К вопросу о косвенных показателях мониторинга динамики масштабов теневого сектора

Проблемы развития теневого сектора российской экономики не теряют своей актуальности. Исследования феномена теневой экономики [1, 2, 3, 4], детерминантов ее возникновения и развития в разные периоды развития [5] и при разных типах экономической системы, способов оценки масштабов [6] сформировали достаточно объемную теоретико-методологическую основу. Однако по-прежнему остро стоит вопрос о выборе эффективных инструментов противодействия теневым трансакциям, о преодолении негативного влияния теневой экономики на экономическое развитие, о ее месте в системе угроз экономической безопасности государства [7, 8, 9, 10]. Цель данного исследования - определить косвенные показатели для мониторинга динамики масштабов теневого сектора экономики, базирующиеся на сопоставлении данных о выявленных правонарушениях в экономической сфере с существующими скрытыми причинами их распространения, прежде всего с уровнем коррумпированности контролирующих структур.

Материалы и методы

Для проведения представленного в данной статье исследования использовались материалы официальной статистики о результатах деятельности правоохранительных органов, материалы, размещенные на официальных сайтах органов федеральной власти и субъектов Федерации, нормативно-правовые акты и программные документы, результаты предыдущих исследований, проведенных авторами и опубликованных в ведущих периодических изданиях. Для обработки данных применялись аналитический и статистический методы.

Результаты

Принятие Указа Президента Российской Федерации № 208 от 13 мая 2017 г. «О стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года» [11] (далее - СЭБ-2030) актуализировало исследования проблемы роста масштабов теневой экономики. В предыдущей редакции Стратегии экономической безопасности (Указ Президента Российской Федерации от 29.04.1996 г. № 608) (далее - СЭБ-1996) понятия «теневая экономика» не было, а в качестве угрозы обозначалась «криминализация общества и хозяйственной деятельности», которую связывали с высоким уровнем безработицы, коррупционной активностью чиновников и, что важно, слабостью государственного контроля [12]. Как видно, эти факторы не являются исчерпывающими, более того, они в большей степени второстепенные (за исключением коррупции). Излишний государственный контроль за экономической сферой вызывает обратную реакцию у предпринимателей, выражающуюся в стремлении уйти от него всеми доступными способами. Вероятно, несовершенство данного нормативного документа обусловлено потерей актуальности в связи с существенными изменениями институциональной среды экономики, дальнейшим развитием рынка и необходимостью поиска новых форматов регулирования.

В новой редакции СЭБ-2030 наряду с угрозой «высокого уровня криминализации и коррупции в российской экономике» сформулирована угроза «сохранения значительной доли теневой экономики» [11]. Это, на наш взгляд, позволяет применять более широкий инструментарий противодействия росту ее масштабов, угрожающих возможностям устойчивого экономического развития и формирования конкурентоспособного хозяйства. Анализ многочисленных публикаций, посвященных исследованию феномена теневой экономики, позволил авторам предложить наиболее универсальную трактовку явления как совокупности социально-экономических отношений, которые не регистрируются официальной статистикой и скрываются от действующей в конкретно-исторический период времени системы контроля и учета, определенной законодательством, либо преднамеренно искажаются [13].

Теневая экономика не ограничивается только криминальными трансакциями в сфере экономики, не сопряжена лишь с агрессивным хищением ресурсов, нецелевым расходованием бюджетных средств, производством запрещенных товаров и услуг и т.п. Согласно классификации, представленной Головко М.В., она включает, помимо рентоориентированной формы, также и компенсационную, «вынужденную» теневизацию:

- «рентоориентированная теневая экономика» (термин, производный от «рентоискательства», «рентоориентированного поведения») представляет собой деятельность экономических субъектов, ориентированную на максимизацию выгоды с использованием инструментов нарушения законодательства, включая коррупционный сговор;

- «компенсационная теневая экономика» представляет собой реакцию на угрозы, формируемые институциональной средой, а также условия и ситуацию в экономической сфере, созданные представителями рентооринтированного сектора теневой экономики (искажение конкурентной среды, запретительно высокие требования законодательства, обнуляющие результаты предпринимательской деятельности, низкий уровень заработной платы, коррупция и пр.), т.е. является «вынужденной», «амортизационной». Как представляется, чем более развита рентоориентированная форма теневой экономики, тем активнее действует «амортизатор» компенсационной формы [13].

В силу наличия двух форм теневой экономики и двух разных групп факторов, их порождающих, необходимо определять принципиально разный инструментарий преодоления роста и минимизации их масштабов. Так, в СЭБ-1996 в целях сдерживания угрозы криминализации была обоснована необходимость формирования экономико-правовых условий, в которых бы не было возможности сохранения тенденции теневизации экономической сферы, в том числе развития криминальных отношений во властных структурах. При этом совершенно не были обозначены критерии, показатели и их пороговые значения, что не давало возможности при декомпозиции целей и задач, определенных в СЭБ-1996, на региональном и муниципальном уровне определить их в качестве объекта мониторинга и воздействия.

В связи с этим считаем необходимым отметить, что проблема роста масштабов теневой экономики и коррупции как фактора ее развития практически не определена в стратегиях развития территорий. Так, несмотря на отражение в общероссийской СЭБ-2030 в качестве вызова предстоящего долгосрочного периода высоких административных барьеров и коррупции, в рамках региональных стратегий эти проблемы практически не фигурируют (было исследовано восемь федеральных округов). Так, наличие угрозы криминализации экономики в стратегиях социально-экономического развития регионов есть в Южном и Центральном федеральных округах, косвенно прослеживаются коррупционные угрозы и проблемы административных барьеров. В остальных федеральных округах эти акценты не расставлены, следовательно, можно предположить, что конкретных мероприятий не будет разработано. При этом отметим, что даже если в стратегиях развития федеральных округов теневая экономика отнесена к угрозам и вызовам развития, то не всегда в областных и краевых программах это дублируется и конкретизируется. Подобная ситуация свидетельствует о значительной декларативной роли указанных стратегий, отсутствии четкой логической взаимоувязки всех показателей и направлений развития. В то же время именно на региональном и местном уровнях должна начинаться работа по преодолению выявленных рисков и угроз.

При разработке новой редакции стратегии экономической безопасности (СЭБ- 2030) было рекомендовано сформулировать более развернутую характеристику угроз и вызовов в сфере экономики, сделав упор на качество государственного управления.

В СЭБ-2030 в качестве одного из направлений определено развитие системы государственного управления, прогнозирования и стратегического планирования в сфере экономики. Важнейшей задачей здесь является противодействие нецелевому расходованию и хищению государственных средств, борьба с коррупционными преступлениями и экономическими правонарушениями. В рамках другого направления СЭБ-2030 - обеспечение устойчивого развития финансовой системы страны - необходимой для решения задачей является противодействие выводу безналичных денежных средств в теневой оборот наличности, а также преодоление проблемы легализации доходов, полученных в результате совершения экономических преступлений.

Достаточно широко представлены задачи противодействия теневым экономическим отношениям в рамках направления обеспечения безопасности экономической деятельности путем:

- снижения рисков предпринимательской деятельности, недопущения избирательного правоприменения;

- профилактики и борьбы с рейдерством и другими преступлениями против предпринимательства, в том числе с применением коррупционных схем;

- исключения возможности сращивания интересов предпринимательства и власти, борьба с коррупцией;

- предотвращения преднамеренного банкротства и т.п.

Для мониторинга угроз экономической безопасности на основе представленных к решению задач в СЭБ-2030 предлагается показатель «уровень преступности в сфере экономики». Однако, как представляется на основе представленных выше форм теневой экономики, он не отражает в полной мере ситуации с развитием теневых трансакций в российской экономике. Он демонстрирует лишь выявленные, обнаруженные трансакции, а скрытый характер теневой экономики в принципе не позволяет достоверно оценить ее масштабы. Именно поэтому необходимо использовать ряд косвенных показателей, позволяющих осуществлять мониторинг динамики масштабов теневого сектора (пусть даже без конкретных количественных оценок). Например, за счет изучения факторов, способствующих стремлению предпринимателей скрывать свой бизнес от государственного контроля.

По данным официальной статистики, представленной на официальном сайте Г е- неральной прокуратуры Российской Федерации за период 2010-2019 годов, количество зарегистрированных экономических преступлений, включающих незаконную банковскую деятельность, лжепредпринимательство, легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем, незаконное получение кредита, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, преднамеренное банкротство, коммерческий подкуп, уклонение от уплаты налогов, контрабанда и ряд других преступлений [14], зарегистрированных правоохранительными органами, сокращается. Однако, по мнению авторов, это явно не свидетельствует о реальном сокращении теневых трансакций, а возможно, является результатом снижения эффективности следственных мероприятий или более тщательного сокрытия бизнеса и трансакций от контроля.

Одной из причин роста масштабов теневой экономики является рост коррупционных правонарушений, сопряженных со стремлением сотрудников органов власти к рентоискательству с использованием преимуществ своих должностных полномочий. Распространение коррупционных трансакций приводит к утрате доверия предпринимателей органам власти в целом, к пренебрежительному отношению к закону, который легко нарушается представителями власти, к формированию неэффективной и угрожающей экономической безопасности государства модели предпринимательского поведения.

На основе результатов прокурорской деятельности, представленных на сайте генпрокуратуры РФ, можно не только проследить динамику выявленных правонарушений в различных сферах жизнедеятельности, но и оценить характер жалоб различных экономических субъектов на нарушения законности, в том числе в сфере законодательства о противодействии коррупции. Таким образом, есть возможность сравнить количество выявленных в результате проверок прокуратуры нарушений законодательства с количеством жалоб от предпринимателей, в отношении которых проводились те или иные действия со стороны органов власти.

На рисунке 1 представлена статистика правонарушений, выявленных в результате прокурорской проверки за период 2014-2018 гг. и представленных на официальном сайте Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Очевидно, что динамика выявленных прокуратурой правонарушений имеет тенденцию к сокращению.

мониторинг теневой сектор

Рисунок 1 - Динамика выявленных нарушений закона в сфере экономики в результате прокурорских проверок за период 2011-2018 гг. [14]

Однако этот показатель не является исчерпывающим для оценки угрозы экономической безопасности, хотя отражает один из аспектов безопасности институциональной среды. Качественным дополнением ему может служить сопоставление количества правонарушений со стороны должностных лиц, осуществляющих различного рода проверки, с жалобами лиц, в отношении которых они проводятся, на неправомерные действия.

На рисунке 2 (а, б) на основе официальных данных, представленных на сайте Генпрокуратуры Российской Федерации, авторами рассчитана доля жалоб на нарушения в сфере: а) законодательства о государственной и муниципальной службе, о противодействии коррупции; б) законодательства в сфере защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей.

Рисунок 2 - Выявленные органами прокуратуры нарушения закона и доля жалоб на нарушения в сфере: а) законодательства о государственной и муниципальной службе, о противодействии коррупции; б) законодательства в сфере защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей [14]

Как видно из рисунка 2 (а, б), доля жалоб на реальные нарушения ничтожно мала. Это может свидетельствовать о том, что до сих пор не сформирована практика транспарентности при проведении различных контрольных мероприятий и сохраняется тенденция включения в эти процессы теневых трансакций по инициативе проверяющей и/или проверяемой стороны. И, что крайне важно, это является индикатором низкого уровня культуры экономической безопасности, составляющей этикоидеологическую сторону глобальной задачи государства по ее обеспечению. Это приводит к взаимному отчуждению власти от бизнеса - проблеме, отсутствие решения которой приведет к потере эффективности всех властных решений [15, 16, 17].

По предлагаемой Головко М.В. методике была проведена оценка уровня доверия предпринимателей органам власти на основе исследования данных о применении административных методов госре- гулирования, т.е. различных видов государственного контроля и надзора, а также жалоб предпринимателей на неправомерность действий представителей власти.

Исходные данные для расчета безальтернативных показателей представлены в таблице 1, где:

m - число предпринимателей, которым была оказана j-я услуга и которые затем по этому поводу посчитали нужным обратиться с жалобой в одну из вышестоящих инстанций (включая суд) в базовом (k=0) или отчетном (к=1) году;

gy - количество случаев, по которым предприниматели либо обращаются в органы власти за определенной безальтернативной услугой (j) (регистрация, лицензирование, сертификация), либо им оказана услуга по контролю (например, количество плановых или внеплановых проверок) в базовом или отчетном году [18].

Таблица 1 - Исходные данные для расчетов индекса доверия безальтернативным услугам в 2017 г. (базовом) и 2018 г. (отчетном) (по официальным данным Прокуратуры Республики Мордовия) [14]

Далее в таблице 2 представим результаты расчетов:

- относительной доли предпринимателей (/_ло), обратившихся с жалобой в определенный момент времени (в базисном или отчетном году), среди всех, кому предоставлялась эта услуга (j = 1, 2, 3... n);

- относительной степени доверия р^к выполнению определенной услуги (в диапазоне 0< р^. < 1);

- индивидуальных индексов степени доверия (i) к выполнению j-й безальтернативной услуги с учетом динамики [18].

Таблица 2 - Расчет показателей по безальтернативным услугам (общие показатели) (методика рассмотрена в [18])

Таблица 3 - Расчет индексов по безальтернативным услугам (методика рассмотрена в [18])

Если рассчитанное значение сводного индекса (1р^Р_безал_Ьте_рн), отражающего оказание безальтернативных услуг, получилось меньше единицы, это может свидетельствовать о снижении в отчетном периоде общего уровня доверия предпринимателей услугам, оказываемым им в рамках деятельности органов власти.

В то же время видно, что уровень доверия, оцениваемый по различным данным, может существенно различаться. И, как ни парадоксально, его формальные оценки также зависят от уровня доверия предпринимателей органам власти, проявляющегося в возможности предъявлять свои законные права и отстаивать законные интересы. Так, доля официальных жалоб (fkj) по региональным оценкам оказалась только 0,0002 и 0,0008 в базовом и отчетном году соответственно. В то же время по результатам прокурорской проверки в этот же период признано незаконными (аннулированы решения по ним) уже 0,3 и 0,5 соответственно. Отказано в согласовании проверок по различным причинам в 64% и 75% случаев подачи заявлений на согласование в базовом и отчетном году соответственно. По сути, это явилось определенным предупреждением возникновения коррупционной составляющей, т.к. причинами отказа стали: отсутствие оснований для проведения проверки, осуществление проведения проверки, противоречащей законодательству, несоответствие предмета проверки полномочиям органа, дублирующая проверка и т.п.

Обсуждение

Считаем необходимым отметить, что невысокая доля жалоб, поданных в результате совершенных представителями власти правонарушений при исполнении ими своих должностных обязанностей, вполне может свидетельствовать о нежелании предпринимателей конфликтовать с представителями власти, несмотря на принятие последними необоснованных и неправомерных решений. Наиболее предпочтительной формой решения возникающих проблем бизнеса, равно как и разногласий с контролирующими структурами, выступает «коррупционный сговор». В итоге развивается противоречивая и, как представляется, достаточно «удобная» позиция граждан в отношении коррупционных схем. Она базируется на двойных стандартах, когда применение подобных инструментов в целях достижения индивидуальной эффективности рассматривается как норма при полном неприятии реализации коррупционных отношений другими субъектами общества. Формирование и институциализация подобных представлений делает неэффективной борьбу с теневой экономикой в целом и с коррупцией в частности [19].

Заключение

Таким образом, предложенные методики могут быть использованы для получения дополнительной оценки уровня взаимного доверия власти и бизнеса, влияющего на развитие теневых экономических отношений, что позволяет косвенно оценить их масштабы. При этом одним из эффективных механизмов преодоления низкого уровня доверия может стать постепенная, поэтапная трансформация системы экономических ценностей, основанных на высоком уровне экономической культуры и этики предпринимательских и управленческих практик. Надо осознавать, что этот процесс длительный и ждать быстрых результатов не придется. Однако он необходим для формирования основы экономического роста на принципах безопасности национальной экономики.

Библиографический список

1. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневой образ жизни. Социологический портрет постсоветского общества // Полис. - 2000. - № 5. - С. 126.

2. Латов Ю.В. Теневая экономика в контексте экономической безопасности // Экономический вестник РГУ - 2007. - Т. 5. - № 1. - С. 16-28.

3. Исправников О., Куликов В. Теневая экономика в России: иной путь и третья сила // Российский экономический журнал. - 1997. - С. 16-20.

4. Радаев В. Неформальная экономика и внеконтрактные отношения в российском бизнесе. Подходы к исследованию неформальной экономики // Неформальная экономика. Россия и мир / под ред. Т. Шанина. - М.: Логос, 1999. - 560 с.

5. Сото Э. де. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. - М.: Catallaxy, 1995. - С. 12.

6. Бокун Н., Кулибаба И. Проблемы статистической оценки теневой экономики // Вопросы статистики. - 1997. - № 7. - С. 11-19.

7. Буров В. Определение масштабов

теневой экономики [Электронный ресурс] // Вестник-Экономист ЗабГУ. - 2012. - № 4. - Режим доступа:

http://vseup.ru/journal/year/2012/number/4/ (дата обращения: 11.06.2015). - загл. с экрана.

8. Сенчагов В.К. Стратегические цели и механизм обеспечения экономической безопасности // Проблемы теории и практики управления. - 2009. - № 3. - С. 18-23.

9. Абалкин Л. Экономическая безопасность России: угрозы и их отражение // Вопросы экономики. - 1994. - № 12. - С. 5-12.

10. Татаркин А., Романова О., Куклин А., Яковлев В. Экономическая безопасности как объект регионального исследования // Вопросы экономики. - 1996. - № 6. - С. 78-89.

11. Указ Президент Российской Федерации от 29.04.1996 № 608 «О государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации (основных положениях)» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://kremlin.ru/ acts/ bank/9261 (дата обращения: 15.05.2019). - Загл. с экрана.

12. Указ Президент Российской Федерации от13.05.2017 № 208 «О стратегии экономической безопасности Российской Федерации» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/

new_site/besopasn/ukaz-208.pdf (дата обращения: 15.05.2019). - Загл. с экрана.

13. Головко М.В. Развитие культуры экономической безопасности как инструмент борьбы с рентоориентированной теневой экономикой // Современность: хозяйственные алгоритмы и практики / под ред. Ю.М. Осипова, В.Ю. Стромова,

Е.С. Зотовой. - М. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2016. - С. 407-412.

14. Основные статистические данные о деятельности органов прокуратуры за период 2011-2018 гг. [Электронный ресурс]. - Режим доступа:

https://genproc.gov.ru/stat/data/ (дата обращения: 15.05.2019). - Загл. с экрана.

15. Головко М.В., Некрасов В.Н. Теневые отношения как форма реализации основополагающего противоречия управления // Менеджмент в России и за рубежом. - 2011. - № 5. - С. 125-132.

16. Руденко В.А., Головко М.В. Га- битулизация теневых практик как угроза экономической безопасности государства // Теория и практика общественного развития. - 2014. - № 17. - С. 38-40.

17. Кульков В.М. Российское системное перестроение и колеи экономического развития // Философия хозяйства. -

2016. - № 1. - С. 136-142.

18. Головко М.В. Методика мониторинга и оценки уровня доверия предпринимателей органам власти как фактор безопасности институциональной среды // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - 2012. - № 23 (164). - С. 42-49.

19. Головко М.В., Плотников В.А. Неэкономические факторы экономической безопасности // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - 2019. - Т 15. - № 1 (370). - С. 35-52.

Bibliographic list

1. Klyamkin I.M., Timofeev L.M. Shadow Lifestyle. Sociological Portrait of the Post-Soviet Society // Policy. - 2000. - № 5. - P. 126.

2. Latov Yu.V The Shadow Economy in the Context of Economic Security // RSU Economic Bulletin. - 2007. - Т.5. -№1. - P. 16-28.

3. Ispravnikov O., Kulikov V The Shadow Economy in Russia: a Different Path and a Third Force // Russian Economic Journal. - 1997. - P. 16-20.

4. Radaev V. Informal Economy and Non-Contractual Relations in Russian Business. Approaches to the Study of the Informal Economy / Informal Economy. Russia and the World /Edited by Т. Shanin. - М.: Logos, 1999. - 560 p.

5. E. de Soto. The Other Way. Invisible Third World Revolution. - М.: Catallaxy, 1995. - P. 12.

6. Bokun N., Kulibaba I.Problems of Statistical Evaluation of the Shadow Economy // Statistics Issues. - 1997. - № 7. - P. 11-19.

7. Burov V. Determining the Scale of

the Shadow Economy // ZabSU Bulletin- Economist. - 2012. - № 4 [Electronic resource]. - Access mode:

http://vseup.ru/journal/year/2012/number/4/ - (application date 11.06.2015). - screen title.

8. Senchagov VK. Strategic Goals and Economic Security Mechanism // Issues of Theory and Practice of Management. - 2009. - № 3. - P. 18-23.

9. Abalkin L. Russia Economic Security: Threats and their Reflection // Economic Issues. - 1994. - № 12. - P. 5.

10. Tatarkin A., Romanova O., Kuklin A., Yakovlev V. Economic Security as an Object of Regional Research // Economic Issues. - 1996. - №6. - P. 78-89.

11. Decree of the Russian Federation President, April 29, 1996 № 608 "The State Strategy of the Economic Security of the Russian Federation (key provisions)" [Electronic resource]. - Access mode: http://kremlin.ru/acts/bank/9261 - (application date 15.05.2019). - screen title

12. Decree of the Russian Federation President, May 13, 2017 № 208 "The Strategy of Economic Security of the Russian Federation" [Electronic resource]. - Access mode: http: //www.gks. ru/free_doc/new_site/b esopasn /ukaz-208.pdf (application date 15.05.2019). - screen title

13. Golovko, M.V Developing a Culture of Economic Security as a Tool to Combat the Rent-Shadow Economy / Modernity: economic algorithms and practices / Edited by Y. Osipov, V. Stromov, E. Zotova. - М.; Tambov: Publishing house TSU. G.R.Derzhavin, 2016. - Р 407-412.

14. Basic Statistics on the Activities of the Prosecution Authorities for the Period 2011-2018 [Electronic resource]. - Access mode: https://genproc.gov.ru/stat/data/ (application date 15.05.2019). - screen title

15. Golovko, M.V., Nekrasov, V.N. Shadow Relations as a Form of Realization of the Management Fundamental Contradiction // Management in Russia and Abroad. - 2011. - № 5. - P. 125-132.

16. Rudenko V.A., Golovko M.V. Ha- bitualization of Shadow Practices as a Threat to the State Economic Security // Theory and Practice of Social Development. - 2014. - №17. - P. 38-40.

17. Kulkov V.M. Russian Systemic Restructuring and Ways of Economic Development // Economic Philosophy. - 2017. - № 1. - P. 136-142.

18. Golovko M.V Methods of Monitoring and Assessing the Level of Entrepreneur Trust in Government as a Factor in the Institutional Environment Security // National Interests: Priorities and Security. - 2012. - № 23 (164). - P. 42-49.

19. Golovko M.V, Plotnikov VA. Non-Economic Factors of Economic Security // National Interests: Priorities and Security. - 2019. - Т. 15. - № 1 (370). - P. 35-52.

Размещено на Allbest.ru