Новые контуры стратегической стабильности в глобальной многополярной конкуренции

Взаимоотношения в треугольнике Рос- сия-США-Китай фактически будут определять характер международных отношений на длительную перспективу. Для того чтобы не допустить укрепляющегося альянса Москвы и Пекина, Вашингтон и НАТО будут вынуждены пойти на определённые уступки российской стороне. В этой связи немаловажно, как к такому соревновательному раскладу будут относиться ЕС (при всём различии подходов у его членов) и новые, пока региональные центры силы, такие как Индия и Бразилия. Ни страны Европы, ни в ещё большей мере страны Азиатско-Тихоокеанского региона, Индия, Япония, АСЕАН и Австралия не могут отказаться от взаимоотношений с Китаем, несмотря на серьёзные противоречия с этой страной и реальные опасения перед усилением влияния Пекина. Индия выдвигается как потенциальная мировая держава, которая поддерживает дружественные отношения с Россией и Соединёнными Штатами, но находится в открытой конфронтации с Китаем.

На региональном уровне, после сфокусировавшего на себе основное внимание в 1950-х - 1990-х годах «центральном балансе» стратегического противостояния Москвы и Вашингтона и руководимых ими альянсов, о себе заявили державы, разработавшие и развернувшие ядерное оружие: Израиль, Индия, Пакистан и КНДР. Их потенциалы уже не могут не приниматься во внимание при расчёте соотношения сил и оценке угроз ведущими державами. Региональные противостояния уже стали реальностью, а следовательно, возникла и угроза ограниченной ядерной войны между державами среднего уровня (medium-size nuclear powers). В новых условиях важна способность пятёрки постоянных членов Совета Безопасности ООН предотвращать прямые военные столкновения на региональным уровне, в том числе неядерные, что также является теперь условием поддержания стратегической стабильности.

Таким образом, на смену биполярному и недавно однополярному мировому порядку приходит сложная конфигурация держав. Угроза давно предрекаемого ядерного терроризма или неожиданного удара со стороны околоядерных держав, заметное ослабление режимов нераспространения оружия массового уничтожения в условиях появления новых видов вооружений - все эти риски поставили вопрос о соответствии традиционных представлений о стратегической стабильности современным реалиям полицентричного мира.

Непрекращающиеся всеохватывающие кризисы (между Россией и Соединёнными Штатами, Россией и НАТО, Китаем и Соединёнными Штатами, конфликты на Ближнем Востоке и в Индо-Тихоокеанском регионе) неизбежны. Вовлечённые в них страны придерживаются совершенно разных концепций стратегической стабильности и не отказываются от совершенствования оборонных потенциалов. США сделали участие Китая в переговорах главным условием своего согласия на продолжение процесса сокращения стратегических наступательных вооружений.

В ходе брифинга на венских консультациях 22 июня 2020 г. американские представители призывали российских коллег побудить Пекин присоединиться к переговорам. Между тем официальная позиция Москвы состоит в отсутствии намерения давить на Китай. Со своей стороны, на той же встрече российская делегация предложила, чтобы в случае заключения какого-либо будущего соглашения по СНВ в него были включены ядерные силы Великобритании и Франции - хотя Лондон и Париж такой вариант постоянно отвергают Rising D. US, Russia hold new nuclear arms talks, but without China. The Associated Press. 23.06.2020..

По оценкам экспертов, Китай сейчас осторожно переходит от прежней стратегии минимального сдерживания к копированию стратегии российского стратегического «ответно-встречного удара». Начать анализ таких возможностей заставили Китай прогресс технологий и изменения в сфере безопасности. Усиленными темпами в КНР происходит наращивание ракетного и в целом ядерного, а также военно-морского потенциала US Defense Department. 2017. Annual Report to Congress: Military and Security Developments Involving the People's Republic of China 2017. Office of the Secretary of Defense, 15.05.2017..

Белая книга Китая по вопросам военной стратегии, выпущенная в 2015 году, впервые содержала требование «улучшить стратегическое раннее предупреждение» и усовершенствовать систему ядерных сил China's Military Strategy. Beijing: State Council Information Office of the People's Republic of China, 2015.. Среди военных КНР раздаются призывы обеспечить возможность наносить удар по предупреждению и ответно-встречный удар прежде, чем ракеты агрессора причинят серьёзный урон Kulacki G. The Chinese Military Updates. China's Nuclear Strategy. Boston, Union of Concerned Scientists, 2015.. Поскольку при таких условиях Китай совершит контрудар уже после того, как будет произведён пуск ракет противника, изменение доктрины не приведёт к отказу от исторически принятой стратегии отказа от первого применения ядерного оружия и пресловутого «минимального сдерживания».

С учётом важности для США космической группировки, американских военных особенно беспокоит разработка КНР противоспутникового оружия. В январе 2007 г. Пекин провёл успешное испытание, в ходе которого баллистическая ракета КТ-1 уничтожила выработавший ресурс метеорологический спутник «Фэньюнь-1» (FY-1C Fengyun).

Ускоренная модернизация стратегических ядерных сил означает, что Китай стремится создать полноценную ядерную триаду, такую же, как у России и США. Он будет совершенствовать и наращивать свой ядерный оружейный потенциал в условиях полной непрозрачности, как политико-военный инструмент для решения задач по превращению в лидирующую державу мира. В перспективе это может стать не только серьёзной угрозой для США, но и повлиять на дальнейшее развитие стратегических ядерных сил России. стратегический кризис ядерный конфликт

Можно предположить, что мир движется от биномной концепции периода «холодной войны» (наличие у СССР/России и США жизнеспособных стратегических сил и отсутствие стимулов к первому удару СНВ) к новой концепции, одновременно многокомпонентной (стратегическое и нестратегическое ядерное оружие, противоракетная оборона, глобальный высокоточный обычный удар, гиперзвуковое, кибер-, космическое и другое «экзотическое» оружие) и многосторонней (с учётом ядерных сил и потенциалов третьих стран). При рассмотрении вопроса о способах достижения стабильности эта концепция должна взвешивать все обстоятельства.

Сдерживание - перекрёстно - будет осуществляться на разных уровнях всеми ядерными державами друг в отношении друга.

Модель стратегической стабильности с такими множественными вводными будет намного сложнее, чем её версия периода «холодной войны», даже если первоначально попытаться построить её графически, а не математически-функционально. Подобная концепция стратегической стабильности была бы намного объёмнее, охватывала бы спектр новых проблем, включая военные потенциалы ведущих держав, и выходила бы за традиционные рамки, учитывая также политические взаимоотношения и противостояния держав. Соответственно, было бы крайне нелегко увязать классическую концепцию с новой, а также выработать общий алгоритм, который приводил бы к реалистичным прогнозам и рекомендациям по укреплению стратегической стабильности.

Как уже отмечалось, с начала 2000-х годов геополитический, технологический и психологический ландшафт, который в прошлом помог предотвратить войну между ядерными державами, существенно изменился. Принципиально изменились концепция и условия стратегической стабильности, сами инструменты предотвращения ядерного конфликта. Для поддержания или даже укрепления стратегической стабильности в этих усложняющихся и быстро меняющихся условиях многие прежние концепции и стратегии нуждаются в пересмотре и корректировке.

Новая концепция стратегической стабильности предполагает учёт всех появившихся в последние десятилетия факторов международной безопасности и гонки вооружений [Colby 2018]. Российским и западным военным и экспертам предстоит разработать новую «философию военного дела», представить современную версию «нового мышления во внешней политике», учитывающую тренды мирового развития и разработки инновационных средств ведения войны, появившиеся среды и методы противостояния (например, появление новых видов оружия массового уничтожения, сетецентрические и информационно-оружейные угрозы, кибервойны и др.) Путин В.В. Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России // Российская газета. 17.02.2012.. Новое понимание стратегической стабильности должно включать в себя отказ сторон от совершения враждебных действий друг в отношении друга, поиск конкретных путей снижения вероятности нанесения упреждающего разоружающего удара. В перспективе, через укрепление доверия и устранения поводов для взаимной подозрительности, не исключён и отказ от взаимного сдерживания России и США.

Сказанное не означает, что стратегическая стабильность в её «классическом» понимании уже не важна и должна быть отброшена. Она и сегодня пригодна для анализа ядерного противостояния России и США, России и НАТО - подобно тому, как ньютоновская физика объясняет мир привычный, но для изучения процессов микромира требуется инструментарий квантовой механики. Современное понимание стратегической стабильности не ограничивается отсутствием стимулов к нанесению первого удара в ситуации ядерной конфронтации (таково определение этого термина в узком смысле). Обеспечение кризисной стабильности по-прежнему означает отсутствие мотива для нанесения упреждающего удара на начальном этапе конфликта. Логика ядерного сдерживания (угроза неминуемого возмездия - последующий неприемлемый ущерб) практически неизменна. Именно неприемлемый ущерб задаёт параметры оптимального состава и размера стратегических арсеналов, будучи главным фактором удержания потенциальных противников от агрессии и тем самым сохраняя стратегическую стабильность. По-прежнему актуальны определения Совместного заявления США и СССР относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности от 1 июля 1990 года Soviet-United States Joint Statement on Future Negotiations on Nuclear and Space Arms and Further Enhancing Strategic Stability. -- June 1, 1990; Совместное заявление о будущих переговорах по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности. Государственный визит Президента СССР М. С. Горбачева в Соединённые Штаты Америки, 30 мая -- 4 июня 1990 года. Документы и материалы. М.: Политиздат, 1990. С. 335.. Прежде всего, это понимание этого термина как стратегических отношений, устраняющих «стимулы для нанесения первого ядерного удара». Кроме того, важнейшими моментами сформулированной тогда концепции было то, что целями будущих переговоров СССР и США должны будут стать дальнейшее снижение риска развязывания войны, особенно ядерной, и обеспечение транспарентности и предсказуемости путём дальнейшего стабилизирующего сокращения стратегических арсеналов обеих стран. Это должно было быть достигнуто путём поиска соглашений, которые повышали бы живучесть, устраняли стимулы для ядерного первого удара и реализовали бы соответствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. В XXI веке так понимаемая стратегическая стабильность продолжает лежать в основе российско- американского диалога по проблемам ядерных вооружений.

Вместе с тем происходящее переосмысление понятия «стратегическая стабильность» ввиду описанных выше новых технологических и политических условий в конечном счёте делает его синонимичным категории международной безопасности. Это уже чётко осознают и ведущие российские эксперты в этой области [Влияние технологических факторов... 2017; Арбатов 2018; Дворкин 2018; Кокошин 2018; Trenin 2018; Тренин 2019] См. также: Дворкин В.З. Постстратегическая стабильность и дестабилизирующие факторы // Независимое военное обозрение. 2013. № 6; Дворкин В.З. О «заблудших овцах и пастырях». Стратегическая стабильность в новых условиях // Независимое военное обозрение. 2014. № 4.. Сегодня необходимо наметить новую парадигму стратегической стабильности как построение системы формирующегося мирового порядка, способного защитить отдельные регионы (Россию и всю Евразию), а также мир в целом от крупных внешних вооружённых конфликтов и стратегических вызовов, угрожающих интересам всех стран, а в случае политического кризиса блокировать их сползание в фазу военного противостояния.

Для России стратегическая стабильность означает некое желаемое состояние в системе международных отношений, которое не позволяло бы любым крупным международным конфликтам выходить за пределы своей предвоенной, невоенной фазы [Мизин 2019]. Таким образом, стоит вопрос не только о предотвращении ядерных конфликтов между державами, но и о достижении такого состояния международной системы безопасности на глобальном и региональном уровнях, при котором между государствами установлены дружеские и миролюбивые гармоничные отношения [Colby 2018: 117]. Современное видение стратегической стабильности, не сводимое исключительно к алгоритмам ядерного противостояния двух сверхдержав, представляет собой своего рода мега- парадигиму [Koblenz 2014].

Естественным образом просматриваются следующие возможные меры по поддержанию стратегической стабильности:

теоретическая и практическая работа по ядерному сдерживанию в формате Россия и США;

сдерживание Россией ядерных сил Великобритании и Франции, а также КНР;

усилия по поддержанию по мере возможности стабильности и региональных ядерных балансов, включая нестратегическое ядерное оружие;

в ситуации ядерной многополярности учёт и постепенное вовлечение в диалог неофициальных ядерных держав - Индии, Пакистана, КНДР и Израиля;

продумывание инновационных механизмов предотвращения военных столкновений и ограничения гонки вооружений, разработка новой концепции контроля над вооружениями; изучение возможностей отказа ядерных держав от стратегий взаимно гарантированного уничтожения, изучение возможности отказа в будущем от стратегии запуска стратегических наступательных вооружений по оповещению;

разработка мер контроля по всему спектру новых неядерных типов и видов вооружений: различного рода дронов, современных высокоточных обычных вооружений, космических (включая ПРО), на новых физических принципах (лучевых, импульсных и др.), гиперзвуковых, кибер- сетевых, на основе искусственного интеллекта, нейтрализация ресурсов информационного и гибридного воздействия;

выстраивание миропорядка, способного уберечь отдельные регионы (например, Евразию), а также мир в целом от угроз крупных вооружённых конфликтов и стратегических вызовов, угрожающих интересам всех стран в случае возникновения политического кризиса Ядерное оружие и стратегическая стабильность: поиски российско-американского консенсуса в XXI веке. Доклад РСМД, 26 декабря 2012.;

разработка в региональном и глобальном форматах правил поведения в военностратегической и военно-политической сферах, а также мер по повышению стратегической предсказуемости и доверия, достижению глобального режима сдержанности и ответственности ядерных держав в плане взаимных обязательств и односторонних мер по предотвращению гонки вооружений и уменьшению ядерной опасности [Tannenwald 2020], сравнение ядерных доктрин и приоритетов для вооружённых сил, политических и экономических потенциалов всех крупных держав;

продление действия нового договора СНВ, а при его отсутствии разработка механизма обеспечения максимально возможной транспарентности в области стратегических и ракет средней дальности - ранее предусмотренные новыми договорами по стратегическим наступательным вооружениям, ракетам средней и меньшей дальности;

проработка новых концепций и сценариев сокращения СНВ, возможностей продумывания методов контроля или запрета космического, противоспутникового и использования кибероружия для враждебного воздействия на стратегические силы ядерных держав;

согласование договорённости об отказе от воздействий на критически важные государственные и военные объекты, вывод из строя которых приведёт к срыву ответных действий ядерных сил, ненацеливание СНВ на объекты СПРН и системы управления ядерными силами, что по российской военной доктрине означало бы повод к применению ядерного оружия;

продолжение усилий по вовлечению Китая, Великобритании и Франции в процесс ограничения стратегических вооружений - первоначально в виде обмена информацией о доктринах, стратегиях и арсеналах и проведения разносторонних консультаций;

обсуждение взаимных озабоченностей в стратегической сфере между Соединёнными Штатами и Россией, Соединёнными Штатами и Китаем;

укрепление режимов нераспространения оружия массового уничтожения, принятие комплекса мер по повышению эффективности и жизнеспособности Договора о нераспространении ядерного оружия, которому исполняется в этом году двадцать лет.

При этом следует понимать теоретическую сложность задачи, для решения которой потребовался бы комплексный многофакторный анализ на междисциплинарной основе - если такая задача сегодня вообще решаема.

В нынешних условиях гонка вооружений будет вестись в первую очередь по качественным параметрам; она будет крайне опасной и затратной, как констатируют в НАТО В НАТО заявили, что хотят избежать гонки вооружений. РИА Новости. 12.02.2020.. Для того чтобы избежать подобного сценария, который может стать неизбежным, необходимо переломить формирующуюся тенденцию и в инициативном порядке предложить программу конкретных мероприятий по предотвращению в будущем глубоких кризисов, аналогичных нынешнему.

Важнейшее значение для стратегической стабильности как в прошлом, так и сегодня принадлежит противоракетным вооружениям. США настолько ушли вперёд от остального мира в развитии высокоточных обычных вооружений, что в случае ликвидации значительных ядерных потенциалов других стран они обеспечили бы себе позиции безусловного мирового гегемона в военной области [Kokoshin 2011].

Что касается проблематики противоракетной обороны, то здесь мнение авторитетных исследователей однозначно. Сегодня нет ни одного нашего главного конструктора или непредвзятого и уважаемого, серьёзного специалиста, которые подтвердили бы заметное влияние в обозримой перспективе системы ПРО США на российский потенциал ядерного сдержива- ния Интервью с академиком РАН, генеральным конструктором СЯС Ю.С. Соломоновым // Военнокосмическая оборона. №6 (63). 2011; Рогов С., Есин В., Золотарёв П., Кузнецов В. (2012). Стратегическая стабильность в XXI веке // Новое военное обозрение. № 43.. Необходимо подчеркнуть, что к настоящему времени ведущие специалисты сделали вывод о том, что плотная система противоракетной обороны способна перехватить одиночные или малогрупповые (несколько единиц) пуски баллистических ракет с простейшими средствами противодействия, но совершенно не способна снизить потенциал ядерного сдерживания России или Соединённых Штатов [Противоракетная оборона 2012].

Примерный паритет между стратегическими ядерными силами России и США сохранится в обозримой перспективе. По мнению генерал-полковника В. Есина, в будущем Россия вполне могла бы согласиться на примерную конфигурацию наших стратегических сил: порядка 400-- 500 развёрнутых стратегических носителей с 1000 развёрнутыми боезарядами, противоспутниковое оружие, десять стратегических ракетоносцев, новые самолёты ПАК-ДА с гиперзвуковыми ракетами большой дальности.

В этой связи настало время определиться с угрозой от американской системы противоракетной обороны. В Москве, как представляется, существует понимание её фактического влияния. В сентябре 2015 года, выступая на форуме «Армия-2015», Президент России В.В. Путин заявил: «В текущем году состав ядерных сил пополнят более 40 новых межконтинентальных баллистических ракет, которые будут способны преодолевать любые, даже самые технически совершенные системы противоракетной обороны». Представляется, что новые типы российского стратегического арсенала, обнародованные в 2018 году, по- видимому, отринули традиционную навязчивую идею об угрозе американской ПРО, и Москва уже более не заинтересована в каком-то новом договоре по противоракетной обороне, да и не рассчитывает на это. На стратегическую стабильность в её изначальном понимании - как баланс потенциалов ядерного сдерживания СССР/ России и США - системы ПРО сторон действительно не влияют Дворкин В. (2012) Что способно разрушить стратегическую стабильность // Новое военное обозрение. № 28.. Новейшие российские системы, объявленные Путиным в марте 2018 года Послание Президента Федеральному Собранию. 1 марта 2018 г, принципиально закрывают тему противоракетной обороны - Россия пробивает любую нынешнюю и перспективную систему США, - а следовательно, ненужной в противостоянии с ними Интервью с академиком РАН, генеральным конструктором СЯС Ю.С. Соломоновым (2011) // Военно-космическая оборона. 2011. №6 (63); Рогов С., Есин В., Золотарев П., Кузнецов В. Стратегическая стабильность в XXI веке // Новое военное обозрение. 2012. № 43..

Сценарий внезапного выбивания российских стратегических сил неядерными высокоточными средствами оспаривают многие авторитетные эксперты, так как атака ракетами с обычными боевыми частями не гарантирует 100%-го поражения всех стратегически важных объектов Ахмеров Д, Ахмеров Е, Валеев М. 2015. По-быстрому не получится. Военно-промышленный курьер.. Серьёзные эксперты представили детальные расчёты, показывающие невозможность одновременного удара высокоточными крылатыми ракетами даже по одному конкретному позиционному району ракетных войск стратегического назначения в европейской части страны с учётом размеров и геометрии целей, оценки необходимого количества крылатых ракет для надёжного поражения одного высокозащищённого объекта - шахтной пусковой установки, командного пункта - в зависимости от точности их попадания.

Сложнее обстоит дело с гиперзвуковыми стратегическими системами. Конфликт с использованием таких гиперзвуковых планирующих систем на больших расстояниях, в частности весьма короткое время от обнаружения до удара по цели плюс неоднозначность определения самой атакуемой цели, усложняет процесс принятия решения подвергшейся нападению стороны и может побудить её пойти на полномасштабный «ответно-встречный» (по оповещению системы предупреждения о ракетном нападении) удар из-за предполагаемой угрозы его ядерной инфраструктуре и системе командования и управления стратегических наступательных вооружений. Это значительно подрывало бы нынешнюю стратегическую стабильность Acton J. Supplement to Hypersonic Boost- Glide Weapons'. 2015. Р. 2--4. Hypersonic Weapons. A Challenge and Opportunity for Strategic Arms Control. United Nations Office for Disarmament Affairs and the United Nations Institute for Disarmament Research. New York, 2019. Speier R, Nacouzi G., Lee C., Moore R. Hypersonic Missile Nonproliferation: Hindering the Spread of a New Class of Weapons, RAND Corporation, Santa Monica, 20І7.. Такая перспектива уже вызывает серьёзное беспокойство российских военных и, очевидно, станет одним из камней преткновения в вероятном дальнейшем диалоге с США по стратегическим вопросам.

Очевидно, что развернувшееся соревнование в развёртывании нового ядерного оружия и нынешний коллапс традиционного контроля над вооружениями требуют в будущем разработки качественно отличных подходов к сдерживанию и регулированию этих процессов. Появляющиеся технологии не нивелируют важность ядерных сил для обеспечения национальной безопасности ведущих держав. В частности, в параграфе 27 «Военной доктрины Российской Федерации» 2014 г. говорится о праве Москвы применить ядерное оружие «в ответ на применение против неё и (или) её союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства» Президент утвердил новую редакцию Военной доктрины, 26 декабря 2014 года.. В опубликованных 2 июня 2020 г. «Основах государственной политики России в области ядерного сдерживания» подтверждается, что страна может применить ядерное оружие в случае, если его или иное оружие массового поражения используют против

России и союзников при атаке (воздействии) противника на критически важные государственные и военные объекты, вывод из строя которых приведёт к срыву ответных действий ядерных сил, а также при неядерной агрессии против России, которая поставит под угрозу само существование государства (п. 19) Указ Президента Российской Федерации от 02.06.2020 г. № 355 «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания»..

Отсюда и отказ России присоединиться к Договору о запрещении ядерного оружия, открытому для подписания в июле 2017 года. Этот документ не отвечает интересам российской национальной безопасности. Более того, есть основания опасаться, что он может негативно сказаться на положении дел на международной арене, прежде всего в сфере ядерного нераспространения. В ней присутствуют элементы политической наивности, да и пропагандистские мотивы. Как заявило Министерство иностранных дел России: «Разработка запретительной конвенции объясняется стремлением незамедлительно устранить ядерную угрозу, как это декларируют участники переговоров. Задача, несомненно, благородная, но они избрали для её решения, мягко говоря, не самый рациональный и продуктивный путь». Между тем Россия и Соединённые Штаты в рамках выполнения двухсторонних договорённостей за последние тридцать лет сократили свои ядерные арсеналы более чем в пять раз В МИДе объяснили неприсоединение к конвенции о запрещении ядерного оружия, 29 июня 2017..

По мнению российской дипломатии, ДНЯО полностью отвечает на вызовы в сфере ядерного нераспространения и никаких доработок не требует. Любая попытка улучшить договор может привести к его краху - слишком это хрупкая конструкция, слишком многоплановы противоречия между го- сударствами-участниками. Очевидно, что запрет и полное уничтожение ядерного оружия достижимы теоретически, но пока не на практике: для этого нужны качественно новые условия в мировых делах и, более того, кардинально инновационная ситуация со стратегической стабильностью.

Для построения безъядерного мира надо обеспечить совершенно новое качество международных отношений и безопасности, гарантировать равную и неделимую коллективную безопасность всех государств, ликвидировать рецидивы и стереотипы недоверия, взаимной подозрительности и враждебности, отказаться от попыток решения спорных вопросов силой и путём навязывания двойных стандартов. В идеале мир должен эволюционировать в сообщество миролюбивых и - при всех цивилизационных и национальных особенностях - демократических государств с действенной системой мирного разрешения споров, укоренения принципа неприменения силы и угрозы её применения. Безопасность государств должна адекватно обеспечиваться с помощью обычных сил.

Нынешняя тенденция в области развития передовых технологий грозит открытием новых каналов гонки вооружений. В этой связи нам было бы полезно сформировать новые инициативы по традиционным темам российской дипломатии в области разоружения по ограничению стратегических наступательных вооружений и даже, несмотря на американскую обструкцию, противоракетной обороны, испытаниям противоспутникового оружия, и в будущем - гиперзвуковых систем стратегической дальности и дронов. В конечном счёте могут быть предприняты и более далекоидущие шаги [Reif, Mizin 2017]. Нам не стоит уходить от обсуждения рамок будущих сокращений стратегических вооружений - при понимании, что, по мнению Москвы, они возможны лишь с учётом всех факторов стратегической стабильности. Россия могла бы тщательно разработать на экспертной основе и продвигать комплексный пакет инициатив в сфере нераспространения и дальнейшего ограничения ядерных вооружений - без какого-либо ущерба для национальных интересов.

Ещё в выступлении на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» 24 октября 2014 г. Президент России В.В. Путин подчёркивал, что Москва настаивает на продолжении переговоров по сокращению ядерных арсеналов и готова к самому серьёзному предметному разговору по вопросам ядерного разоружения - естественно, без двойных стандартов.

В любом случае все будущие договорённости должны быть юридически обязательными и поддающимися проверке соглашениями, основанными не на конференциях и пустопорожних обсуждениях идей многостороннего сдерживания, а на согласованных принципах.

Сам термин «стратегическая стабильность» выглядит настолько удачным и привлекательным, что его начинают трактовать весьма произвольно, придавая ему то значение, которого он никогда ранее не имел. Сторонники нового видения рассуждают о якобы архаичности традиционного контроля над вооружениями, фактически ставя под сомнение полезность существующих договорённостей по ограничению и сокращению ядерных вооружений, которые базируются на традиционном понимании этого термина. Очевидно, что обсуждение проблемы стратегической стабильности с США с позиции «нового видения» заведомо обречено на провал. Новое видение стратегической стабильности не только не помогает контролю над ядерными вооружениями, но и препятствует достижению новых соглашений в данной области [Савельев 2019].

На фоне появления новых факторов непосредственные шаги по определению параметров будущей стратегической стабильности должны быть в высшей степени целенаправленными, ориентированными - на первом этапе - прежде всего на заключение максимально прагматичного соглашения по дальнейшим мерам контроля над вооружениями. В среднесрочной и долгосрочной перспективе важно создать всеобъемлющие концептуальные механизмы для налаживания диалога с западными партнёрами по фундаментальным вопросам стратегической стабильности. Они могут касаться оценки военно-стратегической ситуации в мире и перспектив её развития; определения и философии стратегической стабильности в новых условиях; механизмов сдерживания, мер укрепления доверия и механизмов предотвращения военных столкновений и ограничения гонки вооружений; ядерных доктрин и приоритетов вооружённых сил. Будет ли это концепцией, разработанной совместно Россией и США, или концепцией многосторонней - такой вопрос необходимо прояснить в процессе дипломатических консультаций. Россия и США могли бы активизировать дискуссии по всему комплексу проблем стратегической стабильности, сравнению военных доктрин друг друга, устранению взаимных озабоченностей и укреплению доверия, включая вопросы противоракетной обороны, космических и высокоточных обычных вооружений. Это, без сомнения, комплексная программа многофакторных исследований на широкой многодисциплинарной основе, учитывая чрезвычайную сложность генерирующего алгоритма. Тем не менее ввиду общего политического климата консультации по вопросам стратегической стабильности между Россией и Соединёнными Штатами пока что не привели к каким-либо ощутимым результатам.

При всех сложностях во взаимоотношениях двух стран и противоречиях нашего времени, в условиях полного отсутствия взаимного доверия, коллективная работа над поиском параметров новой парадигмы стратегической стабильности для XXI века действительно представляется императивом с точки зрения обеспечения основ глобальной безопасности.



Список литературы

1. Антонов А.И. Контроль над вооружениями. История, состояние, перспективы, М.: РОССПЭН, 2012. 132 с.

2. Арбатов А.Г. Угрозы стратегической стабильности -- мнимые и реальные // Полис. Политические исследования. 2018. № 3. С. 7--29.

3. Арбатов А. Контроль над ядерным оружием: конец истории? // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 5. С. 5--18.

4. Арбатов А.Г. Вооружения и дипломатия // Мировая экономика и международные отношения. 2020. № 6. С. 9-23.

5. Барановский В.Г. Трансформация глобального миропорядка: динамика системных изменений // Полис. Политические исследования. 2017. №. 3. С. 71-91.

6. Белобров Ю. Эволюция политики НАТО по сдерживанию СССР и России // Международная жизнь. 2020. № 6. С. 22-33.

7. Влияние технологических факторов на параметры угроз национальной и международной безопасности, военных конфликтов и стратегической стабильности / Под ред. А.А. Кокошина. М.: Изд-во Московского университета, 2017. 478 с.

8. Дворкин В.З. Стратегическая стабильность: сохранить или разрушить? Московский центр Карнеги. 28 ноября 2018.

9. Кокошин А.А. Стратегическая стабильность в условиях критического обострения международной обстановки // Полис. Политические исследования. 2018. № 4. С. 7-21.

10. Манойло А.В. Цветные революции в контексте гибридных войн // Право и политика. 2015. № 10. С. 1400-1405.

11. Мизин В.И. Новые контуры стратегической стабильности и перспективы контроля над стратегическими вооружениями // Пути к миру и безопасности. 2019. № 1(56). С. 96-121.

12. Михайленко А.Н. Двойные стандарты в современной мировой политике // Этносоциум. 2015. № 5(83). С. 26-35.

13. Михеев В.В., Луконин С.А., Игнатьев С.В. К вопросу о перспективах Китая как глобального лидера // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2017. Т. 10. № 5. С. 152-161. Ноздрин А.В. Политика двойных стандартов в международных отношениях // Актуальные проблемы современных международных отношений. 2013. № 1. С. 79-83.

14. Подлесный П. Холодная война 2.0 и политика сдерживания России. Россия и Америка в XXI веке. 2018. №3.

15. Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? / Под ред. А. Арбатова, В. Дворкина. М.: РОССПЭН, 2012. 367 с.

16. Савельев А. Россия--США: на пороге новой гонки ядерных вооружений. Российский совет по международным делам. 16 июля 2019 года.

17. Тренин Д.В. Стратегическая стабильность в меняющемся мире. Московский центр Карнеги. Март 2019.

18. Эктон Дж. Серебряная пуля. Московский центр Карнеги. 2014.

19. Al-Kassimi K. The Obsolescence of the Westphalian Model and the Return to A Maximum State of Exception // Journal of Political Sciences & Public Affairs. 2016. No. S2.

20. Arbatov A. A New Era of Arms Control: Myths, Realities and Options. Carnegie Moscow Center. October 24, 2019.

21. Arbatov A. Challenges of the New Nuclear Era: The Russian Perspective // Meeting the Challenges of the New Nuclear Age: US and Russian Nuclear Concepts, Past and Present / L. Brooks, F.J. Gavin, A. Arbatov. American Academy of Arts and Sciences, 2018. P. 30--31.

22. Arbatov A. Mad Momentum Redux? The Rise and Fall of Nuclear Arms Control // Survival. 2019. Vol. 61. No. 3. P. 7-38.

23. Brodie B. Strategy in the Missile Age. Princeton: Princeton University Press, 1959. 423 p.

24. Brooks L.F. The End of Arms Control? // Daedalus. 2020. Vol. 149. No. 2. P. 84-100.

25. Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics. London: Macmillan International Higher Education, 1977. 335 p.

26. Colby E.A. Defining Strategic Stability: Reconciling Stability and Deterrence // Strategic Stability: Contending Interpretations / ed. by E.A. Colby, M.S. Gerson. Army War College Press, 2018. P. 47-83.

27. Danner L.K. China's hegemonic intentions and trajectory: Will it opt for benevolent, coercive, or Dutch style hegemony? // Asia and Pacific Policy Studies. 2019. Vol. 6. No. 2. P. 186-207.

28. Drezner D., Krebs R., Schweller R. The End of Grand Strategy. America Must Think Small // Foreign Affairs. 2020. Vol. 99. No. 3. P. 107-117.

29. Dryzek J.S. Global civil society: The progress of post-Westphalian politics // Annual Review of Political Science. 2012. Vol. 15. P. 101-119.

30. Dvorkin V. The Role of Russian tactical nuclear weapons and the problems of their control: Working paper for Warsaw Workshop: Prospects for Information Sharing and Confidence-building on Non-Strategic Nuclear weapons in Europe. Warsaw; Addressing Nonstrategic Nuclear Forces / CEIP; Euro-Atlantic Security Initiative. 2013.

31. Enthoven A.C., Smith K.V. How Much Is Enough? Shaping the Defense Program, 1961-1969. Harper & Row Publishers, 1971. 366 p.

32. Ford C.A. Arms Control and Disarmament: Adjusting to a New Era // Arms Control and International Security Papers. 2020. Vol. 11. No. 7.

33. GallagherN. Re-Thinking the Unthinkable: Arms Control in the Twenty-First Century // The Nonproliferation Review. 2015. Vol. 22. No. 3-4. P. 469-498.

34. Gottemoeller R. The Future of Arms Control. Rethinking Nuclear Arms Control // The Washington Quarterly. 2020. Vol. 43. No. 3. P. 139-159.

35. Gray С.S. The Urge to Compete: Rationales for Arms Racing // World Politics. Vol. 26, No. 2. 1974. P. 207-233.

36. Haas R.A. World in Disarray: American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order. N.Y.: Penguin Press, 2018. 359 p.

37. Kahn H. On Thermonuclear War. Princeton: Princeton University Press, 1960. 651 p.

38. Kissinger H. Nuclear Weapons and Foreign Policy. New York: Harper Bros., 1957. 259 p.

39. Koblentz G.D. Strategic Stability in the Second Nuclear Age. Council on Foreign Relations. Council Special Report № 71. 2014. 65 p.

40. Kokoshin A. Ensuring Strategic Stability in the Past and Present: Theoretical and Applied Questions. Belfer Center for Science and International Affairs Harvard Kennedy School, June 2011.

41. Kreuder-Sonnen C, Zangl B. Which post-Westphalia? International organizations between constitutionalism and authoritarianism // European Journal of International Relations. 2015. Vol. 21. No. 3. P. 568-594.

42. Kristensen H.M., Korda M. Tactical nuclear weapons, 2019 // Bulletin of the Atomic Scientists. 2019. Vol. 75. No. 5. P. 252-261.

43. McCuen J.J. Hybrid wars // Military Review. 2008. Vol. 88. No. 2. P. 107.

44. Miller S.E. A Nuclear World Transformed: The Rise of Multilateral Disorder // Daedalus. 2020. Vol. 149. No. 2. P. 17-36.

45. Murray W, Mansoor P.R. Hybrid Warfare: Fighting Complex Opponents from the Ancient World to the Present. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. 321 p.

46. Osgood R.E. Limited War: the challenge to American strategy. Chicago: University of Chicago Press, 1957. 315 p.

47. Ostrom E. Beyond Markets and States: Polycentric Governance of Complex Economic Systems // American Economic Review. 2010. Vol. 100. No. 3. P. 641-672.

48. Pranay V., Acton J.M. A ReSTART for U.S.-Russian Nuclear Arms Control: Enhancing Security Through Cooperation. Carnegie Endowment for International Peace. October 2, 2020.

49. Putin's Grand Strategy: The Eurasian Union and Its Discontents / ed. by S. F. Starr, S. E. Cornell. Washington D.C.: Central Asia-Caucasus Institute & Silk Road Studies Program -- A Joint Transatlantic Research and Policy Center Johns Hopkins University-SAIS, 2014.

50. Radin A, Reach C. Russian Views of the International Order. Santa Monica: RAND Corporation, 2017.

51. Reif K, Mizin V. A Two-Pronged Approach to Revitalizing U.S.-Russia Arms Control. Deep Cuts Working Paper No. 10. 2017.

52. Rumer E. A Farewell to Arms Control. Carnegie Endowment for International Peace. April 17, 2018.

53. Schelling T.C. The Reciprocal Fear of Surprise Attack. Santa Monica: RAND, 1958. 30 p.

54. Schelling T.C. The Strategy of Conflict. Cambridge, MA: Harvard University. 1960. 247 p.

55. Spruyt H. The end of empire and the extension of the Westphalian system: the normative basis of the modern state order // International Studies Review. 2000. Vol. 2. No. 2. P. 65--92.

56. Tannenwald N. Life beyond Arms Control: Moving toward a Global Regime of Nuclear Restraint & Responsibility // Dжdalus. 2020. Vol. 149. No. 2. P. 205--221.

57. Trenin D. Mapping Global Strategic Stability in the Twenty-First Century. Moscow Center Carnegie. November 1, 2018.

58. Vaughan M. After Westphalia, whither the nation state, its people and its governmental institutions? A Paper for Presentation at the International Studies Association Asia-Pacific Regional Conference. 2011.

59. Wohlstetter A. The Delicate Balance of Terror // Foreign Affairs. 1959. Vol. 37. No. 2. P. 211--234. Yost D. Strategic Stability in the Cold War. Lessons for Continuous Challenges. IFRI Proliferation Paper No. 36, Winter 2011.

60. Zagorski A. Russia's Tactical Nuclear Weapons: Posture, Politics and Arms Control. IFSH. 2011.



References

1. Action J. (2014). Serebryannaya pulya [Silver Bullet]. Moscow Carnegie Center.

2. Al-Kassimi K. (2016). The Obsolescence of the Westphalian Model and the Return to A Maximum State of Exception. Journal of Political Sciences & Public Affairs. No. S2.

3. Antonov A.I. (2012). Kontrol' and vooruzheniyami. Istoriya, sostnoyanie, perspektivy [Arms Control. History, Current State and Prospects]. Moscow: ROSSPEN. 132 p.

4. Arbatov A. G. (2018a). Challenges of the New Nuclear Era: The Russian Perspective. In: Brooks L., Gavin F.J., Arbatov A. (eds) Meeting the Challenges of the New Nuclear Age: US and Russian Nuclear Concepts, Past and Present. American Academy of Arts and Sciences. P. 30--31.

5. Arbatov A. G. (2019a). A New Era of Arms Control: Myths, Realities and Options. Carnegie Moscow Center.

6. Arbatov A. G. (2019b). Mad Momentum Redux? The Rise and Fall of Nuclear Arms Control. Survival. Vol. 61. No. 3. P. 7-38.

7. Arbatov A.G. (2015). Kontrol' nad yadernym oruzhiem: konets istorii? [Control over Nuclear Weapons: the End of History?]. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. No. 5. P. 5-18.

8. Arbatov A.G. (2018b). Ugrozy strategicheskoj stabil'nosti -- mnimye i real'nye. Polis. Politicheskie issledovaniya. No. 3. P. 7--29.

9. Arbatov A.G. (2020). Vooruzheniya i diplomatiya [Arms and Diplomacy]. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. No. 6. P. 9--23.

10. Arbatov A.G., Dvorkin V. (eds) (2012). Protivoraketnaya oborona: protivostoyanie ili sotrudnichestvo? [Anti-Missile Defense: Confrontation or Cooperation?] Moscow: ROSSPEN. 367 p.

11. Baranovsky V.G. (2017). Transformatsiya global'nogo miroporyadka: dinamika sistemnykh izmenenij [Transformation of the Global World Order: Dynamics of Systemic Transformations]. Politicheskie issledovaniya. No. 3. P. 71--91.

12. Belobrov Yu. (2020). Evolutsiya politiki NATO po sderzhivaniyu SSSR i Rossii [Evolution of the NATO Policy for Containment of the USSR and Russia]. Mezhdunarodnaya zhizn'. No. 6. P. 22--33.

13. Brodie B. (1959). Strategy in the Missile Age. Princeton: Princeton University Press. 423 p.

14. Brooks L. F. (2020). The End of Arms Control? Daedalus. Vol. 149. No. 2. P. 84--100.

15. Bull H. (1977). The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics. London: Macmillan International Higher Education. 335 p.

16. Colby E.A. (2018). Defining Strategic Stability: Reconciling Stability and Deterrence. In: Colby E.A., Gerson M.S. (eds) Strategic Stability: Contending Interpretations. Army War College Press. P. 47--83.

17. Danner L. K. (2019). China's hegemonic intentions and trajectory: Will it opt for benevolent, coercive, or Dutch style hegemony? Asia and Pacific Policy Studies. Vol. 6. No. 2. P. 186--207.

18. Drezner D., Krebs R., Schweller R. (2020). The End of Grand Strategy. America Must Think Small. Foreign Affairs. Vol. 99. No. 3. P. 107-117.

19. Dryzek J. S. (2012). Global civil society: The progress of post-Westphalian politics. Annual Review of Political Science. Vol. 15. P. 101-119.

20. Dvorkin V.Z. (2018). Strategicheskaya stabil'nost': sokhranit' ili razrushit'? [Strategi Stability: to Save or to Destroy?] Moscow Carnegie Center.

21. Dvorkin V. (2013). The Role of Russian tactical nuclear weapons and the problems of their control: Working paper for Warsaw Workshop: Prospects for Information Sharing and Confidence-building on Non-Strategic Nuclear weapons in Europe. Warsaw; Addressing Nonstrategic Nuclear Forces / CEIP; Euro-Atlantic Security Initiative.

22. Enthoven A. C., Smith K. V. (1971). How Much Is Enough? Shaping the Defense Program, 1961-1969. Harper & Row Publishers. 366 p.

23. Ford C. A. (2020). Arms Control and Disarmament: Adjusting to a New Era. Arms Control and International Security Papers. Vol. 11. No. 7.

24. Gallagher N. (2015). Re-Thinking the Unthinkable: Arms Control in the Twenty-First Century. The Nonproliferation Review. Vol. 22. No. 3-4. P. 469-498.

25. Gottemoeller R. (2020). The Future of Arms Control. Rethinking Nuclear Arms Control. The Washington Quarterly. Vol. 43. No. 3. P. 139-159.

26. Gray C.S. (1974). The Urge to Compete: Rationales for Arms Racing. World Politics. Vol. 26. No. 2. P. 207-233.

27. Haas R. A. (2018). World in Disarray: American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order. N.Y.: Penguin Press. 359 p.

28. Kahn H. (1960). On Thermonuclear War. Princeton: Princeton University Press. 651 p.

29. Kissinger H. (1957). Nuclear Weapons and Foreign Policy. New York: Harper Bros. 259 p.

30. Koblentz G. D. (2014). Strategic Stability in the Second Nuclear Age. Council on Foreign Relations. Council Special Report № 71. 65 p.

31. Kokoshin A. (2011). Ensuring Strategic Stability in the Past and Present: Theoretical and Applied Questions. Belfer Center for Science and International Affairs Harvard Kennedy School.

32. Kokoshin A.A. (2018). Strategicheskaya stabil'nost' v usloviyakh kriticheskogo obostreniya mezhdunarodnoj obstanovki [Strategic Stability under Critical Aggravation of International Situaton]. Politicheskie issledovaniya. No. 4. P. 7-21.

33. Kokoshin A.A. (ed.) (2017). Vliyanie tekhnologicheskikh faktorov na parametry ugroz natsional'noj i mezhdunarodnoj bezopasnosti, voennykh konfliktov i strategicheskoj stabil'nosti [The Impact of Technological Factors on the Parameters of Threats to the National and International Security, Military Conflicts and Strategic Stability]. Moscow: Moscow University. 478 p.

34. Kreuder-Sonnen C., Zangl B. (2015). Which post-Westphalia? International organizations between constitutionalism and authoritarianism. European Journal of International Relations. Vol. 21. No. 3. P. 568-594.

35. Kristensen H. M., Korda M. (2019). Tactical nuclear weapons, 2019. Bulletin of the Atomic Scientists. Vol. 75. No. 5. P. 252-261.

36. Manojlo A.V. (2015). Tsvetnye revolutsii v kontekste gibridnykh vojn [Colour Revolutions in the Context of Hybrid Wars]. Pravo ipolitika. No. 10. P. 1400-1405.

37. McCuen J. J. (2008). Hybrid wars. Military Review. Vol. 88. No. 2. P. 107.

38. Mikhailenko A.N. (2015). Dvojnye standarty v sovremennoj mirovoj politike [Double Standards in the Current World Politics]. Etnosotsium. No. 5(83). P. 26-35.

39. Mikheev V.V., Lukonin S.A., Ignatiev S.V. (2017). K voprosu o perspektivakh Kitaya kak global'nogo lidera [To the question of Chinese prospects as a Global Leader]. Kontury global'nykh transformatisj: politika, ekonomika, pravo. Vol. 10. No. 5. P. 152-161.

40. Miller S.E. (2020). A Nuclear World Transformed: The Rise of Multilateral Disorder. Daedalus. Vol. 149. No. 2. P. 17-36.

41. Mizin V.I. (2019). Novye kontury strategicheskoj stabil'nosti i perspektivy kontrolya and strategicheskimi vooruzheniyami [New Contours of Strategic Stability and Prospects of Control over Strategic Arms]. Puti k miru i bezopasnosti. No. 1(56). P. 96-121.

42. Murray W., Mansoor P. R. (2012). Hybrid Warfare: Fighting Complex Opponents from the Ancient World to the Present. Cambridge: Cambridge University Press. 321 p.

43. Nozdrin A.V. (2013). Politika dvojnykh standartov v mezhdunarodnykh othnosheniyakh [Policy of Double Standards in International Relations]. Aktual'nye problem sovremennykh mezhdunarodnykh otnoshenij. No. 1. P. 79-83.

44. Osgood R.E. (1957). Limited War: the challenge to American strategy. Chicago: University of Chicago Press. 315 p.

45. Ostrom E. (2010). Beyond Markets and States: Polycentric Governance of Complex Economic Systems.

46. American Economic Review. Vol. 100. No. 3. P. 641-672.

47. Podlesnyj P. (2018). Kholodnaya vojna 2.0 i politika sderzhivaniya Rossii [Cold War 2.0 and Policy of Containing Russia]. Rossiya iAmerika vXXI veke. No. 3.

48. Pranay V., Acton J. M. (2020). A ReSTART for U.S.-Russian Nuclear Arms Control: Enhancing Security Through Cooperation. Carnegie Endowment for International Peace.

49. Radin A., Reach C. (2017). Russian Views of the International Order. Santa Monica: RAND Corporation.

50. Reif K., Mizin V. (2017). A Two-Pronged Approach to Revitalizing U.S.-Russia Arms Control. Deep Cuts Working Paper No. 10.

51. Rumer E. (2018). A Farewell to Arms Control. Carnegie Endowment for International Peace.

52. Savel'ev A. (2019). Rossiya-SSHA: na poroge novojgonki vooruzhenij [Russia-USA: on the Verge of New Arms Race]. Rossijskij sovet po mezhdunarodnym delam.

53. Schelling T. C. (1958). The Reciprocal Fear of Surprise Attack. Santa Monica: RAND. 30 p.

54. Schelling T. C. (1960). The Strategy of Conflict. Cambridge, MA: Harvard University. 247 p.

55. Spruyt H. (2000). The end of empire and the extension of the Westphalian system: the normative basis of the modern state order. International Studies Review. Vol. 2. No. 2. P. 65-92.

56. Starr S. F., Cornell S. E. (eds) (2014). Putin's Grand Strategy: The Eurasian Union and Its Discontents. Washington D.C.: Central Asia-Caucasus Institute & Silk Road Studies Program - A Joint Transatlantic Research and Policy Center Johns Hopkins University-SAIS.

57. Tannenwald N. (2020). Life beyond Arms Control: Moving toward a Global Regime of Nuclear Restraint & Responsibility. Dжdalus. Vol. 149. No. 2. P. 205-221.

58. Trenin D. (2018). Mapping Global Strategic Stability in the Twenty-First Century. Moscow Center Carnegie.

59. Trenin D.V. (2019). Strategicheskaya stabil'nost' v menyayuschemsya mire [Strategic Stability in the Changing World]. Moscow Carnegie Center.

60. Vaughan M. (2011). After Westphalia, whither the nation state, its people and its governmental institutions? A Paper for Presentation at the International Studies Association Asia-Pacific Regional Conference.

61. Wohlstetter A. (1959). The Delicate Balance of Terror. Foreign Affairs. Vol. 37. No. 2. P. 211-234. Yost D. (2011). Strategic Stability in the Cold War. Lessons for Continuous Challenges. IFRI Proliferation Paper No. 36.

62. Zagorski A. (2011). Russia's Tactical Nuclear Weapons: Posture, Politics and Arms Control. IFSH.

Размещено на Allbest.ru