Экономический рост как фактор умножения национального богатства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Экономический рост как фактор умножения национального богатства

Воспроизводственный и функционально-экономический подходы в анализе национального богатства

Природа и источники богатства народов - центральная проблема, которую поставила политическая экономия. В аспекте статики ее решение предполагает уяснение природы богатств.а и выявление его источников. В аспекте динамики - определение взаимосвязи экономического роста и развития, взаимообусловленности роста продукта и богатства, ресурсов и выпуска, затрат и результатов. Разные направления экономической теории рассматривали проблему богатства с различных позиций, акцентируя внимание на разных аспектах структуры богатства и продукта, источников, факторов экономического роста и т.д. При этом многообразие теоретических трактовок богатства лежит в русле двух основных подходов: воспроизводственного и функционально-экономического. Рассмотрим эти подходы более подробно.

Воспроизводственный подход - подход к хозяйству как системной воспроизводящейся целостности, подобной живому организму и развивающейся по внутренним законам, о природе которых, однако, ведутся споры, в частности, между сторонниками формационной теории, полагающей примат материальных, экономических законов, и цивилизационного подхода, подчеркивающего важную роль неэкономических (социокультурных, этических, духовных) факторов в развитии хозяйства. Тем не менее, все исследователи, работающие в русле воспроизводственного подхода, подчеркивают изменяющийся в ходе исторического развития характер потребностей, благ, ресурсов, технологий, производительных сил, производственных отношений и т.д., причем эти изменения могут быть как плавными (эволюционными), так и резкими, скачкообразными (революционными). В некоторых направлениях воспроизводственного подхода (например, в марксизме) обращается особое внимание на противоречивость экономического развития, двойственность рыночного хозяйства, которая проявляется в двойственности его движущих сил и результатов: двояким предстает процесс труда - с одной стороны, это конкретный труд, создающий полезные вещи, с другой - абстрактный труд, создающий стоимость; двойственными оказываются хозяйственные результаты - национальное богатство и национальный продукт, выступающие как с натурально-вещественной, так и со стоимостной стороны. Указанная двойственность постоянно воспроизводится в рыночной (капиталистической) экономике, богатство которой предстает как «огромное скопление товаров» (К. Маркс), а не просто совокупность полезных вещей, как, например, в натуральном хозяйстве. Двойственным оказывается и экономический рост: с одной стороны, он означает увеличение количества и качества благ, удовлетворяющих растущие потребности людей; с другой стороны - рост стоимости, которая в наиболее совершенной - денежной - форме становится главной целью производства в рыночной экономике. Воспроизводственный подход тяготеет к использованию диалектической логики и диалектического метода или, по меньшей мере, включает в себя элементы диалектики, и нацелен на выявление сущности рассматриваемых явлений, поиск скрытых основ и движущих сил хозяйства.

Функционально-экономический подход - подход к экономике, в котором акцентируется особое внимание на проблеме оптимального использования ограниченных ресурсов для достижения заданных целей. Хозяйство не просто рассматривается с функциональной точки зрения, но подчеркивается его «экономический» характер, заключающийся в максимизации «удовольствия» (полезности, прибыли и т.п.) и минимизации «тягот» (затрат, издержек и т.п.). Хотя рыночное хозяйство и в этом случае рассматривается как система, но система механическая, подобная сложно устроенной машине. По вопросу о степени устойчивости функционирования рыночной «машины» среди приверженцев функционально-экономического подхода существуют разногласия: одни (например, «новые классики»), доказывают совершенство рыночного экономики, которой внешнее вмешательство (со стороны государства) приносит один только вред, другие (например, кейнсианцы) подчеркивают ограниченность рыночного механизма, неспособного решить важнейшие задачи жизнеобеспечения общества без вмешательства государства. При этом и те, и другие соглашаются по вопросу о необходимости наличия определенных «алгоритмов» работы рыночной «машины», однако и здесь имеются расхождения по вопросу об источнике этих алгоритмов (называемых также «правилами игры») - генерируются ли они спонтанно в ходе рыночного процесса или же задаются внешней по отношению к рынку институциональной средой.

Если воспроизводственный подход подчеркивает неравновесный характер экономических процессов, то в основе функционально-экономического подхода лежит идея равновесия. Так, экономический рост в этом случае рассматривается как дискретный процесс последовательной смены отдельных равновесных состояний, которые только и могут быть зафиксированы, что на практике проявляется как отождествление экономического роста с наблюдаемым в течение длительного периода времени увеличением конечного результата экономической деятельности (валового внутреннего продукта). Процесс перехода от одного равновесного состояния к другому оказывается недоступен познанию в рамках данного подхода, поскольку, фиксируя количественную динамику результатов хозяйственной деятельности, функционально-экономический подход весьма слабо приспособлен для отражения качественных перемен в хозяйстве, которые он стремится свести к чисто количественным. Например, при анализе экономического роста исследуются взаимосвязи между увеличением факторов производства и ростом выпуска. При этом ряд качественных изменений в факторах производства записывается на счет переменной, отражающей научно-технический прогресс, т. е. определяется по остаточному принципу. Попытки построить эндогенную теорию роста (П. Ромер, Р. Лукас), которая бы учитывала качественное совершенствование факторов производства, сводятся к умножению числа рассматриваемых факторов (включающих знания, человеческий капитал и др.), введения в анализ дополнительных переменных, характеризующих влияние этих факторов, генезис которых во многом остается за пределами конструируемой модели роста.

В отличие от воспроизводственного подхода функционально-экономический подход основан на формальной логике и нацелен в первую очередь на выявление функциональных, количественных зависимостей между явлениями хозяйственной жизни, а содержательный, качественный анализ их природы не простирается дальше построения «коротких дедуктивных цепочек» (А. Маршалл).

Было бы ошибочно утверждать, что только один из рассмотренных подходов верно описывает рыночное хозяйство. Лишь совместное использование воспроизводственного и функционально-экономического подходов может, на наш взгляд, дать всестороннее знание о предмете исследования, притом, что необходимо различать возможности и границы применения каждого подхода, что является непростой задачей. Абсолютизация каждого из подходов ведет, в конечном счете, к отрыву экономической науки от реальности, замыканию ее в узких теоретических рамках, вращению в порочном кругу бессодержательных понятий или формально правильных, но бесконечно далеких от жизни математических абстракций. Также ошибочны попытки приписать только один подход представителям различных школ экономической мысли, однако, можно выявить «тяготение» отдельных направлений экономической мысли к одному из указанных подходов: например, для марксистской политической экономии в большей степени характерен воспроизводственный подход, а для неоклассической экономической теории - функционально-экономический.

Отметим также, что указанные подходы не стоят на месте, они исторически развивались и продолжают развиваться. Для домарксовой классической политической экономии, например, не было характерно представление о двойственности рыночного хозяйства, которое получило развитие в марксизме. В истории экономической мысли известны различные решения проблемы «производительного» и «непроизводительного» труда и соответственно расходов на его содержание, демонстрирующих пример различий между воспроизводственным и функционально-экономическим подходами, а также «внутри» воспроизводственного подхода и их взаимовлияния. Существовали, например, различия в трактовке «производительных» и «непроизводительных» расходов в классической политической экономии, применявшей воспроизводственный подход к анализу экономической системы, взятой в целом, и исторической школы, в центре внимания которой находилось воспроизводство конкретной национальной экономики. Так, ряд расходов (на образование, воспитание и т.п.) и соответствующих видов деятельности классики политической экономии относили к «непроизводительным». Представители же немецкой исторической школы (в частности, Ф. Лист) доказывали, что такие «непроизводительные» в настоящем времени расходы оборачиваются ростом производительных сил и умножением национального богатства в будущем, что фактически, можно думать, означает неосознанное, возможно, применение подхода с позиции воспроизводства, рассматриваемого в широком аспекте, включающем воспроизводство нации как системной целостности. Это даёт некоторое основание признать эти расходы необходимыми уже сегодня и производительными в будущем1¹ Говоря о так называемых «непроизводительных расходах», Лист иронизирует: «По ее мнению <классической политической экономии - автор.> тот, кто воспитывает свиней - производительный член общества, а кто воспитывает людей - не производительный. Врач, спасающий жизнь своего пациента, не принадлежит к классу производителей, но принадлежит к нему аптекарский мальчик, хотя изготовляемые им аптекарские пилюли существуют лишь несколько минут, а затем совершенно уничтожаются. Производительность Ньютона, Уатта, Кеплера уступает производительности осла, лошади, вьючного вола, которые недавно поставлены Мак-Куллохом в ряд производительных членов человеческого общества» (Ф.Лист. Национальная система политической экономии. М., «Европа», 2005, с. 130). Примечание редактора: // Едкая ирония Листа не только некорректна по содержанию, но и примитивно груба по форме, что стало уже общим местом в учебных пособиях по истории экономической мысли, где отмечается стиль его критики классической политической экономии в борьбе за принцип протекционизма для Германии, отстававшей от Англии в экономическом отношении. Осёл может, конечно, служить производительной силой, как, например, и машина, но ни тот, ни другая не становятся от этого «членами человеческого общества» (!?) и не создают, согласно Смиту (в отличие от Мак-Куллоха), стоимости. Сам Лист считал производительным труд тех, «кто заведует судом и администрацией, в чьих руках образование и религиозное воспитание, кто двигает науку, работает в области искусства». Успехи в этой деятельности образуют, по его мнению, «умственный капитал» как основную производительную силу, которая «важнее богатства, т.е. обладания меновыми ценностями» (там же, с.128). Лист придумал такое конгломератное понятие источников производительных сил, которое никто в истории экономической мысли, кроме разве немецкой исторической школы, не принимает всерьёз: «Христианство, единожёнство, уничтожение рабства и крепостного права, престолонаследие, изобретение книгопечатания, пресса, почта, монетная система, меры веса и длины, календарь и часы, полиция безопасности, введение свободного землевладенияи пути сообщения - вот богатые источники производительных сил». См. Лист Ф. Национальная система политической экономии. СПб, 1891. С.47. Разумеется, труд врача и учителя является необходимым и общественно-полезным, но чтобы быть производительным трудом в рыночной экономике, надо, по крайней мере, производить экономическое богатство в той форме, которая адекватна данной экономической системе, - товары-вещи (услуги не закрепляются в виде богатства-запаса Современные концепции «человеческого капитала» признают положительное влияние социальных расходов (расходы на образование, здравоохранение) на экономический рост, то есть формально как будто следуют в этом отношении подходу Ф. Листа, а не классической политэкономии, даже если и не осознают этот факт.1^{1 2}Примечание редактора: //Однако некоторые историки и методологи (напр., М.Блауг) видят 2истоки идеи «человеческого капитала» у А.Смита, а не у Ф.Листа.

Вместе с тем применяемый в современных концепциях «человеческого капитала» преимущественно функционально-экономический подход затрудняет понимание противоречивого воздействия социальных расходов в рыночной экономике на процесс создания богатства. В частности, в центре внимания оказывается стоимостная сторона богатства: инвестиции в образование и здравоохранение, то есть в т.н. «человеческий капитал». А это означает, что только тогда они окажутся результативными, когда принесут определенную «прибыль» - например, в форме более высокой заработной платы работников, «инвестировавших» в свой «человеческий капитал». Если же приобретенные работником знания, умения, навыки окажутся невостребованными рынком, то никакого прироста «человеческого капитала» не произойдет, хотя развитие личности работника, его человеческих качеств и человеческого потенциала, безусловно, будет иметь место, и в личностно-духовном плане образованный человек станет несомненно богаче. Следовательно, расходы не на всякое образование являются вложением в «человеческий капитал», а лишь в такое, которое дает знания и навыки, востребованные в рыночной экономике. Не всестороннее развитие личности и раскрытие ее творческого потенциала являются целью инвестиций в «человеческий капитал», а лишь приобретение таких знаний и способностей, которые позволяют извлекать доход в условиях рыночной экономики.

Рыночная экономика характеризуется, как известно, двойственным характером: товарное производство здесь является всеобщим, а потому результаты производства на рынке оцениваются двояко - со стороны потребительной стоимости (полезности) и стоимости. Указанная двойственность создает определенную проблему при оценке национального богатства, поскольку возникает вопрос - что в каждом конкретном случае важнее? Потребительная стоимость элементов национального богатства (особенно природного богатства), без которой невозможно никакое воспроизводство жизни, или стоимость? Отражают ли стоимостные показатели национального богатства его значимость для общественного воспроизводства? Разве земля, лес, недра, чистый воздух, иные природные богатства, не являющиеся продуктом труда, становятся менее значимыми для воспроизводства национальной экономики, если они не находят достаточного отражения в структуре национального богатства по стоимости? И, с другой стороны, оправдано ли включение в национальное богатство различного рода фиктивных ценностей, обращающихся на соответствующих рынках, как это имеет место, в частности, в СНС, в которой национальное богатство определяется как сумма нефинансовых и финансовых активов минус обязательства?

Как представляется, именно при оценке национального богатства противоречия натурально-вещественной и стоимостной форм проявляются наиболее остро. С функционально-экономической точки зрения пакет ценных бумаг, производственное оборудование и, скажем, участок земли, оцененные каждый в сумму X денежных единиц - одинаково значимы для экономики, что открывает простор для различных направлений перераспределения богатства. В частности, обладатели фиктивного капитала, за которым не стоит никаких материальных ценностей, могут осуществлять перераспределение реального богатства в свою пользу до тех пор, пока на их фиктивный капитал имеется спрос и его «стоимость» остается высокой. Когда же фиктивный капитал «испаряется» - ситуация, возникающая в ходе экономического кризиса, - то дело обычно уже сделано - реальное богатство оказываются перераспределенными среди нового круга собственников, ну а те, кто вложился в фиктивный капитал, полагая, что он равноценен реальному богатству, и не успел вовремя трансформировать его в реальные блага и факторы производства - оказываются «у разбитого корыта».

С позиции воспроизводственного подхода богатство, представленное фиктивным капиталом, также следует рассматривать как фиктивное. Однако провести такую разграничительную линию в условиях рыночной экономики непросто. Ведь со стоимостной стороны фиктивное и реальное богатство оказываются равнозначными: собственник фиктивного богатства может - пока конъюнктура благоприятна - всегда обменять его на реальное богатство. Проблема не была бы столь острой, если бы дело ограничивалось рамками национальной экономики - в этом случае общая величина национального богатства не изменилась бы, произошло бы перераспределение его фиктивной и реальной части между разными собственниками. Но современная экономика - на стоимостном уровне - является глобальной, а потому глобальные сделки по обмену фиктивных ценностей на реальные существенно влияют на структуру национального богатства. Для национальной экономики как воспроизводящейся системы важнее натурально-вещественная структура ее богатства, тот самый «простой продукт», а вовсе не «стоимость», безразличная ко всякой натурально-вещественной структуре.

Определенные сложности при оценке национального богатства по стоимости возникают и в том случае, когда исследователи пытаются учесть в его структуре природные богатства и человеческие ресурсы, включая т.н. «человеческий капитал», как, например, это сделала группа исследователей Всемирного Банка1¹ Arundhati Kunte, Kirk Hamilton, John Dixon, Michael Clemens. Estimating National Wealth: Methodology and R esults. January 1998. . В частности, используемая специалистами Всемирного Банка методика оценки национального богатства предполагает расчет капитализации рентных доходов от владения природными ресурсами как основу для оценки «вклада» природных ресурсов в национальное богатство. Аналогично доля «человеческих ресурсов» в структуре национального богатства также исчисляется путем капитализации разницы между ВВП, рентными доходами от владения природными ресурсами и амортизацией производственного капитала. В конечном счете, при таком подходе национальное богатство - это всего лишь капитализированный доход. Однако здесь возникает ряд вопросов.

Во-первых, процентные ставки, на основе которых исчисляется капитализация, отражают текущее состояние экономики и могут меняться во времени, что приведет и к переоценке стоимостной величины национального богатства, хотя по своей натурально-вещественной структуре оно могло существенно не измениться. Во-вторых, стоимостная оценка национального богатства зависит от степени развития рыночных отношений: натуральные выплаты и нерыночная деятельность, хотя и связаны с созданием определенных благ - и соответственно, богатства, но, не получая соответствующую денежную оценку, не отражаются в стоимостных показателях национального богатства, что приводит к его занижению. В-третьих, на оценку «человеческих ресурсов» влияют национальные различия в заработной плате: оплата схожего труда в развитой и развивающейся стране может различаться в разы, поскольку в развитой стране сложились иные стандарты «минимальной потребительской корзины», несопоставимые с прожиточным минимумом развивающихся стран.

Наконец, стоимостные показатели национального богатства зависят от сформировавшейся в обществе системы спецификации и защиты прав собственности и, в частности, от уровня развития системы защиты интеллектуальной собственности, патентного и лицензионного законодательства. Например, по некоторым оценкам до 70-80% стоимости наукоемкой продукции (компьютеров, мобильных телефонов и т.п.), производимых в Китае, приходится на уплату лицензионных платежей за использование соответствующих технологий, а на долю непосредственных производителей остается всего лишь 20-30%. Монополия на технологии вкупе с системой защиты прав интеллектуальной собственности способна оказать определенное влияние на стоимостную оценку национального богатства, в структуре которого заметную долю будет занимать интеллектуальная рента. Но является ли это благом с позиции воспроизводственного подхода? На этот счет существуют противоположные точки зрения: сторонники защиты интеллектуальной собственности подчеркивают, что в ситуации свободного распространения интеллектуальных благ их производители потеряют интерес к работе, а значит, темпы экономического роста снизятся, его качество упадет, прирост национального богатства замедлится. Противники интеллектуальной собственности указывают на искусственный характер редкости интеллектуальных благ, на возможность монопольного злоупотребления правом интеллектуальной собственности и сокращение положительного экстернального эффекта от интеллектуальных благ в случае ограничения их предложения системой интеллектуальной собственности, рост трансакционных издержек по защите интеллектуальной собственности. Представляется, что противоречия интеллектуальной собственности отражают противоречивый характер производства интеллектуальных благ в условиях рыночной экономики и не могут быть решены формально-юридическим путем. Однако эта тема требует специального рассмотрения.

Двойственный характер и вклад экономического роста в национальное богатство

С натурально-вещественной стороны экономический рост означает умножение потребительных стоимостей, полезных вещей, удовлетворяющих потребности людей. Со стоимостной стороны экономический рост дает рост стоимости и накопление капитала. Как и в случае с национальным богатством, натурально-вещественная и стоимостная сторона противостоят друг другу, причем зачастую противоречие между ними оказывается весьма глубоким. Так, например, со стоимостной стороны вклад в экономический рост сферы финансово-посреднических услуг оказывается равнозначен вкладу отраслей материального производства. Однако для воспроизводства национальной экономики как системы эти виды деятельности неравноценны. Общество может обойтись без многочисленных посреднических услуг, но не может обойтись без пищи, одежды, жилья, которое должно также учитываться в стандарте потребительской корзины, наряду с продовольственными и непродовольственными товарами. Стоимостных показателей недостаточно для оценки качества экономического роста, его социальной результативности, вкладу в национальное богатство. Например, если импорт продовольствия, иных предметов первой необходимости составляет существенную долю в потреблении, то говорить о высоком качестве экономического роста не приходится, поскольку в этом случае под угрозой оказывается экономическая безопасность страны. Только та страна, которая может самостоятельно прокормить свое население, а также обеспечить удовлетворение других первичных потребностей человека - хотя бы по минимальному для воспроизводства жизни стандарту - может проводить в полной мере самостоятельную экономическую политику и стремиться к занятию лидирующих позиций в мировой экономике. Конечно, это не значит, что следует отказаться от специализации и международного разделения труда, однако, как показывает историческая практика, успешного развития добиваются все же страны, опирающиеся на национальный рынок и обеспечивающие национальную экономическую безопасность, а не занятые исключительно торговой и финансово-посреднической деятельностью. Так, Великобритания, изначально опиравшаяся на внутренний рынок, заняла в XIX в. лидирующее положение в мире в отличие от Голландии, развитие капитализма в которой началось раньше, но не сумело обрести твердую национальную почву. Соединенные Штаты Америки весь XIX век развивали внутренний рынок, укрепляя единство национального экономического пространства, не гнушаясь прибегать и к политике протекционизма, что, в конечном счете, позволило им стать ведущей экономической державой. Политику опоры на внутренний рынок в условиях мирового экономического кризиса проводит в настоящее время Китай, что позволяет ему минимизировать потери, которые в условиях кризиса несут страны, завязанные преимущественно на внешние рынки.

Рассмотрим, далее, собственно тот «вклад», который экономический рост вносит в национальное богатство. Отметим, что, во-первых, показатели экономического роста и богатства измеряются различным образом: конечный продукт (на практике - ВВП) как результат экономического роста - показатель потока, исчисляемый за определенный промежуток времени (обычно за год), в то время как величина национального богатства - показатель запаса, рассчитываемый на определенную дату. При более строгом с теоретической точки зрения исчислении результата экономического роста следовало бы определять в каждом периоде величину потенциального выпуска (потенциального ВВП) - то есть такого конечного продукта, который мог бы быть произведен в экономике при максимальном использовании всех имеющихся ресурсов (экономического потенциала нации). Однако на практике определение потенциального выпуска оказывается не всегда возможным - в частности, в этом случае необходимо исчислить потери выпуска вследствие безработицы, а также потери от простаивающего оборудования, неиспользованных земель и других природных ресурсов, потери от недоиспользуемого научно-технического потенциала общества и т.п.

Во-вторых, конечный продукт и национальное богатство различаются по своей структуре. Определенная доля продукта предназначена для конечного потребления, она как бы «исчезает» в потреблении, не давая никакого «прироста» богатства. Однако без конечного потребления невозможно воспроизводство общества и его экономики, невозможно воспроизводство человека как субъекта экономики, как производителя. Сказанное не означает, что производство потребительских товаров ничего не добавляет к национальному богатству. И здесь необходимо вернуться к натурально-вещественной стороне продукта и богатства и рассмотреть потребительские блага под этим углом зрения.

Структура потребления неоднородна, поскольку разные потребности обладают различной интенсивностью и степенью насыщаемости во времени. Так, потребность в пище может быть удовлетворена лишь на короткий промежуток времени, а затем объективно возобновляется, так что для пищевых продуктов в наибольшей степени характерно «уничтожение» в акте потребления. Однако ряд продовольственных ресурсов может сохраняться более длительное время (зерно в хранилищах, например) - и в этом смысле может рассматриваться как «запас», а не «поток» и учитываться в составе национального богатства.

Потребность в одежде может быть удовлетворена в течение более длительного срока, в зависимости от качества продукции соответствующих отраслей промышленности, ее долговечности. Однако с практической точки зрения оценить запас одежды у населения весьма сложно, к тому же в реальности срок службы одежды достаточно короткий и потому включение ее в национальное богатство вряд ли окажется целесообразным.

Более значимыми для включения в национальное богатство (например, показатель «домашнее имущество населения») представляются товары длительного пользования, такие как, например, бытовая техника, мебель. При этом следует отметить обратное соотношение между сроком службы таких товаров и масштабом их производства с точки зрения достижения определенного удовлетворения потребности в них. Так, если товар длительного пользования (например, мебель) служит в среднем 50 лет, то для поддержания определенного уровня удовлетворения потребности населения в таких товарах, при прочих равных условиях, будет достаточно производить их в 2 раза меньше, чем в случае, когда они служат в среднем только 25 лет, и в 5 раз меньше, чем в ситуации, когда средний срок их службы составляет 10 лет. Развитие рыночной экономики в целом идет по направлению сокращения срока службы товаров длительного пользования, поскольку сокращенный срок службы товаров означает, при прочих равных условиях, наличие более высокого спроса на рынке, что приводит к большей занятости, использованию большего объема ресурсов, увеличению темпов экономического роста и накопления капитала. Этой же цели служит ряд «инноваций», направленных на стимулирование искусственной гонки потребления, о необходимости которой для выживания капитализма говорил еще Дж. М. Кейнс, рассматривая стимулирование совокупного спроса как лекарство от депрессии. Однако ускорение экономического роста в данном случае не означает ускорения роста национального богатства - ресурсы в значительной степени «перемалываются» в гонке потребления, оставляющей после себя груды мусора и свалки выброшенных вещей, которые - при ином подходе к организации хозяйства - могли бы служить обществу значительно дольше. В этой связи хотелось бы отметить, что понятие «эффективности использования ресурсов» является относительным: функционально-экономический подход рассматривает эффективность исключительно со стоимостной стороны, не замечая последствий такой «эффективности» для невосполнимых природных ресурсов.1¹ Израильский историк Мартин ван Кревельд так характеризует американское потребительство: «Сегодня, как и сто лет назад, мы можем наблюдать стремление к избыточности во всем, от автомобилей до бытовых приборов, - в размерах, мощности, тепловыделении. Во имя экономии на строительных расходах большинство домов плохо утеплены. Поэтому жизнь протекает под аккомпанемент моторов, которые зимой греют дома, а летом их охлаждают. Во многих домах конструкция окон такова, что их открывают не чаще раза или двух в год,

Коротким «сроком жизни» обладает большинство услуг, поскольку услуга по определению потребляется в то же время, в течение которого она оказывается. Рост доли сферы услуг в структуре конечного потребления может свидетельствовать о росте качества жизни, особенно если речь идет о культурных, научных, образовательных услугах, услугах, связанных с досугом, рекреацией, личностным развитием, охраной здоровья, развитием человеческого потенциала. При этом напрямую в состав национального богатства данные услуги не войдут, однако, их влияние можно попытаться учесть косвенно, например, оценивая качество «человеческих ресурсов» как элемента национального богатства. Ведь «исчезающие» в процессе потребления услуги не «исчезают» с точки зрения их воздействия на человека, развития его личности, здоровья и творческого потенциала - человек как бы «накапливает» в себе результат потребляемых услуг, что, наиболее зримо проявляется при рассмотрении образовательных услуг. Проблема, однако, возникает при стоимостной оценке «человеческого потенциала», поскольку в рыночной экономике далеко не всякое «личностное развитие» оказывается рыночно продуктивным, то есть реализующимся в более высоком уровне доходов и «человеческого капитала», о чем было сказано выше. Также остается нерешенной проблема выбора адекватной методики расчета вклада «человеческих ресурсов» в национальное богатство. Кроме того, далеко не все услуги способствуют личностному развитию и создают «человеческий капитал» как элемент национального богатства. В экономике ряда развитых стран гипертрофированную долю занимает сектор транзакционных и посреднических услуг. Например, в США в начале 2000-х гг. в среднем приходилось по 1 юристу на каждые 373 жителя страны. Для сравнения - в Канаде один юрист приходится на 566 человек, а в Японии - на 1002 человека2² Кревельд М. ван. Американская загадка. М., ИРИСЭН, Мысль, 2008, сс. 210-211. По количеству психиатров на 100 000 человек США также опережает другие страны. Но насколько рост психиатрических и юридических услуг свидетельствует о развитии общества и росте его богатства, повышении качества жизни? Не свидетельствует ли он, наоборот, об умножении социальных проблем, росте неуверенности, снижении психического здоровья нации, росте преступности и т.п.?3³ «…ни в одном другом обществе его целостность и функционирование не находились в такой зависимости от закона (в противоположность обычаю и традиции). С другой стороны, закон в Америке - это не просто рамка, позволяющая людям и группам вести упорядоченную и предсказуемую жизнь. Напротив, это молот, которым они Кревельд умело пользуются. Они применяют его для того, чтобы припереть другого к стене, обанкротить его и выжать из него средства на жизнь - и все это, само собой, во имя справедливости и правосудия» (Кревельд М. ван. Указ. соч., сс. 211-212.) Наконец, рассматривая финансовые услуги, также необходимо задаться вопросом, что дают эти услуги для национального богатства, при этом различать реальный и фиктивный капитал и, соответственно реальное и фиктивное богатство.

Помимо предметов потребления, или потребительских благ, в структуре конечного продукта представлены средства производства, или инвестиционные блага, к которым в СНС относятся не только основные фонды промышленности, но и жилищное строительство. Следует отметить, что если в ВВП учитываются вновь созданные в данном году инвестиционные товары, то национальное богатство охватывает накопленный запас средств производства, в том числе созданных за прошлые годы. Разумеется, как и в случае с потребительскими товарами длительного пользования, инвестиционные блага со временем изнашиваются и замещаются новыми, однако, в отличие от большинства потребительских товаров, они оказывают влияние на возможности будущего экономического роста и - соответственно - будущего умножения национального богатства. Более совершенное производственное оборудование, повышающее производительность труда, приводит в будущем к росту продукта и - при прочих равных условиях - той его части, которая остается в структуре национального богатства, то есть, в конечном счете, оно приводит к росту не только продукта, но и богатства. Обратная сторона медали состоит в отрицательных последствиях, которые несет возрастание материального и морального износа производственного оборудования и жилищного фонда для возможностей экономического роста и увеличения национального богатства. Здесь возникает вопрос - каким образом наиболее адекватно можно учесть вклад капитальных благ в богатство нации? По полной первоначальной стоимости? Но тогда общество будет не в состоянии распознать и обезвредить мину замедленного действия, которую несет в себе износ капитальных благ. По восстановительной стоимости с учетом износа? Но здесь тоже возникает ряд проблем, связанных с оценкой восстановительной стоимости, сопоставлением стоимостных показателей за ряд лет и т.д. С позиции воспроизводственного подхода большую опасность представляет завышение стоимости капитальных благ в структуре национального богатства, чем их занижение. Экономика долгое время может расти, используя накопленные капитальные блага прошлых лет (в случае российской экономики - жилье, заводы, фабрики и электростанции, построенные еще в советский период). Но если не делаются адекватные капиталовложения в производство соответствующих благ (в том числе - в жилищное строительство), то формально высокие оценки доли этих благ в национальном богатстве лишь вводят в заблуждение и рано или поздно наступает расплата. С позиций воспроизводственного подхода следует также обратить внимание на степень реальной обеспеченности жильем населения, поскольку доступное жилье - одно из важнейших условий расширенного воспроизводства нации. Поскольку в «инновационной экономике» главным фактором экономического роста и умножения богатства становится человек, его потенциал и «интеллектуальный капитал», то капиталовложения в жилищное строительство, строительство качественного, долговечного жилья, реально доступного для населения, - не менее значимая статья инвестиций в «человеческий капитал» и будущее нации, чем расходы на услуги образования и здравоохранения.

Подчеркнем, что в современной развитой экономике, которую характеризуют как «инновационная экономика», «экономика знаний» и т.п., производственный капитал в традиционном понимании данного термина оказывает сокращающееся воздействие на процессы роста продукта и богатства. Ведущая роль принадлежит «человеческим ресурсам», «человеческому», «интеллектуальному» капиталу, а для его формирования необходимо обеспечить рост соответствующих видов услуг в структуре конечного продукта и - прежде всего - развитие фундаментальной и прикладной науки. С другой стороны, «интеллектуальный капитал» воплощается в более совершенном и производительном «физическом капитале» - автоматизированных средствах производства, сетевой инфраструктуре и т.п. Вложения в тиражирование передовых в настоящий момент видов техники уже не являются способом обеспечить высокие темпы и качество экономического роста (и роста национального богатства), в отличие от вложений в развитие человека и превращение науки в непосредственную производительную силу - в этом случае производительные силы выходят на качественно новый уровень развития, а задача, которая стоит перед ними, теперь заключается не в тиражировании определенного набора благ с наименьшими издержками, а в создании принципиально новых благ.

Наконец, в структуре национального богатства необходимо учитывать и природные ресурсы - как правило, вовлеченные в той или иной степени в хозяйственный оборот или могущие быть вовлеченными в хозяйство (например, разведанные запасы полезных ископаемых). О противоречии натурально-вещественной и стоимостной оценки данного компонента национального богатства было сказано выше, при рассмотрении двойственной структуры богатства. Здесь же еще раз подчеркнем, что даже в эпоху «постиндустриальной», «информационной» экономики роль природных ресурсов остается высокой, поскольку труд без вещества природы ничего создать не может, каков бы ни был его качественный уровень.

Рост национального богатства в России в XX в.

В заключение хотелось бы затронуть проблему оценки динамики национального богатства в России в долгосрочном периоде. Несмотря на многообразие подходов к оценке национального богатства, сложности измерения отдельных его компонентов и - более того - их соизмерения на протяжении длительных периодов времени, вопрос о динамике национального богатства остается актуальным. В отечественной литературе попытки определения национального богатства России делались неоднократно, хотя их авторы и отмечали недостаточность статистических данных, несовершенство методики расчетов и т.д. Национальное богатство России определяли, в частности, И. Т. Посошков, А. К. Шторх, А. И. Бутовский, С. Г. Струмилин, С. Н. Прокопович, В. Н. Кириченко и др. Попытку сопоставления динамики национального богатства России за 100 лет предпринял В.М. Симчера1¹ Симчера В.М. Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исторические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М., Наука, 2006.

² Там же, с. 51.

³ Там же, сс. 351, 48.. . По его оценкам национальное богатство России, взятой в современных границах, за 1895-2000 гг. выросло в 78 раз2.⁴ Там же. С. 351.

⁵ Там же, сс. 49-51 При этом национальное богатство в мире в целом выросло в XX веке в 60,5 раз, а национальное богатство США - только в 17,6 раза3. Рост мирового ВВП в XX в. автор оценивает в 150,7 раз, а ВВП России - в 216,3 раза4Россия в XX веке совершила колоссальный рывок, осуществив индустриализацию, добившись высокого уровня промышленного развития, что нашло отражение в росте ее национального богатства. При этом рост национального богатства страны в XX в. был неравномерным, прерываясь в периоды войн и революций. В таблице 1 представлены среднегодовые темпы прироста национального богатства России по этапам социально-экономического развития страны в XX в., рассчитанные, исходя из данных, приводимых в работе В.М. Симчеры5. Отметим, что в период трансформационного кризиса 1990-х гг. динамика национального богатства была отрицательной, однако темпы его падения оцениваются ниже, чем темпы падения ВВП - во-первых, потому что национальное богатство как накопленный запас прошлых лет обладает определенной инерцией, во-вторых, поскольку его динамика во многом зависит от используемой методики учета капитальных благ (по полной или остаточной стоимости) и природных ресурсов и, в-третьих, развитие рыночных отношений, вовлечение в экономический оборот «свободных» благ увеличивает показатели национального богатства, сокращая темпы спада. Темпы роста национального богатства России в 1999-2004 гг., на наш взгляд, завышены, что связано, во-первых, с трудностями корректного стоимостного учета показателей разных лет в условиях высокой инфляции и, во-вторых, отражает «восстановительный» характер роста национального богатства по аналогии с «восстановительным» ростом экономики в целом. Максимальные темпы роста национального богатства России пришлись на период 1955 - 1964 гг., однако они отражают не только экономический рост данного десятилетия, но и эффект индустриализации 30-х гг., когда во многом была создана основа для промышленного роста.

Таблица 1. Рост национального богатства России в XX в. (среднегодовые темпы прироста, в %)

Источник: Симчера В.М. Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исторические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М., Наука, 2006, сс. 49 - 51; расчеты автора.

Приведенные в Таблице 1 оценки динамики национального богатства России в XX в. необходимо уточнять и корректировать, однако даже если считать показатели роста национального богатства в советский период завышенными в 1,5 - 2 раза, тем не менее, общий тренд останется прежним: рост в первой половине века (точнее - до середины 60-х гг.) и его замедление со второй половины 60-х гг., перешедшее в спад в 1990-х гг. (показатели 1999-2004 гг. требуют дальнейшей оценки). Стоимостные показатели национального богатства недостаточны для оценки воспроизводственной роли национального богатства и, в частности, слабо иллюстрируют процесс становления индустриальной экономики в России в XX в., сопровождавшейся возникновением новых типов производств, новых продуктов, которых не было и не могло быть в России XIX в. В Таблице 2 представлены относительные результаты производства ряда видов продукции, которых добилась Россия в XX в. Как следует из этих данных, советская экономика добилась существенных успехов в производстве средств производства, что было необходимо для индустриализации страны. Успехи в выпуске потребительских товаров и, в частности, продовольствия, были заметно скромнее. В современной России проблема структурных диспропорций в экономике остается весьма острой - попытки перейти на инновационный путь развития пока не дают широкомасштабного результата, основным локомотивом роста экономики в период «тучных лет» 2003 - 2007 гг. являлся экспортоориентированный сырьевой сектор.

Таблица 2. Показатели, характеризующие рост промышленного потенциала в России в 1928 - 1975 гг. (в натуральном выражении, в разах)

* 1950 г. к 1928 г.

** 1955 г. к 1940 г.

Источник: Симчера В.М. Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исторические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М., Наука, 2006, с. 141; расчеты автора.

богатство национальный россия

Мировой экономический кризис подвел черту под эпохой роста, основанного на «проедании» национального богатства, в частности, невосполнимых природных ресурсов. Сможет ли Россия переломить ситуацию - перейти от сырьевого к инновационному типу воспроизводства богатства и экономического роста, развиваться не только за счет внешнего рынка, но и опираясь на мощный национальный внутренний рынок, - от ответа на этот вопрос зависят не столько темпы роста богатства, сколько возможность для России сохраниться как национальная экономика и состояться в качестве ведущей экономической державы XXI века.

Размещено на Allbest.ru