Актуальные проблемы воздействия современных технологий и процессов информационной экономики на рынок труда: общемировые и российские тенденции развития через призму концепции прекариата

Размещено на http://www.allbest.ru/

прекариат стэндинг трудовой товаризация

Статья по теме:

Актуальные проблемы воздействия современных технологий и процессов информационной экономики на рынок труда: общемировые и российские тенденции развития через призму концепции прекариата

Сургуладзе В.Ш.

Концепция прекариата как нового класса постиндустриального общества, разработанная британским специалистом в области трудовых отношений Гаем Стэндингом, становится все более актуальной.

Изменения в глобальной экономике последних десятилетий, трансформация глобальной структуры занятости и последствия процессов роботизации, информатизации и оцифровки производства и трудовых отношений на фоне деиндустриализации развитых стран и развития третичного сектора экономики сетевой информационной постиндустриальной эпохи характеризуются смещением центра тяжести экономического роста в сторону услуг. Указанные тенденции развития современного общества будут, судя по всему, развиваться в нарастающем темпе и потребуют от правительств стран мира соответствующих решений, в том числе и для того, чтобы сохранить политическую стабильность.

Термин прекариат, концепция которого сегодня связывается с именем Г. Стэндинга, возник до того, как британский исследователь решил придать ему качественно новое, теоретически проработанное звучание, и обычно его изобретение приписывается французскому социологу Пьеру Бурдье, который ввёл данный термин в научный оборот для обозначения класса общества, отличающегося нестабильностью и незащищённостью социально-экономического положения.

Г. Стэндинг противопоставляет прекариат салариату - государственным служащим и сотрудникам крупных корпораций, имеющих долгосрочные контракты, социальные страховки и понятные перспективы карьерного роста в будущем.

Сегодня феномен прекариата принято рассматривать как совершенно новое явление. Однако анализируя концепцию прекариата, важно отметить, что этот социальный феномен не так нов, как может показаться. Новое в прекариате - беспрецедентное до сих пор количество его представителей в условиях развития информационных технологий и распространения образования. Между тем с аналогичными проблемами адаптации к жизни в обществе сталкивались в прошлом представители так называемых «свободных профессий». В истории России такими людьми были разночинцы и интеллигенты. В XIX столетии разночинцы и интеллигенция стали во многом синонимичными понятиями. В это время значительно увеличивался слой образованных разночинцев - «лишних людей», которые, обладая знаниями и талантами, не имели возможностей для самореализации в значимых областях практической деятельности. В русской художественной литературе и публицистике разночинные интеллигенты рассматривались как представители прогрессивной, либеральной, демократической, революционной, социалистической или нигилистической общественной силы, которая противопоставлялась дворянству и более традиционным стабильным социальным институтам. Как и представители прекариата XXI столетия разночинцы часто становились сторонниками радикальных политических преобразований. Примечательно в этой связи, что В.И. Ленин, анализируя этапы «освободительного движения в России», писал, что с 1861 по 1895 годы в России проходил этап «разночинский, или буржуазно-демократический», который затем сменился собственно пролетарским революционным движением.

Анализ концепции Г. Стэндинга через призму исторического опыта социальной эволюции общества, говорит о том, что отмеченные британским учёным глобальные тенденции социально-экономического развития имеют исторические прецеденты и действительно опасны, но в эпоху сетевой информационной экономики они приобрели новое качество и потенциально разрушительную силу.

Современная сетевая экономика общества потребления основана на многочисленных мифах постиндустриального общества, среди которых - культ образования, свободомыслия и свободы творчества, культурного многообразия и социальной мобильности. Пестуемый современным деловым сообществом культ постоянных изменений и «креативности» в значительной степени призван заретушировать реальное и далекое от социальной идиллии положение современной глобальной экономики.

Под прикрытием возвышенной риторики об инновациях и востребованности креативных личностей, в действительности, в условиях современной экономики личные качества потенциальных работников вытесняются ключевыми соображениями повышения эффективности и снижения общих издержек производства и ведения бизнеса за счёт автоматизации и сокращения рабочих мест. На практике современные соискатели рабочих мест сталкиваются с жёсткой реальностью повсеместно расширяющейся практики аутсорсинга и аутстаффинга, работы по краткосрочным трудовым соглашениям, в правовом русле которых работает всё большее количество сотрудников транснациональных корпораций.

Аутсорсинг и аутстаффинг стали сегодня основными механизмами, позволяющими компаниям прибегать к использованию гибкого графика занятости сотрудников: «ведущие компании, - отмечает Г. Стэндинг, - большую часть работы передают на контракты, сохраняя при себе небольшую часть салариата (корпоративных граждан), ценя их верность и разделяя с ними свой ключевой актив - знания, как это свойственно рентоориентированным фирмам третичного сектора экономики. Если знания распространятся слишком широко, компании утратят контроль над своими активами».

Глобальная экономика изобилует примерами того, как современные сетевые технологии влияют на рынок труда и долгосрочную социально-экономическую стабильность. Примечателен в данной связи бум аутсорсинга в юриспруденции Великобритании и США: «Индийская фирма Pangea 3 <...> за год увеличила свои доходы вдвое. В то время как в Великобритании и США юридические фирмы боролись за выживание, прекратив набор персонала и увольняя юристов или отправляя их в неоплачиваемый отпуск, юристы в Индии только выгадали от рецессии».

В результате востребованности аутсорсинговых схем агентства, обеспечивающие компании временными кадрами, стали гигантами, формирующими мировой трудовой процесс. Так, на швейцарское агентство Adecco работает 700 тысяч временных сотрудников, а японское кадровое агентство Pasona ежедневно направляет на работу по краткосрочным контрактам четверть миллиона людей.

В результате применения различных схем гибкого графика и временных договоров, многократно возросло число людей с временной привязкой к рабочему месту. Особенно резким этот скачёк оказался в Японии, где уже к 2010 году более трети трудовых ресурсов находились на временных рабочих местах. Отмирание японской модели найма проявляется в частности в том, что крупные компании прекратили наём молодёжи на пожизненный срок и перешли на временные контракты.

В настоящий момент во многих странах по крайней мере четверть взрослого населения относится к прекариату. Половина трудоспособного населения Испании работает по временным контрактам, похожая ситуация наблюдается и в Южной Корее.

Официальная статистика, как правило, не учитывает качества занятости населения, а благодаря всё чаще используемым работодателями гибким схемам занятости статистика, скрывает уровень безработицы и частичной безработицы. Другим механизмом скрытия реальной структурной безработицы является практика отправки миллионов людей в неоплачиваемые отпуска, широко применявшаяся в России после 1991 года и ставшая популярной в США после кризиса 2008 года.

В результате практики аутсорсинга и аутстаффинга сотрудники становятся подотчётными перед двумя хозяевами. Другим следствием данного процесса является рост теневой экономики, размывание среднего класса и общее снижение социальной мобильности населения.

Именно гибкостью трудовых ресурсов объясняется повышение экономической эффективности многих предприятий и укоренившаяся в информационной сетевой экономике мода на проектное управление, в рамках которого люди работают от «проекта» до «проекта».

Важным последствием гибкого рынка труда и ориентации на проектное управление является эффект самоэксплуатации, когда работники вынуждены заниматься неоплачиваемой работой ради сохранения своей ниши и в надежде на трудоустройство в будущем. В таких условиях создаётся общество «лотерейного счастья», в котором образ жизни «подразумевает решение многих задач, при этом человек не контролирует своё время, у него нет ясного видения будущего и нет возможности опираться на прошлое».

Для сокрытия структурной безработицы новая экономика создаёт массу форматов частичной занятости, среди которых можно отметить феномен широко применяемой практики стажировок, заключающейся в том, что за счёт постоянной ротации молодых неопытных кадров компании могут не платить временным сотрудникам вовсе, либо оплачивать их труд по значительно заниженным расценкам. Применительно к России можно констатировать, что данный феномен различных форматов частичной и мало или вовсе неоплачиваемой занятости широко распространён в сфере консалтинга, журналистике, на туристическом рынке во время высокого сезонного спроса и в других отраслях экономики.

Стажировки всё чаще выступают формой завуалированного безвозмездного использования труда. Сюда же примыкает и волонтёрство, а также система зачастую мало- либо вовсе неоплачиваемого наставничества - «менторства», «интеллектуального волонтёрства», в которое, как правило, вовлекаются специалисты старшего возраста и пенсионеры, которые часто становятся основными конкурентами молодёжи в битве за рабочие места. Эти глобальные тенденции развития рынка труда в условиях сетевой экономики полностью соответствуют современным российским реалиям.

Складывающаяся хаотичная структура занятости влечёт за собой массу последствий. Так, например, облегчению эксплуатации содействует возникший в эпоху информационной экономики феномен громких названий должностей, которые призваны камуфлировать провалы карьерной биографии работников. Секретарей теперь называют «координаторами приёмной», «специалистами по электронной документации», разносчиков газет - «служащими по распространению медийных изданий», уборщиков - «ответственными за сбор вторичного сырья» или «консультантами по санитарии». Подобные словесные ухищрения призваны, в том числе, способствовать постоянно насаждаемому культу позитивного мышления, практика которого смягчает восприятие реального плачевного положения вещей.

На более глубинном уровне указанные тенденции приводят к размыванию профессиональной и социальной идентичности граждан, которые больше не могут прогнозировать своё будущее, вынуждены часто менять профессию и переучиваться, вследствие чего испытывают постоянное психологическое давление и рост чувства отчуждения от процесса и результата своего труда. В этих условиях неясным становится и место индивида в сильно фрагментированной, чрезвычайно подвижной и нестабильной социальной структуре общества.

Происходящие глобальные социально-экономические трансформации оказывают отрицательное влияние на коллективную психологию. В частности, блага гибкого трудового графика и удалённой занятости имеют такую обратную сторону, как рост социальной фрагментации в обществе. Люди, которые не ходят регулярно на работу, либо не имеют постоянного, закреплённого за ними рабочего места в офисе, утрачивают чувство профессиональной солидарности и профессиональной идентичности, менее способны отстаивать общие интересы. Фактор удалённого рабочего места усугубляет упадок профсоюзного движения. Между тем количество работников на удалённом доступе продолжает расти. Так, например, в компании IBM более 40 процентов сотрудников не ходят в офис регулярно, в результате чего корпорация экономит сотни миллионов долл. США.

Указанные процессы накладываются на современные тенденции информатизации общества, в котором вовлечённые в электронные социальные сети люди разобщены и живут в эфемерном мире «одиночества вместе». Общая нездоровая моральная атмосфера в обществе усугубляется чувством социальной несправедливости и обречённости, испытываемым прекариатом в результате столкновения с успешными представителями салариата. Указанное неравенство усиливается тем фактом, что нестабильное положение прекариата характеризуется большим количеством сопутствующих расходов, без гарантий того, что они будут возмещены в будущем. Салариат может тратить большие деньги на образование в надежде на то, что в дальнейшем эти инвестиции в будущее окупятся на текущем месте работы. Бывает, что работодатели сами оплачивают сотрудникам переобучение или повышение квалификации. Однако прекариат несёт эти расходы на свой страх и риск, не имея никаких гарантий.

Конкуренция на рынке труда развитых стран увеличивается по причине того, что третичная экономика даёт массу возможностей для трудоустройства пенсионеров и других категорий лиц, для которых удобна непостоянная занятость и которые готовы предлагать свой труд по более низкой цене. В этих условиях больше всего страдает молодёжь, безработица среди которой особенно высока. При этом чем более образован и высоко квалифицирован работник, тем ему сложнее трудоустроиться.

Современная глобальная экономика характеризуется турбулентностью, нестабильностью и взаимозависимостью регионов мира. В рамках трудовой деятельности эта нестабильность проявляется в постоянно нарастающем темпе изменений рынка занятости. Каждый год примерно треть наёмных работников в странах ОЭСР в силу разных обстоятельств уходит от своих работодателей. В США 45 процентов трудоустроенных покидают свои рабочие места. При этом треть увольнений объясняется созданием и закрытием фирм. Между тем, в 1960-е годы в среднем работник промышленно развитой страны менял до выхода на пенсию четыре места работы, тогда как сегодня к 30 годам он может сменить до 9 работодателей.

Тенденции роста нестабильности трудовых отношений будут усугубляться и дальше вследствие внедрения в рабочий процесс новых достижений науки и техники. Так, учёные из Японии обнаружили, что люди с низким уровнем гормона стресса - кортизола в отличие от тех, у кого этот показатель высок, более склонны смиряться с низкими доходами. Исследования сингапурских учёных выявили, что содержание тестостерона отвечает за стремление доминировать и рисковать, высокий уровень этого гормона уменьшает способность человека работать в команде, между тем, чем более активна личность, чем более активный образ жизни она ведёт, тем более высок этот показатель.

Достижения науки в области бихевиористской психологии, основанные на изучении генетических кодов, в перспективе дают работодателям новые инструменты для отбора кадров, которые дополнят уже имеющиеся психологические и соционические методики типирования людей при подборе кадров. Интенсификацией исследований в данной области известен Сингапур, учёные которого обнаружили, что люди с определёнными генетическими особенностями «менее подвержены перепадам настроения и с большей вероятностью могут оказаться покладистыми работниками».

Неуверенность в своём будущем и неспособность прогнозировать перспективы карьерного роста приводят к кризису профессиональной и социальной идентичности, размыванию традиций и социальной памяти, а также снижению трудовой этики, так как люди предпочитают жить сегодняшнем днём, не веря в то, что имеет смысл планировать отдалённое будущее и выстраивать долгосрочные отношения с работодателями и коллегами. Все указанные факторы отрицательно сказываются на уровне доверия в обществе.

Причинами этих психологических и этических трансформаций является целый комплекс факторов. Один из них - товаризация фирм, заключающаяся в практике постоянных слияний и поглощений, которая приводит к размыванию лояльности сотрудников к работодателю, так как делает будущее непрогнозируемым и нестабильным, уничтожает стимулы для развития доверительных отношений внутри компаний, которые невозможны в условиях постоянной ротации сотрудников, хозяев и частых переориентаций сфер деятельности компаний.

Другим негативным фактором этого же ряда является процесс товаризации менеджмента, в результате которого менеджеры из высококлассных специалистов становятся работниками разового, часто антикризисного, использования и тоже не могут планировать карьеру на длительный срок.

Важной негативной тенденцией является и товаризация образования, которое перестало рассматриваться в качестве самостоятельной ценности, а всё чаще оценивается в качестве инвестиционного вклада в будущее, между тем, никогда прежде сфера образования не была столь коммерциализированной и не соответствующей высокопарной риторике администраций многочисленных университетов, заинтересованных в привлечении всё больших объёмов средств и скрывающих невостребованность большей части подготавливаемых ими кадров на рынке труда. Высшее образование стало прибыльным бизнесом, параллельно с которым бешеными темпами развиваются многочисленные курсы, сделавшие наше время золотой эпохой для разнообразных «инструкторов по профессиональному росту».

Сферой образования сегодня управляют администраторы, руководствующиеся бизнес-моделями, ориентированными на показатели эффективности, связанные с генерируемыми прибылями. Так, например, в Китае набор студентов с 1 миллиона человек в 2000 году увеличился до 7 миллионов в 2010 году. «Система образования, - пишет Г. Стэндинг, - направленная на улучшение «человеческого капитала», не обеспечивает лучшими рабочими местами. Образование, продающееся как некое капиталовложение (которое для большинства покупателей никогда не окупится), - это просто обман».

Подобные явления приводят к завышенным ожиданиям у молодёжи, которой в реальности уготована судьба стать ядром прекариата, в рядах которого в последствии вызревают революционные настроения, во многом питаемые несоответствием между окружающей действительностью и теми перспективами, которые перед молодыми людьми годами рисовала система образования и истории успеха лидеров сетевой экономики.

Современному обществу потребления не требуется имеющегося количества высокообразованных кадров с избыточной квалификацией. Обществу потребления постиндустриальной эпохи нужны не интеллектуальные трудовые ресурсы, а прежде всего потребители, успех которых, как считает идеология неолиберализма, измеряется именно потреблением.

Указанные тенденции развития образования наблюдаются и в России. Так, например, не могут не вызывать замешательства современные магистерские программы обучения, в которых на лекции приходится только 30 процентов общего времени, а 70 процентов занимает так называемая «самостоятельная работа» обучающихся, что на практике приводит к деградации и преподавателей, и слушателей, к развитию процесса, когда преподаватели делают вид, что преподают, а обучающиеся делают вид, что учатся.

Усугублению негативных последствий сложившейся экономической модели способствует также характерный для развитых стран развал системы семейной взаимовыручки, которая смягчает ряд негативных тенденций социально-экономического развития в менее развитых странах с более традиционной экономикой и социальной психологией населения.

Теневой стороной современного общества потребления являются методы, которыми достигаются рекорды доступности потребительского рая развитых стран. Поразительно низкие цены на цифровую технику обусловлены не только эксплуатацией труда в третьих странах, но и особенностями их архаичной традиционной структуры общества. Так, например, женщины на предприятиях Китая, производящих электронику, за несколько лет напряжённой работы становятся инвалидами по зрению. Кадры таких предприятий рекрутируются из числа сельских жителей, среди которых до сих пор функционируют веками складывавшиеся механизмы социальной взаимопомощи общины, клана, разветвлённой сети родственников-членов большой семьи. Выбракованные производством люди, утратив трудоспособность, необходимую для работы в индустриальных парках - мастерских современной экономики возвращаются в родные деревни, где забота о них ложится на плечи общины. Данные примеры дают основание говорить о том, что индустриализация КНР, как и проводившаяся когда-то индустриализация СССР, идёт за счёт эксплуатации деревни.

Потогонная система индустриальных парков КНР характеризуется ужасающими условиями труда, результатом которых становится высокий уровень психологического давления на работников и растущее количество самоубийств на предприятиях. Характерен пример корпорации Фоксконн - крупнейшего в мире производителя, работающего по контрактам с другими компаниями. В Китае на его предприятиях трудится 900 000 человек, половина из которых работает в Фоксконн-сити в Шэнь Чжэне, в 15-этажных производственных корпусах, в которых производятся товары для Apple, Dell, Hewlett Packard, Nintendo, Sony и других крупнейших мировых брендов. При этом за год трудовые ресурсы этого производственного комплекса обновляются на 30-40 процентов.

В этих условиях в отличие от развитых стран индустриальной эпохи ХХ века, в которых массовое производство позволяло развиваться среднему классу с достаточно высоким уровнем благосостояния, в Китае XXI столетия работникам массового производства не удаётся достичь даже приблизительного подобия такого уровня социального благополучия.

Указанный процесс удешевления производимой в третьих странах продукции имеет негативные последствия и для граждан стран так называемого «золотого миллиарда», в которых за счёт деиндустриализации сокращается количество рабочих мест и наблюдается рост безработицы.

Яркий пример глобальной взаимозависимости современного рынка труда - положение, сложившееся в тосканском городе Прато, в котором на протяжении столетий развивалась текстильная промышленность, кормившая большинство из 180-тысячного населения этого муниципального образования. В 1989 году в Прато прибыли 38 китайских рабочих, ставших сотрудниками предприятий, которыми владели китайские иммигранты и несколько связанных с ними итальянских предпринимателей. К 2008 году в Прато было зарегистрировано 4200 китайских фирм с общим штатом в 45 000 китайских рабочих. В результате местные итальянские фирмы разорялись. Чтобы выжить итальянские предприниматели стали переводить рабочих на гибкий график и временную занятость. Из представителей пролетариата люди превращались в прекариат.

Важная особенность современной миграции заключается в том, что в отличие от миграции начала двадцатого века современная миграция всё чаще не предполагает ассимиляцию и приобретение нового гражданства. Получается, что трудовые мигранты не ассимилируются, живут в чуждом им обществе и в то же время фактически теряют гражданство своей родной страны, не имея в месте пребывания никаких политических прав.

Пытаясь заглянуть в будущее прекариата как социальной и политической силы, можно характеризовать его как класс в процессе становления. По мнению Г. Стэндинга, прекариат ещё не сформировался как класс «для себя», однако, британский учёный считает, что в перспективе существует вероятность того, что этот социальный класс подобно пролетариату в ХХ веке станет классом «для себя», и у него возникнут соответствующие чувства классовой гордости и достоинства, которые помогут ему стать политической силой с классовой программой, после чего прекариат сможет развернуть осмысленную борьбу за свои права.

Опасный разрушительный революционный потенциал прекариата заключается в том, что он становится объектом политических манипуляций разнообразных популистов, обещающих стабильность. Именно в росте числа прекариата можно видеть причины появления в ряде развитых постиндустриальных государств признаков консервативного ренессанса и рост призывов к возрождению традиционных ценностей, которые в большинстве случаев не имеют под собой материально-производственной основы и структурных предпосылок. В этом социально-политическом контексте прекариат становится опасным классом потому, что может приступить к претворению популистских лозунгов в жизнь, обеспечив их массовой поддержкой.

Многие оценки, данные Г. Стэндингом и сторонниками концепции прекариата происходящим тенденциям социально-экономического развития мира, фактически и этически верны, однако предлагаемые ими меры решения возникающих проблем не выглядят убедительно, так как направлены на увеличение социальных расходов, в то время как корень указанных проблем лежит в иной плоскости и заключается в самом характере функционирования современной глобальной экономики. Эти проблемы носят комплексный, структурный характер и простого их решения не существует, так как они связаны с новым экономическим базисом развитых стран, уровнем развития современных производительных сил, которым и соответствуют развивающиеся в наше время производственные отношения.

В то же время, важно отметить, что предлагаемые сторонниками концепции прекариата решения поддерживает движение Европервомай, а в мае 2017 года глава Facebook Марк Цукерберг в качестве решения части порождаемых современной постиндустриальной экономикой проблем предложил ввести в США всеобщий базовый доход. Однако раздаётся и критика введения безусловного базового дохода. Так, в Швейцарии на референдуме 2016 года граждане отказались от подобной выплаты эквивалентной 2500 американским долларам.

Глобальные процессы негативного влияния развития информационных технологий и научно-технического прогресса в целом на структуру занятости продолжают набирать оборот. Так, согласно представленному в 2016 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе докладу о будущем глобального рынка труда The Future of Job к 2020 году по причинам автоматизации потеряют работу до 5 процентов белых воротничков.

Вызывает беспокойство развитие указанных негативных тенденций рынка труда в России. Так, например, каждый второй билет в нашей стране покупается в настоящее время онлайн, в результате чего лишились работы 50 процентов сотрудников авиационных касс, закрылись до 40 процентов туристических агентств, вместе с которыми страна лишилась сотен тысяч рабочих мест. За год Сбербанк закрыл более 1300 отделений, притом что по состоянию на середину 2016 года банк насчитывал 16,5 тысяч отделений в 83 субъектах Российской Федерации. Сокращение 8 процентов сотрудников финансовой организации - это ликвидация 26000 рабочих мест. Массовые сокращения наблюдаются и в страховом бизнесе. Так, переход на электронные полисы ОСАГО в ближайшее время затронет по оценкам РБК 300000 страховых агентов.

Негативно воздействует на социально-экономическую среду и внедрение в России западных моделей проектно ориентированного управления и прекариатизация труда, вызванная применением показателей эффективности работы. Так, например, в российском аэропорту Домодедово осуществляется привязка зарплаты сотрудников к общим показателям эффективности работы предприятия в целом и конкретных структурных подразделений в отдельности. Внешне это справедливо, но не учитывает фактора сезонности, а также объективных причин снижения прибыли, на которые сотрудники не могут повлиять, однако вынуждены расплачиваться.

Концепция прекариата чрезвычайно важна, так как развенчивает мифы, пропагандируемые либеральными идеологами и рядом авторитетных авторов, а также вскрывает массу не всегда очевидных и часто замалчиваемых проблем социально-экономического развития.

Применительно к России на базе осмысления концепции прекариата можно сделать следующие выводы:

1. Необходимо развивать техническое образование. Хорошо, что государство предпринимает в этом направлении определённые усилия.

2. Необходима всемерная поддержка отечественных производителей, создание рабочих мест. В частности нужно дотировать отечественных сельхозпроизводителей и сохранять низкий курс рубля.

3. В каждом конкретном случае социально-экономических преобразований необходимо анализировать долгосрочные социально-экономические последствия роботизации труда, сокращающей рабочие места, не увлекаться внедрением результатов научно-технического развития и инноваций, если они могут негативно воздействовать на общую занятость в стране.

4. Важно проводить активную государственную информационную политику, направленную на пропаганду и популяризацию рабочих профессий. В то же время важно работать над развенчанием мифов об универсальной практической ценности высшего образования как залога успешного будущего и при этом информировать российскую молодёжь о реальном положении на рынке труда, снижать завышенные ожидания молодёжи от образования и от жизни в целом, противостоять ценностным установкам, которые формируются обществом потребления, и повышать престиж и социальное значение ценностей служения.

5. Важной представляется и корректировка образовательной политики государственных вузов, которая зачастую направлена на извлечение дополнительной прибыли, а не на решение долгосрочных социально-экономических проблем общества. Так, например, в ряде ведущих российских вузов открыт массовый набор на небюджетные места по специальностям, спрос на которые заведомо в разы меньше, чем количество обучающихся по данным направлениям студентов. Люди имеют право получать образование за свой счёт, однако недопустимым является тот факт, что администрации вузов, продающие образование, вводят своих будущих студентов и их родителей в заблуждение, доказывая востребованость своих выпускников и скрывая объективное положение рынка труда. Вузы нужно обязать сопровождать предложение своих образовательных программ объективной информацией о тенденциях развития рынка труда.