Интегральный (трансдисциплинарный) подход в философии, политической экономии и институционализме

Размещено на http://www.allbest.ru/

Интегральный (трансдисциплинарный) подход в философии, политической экономии и институционализме

Шевелев А.А. доцент кафедры экономической теории экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат экономических наук

В статье анализируется фундаментальный тренд в развитии гуманитарных наук, связанный с конвергенцией и интеграцией знаний, становлением трансдисциплинарной методологии научных исследований. Рассматриваются интегральная метатеория К. Уилбера, системно-диалектический метод К. Маркса и обновленная онтологическая картина экономической реальности в современном институционализме. С позиции интегрального (трансдисциплинарного) подхода вводится понятие экономико-правовой реальности

Ключевые слова: интегральный подход, трансдисциплинарность, системно-диалектический метод, собственность, институциональная экономическая теория, экономико-правовая реальность

институционализм интегральный экономический

«Упрощающее мышление стало варварством науки.

Это -- особое варварство нашей цивилизации».

Э. Морен

В «Капитале» К. Маркса был впервые представлен интегральный подход к исследованию капиталистического способа производства и реализован системно-диалектический метод. Выдающиеся представители новой институциональной экономической теории (Р. Коуз, О. Уильямсон, Д. Норт) изменили ракурсы исследования и разработали другие методологические подходы. Однако и они смогли успешно интегрировать в теоретико-экономический анализ новые аспекты социальных взаимодействий: правовые, организационно-управленческие и когнитивные, пересмотрев и усложнив онтологическую картину экономической реальности. Развитие экономической теории в настоящее время происходит под знаком конвергенции и интеграции социогуманитарных знаний, становления трансдисциплинарной методологии исследований. Цель статьи проанализировать этот фундаментальный тренд, зародившийся еще в классический период развития экономической науки и все более явно проявляющий себя в прорывных работах современных гуманитариев разного профиля.

Интегральная теория и методология: К. Уилбер и другие. Один из наиболее проницательных мыслителей нашего времени К. Уилбер -- на протяжении многих лет разрабатывающий интегральную метатеорию [18] -- выделяет пять стадий развития человечества: первобытно-архаическую, традиционно-мифическую, модерново-рациональную, постмодерново-плюралистическую и, наконец, кардинально новое направление человеческой эволюции -- интегральную (или интегративную) стадию [19]. Этим стадиям присущи свои особые системы ценностей, которые в ходе исторического развития враждебно противостоят друг другу и порождают «культурные войны». Как пишет философ, мифологическое сознание этноцентричного традиционного общества сменяется рациональностью (формальной и универсальной) мироцентричной цивилизации модерна, для которой характерны доминирующие установки на достижение рыночной эффективности и монетизированного успеха. Идущая ей на смену цивилизация постмодерна отрицает универсализм критериев формальной рациональности и рыночной успешности, вырождающихся в условиях позднего капитализма в циничный социал-дарвинизм и всё возрастающее социально-экономическое неравенство. Постмодерн характеризуют радикальный эгалитаризм (уравнивание в правах меньшинств и ранее господствовавшего большинства), ценностный плюрализм и неприятие любых универсальных истин, а также легитимных и общеобязательных нормативных установлений, которые расцениваются как недопустимое тоталитарное принуждение и насилие со стороны власти. В реальной американской действительности, по мнению автора, радикально-агрессивный эгалитаризм результировался в регрессии к этноцентричности («этноцентрическом нашествии»), уравнивании всех ценностей и идентичностей в своих правах, гипертрофированной -- и зачастую преисполненной злобы и ненависти к носителям других культур и мировоззрений -- гордости за свою исключительную идентичность. Некоторые позитивные проявления постмодерна, например, связанные с экологическим движением и борьбой за гражданские права, заметным образом нивелируются в последние годы крайними формами нигилизма и социального нарциссизма. По точной оценке К. Уилбера, «поначалу имевший здоровую форму плюралистический постмодернизм начал все больше скатываться к крайнему, гипертрофированному, самопротиворечивому, предельно дисфункциональному релятивизму ...» [19, с. 45]. Американский философ убедительно пишет об ущербных ценностях дисфункционального постсовременного (американского) общества, рождении культуры постправды, в которой «фактов вообще не существует», истина есть лишь культурный вымысел или социальный конструкт, а правда не отличима от лжи во всепроникающей системе масс-медийного (сетевого) манипулирования общественным сознанием. Всё это автор метко называет «свихнувшимся миром постправды».

Реальная проблема заключается в том, что отмеченные стадии в развитии человечества и трудно сочетаемые системы ценностей не просто сменяют друг друга, но и враждебно сосуществуют в американском обществе, представленные разными социальными группами. Однако, констатируя наличие во многом очевидного в настоящее время социокультурного раскола, когда большинство граждан США (около 60%) «достигает минимум мифико-этноцентрической стадии как системообразующего для идентичности уровня развития» [19, с. 40] и их значительная часть пребывает в условиях деградировавшего модерна, К. Уилбер проницательно обнаруживает едва возникшую новую стадию, которую называет «интегральной», поскольку она призвана стать «всевключающей» и интегрировать здоровые и позитивные элементы ценностей предшествующих стадий. Как оптимистично полагает автор, примерно 5% населения США уже достигли этой стадии становящейся новой целостности (интегрального мировоззрения), которая идёт на смену «коллапсировавшему плюрализму» [19, с. 24].

Нетрудно заметить, что К. Уилбер принадлежит к плеяде социальных мыслителей, которые признают определяющую роль общественного сознания, систем ценностей и мировоззренческих установок в исторической эволюции человечества, понимают реальную сложность, многомерность, неоднозначную обусловленность духовно-материального процесса исторического развития. Для этих мыслителей не «бытие определяет сознание», а само общественное сознание выступает системообразующим и структурным элементом социального бытия (П. Сорокин, П. Бурдье, Д. Норт, Д. Макклоски, Г. Югай). По сути дела, они кардинально пересматривают не только эпистемологию, но и онтологию социальной реальности на пути преодоления крайностей гипостазированного идеализма и уплощенного материализма, редуцированного монизма и эклектичного плюрализма, движутся в направлении формирования цельного (интегрального) знания о закономерностях развития обществ и цивилизаций. Об этом ещё несколько десятилетий тому назад пророчески писал П. Сорокин, обосновавший необходимость «интегральной теории истины и реальности» [16, с. 861-871], рассматривавший в неразрывной связи эмпирический, рационалистический и метафизический планы (и уровни) сложного и многомерного социального бытия, всем своим творчеством доказавший ограниченность неполных и односторонних редукционистских подходов к его исследованию (весьма характерных для экономической теории неоклассического толка). Выдающийся социолог предпринял попытку теоретически сконструировать грядущий, по его мнению, интегральный мир, в котором произойдет соединение лучших черт идеациональной (сверхразумной) и чувственной суперсистем, трансформируются базовые ценности человека [15, с. 118]. Глубокая интуиция ученого была связана с его представлением о неизбежной позитивной конвергенции разных систем ценностей, культур и социальных порядков.

Думается, что актуализация интегрального виiдения социальной реальности в последние десятилетия произошла вследствие фундаментальных трансформаций во всех сферах жизни человечества. Конвергенция технологий и наук [25], тесное переплетение и взаимное проникновение социальных, культурных, хозяйственных и политических практик преобразуют базовые основания цивилизаций и способы их осмысления (посредством интегральных систем знания), делают в принципе невозможным изолированное и несистемное изучение различных аспектов общественного бытия. Отмеченная тенденция и фундаментальный методологический сдвиг в эволюции мировоззрения -- это плодотворный путь к становлению новой интегральной философии, конвергентной методологии социальных наук, к их трансдисциплинарному синтезу. Трансдисциплинарность на сегодняшний день -- это наиболее продвинутая ступень интеграции знаний и целостного мышления, воплощающая конвергенцию технологий, наук и вненаучного опыта в различных сферах общественного бытия (также конвергирующих) [4; 6]. Трансдисциплинарность -- это не только взаимодействие, интеллектуальный взаимообмен различных научных дисциплин, ставшие привычными в рамках междисциплинарных исследований. Она идет гораздо дальше, пересматривая предметные онтологии в направлении более полного и всестороннего учета сложной (и непрерывно усложняющейся) природы изучаемых предметных областей, их системной взаимосвязи с теми аспектами социальной и природной реальности, которые либо игнорировались, либо принимались в качестве внешних предпосылок, от которых допустимо абстрагироваться. Трансдисциплинарность предполагает обращение к жизненному миру человека, коммуникативной рациональности, вненаучному опыту и эмпирическим практикам, учитывает не только ценностные и целевые установки исследователя, но и культурную обусловленность анализируемых практик. В настоящее время, изучая, к примеру, сложные и противоречивые экономические процессы, происходящие в современной России, уже невозможно абстрагироваться от технологических, социальных, поведенческих, культурных и экологических аспектов хозяйственной реальности, которые «встроены» в экономический процесс воспроизводства не только национального дохода, но и всех элементов национального богатства, в решающей степени определяя долгосрочные тренды экономической динамики и перспективы роста общественного благосостояния. Так, в некоторых российских регионах наблюдается взрывоопасный рост социальной напряженности, обусловленный экологически ущербным, наносящим ничем не компенсируемый вред здоровью людей, (анти)хозяйствованием. Это потребует в обозримом будущем пересмотра как основ (целевых параметров) экономической и социальной политики, так и инвестиционных стратегий крупных корпораций. Свои существенные коррективы (трудно предсказуемые по срокам и масштабам последствий для жизни миллиардов людей), несомненно, внесет глобальное изменение климата, драматическим образом ускорившееся в последние несколько лет [21]. Ученые, в частности, констатируют, что изменение климата затрудняет прогнозирование заболеваний и ускоряет их распространение (в форме пандемий), что может нивелировать достижения в развитии здравоохранения за последние полвека. «По данным ВОЗ, повышение температуры всего на два градуса Цельсия -- а это произойдет очень скоро -- приведет к увеличению числа людей, рискующих заболеть малярией, на несколько сотен миллионов человек» [12, с. 77]. Миграция, массовая урбанизация, рост полной нищеты и неравномерное распределение медицинской помощи лишь усугубят ситуацию.

Суммируя, можно сказать, что трансдисциплинарная (конвергентная и интегральная) методология -- это комплексный теоретический и одновременно практически реализуемый подход к познанию и изменению сложных социоприродных, социокультурных и социально-экономических систем, предполагающий выход за рамки формализованных и узкопредметных логических конструкций, синтез науки и практического искусства [2; 24], теоретического и практического разума. Экономические модели при таком подходе рассматриваются и интерпретируются в контексте внеэкономических аспектов и факторов социальной и природной реальности. Таким образом, трансдисциплинарность -- это интегративно-синтетическая, конвергентная и холистическая методология исследования многомерных социальных миров, выводящая на путь познания целостности внутренне сложного и нередуцируемого к простым основаниям предмета исследования.

Наследие К. Маркса и интегральный подход. Важнейшая задача экономической теории (и политической экономии как её системообразующей части) -- представить в системе понятий всё многообразие хозяйственных форм, укладов и систем, имевших место в прошлом и существующих в настоящем, как с точки зрения структурно-функциональных особенностей, так и в аспекте их самодвижения и саморазвития. Отсюда проистекает необходимость возникновения метатеоретического подхода к историческому развитию, получившему воплощение в формационной теории К. Маркса, которую правомерно рассматривать не только в качестве философско-исторической и общесоциологической гипотезы, но и не реализованной до конца исследовательской программы. В этой связи далеко не случайно появление новых версий метаисторического подхода, одна из которых принадлежит К. Уилберу. Системное (интегральное) видение истории воплотилось у К. Маркса в теории общественных формаций и способов производства (двухуровневой модели периодизации истории). По сути дела, он попытался создать последовательно научную и интегральную по охвату исторического материала (и универсальности примененной методологии) теорию общественного прогресса. Подлинной заслугой мыслителя стал разработанный им системно-диалектический метод исследования развития и функционирования общества. Непреходящее (и составляющее необходимый, но очень часто игнорируемый в настоящее время, элемент любого полноценного социального исследования) значение имеют принципы диалектической логики, иными словами, диалектического метода, примененного к мышлению и познанию. Таковыми являются принципы противоречия, системности, восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического и ряд других. Общественная формация (Gesellschaftsformation) -- это органически целостная система, включающая исторически определенный способ производства (единство производительных сил и производственных отношений) и соответствующую ему «надстройку» (политику, право, идеологию). Безосновательны попытки интерпретации теории формаций в духе экономического детерминизма или «экономического материализма» (что зачастую делается), так как согласно К. Марксу именно люди являются творцами и субъектами производительных сил и производственных отношений, а само производство выступает не только источником материальных благ, но и производством самого человека и его отношений к себе подобным. Формация, таким образом, предстает как сложная система взаимоопосредствующих материальных и духовных практик, а также общественных отношений. Нельзя не отметить, что усилиями эпигонов формационная теория подверглась упрощению (редукции) и догматизации в тот период, когда творческий и открытый для критики марксизм превратился в «единственно верное учение» правящей партии [1].

Интегральный подход получил блестящее воплощение в «Капитале» К. Маркса. Трудно отрицать то обстоятельство, что логика исследования капиталистического способа производства, генетического развертывания присущей ему системы категорий, отражающих целостную структуру производственных отношений и их превращенных форм, актуальна и сегодня. Это объясняет непрекращающийся и даже растущий интерес к великой книге в последние годы. В корне неверно рассматривать метод восхождения от абстрактного к конкретному как изощренный способ изложения, своего рода формально-логическую дедукцию «выведения понятий». «Абстрактное» при такой интерпретации неправомерно отождествляется с абстрактным понятием, из которого выводятся более конкретные понятия. Между тем в марксовом анализе радикально переосмысливается и творчески применяется диалектический метод Г.В.Ф. Гегеля и исследование, равно как изложение, в «Капитале» начинается не с абстрактного понятия, а с простейшей (и в этом смысле абстрактной) экономической формы капиталистического производства, существующей в реальной действительности, -- товарной формы. «Абстрактное» и «конкретное» для К. Маркса суть свойства самой объективной реальности и лишь затем характеристики форм познающего мышления. Выдающийся марксовед и философ Э. Ильенков писал: «... логическое есть не что иное, как верно понятое историческое. Или: историческое, схваченное и выраженное в понятии, и есть логически верное отражение реальности в мышлении» [5, с. 255]. Поскольку каждая система органического типа характеризуется специфической субстанцией, постольку в начале исследования выявляется экономическая субстанция (всеобщая основа) производственных отношений, в качестве которой выступает труд в исторически определенной социальной форме. В условиях капитализма форма труда характеризуется единством противоположных определений: непосредственно-частный и скрыто-общественный. Субстанцией же капиталистических производственных отношений выступает в марксовой интерпретации абстрактный (абстрактно-всеобщий труд). Затем отыскивается простейшая форма (элементарная конкретность) бытия субстанции, то есть товарная форма и анализируется противоречие этой формы. На следующих этапах исследования совершается переход к более сложным и конкретным формообразованиям, которые обнаруживают новые противоречия, требующие своего разрешения. Таким образом, движение теоретической мысли все время происходит в рамках целого -- экономической субстанции: от всеобщей, неразвитой ее формы к совокупности конкретных формообразований. В этом суть генетического метода исследования, который воспроизводит внутреннюю логику развития предмета. Интегральный (системно-диалектический метод) исследования характеризуется функционально-деятельностным подходом, в рамках которого экономика -- это система организованной социальной деятельности, функционально разделенной. Не случайно теорию К. Маркса называют политической экономией труда, в рамках которой эволюция общественного разделения труда рассматривалась, как лежащая в основе всех других социальных процессов. Этот подход не потерял своей актуальности и сегодня.

К сожалению, принцип субстанции оказался забыт, а деятельностный подход утрачен в современной экономической теории, что негативно отразилось на ее реалистичности и глубине анализа. Между тем, именно изменения в структуре совокупного труда, системах деятельности в материальном и духовном производствах порождают глубинные трансформации в отношениях собственности -- наиболее сложного понятия политической экономии. Уместно обратить внимание на то, что для марксовой трактовки собственности характерен интегральный (системный) подход. Собственность как общественная форма присвоения экономических ресурсов реализуется при таком подходе через всю систему отношений общественного воспроизводства, т.е. через отношения производства, распределения, обмена и потребления. По своей сути собственность есть системное (интегральное) качество всей совокупности экономических отношений, посредством которых реализуется в реальной действительности (на практике). Так, К. Маркс писал в «Нищете философии», что для определения буржуазной собственности необходимо «дать описание всех общественных отношений буржуазного производства. Стремиться дать определение собственности как независимого отношения, как особой категории, как абстрактной и вечной идеи значит впадать в метафизическую или юридическую иллюзию» [7, с. 168]. По мысли классика, отношения собственности всегда ниспровергались постоянными изменениями в способе труда и разделении труда [8, с. 198]. Так, в настоящее время сохраняет свое значение собственность на материальные условия и результаты производства, но над всеми процессами в условиях (не)реального капитализма довлеет собственность на финансовые активы и правит бал финансократия. Однако посткапитализм выводит на первый план собственность на неотчуждаемые от человека качества -- знания, способности и навыки (intra-property) [23]. Именно они во все возрастающей степени определяют социальные стратификацию и мобильность. В то же время проблематика, связанная с разделением труда и обменом деятельностями и способностями в самом производстве, практически не разрабатывается в современной литературе и представлена лишь в редких публикациях. Так, в одной из таких публикаций Н. Ведин и Н. Газизуллин верно подмечают, что «в реальности объективным основанием общественной жизни является совместный труд, ... предполагающий обмен деятельностью, но деятельностью живой, циркулирующей в обмене в виде информационно закодированных знаний и умений» [3, с. 33]. Эта форма обмена и коммуникации (которую авторы называют экономикой сотрудничества или интерактивной экономикой), представленная обменом деятельностями и способностями в самом производстве, стала невидимой для экономистов, существенно обеднив анализ (в том числе изрядно абсолютизированного и гипостазированного рыночного обмена). Ставший ненаблюдаемым слой отношений авторы называют также генетической формой (геноформой). На наш взгляд, интегральный подход в современной экономической теории нереализуем без обращения к отношениям в непосредственном процессе производства и человеку труда, как главному его субъекту, переставшими быть предметом интереса в выхолощенном макроэкономическом анализе, пусть и развернувшемся в последние годы к поведенческой проблематике (в лице реалистически мыслящих ученых), и даже в продвинутой микроэкономике, обогащенной институциональным подходом и подкрепленной эволюционной теорией игр. Можно констатировать, что марксизм жив, его системно-диалектическая методология, равно как обращенность к человеку труда, как никогда актуальны.

Институциональная экономическая теория в контексте трансдисциплинарности. При анализе экономических отношений и институтов важно учитывать то обстоятельство, что все экономические структуры включены в пространство социальных взаимодействий (интеракций). Последние -- первичны, экономические трансакции -- вторичны. Поэтому смысл «социально-экономического» не только в том, что экономическое взаимодействие по своей сути социально, но и в том, что социальное первично по отношению к экономическому. Хозяйствование изначально социально. Экономическое хозяйствование -- это исторически преходящая форма товарного производства и рыночного обмена. Абстракции «экономики» и «рынка» не принимают во внимание переплетение и взаимное проникновение экономического и неэкономического аспектов общественного воспроизводства, сложную целостность человеческих взаимодействий. Онтология экономической реальности должна учитывать первичность социальных взаимодействий по отношению к экономическим трансакциям, которые не существуют в «чистом» виде, всегда сочетаясь с культурой, социальными связями (сетями), внеэкономическими факторами. Так, социокультурные связи, внутренне присущие системе хозяйствования (ее организации), «наполняют» ее смыслами. Модель познания экономической реальности включает в себя репрезентацию как «объективного», так и «субъективного» (а точнее, субъектного) миров, в том числе экономического сознания и смыслообразующих ценностей. Механистический дуализм, характеризующий вульгаризированный марксизм, сводит взаимодействие материального и духовного к внешнему отношению самостоятельных (субстанциональных) сущностей. Диалектический монизм саму сущность «экономического» трактует как двуединую и внутренне противоречивую, как тождество противоположностей -- материи и духа, Природы и Логоса. Экономика в ее абстрактном представлении редуцируется к системе целерациональных действий, максимизации выгоды и полезности. Но, как показывает практика, реальная экономика при таком подходе превращается в поле для игр «с нулевой суммой». Напротив, интегрированная с социокультурными связями и ценностями, она превращается в осмысленное, базирующееся на отношениях сотрудничества, хозяйствование. Полноценная, антропоцентричная (или ориентированная на человека) экономика основывается на социальных институтах. Все сказанное имеет вполне практический смысл, который заключается в том, что в основе устойчивого экономического роста лежит устойчивость социальной системы, всего комплекса социальных коммуникаций и институтов. Выстраивание такого комплекса в треугольнике «государство -- бизнес -- домохозяйства» на основе принципов несиловых взаимодействий, разумной социальной политики и системы развитых обратных связей (в настоящее время отсутствующих) -- первичное условие для запуска устойчивого экономического роста в современной России.

Если Р. Коуз проводил свои исследования на «стыке» экономики и права, перенеся «правовую логику прецедентного, общего права в область экономического исследования» [14, с. 85], то О. Уильямсон усложнил теоретическую «конструкцию» экономической реальности, включив в неё организационные механизмы (структуры управления контрактными отношениями) [20]. Экономические институты анализируются им как более сложная реальность, нежели мыслилось экономистами до него. При этом объективистский подход к исследованию был заменен на социально-конструктивистский, предполагающий, что экономические акторы способны самостоятельно конструировать организационно-управленческие структуры своих взаимодействий (трансакций) в зависимости от различных вариантов сочетания факторов специфичности активов, неопределенности и т.д. Стала учитываться активная позиция субъектов в формировании институциональных структур. В свою очередь, Д. Норт попытался системно осмыслить природу социальных изменений, порождаемых сложным сочетанием материальных и духовных факторов.

Когнитивно-институциональный синтез стал результатом осознания во многом определяющей роли когнитивных моделей, «систем убеждений, разделяемых людьми» в динамике экономических изменений [11].

В контексте трансдисциплинарного подхода, на наш взгляд, по-новому должна быть осмыслена взаимосвязь экономических и правовых институтов. И в сфере экономики, и в сфере права наиболее важна первичная институционализация, формирующая устойчивые когнитивные структуры и социальные навыки общения. Ценности и нормы в их реальном бытии возникают и укореняются в практиках хозяйствующего человека в ходе регулярного общения, коммуникативных взаимодействий. Последние формируют, в частности, «естественно-правовое мышление» [13, с. 29], проникнутое принципами и ценностями справедливости и сотрудничества. Смыслообразующие ценности образуют базис более сложных (конструируемых государством) институциональных структур. В этой связи экономические взаимодействия (в том числе рыночные) -- это не безличный механизм, они всегда опосредствованы ценностями и отношениями общения, переплетены с социальными структурами. Естественно-правовое сознание неразрывно с ними связано. Поэтому в реальных взаимодействиях не существует двух обособленных реальностей: отдельно экономической и отдельно правовой. Существует двуединая и внутренне противоречивая экономико-правовая реальность. Познание этой сложной и многомерной реальности требует интегрального (трансдисциплинарного) подхода, способного отразить диалектическое взаимопроникновение экономических и правовых форм в рамках целостности. Важно подчеркнуть, что трансдисциплинарность в изложенной трактовке не имеет ничего общего с пресловутым «экономическим империализмом» неоклассического мейнстрима, безосновательно претендующим на создание математически формализованной метатеории рационального выбора, якобы одинаково пригодной для целей анализа в различных областях социальной реальности. Этот подход, представленный, в частности, экономической теорией права Р. Познера, подвергнут обоснованной критике Р. Коузом и И. Шапиро [10, с. 48-49; 22]. Речь может идти только о равноправном междисциплинарном общении социогуманитарных научных дисциплин с возможной трансдисциплинарной перспективой (как более продвинутой ступенью анализа). В настоящее время достаточно очевидна тенденция к трансдисциплинарной интеграции различных наук. Подобно тому, как в рамках экономической теории начинают постепенно формироваться подходы и концепции, интегрирующие элементы различных научных дисциплин (социологии, культурологи, политологии), так и в рамках правоведения частью ученых (пока сравнительно небольшой) осознается, что природа права наиболее адекватно раскрывается в интегральной концепции правовой реальности, преодолевающей противопоставление естественного и позитивного права, его морально-ценностного (смыслового) и институционального (позитивно-нормативного) измерений. Право при таком подходе становится антропоцентричным [17].

Таким образом, меж- и трансдисциплинарной интеграции экономического и правового подходов к анализу социальной реальности может способствовать переосмысление природы институтов, отказ от их механистических, формально-юридических и позитивистских трактовок, актуализация видения институтов как ментальных структур, «привычного образа мышления» (Т. Веблен), габитусов (П. Бурдье) и т.п. При таком подходе институты и ценности образуют взаимопроникающее единство, а практики хозяйствующего человека предстают как внутренне сложная, интегральная экономико-правовая реальность. Правомерно сделать общий вывод о том, что наступила эпоха конвергенции и интеграции знаний, становления трансдисциплинарной методологии научных исследований и цельного знания о мире и человеке.

Литература

1. Акинин А., Шевелев А. Политэкономия евразийской цивилизации: уникальный дискурс и пространство сотрудничества // Философия хозяйства. 2016. -- № 6.

2. Ананьин О. Экономика: наука и/или искусство // Вопросы экономики. -- 2007. -- № 11.

3. Ведин Н., Газизуллин Н. Интерактивная хозяйственная геноформа локальной цивилизации: политэкономический аспект анализа // Проблемы современной экономики. Евразийский международный научно-аналитический журнал -- 2016. -- № 1.

4. Ивахненко Е. Трансдисциплинарность в действии // Философские науки. 2015. -- № 12.

5. Ильенков Э. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. -- М.: Политиздат, 1984.

6. Киященко Л., Моисеев В. Философия трансдисциплинарности. -- М.: ИФРАН, 2009.

7. Маркс К. Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4.

8. Маркс К. Монтескьё LVI // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6.

9. Морен Э. Природа Природы. -- М.: Прогресс-Традиция, 2005.

10. Коуз Р. Экономическая теория и сопредельные дисциплины // Коуз Р. Очерки об экономической науке и экономистах. -- М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Изд-во «Международные отношения»; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2015.

11. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. -- М.: Изд. Дом Гос. ун-та -- Высшей школы экономики, 2010.

12. Паршли Л. В погоне за лихорадкой // В мире науки. Scientific American. 2018. -- № 7.

13. Постклассическая онтология права / по ред. И.Л. Честнова. -- СПб.: Алетейя, 2016.

14. Расков Д. Риторика новой институциональной экономической теории // Вопросы экономики. -- 2010. -- № 5.

15. Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. -- М.: Наука, 1997.

16. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. -- М.: Астрель, 2006.

17. Социокультурная антропология права. Коллективная монография / Под ред. Н.А. Исаева, И.Л. Честнова. -- СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2015.

18. Уилбер К. Теория всего. Интегральный подход к бизнесу, политике, науке и духовности. -- М.: ПОСТУМ, 2017.

19. Уилбер К. Трамп и эпоха постправды. -- М.: Манн, Иванов и Фербер, 2018.

20. Уильямсон О. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. -- СПб., 1996.

21. Фрэнсис Дж. Климат в Арктике бьет рекорд за рекордом, выбивая из обычного режима погоду по всему миру // В мире науки. Scientific American. 2018. -- № 5/6.

22. Шапиро И. Бегство от реальности в гуманитарных науках. -- М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011.

23. Шевелев А. Евразийская политическая экономия в контексте цивилизационного и формационного подходов // Проблемы современной экономики. -- 2015. -- № 3.

24. Экономика как искусство: методологические вопросы применения экономической теории в прикладных социально-экономических исследованиях / отв. ред. О.И.Ананьин. -- М.: Наука, 2008.

25. Converging Technologies for Improving Human Performance: Nanotechnology, Biotechnology, Information technology and Cognitivе science. Edited by Mihail C. Roco and William Sims Bainbridge, National Science Foundation. -- June 2002. -- Arlington, Virginia.

Размещено на Allbest.ru