Преимущества от большого евразийского партнёрства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Для получения преимуществ от большого евразийского партнёрства россии необходимо решить свои внутренние проблемы

Keywords: Eurasian integration, the Great Eurasian Partnership, rental income, energy supply, Eurasian values, Eurasian identity.

Российская Федерация, как известно, уже многие десятилетия проводит политику поддержки и развития евразийской интеграции. Такая интеграция, безусловно, выгодна России и в экономическом, и в политическом аспектах в силу географического положения нашей страны, наличия разнообразных сырьевых ресурсов, возможностей их добычи на территории России и поставок по всему евразийскому континенту в другие страны, традиционных связей в политике, экономике, культуре и других сферах со странами Евразии и по многим другим причинам.

Интеграционный проект в Большой Евразии начал официально представляться Президентом РФ В.В. Путиным сравнительно недавно. Возможно по этой причине пока “судить о реальном содержании новой евразийской инициативы России непросто из-за ее концептуальной размытости. Спустя почти два года после первых сообщений о ней в публичном пространстве так и не появилось программного документа или публичного выступления на сколь-либо высоком уровне, где описывались бы конкретное наполнение или хотя бы четкий формат этой новой большой идеи”.

Видимо впервые на высшем политическом уровне эта идея была представлена в Послании Президента РФ к Федеральному собранию 3 декабря 2015 года, в котором было высказано предложение экономической интеграции Евразийского экономического союза, ШОС и АСЕАН в форме партнёрства. Как сказал В.В. Путин, “такое партнёрство на первоначальном этапе могло бы сосредоточиться на вопросах защиты капиталовложений, оптимизации процедур движения товаров через границы, совместной выработки технических стандартов для продукции следующего технологического поколения, на взаимном открытии доступа на рынки услуг и капиталов. Естественно, что это партнёрство должно строиться на принципах равноправия и учёта взаимных интересов”. Реализация этого партнёрства должна быть выгодна России тем, что “создаст принципиально новые возможности для наращивания поставок в Азиатско-Тихоокеанский регион продовольствия, энергоресурсов, инжиниринговых, образовательных, медицинских и туристических услуг, позволит нам играть лидирующую роль в формировании новых технологических рынков, а также развернуть на Россию крупные глобальные торговые потоки”. В своём выступлении на Петербургском международном экономическом форуме 2016 года В.В. Путин назвал эту инициативу Большим евразийским партнёрством. Это же название В.В. Путин использовал и в своём Послании Федеральному Собранию того же года, оно и будет использоваться ниже.

В.В. Путин, представляя Большое евразийское партнёрство, указал на приоритетность в нём экономической интеграции - выработки стандартов на продукцию передовых технологий, защиты капиталовложений, взаимного открытия партнёрами доступа на их рынки услуг и капиталов, что должно привести к расширению поставок энергоресурсов и разнообразных услуг, “а также развернуть на Россию крупные глобальные торговые потоки”. Такое развитие Большого евразийского партнёрства, безусловно, должно быть выгодно России.

Но евразийская интеграция, как и любая другая, должна быть выгодной всем без исключения странам-партнёрам, а для этого каждая из них должна получать те или иные преимущества от совместных проектов с Россией. В современной мировой экономике больше преимуществ для участников тех или иных интеграционных проектов могут предоставлять им страны-лидеры в экономическом развитии. Российская же экономика в последние годы ухудшает свои позиции в мировой экономике, в мировом разделении труда, т.е. в глобальной экономике.

В мировой экономике, как правило, лидируют страны с большими объёмами национальных экономик или с высокими темпами экономического роста. А ВВП России за период с 1990 по 2014 годы “вырос всего на 19%, т.е. среднегодовые темпы прироста составили лишь 0,7%”. Такие темпы роста свидетельствуют о том, что “масштаб российской экономики за последние три десятилетия увеличился незначительно”. По динамике роста ВВП за период с 2010 по 2017 годы Россия (показатель нашей страны составил 109,5%) отстаёт и от среднемирового уровня (127,7%), и от развитых (140,5%), и от развивающихся стран (113,1%). В 2017 году ВВП России вырос по данным Росстата на 1,5%, и этот темп роста следует оценить как невысокий. Ведь по уровню ВВП к 2016 году Россия занимала 14 позицию в мире, уступая Индии, Италии, Южной Корее, Испании. И эта позиция нашей страны в последние годы не улучшается, судя по динамике ВВП России.

Одновременно, в настоящий период Китайская народная республика занимает лидирующие позиции в регионе Евразии в сфере экономики. В отличие от России, Китай имеет первую экономику в мире по объёму ВВП, рассчитанного по паритету покупательной способности. Вклад России в мировую экономику по этому показателю оценивается в 2,75%, а у “Китая вклад в глобальную экономику находится на уровне 17,5%, у США - на уровне 15%”. И по темпам роста китайская экономика входит в группу лидирующих стран мира, а темпы роста российской экономики в последние годы стали ниже среднемировых.

В евразийском партнёрстве такое отставание российской экономики от китайской создаёт высокие риски для нашей страны способствовать экономической мощи Китая в качестве младшего, а не старшего, не лидирующего партнёра. В таких условиях России непросто будет получать преимущества от евразийской интеграции, потому что в современной экономике, как правило, лидеры от партнёрских проектов получают больше для развития собственных экономик, чем другие страны. Более того, больше преимуществ для своих экономик получают страны с более высокими уровнями развития постиндустриальных секторов, к которым поставки энергоресурсов, приоритетные для российской экономики, не относятся. Сдерживает экономический рост в нашей стране и то, что большая часть современных технологий в самых разных отраслях, включая постиндустриальные, заимствована за рубежом.

В современной глобальной экономике каждая страна решает свои национальные проблемы. Даже если страна имеет очень высокий уровень интеграции в мировое разделение труда как, например, США или Китай, приоритетным для их является рост именно своей экономики. В партнёрствах типа евразийского страны-партнёры помогают друг другу решать и проблемы экономик друг друга, но только если это выгодно каждой из сторон партнёрства.

Сложно представить себе, что Большое евразийское партнёрство будет иным по приоритетам стран-партнёров. Поэтому лидерами в Большом евразийском партнёрстве скорее будут Китай, Южная Корея и Индия, но не Россия в силу экономического отставания от этих стран. Эти и другие страны будут заинтересованы в поддержке и развитии российской экономики только, если им это будет выгодно. И эта выгода, скорее всего, будет определяться использованием в их национальных экономиках энергетических и других ресурсов, включая природные, из России. Что не даст России никаких преимуществ для развития постиндустриальных секторов, для внедрения новых технологий и для обеспечения существенно больших чем в настоящий период темпов экономического роста, а потому создаст проблемы с обеспечением лидерства России в Большом евразийском партнёрстве.

Более того, многие тенденции современного экономического развития России скорее препятствуют, чем способствуют развитию постиндустриальных отраслей и повышению темпов экономического роста. Такой значимой тенденцией является в нашей стране приоритетность рентных доходов над теми, которые можно получить от использования инновационных и высоких технологий. Эта приоритетность связана с поставками энергоресурсов и соответствующими им инвестициями и финансовыми услугами. Предложения В.В. Путина о приоритетности для Большого евразийского партнёрства “оптимизации процедур движения товаров через границы” и разворота на Россию крупных глобальных торговых потоков, безусловно, будут способствовать получению рентных доходов от географического положения нашей страны и наших природных ресурсов. Более или менее устойчивое постоянство в получении таких рентных доходов позволяет “получать огромные индивидуальные доходы вне связи с вкладом субъекта в национальную систему воспроизводства”, а это в свою очередь препятствует и может продолжать препятствовать модернизации отечественного производства, развитию постиндустриальных отраслей, внедрению и применению современных инновационных технологий в современной России.

Позиция России в предлагаемом странам Большой Евразии партнёрстве во многом определяется возможностями и желаниями получения рентных доходов от географического положения нашей страны в этом регионе. Например, в докладе Клуба “Валдай”, опубликованном в сентябре 2017 года, утверждается, что “Большая Евразия - это и концептуальная рамка для нацеленной в будущее геостратегической и геоэкономической самоидентификации России как центра и севера поднимающегося континента, служащей одним из его важных связующих транспортных и экономических звеньев, важнейшим поставщиком безопасности”. В этом утверждении есть и предложение использовать географическое положение России для получения преимуществ в развитии транспортных перевозок и осуществления других экономических связей через нашу территорию. Безусловно, необходимо такие преимущества нашей страны использовать в развитии российской экономики. Но другие потенциальные и нынешние участники Большого евразийского партнёрства уже несколько десятилетий существенных преимуществ для себя не находят, перевозки их товаров через территорию России из Азии в Европу и в обратном направлении пока незначительны по объёмам и стоимости. И это обстоятельство наряду с факторами мирового экономического кризиса замедляет интеграцию в ЕАЭС, являющимся естественным центром развития Большого евразийского партнёрства со стороны России.

В принятии решений в современной экономике весьма значимым фактором стала приверженность ценностям, поддержка общих ценностей партнёров по проектам. И могло бы показаться, что такую систему ценностей для партнёров по евразийской интеграции могла бы предложить наша страна. Такие ценности могли бы обеспечить партнёрам “сближение в сфере торговли, инвестиций, научного и культурного обмена и др.”, ценности сохранения и развития человечества, биосферы, техносферы, виртуальной цифровой реальности, которые могли бы позволить преодолеть “рыночный эгоизм на пространстве Большой Евразии”. И тогда логично предположить, что “евразийские ценности могут стать жизнеспособной основой кросс-цивилизационного взаимодействия в противовес стагнирующим пролиберальным идеям потребительского общества”.

Если бы такие общие евразийские ценности могли стать основаниями мотиваций партнёрской деятельности в экономике, они составили бы основу общей евразийской идентичности. Но такой идентичности не существует. Самоидентификация России “как центра и севера” Евразии пока не сформирована, и вряд ли будет сформирована в ближайший период. Ведь “евразийская идентичность куда сложнее советской”, которая целенаправленно формировалась в единой стране с централизованным управлением - СССР в 60-80 гг. XX века. Но советская идентичность оказалась довольно искусственным образованием, и быстро разрушилась после распада Советского Союза. Евразийская идентичность не может формироваться из единого центра, даже “теоретически она - эклектический симбиоз традиций, религий, культур. У конфуцианства нет ничего общего с православием, а у буддизма с исламом. Китайцы пишут иероглифами, арабы - вязью, евразийского алфавита не существует. Чем можно скрепить евразийскую идентичность - неясно. Одной только географии недостаточно”. По этим и многим другим причинам необходимо признать, что в самой России не сформирована евразийская идентичность, поэтому она не может быть использована в качестве ресурса развития Большого евразийского партнёрства.

В лучшем случае евразийскую идентичность необходимо целенаправленно формировать в течение длительного периода с неопределёнными перспективами на успех. А начать, возможно, следовало бы с формирования российской национальной идентичности, тем более что её признают примерно две трети граждан нашей страны. Но необходимо признать, что формирование национальной идентичности - это задача национального, а не международного уровня, и решать эту задачу целенаправленно могла бы российская элита. Этому бы существенно способствовала выработка достаточно ясных и понятных для граждан целей развития нашей страны, включающих достаточно высокий уровень её конкурентоспособности в мире и в регионе Большой Евразии в частности. И тогда необходимо признать, что те задачи, которые поставил перед Большим евразийским партнёрством В.В. Путин, например, на Петербургском международном экономическом форуме 2016 года необходимо в первую очередь решать в российской национальной экономике. Он предложил, в частности, “начать … с упрощения и унификации регулирования в области отраслевого сотрудничества и инвестиций, а также нетарифных мер технического, фитосанитарного регулирования, таможенного администрирования, защиты прав интеллектуальной собственности, в дальнейшем постепенно двигаться к снижению, а затем и отмене тарифных ограничений”. Успех в решении этих задач будет более вероятен при обеспечении в России прав собственности и защиты этих прав как для российских, так и для иностранных граждан, существенного снижения уровня коррупции и отказа как чиновничества, так и крупного бизнеса нашей страны от рентоориентированного поведения. Это последнее в государственном и муниципальном управлении должно быть заменено на обеспечение реализации национальных интересов и решения приоритетных задач общества, экономики и государства с постепенным расширением инновационного поведения, повышением уровня жизни и здоровья граждан России, погашением “социально-политических, межэтнических и межконфессиональных противоречий”, развитием науки и образования.

Решение этих приоритетных российских проблем повысило бы уровни доверия партнёров к России, а это доверие поддержало бы предложенные В.В. Путиным институциональные формы Большого евразийского партнёрства: “Мы могли бы опереться на целую сеть двусторонних и многосторонних торговых соглашений с разной глубиной, скоростью и уровнем взаимодействия, открытостью рынка, в зависимости от готовности той или иной национальной экономики к такой совместной работе, на договорённостях о совместных проектах в области науки, образования, высоких технологий. Все эти соглашения должны быть нацелены в будущее, создавать основу для совместного гармоничного развития на базе эффективной и равноправной кооперации”.

Конечно, это будущее должно уже сейчас быть представлено не просто путём движения, регулируемого понятными и поддерживаемыми институтами, а вполне ясной и понятной гражданам России и всем участникам Большого евразийского партнёрства моделью будущего, к которому этот путь должен привести. Выработка такой модели является также задачей российской элиты и государственной власти, она может осуществляться в сотрудничестве с другими участниками Большого евразийского партнёрства, но должна чётко и понятно для них описывать цель развития современной России. И в эту цель должно быть включено решение представленных выше приоритетных проблем нашей страны, в первую очередь, усилиями российской элиты и российских граждан, и только во вторую - используя партнёрство с другими странами. В настоящий же период в российской элите и среди большинства российских граждан идея стабильности много более значима, чем идея развития, а приоритетные проблемы страны не решаются десятилетиями. При таком состоянии сознания и направленности действий элиты и граждан наша страна вряд ли будет способной сделать Большое евразийское партнёрство работающим на интересы России, на обеспечение экономического развития и безопасности в регионе Большой Евразии.

интеграционный эвразия национальный иннновационный

Размещено на Allbest.ru