Размещено на http://www.allbest.ru/

Кемеровский государственный университет

Структура социального капитала как фактор институционального развития региона

М.В. Курбатова

С.Н. Левин

Принципиально важным является ответ на вопрос о том, почему проводимые в стране с начала 1990-х годов реформы не привели к формированию универсальной системы институтов либерального типа. Начиная с программы «шоковой терапии», все основные институциональные проекты федерального центра столкнулись с мощной институциональной инерцией, а также с комплексом локальных институциональных проектов альтернативного типа, продвигаемых на региональном уровне. Общность базовых подходов позволяет характеризовать последние как разновидности определенного типа институционального проекта. Этот проект ориентирован на поиск оптимальных вариантов интерпретации, корректировки и легализации в новых условиях опирающихся на традиции советской экономической системы правил государственно-патерналистского типа. Целью его является восстановление в новых формах контроля над ресурсами территории со стороны консолидированной региональной властной элиты.

Результатом стало формирование устойчивого разрыва между нормативной картиной институциональной организации экономики и реальными моделями институционального устройства различных территорий РФ. В этой связи возникает вопрос о причинах того, что альтернативные институциональные проекты, несмотря на то, что они продвигались на более низком уровне властной иерархии, оказались более результативными. По нашему мнению, возникшая устойчивая региональная локализация и сегментация институциональной среды является не следствием непоследовательности федеральной власти или ее ошибок, а обусловлена объективными характеристиками самого объекта реформирования.

Господство универсальных «правил игры» рыночного типа в развитых странах отражает достигнутую в них высокую степень «плотности» экономического пространства, обеспечиваемую развитой инфраструктурой и накопленным запасом социального капитала, создающим общенациональный «радиус доверия», выражающийся в достаточно высоком уровне деперсонифицированного и институционального доверия [Фукуяма, 2003, с. 31]. Для российской экономики характерна качественно иная ситуация. Огромные размеры страны, многообразие природно-климатических, географических условий, уровней развития различных территорий, национального состава и социокультурных традиций населения, традиционная недоразвитость инфраструктуры объективно снижают «плотность» экономического пространства и порождают высокую степень территориальной неоднородности институциональной среды. Все эти отличия порождают качественно иную структуру социального капитала.

По нашему мнению, именно структура социального капитала выступает важнейшим фактором, задающим направленность институционального развития. Связано это с тем, что экономические институты, в том числе рыночные, могут функционировать, только будучи «социально укорененными». Это означает, что реальные хозяйствующие субъекты всегда функционируют в определенной сети экономических и социальных связей, скрепленной каналами поступления информации, общими правилами ее интерпретации и образцами поведения. Участники данной сети, имея общие ценностные ориентации, формируемые посредством культурных механизмов - через религию, традиции, исторические обычаи, а также практикой совместного решения проблем выживания и приспособления к новым экономическим условиям, одинаково воспринимают поступающую к ним информацию и точнее интерпретируют действия других участников сети. Обобщение данных явлений координации экономической деятельности, как известно, получило в понятии «социальный капитал» (Г. Лури и Д. Коулман), введенного в оборот для характеристики влияния социокультурных факторов на экономическое взаимодействие [Дискин, 1998, с. 11].

На наш взгляд, можно выделять социальный капитал двух типов В работе используются материалы экспертных интервью с предпринимателями, проведенных под руководством к.э.н., доцента Апариной Н.Ф. в 2007-08 гг..

Во-первых, социальный капитал выступает в форме норм, правил поведения, общих для всех хозяйствующих субъектов; как деперсонифицированное доверие; в форме объединения, организующего коллективное действие хозяйствующих субъектов, преследующих частные интересы, в интересах достижения общих для них целей. В этой форме социальный капитал представляет собой действующие социальные нормы и запас социальных контактов агента, позволяющих ему принимать рациональные экономические решения, снижающие риски недобросовестной конкуренции. В данной форме социальный капитал достается экономическому агенту как члену общества. Он является результатом предшествующего социально-экономического развития страны и усилий различного рода сообществ по формированию в обществе «правил игры», благоприятствующих экономическому и социальному развитию.

Во-вторых, социальный капитал выступает в форме локальных групповых норм и правил; как персонифицированное доверие; в форме личных связей хозяйствующего субъекта. Социальный капитал данного рода представляет собой запас социальных контактов, позволяющий за счет локального взаимодействия обеспечивать устойчивость экономических агентов, повышать их конкурентоспособность за счет исключительного доступа к определенным видам экономических ресурсов. Связи и отношения, имеющиеся у хозяйствующих субъектов, позволяют им «вписаться» в существующую институциональную среду посредством получения привилегий, даваемых принадлежностью к определенной социальной группе. Он облегчает реализацию частных интересов в режиме преференций, частного обмена услугами. Социальный капитал в этой форме требует от хозяйствующего субъекта специальных усилий по формированию сети индивидуальных связей или вхождению в какую-либо относительно замкнутую группу.

Оба типа социального капитала сосуществуют, взаимно дополняют друг друга и обладают свойством взаимозаменяемости. В странах, прошедших длительный путь рыночного развития социальный капитал второго типа является дополняющим. Он повышает гибкость экономической системы, корректирует результаты ее функционирования за счет развития сетей неформальных межличностных связей. В менее развитых странах он замещает социальный капитал первого типа, еще не получивший должного уровня развития. В данном случае сеть межличностных неформальных связей делает в принципе возможным нормальное функционирование экономики в условиях дефицита формальных и неформальных норм деперсонифицированного рыночного взаимодействия.

«Если у меня возникают проблемы, то решать стараюсь только при помощи личных контактов. Если найдешь - решишь. Игра в две стороны: ты - мне, я - тебе.» [Из интервью с руководителем риэлторской фирмы, г. Кемерово]. социальный капитал институциональный экономика

«Да нет, если неформально, там уже проверенно всё, всё нормально, ничего не меняется, ничего не повлияет. Там, где неформально, там все нормально. По крайней мере, у нас там все нормально. Неформальное общение способствует в большей степени у нас ускорению решения вопросов. Личные контакты играют большую роль в решении всех вопросов. Такая сеть есть, и через своих клиентов, через эту сеть так называемую, выход на администрацию есть.» [Из интервью с руководителем страховой компании, Кемеровская область].

Опора на существующие социальные сети в современной российской экономике характерна большинству хозяйствующих субъектов. К началу рыночных реформ в рамках советской экономики уже был накоплен значительный запас социальных связей - социальный капитал, представляющий собой запас неформальных норм и являющийся особым клубным благом для ограниченного круга хозяйствующих субъектов. Этот социальный капитал характеризовался высоким уровнем персонального доверия. Он предполагал локализацию сделок, а также выработку особых механизмов принуждения к исполнению условий контракта, основанных на персональных связях между хозяйственными, советскими и партийными руководителями разных уровней. Мощные сети связей партийных, советских и хозяйственных руководителей, сформировавшиеся в результате длительного взаимодействия, создали общие схемы интерпретации информации, действий и взаимодействий с другими субъектами. Конкурируя друг с другом, они способствовали и выживанию целых секторов экономики в условиях распада формальных каналов хозяйственных связей. Кроме того, для представителей партийно-хозяйственной элиты они стали мощным ресурсом сохранения властных позиций в экономической и политической сферах, а также источником неформальных институтов, вступивших в конкуренцию с импортируемыми формальными институтами. Именно эти социальные сети стали важным ресурсом формирования крупной олигархической собственности, связывая предприятия неформальными взаимными обязательствами их основных собственников или управляющих [Паппэ, 2000, с. 17]. В результате, субъекты, опирающиеся на силу уже существующих социальных сетей, фактически захватили контроль над бизнесом, возникающим по частной инициативе, либо вытеснили его с рынка.

Используя ранее накопленный социальный капитал, власть реализовала стратегию «захвата бизнеса». С другой стороны, предприниматели, вошедшие в соответствующие социальные сети, стали реализовывать стратегию инвестиций в сотрудничество с властью и действий в ее интересах. Бизнесом была реализована стратегия «захвата государства» на всех доступных для него уровнях (для крупных компаний - на федеральном и региональном, для средних - на региональном и местном). Данная стратегия оказалась связана с масштабными инвестициями в социальный капитал как в клубное благо. Как было показано в одном из исследований взаимодействий власти и бизнеса, «в настоящее время эффективным с точки зрения успешности бизнеса являются, по существу, лишь две стратегии: «сдача» своего бизнеса представителям власти и «взятие» представителей власти на регулярное содержание» (фактически - «захвата бизнеса» и «захвата государства») [Галицкий, Левин, 2007, с. 39]. Интересы властных структур, реализующих стратегию «захвата бизнеса» и предпринимателей, реализующих стратегию «захвата власти» сошлись в том, что обе направлены на формирование локальных «правил игры», закрепляющих дифференцированный подход к предпринимателям и основанных на социальном капитале как клубном благе, накопленном в смешанных сетях бизнеса и власти.

Как показывают наши исследования, в регионах к настоящему времени сложились мощные социальные сети, включающие предпринимателей и представителей власти. «Органы власти, контролирующие и разрешающие, они не просто в этой структуре на всех уровнях, они как цементирующие. Структура сама по себе создается только тогда, когда там есть власть. В противном случае нам не интересно дружить. А для чего тогда дружба? А только с этой целью дружба, потому что я знаю, что у него уровень общения тот, и он знает этого. Я иду с ним, дружу... Это групповая сеть.» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

Подобные сети отличаются:

§ Ориентацией на захват контроля над ресурсами территории и региональными рынками, совместной стратегией защиты от конкуренции со стороны других смешанных сетей и групп предпринимателей.

«Зачастую формируется, собирается группа не ради какого-то бизнеса, а ради того, чтобы потом что-то делать, И они, если сегодня не собрались в эту кучу, они сегодня не могут бороться с другой такой же группировкой. И такая же группировка в соседней области, в соседнем регионе, в Москве, и они, - те группировки лезут сюда и если не сгруппироваться, невозможно…» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

§ Иерархическим строением.

«Иерархичность до такой степени жесткая: этот человек может все, этот может только сюда и ты, когда входишь в эту группировку, попадаешь на самый низ и постепенно-постепенно, в зависимости от того, как часто ты пользуешься, и как часто тобой пользуются, начинаешь приподниматься.» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

§ Включенностью представителей власти на разных уровнях иерархии.

«Они пронизывают низ и верх. Потому что представители власти, это может быть и мэр, и зам. мэра, простой клерк - это тоже представитель власти. Причем 90% возможности - у клерка, а не у мэра. Мэр подписывает, но он подписывает готовый документ, подготовленный специалистом, а клерк готовит и доказывает необходимость подписи, и сегодня либо мэр, либо губернатор физически не в состоянии оценить, что он подписывает, глубоко... И как поднесет ему этот клерк.» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

§ Серьезными барьерами входа.

«Определенный бизнес, приближенный к местной администрации, участвует в разработке программ социально-экономического развития, но, как правило, это люди, входящие в круг родственников и знакомых чиновников администрации и силовых структур. Лишних людей туда не пускают, так как здесь затронуты огромные бюджетные средства. Попасть в участники этих программ практически невозможно.» [Из интервью с руководителем риэлторской фирмы, г. Кемерово].

§ Высокой ценой выхода.

«Зло это, сетевое, страшно чем? Ты можешь в любой момент стать изгоем этой группы, и тогда все тебе перекрывается моментально, и ты даже по законному пути будешь биться лбом долго, лоб будет разбиваться, а итога нет…». [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

Центральным агентом данной смешанной социальной сети является губернатор, использующий ее для мобилизации ресурсов для решения региональных проблем и укрепления собственных позиций на политическом рынке. Другие участники сети за счет облегчения доступа к ресурсам различного рода получают контроль над отдельными рынками.

Как показывают интервью, данная сеть замещает отдельные коррупционные сделки, что и формирует высокую цену «выхода» из сети для предпринимателей. Дело в том, что на место отдельной коррупционной сделки, позволяющей решать проблемы предпринимателей, приходит систематический социальный обмен в сети. При этом если отдельную взятку мог давать любой предприниматель, а объем ресурсов для взятки определялся результатами деятельности, то систематический социальный обмен в сети предоставляет возможности и перекрывает пути независимо от объема экономических ресурсов, полученных от предпринимательской деятельности. Он основан на сложившейся структуре социального капитала отдельного предпринимателя.

«Знакомят, говорят - порешай проблему с этим человеком, и все - дальше идет как по маслу. Это неформальное, и тут не надо денег. Причем, если раньше ты мог прийти лет 10 назад, и не зная человека узнать у кого-нибудь - да вот этот решает, прийти и сказать: «на тебе деньги, реши», - и он мог за деньги решить. Сегодня это не работает, сегодня это ушло. Сегодня работают по-другому… Все зависит от вопроса, т.е. перешли мы с уровня … когда пришел, пачку кидаю, и ты мне делаешь. Лет 10-12 назад это работало жестко, и тогда необязательно знать человека, в наглую пришел, положил, и тогда пусть он не сделает.» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

«Если меня кто-то представил и сказал «С ним можно работать, можно доверять и ему надо помочь» - люди начинают работать, а если этот кто-то, кто входит в этот круг не сказал, хоть деньги неси, хоть ты бейся в дверь - бесполезно.» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

В условиях, когда подобная сеть сформирована, также перестают работать механизмы торга с властью, основанные на обмене ресурсов бизнеса для развития территории и встречном предоставлении льгот, доступа к ресурсам, информации. «Имеется в виду спонсирование, чтобы решить какой-то вопрос? Если этот вопрос решится, то это можно рассматривать как инвестиции; если этот вопрос не решится, … то это просто подарок. Порой это просто «спасибо». Порой есть обещание.» [Из интервью с руководителем страховой компании, Кемеровская область]. Возможности для подобного обмена остаются в основном у членов смешанной социальной сети с участием в качестве центрального актора главы города, губернатора и т.п.

Альтернативной стратегией для предпринимателей могло бы стать создание ассоциаций предпринимателей, которые повышают переговорные позиции с властью при формировании правил игры. Реализация подобной стратегии могла бы привести к формированию социального капитала как элемента общей институциональной среды, включающей формальные нормы взаимоотношений и механизм принуждения к их исполнению. Несмотря на то, что роль организаций бизнеса в экономической литературе оценивается очень высоко, примеры успешности подобной стратегии в современной российской экономике редки.

В конкуренции сетей чисто предпринимательские сети обычно проигрывают смешанным сетям, включающим представителей власти и бизнеса. Это связано, во-первых, с большими затратами на формирование таких сетей. Дело в том, что смешанные сети укоренены в истории и культуре определенного местного сообщества и вхождение в них оказывается менее затратным по сравнению с формированием чисто предпринимательских сетей, идущих фактически с «нуля». Во-вторых, с большими выгодами от функционирования смешанных сетей, контролирующих больший объем ресурсов, доступ к которым важен для предпринимателей. Но главное состоит в том, что сами предпринимательские организации фактически защищают не общие интересы предпринимателей, а интересы отдельных предпринимателей. Более того, они встраиваются в смешанную сеть.

«Считаю, что роль общественных организаций в бизнесе мала, почти никакой… Цель их создания - видимость. Как правило, они создаются по инициативе властей и под их контролем.» [Из интервью с руководителем риэлторской фирмы, г. Кемерово].

«Фонд поддержки бизнеса - это фонд поддержки тех лиц, которых надо гнать поганой метлой! Это создается опять же под человека, под структуру, под орган, для того, чтобы выкачать, и прикрыться красивым флагом: ох, мы создаем фонд поддержки малого бизнеса! Создали! Но в этом фонде ни один нормальный предприниматель нормальным путем ничего не может достигнуть… И в результате проходят только строго те, кому они вовремя дали, за кого они сами сделали, и кто вовремя подсел туда. Либо их надо создавать, но на другой основе, или в другом обществе, потому что в нашем обществе при нашей системе получается, что бы мы не создавали все идет в сторону, на работу только одного человека… Короче, что не создадим, ручей потек…» [Из интервью с руководителем производственной фирмы, г. Кемерово].

В современной российской экономике бизнес явно недоинвестирует в создание собственных сетей социальных взаимодействий. Он инвестирует в конкретные контакты с властью и поэтому обречен на проигрыш в конкуренции с более сильными социальными сетями государственных структур и сетей взаимодействия власти и бизнеса. Соответственно, никакой реальной альтернативы социальным сетям смешанного типа в настоящее время нет.

В результате на региональных рынках складывается особая концепция контроля, которой Н. Флигстин обозначает «представления, структурирующие восприятие того, как работает рынок, и позволяющие акторам интерпретировать свой мир и контролировать ситуацию» [Флигстин, 2004, с. 189]. В современной российской экономике концепция контроля характеризуется тем, что ведение более или менее крупного бизнеса в регионе предполагает встроенность в социальную сеть с участием представителей власти, активное участие в социальных обменах и инвестирование в поддержку данного взаимодействия в форме укрепления разветвленной сети персональных взаимосвязей с представителями власти.

Список литературы

1. Галицкий Е., Левин М. Коррупционные взаимодействия бизнеса и власти (опыт эмпирического анализа) // Вопросы экономики. 2007. №1.

2. Дискин И. Е. Хозяйственная система России: проблемы институционального генезиса // Общественные науки и современность. 1998. №4.

3. Паппэ Я. Ш. «Олигархи»: Экономическая хроника, 1992-2000. М.: ГУ-ВШЭ, 2000.

4. Флигстин Н. Рынки как политика: политико-культурный подход к рыночным институтам // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики. М.: РОССПЭН, 2004.

5. Фукуяма Ф. Великий разрыв. Пер. с англ. под общ. ред. А.В. Александровой. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003.

Размещено на Allbest.ru