Экономическое неравенство и экономическое развитие России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт экономики РАН

Экономическое неравенство и экономическое развитие России

Воейков Михаил Илларионович - д.э.н., профессор, зав. Сектором

Ещё в 1873 году Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Экономическое неравенство и экономический рост в российской экономике и обществе: социально-экономические тенденции, статистические измерения, концепция регулирования» (№14-02-00325). великий английский экономист Альфред Маршалл в докладе «Будущее трудящихся классов», прочитанным в Кембриджском клубе реформ, поставил следующий вопрос: могут ли все в равной мере быть богатыми, здоровыми и образованными? Иными словами, может ли быть достигнуто социально-экономическое равенство в обществе? Он сказал буквально следующее: «Вопрос не в том, будут ли в конечном счёте все люди равными - ибо наверняка не будут, - а в том, не может ли прогресс продолжаться неуклонно, пусть даже и медленно, до тех пор, пока каждый человек, по крайней мере по роду занятий, не станет джентльменом. Я думаю, что это возможно и что так оно и будет» Marshall A. The Future of the Working Classes. P. 3. Цит. по: Маршалл Т. Избранные очерки по социологии. М., 2006. С. 75.. Вопрос этот капитальный для всей социальной науки. И касается он возможности материального обеспечения всех людей на таком уровне, который достаточен для благополучной, комфортабельной и здоровой жизни.

В принципе, можно согласиться с А. Маршаллом - все люди достойны благополучной жизни. И это, видимо, когда-нибудь будет. Таким образом, на повестку дня выходит вопрос экономического равенства людей. Конечно, физически люди не могут быть равными по многим основаниям. Но речь идёт о равенстве в обществе, как социально-экономическом равенстве. Первый шаг в этом направлении был сделан буржуазным обществом, которое положило конец наследственным привилегиям и сделало всех людей равными перед законом. Но экономическое неравенство при этом не было ликвидировано, а в ряде случаев даже увеличилось.

Понятно, что полного экономического равенства между людьми в настоящих условиях быть не может. Люди разные и работают по-разному и получают различный экономический результат. И было бы несправедливо всех экономически уравнивать. Сегодня ни общество, ни люди не готовы к полному экономическому равенству. Значит, должно быть какое-то неравенство. Но есть ли предел этого неравенства, имеется ли его разумная граница? Более того, можно поставить и такой вопрос: экономическое неравенство способствует экономическому развитию (экономическому росту) или тормозит его?

Эти вопросы активно обсуждаются в литературе уже не одно столетие. Так, Р. Оуэн считал, что всякое неравенство питает зависть и вражду. Поэтому, кроме уничтожения частной собственности, необходимо уничтожить и неравенство в других областях человеческой жизни Оуэн Р. Книга о новом нравственном мире // К справедливому обществу. Идеи, проекты, теории на Западе и в России. М., 2011.. Апостол современного либерализма Людвиг фон Мизес писал обратное: «Только благодаря неравенству богатства, возможному в условиях нашего общественного порядка, только благодаря тому, что он стимулирует каждого производить столько, сколько он может и при наименьших издержках, человечество сегодня имеет в своём распоряжении тот совокупный объем годового богатства, которое можно использовать на потребление» Мизес Л. Либерализм. - М.: ООО «Социум», ЗАО «Изд-во Экономика», 2001. С. 35.. Таким образом, существуют полярные точки зрения на проблему неравенства.

Есть два подхода к решению проблемы неравенства. Первый, назовём его экономический, состоит в том, что определяется влияние неравенства на экономический рост. И показывается, что есть периоды, когда увеличение неравенства усиливает экономический рост, а есть периоды, когда слишком большое неравенство начинает тормозить экономический рост. Этот подход развивает С. Кузнец Kuznets S. Economic Growth and Income Inequality // The American Economic Review, March, 1955, № 1.. Но как признает сам С. Кузнец и последующие исследователи, эмпирически доказать влияние неравенства на экономический рост очень трудно. Об этом, например, свидетельствуют данные, взятые из недавней российской практики. Сравним скачкообразную динамику ВВП и устойчивый рост коэффициента фондов (отношение 10 % населения наименее бедных к 10 % наиболее богатых) за последние 20 лет.

Рис. 1. Динамика ВВП и коэффициента фондов в России за 1992-2012 гг.

Источник: данные Росстата

На данном графике хорошо видно, что за 20 лет в России кривая экономического роста совершенно не соответствует кривой неравенства. В России неровный экономический рост (с падением в 2009 г.) сопровождался устойчивым ростом неравенства. Пока эмпирически вывести зависимость экономического роста и неравенства очень трудно. С. Кузнец, основоположник этих исследований признает, что лишь на 5% это соотношение подтверждается эмпирически.

Остаётся второй путь поиска оптимальной меры неравенства, назовём его социальным. Согласно ему благоустроенное общество должно характеризоваться минимальным экономическим неравенством. Таковы, например, северные страны Европы, которых называют социальным государством или страны с социальным рыночным хозяйством. Коэффициент Джини равный 0,30 и меньше характерен именно для стран с социальным рыночным хозяйством, тогда как для таких стран как Китай, Россия, Индия он превышает 0,40 и даже 0,50.

Особого внимания заслуживает проблема внутрикорпоративного неравенства доходов. Известно, что высший менеджмент предприятий использует любую возможность для увеличения личных доходов. Это ведёт, в конце концов, к падению материальных стимулов трудовой деятельности, проявлению внутрикорпоративных конфликтов. Например, доходы топ-менеджеров и средняя заработная плата в типичной корпорации во Франции отличаются в 5-6 раз, в Японии - в 8-9 раз, в США - в 20-25 раз. По последним данным в США (2004 г.) разница между вознаграждением генеральных директоров корпораций и средней заработной платы рабочего составила 392 раза. «Мы видим, - пишет американский исследователь этого вопросы Д. Богл, - как вознаграждения генеральных директоров за успешную работу стали доходить до 92, 125, 151 и даже - хотите верьте, хотите нет - 872 млн долл. На одного человека в год!» Богл Д.К. Битва за душу капитализма. М., 2011. С. 61, 71.. Российские корпорации, конечно, отстают от американских, но не на много. На российских предприятиях дифференциация доходов также может достигать сотен раз. Например, исследование более 20 крупных холдинговых компаний разных отраслей экономики показало, что в их центральных управляющих компаниях наёмные управленцы первого уровня в среднем зарабатывали 1 029 000$ в год (включая оклады и бонусы), а менеджеры второго уровня - 297 000$. В тот же период средняя заработная плата по промышленности составляла 6 626,5 руб. в месяц или примерно 2 840$ в год. Если предположить, что в исследованных компаниях заработки соответствуют этой общероссийской величине, то можно заключить, что доходы топ-менеджеров первого и второго уровней и средняя оплата труда различались примерно в 360 и 104 раза соответственно См.: Воейков М.И., Анисимова Г.В., Соболев Э.Н. Природа, факторы и социальные аспекты внутрикорпоративного неравенства в России. // Вестник Российского гуманитарного научного фонда, 2012, № 3 (68). С. 43_51.. Или возьмём так называемые «золотые парашюты», которыми одаривают высших менеджеров в госкорпорациях при увольнениях. В печати, например, сообщалось, что бывший президент «Ростелекома» получил этот «парашют» в размере 200 млн. рублей. Если разложить эту сумму на составляющие (зарплата за два года, ежемесячная надбавка, квартальная премия, годовая премия), то получается, что государственный служащий имел зарплату в 13 млн. рублей в месяц. При средней заплате по стране примерно в 33 тыс. рублей (2014 г.). Рост экономики страны прекратился, а высокие зарплаты топ-менеджеры продолжают получать. Неравенство в современной России достигло вопиющих размеров, ничем не обоснованных и не оправданных.

Такое экономическое неравенство есть прямое следствие либеральных экономических реформ, которые проводятся в стране с 1990-х гг. Конечно, процесс трансформации России, который тогда начался, есть процесс объективный и в целом необходимый. Однако вызывает вопросы и недоумение ход этого процесса и цели, которые при этом ставят некоторые политики, имеющие непосредственное отношение к властным структурам.

Большинство российских экономистов согласны в том, что, несмотря на определённый рост экономики после 2000 г., Россия ещё не преодолела последствия тяжелейшего экономического кризиса 1990-х годов, а кризисная ситуация 2014 г. серьёзно ухудшила положение. По существу страна стоит на пороге возвращения в самые худшие 1990-е годы. Проправительственные экономисты продолжают право-либеральную стратегию, где экономическая роль государства сводится к минимуму и рыночное самодействие почти ничем и никем не ограничивается. Экономическое развитие в этом случае осуществляется само собой на базе безграничного господства частной собственности. Собственно, именно эта стратегия и осуществлялась все последние 25 лет, заводя страну все глубже в тупик безысходности. Эта стратегия была реализована в 1990-е гг. и привела к сокрушительным экономическим результатам. Нынешний правительственный курс даже словесно почти не отличается от той же самой идеологии рыночного либерализма. Но есть другая экономическая стратегия, которая предполагает существенное усиление роли государства в экономике, признавая при этом и рыночное самодействие в тех или иных пределах. Эта стратегия предусматривает резкое сокращение экономического неравенства и обеспечение экономического развития страны. Как признается в современной научной литературе «сокращение неравенства становится инструментом политики экономического роста» См.: Неравенство доходов и экономический рост: стратегии выхода из кризиса. Под ред. А. Бузгалина, Р. Трауб-Мерца, М. Воейкова. - М.: Культурная революция, 2014. С. 14.. Итак, правительство должно не «мониторить», а управлять экономикой. В ином случае - зачем нам такое правительство с миллионными окладами чиновников.

Чтобы ответить на вопрос - что же делать, надо, прежде всего, ответить на вопрос: что мы хотим? Хотим ли мы свободную рыночную (почти ничем не стесняемую) экономику как придаток мирового рынка? Тогда ответ ясен - первая стратегия, которая осуществлялась и осуществляется все эти годы. Но, как показали прошедшие десятилетия, она не даёт ни модернизации, ни экономического развития. И в этом случае большинство населения страны оказывается на грани или даже за чертой бедности и лишь очень незначительная часть населения процветает. Это означает, что стратегия рыночного либерализма вполне устраивает 10 % населения и совершенно не устраивает остальные 90 %. Встать на сторону большинства населения при выборе экономического курса или на сторону меньшинства - это и есть политика, есть политический выбор. С этой точки зрения и предлагается подходить к решению вопроса о выборе экономической политики в целях экономического развития.

Современная право-либеральная экономическая политика привела страну в тупик. Это уже наглядно показал 2014 год. Она так и не смогла решить ряд фундаментальных проблем, которые делают ее продолжение невозможным. Выделим из них две основные проблемы российского капитализма, нерешённость которых перечёркивает все модернизационные усилия российского правительства, если они есть в действительности, а не только слова. Это, прежде всего, упадок социальной сферы, обнищание населения страны и экономическая неэффективность российского капитализма.

Пожалуй, самая главная проблема современной России - это ее вымирание. Умирающее общество не может быть здоровым. Так, число родившихся с 1985 г. по 2013 г. сократилось с 16,5 до 13,2 (на 1000 населения), а число умерших за те же годы, наоборот, растёт - с 8,7 до 14,7. Основная причина демографического кризиса в стране - вопиющая бедность населения. По оценкам специалистов уровень бедности за весь период реформ как минимум превышает 20 %. Так, в докладе Института социологии РАН приводятся результаты общероссийского социологического исследования, проведённого в марте-апреле 2013 г., согласно которым «фактически доля бедных в России достигает около 30 % населения страны» Бедность и неравенства в современной России: 10 лет спустя (доклад Института социологии РАН). // Альтернативы, 2013, № 4. С. 141.. Хотя последние официальные статистические данные уменьшают этот процент вдвое, но объективные показатели говорят об обратном. Так, в 2012 г. калорийность питания 20 % населения не превышало 2000 калорий в день, при норме в 3500 калорий. Причём, бедными стали большие слои именно работающих. Имеются расчёты, согласно которым численность малообеспеченных работников сегодня в стране превышает треть занятых. Тогда как зарплата начинает выполнять свою гарантийную функцию воспроизводства рабочей силы, если численность малообеспеченных работников не превышает 7%. Токсанбаева М.С. Социальные интересы работников и использование трудового потенциала. - М.: Наука, 2006. С. 115. В 1989 г. зарплату меньше прожиточного минимума получали 8 % рабочих и служащих и мы имели рождаемость 14,6 на 1000 человек. Сохраняется и даже нарастает экономическое неравенство трудящихся. Иными словами, трудящийся класс сегодня не имеет нормальной, достойной этого названия зарплаты. Вот эти «новые бедные» или «работающие бедняки» есть свидетельство нежизнеспособности общества, невозможности воспроизводства трудового потенциала.

Теперь рассмотрим проблемы финансовой эффективности российского капитализма. Конец ХХ века в России (1990-е годы) ознаменовался почти такой же финансовой катастрофой, как и в его начале. Но в начале были мировая и гражданская войны, революция и соответственно полная хозяйственная разруха. В 1990-х годах никаких объективных причин для экономической катастрофы не было. Конечно, спад производства и развал финансо-кредитной системы в 1990-х годах не был таким мощным, но он был и оставил заметный след в экономической истории страны. Все 1990-е годы, при непрекращающихся разговорах о модернизации, характеризуются громадной инфляцией, падением кредита, дефицитом бюджета, внешними финансовыми заимствованиями и т. п., что свидетельствует о хаотичной финансовой политике в стране, если вообще можно серьёзно говорить о финансовой политики как таковой.

Рассмотрим некоторые элементы финансовой политики более подробно. Известно, что с января 1992 г. были отпущены цены, т. е. государство перестало жёстко устанавливать цены на товары и услуги, а также тарифы на транспортные услуги. В результате индекс потребительских цен в 1998 г. составил увеличение по сравнению с 1990 г. 11 825 раз, цены производителей промышленной продукции увеличились 17 856 раз. Доля бартера в продажах промышленной продукции в 1998 г. достигла 51% Белоусов А.Р. Эволюция системы воспроизводства российской экономики: от кризиса к развитию. М., 2006. С. 350.. Т. е. половина промышленной продукции продавалась помимо денежно-финансовой системы. Финансовый сектор перестал оказывать заметное влияние на реальный сектор экономики.

В этой связи стала расти убыточность предприятий и организаций в основных отраслях экономики. Так, всего по экономике убыточных предприятий было: в 1992 г. - 15,3%; в 1993 г. - 14,0%; в 1994 г. - 32,5%; 1995 г. - 34,2%; 1996 г. - 50,6%; 1997 г. - 50,1%; 1998 г. - 53,2%. Общая рентабельность в производственной сфере не превышала 5-7%, в то же время ставка рефинансирования ЦБР составила 20-30%. Глазьев С.Ю. Центральный банк против промышленности России. //Вопросы экономики, 1998, № 1, с. 27. Это говорит о том, что деньги направлялись не в развитие производства, а в чисто спекулятивные операции. В основном в ГКО, доходность по которым как раз составляла 20-30%. Резко снизились кредитные, особенно долгосрочные, вложения в экономику. Иными словами резко снизилось финансирование капитальных вложений в новое промышленное строительство, которое в этот период почти и прекратилось. А сегодня (2015 г.) рентабельность активов не превышает 6%, а ставка рефинансирования ЦБ РФ (теперь это называется «ключевая ставка») равняется 15%. То есть, рентабельности производства оказывается более чем вдвое меньше процента по кредитам. Таким образом, можно констатировать резкий отрыв финансовой политики от реального сектора экономики или, что собственно означает, что финансовой политики как таковой не было и нет. Сегодня в 2015 г. страна оказалась на пороге почти такой же хаотической ситуации, как и в 1990-е годы.

Многие экономисты, справедливо констатируя, что с 2000 г. в России начался определённый, устойчивый рост экономики, в то же время указывают на однобокость, формальность этого роста, на отсутствие признаков глубинных, качественных изменений, которые означали бы экономическое развитие страны. Все дело свелось, так сказать, к «росту без развития». Так, академик Д. С. Львов признавал: «Стоит только перевести разговор из институциональной плоскости в плоскость содержательного анализа, как тут же обнаруживается, что нынешняя экономика России по многим важным для развития страны направлениям уступает дореформенным аналогам: по темпам экономического роста, качеству отраслевой структуры, эффективности используемого производственного аппарата, уровню заработной платы и дифференциации доходов населения, эффективности и качеству государственного управления, уровню социально-политической стабильности, масштабам криминализации и коррупции в экономике и во всей общественной жизни» Львов Д.С. Россия: рамки реальности и контуры будущего.//Журнал экономической теории, 2007, № 1, с. 5.. Так что, позитивная динамика некоторых макроэкономических показателей последнего времени не вселяет оптимизма отечественным экономистам. И действительно, естественная убыль населения страны, хотя и несколько сократилась, но продолжает составлять ежегодно тысячи человек. Страна продолжает вымирать. Да и сама динамика макроэкономических показателей прекратилась. В 2014 г. по данным Росстата рост ВВП составил всего 0,7%.

Итак, как же развиваться дальше? Сохраняя нынешние темпы экономического роста, просто наращивать объёмы экспортных производств, без глубинной трансформации структуры народного хозяйства или же выбрать иной сценарий развития? Этот вопрос достаточно чётко поставил директор Института экономики РАН Р. С. Гринберг: «В таких условиях возможна реализация двух экономических сценариев. Первый - продолжение сложившихся трендов качественного застоя («рост без развития») с перспективой дальнейшей утраты национальной конкурентоспособности. Второй - государство берет на себя функции субъекта целенаправленной и динамичной структурной модернизации…» Гринберг Р. Есть ли несырьевое будущее у России. / Вестник Института экономики РАН, 2008, № 1. С. 17.. Таким образом, Р. С. Гринберг приходит к необходимости «структурного поворота» в социально-экономической стратегии развития России.

Теперь разберёмся с вопросом - насколько рыночная модель развития, которая, специально это подчеркнём, объективно неизбежна на определённой стадии развития любого общества, может способствовать реализации именно современного понимания инновационного типа развития, в силах осуществить «структурный поворот» в модернизационной стратегии развития, обеспечить, собственно, экономическое развитие.

Говоря о рынке и рыночной модели, мы не имеем в виду отказ от рыночной экономики вообще, ибо от объективной неизбежности отказаться невозможно. В данном случае речь идёт о теоретическом ракурсе вопроса: может ли рыночная модель само по себе повести модернизацию экономики и общества в сторону инновационного пути развития, осуществить инновационную модернизацию? На сегодня имеется немалое число экономистов, готовых положительно ответить на этот вопрос. Так, в докладе со странным названием «Коалиции для будущего: стратегии развития России в 2008-2016 гг.», подготовленном под руководством Л. М. Григорьева прямо указывается: «Модернизация российской экономики возможна, как показывает мировой опыт, только на основе широкого развития частного предпринимательства… Последовательное укрепление конкурентной политики, более эффективная защита конкуренции и создание условий для конкуренции на неконкурентных в настоящий момент рынках, поиск баланса инструментов конкурентной и промышленной политики на основе широкого применения современных методов оценок регулирующего воздействия - вот характеристики данного варианта» Россия в 2008-2016 годах: сценарии экономического развития. М.: Научная книга, 2007. С. 538-539.. По поводу этого цитированного доклада, заметим, что его авторы, видимо, плохо знают «мировой опыт», ибо он как раз показывает, что на основе «частного предпринимательства» модернизация проходила только в странах первого эшелона капитализма. Страны второго и третьего эшелона экономического развития (СССР, Китай, Южная Корея, Тайвань, некоторые страны Латинской Америки) проводили модернизацию на основе или государственного регулирования экономики или на основе так называемого государственно-частного партнёрства. Но рынок и частное предпринимательство при этом нигде, конечно, не отбрасывались. Другой вопрос - что было основным, ведущим началом.

Действительно, рынок наиболее эффективный механизм экономического развития. Вместе с тем, не следует переоценивать возможности рыночного механизма. В долгосрочной перспективе его воздействие весьма незначительно, слабое воздействие он оказывает и на развитие современных сложнейших отраслей и промышленных комплексов (атомная промышленность, ракетостроение, космос и т. п.).

В этой связи интересно было бы рассмотреть вопрос о замене западной либеральной экономической теории (мейнстрим), которая, по мнению многих экономистов, сегодня находится в кризисе, новой теорией, скажем, теорией «суженного рынка». Именно такой рынок был характерен для экономик советского типа и советская экономическая наука в целом отражала потребности такого рынка. При развитии теории «суженного рынка», видимо, придётся обратиться к многим достижениям советской экономической науки. А такие достижения были. Назовём лишь достижения в области плановой и балансовой работы, за которую два выдающихся учёных, принадлежащих к отечественной научной школе, получили Нобелевские премии по экономике: В. Леонтьев (1973 г.) и Л. В. Канторович (1975 г.). А ещё в середине 1920-х гг. задолго до американских учёных в СССР была разработана теория и практика индикативного планирования в виде так называемых «контрольных цифр Госплана». Эта уникальная работа была осуществлена под руководством В. Г. Громана в сотрудничестве с целой группой выдающихся российских экономистов. Сегодня, когда самые развитые западные страны переходят к «обществу знаний», большие сферы человеческой деятельности выводятся из-под рыночного регулирования (например, наука, образование). Положение, согласно которому в сферах человеческой деятельности с преобладанием инновационного труда (наука, образование, культура) рыночные механизмы перестают работать, уже давно и успешно разрабатывается в новой социально-экономической науке. Так, А. В. Бузгалин и А. И. Колганов, определяя общую закономерность, верно писали: «Мера развития рыночных механизмов организации и мотивации деятельности постепенно "убывает" по мере продвижения от репродуктивного труда к творческому» Бузгалин А., Колганов А. Глобальный капитал. М., 2004. С. 118.. И в этом случае либеральная экономическая теория (мейнстрим), которая уже не в состоянии объяснять эти новые процессы, должна заменяться новой теорией. Теорией, способной объяснить и обосновать переход российской экономики на инновационный путь развития.

Поэтому нужна активная инновационная политика государства. Современное российское государство вообще чуждо политики. Нет политики занятости, нет политики доходов. Но для перехода на инновационный путь развития нужна специальная государственная политика. Значит, нужен кто-то, кто будет ограничивать монополизацию рынка, сохранять демократию, нацеливать экономическое развитие на инновационный путь, т. е. развивать науку, технический прогресс, образование. Нужно государство с его антимонопольным регулированием и большими финансовыми и материальными ресурсами для развития. Сами по себе люди в условиях рыночного общества умней и образованней не становятся. И тут возникает парадокс: чтобы страна могла достойно конкурировать на мировом рынке, государство у себя дома должно ограничить свободное рыночное саморегулирование.

По крайней мере по двум крупным основаниям Россия должна отказаться от такого уничижительного отношения к государству. Первое - это особенности, геополитические, прежде всего, и традиции России. С древнейших времён Россия формировалась как все более укрепляющееся государственное образование, втягивающее в свой центр многие территории, народы, традиции, менталитеты, религии. Раздробленность на отдельные княжества (графства или герцогства), что было типично для развития Европы, в России довольно быстро было преодолено и постепенно шло создание весьма централизованного государства. Иначе, видимо, Россия не сохранилась бы как великая держава. Соответственно все или почти все существенные начинания, реформы, изменения осуществлялись как инициатива верховной власти, из одного центра. Даже развитие промышленности, начиная с реформ Пётра I, шло по инициативе государства, в форме государственной промышленности.

Второе - современный опыт развитых западных стран. Ещё Людвиг Эрхард в 1955 г. замечал, что "современное и сознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить ещё раз вернуться к роли "ночного сторожа" Эрхард Л. Благосостояние для всех. М., 1991. С. 226.. В настоящее время все экономически развитые страны мира демонстрируют все возрастающую долю государства в распределении валового национального продукта. Так, по имеющимся данным в таких странах как Швеция, Норвегия, Нидерланды уровень государственных расходов составляет более 50% ВНП, при среднеевропейском уровне в 40-45%. В России этот показатель составляет с 1992 г. примерно 30%, что является самым низким показателем в мире. В таких условиях не может сохраниться достаточно сильное государство для проведения серьёзной и успешной модернизации инновационного типа.

Инновационная модернизация экономического развития должна базироваться на трёх принципах или элементах: народнохозяйственном планировании; рыночном саморегулировании и политической демократии (гражданском обществе). Именно должное сочетание этих трёх элементов и даёт в комплексе это оптимальное направление. Можно отметить, что такое сочетание этих трёх принципов до сих пор не было свойственно известным нам типам экономик. Так, советский тип экономического порядка предусматривал систему жёсткого народнохозяйственного планирования с очень небольшой (минимальной) долей рыночного саморегулирования (в части распределения товаров народного потребления и натурализации безфондового обмена средствами производства) и с полным отсутствием политической демократии. Экономически развитые страны Западной Европы, наоборот, имеют достаточно эффективное рыночное саморегулирование и действенную политическую демократию, но очень слабо используют народнохозяйственной планирование. Исключение составляют лишь экстремальные периоды, когда государственное регулирование экономики весьма близко подходило к экономическому порядку народнохозяйственного планирования.

Россия также сегодня находится в экстремальной ситуации и уже поэтому оправдано здесь и сейчас использовать народнохозяйственное планирование. Кроме того, планирование в России имеет давние традиции и в силу характерных особенностей российской территории и индустрии является наилучшей формой государственного регулирования экономики. Отказ от народнохозяйственного планирования привёл к расчленению экономики, разрушению экономических связей, развалу народнохозяйственного комплекса. Например, становится совершенно ясно, что неконтролируемый рост железнодорожных тарифов, не увязанный с общими пропорциями народного хозяйства приводит сегодня к положению, что Дальневосточные регионы России будут экономически примыкать не к Центральной России, а к другим странам (Китай, Корея, Япония). Отсутствие народнохозяйственного планирования приводит к серьёзным перекосам в соотношении многих взаимосвязанных элементов экономики.

Плановые методы представляют собой хороший канал для проведения политики, исходящей не только из чисто экономической эффективности. Через эти методы весьма удобно проводить и социальные, этические ценности. Именно плановые методы могут служить наилучшим каналом перевода экономики на инновационный путь развития. Это часто провоцирует политиков и исследователей социальные и инновационные цели рассматривать не как результат сознательного регулирования рынка, а вставлять их в сам рыночный механизм с помощью этих плановых методов, от чего происходит очередная путаница. Достижение инновационных целей должно осуществляться государством не благодаря рыночному развитию, а вопреки рынка, после рынка, за рынком. Рынок может быть подключён лишь на конечной стадии инновационного процесса, в целях нахождения наиболее эффективного, приемлемого варианта использования инновационного продукта. экономический валовой доход

Речь, конечно, не идёт о восстановлении того, директивного народнохозяйственного планирования, которое предусматривало планирование из одного центра производство каждой гайки. Надо сказать, что такого сверхжёсткого планирования практически у нас и не было (может быть, исключая годы войны и некоторые другие отдельные периоды). Уже в последние годы существования СССР (примерно с 1988 г.) советское народнохозяйственное планирование было намного более мягким и гибким (вспомним, например, госзаказ). Восстановление народнохозяйственного планирования может и должно осуществляться в различных формах: как прямое директивное планирование на первых порах экономической стабилизации и по строго ограниченному кругу товаров (возможно в виде госзаказа), как индикативное планирование по широкой массовой номенклатуре, планирование в виде программ (особенно для отдельных отраслей и отдельных территорий). Возможны и другие виды народнохозяйственного планирования.

Главное - это не сводить все народнохозяйственное планирование к какому-то одному его виду. Многим понятно, что сегодня нельзя восстанавливать директивное планирование во всем его объёме. Но многие экономисты уповают на всеобщность индикативного планирования. Однако это не должно отрицать в необходимых случаях программно-целевое планирование, векторное планирование, тоже и директивное планирование. Словом, без серьёзного отношения к восстановлению народнохозяйственного планирования с обновлёнными формами и методами добиться перевода экономики страны на инновационный путь развития просто невозможно.

Правительство в своей экономической политике обеспечивает бесплатное или весьма доступное образование, здравоохранение, жилищное строительство, социальное обеспечение пожилых, инвалидов, материальной помощи больным, безработным. Государство при таком подходе рассматривается как противовес рынку, как механизм, ограничивающий и корректирующий рыночное самодействие. «Правительства, - пишет известный американский экономист Л. Туроу, - всегда активно использовались для изменения результатов рыночного хозяйства с целью более равномерного распределения доходов с тем, какое рынок произвёл бы сам по себе» Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. - Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1999. С. 288..

Многое от государства всеобщего благосостояния было присуще советскому государству. Пожалуй, даже очень многое. Многие хозяйственные мероприятия в советской практике осуществлялись не с точки зрения экономической эффективности, а преследовали достаточно определённые социальные цели. Например, строительство промышленных предприятий в среднеазиатском регионе с целью индустриального его развития и увеличения занятости населения. Считалось, что в преследовании такого рода социальных целей состоит преимущество “социалистического способа производства” и “социалистического” хозяйственного механизма. Хотя чётко никто не мог объяснить: какое отношение имел хозяйственный механизм в достижении социальных целей. Ведь преследование этих целей делалось не благодаря экономическому механизму, а вопреки ему. Экономическая эффективность таких мероприятий была низкая и не она определяла их целесообразность. Через плановые методы пытались решать не задачи повышения экономической эффективности, а преимущественно социальные цели. Этические или социальные ценности, которые в совокупности могут характеризовать социальную модель общества, никак не вытекают из способа производства, ориентирующегося на достижение максимальной экономической эффективности. Социальность возникает лишь после рынка, после достижения экономической эффективности.

В этой связи справедлив и оправдан был, начавшийся тогда, в конце 1980-х годов, процесс разгосударствления многих сторон общественной жизни и прежде всего жизни экономической. Однако дело кончилось низведением государства до положения "ночного сторожа", но, видимо, в силу российских традиций, плохо оплачиваемого, плохо вооружённого и, главное, бестолково инструктируемого. В современном мире такое отношение к государству представляется самоубийственным.

Все это вызывает необходимость теоретического обсуждения сравнительных достоинств моделей либерального и социального государства. В центре этого сопоставления находится проблема экономической эффективности. Известно, что либеральные теоретики постоянно утверждают, что либеральная экономика всегда и везде более эффективна, чем например, социальное государство. Все это верно, но не все так просто. По степени экономической эффективности сравнивать либеральную и социальную модели экономики нет смысла. С точки зрения математически чистой экономической эффективности либеральная рыночная экономика всегда и везде будет выше. Ибо с точки зрения рыночной эффективности старшие возрасты населения не нужны. Они обуза для государства. Но вопрос можно поставить и шире. Если брать не только экономическую эффективность, но и более широко - экономическое развитие - то либеральная модель не даёт однозначного положительного ответа. Уже приводились примеры (России) того, что углубление экономического неравенства, характерное для либеральной модели, не воздействует на ускорение экономического роста. Эмпирически эта зависимость не подтверждается. Следует выбирать что-то одно. Или социальное государство, что соответствует Конституции РФ и проводить соответствующую политику, или либеральное государство и господство рыночной экономики и идеологии, что увеличивает экономическое неравенство. Но надо иметь в виду, что либеральная экономическая политика по существу в России является антиконституционной.

Если же стремится к созданию в России социального государства, что соответствует конституции, то надо сменить либеральную ориентацию государственной политики. Тем более, что социальность российского государства во многом унаследована ещё от советской системы. Однако эта социальность активно рассасывается в сторону государства либерального типа. Это выражается в следующих направлениях: отсутствие стратегии развития страны; негарантированность реализации базовых потребностей населения; усиление принципа платности в обеспечении социальными благами; неравенство сторон социального партнёрства; и наконец, налогообложение доходов, дающее преимущество бизнесу в ущерб наёмным работниками. Однако от всех этих действий, которые до сих пор проводятся правительством, российская экономика эффективней не становиться.

Есть серьёзный теоретический вопрос, который научное сообщество пока ещё не решило и даже пытается как-то обойти. А это очень сложный вопрос: как совместить либеральную рыночную модель и социальное государство и можно ли их совмещать? Как ни странно, но вполне можно утверждать, что социальная политика начинается с активизацией промышленной политики. Решение отдельных социальных вопросов не решит проблем развития экономики страны, не предоставит всем людям нормальную работу с нормальной зарплатой. Чтобы удовлетворить потребности людей, чтобы дать им зарплату, надо, прежде всего, дать им работу. То есть практической решение социальных проблем, формирования социальной политики лежит в промышленной политике.

Говоря о создании социального государства, нельзя обойти вниманием современные процессы капитализации страны, которые характеризуются существенным ростом классовой и социальной поляризации общества. Говорить только о рабочем классе в традиционном его понимании сегодня уже мало. Надо брать весь трудящийся класс, значительная часть которого составляет так называемый средний класс. Пока это разрозненные отряды наёмных трудящихся, лишённых общей солидарности, общих политических интересов. Но процесс выработки общих политических представлений идёт очень активно. Первым, видимо, проснётся рабочий класс, потому что в последние годы с некоторым оживлением промышленности появилась в нем потребность.

Но потребность в возрождении страны обусловит потребность в других отрядах трудящегося класса, в частности среднего класса. Средний класс в постсоветской России демонстрирует отчётливую тенденцию к стабилизации своей числовой величины. Даже в годы последнего экономического кризиса (2008-2009 гг.), когда ВВП страны снизился на несколько процентных пунктов, динамика среднего класса оставалась положительной (см. рисунок 2). Эта динамика хорошо коррелируется с кривой роста покупательной способности населения и кривой приобретения недвижимости, которые в кризисные годы продолжали расти.

Рис. 2. Динамика ВВП (в % к предыдущему году) и среднего класса

Источник: данные Росстата.

Из этих данных можно сделать тот вывод, что многочисленные сетования по поводу “невозникающего” среднего класса, что в ходе российских реформ “не удалось” сформировать средней класс реальны лишь в небольшой степени. Из приведённых данных видно, что в современной России средний класс есть. Конечно, сегодня средний класс не очень большой и с не очень ясной перспективой. Более того, вполне можно утверждать, что какая-то часть среднего класса появилась именно благодаря российским реформам. И от ее динамики, видимо, будет зависеть не только социальное качество среднего класса, но и всего общества в целом.

Многие расхожие мнения насчёт среднего класса требуют серьёзной корректировки. Прежде всего, следует признать, что и в СССР был средний класс. Сегодня также имеется средний класс, но, по крайней мере, вдвое меньший, чем при советской власти. Сегодняшний средний класс менее однородный и перспективы его не очень ясны.

Пересмотреть следовало бы ещё одно ходульное представление о том, что средний класс выступает гарантом социальной стабильности. В таком утверждении переставлены следствие и причина. Не стабильность есть функция среднего класса, а наоборот. Когда общество благополучно, социально благоденствует, то это означает, что подавляющее большинство людей здесь благополучны, материально обеспечены. В таком обществе появляется большой и мощный средний класс. Как раз мощный средний класс есть непременный атрибут социального государства.

И этот самый средний класс в благополучном обществе процветания первым начинает бить тревогу и расшатывать стабильность, если он вдруг почувствует ущемление своих материальных интересов. Он первый начнёт раскачивать ситуацию, искать “врагов народа”, использовать политический экстремизм. Л. Туроу писал, что обманутые надежды среднего класса “вызывают революции”: “По мере того, как сокращаются дополнительные льготы среднего класса, раздражение среднего класса возрастает и будет возрастать все быстрее. В конце концов, средний класс потребует политических действий, чтобы остановить снижение его льгот и его уровня жизни, и он будет все меньше заинтересован в политической защите капитализма” Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. - Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1999. С. 46..

И сегодня в России средний класс может сыграть решающую роль в ее политическом будущем. Видимо, надо свыкнуться с мыслью, что Россия, став демократической страной, будет существовать в условиях различных социальных классов, слоёв и групп населения. О социальной гармонии надо будет забыть, да её и никогда не было. Естественно, что различные классы и слои имеют различные экономические и политические интересы. Естественно, что между ними существует противостояние. Но смысл демократического общества состоит не в том, чтобы подавлять отдельные интересы и их носителей, а в том, чтобы научиться уважать противоположные интересы, учитывать их при формировании соответствующей экономической и социальной политики.

Итак, надо выбирать: или демократия и социальная справедливость или экономическая эффективность рынка. Таким образом, получается, что рынок и социальное государство плохо совместимы.

Размещено на Allbest.ru