Экономический потенциал России

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПЛАН

Введение

1. Итоги экономического развития первого десятилетия реформ

2. Экономический потенциал России к началу 2002 года

3. Стратегические приоритеты социально-экономической политики

Заключение

Список литературы

Введение

2001 год завершает первое десятилетие развития России в условиях рыночной экономики. В эти годы разворачивались сложные и многоплановые процессы преобразования "развитого социализма" в капиталистическое общество. Непростой и противоречивый характер трансформации породил острые дискуссии о самом существе проводившихся реформ, об их эффективности и адекватности, о наличии альтернативных путей решения стоявших перед страной задач.

Одним из ключевых в дискуссиях был вопрос о том, насколько специфичны российские проблемы, в какой мере они детерминируются историческим опытом и национально-культурными особенностями развития страны и соответственно в какой мере допустимо использование универсальных подходов и опыта других стран для разработки и осуществления программы посткоммунистической трансформации России. Итоги десятилетия реформ позволяют сделать некоторые обобщения и выводы, и что еще более важно, обрисовать перспективы дальнейшего развития страны на путях демократии и рынка.

В данной работе мне бы хотелось осветить тот экономический потенциал России, который является основанием для дальнейшего развития ее экономики.

1. Итоги экономического развития первого десятилетия реформ

В конце 1980-х годов перед Россией (точнее, перед СССР) в полный рост встали четыре масштабных исторических вызова, ответ на которые потребовал преобразований по четырем направлениям. Не будучи непременно внутренне связанными друг с другом, они оказались в России тесно переплетенными. И именно эти преобразования в полной мере предопределяли развитие страны на протяжении 1990-х годов.

Во-первых, страна столкнулась с вызовом постиндустриальной эпохи. Выход за рамки индустриального общества сопровождается тяжелыми структурным и макроэкономическим кризисами, через которые прошли страны Запада в 1970-е годы. СССР вследствие благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры смог отсрочить начало структурной адаптации, но тем болезненнее она оказалась тогда, когда стала абсолютно неизбежной. Структурный кризис советской хозяйственной системы, который в полной мере проявился в масштабном спаде уже российской экономики, стал проявлением тех же процессов, которые применительно к западным странам 1970-х годов описывались термином "стагфляция".

На протяжении 1990-х годов много спорили о характере структурной трансформации российской экономики. Спад в ряде традиционных секторов индустриальной экономики характеризовался некоторыми авторами как деиндустриализация, хотя более глубокий анализ протекающих процессов позволяет увидеть в происходящих структурных сдвигах и ростки новой, постиндустриальной структуры. Бурно развиваются отрасли телекоммуникаций и связи, электронная промышленность. Прогрессивные сдвиги происходят в структуре выпускаемой продукции химической промышленности и металлургии. Заметно увеличилось количество образовательных учреждений, число студентов и аспирантов. К сожалению, эта тенденция не является абсолютно устойчивой, и ее укрепление будет в значительной мере зависеть от эффективности экономической политики, от способности правительства стимулировать благоприятные сдвиги в экономике.

Во-вторых, в российском обществе протекали процессы собственно посткоммунистической трансформации. Это был поистине уникальный эксперимент. Никогда еще в мировой истории не осуществлялся переход от тотально огосударствленной экономики к рыночной. Естественно, наиболее сложным процессом здесь являлась трансформация собственности - приватизация в национальных масштабах. Одновременно с Россией посткоммунистические преобразования осуществляли еще порядка 25 государств, причем Россия не была первопроходцем: ряд стран начал этот переход на два-три года раньше, накопив определенный, хотя и не очень богатый опыт, в чем-то помогавший постсоветским республикам.

В-третьих, Россия столкнулась с масштабным макроэкономическим кризисом, ставшим результатом популистской экономической политики (начиная со второй половины 1980-х годов), что привело к развалу бюджетной и денежной системы, к исключительно высоким темпам инфляции, к падению производства. Впрочем, феномен макроэкономического кризиса к концу XX столетия был уже хорошо изучен и найдены пути борьбы с ним. В послевоенный период схожие проблемы приходилось решать многим странам Европы, Азии и Латинской Америки, да и сама Россия имела определенный позитивный опыт преодоления макроэкономического кризиса (в 1922-1923 гг.).

Наконец, в-четвертых, экономико-политические, макроэкономические и структурные преобразования, с которыми столкнулась Россия на рубеже 1980-1990-х годов, осуществлялись в условиях полномасштабной социальной революции. Системные преобразования, радикально изменявшие общественное устройство страны, протекали в условиях слабого государства, что и представляет собой сущностную характеристику революции. К началу посткоммунистических преобразований разрушенными оказались практически все институты государственной власти, и их восстановление было, по сути, центральной политической задачей первого посткоммунистического десятилетия. Более того, экономические реформы продвигались только по мере восстановления институтов государственной власти, что обусловливало гораздо более медленные темпы преобразований, чем в ряде других посткоммунистических стран. Революционный тип преобразований уникален среди стран, осуществлявших посткоммунистический переход, однако он также не был абсолютно нов в европейской истории (7).

Таким образом, развитие России последнего десятилетия было, действительно, весьма специфичным. Однако специфика эта предопределялась не столько факторами культурно-исторического характера, сколько самим фактом одновременного протекания четырех обозначенных выше процессов. Каждый из этих процессов не представлял собой чего-то уникального, неизвестного из опыта других стран или из исторического опыта самой России. Уникальным стало их переплетение в одной стране в одно и то же время. Именно их переплетение и породило специфику российской трансформации, поставившую в тупик многих исследователей посткоммунизма.

К концу 90-х годов обозначилось завершение, по крайней мере, трех из четырех трансформационных процессов (12, с. 74).

Прежде всего, была проведена макроэкономическая стабилизация. Переходный кризис оказался довольно продолжительным (около восьми лет), однако не беспрецедентным в экономической истории. Стабилизация была осуществлена при помощи набора стандартных мероприятий (либерализация, бюджетная и денежная стабилизация), и ее успешное завершение сформировало основу для восстановления экономического роста. Разумеется, решение задач стабилизации не является раз и навсегда данным. Экономическая система не застрахована от ошибок власти, от ее неадекватных и популистских решений. В 1999-2001 гг. власть прошла через первое серьезное макроэкономическое испытание "медными трубами" - испытание благоприятной ценовой конъюнктурой на товары российского экспорта.

Практически завершены процессы революционной трансформации. Налицо восстановление государственной власти, макроэкономическая стабилизация синхронизирована со стабилизацией политической. Еще анализ предвыборных программ политических партий конца 1999 г. показывал, что базовые ориентиры основных политических сил при всех различиях между ними сближаются. Возникает общая система базовых ценностей, которые не являются уже предметом политической борьбы. В частности, никто не ставит под сомнение частную собственность в качестве основы экономической и политической жизни (хотя оценки итогов приватизации остаются противоречивыми); никто не выступает с требованиями отказа от жесткой денежной и бюджетной политики (еще недавно многие считали вполне допустимым инфляционное финансирование бюджетного дефицита); все (даже левые) поддерживают политику снижения налогового бремени; все согласны с необходимостью перенесения центра тяжести реформ на проведение глубоких институциональных преобразований. Конечно, практические рекомендации политических сил существенно отличаются, но различия эти уже не настолько глубоки, чтобы разрушить политическую стабильность. Способность власти обеспечить базовую макроэкономическую стабильность является важнейшей экономико-политической характеристикой преодоления революционного кризиса.

2001 год привнес новые элементы в складывающуюся в современной России модель постреволюционной экономико-политической стабилизации. Если в 2000 г. в Государственной думе РФ уже сложилась ситуация фактического доминирования исполнительной власти, которая могла рассчитывать на поддержку пропрезидентской фракции и на поддержку правых или левых (в зависимости от характера законопроекта), то теперь в нижней палате формируется устойчивое проправительственное большинство. Теперь практически любой правительственный законопроект может рассчитывать на поддержку в парламенте, что имеет немалое значение для дальнейшего функционирования политического режима. С одной стороны, резко ослабевает роль политического торга вокруг каждого конкретного законопроекта, что обеспечивает устойчивость и последовательность осуществления избранного правительством курса. С другой - формируется стандартная для стабильных демократических обществ система взаимоотношений власти (имеющей большинство в парламенте) и оппозиции (парламентского меньшинства) (7, с. 344).

Можно говорить и о выполнении задач посткоммунистической трансформации. Этот вывод нередко вызывает особенно острые возражения и поэтому требует пояснений. Три основные характеристики отличают коммунистическую систему: тоталитарный политический режим, абсолютное господство государственной собственности в экономике и товарный дефицит в качестве сущностной черты экономической и политической жизни. К концу 1990-х годов в России все они были изжиты. Это не означает, разумеется, что был полностью преодолен кризис, с которым страна вступила в 1990-е годы. Однако тяжелые структурные и макроэкономические проблемы, которые продолжают стоять перед Россией и которые делают ее очень уязвимой перед угрозой внешних шоков, строго говоря, порождены не только коммунизмом. Они являются и следствиями кризиса индустриальной системы, недаром практически все страны, которым приходилось решать задачи вступления в постиндустриальное общество, сталкивались со схожими вызовами.

Итак, доминирующей социально-экономической проблемой современной России является кризис индустриальной системы и формирование социально-экономических основ постиндустриального общества. Этот процесс предопределяет существо происходящих в настоящее время преобразований и серьезные вызовы, с которыми будет сталкиваться страна на протяжении ближайшего десятилетия.

2. Экономический потенциал России к началу 2002 года

экономический реформа стратегический институциональный

Приоритетом нынешнего этапа экономических реформ стали институциональные преобразования. Именно они выдвинулись на передний план после успешного решения задач макроэкономической стабилизации. Строго говоря, и на протяжении первого посткоммунистического десятилетия вопросы формирования новой системы институтов играли существенную роль (ведь приватизация представляет собой одно из самых значительных институциональных преобразований). Однако лишь после решения задач экономической и политической стабилизации институциональные преобразования могли приобрести более целенаправленный и последовательный характер. И это неудивительно, поскольку общественная нестабильность, резко повышая неопределенность хозяйственной жизни, подрывает возможность устойчивого функционирования рыночных институтов и прежде всего института частной собственности.

2001 год стал первым годом реализации Стратегической программы, разработанной в 2000 г. по инициативе В. Путина и получившей название "программы Грефа". Охватывающая примерно десятилетний период программа должна быть конкретизирована в документах, рассчитанных на более короткие периоды времени и содержащих перечень нормативных актов, которые предстояло разработать и принять для достижения поставленных в программе целей. Соответственно летом 2000 г. был одобрен комплекс мер на 2000-2001 гг., который и реализовывался (с некоторыми уточнениями) в 2001 г., а весной 2001 г. была одобрена программа мероприятий на 2002-2004 гг. (12, с. 56)

Главными задачами, которые Правительство поставило в программе, были: налоговая реформа, реформа бюджетной системы, земельный кодекс, трудовое законодательство, пенсионная реформа, дерегулирование (дебюрократизация), реформа естественных монополий, банковская реформа, реформа таможенного законодательства, развитие финансовых рынков, движение в направлении присоединения к ВТО. Важными политическими компонентами экономических реформ должны стать унификация законодательства по территории страны (преодоление регионального сепаратизма), судебная реформа и реформа системы государственного управления. Все эти преобразования имеют целью формирование благоприятного инвестиционного и предпринимательского климата и на этой основе выход на траекторию устойчивого экономического роста.

Такая широкая повестка дня сама по себе угрожала практической реализации программы, поскольку могла привести к распылению усилий. Между тем вокруг реализации программы складывалась неоднозначная ситуация. С одной стороны, необходимо было обеспечить максимально быструю реализацию (или хотя бы начало реализации) основных намеченных преобразований. Это связано как с особенностями политического цикла (наличие высокого кредита доверия к Президенту РФ В. Путину), так и со своеобразной "революцией ожиданий", охватившей не только население, но и инвесторов. С другой стороны, институциональные реформы должны быть индивидуализированы применительно к каждой стране и потому требуют гораздо большей технической (экономической, правовой) подготовки, чем решение задач финансовой стабилизации (здесь существует практически универсальный международный опыт), а потому и гораздо большего времени. Выделение же приоритетов и концентрация усилий на их доведении до практического (политического) воплощения, по крайней мере, в законопроекты оказывалось задачей, не имевшей теоретического решения, - в принципе наилучшим было бы решение основной массы стоящих перед страной институциональных задач в комплексе.

Все это выразилось в весьма своеобразной логике осуществления программы 2000-2001 гг. Сразу же после формирования новой администрации В. Путина и правительства М. Касьянова в мае 2000 г. были предприняты важные шаги по реорганизации федеративных отношений и по изменению налоговой системы. Реформа Совета Федерации и введение института полномочных представителей Президента в федеральных округах должны были способствовать унификации правового пространства на территории страны. Резкое снижение подоходного налога и введение регрессивной шкалы социальных платежей продемонстрировали готовность власти идти на решительные шаги по улучшению экономического климата.

Однако после реализации этих двух первых шагов ход реформ резко замедлился. Начались длительные межведомственные согласования проектов документов в правительственных органах, а также между различными группами интересов, представленных в парламенте. Свою роль играли, разумеется, и отмеченные выше сложности технической и особенно правовой проработки проектов нормативных актов, многие из которых почти не имели аналогов в практике других стран. Дерегулирование, реформа естественных монополий, банковская реформа и ряд других мер требовали не только декларирования общих подходов к их осуществлению, но и множества конкретных документов, не допускающих двусмысленного толкования и вписанных в российское правовое поле (12, с. 81).

Все это было вполне естественно. Однако политические последствия такого замедления хода реформ могли быть весьма неприятными. Инвесторы, хотя и приветствовавшие Стратегическую программу, изначально выражали сомнения в способности власти воплотить ее в жизнь. И такие сомнения, казалось, подтверждались. К апрелю 2001 г. из более чем ста пунктов, намеченных к реализации на 2000-2001 гг., были полностью выполнены чуть более десятка. Многие в лучшем случае только-только прошли согласование в Правительстве и имели невысокие шансы быть одобренными депутатами, так как некоторые правительственные ведомства намеревались противодействовать их принятию на стадии прохождения через Думу.

Законопроекты по дерегулированию с трудом продвигались через Правительство, так как задевали интересы большинства ведомств, не желавших поступаться своими полномочиями. Новые разделы Налогового кодекса (прежде всего налогообложение прибыли предприятий) наглухо застряли в думских комитетах: был запущен практически бесконечный процесс согласования интересов отдельных отраслей и секторов экономики (обладавших мощным лоббистским потенциалом), которые стремились обеспечить себя максимальным количеством льгот, апеллируя к специфике той или иной отрасли и необходимости активизации в ней инвестиционной деятельности. Аналогичным образом обстояли дела с налогообложением дохода от эксплуатации природных ресурсов, где стремление учесть все возможные нюансы различных месторождений вело к усложнению системы обложения, тем самым усиливая ее "корупциогенность". В многочисленных согласованиях "увязли" пенсионное и земельное законодательства. В Думе столкнулись три версии нового Трудового кодекса. Реформа РАО ЕЭС вызвала острейшую борьбу внутри самой исполнительной власти, к которой в качестве возможных арбитров были подключены губернаторы. Разработанная и одобренная Правительством новая система таможенных тарифов так и не была введена в действие.

Правда, была одобрена концепция реформы железнодорожного транспорта, однако принятая модель трансформации ориентировалась на идеи, изначально выдвигавшиеся МПС (создание супермонополии ОАО РЖД как исходный пункт реформы), что вызывало сомнения в "прозрачности" и эффективности дальнейших шагов.

Наконец, события, связанные с выплатой долга Парижскому клубу в начале 2001 г., также не способствовали укреплению благоприятного имиджа новой "волны" российских реформ. Все здесь было неудачно: и попытка одностороннего отказа от выплаты долга, и выплеснувшаяся на публику ожесточенная полемика внутри исполнительной власти (между Правительством и администрацией Президента), и отказ от первоначально принятого решения. Даже если принятое в итоге решение соблюдать график выплаты долга признать по существу своему справедливым и экономически наиболее целесообразным, такого рода колебания власти никогда не идут на пользу восприятию ее в глазах общества.

Словом, к весне 2001 г. стала очевидной необходимость предпринять какие-то действия для существенного и быстрого выправления ситуации. И вскоре стало очевидным наступление нового этапа укрепления власти одновременно по двум направлениям.

С одной стороны, активизировались процессы политической консолидации - как в законодательном корпусе, так и в обществе. По мере трансформации Совета Федерации в постоянно действующую палату из новых ее членов было сформировано полуформальное объединение "Федерация", жестко ориентированное на поддержку инициатив исполнительной власти и по сути получившей контрольный пакет в Совете. Тем самым было нарушено неписаное правило о внефракционности верхней палаты и ее ориентации исключительно на интересы регионов.

Важные процессы протекали и в Государственной думе. Объединение "Единства", "Отечества" и "Всей России" в общероссийскую партию означало формирование пропрезидентского большинства в нижней палате. Ранее, в 2000 г., большинство это было фактическим пропрезидентские фракции всегда могли блокироваться или с правыми, или с левыми, однако для обеспечения поддержки правительственных инициатив неизбежны были поиск взаимопонимания, формирование большинства для каждого вносимого законопроекта. Теперь же образовалась ситуация автоматической поддержки любой инициативы исполнительной власти. Впервые в новейшей российской истории у власти в стране оказывается правительство парламентского большинства.

Это, естественно, значительно упрощает реализацию правительственного курса. Однако одновременно резко возрастает ответственность кабинета министров за качество разрабатываемых и вносимых в парламент решений, поскольку теперь высока вероятность включения механизма "машины голосования". Тем более что поддержка парламентом Правительства является не прямой, а опосредованной отношениями с Президентом: именно Президента, а не Правительство поддерживает, строго говоря, думское большинство, и поддержка эта является в значительной мере персонифицированной и деидеологизированной. Тем самым заметно снижается возможность тщательной экспертизы вносимых инициатив - для парламентского большинства источник законопроекта будет более важен, чем его существо. Поэтому именно в Правительстве теперь будет концентрироваться реальный центр принятия решений в экономической области (1).

С другой стороны, заметно активизировалась деятельность по доработке и проведению в Думе социально-экономических законопроектов. От ведомств потребовали быстрого согласования документов. В Думу были внесены законопроекты по дерегулированию, по пенсионной реформе. Отчасти исполнительная власть пошла на компромисс, прежде всего это касалось Земельного кодекса, из которого были исключены вопросы оборота земель сельскохозяйственного назначения. Трудовой кодекс стал, скорее, предметом формального, а не реального соглашения - за основу взяли проект, разработанный рядом депутатов, однако он был близок к правительственной позиции.

Наконец, в налоговом законодательстве удалось осуществить прорыв, сопоставимый с достижениями 2000 года. После длительных и бесплодных согласований уровней налогообложения прибыли и возможных льгот Правительство и Дума пошли на решительный шаг - налог на прибыль был резко снижен (до уровня 24%) с одновременной отменой практически всех льгот, в том числе инвестиционного характера. Аналогичные решения были приняты и по ресурсным налогам, которые были сведены к одному налогу на добычу полезных ископаемых при максимальном упрощении его администрирования (7, с. 489).

В реформировании естественных монополий также наметились определенные подвижки. Правительство одобрило концепции реформирования МПС и РАО ЕЭС, а в "Газпроме" произошла смена руководства. Разумеется, это только начало, и сами принятые концепции подвергаются острой критике со стороны различных политических и экономических групп. Пока, впрочем, речь идет преимущественно о предварительных стадиях в осуществлении реформ - разрабатываются нормативные акты, которые должны быть внесены в Правительство и в Думу. Реально о характере трансформации можно будет судить тогда, когда эти документы выйдут от их разработчиков и станут предметом дискуссии в законодательном корпусе.

Таким образом, в настоящее время работа по правовому обеспечению намеченных институциональных реформ находится в самом разгаре. Несмотря на заметное продвижение вперед, о реальном прорыве говорить пока рано. Ряд аспектов законотворческой деятельности, их успешное развитие или пробуксовка могут рассматриваться в качестве критериев эффективного продвижения реформ. Среди них:

- принятие закона о регулировании оборота земель сельскохозяйственного назначения. Основным вопросом здесь является, естественно, готовность или неготовность исполнительной власти настаивать на распространении конституционного положения о частной собственности на землю на сельхозугодья;

- принятие Гражданского кодекса. Наиболее важными вопросами здесь являются принятие 3-й части ГК, а также внесение поправки, сокращающей срок исковой давности по приватизационным сделкам с десяти до трех лет;

- дальнейшие меры по принятию Налогового кодекса;

- принятие находящегося в Думе пенсионного законодательства. Особенно важен вопрос о механизме функционирования частных пенсионных 4гондов, их конкуренции между собой и устойчивости на рынке;

- перспективы развития работы по дерегулированию. Принятые законы о регистрации, лицензировании и контрольно-инспекционной деятельности являются только первыми шагами в данном направлении. Эти законы должны быть конкретизированы в поправках в нормативные акты, регулирующие деятельность милиции, санэпидназора и других инстанций, а также через принятие ряда дополнительных законов по регулированию предпринимательской деятельности (о сертификации и стандартизации, об организациях саморегулирования).

Продвижение в решении перечисленных выше задач станет серьезным шагом по формированию в России институциональной системы, соответствующей представлениям о рыночной демократии в постиндустриальную эпоху. Однако при всей важности решения этих проблем к ним не сводится список приоритетных задач, которые должна решить страна в 2002 г. и которые будут доминировать в повестке дня исполнительной власти, идущей к выборам.

3. Стратегические приоритеты социально-экономической политики

Центральной задачей экономической политики России в настоящее время и на среднесрочную перспективу остается обеспечение условий для достижения высоких темпов экономического роста при одновременной структурной трансформации экономики страны в логике постиндустриализма. Речь идет о решении задач догоняющего развития - тех самых, которые примерно столетие назад уже приходилось решать России, но тогда еще применительно к вызовам индустриальной эпохи. Проблема догоняющего развития выступает предметом самостоятельного исследования, далеко выходящего за рамки настоящей статьи. Здесь мы лишь обратим внимание на те факторы и механизмы социально-экономической политики, которые вышли в России на первый план.

В настоящее время наметился новый поворот дискуссии по вопросу о механизме выхода на траекторию устойчивого экономического роста. В 2000 г. при подготовке Стратегической программы обозначились три принципиальных варианта политики обеспечения устойчивого роста: дирижистский (через усиление регулирующей и перераспределительной. роли государства, через его прямое участие в инвестиционной деятельности), либеральный (через радикальное снижение реальной бюджетной нагрузки) и институциональный (разработка и внедрение "правил игры", стимулирующих предпринимателей и инвесторов к работе в России). В своей Стратегической программе Правительство фактически избрало третий из перечисленных выше подходов. Однако практическое развитие событий - в области как реализации экономической политики, так и непосредственно бизнеса выдвинуло на повестку дня новые вопросы.

Вновь обозначились три возможных варианта построения отношений власти и бизнеса. Это: во-первых, проведение государством активной промышленной политики; во-вторых, повышение инвестиционной (и вообще организаторской) роли конгломератов крупнейших фирм (финансово-промышленных групп, или вертикально-интегрированных компаний) и, в-третьих, развитие и укрепление институтов современной рыночной демократии. Эти три подхода генетически связаны, по крайней мере, с двумя из перечисленных выше трех альтернативных стратегий. Однако главное различие состоит в том, что если дискуссия 2000 г. носила несколько умозрительный характер и основывалась главным образом на представлениях экономистов о желательном пути развития, то теперь выводы базируются на анализе тенденций, которые наблюдаются в развитии отечественной экономики.

Точнее, этих тенденций две. С одной стороны, Правительство более или менее последовательно реализует концепцию институциональной трансформации, предпринимает усилия для создания благоприятного инвестиционного климата. С другой - резко активизировались процессы формирования вертикально-интегрированных компаний, которые, вбирая в себя разнородные производственные структуры и банки, начинают проводить активную инвестиционную политику. Считается, что в рамках подобного образования создается более благоприятный инвестиционный климат, так как инвестирование внутри корпорации ведет к существенному снижению трансакционных издержек, которые связаны с ограниченностью возможностей государства обеспечить соблюдение условий контракта. Естественно, в обществе начались дискуссии о путях подхлестывания экономического роста, преодоления ограниченности (или негативных тенденций) обоих из перечисленных направлений экономической политики.

Один вариант развития событий связан с активизацией промышленной политики государства. Он предполагает: выделение структурных (прежде всего отраслевых) приоритетов и поощрение инвестиций; существенное расширение государственного спроса и использование его как важнейшего фактора повышения деловой активности; укрепление реального курса рубля для облегчения импорта необходимого оборудования и комплектующих; возможную поддержку импортозамещающих отраслей при помощи мер тарифной политики. Опора на развитие интегрированных бизнес-групп неотделима от этой модели, поскольку последние теоретически могут рассматриваться как инструменты и проводники промышленной политики государства. Главными недостатками такой модели являются: принципиальная невозможность выбора отраслевых приоритетов в условиях постиндустриального общества, очень высокая цена ошибки такого выбора, не говоря уже о неоднократно подтверждавшейся на практике низкой эффективности государственных инвестиций. К тому же промышленно-финансовые конгломераты склонны навязывать свои интересы обществу как путем "национализации убытков", так и добиваясь от власти максимального ограничения конкуренции со стороны иностранных компаний (12, с. 161).

Другой вариант предполагает активизацию усилий государства по привлечению частных инвестиций как в экспортно-ориентированные, так и в импортозамещающие отрасли. На это должна быть нацелена макроэкономическая, институциональная и внешняя политика государства. Макроэкономическая политика в отличие от вышеописанной модели ориентируется здесь на ограничение роста реального курса рубля и снижение реальной бюджетной нагрузки на экономику (при росте абсолютных размеров бюджета). Активизируется работа по созданию благоприятных предпосылок для инвестиций - как общего (снижение налогового бремени, снятие бюрократических барьеров предпринимательства, повышение эффективности судебной системы и т.п.), так и специального характера (свободные экономические зоны, соглашения о разделе продукции и др.).

В жизни описанные две модели экономической политики не являются абсолютно противоположными. Они, конечно, альтернативны по своему существу, однако политическая практика может в какой-то мере сочетать их, уравновешивая отдельные недостатки и выдвигая на первый план достоинства. Например, при определенных обстоятельствах может быть целесообразным и использование государственного спроса как инструмента стимулирования экономического роста (если он только не связан с бюджетным популизмом и не является результатом кредитования бюджета денежными властями!). Не говоря уже о том, что реальное развитие событий не зависит только от решений Правительства, его траектория ограничена тенденциями, объективно складывающимися в народном хозяйстве.

Скажем, с высокой степенью вероятности можно предположить, что развитие вертикально-интегрированных компаний будет одной из непременных особенностей развития страны в ближайшие годы, что они, скорее всего, будут играть важную роль как в инвестиционной сфере, так и на политической арене. Это значит, что Правительство должно разработать адекватные такому развитию событий меры макроэкономической и институциональной политики, которые поддерживали бы инвестиционную активность финансово-промышленных групп и одновременно нейтрализовывали бы их тенденции к монополизации рынков. У власти имеется достаточно рычагов для решения подобной задачи.

При таком развитии событий (а он представляется весьма вероятным) ясно очерчиваются три сферы экономико-политических решений, где власть должна будет действовать.

Во-первых, последовательное проведение либеральной внешнеэкономической политики. Ключевым моментом здесь выступает присоединение к ВТО. Именно открытость российского рынка для конкуренции со стороны иностранных товаропроизводителей является одним из основных факторов противодействия монополистическим тенденциям крупнейших отечественных компаний. Недаром некоторые из них в 2001 г. активизировали усилия по противодействию присоединению России к ВТО. Вместе с тем движение в этом направлении не означает принципиального отказа от защиты отечественного производства, что может достигаться, скажем, мерами курсовой политики.

Во-вторых, исключительно актуальным становится проведение глубоких реформ в тех сферах общественной жизни, которые находятся вне экономики, но оказывают существенное (а подчас и определяющее) влияние на экономическую активность. Это - реформы судебной системы, государственного управления (включая правоохранительную деятельность) и военная. От позитивных изменений в данных сферах зависят общий предпринимательский климат в стране (прежде всего снижение трансакционных издержек), а также возможность противодействия попыткам крупнейших фирм поставить под контроль институты государственной власти. В-третьих, проведение специальной политики стимулирования предпринимательства. В центре этой работы должны находиться антимонопольная политика и поддержка конкуренции, для чего особенно важно решение комплекса вопросов по дерегулированию (снижению административных барьеров в предпринимательской деятельности), а также стимулирование инновационного сектора и малого бизнеса. Все это - факторы формирования благоприятной институциональной рыночной среды постиндустриального общества.

Заключение

И в заключении укажем те направления, которым должно следовать российское правительство для полноценного использования российского экономического потенциала.

В условиях ухудшающейся мировой конъюнктуры и связанным с этим падением цен на основные продукты российского экспорта ведущая проблема для страны состоит в том, чтобы не допустить развития по популистскому варианту.

В области монетарной политики целесообразно пойти на плавное снижение реального курса рубля, следуя за той объективной динамикой, которая будет складываться на валютном рынке. Это полезно с разных точек зрения. Во-первых, позволит укрепить положение отечественного товаропроизводителя на внутреннем рынке, чьи позиции за последнее время существенно ослабли в связи с ростом реального курса в 2000-2001 гг. Во-вторых, даст возможность не допустить чрезмерного снижения валютных резервов. В-третьих, низкий реальный курс может стать дополнительным фактором притока инвестиций в страну.

В области бюджетной политики важно совершить маневр, не допустив отказа от принципа сбалансированности и в то же время более активно использовав бюджет как фактор поддержания деловой активности. Это возможно только при проведении глубокой реформы бюджетного сектора. Прорыв, достигнутый в предыдущие два года в области доходов бюджета (в налоговой сфере), теперь должен быть дополнен адекватными решениями в сфере бюджетных расходов. Проведение этих реформ еще более повышает актуальность неэкономических реформ. Первая обеспечивает основную институциональную предпосылку развития устойчивой деловой активности, дополняя меры денежной и бюджетной политики по репатриации вывезенного капитала. Вторая и третья являются важнейшими предпосылками повышения эффективности бюджетных расходов.

Список литературы

1. Агапова Т. Макроэкономика. - М.: Прогресс, 1997.

2. Борисов Е.Ф. Основы экономической теории. - М.: «Новая волна», 1996.

3. Кокорев В.Е. Экономика как она есть. - М.: «Век», 1998.

4. Курс переходной экономики. / Под ред. Л. И. Абалкина. - М.: Финстатинформ, 1997.

5. Львов. Ю.А Основы экономики и организации бизнеса. СПб.: «Фордика», 1992.

6. Ослунд А. Россия: рождение рыночной экономики. - М.: «Республика», 1998.

7. Райзберг Б.А. Курс экономики. - М.: Инфра-М, 2001.

8. Рузавин Г.И. Основы рыночной экономики. М.: «ЮНИТИ». 1996.

9. Экономика. / Под ред. А.И. Архипова. - М.: «Проспект»,1998.

10. Экономика. / Под ред. А. С. Булатова. - М.: «Бек», 1997.

11. Экономика и бизнес / Под ред. В.Д. Камаева. - М.: Изд-во МГТУ, 1993.

12. Эткельсон В.А. Экономика России в начале XXI века. - СПб.: Лань, 2002.

Размещено на Allbest.ur