Исследование мирового экономического кризиса 1970-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Джованни Арриги

Арриги предлагает аналитически необычную и в то же время панорамную интерпретацию капитализма как волнообразно достраивающейся системы контроля (а не производства и не обмена) над рыночными отношениями и политикой государств.

Чтобы написать эту книгу, Арриги видоизменил идею гегемонии в двух направлениях. Во-первых, он переносит ее на межгосударственный уровень. Вместо класса-гегемона у Арриги мы видим державы-гегемоны. Они возникают, какое-то время правят своим миром, трансформируют мир и, более не в состоянии контролировать результаты собственных инновационных действий, постепенно сходят на вторые роли.

Эта книга была начата почти пятнадцать лет тому назад как исследование мирового экономического кризиса 1970-х годов. Этот кризис считался третьим и заключительным моментом единого исторического процесса, определяемого возникновением, полным развитием и гибелью американской системы накопления капитала в мировом масштабе. Двумя другими моментами были Великая депрессия 1873-1896 годов и тридцатилетний кризис 1914-1945 годов. Эти три момента вместе взятые определяли долгий двадцатый век как особую эпоху, или этап, развития капиталистической мировой экономики.

За прошедшие годы мои представления изменились, и книга превратилась в исследование того, что получило название «двух взаимозависимых основных процессов эпохи [Нового времени]: создания системы национальных государств и формирования всемирной капиталистической системы»

На всем протяжении капиталистической эпохи финансовые экспансии свидетельствовали о переходе от одного режима накопления в мировом масштабе к другому. Они являются составляющими нынешнего разрушения «старых» режимов и одновременного создания «новых»

В свете этого открытия я выделил в долгом двадцатом веке три этапа: 1) финансовая экспансия конца XIX --начала XX века, в ходе которой были разрушены структуры «старого» британского режима и созданы структуры «нового» американского; 2) материальная экспансия 1950-1960-х годов, в течение которой господство «нового» американского режима переросло в международную экспансию торговли и производства; и 3) нынешняя финансовая экспансия, в ходе которой происходит разрушение структур ставшего теперь «старым» американского режима и, возможно, создание структур «нового» режима. арриги политика капиталистический экспансия

Идея финансовых экспансий как заключительных стадий важных капиталистических событий позволила мне разложить весь жизненный цикл капиталистической мировой системы на более податливые единицы анализа, которые я назвал системными циклами накопления

В этой книге сравниваются структуры и процессы капиталистической мировой системы в целом на различных этапах ее развития. Мы сосредоточили внимание на стратегиях и структурах генуэзских, голландских, британских и американских правительственных и деловых органов только потому, что они играли определяющую роль при формировании этих этапов.

системные циклы накопления--это процессы «командных высот» капиталистической мировой экономики или «капитализма у себя дома»

Идея заключается в том, что история капитализма действительно подошла к важному поворотному моменту, но ситуация не так необычна, как может показаться на первый взгляд.

Изменилась пространственная конфигурация процессов накопления капитала. В 1970-х годах преобладающей, по-видимому, была тенденция к перемещению процессов накопления капитала из стран и регионов с высокими доходами в страны и регионы с низкими доходами. В 1980-х годах, напротив, по-видимому, преобладала тенденция к повторной централизации капитала в странах и регионах с высокими доходами. Но независимо от направления развития с 1970-х годов наблюдалась тенденция к большей географической мобильности капитала.

Изменения, поделившие мир вопреки существовавшим прежде социально-экономическим различиям между Севером и Югом, Западом и Востоком, явились прежде всего результатом целенаправленных усилий, которые должны были уменьшить разрыв, возникший примерно с 1950 г. между благосостоянием населения в привилегированной части мира (Север и Запад) и относительным или абсолютным подавлением населения в малоимущей части мира (Юг и Восток). Наиболее значимым из произведённых усилий стала гонка за экономическим развитием. Вводя на своей территории ту или иную черту экономики богатейших стран (например, индустриализацию и урбанизацию), правительства надеялись уловить секрет успеха и таким образом догнать более развитые страны по благосостоянию и силе. Как дополнение или замена правительственным усилиям, важную роль сыграли и усилия, предпринятые частными организациями и отдельными лицами, а именно -- миграция трудовой силы, капитала и предпринимательских ресурсов через государственные границы.

Частное предпринимательство, тем не менее, преуспевает; однако эти усилия потерпели поражение в другом -- в попытке обеспечить более равномерное распределение капитала в пространстве капиталистической мировой экономики. Небольшая группка стран умудрилась добиться смещения некоторой доли мирового дохода в свою пользу, того же достигли многие частные предприниматели на международном уровне. Но эти немногочисленные достижения нескольких стран и многих частных предпринимателей никоим образом не меняют сложившуюся глобальную иерархию капитала. Напротив, после тридцати лет практически бесплодных экономических попыток добиться хоть какого-нибудь развития, разрыв, разделявший уровень доходов преуспевающих Запада и Севера и отсталых Востока и Юга, сейчас значительнее, чем когда бы то ни было (особое внимание растущему неравенству в распределении дохода на мировом рынке, поскольку, как мне кажется, эта проблема сейчас наиболее злободневна).

Чтобы оценить достижения и провалы в современной мировой экономике более четко, чем это обычно делается, я принял валовый национальный продукт (ВНП) на душу населения за индикатор соответствия совокупному стандарту стран, называемых «основной осью» капиталистического мирового рынка. Для целей настоящей работы в эту «ось» я включил государства, которые за последние 50 лет (или около того) занимали верхние позиции в глобальной иерархии благосостояния и, в силу этой позиции, задавали (индивидуально или коллективно) стандарты благосостояния, которые их правительства старались поддерживать, а все остальные правительства -- хотя бы достичь.

Эти государства относятся к трем различным географическим регионам. Наиболее сегментированным из них -- культурно и административно -- является Западная Европа, в данном контексте включающая Великобританию, скандинавские страны, страны Бенилюкса, бывшую Западную Германию, Австрию, Швейцарию и Францию. Оставшиеся два региона, вошедшие в «ось», гораздо менее сегментированы: один -- это Северная Америка (Соединённые Штаты и Канада), а другой -- с небольшим населением, но значительной территорией -- Австралия и Новая Зеландия.

Сделанный североамериканской экономикой в течение Второй мировой войны и первых послевоенных лет. Благодаря этому прорыву Америка «перескочила» через все остальные регионы, включая Западную Европу. Таким образом, она установила новые высокие стандарты благосостояния, что немедля вызвало бурные попытки «догнать и перегнать» или хотя бы соответствовать новым нормам. В процессе преследования этой цели, при определённой финансовой и институциональной поддержке нового мощного региона (Соединённых Штатов), государства Западной Европы в ускоренном темпе реструктурировали свои привычные экономические режимы по образу и подобию североамериканской модели экономики.

Нестабильность траектории ухудшения экономического статуса бедных регионов относительно «оси» в последние 50 лет, привела к дальнейшему отдалению от неё и к постепенному исчезновению различий между самими бедными регионами.

Это заметное торможение в развитии, которое, как мы сказали, произошло в 1938 -- 1948 гг., явилось отражением сильнейшего экономического рывка вперед, сделанного Северной Америкой именно в этот период. Этот прорыв заставил всех остальных субъектов мировой экономической системы в 1948 г., -- включая даже такие традиционно преуспевающие регионы, как Западная Европа, -- выглядеть и ощущать себя беднее, чем в 1938 г. Само собой, все разрушения и опустошения Второй Мировой сделали многие страны намного беднее не только по относительным, но и по абсолютным критериям. Но неплохо справлялись с этой ситуацией практически все -- страны Юга, страны «оси» (без Северной Америки), регионы, впоследствии продемонстрировавшие «экономические чудеса».

Колоссальный рывок Америки вперед и установление, таким образом, новых стандартов благосостояния подготовили площадку для активнейших попыток экономического развития в течение всех последующих тридцати лет. На самом деле, новый гегемон (США) практически открыто заявил, что молодые и старые нации смогут достичь стандартов процветания только под его непосредственным «покровительством» (читай: руководством) путем следования американской модели успеха.

Различные вариации этой доктрины и стали тем своеобразным идеологическим «цементом», который намертво скрепил основы американского миропорядка, который был молчаливо отвергнут только в 1980-х гг. В течение 30 лет страны «третьего мира» постоянно находились под давлением необходимости всё больших и больших экономических усилий, направленных на достижение стандартов массового потребления, которыми наслаждались жители США и всего Запада, который принял в «клуб» Японию в качестве почётного члена.

Но качественные отличия между двумя кризисами имеют всё-таки большее значение, чем количественные. Как мы уже заметили, первый спад был в высокой степени отражением резкого взлета в развитии североамериканской экономики и стал отправной точкой для непрерывной «экономической гонки» в попытках достигнуть уровня соответствия североамериканским стандартам высокого массового потребления. В 80_х же, напротив, снижение показателей стало реакцией на бесплодность и крушение всех усилий и положило начало выпадению этих регионов из общей системы мирового рынка (в контексте конкуренции) перед лицом всё большего вызова со всех сторон.

Основной вызов «сверху» -- это кардинальное изменение политических и идеологических позиций мирового гегемона. Приблизительно в 1980 г. США отказались от доктрины всеобщего развития в пользу идеи, что бедные страны должны сконцентрировать свои усилия на всеобщей максимальной экономизации (economizing) с целью повышения способности оплачивать долги и сохранения своего права брать кредиты. Ключевым понятием стало не «развитие», а «платежеспособность». В то же время американские государственные организации и предприятия начали всё жестче торопить своих заимодавцев с выплатой задолженностей -- как в национальном, так и в интернациональном масштабе -- и усилили агрессивное соперничество с бедными государствами на мировых финансовых рынках.

Коммунизм как правящий режим потерпел поражение по многим пунктам. Однако величайшее фиаско, по всеобщему признанию, он потерпел именно в экономическом плане -- крушение попытки создать внутри границ своего влияния то изобилие товаров, которое могло бы сравниться с западным. С централизованной экономикой или без неё, оставаясь в рамках мировой капиталистической системы или пытаясь выйти за них, -- регионы со средним доходом всегда такими и оставались, демонстрируя тенденцию к усилению неустойчивости своего положения по сравнению с регионами с высоким доходом и к укреплению своих позиций по сравнению с беднейшими регионами. На самом деле они стремительно удалялись от установленных капиталистических стандартов. И как только они оказались далеко позади, способность достойно конкурировать с Западом в военной, дипломатической, культурной и научной сфере достигла печально низкого уровня, что привело к тому, что социальные силы, разбуженные непрекращающейся модернизацией, начали претендовать на место правящих элит, чтобы осуществить то, что те наобещали. В конце концов, неспособность, заложенная в самой структуре государств с низким и средним доходом, вскарабкаться повыше в глобальной иерархии благосостояния, стала важным фактором развертывания политического и идеологического кризиса как на Востоке, так и на Юге.

Кризис - производительная экспансия капитала в «осевых» регионах сталкивается с отрицательными результатами. Именно это произошло в конце 1960_х -- начале 1970_х гг. В это время «платёжный взрыв» -- как его удачно назвал Фелпс Браун[6] -- прокатился почти по всей Западной Европе и (в меньшей степени) по США и Японии. Он явился первым знаком того, что производственная экспансия капитала в «осевых» регионах стремительно приближалась к рубежу, за которым её результативность начнёт быстро падать. Платёжный взрыв был как раз в полном разгаре, когда в 1973 г. случился первый «нефтяной шок», который сам по себе чрезвычайно наглядно продемонстрировал всеобщий рост цен на товары первой необходимости после двадцати лет их относительного снижения. Сократившаяся из-за подъёма заработной платы и цен на импортируемое сырье, рентабельность дальнейшей производственной экспансии в «осевых» регионах уменьшилась, и капитал стал искать пути ревальвации в новом направлении.

Два главных направления были открыты для капиталистической экспансии. С одной стороны, производственная экспансия вполне могла быть продолжена в более периферийных регионах, ещё не затронутых повышением цен на рынке труда или выигравших на повышении цен на товары первой необходимости. Вторым вариантом было прекращение экспансии, а освободившиеся денежные средства можно было инвестировать в финансовые спекуляции в целях поглощения приносящих доход активов и патентов на правительственные доходы по сниженным ценам. В течение большей части 1970-х гг. оба вида экспансии поддерживали друг друга и вызвали огромный прилив капитала к странам, традиционно имевшим средний и низкий доход. В 80-е гг. второй тип экспансии полностью вытеснил первый и привёл к резкому оттоку финансов обратно в регионы «оси».

Движение капитала в обоих направлениях (на периферию и обратно) было в высокой степени насильственным -- это подтверждается тем, что в 70-е большинство западных правительств -- во главе с американским -- продолжали проводить производственную экспансию внутри своих собственных границ, не осознавая того, что эта экспансия теряет свой смысл и становится невыгодной. Поскольку усилиями государственной внутренней политики рентабельность экспансии в «осевых» регионах продолжала снижаться, капитал потек в более периферийные регионы и в другие формы инвестирования -- такие как долларовые вклады в избранных западноевропейских банках -- и оказался за пределами досягаемости правительств стран «оси».

Несогласованность требований «осевого» капитала и политики «осевых» регионов создала условия для всеобщего экономического подъёма 1970-х -- единственного периода за пятьдесят лет, когда страны с низшим и средним доходом, по которым у нас есть данные (исключая лишь Южную Азию), вроде бы действительно сократили отрыв от стран «оси» (см. таблицы 2, 3, 4). Это было то время, когда и бедные, и (особенно) государства со средним доходом были просто захлестнуты волной предложений различных капиталистических институтов о практически безлимитных кредитных программах для производственных и непроизводственных сфер, совместных предприятиях и других формах помощи в организации производства, конкурируя друг с другом и со странами «оси». И даже коммунистические государства не оказались в дискриминированном положении. Напротив, некоторые из них были в числе тех, кто больше других выиграл от внезапно открывшегося рога изобилия и быстро продвинулся к тому, чтобы включиться в мировой круговорот капитала, приняв на себя тяжелейшие в мире финансовые обязательства[7].

многообразие товаров в бедных и средних регионах в 1970-х гг. имело тенденцию к уничтожению того расхождения, которое существовало между усилившейся спекулятивной склонностью «осевого» капитала и политикой «осевых» правительств. Чем больше капитала стран «оси» перетекало к «беднякам» и «середнякам», тем больше правительства осевых стран осознавали, что их попытки поставить капитал на службу производственной экспансии в своих собственных границах были не только неэффективными, но даже привели к появлению массового стремления к развитию, что создало нешуточную угрозу стабильности той глобальной иерархии богатства, на которой основывалась их сила. Параллельно валоризация «осевого» капитала попадала во всё большую зависимость от отчуждаемых у зависимых стран ресурсов и прибылей, что вылилось в очевидную необходимость помощи со стороны «осевых» правительств в виде легитимизации и интенсификации процесса отчуждения.

Между 1979 г. (второй «нефтяной удар») и 1982 г. (мексиканский дефолт) поток капитала повернул вспять. Произошедшая контрреволюция Рейгана-Тэтчер ускорила общий девелопменталистский кризис Востока и Юга. Правительства стран «оси» предоставили максимум свободы действий капиталистическим институтам, занятым финансовой спекуляцией, а в дальнейшем упрочили эти нововведения приватизацией своих собственных ресурсов и будущих прибылей по сниженным ценам, что усилило процесс отчуждения. Венцом всему стало то, что, действуя вместе или раздельно, «осевые» правительства сделали всё, что было в их силах, чтобы «осевые» капиталисты смогли заставить страны с низким и средним доходом выполнить свои долговые обязательства.

Разумеется, капиталисты с энтузиазмом согласились на эту «новый курс», условия которой были не в состоянии оспорить ни Юг, ни Восток. Таким образом, когда для этих регионов праздник окончился, население Запада -- или как минимум его высшая страта -- вступило в свой «золотой век», во многом напоминавшую эпоху расцвета европейской буржуазии в начале ХХ в. Наиболее удивительное сходство этих двух belle йpoque состоит в том, что и тогда, и сейчас у тех, кто наслаждается этой эпохой, полностью отсутствует понимание того, что внезапное и небывалое процветание, выпавшее на их долю, отнюдь не основывается на разрешении кризиса накопления, который предшествовал «золотому веку». Напротив, это нежданное благополучие базируется на переносе кризиса с одного типа отношений на другой. И это было лишь вопросом времени, когда этот кризис в гораздо более опасных формах скажется на тех, кто считал, что пришло время благоденствия.

Если говорить в терминах геополитики, основным фактором, повлиявшим на возникновение хаотического состояния в начале века, стал углублявшийся и расширявшийся внутренний конфликт на Западе, в процессе присоединения к которому в качестве почётного члена находилась на тот момент Япония, -- конфликт по поводу территориального передела мира между «восходящими» и «умирающими» державами (так называемый «империализм»). А его главным итогом стало возникновение антисистемных сил, приведших к формированию Запада, Юга и Востока в качестве отдельных и относительно автономных геополитических образований. Главным же фактором грядущего хаоса станет, напротив, глубокий и широкий внутренний конфликт из-за увеличивающегося дефицита мировых экономических ресурсов, который затронет распадающийся Восток и Юг. А его наиболее важным итогом станет создание структур всемирного правительства -- вначале эта идея будет продвигаться именно Западом, -- что приведет, по-видимому, к более или менее полному объединению мира, ныне расколотого на Запад, Юг и Восток. Короче говоря, то, что было «сделано» в предыдущий период системного хаоса, будет «разрушено» в ходе последующего.

Покуда процессы эксплуатации и отчуждения, продолжающие производить олигархическое богатство Запада и угнетение остальных регионов, будут иметь место, южные и восточные конфликты будут оставаться логичными и естественными для этих территорий и будут ставить трудноразрешимые проблемы урегулирования для Запада. До тех пор, пока доминирующая позиция Запада будет выражаться в применении силы и средств для консервации, а не для реформирования (не говоря уже о коренных преобразованиях) существующей иерархии благосостояния, можно с большой долей вероятности предсказать, что через некоторое время каждое разрешение конфликта, спонсированное или навязанное Западом, будет приводить только к дальнейшей эскалации напряжения и новым столкновениям.

Размещено на Allbest.ru