В свою очередь, коррупционная составляющая экономической деятельности в России стала настоящей проблемой, которой всерьез обеспокоены уже на самом верхнем уровне руководства нашей страны.

Масштабы теневого сектора экономики России, а также уровень коррупции в различных ее отраслях сегодня стали одним из серьезнейших факторов, препятствующих успешному развитию нашей страны, ее полноправной интеграции в мировое экономическое пространство и вхождению в различные международные экономические организации и объединения.

Эксперты считают, что в рыночной экономике основной причиной существования теневого сектора являются противоречия, возникающими между формальными и неформальными правилами. Как правило, они связаны с величиной издержек заключения контракта, защиты прав собственности и борьбой с оппортунизмом. Формирование и стабильность существования теневого сектора обусловлена и выполняемыми им функциями по стабилизации экономической системы. Нелегальная экономика играет стабилизирующую роль в развитии общества, смягчая последствия экономического кризиса, уменьшая безработицу, сохраняя социальные связи, прежде всего, на местном уровне. Помимо этого, теневая экономика позволяет реализовать предпринимательский потенциал части граждан, которые из-за высоких издержек доступа в легальную систему не могут участвовать в ее деятельности.

Характерной особенностью теневой экономики в России является ее бурное развитие, чему способствовали явные просчеты и ошибки в проведении экономических преобразований. Развитие теневой экономики явилось следствием реализации модели рыночных реформ, включающих в себя:

· одномоментную либерализацию цен;

· массовую форсированную приватизацию;

· открытие экономики "внешнему миру";

· денежно-кредитную политику, позволяющую ЦБ сокращать кредитование коммерческих, что ведет к снижению инвестиций и низким темпам роста экономики (реструктивная политика);

· жесткий налоговый прессинг производителей.

Развитию теневой экономики способствовали и такие особенности экономических реформ как: возникновение делового тандема чиновника и предпринимателя, сохранение прежних форм монополизма и появление новых, чрезвычайно высокий уровень налоговых изъятий и репрессивный характер налогообложения, сохранение значительного государственного сектора без прежних экономических и правовых ограничений, асоциальный и неправовой характер рыночных преобразований.

Преобразования были проведены так, что предприниматели попали в зависимость от чиновников, приватизировавших функции государства и использующих свои рабочие места как один из ресурсов для частного предпринимательства. Оно, безусловно, носит теневой характер так же, как и предпринимательство частных фирм партнеров. Особый сектор теневой экономики вырастает на основе распределения бюджетных дотаций, когда высокопоставленные чиновники через систему дружественных им фирм разворовывают или прокручивают государственные деньги. Эти деньги далее отмываются, вкладываются в частную экономику или переводятся за рубеж.

Источником теневой активности является создание государственных, полугосударственных или негосударственных уполномоченных компаний, через которые частные фирмы призваны выполнять свои насущные функции (например создание муниципального банка всех организаций региона для расчетов с бюджетом, энергетиками, железной дорогой и пр). другой источник теневых отношений - лицензирование разных видов хозяйственной деятельности, ставящее частные фирмы в зависимость от органов власти и отдельных чиновников.

В ряде случаев органы власти проводят принудительное распределение рыночных ниш, отдавая самые выгодные секторы рынка дружественным фирмам, которые отчисляют в пользу этих органов или отдельных чиновников часть полученной сверхприбыли. Наиболее распространено это в торговле бензином, металлами, а также в строительстве.

Рассматривая роль системы налогообложения в развитии теневой экономики, достаточно отметить, что изъятие 60-80% прибыли в форме различных налогов и сборов само по себе может обеспечить взрывной рост теневой экономики.

Асоциальный характер рыночных преобразований в России лишил миллионы людей привычных социальных ниш, уровня жизни и сбережений. В результате людям приходится искать средства к существованию и новые виды занятий вне сложившихся формально экономических институтов. Значительная часть трудовой деятельности осуществляется без какой-либо официальной регистрации.

Существенный вклад в развитие теневой экономики внес неправовой характер экономических преобразований, обусловленный тем, что реальное поведение населения в ходе реформ лишь в малой степени регулируется формальными законами. Правящие группировки не заинтересованы в соблюдении законности в борьбе за раздел и передел бывшей социалистической собственности, а правоохранительные органы сами глубоко вовлечены в хозяйственную деятельность.

Законодательные акты принимаются без учета интересов и запросов населения. Они отражают интересы тех или иных влиятельных групп, имеющих возможности лоббирования и продления нужных им решений с применением иногда и прямого подкупа законодателей. Люди относятся к таким законам не как к нормам, которые надо выполнять, а как к внешним бюрократическим запретам, принимаемым "начальством" для совей пользы.

Значительный вклад в динамику теневой экономики вносит несовершенство банковской системы и денежного обращения.

Согласно данным «Росстат», в 2013 году экономически активное население России составляло 71,3 миллиона человек. Из них в «серой» зоне находились 14 миллионов человек - 19,5%. Это максимум за последние десять лет, в течение которых «Росстат» публикует мониторинг. При этом рост теневого сектора с 2004 по 2013 годы увеличился на 24,3%, а официального - лишь на 6 %.

Нужно сразу оговориться, что критерии неформального сектора у ведомства распространяются не только на людей, работающих или оказывающих услуги без договора, но и на индивидуальных предпринимателей и их работников. Индивидуальных предпринимателей на 1 января 2014 года в России было зарегистрировано почти 3 миллиона, людей, работающих у них по договору найма, -- 8 миллионов. Другими словами, явно неучтенных «Росстатом» работников (тех, которые непонятно чем занимаются и не платят налоги) всего 2 миллиона.

Неделей ранее «Росстата» были опубликованы результаты многолетнего социологического мониторинга неформальной экономики, проводимого Российской академией народного хозяйства и государственной службы. В итоговой статье специалистов РАНХиГС «серая» экономика оценивается щедрее, чем в материалах «Росстата»: «до 40% экономически активного населения, то есть около 30 миллионов граждан РФ постоянно прибегают к неоформленной занятости или неофициально получают заработную плату». Чтобы приведенные в тексте цифры не выглядели абстрактными расчетами, можно даже прикинуть, во сколько обходятся бюджету неформальные работники. Средняя заработная плата в России в прошлом году составила 29,9 тысяч рублей. Значит, судя по данным «Росстата», казна в 2013 году недополучила 93 миллиарда рублей подоходного налога, а Пенсионный фонд -- 71 миллиард. Если отталкиваться от результатов мониторинга РАНХиГС, цифры получаются следующие: 1,3 и 1,1 триллиона рублей. Во втором случае суммы выходят существенными. Для сравнения: доходы ПФР в прошлом году составили порядка 6 триллионов рублей.

Анализ данных «Росстата» и РАНХиГС показывает, что неучтенные финансовые потоки в «серой» экономике могут быть куда больше, чем показывают исследования. Так, официальная статистика утверждает, что в сфере здравоохранения очень низкая неформальная занятость -- всего 2% от общего количества работающих в секторе. В то же время 12% респондентов, опрошенных РАНХиГС, оплачивают медицинские услуги в неформальном порядке.

Если же продолжать речь о структуре неформальной занятости, то - вполне очевидно - гуще всего тень в сегменте торговли и ремонта: здесь занято 33% всех неформальных работников. На втором месте - сельское хозяйство с 24,4%. И почти на одном уровне находятся строительство, обработка и транспорт. Если смотреть в масштабе всей страны, то на теневой сектор приходится 70% от сферы сельского хозяйства и порядка 40% от торговли и услуг. А самые низкие показатели неформальной занятости, помимо упоминавшегося выше здравоохранения, -- в добыче, госсекторе и финансовой деятельности.

Мониторинг «Росстата» демонстрирует еще ряд проблем на отечественном рынке труда. Во-первых, налицо тренд на уменьшение количества экономически активных граждан. Судя по комментариям экспертов, за последние 10 лет уровень занятости все больше поддерживается людьми пенсионного возраста. Но это крайне ненадежный ресурс. К тому же в будущем количество пожилых людей по отношению к трудоспособному населению будет только увеличиваться. Сейчас на тысячу трудоспособных россиян приходится порядка 400 пенсионеров. Согласно прогнозу «Росстата», к 2030 году этот показатель увеличится до 488-536 человек. Это значит, что человеческий капитал в российской экономике будет стремительно сокращаться. Значит, для того, чтобы просто поддерживать текущий уровень производства, необходимо уже сейчас планомерно увеличивать производительность труда. Но, кажется, инвестиционных возможностей экономики для этого недостаточно.

Во-вторых, отдельного рассмотрения требует такой показатель, как величина экономически неактивного населения. Из 110 миллионов населения в возрасте от 15 до 75 лет в 2013 году экономически неактивным признано 34,6 миллиона. А эта группа, помимо инвалидов, студентов и других людей, не способных работать по объективным причинам, включает и такую категорию, как «отчаявшиеся найти работу». Кто эти люди и чем они занимаются -- вопрос отдельного исследования.

Подводя итог: едва ли в России в ближайшее время удастся существенно сократить теневой сектор.

Против желания властей обелить экономику работает несколько факторов.

Во-первых, если смотреть на неформальную занятость с точки зрения работодателей, в современных российских реалиях не существует возможности для снижения налогов на труд: подоходного налога и отчислений во внебюджетные фонды. Власти, наоборот, ищут способы фискальное бремя увеличить. Хороший пример -- стремительно сократившееся в прошлом году количество ИП: прекратил деятельность почти 1 миллион предпринимателей против 450 тысяч зарегистрировавшихся. Во многом это результат увеличения вдвое -- до 35,6 тысяч рублей -- страховых взносов для самозанятого населения. Как считают эксперты, снятие с регистрации в Федеральной налоговой службе вовсе не означает прекращения деятельности для индивидуальных предпринимателей: они, как правило, продолжают работать без лицензии.

Во-вторых, в сознании россиян прочно укоренилась мысль о неизбежности теневых форм заработка. Каждый второй респондент в исследовании РАНХиГС считает, что законы, регулирующие экономику в нашей стране (защита права собственности, частного бизнеса, обеспечение обоснованных цен и тарифов и др.), не исполняются.

Люди все чаще соглашаются с тем, что, не нарушая законов, невозможно повысить уровень жизни. Наконец, за последнее десятилетие больше людей склонны считать, что нерегистрируемая в государственных органах экономическая деятельность приносит обществу пользу.

В-третьих, неформальный статус экономики во многом обусловлен национальной структурой рынка труда. Все основные сферы, в которых подавляющее большинство работников заняты в серую -- стройка, торговля, коммуналка, -- уже давно вотчины мигрантов с бывшего юга СССР. И творящийся (уже цементирующийся даже) в этих сегментах бардак не предполагает какого-либо заметного обеления российской экономики. Яркий пример -- попытка очистить коммунальное хозяйство Зеленограда от южан-дворников. Старт эксперименту был дан в мае, а уже в июне ряд местных СМИ рапортовал о том, что мэрия готова признать свое поражение: русские мужчины и женщины пока что не готовы идти на освободившиеся после мигрантов рабочие места.

Нужно отметить, что психологический барьер, конечно, существует, но назвать его непреодолимым нельзя. Правда, чтобы переформатировать низкоквалифицированные сегменты рынка труда (читай: заменить русскими азиатов), потребуется жесткое политическое решение о введении визового режима с бывшими советскими республиками, не входящими в Евразийское экономическое пространство. Это приведет, надо думать, к крайне болезненному шоку на рынке труда. Но со временем российские работники и предприниматели притрутся друг другу и начнут взаимодействовать в новых условиях. Однако пока нет даже намека на готовность власти двигаться в этом направлении.

Есть и другие попытки объяснить, почему неформальный рынок труда -- плоть и кровь российской экономики. Об этом в своих работах пишет социолог Симон Кордонский. В общих чертах смысл системы, которую он описывает, заключается, в том, что российскую экономику пронизывает «как грибница -- в лесу» сеть неформальных хозяйственных связей, которые существуют в неизменной форме не первое десятилетие.

Симон Кордонский приводит вполне очевидный пример самозанятости в некоей глухомани Алтайского края. Райцентр на 3 тысячи человек. Феноменальная безработица: 900 человек. При этом практически все население занято в бизнесе: разводят коров и лошадей специальной алтайской породы, требующих минимум кормов на зиму. У каждой семьи несколько табунов лошадей и молочные коровы, скот регулярно гонят в Казахстан и сдают на местные мясокомбинаты. Разумеется, все финансовые потоки -- исключительно в кэше, так что зарегистрировать их невозможно. Пример -- повторюсь -- исключительно очевидный, традиционалистский, но настолько массовый, что ставит под сомнение как возможность статистического и социологического описания российского рынка труда, так и любые институциональные и экономические быстрые рецепты изменения сложившейся на нем системы. Причем угадывать наиболее крупные очаги таких традиционалистских экономик весьма просто. Как правило, многие из них основаны еще и на активной вовлеченности в хозяйственную деятельность диаспор. Яркий пример -- Северо-кавказский федеральный округ, где при безработице порядка 20% в одной только Чечне вовлеченность населения в неформальный сектор составляет астрономические 63% (в целом по округу - 44%). Или Южный федеральный округ, где до четверти населения трудится в теневом сегменте.

Таким образом, особенностью теневой экономики России является ее переплетение с формальной экономикой. Сегодня говорить в России о теневой экономике - значит говорить об экономике вообще. Линия раздела формальной и неформальной (теневой) частями экономики весьма подвижна, малозаметна и извилиста. В теневой экономике формируется тот же набор механизмов, что и в официальной хозяйственной системе: собственные правила ценообразования, механизмы инвестирования, способы обеспечения соблюдения контрактов, специфический набор профессий со своим кодексом поведения и др.

Поэтому ключ к снижению теневой активности в России - не просто ее легализация государством, но и повышение адекватности государственного регулирования в целом, его прозрачности и предсказуемости, в завершенности либерализации экономической деятельности.

Заключение

Проблема теневой экономики, охватывающей все сферы жизнедеятельности общества насколько велика, настолько и слабо изучена, т. к. вследствие незаконности деятельности, информация о ней, как правило, расплывчата и не точна. Наиболее подходящая методика для изучения - методика СНС ООН.

Отличительными чертами теневой экономики являются динамичность и более высокая степень её организации по сравнению с реальной экономикой.

Важнейшей тенденцией развития теневой экономики является ее криминализация, возрастание влияния организованной преступности, усиление ее общественной опасности. Особо важные функции, координирующие деятельность участников теневой экономики выполняет система неформальных коммуникаций.

Процессы теневизации в последние годы приобретают глобальный характер. По отношению к теневой экономике развитые страны современного мира стараются выработать следующий подход.

С одной стороны функция борьбы с ней возлагается на правоохранительные органы, которую они должны выполнить как можно лучше.

С другой стороны стараются вводить "тень" в стандартные размеры посредством легализации, причем так, чтобы это пошло на пользу государству.

Ни в одной из стран не удалось избавиться от теневой экономики совсем. Это все равно, что преступность, масштабы явления можно уменьшить, но ликвидировать вовсе - практически невозможно.

Список использованной литературы

1. Есипов В.М. Теневая экономика. - М.: ОНиРИО Московского института МВД России, 2011

2. Завельский М.Г. Теневая экономика и трансформационные процессы //

3. Социол. исслед. - 2010. - N 1. - С.126-130

4. Исправников В.О., Куликов В.В. Теневая экономика: иной путь и третья сила//М.: Российский экономический журнал. - 2009.-С.16

5. Корягина Т.И. Теневая экономика в СССР//Вопросы экономики. - 2010.-№ 3.-С. 33.

6. Латов Ю.В. Экономика вне закона. Очерки по теории и истории теневой экономики. - М.: МОНФ, 2011.

7. Левинсон А. В тени экономики // Неприкосновенный запас. - 2013. - N 3. - С.76-78

8. Макаров Д. Экономические и правовые аспекты теневой экономики в России// Вопросы экономики. - 2010.-№ 3

9. Никифоров О. Большие неформалы// Эксперт. - 2010. - №40 (252). - С.18

10. Панова Е.И. Теневой сектор и экономический рост. - М.: Российская экономическая школа, 2011

11. Пономаренко Л. Подходы к определению параметров теневой экономики//Вопросы статистики. -2010.-№ 1.-С.23-24

12. Сергеев Е. Теневики. Борьба с дельцами теневой экономики.- М.: ООО «Хельга», 2009.-С.293

13. Сото Э. де. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М.: Catallaxy, 1995

14. Фролов Д. Анализ теневой экономики: институциональный подход // Экономист. - 2008. - N 9. - С.65-71

15. Шадрина О. Обратная сторона экономики // Эксперт-Сибирь. - 2013. - N 35. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России //М.: Эксперт № 1-2, 2000. Lewis О. Life in a Mexican Villages. Chicago, 1951. Scott J.C. Moral Economy of the Peasant. London, 1976. - С.11-15.

16. Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты. -- М.: ДЕЛО, 2011. -- С. 295.

17. «Эксперт» №40 (252)/23 октября 2014

18. Feige E. L. Defining and Estimating Underground and Informal Economies: The New Institutional Economics Approach // World Development. 1990. Vol. 18. № 7. Р. 991.

19. Henry S. Can the Hidden Economy Be Revolutionary? Toward a Dialectical Analysis of the Relations between Formal and Informal Economies // Social Justice. 1988. Vol. 15. № 3-4. Р. 29-54.

20. Fidler P., Webster L. The Informal Sector and Microfinance Institutions оf economic systems. Ed. by L. Webster, P. Filder. -- Washington, 1996. -- Р. 6.

Размещено на Allbest.ru