Экономическая теория монетаризма

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Содержание

1. Введение

2. Монетаризм

3. Монетаристская теория в ретроспективе

4. Экономические взгляды М. Фридмена. Уравнение Фридмена

5. Заключение

6. Список используемой литературы

1. Введение

монетаризм деньги фридмен

Американский экономист Милтон Фридмен родился в 1912 году в бедном квартале Нью-Йорка, в Бруклине, в семье еврейских эмигрантов, выходцев из Румынии.

Еще в школе у Фридмена проявились большие способности в математике. В 1928 году он поступил в Рутжерский колледж, чтобы подготовить себя к карьере страхового актуария. По окончании колледжа он получил степень бакалавра по двум дисциплинам - экономике и математике. Интерес к экономической теории пробудили у него проподаватели колледжа А. Ф. Бернс, будущий директор Федеральной резервной системы США, и Г. Джонс, ставший впоследствии коммерческим директором Федерального резервного банка в Сент-Льюисе. По рекомендации Г. Джонса М. Фридмену была предложена стипендия от экономического факультета Чикагского университета. Одновременно ему предлагалась стипендия по прикладной математике от Броуновского университета. После серьезных колебаний Фридмен предпочел Чикаго и с этого времени целиком посвятил себя занятиям в области экономической теории.

В те годы в Чикаго преподавали Ф. Х. Найт, Дж. Винер, Г. Шульц и Г. Саймонс, оказавшие большое влияние на формирование Фридмена как экономиста и определившие в значительной мере сферу его научных интересов.

Получив в 1933 году степень магистра, Фридмен в течении года стажировался в Колумбийском университете. Здесь он под влиянием Г. Хотеллинга и У. К. Митчелла обратился к математической экономике.

В конце 1937 года он перешел на работу в Национальное бюро экономических исследований в Нью- Йорке, где под руководством будущего нобелевского лауреата С. Кузнеца занялся исследованием структуры доходов. Результаты этой работы воплотились в их совместном труде «Доходы от независимой профессиональной деятельности», послужившим основой диссертации, за которую Фридмен в 1946 году был удостоен в Колумбийском университете степени доктора по экономике.

Во время второй мировой войны М. Фридмен работал в качестве экономиста в министерстве финансов, После войны он преподавал вначале в Миннесотском университете, а затем в 1946 году вернулся в Чикаго и уже не покидал родного университета до своего официального ухода в отставку в 1977 году.

В 50-х гг. как консультант правительства США М. Фридмен участвовал в реализации плана Маршалла, предусматривавшего восстановление разрушенной войной экономики Западной Европы. Он одним из первых выступил активным сторонником пересмотра Бреттон-Вудской системы и введения плавающих валютных курсов.

В начале 60-х гг. М. Фридмен возглавлял группу, выполнявшую исследование роли денег в торговых циклах для Национального Бюро экономических исследований. Интенсивная работа почти 25 лет воплотилась в ряд фундаментальных трудов по истории и теории денежного обращения: «Монетарная история Соединенных Штатов, 1867 -1960гг.», написанную Фридменом в соавторстве со специалистом в области истории экономики Анной Дж. Шварц. Продолжением этой работы стала «Монетарная статистика США», и наконец, «Тренды денежной массы в США и Соединенном Королевстве: Их отношение к доходу, ценам и ставкам процента, 1867 - 1975».

В 60-х гг. М. Фридмен активно выдвигается на общественную арену. В 1964 году он был экономическим советником ультраконсервативного губернатора Б. Голдуортера, в 1968г. - Р. Никсона и в 1980г. - Р. Рейгана. В 1981 г. он становится членом Президентского совета по экономической политике, состоявшего из независимых экспертов. Фридмен участвовал в разработке программ либералистических экономических реформ в Израиле, Чили и ряде других стран.

В 1967 - 1970 гг. М. Фридмен занимал почетный пост президента Американской экономической ассоциации. Доклад «Роль монетарной политики», прочитанный им при вступлении на этот пост, стал одной из самых популярных работ. В 1969 Фридмен опубликовал сборник «Оптимальное количество денег и другие очерки», в который вошли наиболее важные работы по теории денег, написанные им на протяжении почти двух десятилетий.

Разработка М. Фридменом основ монетаристской доктрины сопровождалась активной полемикой с представителями кейнсианского лагеря. Появление нашумевшей статьи М. Фридмена и Д. Мейсельмена «Относительная стабильность скорости обращения денег и мультипликатор инвестиций в США, 1897 - 1958 гг.» положило начало спору по вопросам монетарно - фискальной политики в 60 - 70-х гг.

В октябре 1976 Фридмен был удостоен Премии Альфреда Нобеля по экономике «За достижения в области анализа потребления, истории денежного обращения и разработки монетарной теории, а также за показ им сложности стабилизационной политики».

М. Фридмен, являясь сторонником либерализма и идей Ф. фон Хайека, в 70-х годах был президентом общества «Мон - Перелин», ставившего своей целью распространение принципов свободного рынка.

Всемирную известность и популярность среди широкой общественности М. Фридмену принес выход в свет полумиллионным тиражом его книги «Капитализм и свобода» (1962), которую он написал совместно со своей женой Роуз Директор Фридмен.

Либеральные идеи М. Фридмена получили свое развитие в совместных с Р. Д. Фридмен работах «Свобода выбора» и «Тирания статус - кво».

Перу Фридмена принадлежит более 30 книг, 350 статей.

После ухода из Чикагского иберальные идеи М. Фридмена получили свое развитие в совместных с р. дмен.. работки монетарной теорииставителями кейнсианскогоуниверситета М. Фридмен переехал в Сан - Франциско. Помимо Нобелевской премии, он удостоен медали Джона Бейтса Кларка Американской экономической ассоциации в 1951 г., почетных ученых степеней многих американских и зарубежных университетов и колледже.

2. Монетаризм

Монетаризм представляет собой одно из влиятельных течений современного экономического консерватизма, получившее широкое распространение в середине 70-х гг.

В этот период неоконсерваторы развернули критику кейнсианства по всем основным экономическим проблемам (долговременный рост и накопление капитала, занятость, инфляция, деньги, государственный бюджет и т. д.). В этой волне критики выделялись две более или менее сложившиеся теоретические школы неоконсерватизма - монетаризм и экономика предложения.

Монетаризм, бесспорно, сыграл ведущую роль. Для монетаристов ключевым пунктом критического пересмотра кейнсианской доктрины стала проблема инфляции, что, в свою очередь, привело к реанимации идей классической количественной теории денег. В 30-х гг. критика этой теории была тактически необходима Дж. М. Кейнсу для разрушения всего здания неоклассической теории. Сорок лет спустя сложилась обратная ситуация: обновленная количественная теория использовалась ее сторонниками как плацдарм для атак против Кейнса.

Возрождение количественной теории денег (КТД) особенно четко проявилось в теоретической системе Чикагской школы, возлагаемой американским экономистом М. Фридменом. Лозунг «деньги имеют значение» стал символом монетаризма, а Милтон Фридмен - его духовным отцом (лауреат Нобелевской премии 1976 г.). К другим влиятельным фигурам монетаризма можно отнести А. Мелцера, К. Бруннера, Д. Лейдлера, М. Паркина, которые развили или интерпретировали взгляды М. Фридмена.

В ранних работах М. Фридмен делает ссылки на «устную традицию» Чикагской школы, имея в виду, что будто бы вне зависимости от господства кейнсианских взглядов в 30 - 40-х гг. в Чикагском университете уже существовала система монетаристских воззрений, основанная на интерпретации уравнения обмена (MV=PQ). И хотя впоследствии сам М. Фридмен отказался от выдуманного им «мифа» о глубокой преемственности своих взглядов, а израильский экономист Д. Патинкин опроверг этот миф, опираясь на факты, за монетаризмом закрепился термин «Чикагская школа».

В своем развитии монетарная доктрина М. Фридмена прошла ряд этапов:

1. 50-е гг. - разработка теории перманентного дохода;

2. 60-е гг. - создание монетарной теории хозяйственного цикла;

3. 70-е гг. - выдвижение на авансцену монетарной концепции номинального дохода и объяснение влияния денег на основные экономические параметры («передаточный механизм»).

Формирование основных концептуальных положений монетаризма происходило одновременно с критическим переосмыслением кейнсианского анализа. Линия критики вырисовывается довольно четко: М. Фридмен выступает против программы «регулирования спроса» мерами государственного вмешательства в экономику (поскольку такая программа нарушает естественные корректировки через конкуренцию); он также против политики бюджетного дефицита как средства активизации совокупного спроса.

Вместе с тем (и это отмечал М. Фридмен) противоречия между кейнсианством и монетаризмом не всегда драматичны и остры. Процесс «неоклассического синтеза» в послевоенной западной экономической теории затронул и эти школы.

3. Монетаристская теория в ретроспективе

В чем специфическая сущность монетаристской теории? Ответить на этот вопрос не так просто по двум причинам. Во - первых, монетаризм пропагандирует себя и известен прежде всего как теория и политика денежного обращения, а не как общеэкономическая теория; он также широко известен как идеологическая доктрина социально - экономического либерализма. Последнее даже дало повод известному американскому историку экономической мысли Б. Селигмену главу о Милтоне Фридмене в своей книге назвать: «Теория как идеология». Во - вторых, в тех редких случаях, когда монетаристы пытаются стараются представить свою теорию как модель хозяйственной системы, они выступают со столь же неадекватными претензиями на историческую «всеохватность», как и их оппоненты. Эти амбиции, на наш взгляд, противоречат научному ядру современного монетаризма и затрудняют понимание его общей теории (как, впрочем, и других содержательных, но чрезмерно амбициозных теорий, будь то марксизм, кейнсианство, институционализм или нечто иное).

Поскольку современный монетаризм возник как прямая реакция на кейнсианство, целесообразно начать с выяснения, как выглядит кейнсианство, целесообразно начать с выяснения, как выглядит кейнсианство в глазах монетаризма. При этом мы воспользуемся в первую очередь «хрестоматийной» статьей бесспорного лидера данного течения Милтона Фридмена «Количественная теория денег», опубликованной в энциклопедическом издании 1989г.

По мнению Фридмена, теория Кейнса базируется на трех взаимосвязанных «предположениях».

Первое состоит в том, что спрос на деньги («функция предпочтения ликвидности») в условиях неполной занятости, которые преобладают, является в высшей степени неустойчивым, поскольку скорость обращения денег и отношение запаса денег к доходам пассивно приспосабливаются к независимым изменениям в номинальных доходах и в денежной массе. Иначе говоря, по Кейнсу получается, что денежно - кредитная система, а с нею и весь рыночный механизм, крайне неустойчивы и могут лишь приспособляться, но не противостоять внешним толчкам.

Второе ключевое предположение кейнсианства Фридмен видит в утверждении, что безработица не порождается изъянами рынка (негибкость цен и зарплат, переходные нарушения), а является глубоко укоренившейся характеристикой экономической системы. Поэтому долговременное равновесие в экономике - это равновесие при неполной занятости.

Третье положение: негибкость цен и заработной платы в рамках краткосрочных колебаний следуют рассматривать как «институциональный факт», выражающий «рациональную реакцию на состояние равновесия при неполной занятости» (а не как переходящий результат нарушений в системе конкуренции либо циклических волн). Очевидно, что система негибких цен и зарплат не может служить регулятором становится колебания объемов производства и занятости.

Теперь посмотрим, почему все эти ключевые предположения кейнсианства Фридмен считает ошибочным. Он выдвигает два ряда аргументов: методологические и эмпирические.

Первые сводятся к тому, что Кейнс в своей теории идет от использования дохода, а не от богатства. «Кейнс делает ударение на инвестиционных расходах и на стабильности функции потребления, а не на запасе денег и на стабильности функции спроса на деньги». И еще более определенно: «Ошибка Кейнса состояла в игнорировании роли богатства при построении функции потребления».

Второй (эмпирический) ряд аргументов выглядит следующим образом: «Наглядный успех в течении 50-х и 60-х гг. правительств, приверженных кейнсианской политике полной занятости в достижении быстрого экономического роста, высокая степень экономической стабильности и относительная устойчивость цен и процентных ставок - все это на некоторое время резко укрепило веру в исходные кейнсианские постулаты, согласно которым изменения в номинальном количестве денег не имеют серьезного значения. 70-е гг. нанесли решающий удар по этим постулатам и привели к возрождению веры в количественную теорию. Быстрый рост денежной массы сопровождался не только ускорением инфляции, но также подъемом, а не снижением, средних уровней безработицы и увеличением, а не сокращением, процентных ставок».

Здесь Фридмен применяет широко распространенный в экономической науке, можно сказать стандартный, прием опровержения: если, начиная с 70-х гг., реальное развитие вступило в противоречие с кейнсианской теорией, то это доказывает, что последняя была изначально. Такой подход означает механическое применение к экономической теории критериев, присущих фундаментальным естественным наукам, предмет изучения которых отличается постоянством во времени и пространстве.

Чтобы проверить реалистичность кейнсианской теории, нужен иной подход. Надо на основе теоретического «скелета» восстановить соответствующие ему мышечную ткань и сосуды, а затем сравнить полученный результат с той хозяйственной системой, которая реально действовала в период разработки и распространения кейнсианства. Это напоминает задачу, решаемую антропологом, восстанавливающим лицо по черепу давно почившего человека, с тем, чтобы потом сопоставить результат с его прижизненным портретом.

Теперь обратимся к тем трем «предположениям» кейнсианской теории, которые выделяет Фридмен.

Во - первых, неустойчивость спроса на деньги и его зависимость от номинального дохода, а не от богатства. Этот тезис требует, чтобы денежные доходы населения были неустойчивы, а «богатство» среднестатистического индивида не составляло значительной величины по сравнению с его текущим доходом.

Во - вторых, глубоко укоренившаяся неполная занятость, предопределившая особый характер долговременного рыночного равновесия может сложиться лишь при хронической ограниченности инвестиционных возможностей, с одной стороны, и при стремлении населения сберегать часть своих денежных доходов «в чулке» - с другой стороны.

В - третьих, «жесткость» системы цен и зарплат в краткосрочном плане, которую можно рассматривать как проявление монополизма фирм и профсоюзов, а также государственного регулирования.

Теперь представим хорошо известный экономистам «портрет» хозяйства развитых стран Запада в 30-е гг. Стагнация в сферах технического прогресса, сырьевой базы, показателей движение народонаселения. Преобладание монополий и монопольных цен на продукцию и ресурсы. Протекционизм и торговая война «всех против всех». Массовая недогрузка мощностей и безработица, крайняя неустойчивость доходов и платежеспособного спроса, ненадежность банков, явное «предпочтение ликвидности» среди населения и бизнесменов.

Уже этих немногих штрихов достаточно, чтобы ответить на вопрос: какая теория более точно моделировала хозяйственную систему 30-х гг. - неоклассическая с ее упором на саморегуляцию растущего рынка или кейнсианская, подчеркивающая роль экзогенных детерминант специфического депрессивного рыночного равновесия?

Милтон Фридмен считает главным в теории ее долговременную прогностическую функцию и по этому критерию предлагает оценивать верность ее постулатов. Но кейнсианская теория не ставила перед собой задачи прогноза, ее целью была выработка мер по выводу хозяйственной системы из состояния хронической депрессии. «В далекой перспективе все мы умрем», - отвечал Кейнс на такого рода упреки. В 30-е и 40-е гг., когда решался вопрос о судьбах капитализма, монетаризм не пользовался авторитетом не потому, что у него не было таких талантливых представителей, как Милтон Фридмен, а потому что в то время был непригоден и даже опасен.

Еще весьма далек от адекватного выяснения кардинальный вопрос: каким образом неустойчивая депрессивно - равновесная хозяйственная система 30-х гг. трансформировалась (или была трансформирована, что не одно и то же) в устойчивую динамично - равновесную систему конца 60-х гг.? Ясно только, что это две качественно различные хозяйственные системы с разными «целевыми функциями» и механизмами регулирования: первая была ориентирована на максимизацию частно - монопольной прибыли, вторая - на максимум «общего благосостояния» (точнее - благосостояния большинства населения).

Кейнсианство сделало несомненный вклад в эту трансформацию, прежде всего своей аргументацией в пользу поддержания эффективного спроса за счет бюджетных расходов. Однако это была лишь одна из необходимых предпосылок изменений. Потребовались глубочайшие потрясения второй мировой войны, крушение империй и жесткий прессинг холодной войны, научно - техническая революция, развернувшаяся с конца 50-х гг., чтобы институциональная структура, эта «кристаллическая решетка» хозяйственной системы, кардинально изменилась, и графит превратился в алмаз.

Прискорбный факт состоит в том, что и кейнсианцы, и монетаристы (а тем более марксисты) не заметили этой внутренней перемены, поскольку не желали ее замечать. Более того, они в принципе не могли этого сделать, поскольку каждая теория видела смысл своего существования в том, чтобы именоваться общей, то есть охватывающей как минимум все периоды Новой и Новейшей истории. Поэтому они предпочитают иметь дело только с общими чертами всякого рынка - от староанглийского до новорусского. Между тем известно, что «дьявол творится в деталях», и характер каждой рыночной системы определяется спецификой ее инструментальной структуры, а эта последняя - длительно действующими экзогенными факторами.

Фридмен объясняет поражение кейнсианства тем, что в 70-е гг. стагфляция обнаружила несостоятельность кейнсианской политики. Во многом верное, однако поверхностное объяснение. В этот период обнаружилась неэффективность не только кейнсианского макроэкономического регулирования, но и многих других социально - экономических институтов, возникших в период 30 - 60-х гг. Необходимые в условиях трансформации неустойчивого депрессивно - равновесного хозяйства в устойчивое динамично - равновесное, эти институты перестали быть таковыми с завершением перехода. Более того, интерционное движение по старой институциональной колее явилось одной из причин (но не единственной) появления стагфляционной спирали в 70-е гг.

В этих условиях и одержал свою победу над кейнсианством современный монетаризм с его новым пониманием рыночного механизма, с требованиями демонстрировать значительную часть сложившихся институтов и с предложениями принципиально иной макроэкономической политики.

Если социальная философия и практические рекомендации монетаризма широко известны, то этого нельзя сказать о его экономической теории. Обычно считается, будто это - традиционная неоклассическая теория, хотя дело обстоит вовсе не так. Даже серьезные учебные пособия, в которых много и охотно говорят о взглядах монетаристов на роль денег и государства в экономике, по поводу общеэкономической теории отделываются лишь немногими общими фразами.

В фокусе традиционной неоклассической теории находились факторы производства (труд, капитал и земля) и их предельная производительность как основа объяснения распределения доходов и формирования конечного спроса. Функция потребления оказывалась в тесной взаимной связи с функцией производства.

В трактовке современного монетаризма неоклассическая теория приобретает совершенно новый год. В центр анализа выдвигаются не факторы производства, а богатство во всех его видах как источник разнообразных (денежных и неденежных) доходов - с одной стороны, и как причина издержек по его сохранению и воспроизведению - с другой стороны.

К пяти основным формам богатства Милтон Фридмен относит деньги, облигации, акции, физические блага, человеческий капитал. Каждая из этих форм богатства способна приносить доход как в денежной, так и в неденежной форме. Например, деньги могут приносить доход не только в виде процентов по бессрочным депозитам, но и в виде удобства, надежности, гарантий и т. д.

Необходимо рассмотреть ключевой тезис современного монетаризма. Если деньги и для населения, и для фирм - это одна из форм богатства, приносящих доход, то спрос на деньги определяется их предельной доходностью в сопоставлении с предельной доходностью других форм богатства.

А структура богатства инерционна, и деньги занимают в ней устойчивое место. Отсюда следует заключение, одновременно логичное и неожиданное, как матовая комбинация в шахматных партиях Алехина: совокупный спрос на деньги должен быть величиной устойчивой, изменяющейся лишь пропорционально долговременному темпу изменения ВНП и национального богатства.

Этого вывод современного монетаризма разительно отличается как от традиционного неоклассического, так и от кейнсианского подходов, хотя формально все три принадлежат к сторонникам «количественной теории денег». Дело в том, что второе рассматривало деньги прежде всего как средство обращения, а третье объясняло «предпочтение ликвидности» страховыми и спекулятивными функциями денежного запаса. В этом направлении и другие разрабатывали концепцию «кассовых остатков», но и тем и другим было далеко до понимания денег как равноправной формы богатства, приносящего доход.

И не только равноправной. Будучи одной из форм богатства, деньги одновременно являются ключевым инструментом всего механизма цен, посредством которого функционирует вся рыночная система. И если спрос и деньги в каждый данный момент устойчив, - это главная гарантия устойчивости платежеспособного спроса и всей рыночной системы.

Тем самым монетаризм «опровергает» первый центральный тезис кейнсианства - о врожденной неустойчивости рыночного механизма.

Другой центральный тезис кейнсианства - о «врожденной» склонности рыночного хозяйства к установлению равновесия на уровне неполной занятости ресурсов. С точки зрения монетаризма, любые ресурсы взаимозаменяемы как форма богатства, и если одни из них оказались во временном избытке, то они начнут приносить меньше дохода; население и фирмы постараются изменить структуру своего богатства и равновесие восстановится. Богатство же нации в целом не может быть избыточным.

Но если такого состояния, как перманентное равновесие при неполной занятости, в принципе не может быть, то отпадает и кейнсианский вывод о реакции на него в виде жесткой закрепленности цен и зарплат; исходить в теории надо из гибкости тех и других.

В данной связи нет необходимости излагать всю теорию монетаризма - я ограничиваюсь лишь некоторыми его исходными положениями, достаточными, на мой взгляд, чтобы поставить тот же вопрос, который ставился выше в отношении кейнсианской теории: какую хозяйственную систему моделирует современный монетаризм?

Такую, видимо, которая отвечает по меньшей мере трем обязательным условиям.

Во - первых, поскольку монетаризм во главу угла ставит деятельность первичных субъектов хозяйства по оптимизации структуры их собственного богатства - будь то деньги, облигации, акции, физические блага или человеческий капитал, - необходимо, чтобы все или большинство из указанных субъектов имели реальную возможность свободного выбора между различными формами богатства. Если субъект обладает только скромным человеческим капиталом, доход от которого целиком уходит на текущего потребление, то у него нет такого выбора. А там, где нет свободного выбора между формами богатства, там и Милтон Фридмен теряет свое право теоретика.

Во - вторых, монетаристская теория предполагает такие общие условия, при которых национальное богатство способно приносить устойчивый совокупный доход. Это, в частности, включает наличае широких возможностей для прибыльного инвестирования, поддержания производительности человеческого капитала, доступа к естественным ресурсам - одним словом, наличие «внешних» условий эффективности функционирования хозяйственной системы. Это как раз те условия, в наличии которых глубоко сомневался Кейнс.

Наконец, постулат монетаристов о гибкости цен и зарплат предполагает господство свободной конкуренции на рынках товаров, ресурсов и вообще всех благ, включаемых в богатство.

Теперь попытаемся в реальной экономической истории такую хозяйственную систему, которая отвечала бы перечисленным выше требованиям.

Как это ни неожиданно звучит, но рассматриваемая теория неплохо моделирует условия раннего капитализма в Западной Европе и США, когда преобладающая масса населения являлась мелкими собственниками богатства, конкуренция была свободной, а доступ к естественным ресурсам - достаточно широким. Затем, когда имущественная дифференциация и разрыв в доходах резко углубились, возникла система, наилучшим образом описываемая классическими схемами Смита - Рикардо - Маркса. К концу XIX - началу XX века социально - экономические антагонизмы в Западной Европе и США значительно сгладились, но имущественная дифференциация сохранилась; наиболее адекватными в этих условиях оказались неоклассические модели, а постулаты современного монетаризма (как и кейнсианства) для объяснения поведения хозяйствующих субъектов могли бы быть применены (если бы они тогда существовали) только в весьма ограниченных рамках.

Зато можно четко и определенно сказать, что ни один из постулатов современного монетаризма не отвечает чертам той (описанной нами выше) реальной хозяйственной системы, которая возникла в 30-е гг. Как объясняет Милтон Фридмен этот (казалось бы, крайне неприятный для монетаристов) факт? Парадоксально, но именно на нем зиждется критический пафос монетаризма и практические рекомендации последнего.

Аргументация строится примерно так: если облик реальной системы не соответствует параметрам монетаристской модели, это означает, что указанный облик обезображен некомпетентной экономической политикой государства.

В 30-е гг. центральные банки проводили политику денежной рестрикции, то есть сжатия денежной массы по отношению к ВНП, итогом явилось сокращение платежеспособного спроса, понижение цен и хроническая депрессия.

В 50 - 60-е гг. напротив, правительство и центральные банки, действуя на основе кейнсианских рекомендаций, создали чрезмерное предложение денег. Перманентная инфляция искусственно подстегивала конъюнктуру, вызвала гипертрофию потребления, подорвала сбережения, ослабила конкуренцию и эффективность хозяйства. В итоге, в 70-е гг. наступила стагфляция.

Такой интерпретацией довоенного и послевоенного опыта современный монетаризм подкрепил свой центральный вывод: если спрос на деньги, определяемый базовыми условиями рыночной экономики, есть величина устойчивая, то предложение денег до сих пор зависело от политической психологии и других внерыночных обстоятельств. Пока предложение денег не будет подчинено строгому научному правилу, в экономике будет то недостаток, то избыток денег; это означает, что по вине государства и центральных банков будет возникать угроза то хронической депрессии, то стагфляции.

Чтобы всего этого избежать и дать возможность рынку работать естественным образом, ежегодный рост предложения денег должен строго соответствовать долговременному среднегодовому росту спроса на них. Иначе говоря, допускаемый темп роста денежного агрегата М1 в данном году должен строго соответствовать долговременному среднегодовому темпу роста реального ВВП и не должен зависеть от циклических колебаний конъюнктуры.

Последний вывод доказал в общем свою действенность в 70-е, а особенно в 80-е гг. Однако экономическая наука в целом все еще находится в таком состоянии, когда она не в силах убедительно связывать концы с концами, и правильные выводы нередко делаются на основании недоказанных посылок (что все же не так опасно, как делать ложные выводы из верных оснований).

Можно вместе с монетаристами предположить, будто ведущие центральные банки в 30-е гг. дружно сговорились быть некомпетентными, что усугубило депрессию. Однако трудно поверить в то, что такая некомпетентность могла быть хронической и породить узость инвестиционных возможностей, монополизм, низкий уровень и неустойчивость доходов и другие фундаментальные характеристики хозяйства того периода.

Точно так же можно допустить, что кейнсианская политика денежной экспансии в послевоенные десятилетия стимулировала негативные процессы, на которые указывали монетаристы. Но кто способен доказать, что без такой политики был бы вообще возможен беспрецидентный экономический рост 50 - 60-х гг.?

Этот рост явился одновременно основной и следствием системной трансформации капитализма, в итоге которой последний уже к концу 60-х гг. приобрел принципиально новый облик.

Во - первых, в условиях высокой занятости и быстрого роста доходов, увеличения в них удельного веса труда произошло колоссальное перераспределения национального богатства. Его преобладающая часть (в виде недвижимости, предметов длительного пользования, ценных бумаг, вкладов в банки, а тем более - человеческого капитала) оказалось в собственности большинства населения, образующего «средний класс». Сформировалась система, которая получила характерное наименование «экономика двух третей». В ней большинство «первичных собственников» получило реальную возможность свободного выбора вариантов при оптимизации структуры своего богатства вообще и при определении его денежной компоненты в частности.

Во - вторых, развернувшаяся в этот период (вопреки пессимистическим прогнозам кейнсианцев) научно - техническая революция во взаимодействии с демографическим взрывом и расширением конечного спроса создала практически неограниченные возможности для эффективного инвестирования. Тем самым было снято наиболее тяжелое экзогенное ограничение функционирования рыночной системы.

В - третьих, как Феникс из пепла возродилась свободная конкуренция. Это произошло благодаря тому, что развитие инфрасистем сделало эффективным мелкое и среднее производство, породило тенденцию к деконцентрации. Данная тенденция была усилена «рассеянным» характером послевоенного НТП, диверсификацией на крупных предприятиях, включивших каждое из них в конкуренцию сразу на многих рынках. Рост доходов населения породил встречную тенденцию нарастающей диверсификации спроса и развития рынков. Кумулятивный эффект имела при этом последовательная и скоординированная политика взаимного контроля открытия Национальных рынков и поощрения международной интеграции.

Возвращение свободной рыночной конкуренции вернуло ценам на продукцию и ресурсы необходимую гибкость, а ценовому механизму - роль автоматического регулятора экономического равновесия.

Не требуется особой проницательности, чтобы ответить на вопрос: какой теоретической модели наиболее близко корреспондирует кратко обрисованная выше хозяйственная система? Ясно, что монетаристской.

Но здесь есть маленькая деталь, своего рода ложка дегтя, которая портит торжество победителей кейнсианства. Динамично - равновесная система в основном сложилась примерно за десятилетие до того, как монетаризм приобрел авторитет и стал оказывать влияние на экономическую политику. Парадокс в том, что именно кейнсианская, а вовсе не монетаристская, политика способствовала появлению данной системы.

Уже с начала 70-х гг. новой системе стало явно тесно в пеленках интенсивной государственной опеки и регулирования. Высокие и устойчивые доходы большинства населения сделали излишней бюджетную накачку эффективного спроса и резко сократили потребность в социальных программах. Созданные при мощной государственной поддержке инфрасистемы и реструктурированная промышленность далее уже могли функционировать самостоятельно на рыночных основах. Отпала, следовательно, экономическая необходимость в высоких налогах, в жестком регулировании цен и внешней торговли и в программах массированных государственных инвестиций. Наоборот, государственный «активизм» стал помехой эффективному функционированию уже сложившийся системы рыночного саморегулирования.

Именно такая ситуация сложилась в начале 70-х гг., когда все еще жестко регулируемая государством рыночная система не смогла гибко приспособиться к энергетическому и ряду других структурных кризисов и в итоге оказалась в состоянии хронической стагфляции.

На такой вполне подготовленной почве дали бурные всходы семена, которые небольшая, но активная группа теоретиков нового монетаризма поначалу безуспешно засевала еще с 70-х гг. Их рецептура дерегулирования с конца 70-х - начала 80-х гг. воплотилась в хорошо известные экономические программы «неоконсервативных» течений во всем мире, прежде всего программы «тэтчеризма» в Великобритании и «рейганомики» - в США.

4. Экономические взгляды М. Фридмена. Уравнение Фридмена

М. Фридмен, американский экономист, мировую известность которому принесла его книга «Исследование в области количественной теории денег» (1956 г.).

М. Фридмен является приверженцем классической школы, разделяя один из главных ее тезисов - тезис о невмешательстве государства в экономику. Причем, в отличие от представителей неолиберального направления, защищающих рынок с идеологических и нравственных позиций, Фридмен защищает его с утилитарных позиций. Аргументация следующая: рынок вступает гарантом свободы выбора, а именно свобода выбора является условием эффективности и жизнеспособности системы. Жизнеспособна она прежде всего потому, что свободный обмен, на котором она основана, осуществляется только тогда, когда он выгоден обеим сторонам. Иными словами, каждая сделка либо приносит выгоду, либо вообще не имеет места; следовательно, общая выгода в ходе обмена возрастает. Механизмом же, обеспечивающим реализацию экономической свободы и взаимосвязь действий свободных индивидов, является механизм цен.

Фридмен обращает внимание, что цены одновременно выполняют три функции: информационную, стимулирующую и распределительную. Информационная функция связана с тем, что цены, указывая на изменение спроса и предложения, несут в себе информацию о потребностях в тех или иных товарах, о дефиците или избытке ресурсов и т.д. Эта функция имеет чрезвычайно важное значение для координации экономической активности. Вторая функция состоит в стимулировании людей использовать имеющиеся ресурсы с тем, чтобы получить наиболее высоко оцениваемые рынком результаты. Третья функция показывает, что и сколько получает тот или иной экономический субъект (поскольку цены являются и чьими-то доходами). Все эти функции цен тесно взаимосвязаны, и попытки подавить одну из них негативно сказываются и на других. Поэтому стремление социалистических правительств отделить последнюю функцию от остальных и заставить цены способствовать реализации социальных целей Фридмен считал абсурдным, поскольку, по его мнению, цены сообщают побудительные мотивы только потому, что участвуют в распределении доходов. Если цены не выполняют третью функцию - распределение дохода, то человеку нет смысла беспокоиться относительно информации, которую несет в себе цена, и нет смысла реагировать на эту информацию.

Эффективность экономической системы и ее гибкость зависит от возможности свободы индивидуального выбора, поэтому Фридмен является сторонником свободного рынка. Вместе с тем он признает, что «рыночная модель» не должна безраздельно господствовать в обществе. Если для отдельного предпринимателя характерна ориентация собственных усилий на увеличение прибыли, то для общества в целом может быть далеко не безразлично, в какой мере все его члены имеют доступ к целому ряду благ, которые в данном обществе - с точки зрения господствующих в нем культурных, нравственных, религиозных и других устоев - считаются безусловно необходимыми для жизни человека. К таким благам (с середины двадцатого века) относятся прежде всего образование и медицинское обслуживание, а также механизм материальной обеспеченности граждан независимо от результатов их конкретной деятельности. Поэтому Фридмен, допуская государственное вмешательство для обеспечения всем гражданам доступа к этим благам, подчеркивает необходимость поиска компромисса между неизбежными при любом вмешательстве элементами диктата и индивидуальной свободой. Фридмен принимает государственное вмешательство только в таких формах, которые в наименьшей степени ограничивают свободу человека, в том числе и свободу тратить деньги. Отсюда вытекают и рекомендации Фридмена по предоставлению пособий малоимущим в денежной, а не натуральной форме и введение вместо непосредственных выплат малообеспеченным людям. (доходы которые не достигают установленного минимального уровня) системы налогов и личные доходы, которая не снижает активности людей по улучшению их материального положения, так называемой системы отрицательных налогов (суть этой системы состоит в следующем: если доход семьи равен установленному гарантийному минимуму, семья не платит налогов; если ее доходы превышают этот минимум, налоги платятся по самой низкой шкале и начисляются не на весь доход, а лишь на часть, превосходящую минимальный доход. Если доход семьи не достигает минимума, начисляется отрицательный налог по единой ставке на «недополученную» часть дохода, после чего полученная величина «налога» фактически прибавляется к доходу, который получила семья. При такой системе людям становится более выгодным больше зарабатывать, а не сидеть на иждивении государства, поскольку чем больше заработанный доход, тем больше их доход после «уплаты» налогов.) Однако в целом Фридмен выступает противником чрезмерного расширения сферы предоставления социальных благ, считая, что это порождает так называемую «институциональную безработицу» и «новую бедность».

Однако мировую известность Фридмену принесли не его мировоззренческие взгляды, а разработка современной версии количественной теории денег.

По духу она близка к неоклассической, так как предполагает гибкость цен и заработной платы, объем производства, стремящийся к максимуму, и экзогенный (то есть внешний по отношению к системе) характер предложения денег. Своей задачей Фридмен поставил поиск стабильной функции спроса на деньги при постоянстве скорости их обращения.

Функция спроса на деньги близка к кембриджскому варианту и имеет следующий вид:

М=f (Y,………х),

где Y - номинальный доход,

х - прочие факторы.

Предложенная Фридменом функция спроса на деньги является ключевым моментом его денежной теории: зная параметры этой функции, можно определить степень воздействия изменения денежной массы на динамику цен или процента. Это, однако, возможно лишь в том случае, если функция устойчива. Фридмен настаивает на этом, считая, что, при прочих равных, спрос на деньги (желаемый населением денежный запас) представляет собой устойчивую долю номинального валового национального продукта, в отличие от кейнсианской модели, где спрос на деньги носит неустойчивый характер в силу существования спекулятивных моментов (так называемых мотивов предпочтения ликвидности). Еще одно принципиальное отличие взглядов Фридмена от взглядов Кейнса состоит в его убеждении, что уровень процентной ставки не зависит от величины денежной массы (по крайней мере в долгосрочном плане). Условия долгосрочного равновесия денежного рынка, где ставке процента нет места, выражены известным уравнением, которое получило название - уравнение Фридмена. Уравнение имеет следующий вид:

M=Y+P,

где M - долгосрочный среднегодовой темп роста предложения денег,

Y - долгосрочный среднегодовой темп изменения реального (в постоянных ценах) совокупного дохода,

P - уровень цен, при котором денежный рынок находится в состоянии краткосрочного равновесия.

Этим уравнением Фридмен хотел показать, что в долгосрочном плане рост денежной массы не скажется на реальных объемах производства, и выразится лишь в инфляционном росте цен, что вполне укладывается в количественную теорию денег, и в более широком плане соответствует представлениям неоклассического направления экономической теории.

Стабильность движения денежной массы Фридмен рассматривает как одно из важнейших условий стабильности экономики в целом. Он предлагает отказаться от попыток использования кредитно - денежных рычагов для воздействия на реальные переменные (уровень безработицы и производства) и в качестве целей этой политики определяет контроль над номинальными переменными, прежде всего ценами. Достижение этой цели Фридмен видитв следовании «денежному правилу», предполагающему стабильный и умеренный рост денежной массы в пределах 3 - 5% в год. Эти рекомендации напрямую связаны с разработкой так называемой «проблемы запаздывания». Уже И. Фишер признавал, что последствия кредитно - денежной политики государства проявляются с задержкой. Фридмен же показал, что это запаздывание составляет от двенадцати до шестнадцати месяцев и это было весьма тревожным выводом, потому что надежно предсказывать состояние рынка экономисты умеют не более чем на год вперед. В этом случае рекомендации экономистов относительно сегодняшней политики будут представлять сомнительную ценность. Поэтому Фридмен предложил отказаться от гибкой кредитно - денежной политики, взяв за правило постоянно наращивать денежную массу небольшими и достаточно равными (по годам) порциями. При установлении размеров таких приращений Фридмен предложил ориентироваться на два показателя,полученных на основе обработки статистических данных. Это среднегодовой прирост объема валового национального продукта (в физическом выражении) за много лет и среднегодовой темп изменения скорости обращения денежной массы. Проделав необходимые вычисления Фридмен и получил рекомендуемый им темп роста денежной массы в 3 - 5%. Нетрудно предположить, что Фридмен выступил за ограничения чрезмерной свободы действий центральных кредитно - денежных органов, считая, что любая резкая мера центрального банка может вызвать непредсказуемые последствия.

5. Заключение

Основой экономической политики кейнсианцы считают предвидение развития текущей ситуации с тем, чтобы легче маневрировать между различными целями (занятость, рост, внешний баланс и др.). Монетаристы, напротив, видят в дискреционной (т.е. проводимой «по своему усмотрению») политике правительства главное зло.

Целью кейнсианской экономической политики является достижение высокого уровня занятости и обеспечение максимальных темпов роста производства. Для монетаристов главное - обеспечить ценовую стабильность, устойчивость денежной единицы. Состояние показателей «реального» сектора определяется в их моделях структурными факторами и не может быть изменено средствами экономической политики. Поэтому они выступают против «активизма» и стремления устранить циклические колебания конъюнктуры.

При этом, если важным объектом макрорегулирования у кейнсианцев является процентная ставка (предполагается, что она влияет на объем и динамику инвестиций), то у монетаристов в этой роли выступает объем денежной массы.

Еще в работе 1948 г. «Монетаризм и фискальные рамки для экономической стабильности» М. Фридмен выдвинул идею регулирования объема денежной массы автоматическим способом, выступая против волевых решений ФРС. Здесь он формулирует функции государства: создание стабильных политических, правовых и экономических условий для обеспечения состояния полной определенности. Средствами для достижения этих целей являются «политическая свобода, равенство исходных экономических условий и конкурентный порядок».

Далее он предполагал сочетать монетаристскую и бюджетную политику посредством влияния государственного бюджета на объем денежной массы, а также сохранять на неизменном уровне такие элементы бюджета, как общая сумма расходов, трансфертные платежи, ставки налогообложения.

В периоды циклических спадов будет образовываться дефицит бюджета, в период подъема - положительное сальдо. При этом объем денежной массы будет автоматически следовать за состоянием бюджета: дефицит будет обозначать уменьшение количества денег, положительное сальдо - их увеличение.

Однако позже М. Фридмен упрощает метод автоматического регулирования объема денежной массы, сведя его к так называемому «денежному правилу»: устойчивый прирост количества денег из года в год, совпадающий с ежегодным темпом роста реального ВНП в длительной перспективе . Фридмен определяет этот показатель в 3 - 5%.

Темп роста денежной массы для обеспечения постоянного уровня цен зависит, по Фридмену, также от эластичности спроса на деньги по доходу. Это значение Фридмен определяет равным 2, то есть «1% роста реального дохода соответствует 2% прироста реального количества денег и 1% роста отношения «наличность/доход»».

При этом Фридмен настаивает на жестком соблюдении своего «денежного правила»: без учета колебаний экономической конъюнктуры из месяца в месяц, из года в год объем денежной массы должен изменятся по введенному нормативу.

Важным пунктом при определении экономической политики государства стало признание существования длительных и непредсказуемых лагов между изменением денежной массы и сдвигом в производстве.

М. Фридмен ссылается на статистические расчеты, проведенные им совместно с А. Шварц, согласно которым поворотные точки темпов роста (или наоборот, замедления) денежной массы намного опережают поворотные точки хозяйственного цикла - в среднем на 16 месяцев в случае подъемов и на 12 месяцев - в случае циклических спадов.

Сам Фридмен, анализируя результаты монетаристской политики в разных странах, был далек от безудержного оптимизма по поводу ее «лечебных» свойств. Он писал, что монетарные рычаги настолько чувствительны, что пользоваться ими нужно очень осторожно. Ведь «наше знание о взаимосвязях между денежной массой, ценами и производством настолько ограниченно, что оперирование ими на практике может принести больше вреда, чем пользы».

В свое время он заявил, что «боится приписывать монетарной политике большую роль, чем она в состоянии выполнить; боится требовать от нее результатов, которые она не может дать и, в конце концов, боится не дать ей сделать того, что она сделать действительно в состоянии».

Что же касается моего мнения, безусловно, Фридмен сыграл важную роль в монетаристской политике США, но эта политика, по моему мнению, совершенно неприменима к такой стране, как, например, Россия. Если задастся вопросом: можно ли считать спрос на деньги в современной России устойчивым в длительном плане? Ответ может быть только один: ни одной из предпосылок устойчивости в стране не существует.

6. Список литературы

1. История экономических учений: (современный этап): Учебник / Под. ред. А. Г. Худокормова. - М.: ИНФРА - М, 1998. - 733 с. - (сер. «Высшее образование»).

2. Агапова И. И. История экономической мысли. Курс лекций. - М.: Ассоциация авторов и издателей «ТАНДЕМ». Издательство ЭКМОС, 1998 г. - 248с.

3. Бухарин Н. И. Избранные произведения. - М.: Экономика, 1990.

4. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: 1968. С 455.

5. Фридмен М. Количественная теория денег. М.: 1996. С 20 - -21.

6. Использование Интернет ресурсов: Усоскин В. М. «Денежный мир» Милтона Фридмена. М.: 1889.

Размещено на Allbest.ru