Институциональная теория Д.С. Норта

В любом случае существует некая закономерность: правительство может вести себя оппортунистически по отношению к своим гражданам, делать с ними все, что пожелает, если их альтернативные издержки высоки; а при низких альтернативных издержках граждан правительство вынуждено делиться с ними частью своей ренты. По Норту, у простой статической модели есть два ограничения. Во-первых, это уровень политической конкуренции, внутренней и внешней. Во-вторых, это собственные трансакционные издержки правителя, куда входят:

- агентские издержки, т.е. издержки мониторинга и контроля за бюрократами с тем, чтобы они не растаскивали достояние правителя и правильно реализовывали его волю;

- издержки по информации, предполагающие сбор информации о подданных, чтобы определить оптимальный уровень сбора налогов, т.е. максимизировать монопольную ренту, правителю необходимо знать, с кого и что можно взять, а для этого ему приходится тратиться на различные службы, начиная с Госкомстата и Социологической службы и кончая различными разведками и контрразведками.

Принимая в расчет эти ограничения, правитель обычно не максимизирует свой доход, а соглашается на такую совокупность прав собственности и контрактных прав, которая благоприятна для групп риска - групп, имеющих низкие replacement costs и exit costs. Обратимся к историческому примеру. При феодализме абсолютному правителю, казалось бы, имело смысл прежде всего облагать налогами самые богатые сословия - церковь и феодалов. Однако он боится и не берет деньги с верхних децилей, с которых есть, что взять, у которых половину возьми, они и не заметят, а пытается собрать скудные гроши - десятину - с крестьян, которые на 10 порядков беднее. Он понимает, что крестьяне, только доведенные до предела, соберутся, возьмут вилы и выступят против него; а стоит ему у придворного любимого жеребца отнять, он уже назавтра без головы останется, так как придворный - кузен его охранника.

Норт на очень простой модели убедительно показывает, почему столь долго в истории существовало абсолютно неэффективное, даже с точки зрения эгоистических интересов правителя, распределение налогового бремени и прав собственности. Хотя правители знали об этом всегда, на секуляризацию они решились исторически недавно и провели ее, поделившись в значительной мере доходами с другим сословием - буржуазией. Правители постоянно были вынуждены балансировать между группами риска и собирать налоги не с них, а с тех, кто более беден и менее влиятелен, у кого гораздо выше издержки на то, чтобы объединиться и свергнуть правителя. Это пример “институциональной ловушки” - устойчивого неравновесного состояния, устойчивого неэффективного распределения ресурсов, на преодоление которого нам нужно на порядок больше ресурсов, чем мы приобретем в результате слома данной ситуации. История человечества полна такого рода институциональными ловушками, что свидетельствует о том, что инструмент микроэкономического анализа явно недостаточен для объяснения исторического процесса.

3. ОБОСНОВАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСИКИХ ИЗМЕНЕНИЙ ПО Д.С. НОРТУ

Д. Норт полагает, что иностранцы, пытающиеся делать бизнес в другой стране, но не освоившие сложившихся в ней правил и норм поведения, будут нести высокие трансакционные издержки. И только тогда, когда они их освоят, они смогут эффективно обмениваться информацией и участвовать в различных формах социального, политического и экономического обмена. «Именно нормы поведения являются важнейшим источником стабильности человеческих отношений.

Главная функция социальных институтов состоит в минимизации трансакционных издержек. Д. Норт, рассматривая историю развития общества, показывает, что в условиях персонализированного обмена трансакционные издержки отсутствуют. По мере роста разделения труда, специализации, расширения меновых отношений складывается мир специализированной взаимозависимости, обусловивший увеличение трансакционных издержек, в том числе и издержек оппортунистического поведения (обман, подлог, нарушение соглашений и тому подобное). Это привело к появлению третьего участника обмена - государства, задачами которого являлись спецификация прав собственности и обеспечение соблюдения договоров. Собственно говоря, соотношение между введением результатов, полученных от введения правил, определяющих эффективные права собственности и защиту этих прав, играет, по мнению Д. Норта, «важную роль в истории становления прав собственности (в рамках противостояния общественной и частной собственности)». Была создана сложная институциональная структура, включающая систему договорного права, взаимных обязательств, гарантий, торговых марок, системы мониторинга и т.п. Институциональная система, определяющая набор возможностей для индивида, является, по его мнению, сложным сочетанием формальных и неформальных ограничений. Анализируя сложившуюся институциональную структуру, Д. Норт уделяет особое внимание роли государства как фактора, влияющего на трансакционные издержки.

Обращаясь к проблеме исторического развития, американский ученый считает, что ключом к пониманию этого процесса являются именно институциональные изменения. Изменение институциональной структуры, по мнению Д. Норта, - сложный процесс. Неформальные институты складываются спонтанно, без чьего-либо сознательного замысла (заметим, что идея институциональной метаконкуренции была выдвинута К. Менгером и активно разрабатывалась Ф. Хайеком).

Изменения в неформальных нормах (ограничениях) осуществляются постепенно и нередко являются подсознательными, формируя альтернативные модели поведения Формальные институты и механизмы их защиты устанавливаются и поддерживаются сознательно, в основном государством. Изменения формальных институтов может происходить одномоментно в результате принятия тех или иных политических или юридических решений. Причем эти институты представляют определенную иерархию, включающую правила высшего порядка и правила низшего порядка (например, конституция - закон - административный акт). Последние изменяются достаточно легко, а вот правила высшего порядка -- значительно труднее. Институциональные изменения - это сложный процесс, который, как правило, имеет инкрементальный, а не дискретный характер.

«Формальные правила можно изменить за одну ночь путем принятия политических или юридических решений» - считает Д. Норт, а «неформальные ограничения, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, гораздо менее восприимчивы к сознательным человеческим усилиям». В связи с этим американский ученый так оценивает революцию в России в 1917 г.: «она привела к резкой, одномоментной ломке формальных институтов, неформальные сохранялись очень долгое время, проявляясь в повседневной практике людей (вспомним, как долго в Советской России говорили о пережитках капитализма).

Д. Норт выделяет два основных источника изменений институтов (как формальных, так и неформальных). Первый - сдвиги в структуре относительных цен. Технический прогресс, появление новых видов продукции, открытие новых рынков, рост населения ведут к изменению цен конечной продукции по отношению к ценам факторов производства либо к изменению цен одних факторов по отношению к ценам других. В таком случае участники сделки понимают необходимость пересмотра ее условий. В результате будет предпринята попытка изменить условия соглашения с учетом изменившихся цен. Но поскольку ранее заключенные соглашения (договоры) встроены в иерархическую систему правил, то такой пересмотр контрактов может потребовать пересмотра какого-либо правила более высокого порядка (фундаментального правила). Неформальные нормы под влиянием ценовых сдвигов также могут изменяться, но постепенно по мере формирования альтернативных моделей поведения.

Второй источник институциональных изменений - идеология, под воздействием которой формируется структура предпочтений людей. Под идеологией Д. Норт понимает субъективные модели, через призму которых люди осмысливают и оценивают окружающий мир. А.Н. Олейник, ссылаясь на ряд работ Д. Норта, приводит следующее определение: «Под идеологией понимается способ восприятия ежедневно возникающих проблем, который позволяет минимизировать количество информации, требуемой для их решения (позитивное определение), и суждение о справедливости и легитимности институциональных рамок, в которых действует индивид (нормативное определение)».

Роль идеологии растет пропорционально издержкам. Мир развитой специализации и разделения труда, существование сложнейших организаций и систем обмена, считает Д. Норт, были бы невозможны в условиях отсутствия идеологии. Подчеркивая значение этого фактора в своих работах 1990-х гг., Д. Норт отчетливо понимает сложность, стоящую перед исследователями. Он замечает: «...так что нам все еще трудно выразить в точных понятиях взаимодействие между изменениями относительных цен, идей и идеологий, формирующих представления людей, и роль всех этих факторов в институциональных изменениях».

По мнению Д. Норта, экономические агенты постоянно стоят перед выбором, что выгоднее - сохранить существующие «правила игры» или же изменить их? Состояние институционального равновесия определяется им как ситуация, в которой экономические агенты не заинтересованы в перестройке существующей институциональной структуры. Как ситуация, в которой «при данном соотношении сил игроков и данном наборе контрактных отношений, образующих обмен, ни один из партнеров не считает для себя выгодным тратить ресурсы на реструктуризацию соглашений». Сложившаяся институциональная структура как сложное взаимодействие формальных правил и неформальных ограничений, наряду с механизмами принуждения к их исполнению, обеспечивает стабильность общественной системы. Но возникает вопрос, являющийся важнейшим для новой экономической истории: всегда ли достигнутое состояние институционального равновесия является эффективным? Всегда ли стабильность означает эффективность?

В ранних работах Д. Норта и Р. Томаса развивалась «оптимистическая» модель институциональной эволюции, согласно которой в ходе институциональных изменений при условии незначительных институциональных издержек неэффективные институты заменяются эффективными, обеспечивающими снижение трансакционных издержек и высокие темпы экономического роста. Кроме того, выдвигалась идея о том, что любые исходные различия в экономическом развитии разных стран должны сглаживаться по мере того, как отстающие страны будут перенимать (импортировать) институты более развитых стран. Позднее оптимизм сменился констатацией того факта, что в истории человечества экономический рост был скорее исключением, чем правилом. Импорт институтов не всегда приводит к повышению эффективности производства, к ускорению темпов экономического роста. Спорным явилось и представление о том, что процесс возникновения более сложных институтов происходит прямолинейно и автоматически. Все общества пройдут путь от первобытных к обществам современного типа. (Подобная точка зрения достаточно распространена. Так, директор Неправительственного института проблем устойчивого развития А.В. Поздняков считает, что развитие цивилизации не подчиняется идеологии, в том числе и религиозной. Народы, объединенные в государственные целостности, независимо от структуры и политической организации, традиций и религиозных убеждений, пройдут все этапы развития вместе с развитыми государствами.)

Д. Норт в своих поздних работах пытается объяснить две главнейшие загадки истории: почему неэффективные формы экономики существовали тысячелетия и почему развитие разных обществ может идти не сближающимися, а расходящимися путями, почему общества так отличаются друг от друга? «Ведь все мы, в конце концов, - замечает американский ученый, - произошли от первобытного сообщества охотников и собирателей». Кроме того, он обращает внимание еще на один урок истории, заключающийся в том, что политическим системам присуща тенденция производить неэффективные права собственности, которые могут привести к стагнации или упадку. Почему такое возможно?

Д. Норт называет ряд причин.

Во-первых, двойственная роль государства. Обеспечить экономию на трансакционных издержках без участия государства в обществе с плотной сетью социальных взаимодействий (вследствие роста разделения труда и специализации) невозможно. Государство может способствовать экономическому росту, специфицируя права собственности и обеспечивая соблюдение договоров, а может вести себя как «хищник», старающийся увеличить свои доходы. Кроме того, доходы, получаемые правителями, могут быть выше при наличии неэффективных институтов, «при такой структуре прав собственности, которая хотя и неэффективна, но зато легче поддается контролю и создает больше возможностей для взимания налогов». Очень часто принимаются и соблюдаются те законы, которые отвечают интересам власть придержащих, а не те, которые снижают трансакционные издержки. Уже в работе 1973 г. Д. Норт и Р. Томас предприняли попытку объяснить экономический рост в терминах прав собственности. По их мнению, «экономический рост будет иметь место, если права собственности таковы, что предпринимать социально продуктивную деятельность целесообразно. Защиту и обеспечение прав собственности берут на себя правительства, так как они могут осуществить это с меньшими издержками, нежели неофициальные группы на добровольных началах. Однако финансовые нужды правительства могут вызвать такую защиту некоторых прав собственности, которая будет скорее препятствовать, нежели способствовать экономическому росту: поэтому у нас нет гарантий, что продуктивные варианты институционального устройства реально возникнут».

Во-вторых, влияние групп со специальными интересами. Законы принимаются под влиянием сильных политических группировок. Д. Норт принимает в расчет асимметрию между группами особых интересов и обществом в отношении к издержкам и выгодам изменения режима прав собственности. Если государство контролируется одной из групп, производство порядка будет приводить к извлечению дохода данной группой. Согласно взглядам Норта, «...даже, если правители захотят принимать законы, руководствуясь соображениями эффективности, интересы самосохранения будут диктовать им иной образ действий, поскольку эффективные нормы могут ущемить интересы сильных политических группировок».

В-третьих, зависимость эволюции институтов от однажды избранной траектории (path dependence). Старые правила уже сложились, и их можно распространять с минимальными издержками на все большее число людей и сфер деятельности. Создание новых институтов требует крупных первоначальных затрат. Большие ресурсы необходимо затратить и на освоение новых правил, норм, законов, а также на изменение организационных форм, которые связаны с особыми «правилами игры». Даже когда сложившиеся правила и организационные формы становятся неэффективными, издержки, необходимые для их изменения, могут быть чрезвычайно огромными. В таком случае сохранение менее эффективных институтов оказывается более предпочтительным. Эту позицию разделяют Е. Фуруботн и С. Пейович, которые считают, что «новые права собственности создаются, а существующие изменяются, когда некоторые индивидуумы и группы считают, что им выгоднее перестройка системы, и они согласны нести издержки по ее осуществлению».

Окончательный вывод таков: любые попытки переструктуризации прав собственности предпринимаются только тогда, когда ожидаемые выгоды превосходят ожидаемые издержки. В силу этого институциональная система может оказаться стабильной независимо от ее эффективности. В реальных обществах, делает заключение Д. Норт, существуют как эффективные, так и неэффективные институты.

В силу ряда условий общество может развиваться по неоптимальному пути, причем, чем дальше продолжается это развитие, тем труднее свернуть с однажды выбранной траектории. Инерционный характер эволюции получил название зависимости от предшествующей траектории развития или эффекта исторической обусловленности развития. О такой зависимости говорят в том случае, если «вчерашние институциональные рамки остаются значимыми и ограничивают варианты выбора сегодня и в будущем», т.е. выбор в каждый данный момент в значительной мере предопределен прошлым и в свою очередь способствует поддержанию намеченного пути развития. Как нередко говорят, «история значима».

На примере роста американской экономики XIX в. Д. Норт делает вывод о том, что ее институциональная структура имела смешанный характер. Одни институты способствовали экономическому росту, другие - препятствовали. Это характерно и для современной экономики. Изменения же институтов также могут создавать условия, как для подъема, так и для снижения экономической активности.

На наш взгляд, политикам, занимающимся проблемами институционального проектирования, важно учитывать понятие «институциональный остаток».

Несмотря на наличие неэффективных институтов в экономической системе, система базовых институтов должна поощрять организации к производительной деятельности, а не к перераспределению ресурсов.

Д. Норт доказывает, что трансакционные издержки увеличиваются из-за зависимости режимов прав собственности от траектории развития. Такую же мысль можно найти и в работах Мансура Олсона, утверждающего, что в стабильных обществах с неизменными границами с течением времени растет число сговоров и организаций для коллективных действий. «В конечном счете, организации с особыми интересами уменьшают эффективность и совокупный доход общества, в котором они действуют».

По его мнению, «на протяжении многих лет в британском обществе возникло столь много мощных организаций и соглашений, что сейчас оно страдает от институционального склероза. Эффективная институциональная структура, и прежде всего система прав собственности, оказывается важнейшей предпосылкой роста. Не менее категоричен и вывод М. Олсона о том, что периоду быстрого экономического роста способствуют крупные институциональные изменения.

Анализируя исторический процесс с точки зрения институциональных изменений, Д. Норт рассматривает два переломных момента мировой экономической истории, которые он обозначает как первую и вторую экономические революции. В его трактовке термин «экономическая революция» предполагает три различных изменения хозяйственной системы:

1) изменение производственного потенциала общества в результате;

2) фундаментальных изменений в объеме знаний, что порождает;

3) равно фундаментальные изменения организации, для того чтобы реализовать этот производительный потенциал.

Первая - «неолитическая» - революция датируется VIII тысячелетием до нашей эры и связывается с переходом от охоты и собирательства к регулярному земледелию. Фактически предлагается новое объяснение развития сельского хозяйства у первобытных людей, опирающееся, по определению Т. Эггертссона, на наивную теорию прав собственности. Д. Норт пытался объяснить происхождение собственности как таковой вне связи с социальными и политическими институтами. Возникновение исключительных прав собственности рассматривается путем сравнения издержек и выгод исключения из прав и издержек управления при разделении прав между семьями или отдельными индивидами. Систему собственности до неолитической революции Д. Норт считает неограниченной, общей (фактически собственность отсутствует). Рост численности населения приводил к относительному недостатку ресурсов и снижению отдачи от охоты. В таком случае более привлекательным становится оседлое земледелие и скотоводство, связанное с формированием «исключительной» общей собственности на ресурсы и продукты. Из доступа к ним исключались члены других племен, а для защиты от чрезмерной эксплуатации ресурсов вводились правила, ограничивающие использование земли членами племени - запреты, табу и т.п.

Исключительные права собственности на землю обеспечивали прямые стимулы для увеличения эффективности и производительности. При использовании же лесов такая система была невозможна в силу чрезмерно высоких издержек по установлению и защите прав собственности. Это обстоятельство способствовало решающему преимуществу регулярного сельского хозяйства перед охотой (под сельским хозяйством понимается развитие земледелия и «одомашнивание» животных). Результатом первой экономической революции стал рост продукции, производимой в сельском хозяйстве. По мнению Д. Норта и Р. Томаса, первая экономическая революция, в результате которой основным видом деятельности стало оседлое земледелие, была революцией потому, что привела к фундаментальным изменениям в системе стимулов деятельности людей. Когда имеет место право общей собственности на ресурсы, у людей нет мотивов приобретать знания и технические навыки, совершенствовать производство. Возникновение исключительных прав собственности создает стимулы повышения эффективности и производительности у тех лиц, кто такими правами обладает.

Вторая экономическая революция произошла в середине XIX в. Основное ее содержание - соединение науки и технологии, создание условий для развития промышленности. В это время произошло изменение отношений между прикладным и теоретическим знанием. Патентное право, законодательная защита деловых секретов, регулирование использования торговых марок и знаков, эффективная структура прав собственности создали стимулы для появления и широкого распространения технических изобретений и соединения науки и техники (производства). Специфицированные права собственности на изобретения увеличили отдачу от научно-исследовательской и изобретательской деятельности и сократили дистанцию между научным знанием и техникой.

Серьезные институциональные изменения, связанные с развитием научных центров, университетов, разработкой прав на интеллектуальную собственность, прогрессирующее замещение труда капиталом, появление новых материалов и источников энергии способствовали развитию крупного капиталоемкого производства, углублению специализации и разделения труда. Эти изменения обеспечили рост производительности труда, но одновременно, по мнению Д. Норта, привели к значительному увеличению трансакционных издержек (в том числе увеличению издержек измерения, потерь от «отлынивания» в крупных командах, усложнению и увеличению сроков действия заключаемых контрактов, создающих возможности для оппортунистического поведения в форме «вымогательства»).

Появление новых организационных форм, развитие вертикальной и горизонтальной интеграции производства, распространение фирменных знаков, торговых марок, лицензирования и усиление роли государства в этот период были направлены на уменьшение трансакционных издержек. Рассматривая и первую и вторую экономические революции, Д. Норт, как и многие другие исследователи (А. Алчиян, С. Чен, Р. Томас), подчеркивает, что права собственности, т.е. права на использование ресурсов, подкрепляются социальными обычаями, правилами поведения, табу, а также правовыми нормами. Соблюдение последних обеспечивается силой государства. Американский экономист делает следующий вывод: роль государства «должна быть достаточно позитивной, чтобы общество смогло реализовать огромный производительный потенциал научно-технической революции последних полутора столетий».

Политическим последствием «второй экономической революции» явилось возникновение многочисленных и мощных лоббистских групп, пытающихся использовать государство в своих экономических целях. В результате наблюдается эрозия эффективной институциональной структуры, сложившейся в XIX столетии. Д. Норт считает, что тогда, когда институты начинают служить интересам отдельных социальных трупп, происходит «дезинтеграция прежней системы прав собственности» и ее заменяет «борьба на политической арене за распределение дохода, созданного потенциалом второй экономической революции». В такой ситуации экономический прогресс может тормозиться или даже приостановиться. В данном случае наивная теория прав собственности связывается с концепцией групп давления (групповых интересов).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В работе «Институты и экономический рост: историческое введение» Д. Норт предпринял попытку сравнительного анализа экономической истории Англии и Испании, а также анализ институциональной структуры английских и испанских колоний. Согласно его представлениям, «контраст между историями Северной и Южной Америки дает наилучший пример того, к каким последствиям для политического и экономического развития приводит различие путей институциональной эволюции».

Позднее Д. Норт обратил внимание на то, что в развитых странах была создана система экономических и политических институтов, позволивших использовать потенциал двух экономических революций. В этой связи он ставит вопрос об импорте институтов. Создать условия, благоприятствующие эффективному развитию, по его мнению, несложно. Импорт формальных правил возможен. Но, считает Д. Норт, «само по себе наличие таких формальных правил не гарантирует эффективности приспособления», не всегда способствует экономическому росту. Анализируя проблему импорта институтов, Д. Норт еще раз подчеркивает значение неформальных норм и правил. Неформальные ограничения - не просто дополнение к формальным правилам, они важны сами по себе. Это, по его мнению, очевидно из того, что одни и те же формальные правила в разных обществах проявляются по-разному. Он ссылается на следующий факт. Во многих странах Латинской Америки после завоевания независимости была принята Конституция США (или ее варианты), многие страны скопировали правовую систему, но развитие их пошло разными путями. Дело в том, что «создание эффективных инвестиционных и товарных рынков есть сложный процесс. «Единственное, что нам известно, - это то, что создание таких рынков требует дополнения формальных правил неформальными ограничениями и действительными средствами принуждения к соблюдению договоров». Мы уже обратили внимание на то, что в более поздних работах для лучшего понимания и объяснения процесса институциональных изменений Д. Норт вводит в анализ идеологию и культуру, исторические особенности (так называемый эффект исторической обусловленности развития). Российские экономисты О. Ананьин и М. Одинцова предлагают охарактеризовать используемый Д. Нортом метод как «институциональный индивидуализм». Такой подход предполагает, что действия индивида ограничены существующей институциональной средой, но вместе с тем он может менять институциональную структуру в соответствии со своими предпочтениями. Идеологические убеждения, моральные принципы могут приводить к минимизации трансакционных издержек. Идеология, считает Д. Норт, играет ключевую роль в принятии решений каждым отдельным человеком. «Индивидуальные представления о честности и справедливости правил игры явно воздействуют на эффективность экономического поведения».

На сближение позиций Д. Норта со старым институционализмом обращают внимание такие исследователи, как М. Ратерфорд, О. Ананьин, А. Олейник, Г. Литвинцева. М. Ратерфорд подчеркивает: «Если серьезно воспринимать различные утверждения Норта относительно важности ментальных конструкций, идеологий и культуры, то можно сделать вывод, что он пытается навести мосты между традиционным взглядом на человека как рационального максимизатора и старым институциональным представлением о человеке как продукте культуры». Вместе с тем обращается внимание на противоречивость попыток объединить описание максимизирующего индивида с представлением об индивиде, руководствующимся социальными нормами и правилами.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ананьин, О. И. Методология экономической науки: современные тенденции и проблемы / О. И. Ананьин // Истоки. - 2009. - № 4. - С. 34-37.

2. Бергер, П. Л. Приглашение в социологию: гуманистическая перспектива / П. Л. Бергер, Г. С. Батыгина. - М. : Аспект Пресс, 2009. - С. 87-88.

3. Бруннер, К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества / К. Бруннер // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем. Мир человека. - 2008. - № 5. - С. 27-29.

4. Заславская, Т. И. Социальный механизм трансформации российского общества / Т. И. Заславская // Социологический журнал. - 2009. - № 3. - С. 5- 21.

5. Заславская, Т. И. Трансформационный процесс в России: социоструктурный аспект. Социальная траектория реформируемой России: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы / Т. И. Заславская, З. И. Калугина. - Новосибирск : Наука 2008. - С. 149-167.

6. Монсон, П. Juluis F. Hecker. Russian Sociology. A Contribution to the History of Sociological Thought and Theory. - London, 1934. - P. 149-174 / П. Монсон // Рубеж. Альманах социальных исследований. - 2010. - № 3. - С. 37-52.

7. Норт, Д. Институты и экономический рост: историческое введение / Д. Норт // THESIS. - 2011. - № 21. - С. 47-51.

8. Норт, Д. Институты, идеология и эффективность экономики / Д. Норт // От плана к рынку: будущее посткоммунистических республик. - 2009. - 17. - С. 11-16.

9. Норт, Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Д. Норт. - М. : Фонд экономической книги «Начала», 2007. - 218 с.

10. Норт, Д. Институциональные изменения: рамки анализа / Д. Норт // Вопросы экономики. - 2010, - № 3. - С. 37-41.

11. Олейник, А. Н. Институциональная экономика / А. Н. Олейник. - М. : ИНФРА-М, 2010. - 176 с.

12. Олсон, М. Возвышение. Экономический рост и упадок. Стагфляция народов. Социальный склероз / М. Олсон. - Новосибирск : ЭКОР, 2008. - 143 с.

13. Шаститко, А. Е. Неоинституциональная экономическая теория / А. Е. Шаститко. - М. : Экономический факультет МГУ, ТЕИС. 2009. - 13 с.

14. Эггертссон, Т. Экономическое поведение и институты / Т. Эггертссон. - М. : Дело, 2010. - 193 с.

Размещено на Allbest.ru