Современная экономическая наука: общее и особенное

Размещено на http://www.allbest.ru/

Современная экономическая наука: общее и особенное

К современной экономической науке накопилось много вопросов. Является ли она такой же, как физика и химия или это нечто совсем иное? Есть ли между естественными науками и экономикой нечто общее, что их роднит? Или это вообще другой тип знания?

За проходящий 20-й век экономическая наука укрепила свои позиции как с точки зрения своего «внутреннего» развития, так и с позиции общественной значимости. Сделанный рывок в развитии экономики был настолько велик, что позволил ей занять одно из первых (если не первое!) мест среди других наук. Несмотря на это, многие ее методологические особенности остаются не до конца осмысленными. Так, с одной стороны, экономические исследования принципиально отличаются от исследований в естественных науках, а с другой - имеют с ними много общего. Примерно то же самое наблюдается в отношении экономики и других социальных дисциплин. Различия между экономикой и прочими науками начинаются с объекта исследования, затрагивают методы изучения экономического мира и само строение науки, а заканчиваются способами практического использования полученных результатов и формами влияния на общественную идеологию и реальный ход событий. Вместе с тем, было бы грубой ошибкой не видеть тех общих методологических моментов, которые роднят экономику с точными дисциплинами и позволяют ей гармонично встроиться в общее здание современных научных исследований. Такое положение дел формирует весьма своеобразное и сложное взаимодействие экономики с другими науками, причем как с естественными, так и с социальными. Раскрытию таких общих и специфических моментов в экономике и посвящена данная статья. Следует сразу оговориться, что личных идей автора в данной работе будет немного; в большинстве случаев здесь будут фигурировать ссылки на авторитетные мнения признанных научных корифеев. Такой подход представляется вполне оправданным, так как большинство поднимаемых нами вопросов подробно обсуждалось ранее, тем самым лишая нас возможности сказать что-то принципиально новое. Тем не менее системное и компактное изложение современных взглядов на экономическую науку до сих пор отсутствует, чем и определяется актуальность и значимость представленной статьи.

Предмет, задачи, идеология и структура экономической науки

Рассмотрим предмет и задачи экономической науки. Только четко обрисовав контуры того, чем занимается наука, можно двигаться дальше в направлении понимания ее специфики. Исходя из положения А. Пуанкаре о том, что любая наука есть система отношений [1, с.358], задача экономической науки заключается в том, чтобы собирать факты, систематизировать, истолковывать их и выводить из них надлежащие умозаключения [2, Т.1, с.85]. Для понимания сущности экономики весьма полезен тезис Й. Шумпетера о том, что ее корни лежат, с одной стороны, в философии, а с другой - в спорах о насущных проблемах и трудностях [3, с.31]. Первым приближением к конструктивному пониманию предмета экономической науки является утверждение Дж.С. Милля, что данная дисциплина рассматривает человека как занятого приобретением и потреблением богатства [2, Т.1, с.228]. Столь же емкое и компактное определение дает А. Маршалл, говоря, что экономика рассматривает богатство как орудие удовлетворения "потребностей" и как результат "усилий" [2, Т.1, с.107]. Его же более развернутое определение гласит: "экономическая наука (Economics) занимается исследованием нормальной жизнедеятельности человеческого общества; она изучает ту сферу индивидуальных и общественных действий, которая теснейшим образом связана с созданием и использованием материальных основ благосостояния. Следовательно, она, с одной стороны, представляет собой исследование богатства, а с другой - образует часть исследования человека» [2, Т.1, с.56].

Важным комментарием и дополнением к данному определению служит следующая маршаллова сентенция: "экономическая наука занимается изучением того, как люди существуют, развиваются и о чем люди думают в повседневной жизни. Но главным предметом ее исследования являются те побудительные мотивы, которые наиболее сильно и наиболее устойчиво воздействуют на поведение человека в хозяйственной сфере его жизни" [2, Т.1, с.69].

Несмотря на то, что приведенное определение А. Маршалла является наиболее точным и всеобъемлющим, оно все же нуждается в некоторых уточнениях. Прежде всего, современная экономика изучает не только нормальные, но и аномальные эффекты в общественной жизни, а также не только материальные, но и нематериальные основы благосостояния. Именно такая расширительная трактовка предмета исследования характерна для экономической науки сегодняшнего дня. Это связано с тем, что современные экономисты, проникнув уже достаточно глубоко в недра социальных явлений, пытаются объяснить особо сложные эффекты, которые во времена А. Маршалла оставались без внимания (например, аномальные эффекты в ценообразовании, аномальное возникновение инфляционных тенденций, противоестетственное торможение кризисных процессов и пр.). При этом затрагиваются чрезвычайно тонкие аспекты человеческого поведения, многие из которых по своей природе являются нематериальными (например, рассмотрение человеческого капитала в качестве фактора производства и потребления, роль времени и информации в экономическом кругообороте и пр.). Существуют и другие, более узкие представления о предмете экономики. Например, по Р. Барру экономическая наука - это наука об управлении редкими ресурсами [3, с.16]. По мнению Л. Столерю «нахождение способов наилучшего использования национальных ресурсов стало самим определением экономической науки» [4, с.12]. Подобные дефиниции, не являясь принципиально ошибочными, все же не могут служить ориентиром в понимании предмета современной экономики. Тем не менее, они очень точно высвечивают задачи современного экономического анализа, чем и оправдывают свое существование.

Слияние предмета, задач, категориального аппарата и методического инструментария экономической науки приводит к формированию ее идеологии. Под последней мы понимаем определенный методологический подход или некий специфический ракурс научного анализа, который настолько универсален, что может применяться при «раскалывании» любой социальной проблемы.

Экономическая идеология имеет «двухзвенную» структуру и в общем виде может быть сформулирована следующим образом: все наблюдаемые изменения в социально-экономической системе могут быть объяснены двумя типами сдвигов - сдвигами в уровне цен и доходов (первое «звено») и сдвигами в уровне результатов и затрат (второе «звено»). В соответствии с таким подходом любые политические, социальные, военные, этнические и прочие общественные метаморфозы могут быть переведены на экономический язык, проинтерпретированы в соответствующих терминах и объяснены с помощью имеющихся в арсенале экономической науки теорий, принципов и законов [5].

Конкретизация задач экономического анализа автоматически определяет структуру экономики, которая, как и всякая другая наука, ставит своей целью описывать, объяснять и предвидеть факты, а также направлять наши действия [6, с.34].

Соответственно используемые ею теории опираются на четыре класса моделей: описательные, объяснительные, прогностические и модели принятия решений. Хотя такое деление экономических теорий и моделей несколько условно (некоторые модели могут относиться одновременно к нескольким классам), оно все же достаточно хорошо иллюстрирует структуру современной экономической науки и позволяет четко определить в ней место и роль каждого конкретного исследования. В свою очередь общий массив экономических знаний может быть разделен на три большие группы.

В соответствии с классификацией Дж.Н. Кейнса выделяются следующие научные страты: позитивная экономика как сумма систематизированных знаний о том, что существует; нормативная экономика как сумма систематизированных знаний о том, что должно существовать; экономическое искусство как система правил для достижения поставленной цели [3, с.29-30]. К экономической науке относятся только первая группа и малые части второй и третьей групп. Это связано с тем, что переходе от дескриптивной (позитивной) экономики к нормативной (рекомендательной) и от нормативной экономики к экономической политике (искусству принятия решений) уровень научной неопределенности резко возрастает. Для естественных и технических наук такое положение дел менее типично.

Законы и принципы: их сущность и диалектика взаимосвязи

Любая серьезная наука должна содержать в своем арсенале свои специфические законы. Экономическая наука не является исключением. Более того, по мнению А. Маршалла, сама наука продвигается вперед путем увеличения количества и точности своих законов, подвергая их все более жесткой проверке и расширяя сферу их действия [2, Т.1, с.86]. Такая логика развития научного знания определяется тем простым фактом, что «если какой-то закон верен, то с его помощью можно открыть другой закон» [7, с.17]. Сама же возможность «нанизывания» одних законов на другие связана с фундаментальными свойствами человеческого мышления, ибо сам «закон - это метод, способ восприятия умом серии явлений и этот процесс происходит в нашем уме» [8, с.91-92]. Чтобы понять своеобразие экономических законов, выясним сначала, что такое закон вообще. На этот счет есть множество определений, но, пожалуй, ни одно из них не дает исчерпывающей информации. В связи с этим рассмотрим некую совокупность мнений по данному вопросу, которая в конечном счете даст довольно полное представление о законе. На самом элементарном уровне понимание сущности закона было хорошо раскрыто Р.Фейнманом: «в явлениях природы есть свои формы и ритмы, недоступные глазу созерцателя, но открытые глазу аналитика; эти формы и ритмы мы называем законами» [7, с.9]. Общепринятое определение таково: «закон - это внутренняя, существенная и устойчивая связь явлений, обусловливающая их упорядоченное изменение» [9, с.147]. В трактовке С. Вивекананды «закон есть тенденция явлений к повторяемости» [8, с.91]. Согласно А. Пуанкаре, «закон - это отношение между условием и следствием; это постоянная связь между предыдущим и последующим, между современным состоянием мира и непосредственно наступающим состоянием» [1, с.526]. Наряду с законами существуют так называемые научные принципы, под которыми понимаются некие чрезвычайно общие и универсальные положения относительно характера протекания изучаемых явлений, имеющие максимально широкую сферу применения. Диалектика закона и принципа, на наш взгляд, исчерпывающе раскрыта Р.Фейнманом: «многообразие отдельных законов пронизано некими общими принципами, которые так или иначе содержатся в каждом законе» [7, с.51].

Таким образом, любая наука должна включать в свой состав некие базовые принципы о своем предмете исследования и различные законы, отражающие отдельные стороны этого предмета. В противном случае область знания превращается в бессмысленный набор разрозненных сведений.

Наличие законов автоматически предполагает определенную математизацию науки. Это связано с тем, что любые отношения и связи выражаются уравнениями и если уравнения остаются справедливыми, то и искомые отношения сохраняют свою реальность [1, с.131]. Иными словами, любое отношение может быть представлено геометрической кривой.

Следовательно, и любой закон имеет смысл как таковой, только если он выражен в математической форме. Опыт показывает, что практически любые содержательные вербальные формулировки законов могут быть успешно переведены на язык математики; в противном случае словесные конструкции превращаются в банальную констатацию некоторых примитивных фактов и не могут претендовать на роль универсальных законов. Резюмируем сказанное: любая наука состоит из неких обобщающих принципов функционирования изучаемой системы, а также специфических законов, устанавливающих в математической форме связь между отдельными явлениями.

Конкретизируя сказанное применительно к экономике, укажем, что среди фундаментальных экономических принципов Г. Беккер, например, выделяет следующие: принцип максимизирующего поведения субъекта (принцип рациональности), принцип рыночного равновесия и принцип устойчивости вкусов и предпочтений экономических агентов [10, с.30]. Эти принципы неявно присутствуют в различных экономических законах. Например, на принцип рыночного равновесия «навешиваются» законы Л. Вальраса, Ж.-Б. Сэя и Д. Юма, на принцип рациональности - законы Дж.М. Кейнса, Г. Госсена и Дж. Хикса и т.д.

Неточность экономических законов

Экономическая наука, как и любая другая наука, состоит их специфических законов и принципов. Вместе с тем в среде экономистов повсеместно наблюдается так называемый «парадокс незнания», в соответствии с которым многие квалифицированные специалисты не могут назвать хотя бы десяток экономических законов [11;12]. Существование в экономике такого парадокса является уникальным явлением, оправдывающим злую шутку в адрес представителей этой науки: "Некоторые экономисты знают, что они ничего не знают, а остальные не знают даже этого" [13, с.632]. «Слабость» экономического знания всегда провоцировала различные сравнения экономики с другими науками. Например, А. Маршалл полагал, что экономика не имеет близкого сходства с какой-либо физической наукой; это скорее широко трактуемая отрасль биологии [2, Т.3, с.210-211]. М. Блауг считает, что по статусу критерия опровержимости экономическая наука находится примерно посередине между психоанализом и ядерной физикой [14, с.654]. Довольно часто экономику сопоставляют с метеорологией, работающей со столь же трудно прогнозируемыми динамическими эффектами [11;12;13]. Дж. Сорос пошел еще дальше, утверждая, что сам термин "общественные науки" является ложной метафорой; по его мнению экономика представляет собой некий род алхимии, нежели науку в строгом смысле слова [15, с.48-49]. Подобные сопоставления вполне оправданны и, более того, абсолютно справедливы. Но что же лежит в основе такого недоверия к экономическому знанию? Ответ на поставленный вопрос заключается в специфичности самих экономических законов. Так, еще А. Маршалл писал, что «не существует экономических законов, по своей точности сравнимых с законом тяготения», их следует сопоставлять с законами морских приливов и отливов, а не с простым и точным законом тяготения [2, Т.1, с.88]. Здесь следует подчеркнуть факт, который очень часто упускается из виду. Практически все известные человечеству законы являются в той или иной степени неточными. Так, например, каждый физик «знает, что даже в законах, которые считаются хорошо установленными, могут возникнуть слабые места, что в хорошо изученном явлении могут открыться новые черты» [7, с.5].

В настоящее время известно множество физических законов, которые, как оказывается, в реальности не выполняются [16]. Например, пресловутый закон тяготения на расстоянии одного метра не действует [7]. Еще Р. Фейнман выдвинул концепцию о неточности физических законов и физических формул. По его мнению, для правильного понимания физических законов следует уяснить, что все они в какой-то степени приближения.

Действительно, "как только вы скажете что-нибудь об области опыта, с которой непосредственно не соприкасались, вы сразу лишаетесь уверенности" [7, с.65]. Однако "чтобы наука не превратилась в простые протоколы проделанных экспериментов, мы должны выдвигать законы, простирающиеся на еще неизведанные области" [7, с.66]. И, как саркастично замечал Р. Фейнман, "ничего дурного тут нет, только наука оказывается из-за этого недостоверной" [7, с.66]. Перефразируя Р.Фейнмана, можно сказать, что для правильного понимания экономических законов следует постоянно иметь в виду, что все они в значительной степени приближения. Причем в значительно большей степени, чем законы естественных наук, «ибо экономика имеет дело с постоянно меняющимися, очень тонкими свойствами человеческой натуры» [2, Т.1, с.69-70].

Непосредственным результатом такого положения дел является чрезвычайно ограниченное действие экономических законов. Последние не являются универсальными тезисами, которые истинны везде и всегда. Наоборот, они являются принципиально относительными и имеют смысл лишь в строго определенных условиях; выход за пределы данных условий означает автоматическое нарушение сформулированных законов. Данный факт полностью осознавался еще классиками политической экономии.

Так, А. Маршалл писал: "Экономические законы - это обобщение тенденций, характеризующее действия человека при определенных условиях. Гипотетическими они являются лишь в том значении, что и законы естественных наук, ибо и эти законы содержат или подразумевают наличие определенных условий. Но в экономической науке гораздо труднее, чем в естественной, ясно сформулировать эти условия" [2, Т.1, с.95]. Соответственно, в экономике на первый план выходит задача не распространения каких-либо отношений на все случаи, а определение "полей применения" этих отношений, то есть случаев, когда подобное распространение является правомерным [3, с.56-57].

К сказанному следует добавить, что границы экономических законов, как правило, являются неизмеримо более узкими, чем в естественных науках. Следствием этого является частый выход системы за пределы границ действия рассматриваемых законов, что и предопределяет их меньшую значимость и применимость по сравнению с законами точных наук. Тем не менее экономические законы охватывают наиболее вероятные, наиболее типичные состояния системы, чем и определяется их ценность. Трудности, связанные с очерчиванием границ действия экономических законов, порождают проблему различия между правильностью и применимостью экономической теории. И если первая зависит от логики рассуждений, то вторая требует обеспечения необходимых для осуществления закона условий [3].

Для иллюстрации сказанного приведем в качестве примера закон спроса: рост цены на товар ведет к уменьшению спроса на данный товар. В подавляющем большинстве случаев сформулированный закон работает безотказно. Тем не менее, в хозяйственной практике известны случаи, когда рост цены товара сопровождается возрастанием спроса на него (эффект Гиффина). И хотя подобные товары являются исключением из правила, они все же существуют и тем самым сильно ограничивают сферу действия закона спроса. Определить же общие условия выполнения этого закона вообще проблематично.

Математизация экономики; диалектика количественного и качественного

Как было сказано выше, экономические законы, вообще говоря, должны выражаться в математической форме. В этой связи, по-видимому, не будет ошибочным утверждение, что основной (но не конечной!) целью современной экономической науки является отыскание количественных связей между экономическими переменными, ибо только на этой основе можно рассчитывать на «покорение» экономического мира с присущей ему стохастикой и неопределенностью. Из данного факта вытекает вывод о том, что экономика относится скорее к точным, нежели к гуманитарным дисциплинам. Этого же мнения придерживается, в частности, М. Алле, указывающий на то, что экономическая наука сейчас предстает перед нами как наука об эффективности и, следовательно, как наука количественная [6, с.27]. Подтверждением этого тезиса служит обилие цифр, таблиц, моделей, диаграмм, формул, уравнений и теорем, которыми переполнена современная экономическая литература. Таким образом, с точки целевых установок и используемого методического инструментария экономика является точной, количественной наукой. Одновременно с этим экономика все же остается качественной (гуманитарной) наукой, ибо «субстанция, над которой работает экономист, остается экономической и социальной» [6, с.70]. Столь аморфный и сложный предмет исследования в значительной степени отрицает высокую точность конструируемых экономических моделей и проводимых расчетов.

Так, по мнению А. Грея экономическая наука отличается от других наук прежде всего тем, что в ней нет неизбежного перехода от меньшей к большей достоверности; в ней нет неумолимого стремления идти до конца, к истине, которая будучи однажды раскрыта, будет истиной на все времена [14, с.2]. Это связано прежде всего с тем, что экономическая наука «имеет дело с постоянно меняющимися, очень тонкими свойствами человеческой натуры» [2, Т.1, с.69-70]. Перефразируя А. Говинду, можно сказать следующее: в формировании экономических реалий всегда участвует некий неизвестный фактор, направляющая творческая сила, которую невозможно пронаблюдать или подвергнуть научному анализу, принцип, не сводимый к математической формуле или механической теории [17, с.213]. Как справедливо сказал Ф. Перру, «человеческое не исчерпывается количеством» [3, с.48]. Таким образом, экономика, используя количественные методы, работает с социальными явлениями в основном на качественном уровне, что предопределяет своеобразную диалектику количественного и качественного. Так, например, очевидно, что в математические формулы нельзя втиснуть жизнь, но в математических формулах можно отразить сущность жизни.

Нельзя в абстрактные формулы запихнуть все многообразие социального бытия, все его формы и краски, но в формулы можно заложить ключевые аспекты социальной жизни.

Раскрывая это противоречие между количественным и качественным в экономике, а также диалектику их существования в математических конструкциях А. Маршалл предупреждал: «...хотя математическая иллюстрация взаимодействия определенной группы причин может быть совершенна сама по себе и абсолютно точной в рамках своих ограничений, любая попытка отразить рядом уравнений какую-либо сложную проблему реальной жизни целиком или хотя бы значительную ее часть обречена на неудачу, поскольку многие важные аспекты, особенно те, которые связаны с разнообразным влиянием фактора времени, выразить математически нелегко, поэтому их придется или опускать полностью, или ужимать и обрезать таким образом, что они становятся похожими на условных птичек и животных декоративного искусства. Это порождает тенденцию к неправильному отражению экономических пропорций... Об этой опасности экономист должен постоянно помнить более, чем о какой-либо другой. Однако избежать ее полностью - означало бы ограничить использование главных средств научного прогресса...» [2, Т.3, с.322].

В связи с этим экономика наряду с сугубо количественным, математическим инструментарием широко использует другие средства анализа. Так, помимо строгих моделей и построенных на их основе математических теорий, экономика содержит в своем арсенале массу качественных концепций и теорий, которые вскрывают основные закономерности функционирования хозяйственных механизмов и дают некую общую схему для анализа протекающих процессов. К числу сильно математизированных экономических теорий относится, например, теория участия в прибылях М. Вейцмана, теория распределения времени Г. Беккера и др., а к числу качественных теорий - теория рефлексивности Дж. Сороса, теория многоуровневой экономики Ю.В. Яременко и др. Априори отдать однозначное предпочтение одному из названных двух классов теорий нельзя, в связи с чем они находятся с состоянии мирного сосуществования. Использование в экономических исследованиях различных научных инструментов, вообще говоря, предполагает их весьма непростую иерархию.

Так, например, по мнению М. Алле, «если для понимания экономики необходимо было бы выбирать между владением экономической историей или владением математикой и статистикой, то следовало бы, бесспорно, выбрать первое» [6, с.91]. Одновременно с этим экономист всегда должен иметь в виду подчиненный и ограниченный характер каждого из используемых им научных инструментов. Особенно ярко это проявляется при применении математического аппарата, который для экономической науки является лишь вспомогательным средством выражения и рассуждения - не более. Надо сказать, что математизация экономики сильно роднит ее с физикой. Например, характерна следующая аналогия: как из общей физики ответвилось направление, получившее впоследствии название математической физики, так и из общей экономической теории вышла математическая экономика. Имеются в этих науках и кадровые параллели. Так, многие современные физики-теоретики, увлекаясь математикой, все больше отрываются от физики; специалисты по квантовой теории поля часто переквалифицируются в математиков [18, с.114]. Аналогичным образом многие современные экономисты-моделисты постепенно переходят в касту «чистых» эконометриков и статистиков. Все это говорит о том, что в недрах экономической науки иногда происходят нежелательные переливы формы в содержание.

Слабая форма экономических законов; качественное исчисление в экономике

Одной из важнейших особенностей экономической науки является преимущественно слабая форма многих экономических законов [11;12]. Как уже было сказано, высшей формой любого закона является уравнение, конкретная формула. Однако большинство экономических законов формулируется в «слабой», нежесткой форме, то есть в форме неравенств. Кроме того, по мере проникновения в экономику анализа бесконечно малых многие экономические законы записываются в дифференциальной форме. В качестве примеров законов-неравенств в приростной (дифференциальной) форме можно привести следующие:

закон удовлетворения общественных потребностей - спрос (D) рождает предложение (S), то есть dS/dD>0;

закон Ж.-Б. Сэя - предложение рождает свой собственный спрос, то есть dD/dS>0;

закон Д. Юма - возрастание экспорта (J) страны ведет к росту ее импорта (I), то есть dI/dJ>0;

закон спроса - рост цены товара (P) ведет к падению спроса на данный товар, то есть dD/dP<0;

закон предложения - рост цены товара ведет к росту предложения данного товара, то есть dS/dP>0;

закон Г. Госсена - предельная полезность блага (X) убывает по мере роста потребления данного блага, то есть d²U/dX²<0 (U - полезность экономического блага X);

закон А. Вагнера - по мере возрастания объемов производства (Y) доля государственных расходов в валовом продукте (g) возрастает, то есть dg/dY>0;

закон Дж.М. Кейнса - по мере возрастания дохода (Y) прирост расходов на потребление (C) сокращается, то есть d²C/dY²<0;

закон Дж.Хикса - по мере роста потребления товара x предельная норма замещения товара y товаром x уменьшается, то есть зd²y/dx²з<0 и др.

Слабость экономических законов-неравенств очевидна. Например, закон спроса говорит о том, что рост цены ведет к уменьшению величины спроса, но не говорит о том, насколько именно сократится спрос. Такая «слабая», явно недостаточная математизация экономических законов является естественным следствием неоднородности экономических объектов и неполноты информации о них.

Слабая форма экономических законов лежит в основе целого направления экономического анализа, которое с легкой руки П. Самуэльсона получило название «качественного исчисления». В соответствии с этим направлением многие количественные исследования нацелены не на получение конкретных цифровых результатов, а на уяснение качественной ситуации. Иными словами, перед экономистами в этом случае стоит задача не предсказания величины той или иной переменной, а предсказания направления ее возможного изменения в результате различных возмущающих воздействий. Таким образом, формируется принципиальное понимание возможного хода событий без количественной детализации общей картины. В этом случае исследователи имеют дело всего лишь со знаками производных, которые определяются исходя из имеющихся в арсенале экономической науки маржинальных законов-неравенств. В работах подобного рода ярко проявляется диалектика количественного и качественного в экономике.

Понятие закона и смежные с ним категории: закономерность, гипотеза, теория, модель, эффект

Формальная размытость большинства экономических законов приводит к тому, что многие из них подразумеваются, но не формулируются в явной форме. В результате многие законы содержатся в экономической науке в скрытом виде, что сильно затрудняет их широкое использование. Такое положение дел провоцирует утверждение, в соответствии с которым сам термин «экономический закон» вводит в заблуждение, ибо он по умолчанию предполагает высокую степень точности, всеобщность и даже нравственную справедливость [19, с.21]. В связи с этим наряду с понятием «закона» в экономике фигурируют другие категории, претендующие на аналогичную роль. Так, например, К.Р. Макконнелл и С.Л. Брю используют термины «закон», «принцип», «модель» и «теория» в качестве синонимов [19]. Представители старой немецкой школы оперировали в основном некими «закономерностями» [3, с.55], а Антонелли считал целесообразным перейти от понятия «закон» к понятию «эффекта» [3, с.57]. В настоящее время широкое распространение получило мнение, в соответствии с которым никаких экономических законов вообще нет и быть не может из-за слишком большой сложности экономических процессов. В этом случае целью экономической науки провозглашается изучение поведенческих свойств экономической системы, исходя из некоторых основополагающих «принципов» и «гипотез». На наш взгляд, приравнивание всех перечисленных понятий к законам неправомерно и создает путаницу в самой экономической науке. Так как о различии законов и принципов уже говорилось выше, то остановимся только на различиях между другими понятиями. Прежде всего, об отсутствии тождественности между законом и закономерностью.

На наш взгляд, закон - это более универсальный тезис, носящий вневременной характер в отличие от закономерности, которая имеет место только в рамках определенного промежутка времени. Кроме того, даже в рамках определенного временного интервала закономерность чаще нарушается, нежели закон. В связи с этим закон формулируется на основе фундаментального анализа экономических механизмов, в то время как закономерность устанавливается на базе эмпирических фактов. Разница между законом и гипотезой заключается в степени проверенности.

Так, закон - это некий факт, то есть положение, истинность которого проверена временем и доказана на практике; гипотеза - это предположение, то есть утверждение, нуждающееся в дополнительной проверке. Понятия теории и закона вообще нельзя смешивать. Диалектику этих категорий можно рассматривать в трех плоскостях.

Во-первых, закон представляет собой довольно узкий и ограниченный в содержательном отношении тезис, в то время как теория - это собрание многочисленных тезисов, связанных между собой в логически непротиворечивую систему.

Во-вторых, любая конкретная теория, как правило, базируется на многих законах. Это связано с причинно-следственной обширностью теории, которая увязывает множество фактов в сложную логическую цепочку. Закон - это всего лишь звено в этой цепи.

В-третьих, экономические законы в силу своей универсальности могут пронизывать многие теории. Это связано с тем, что любая теория имеет ограниченную сферу применения.

Действительно, каждая теория целенаправленно создается для решения вполне определенных задач и проблем, и для объяснения явлений, лежащих за пределами исходной проблемы, она, как правило, не пригодна. В настоящее время доминирует мнение, что никакой единой экономической теории нет и быть не может; просто для каждой проблемы должна создаваться своя собственная теория. Законы, наоборот, распространяются на подавляющее число экономических явлений и остаются справедливыми применительно ко многим проблемным срезам, что и позволяет их использовать в качестве исходного «строительного материала» для создания разнообразных теорий.

Теперь рассмотрим как соотносятся понятия «закон» и «модель», а также понятия «модель» и «теория». Модель - это схематичное отражение определенного фрагмента реальности. В основе теории всегда лежат одна или несколько моделей и в этом смысле теория шире модели. В данном случае модель выступает в качестве первичного строительного материала для теории, в связи с чем одна и та же модель может использоваться в различных теориях. Кроме того, теория предполагает содержательные выводы и рекомендации, а модель служит только инструментом для получения этих выводов. Взаимосвязь между законом и моделью несколько сложней. Так, например, сама модель может служить источником для формулирования новых законов. С другой стороны, при анализе модели могут использоваться уже известные законы, что позволяет делать важные и интересные выводы о функционировании экономической системы. Иногда на стадии конструирования модели могут использоваться определенные законы в качестве исходных постулатов.

Строго говоря, любая сильно формализованная модель уже сама по себе отражает некий закон, в соответствии с которым функционирует моделируемая система. Однако закон такой высокой степени абстрактности, как правило, оказывается бесполезен для понимания действительности, в связи с чем осуществляется более глубокий анализ модели и формулируются более конкретные выводы и законы. Относительно связи понятий «закон» и «эффект» можно сказать, что здесь также отсутствует тождество. В общем случае понятие эффекта значительно шире понятия закона. Можно сказать, что законы указывают типичные эффекты, носящие преимущественно обязательный характер. Вместе с тем, в экономике довольно часто рассматриваются различные аномальные эффекты, которые достаточно редко возникают в отличие от тех эффектов, которые фиксируются экономическими законами. Таким образом, экономическая наука состоит из обширного набора законов, гипотез, принципов, закономерностей, моделей, теорий и эффектов, которые сложным образов переплетены между собой. Так, для объяснения некоторых сложных эффектов могут использоваться различные теории, законы и модели; действие различных принципов и эффектов может приводить к возникновению специфических закономерностей; использование определенных гипотез и моделей приводит к созданию экономических теорий и т.п. Данный срез проблемы дополняет изложенные выше представления о строении и структуре экономической науки.

Отсутствие мировых констант в экономической науке

Со слабой формой экономических законов тесно связан факт отсутствия в экономической науке неких универсальных экономических констант. Данный факт является ключевым для понимания методологических сложностей, с которыми сталкиваются экономисты.

Так, например, чтобы какой-либо закон приобрел практическое значение он должен быть выражен в сильной форме (то есть в форме равенства), что, как правило, предполагает наличие определенных коэффициентов пропорциональности. Если данные коэффициенты являются константами, то выраженный с их помощью закон приобретает вневременное значение и может быть применен к любому отрезку времени. Именно такие законы характерны для естественных наук и прежде всего для физики.

Например, в квантовой механике в качестве универсальных физических констант фигурирую постоянные Планка, Ридберга, тонкой структуры, экранирования и др.; в астрофизике - постоянные Оорта, Больцмана, Роша, Хаббла, Ляпунова, гравитации, скорости света и пр. В экономике подобных универсальных детерминант, которые Д. Шимон удачно назвал «мировыми константами» [20], просто не существует. Однако именно мировые константы цементируют научные теории; без них оказывается просто не за что «зацепиться» при аналитических построениях и прогнозных расчетах.

Как справедливо заметил Дж. Сорос, «без постоянных нет и тенденции к равновесию» [15, с.60]. В результате такого положения дел типичный ход экономических событий следует иррегулярной закономерности «подъем-спад». Совершенно очевидно, что устойчивое предсказание таких колебаний невозможно. В основе отсутствия мировых экономических констант лежит тот факт, что в отличие от неживой природы, которая постоянна в своих проявлениях, человек и общество не имеют устойчивых законов поведения. В последнем случае мы сталкиваемся с принципиальной ограниченностью в использовании математического аппарата для описания социально-экономических процессов.

Фактически математика является высокоэффективным средством изучения относительно примитивных миров (механических, физических, химических); сверхсложные процессы, протекающие в экономических системах, плохо поддаются математизации.

По этой причине многие даже чисто теоретические исследования экономических закономерностей проводятся с помощью имитационных (поведенческих) моделей, основанных на кибернетической концепции больших систем. Однако опять-таки не следует думать, что экономическая наука совершенно отличается от естественных наук. Например, в астрофизике постоянная Хаббла не имеет точной величины; ее значение находится в определенном интервале, однако выполнить точечную идентификацию этой константы пока не удается. В экономической науке указанный «интервал неопределенности» для соответствующих констант просто очень сильно расширяется.

Экономические (логические) и эконометрические (статистические) законы

Проблемы слабой формы экономических законов и отсутствия мировых констант на практике частично снимаются путем построения эконометрических зависимостей. Однако последние не имеют всеобщего характера и действуют лишь на ограниченном отрезке времени. В данном случае проявляется диалектика экономических и эконометрических законов, которые, вообще говоря, не следует отождествлять. Так, по мнению Л. Столерю, «эконометрический закон представляет собой прежде всего закон закон, основанный на корреляционных связях прошлого, тогда как экономический закон представляет собой закон, основанный на размышлениях о поведении экономических единиц» [4, с.284]. Аналогичной позиции придерживается Р.Барр, который экономические законы называет логическими, ибо они вытекают из качественного (абстрактного) анализа, а эконометрические - статистическими, ибо они получаются в результате количественного (эмпирического) анализа [3, с.58]. Разумеется, различие, проводимое между двумя типами законов, несколько условно, поскольку существует постоянная связь между теоретическими размышлениями и фактами. Подчеркнем только, что в основе разделения законов на экономические (логические) и эконометрические (статистические) лежат понятия причинности и корреляции [19, с.26]. Так, если эконометрический закон фиксирует корреляционные связи между явлениями и показывает их системную взаимозависимость, которая может быть временной и случайной, то экономический закон вскрывает глубинные причинно-следственные связи. При этом экономические и эконометрические законы дополняют друг друга.

Диалектика этого процесса примерно такова. В силу своей слабой формы большинство экономических законов нуждается в численном уточнении. Это достигается благодаря получению соответствующих эконометрических зависимостей, в которых фигурируют конкретные коэффициенты, позволяющие компенсировать отсутствие мировых констант и тем самым заполнить количественные «окна» экономических законов, переведя их из слабой формы (формы неравенств) в сильную (форму равенств).

Например, экономический закон спроса имеет вид: dD/dP<0, то есть рост цены ведет к падению спроса. Чтобы уточнить, насколько сильно влияет цена на объем спроса на основе данных ретроспективных рядов можно построить простейшую эконометрическую зависимость: D=bP+a.

Теперь экономический закон спроса запишется в следующем эконометрическом виде: dD/dP=b. Параметр b в данном уравнении играет роль мировой константы. Таким образом, исходный экономический закон на определенном временном интервале конкретизируется эконометрическим законом, что позволяет проводить прикладные расчеты. С другой стороны, на практике всегда имеется потребность ограничить исследования корреляционных связей, заранее зная взаимозависимые величины. Здесь на сцену выступают экономические законы, позволяющие выявить возможные связи между переменными, так что остается лишь проверить действительные связи путем получения удовлетворительной степени корреляции [4, с.284]. Таким образом, экономические законы позволяют экономить силы, время и прочие ресурсы при проведении конкретных исследований.

Асимметрия экономических зависимостей

Эффективная математизация экономики помимо всего прочего сильно осложняется наличием асимметрии многих функциональных зависимостей. Поясним сказанное на простом примере.

Для кривой спроса D=D(P), устанавливающей зависимость спроса от цены, в подавляющем большинстве случаев характерен отрицательный наклон в силу закона спроса, то есть dD/dP<0.

Чисто формально цена может быть представлена функцией, обратной к функции спроса - P=P(D). В этом случае при возрастании спроса на товар цена на него должна уменьшаться, то есть dP/dD<0.

Однако в реальности имеет место прямо противоположная ситуация: рост спроса ведет к росту цены, то есть dP/dD>0.

Тем самым мы пришли к содержательному противоречию. Таким образом, большинство экономических зависимостей «работает» только в одну сторону, отражая либо прямую, либо обратную связь между экономическими переменными. Понятно, что примитивная «лобовая атака» экономики со стороны математики возможна лишь в исключительных случаях. Другим фактом, осложняющим применение формальных методов в экономике, является существование во многих явлениях эффекта гистерезиса. Здесь проблема возникает даже в рамках одной функциональной зависимости.

Например, кривая цен P=P(D) в этом случае как бы «раздваивается»: одна ее траектория показывает изменение цен при растущем спросе, а другая - при падающем. Такого рода «гистерезисная» асимметрия экономических зависимостей еще больше ограничивает бездумное, механистичное применение математики для моделирования сложных социально-экономических процессов.

Неверифицируемость многих экономических переменных

Одной из самых «страшных» проблем экономической науки служит либо полная, либо частичная неверифицируемость многих фундаментальных экономических переменных и, как следствие, основных законов. Так, например, современный экономический анализ активно оперирует такими «туманными» категориями, как: спрос, полезность благ, тягость труда, инфляционные ожидания, предпочтения, фундаментальные условия, информация, знания, конечные блага, человеческий капитал, уровень образования и т. п. При всей своей кажущейся понятности и даже очевидности перечисленные понятия относятся либо к разряду непосредственно ненаблюдаемых, либо к разряду принципиально невычисляемых.

Например, как количественно оценить полезность того или иного блага? А как измерить объем полезной информации? Даже объем спроса проблематично рассчитать для ситуации, когда спрос на рынке превышает величину предложения. В этом случае спрос выступает в качестве неких абстрактных потребностей, которые оказались неудовлетворенными. Но если, например, мы не можем оценить полезность какого-то блага, то как можно выяснить истинность закона Г. Госсена, который имеет дело с его предельной полезностью? Если мы не можем вычислить объем спроса, то как проверить справедливость закона спроса? Разумеется, на практике используются различные косвенные методы оценки, однако их правомерность всегда остается под сомнением, так как в ряде случаев они не дают даже приблизительной оценки истинного положения дел. Кроме того, довольно сложно проверить аналитические построения микроэкономического характера, так как большая часть доступной статистической информации является макроэкономической, агрегатной.

Проблема неверифицируемости многих экономических переменных отнюдь не означает, что их следует исключить из арсенала экономической науки. В этом случае все экономическое знание автоматически превратилось бы в бесформенную массу эмпирических фактов, так как именно эти плохо верифицируемые показатели придают концептуальную целостность всем экономическим построениям. Как метко заметил К. Боулдинг, «теория без фактов может быть пустой, но факты без теории бессмысленны» [19, с.21]. Чтобы сохранить целостность и осмысленность современная экономическая наука наряду с хорошо измеримыми переменными и параметрами вынуждена пользоваться и неверифицируемыми характеристиками.

Однако не следует думать, что перечисленные выше экономические категории как-то особенно умозрительны и абстрактны. На наш взгляд, имеется определенная аналогия между полезностью в экономике и энергией в физике, а также между спросом в экономической теории и волновой y-функцией в квантовой механике. Несмотря на то, что данные величины не могут быть непосредственно измерены, они все же объективно существуют и помогают в научных исследованиях. Однако в отличие от естественных наук в общественных дисциплинах отсутствует возможность проведения контролируемого эксперимента. В результате этого, для того чтобы проверить и окончательно отбросить какую-либо теорию экономистам нужно просто-напросто гораздо больше фактов, чем, например, физикам [14].

экономический наука онтологический социальный

Субъективный характер экономических рекомендаций

Одной из особенностей экономической науки является субъективно-идеологическая окраска вытекающих из нее практических рекомендаций. В этой связи уместно сравнение, сделанное Р. Карсоном.

По его мнению, в экономистах обычно видят либо врачей, либо автомехаников. Врачи изучают медицину, чтобы излечивать болезни и укреплять здоровье человека; автомеханики должны уметь определять причину неисправности механизмов и чинить машины. Соответственно экономисты изучают экономику и должны знать, как ее лечить или чинить - не больше и не меньше [21, с.95]. Однако рекомендации экономистов, «даже если они и сделаны с максимальной беспристрастностью в оценке имеющихся данных, в конечном счете, могут быть иначе истолкованы или с точки зрения их собственного или господствующего в обществе мировоззрения» [21, с.96]. Последний момент особенно важен, так как фактически у каждого экономиста есть свой взгляд на мир, свое «личное уравнение» [3, с.58]. Иными словами, экономическая теория - это, по выражению Р. Барра, «ящик с инструментами». Каждый может иметь такой ящик, но каждый может им воспользоваться по-своему. Аналогичным образом и экономическая наука не дает готовых выводов, будучи всего лишь методом, способом, позволяющим делать из фактов правильные выводы [3, с.17]. В целом можно констатировать, что «экономика, как исследование человеческого поведения и убеждений, не может избежать пристрастных суждений»; это «дисциплина, которая не может быть свободной от идеологии» [21, с.96]. Проще говоря, основная проблема возникает тогда, когда, по образному выражению С. Лема, возвышенная идея соприкасается с шершавой реальностью. Таким образом, на практике экономика оказывается уже не столько наукой, сколько искусством, ибо основывается на субъективных суждениях, а не формальных доказательствах [21, с.96]. Можно даже сказать, что объективность экономической науки заканчивается на стадии принятия решений; дальше начинается сфера субъективного.

Онтологическая самоценность экономической науки

Рассмотренная выше слабость экономических законов не позволяет осуществлять точные прогнозы. Кроме того, экономическая наука имеет еще одну особенность, которая сильно ограничивает ее прогностические возможности. В данном случае речь идет о мышлении, которое, по мнению Дж. Сороса, играет двоякую роль. С одной стороны, люди стремятся понять ситуацию, в которой они участвуют; с другой стороны, их понимание служит основой для принятия решений, которые влияют на ход событий. Эти две роли постоянно интерферируют друг с другом [15, с.41]. Фактически это означает, что мышление участников событий вносит неопределенность в предмет исследования.

Если к сказанному добавить факт субъективности всех практических рекомендаций, вытекающих из экономической теории, то невольно встает вопрос о ценности экономической науки. Коль скоро экономическая наука не позволяет прогнозировать будущие события и не дает однозначных рекомендаций, то, может быть, она вообще не имеет никакой ценности?

По-видимому, родоначальником научного прагматизма можно считать Э. Леруа, который утверждал, что наука есть лишь правило действия. Отсюда логичным образом вытекает и понимание ценности науки: «либо наука не дает возможности предвидеть, в таком случае она лишена ценности в качестве правила действия; либо она позволяет предвидеть (более или менее несовершенным образом), и тогда она не лишена значения в качестве средства к познанию» [1, с.330]. Похожего мнения придерживался и П. Брэгг: «наука - это разум в действии» [22, с.81]. Применительно к экономике такая позиция была высказана М. Фридменом в 1953 г.: значимость экономической теории определяется исключительно точность ее предсказаний [14, с.651]. Окончательно «научный прагматизм» был перенесен на экономическую науку в 1956 г. Л. Роджином, согласно которому объективное значение экономической теории кроется в ее рекомендациях по практической политике [14, с.2]. Основной негатив данных взглядов состоит в том, что благодаря им критерий ценности научных доктрин начинает подменять конечную цель экономической науки, что принципиально неверно. Как справедливо заметил А. Пуанкаре, не действие является целью науки, а скорее наоборот: знание - цель, действие - средство [1, с.330]. Имеется и вполне определенная методологическая опасность в культивировании «научного прагматизма». Дело в том, что «наука, созданная исключительно в прикладных целях, невозможна; истины плодотворны только тогда, когда между ними есть внутренняя связь. Если ищешь только тех истин, от которых можно ждать непосредственных результатов, то связующие звенья ускользают и цепь распадается» [1, с.281]. Иными словами, отсутствие прогнозных и управленческих приложений экономической науки отнюдь не перечеркивает ее ценности.

Например, многие экономические теории лишены конкретного эмпирического содержания и служат лишь для упорядочения информации. Существует также целый ряд важных экономических тезисов и теорем, которые, выявляя важные моменты в экономическом поведении, все же не позволяют его напрямую прогнозировать. В этом случае в полной мере применимо утверждение Э. Маха о том, что роль науки состоит в экономии мысли, подобно тому, как машина создает экономию силы [1, с.383]. В этой связи уместно напомнить известный афоризм Ф. Найта: «Самое вредное - это вовсе не невежество, а знание чертовой уймы вещей, которые на самом деле неверны» [23, с.415]. Говоря о роли экономической науки, П. Хейне справедливо отмечал, что «экономисты знают, как разные вещи связаны между собой» [23, с.415]. Дж. Хикс, выступая против примитивного эмпиризма в экономике, также подчеркивал «самоценность» теоретических конструкций и значение анализа причинно-следственных связей как такового [24, с.37]. По мнению М. Блауга, истинное значение экономической науки заключается прежде всего в том, что функционирование экономической системы сейчас понимается гораздо лучше, чем когда-либо ранее [14].