Размещено на http://www.allbest.ru/

3

Курсовая работа

Модернизация и развитие российской экономики

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Модели развития экономики России

Проблемы и задачи российской экономики

Необходимость и сущность модернизации

Заключение

Введение

Модернизация - это переход от того состояния страны, которое мы имеем в настоящее время к тому, каким оно должно быть для ее успешного и благополучного развития в современном мире. Правящей элите, прежде чем приступить к модернизации России, необходимо понять, в чем состоят главные проблемы, которые надо решать.

Проблема модернизации экономики России, о необходимости которой руководители оборонной промышленности говорят многие годы, наконец, стала настолько очевидной, что не только экономическая общественность, но и общество в целом всерьез озаботились ее решением. Задача возведена в ранг государственной политики и стала "лозунгом дня".

Предлагаются разные подходы к решению данной проблемы. Создана Комиссия по модернизации экономики при Президенте России, которая идет "технократическим" путем - определения нескольких базовых направлений модернизации промышленности, составления перечней "приоритетных" проектов и др. Ведутся также активные попытки внести инновационный импульс в процесс модернизации экономики путем административно-принудительного "подстегивания" бизнеса к внедрению инноваций, осуществления специализированных "кристаллизующих" проектов типа "Сколково" и т.п. Существуют предложения начинать модернизацию с "кадровой революции", реформирования системы подготовки кадров, резкого увеличения инвестиций в человеческий капитал.

Все эти механизмы решения задачи сами по себе имеют право на практическую реализацию и, безусловно, будут способствовать решению главной задачи, под которой мы понимаем модернизацию российской экономики.

Однако для достижения этого результата успехов в нескольких, пусть даже весьма важных, областях, очевидно, мало. Это, как говорят математики, условие необходимое, но недостаточное.

Для достижения реальной модернизации необходима, во-первых, комплексная, системная модернизация не только (и не столько!) отдельных критических или прорывных отраслей, но и всей технологической базы и, шире говоря, технологического уклада российской экономики. Во-вторых, необходимо рассматривать модернизацию в четкой связке с ее институциональным аспектом. Никакой значительной, устойчивой и имеющей долгосрочные позитивные последствия модернизации мы не получим, если не изменим основные базовые институции нашего общества. В свою очередь, модернизация институциональная очень сильно зависит от общей концепции развития общества.

развитие модернизация экономика россия

Модели развития экономики России

История знает немало случаев, когда правильно избранная модель общественного устройства активно способствовала развитию экономических отношений, быстрому прогрессу, в т.ч. и технологическому. Немало и противоположных ситуаций, только в этом варианте результатом становилась, как правило, не только деградация экономики, но и, во многих случаях, - ее крах, а затем и смена экономической формации, а иногда - и общей модели общественного развития.

В связи с этим актуальным является вопрос выбора модели общественного устройства и соответствующей модели развития российской экономики, имея в виду создание такого ее типа, который позволил бы ей быть конкурентоспособной в глобализующемся мировом сообществе в ближайшие десятилетия.

Можно с уверенностью говорить, что в обществе сосуществуют на протяжении многих веков исторического развития две модели отношений его членов - контроль либо партнерство, причем превалирование той или иной компоненты, собственно говоря, и определяет тип соответствующего общественного образования. Опыт развития человечества говорит о том, что на исторически более длинных промежутках партнерская модель, позволяющая наиболее полно учитывать различные общественные интересы, давала обществу возможность развиваться динамично и была в целом эффективной. В то же время немало примеров, показывающих, что в относительно короткие исторические периоды более эффективно работала модель "государства-сверхкорпорации", превалирующими в которой являются интересы государства как института, в противовес приоритету интересов отдельного члена общества. Соответственно, институции такого государства нацелены преимущественно на охрану интересов государства, преумножение богатства государства (зачастую - в ущерб интересам отдельных его граждан); идеология такого государства базируется на принципе приоритета долга гражданина перед государством. Поддерживаемая правовым, репрессивным, административным и иным управленческим инструментарием, такая модель, безусловно, позволяет в определенный момент отмобилизовать ресурсы государства на достижение "прорывных" задач. Однако на экономические стимулы такая модель реагирует значительно менее эффективно, чем партнерская. В результате, несмотря на достигаемые зачастую отдельные высокие показатели в каких-то направлениях, такое государство становится уязвимым для рыночной конъюнктуры. Кроме того, корпоративная идеология такого общества стимулирует расслоение его на группы, часть которых контролирует ресурсы общества, другая часть в той или иной мере обслуживает этот контроль, а основная масса населения в реальной жизни отстранена от ресурсов; это ведет к сепарации общества, деградации его элиты, развитию коррупции, а затем - к неэффективности экономики и , как правило, ее распаду.

При этом следует учитывать, что обладание передовыми технологиями - это тоже один из ресурсов. Таким образом, только лишь обладание передовыми технологиями (что, собственно говоря, и является целью заявленной технологической модернизации промышленности) не приведет к переводу общества на рельсы устойчивого экономического развития.

Экономика партнерства, напротив, базируясь на развитии человеческого ресурса как главного средства производства, ориентируется на то, что именно этот ресурс, свободный в принятии экономических решений, в партнерском обществе - главный источник общественного богатства. Отсюда - более высокая и осознанная активность граждан и в экономике, и, далее, в общественной жизни; отсюда - более высокая эффективность управляющих структур общества.

Таким образом, сегодня перед российским обществом стоит важнейший вопрос - к какому типу общественного устройства мы хотим прийти в ближайшие годы и на основе какой модели экономики? От ответа на этот вопрос и зависит определение основных направлений модернизации нашей экономики.

Ныне действующая экономическая модель родилась не сегодня и имеет значительную предысторию и предпосылки, созданные на предыдущих этапах развития нашего общества. Основа нынешних "достижений" была заложена частично в поздний советский период ("сырьевой" тренд, технологическая отсталость, недоразвитость промышленной и иной хозяйственной инфраструктуры, архаичные представления об управлении с сохранением многих атрибутов и институтов такого управления в постсоветский период, известное отношение к собственности, в т. ч. - интеллектуальной и т. д. и т. п.). Частично успешную попытку "развернуть" экономические отношения советского тоталитарного государства в сторону вовлечения в экономику на самостоятельной основе граждан в качестве экономических партнеров (развитие кооперативов, подготовка идеологической и частично законодательной базы для развития частной собственности, формирование современных экономико-законодательных механизмов ее оформления и др.) удалось сделать в поздний советский период правительству Н. Рыжкова и Л. Абалкина. Однако последовавший затем политический катаклизм, завершивший существование Советского Союза и приведший к формированию на постсоветском пространстве новой политической конфигурации, сопровождавшийся разрывом единого экономического пространства, а затем - и последовавшей стремительной деградацией экономических субъектов, ухудшением социально-экономических условий жизни населения, вынудил первое правительство России в начале 90-х годов в стрессовой ситуации предпринимать жесткие и - сегодня это очевидно - не всегда продуманные меры по купированию возникшего острого кризиса и формированию новой экономической модели общества.

Не останавливаясь на известных и неоспоримо ценных шагах экономических властей России в этот период времени, возглавляемых "младореформаторами" из команды Е. Гайдара, тем не менее, отметим некоторые проблемы, возникшие в качестве следствия проводимой ими экономической политики и существенные для оценки сегодняшней экономической модели российского общества.

Поскольку основой этой модели сегодня является частная собственность на орудия и средства производства, частный капитал и различные вариации его взаимоотношений с государством и обществом ("государственно-частное партнерство", "социальная ответственность бизнеса" и др.), напомним, что основу формирования института частной собственности в современной России в основном заложила проведенная в начале 90-х годов приватизация экономических субъектов. На заре экономических реформ 90-х годов в рамках первой волны приватизации собственность была передана трудовым коллективам, что в целом должно было способствовать вовлечению "широких масс трудящихся" в управление экономическими субъектами, включить их в ряды частных собственников и сформировать социальную базу для развития частной собственности как института социального и экономического партнерства. Однако предложенные механизмы реализации приватизации не предусматривали сохранение собственности за вновь испеченными собственниками миноритарных активов и позволяли осуществлять безболезненную и достаточно простую концентрацию таких активов у тех, кто мог эти активы "собрать". Учитывая, что собственно ваучерный этап приватизации сильно запоздал, к моменту ее проведения часть населения сумела накопить значительные (по тем масштабам) ресурсы, которые и были направлены на выкуп активов у нищенствующего (на фоне разразившегося экономического кризиса) населения. В результате приватизация вместо народного во многом приобрела административно-грабительский характер - возможно, вопреки идеям и воле ее авторов.

Таким образом, в конце 1990-х - начале 2000-х годов были заложены предпосылки формирования не партнерского варианта экономической модели, а варианта, получившего в обществе название "олигархического капитализма".

К сожалению, линия на номенклатурно-олигархическую приватизацию продолжалась и в середине, и во второй половине 90-х годов. Естественным образом на фоне результатов первого этапа приватизации возникла возможность вложения зарабатываемых средств в покупку "неэффективных" активов, от которых государство, не умея в новых условиях ими эффективно управлять, "избавлялось" в поисках хоть каких-то денег для затыкания бюджетных дыр, то и дело возникавших в силу отставания конституционных и социальных реформ. В итоге перед экономическим кризисом 1998 года в составе юридических лиц России осталось лишь чуть более 16% госпредприятий, около 5000 пакетов акций приватизированных предприятий и 1,1 тысячи т. н. "золотых" акций. При этом предприятия базовых отраслей, имевших хороший экспортный потенциал, были приватизированы в первую очередь (например, 92% предприятий цветной и 99% черной металлургии, 95% нефтехимии, почти полностью - легкой промышленности и, наконец, - гражданского машиностроения, пищепрома, промышленности стройматериалов, производства подакцизных товаров (алкоголя, сигарет).

В результате отечественная приватизация 90-х годов, решив важнейшую политическую задачу (разрушить старую систему), не решила главную экономическую задачу - создание предпосылок для формирования не люмпен-пролетариев, а активных частных собственников, заинтересованных строить общество-партнерство.

Таким образом, экономические реформы 90-х годов, способствуя появлению узкой прослойки крупнейших собственников, получивших колоссальные активы за минимальные деньги, и появлению максимально широкого слоя населения, фактически оторванного от "всего и вся", не дали главного, чего следовало ожидать от реформ - они не соединили получение высоких результатов деятельности экономических субъектов с осуществлением реального предпринимательства, необходимостью заниматься модернизацией активов (в т.ч. технологической модернизацией промышленных предприятий), модернизацией выпускаемой продукции (в первую очередь - через инновации) и т. д., что фактически изменило предполагавшуюся систему мотивации деятельности экономических субъектов на противоположную - в обществе сформировалось устойчивое представление о том, что такие базовые факторы, без которых невозможна реализация партнерской модели общества, - компетентность, трудолюбие, которые в развитых странах ассоциируются с базовым условием достижения благополучия, высокого социального статуса и т. д., в нашей стране средством достижения таковых не являются. Наоборот, это породило представление и у населения России, и в мире о российском предпринимателе либо как об олигархе, приближенном к распределению общественных ресурсов, либо как о вороватом чиновнике, распределяющем ресурсы. Изменить такие представления, далеко не всегда справедливые, но имеющие право на существование и постоянно воспроизводимые в общественном сознании по объективной причине, каковой является нынешнее экономическое устройство, унаследовавшее результаты реформ 90-х, является одной из важнейших задач модернизации российского общества.

Безусловно, существовали и другие варианты приватизации - один из них, например, реализован в КНР. В отличие от цели, преследуемой "младореформаторами", китайские власти в конце 80-х годов перед экономической реформой не ставили задачу быстрой смены формы собственности (хотя формирование института частной собственности, безусловно, предполагалось); основной задачей китайской экономической реформы в этот период было обеспечение долгосрочного устойчивого экономического роста на базе создания частных предприятий и вовлечение в этот процесс максимально возможного контингента экономически активного населения путем отказа от тотального доминирования государственной и т.н. коллективной собственности. Китай пошел по пути, во-первых, активного привлечения сторонних (в первую очередь - иностранных) инвесторов на китайский рынок (так было и в поздних советских реформах), но только в отрасли, которые были новыми для китайской экономики (в отличие от СССР - ранней России). Это позволяло, например, иностранным инвесторам иметь хорошие позиции на китайском рынке, так как у них отсутствовали китайские конкуренты и присутствовала активная поддержка китайских властей, а китайским частным стартапам, мелким (в то время других и не было) предпринимателям вкладываться именно в те новые отрасли, которые хотело развивать государство, не мешая госпредприятиям, превалирующим в уже функционирующих отраслях экономики. Во-вторых, на приватизацию были отданы самые тяжелые и малоэффективные отрасли китайской экономики - сельское хозяйство, мелкий (в основном - торговый) бизнес; при этом в этих отраслях совместные с китайскими иностранные компании получали дополнительные преференции, что позволяло и тем и другим развивать свой бизнес в этих отраслях максимально эффективно. На следующем этапе китайской приватизационной реформы на приватизацию выставлялись и предприятия из базовых отраслей, но только неэффективные, а также крупные и средние эффективные предприятия внебазовых отраслей промышленности и (пищепром, торговля, легкая промышленность и т. д.). Таким образом, главное отличие китайской приватизационной реформы от российской, позволившее получить существенно больший экономический эффект для общества, заключается в том, что развитие частного сектора в экономике шло не путем быстрой и дешевой сдачи "командных высот" сектора государственной экономики, а путем постепенного "выращивания" частного сектора с параллельной поддержкой и даже в ряде случаев наращиванием сектора государственного. При этом государство в качестве приоритета реформ обеспечивало четкое разграничение государственного и частного "карманов" и интересов. Еще одной особенностью китайской экономической реформы является создание специальных (разных) условий конкуренции для частных и государственных компаний. На внутреннем китайском рынке частные компании активно конкурируют с иностранными компаниями, что позволяет в целом (упомянем, не вдаваясь в детали) обеспечить быстрое, за 2-3 десятилетия, доведение уровня качества китайских товаров до среднемировых при сравнительно низких производственных затратах и ценах на финальную продукцию и, соответственно, достижение необходимого для завоевания мировых рынков уровня китайской продукции по соотношению "цена/качество". В то же время государственные монстры китайской экономики (CNPC, China Mobile и др.), как известно, оперируют в основном на мировых рынках, в условиях конкуренции с мировыми гигантами, и пользуются колоссальной поддержкой китайского государства на всех уровнях. Таким образом, в ходе китайской экономической реформы масштабного перераспределения государственной собственности не произошло, а частный сектор вырос до масштаба, сопоставимого с государственным, без "переименования" государственного имущества в частное.

Результатом этого, что важно с точки зрения нашего исследования, является то, что нынешний частный сектор в КНР возник в результате инициативы, таланта, усилий эффективных предпринимателей, для которых государство создало необходимые условия, но которых не наделило ничем иным (в т. ч. - бесплатной либо полубесплатной собственностью), что позволило в условиях разумно контролируемой и постепенно нараставшей конкуренции вырастить класс реальных эффективных собственников и поставить результаты их экономической деятельности не в зависимость от близости к "трубе" или другим ресурсам, а в зависимость от созидающих экономических факторов.

Российское правительство после кризиса конца 90-х годов, осознав в какой-то мере несообразность избранного пути провозглашенным целям построения экономически эффективного государства, предприняло определенные меры по "обузданию" олигархов, восстановлению роли государственного сектора в ряде базовых экономических сегментов. Однако при этом неизбежным был идеологический переход и к восстановлению в правах модели "государства-сверхкорпорации".

Дадим характеристику основных элементов ныне действующей экономической модели:

1. В этой модели ключевым источником экономического роста является государство. Именно оно определяет экономические приоритеты, мобилизует под их реализацию административные, экономические и иные ресурсы и формирует для этого соответствующую инфраструктуру, создавая или скупая соответствующие компании, финансовые институты и т. д. Превалирующим и системообразующим в такой экономической модели является государственный спрос на товары и услуги.

2. Данная модель, преследующая декларируемую цель обеспечения социальной и политической стабильности, базируется на высоком и растущем уровне мировых цен на российское сырье, в первую очередь - углеводородное, и ориентируется на наращивание бюджетных расходов в качестве главного источника спроса. Такая модель предполагает, очевидно, постепенное увеличение налогового бремени при неснижающемся высоком уровне инфляции и требует постоянного расширения государственного вмешательства в экономику - не только (а затем - и не столько!) регулятивного, сколько (чаще всего!) адресного - т.н. "ручного" управления, которое становится все более превалирующим в противовес системному. Нынешняя экономическая модель, сохранившая такое "родимое пятно" 2000-х годов, как использование крупных, дешевых и при этом незаработанных ресурсов, порожденных не ростом производительности труда, а благоприятной конъюнктурой, предполагает также активную роль и развитие монополий, что в сочетании с дорожающими углеводородами на мировых рынках (стерилизовать последствия чего ЦБ путем сдерживания укрепления рубля может лишь ограниченно) и при мощных государственных инвестициях в инфраструктуру (дорожное строительство, энергетика и др.), а также в социальную сферу, и при неизживаемом в рамках такой модели высоком уровне коррупции, гарантированно "обеспечивает" высокий уровень инфляции и необходимость дальнейшего наращивания социальных расходов, которые, в силу своего характера, являются, в свою очередь, необратимыми (в отличие от вложений в инфраструктуру).

3. В этих условиях государство будет вынуждено все более и более прибегать к административным регулятивным механизмам ("адресное" вмешательство в деятельность экономических секторов и компаний, специфический "патернализм", выборочность правоприменения к субъектам регулирования), что, в свою очередь, порождает усиление коррупции, ухудшение инвестиционного климата - как для "своих", так и для "чужих", и другие негативные явления, сужающие возможности развития российской экономики и достижения им темпов, хотя бы "догоняющих" экономику мировую.

Очевидно, идеология модернизации российской экономики в данной экономической модели реализована быть не может. Необходим переход от модели экономики государственного спроса к модели экономики предложения. При этом такая модель должна ориентироваться, особенно на первом этапе, не столько на темпы экономического роста, сколько на качество такого роста. Целесообразно перейти к стимулированию предложения продукции, создаваемой субъектами экономической деятельности. Для этого необходимо радикально изменить и условия их функционирования в экономическом пространстве, и, собственно, институциональную конструкцию самого этого пространства.

Назовем, не претендуя на полную оригинальность и безусловную полноту, некоторые существенные, на наш взгляд, черты такой модели.

1. Ее первое принципиальное отличие - не рост, а относительное (к размерам экономики) сокращение и сбалансированность бюджетных расходов. При росте экономики это позволит приступить к снижению налоговой нагрузки на бизнес, направить высвобождающиеся ресурсы на так необходимые инновации и развитие производства товаров и услуг. Кроме того, это позволит в значительной мере снизить налоги на труд, что будет стимулировать спрос со стороны населения. Важно также в это же время обеспечить рационализацию бюджетных расходов, наведение жесткого порядка в этой сфере.

2. В целях сдерживания инфляции и получения дополнительных доходов, которые можно направить на реализацию модернизационных задач (например, на закупку за пределами России новейших технологий, станочного парка и других важнейших и отсутствующих у нас ресурсов) в такой модели предполагается развитие механизмов стерилизации конъюнктурных доходов государства неналогового характера (через создание/воссоздание специальных стерилизационных фондов).

3. Важной чертой данной модели, что отвечает, отметим, и общему мировому тренду, и планам вступления России в ВТО, является повышение открытости экономики, ее инвестиционной привлекательности (расширение механизмов и возможностей Таможенного союза, создание ЕЭП, "открытие Европы", благоприятная для инвестпроцесса валютная политика и т. д.). При этом государство, тем не менее, должно обеспечить разумный патернализм в деле "покорения" российскими несырьевыми компаниями важных ниш на мировых рынках.

4. Не менее важным элементом такой модели является радикальное изменение отношения к человеческому капиталу. Следует, видимо, отметить, что еще одной серьезной проблемой, доставшейся нам в наследство от экономических реформ 1990-2000-х годов, явилось критичное снижение ценности человеческого капитала, престижа науки и образования и т.д. (причем это - "родовое пятно" России: так было и после революционных реформ 1917-1920-х годов), что привело к гигантской "утечке мозгов" и потере Россией множества позиций в наиболее передовых секторах науки и производства, которые в глобализующейся мировой экономике и являются основными драйверами роста. В связи с этим необходимо серьезное изменение государственной политики в сфере человеческого капитала путем активного развития различных социальных систем - от родовспоможения, здравоохранения и т. д. до пенсионного обеспечения, включая, безусловно, всю систему образования - от школьной скамьи, подготовки и переподготовки кадров до профессиональной фундаментальной и прикладной науки.

5. Наконец, необходимо, учитывая эффективный китайский опыт, а также практику европейских стран, осуществленную в 60-70-е годы, реализовать систему создания новых производств на базе неолигархического капитала путем расширения прав и усиления защиты интересов собственников малого и среднего бизнеса, их собственности (в т. ч. - интеллектуальной), их инвестиций, что позволит в конечном счете сформировать реальный, а не "из-под палки", спрос на постоянную модернизацию и инновации.

Очевидно, реализация подобной экономической модели, соответствующей динамике движения к партнерской модели общественного устройства, требует модернизации не только промышленной, инфраструктурной и др.; "голая" технологическая модернизация неэффективна и останется лозунгом без модернизации экономической модели, которая, в свою очередь, не модернизируема в необходимый вариант без модернизации соответствующих общественных институтов (государственного управления, собственности, в т. ч. - интеллектуальной, и др.).

Проблемы и задачи российской экономики

Все сейчас говорят о модернизации. Кажется, даже в журналах мод рассуждают о модернизации. Причем многие материалы чем-то напоминают подходы советского периода. Главное - довести свои ценные соображения до "верхов". А уж "барин приедет, барин рассудит". Как-то нередко упускается из виду, что главным действующим лицом в рыночной экономике, при любой роли государства, является предприниматель. Например, в России в частном секторе производится более 85 процентов ВВП. Если предприниматель не станет активным проводником модернизации, инновационной экономики, она не состоится. Пока эту функцию наши "эффективные собственники" выполняют плохо. Они нередко негативно относятся ко всяческим инновациям и модернизации.

Дело не только в дефиците интересных открытий, изобретений и квалифицированных кадров, как многие полагают, а в том, что российские предприниматели пока не очень стремятся их реализовать. Пока свои прибыли в большинстве случаев они получали и без этого. Поэтому центральная проблема модернизации - как стимулировать инновационное поведение предпринимателей, как создать такие условия, чтобы капиталовложения в инновации и модернизацию были бы более выгодны, чем альтернативные пути использования ресурсов. Надежды на то, что существенное дополнительное финансирование отечественной науки и техники со стороны государства и бизнеса, а также подготовка высококвалифицированных кадров, автоматически приведет к резкому росту инновационной активности в российской экономике и соответственно к ускорению модернизации - необоснованны без решения этой центральной проблемы.

Ныне российское правительство постоянно занимается вопросами стимулирования капиталовложений в российскую экономику. Это ключевая проблема. Никакая модернизация, никакие инновации, более того - никакое экономическое развитие невозможны без интенсивных капиталовложений. Это аксиома, не требующая доказательств. А с этим у нас неблагополучно в течение всего периода после краха СССР. Уровень внутренних инвестиций в последние 20 лет никогда даже не приближался к отнюдь не передовым показателям, к примеру, 1991 года. В 90-х годах он был ниже одной трети от этого показателя. В дальнейшем он повысился, но никогда прежних значений не достигал.

Эти процессы объясняют многие явления в российской экономике, в частности, катастрофическое устаревание основных производственных фондов, из-за чего идет быстрое нарастание технологических аварий. Так, средний износ турбин и сопутствующего оборудования на электростанциях страны достиг 80% - 90%.(2) Чего можно ожидать в таких условиях? Только новых аварий. А новое промышленное строительство? Не случайно Президент Д. Медведев неоднократно говорил о том, что российские предприниматели за почти два десятилетия существования нынешней России как самостоятельного государства не построили ни одного крупного промышленного предприятия. Мы только проедаем советское наследство.

В чем причина таких процессов? Нехватка капиталов? Это обычное явление для страны догоняющего развития, к числу которых относится и Россия, тем более что наша страна в процессе перехода от социализма к капитализму понесла гораздо большие производственные потери, чем большинство из почти трех десятков государств, переходивших от плановой к рыночной экономике.

Однако дело не в нехватке капитала. Главный источник инвестиций - сбережения населения и предприятий. К удивлению, Россия сохранила весьма высокую долю сбережений в валовом внутреннем продукте (ВВП) даже в провальные девяностые годы. Сбережения - главный источник финансирования капиталовложений. Даже в эти годы доля сбережений составляла около 25%-30% ВВП. А уж в "тучные годы" запредельно высоких мировых цен на экспортируемое Россией топливо и сырье - больше одной трети. Для сравнения можно вспомнить, что аналогичная квота сбережений в большинстве развитых стран сейчас составляет около одной пятой ВВП, т.е. существенно ниже, чем в небогатой России. Это объясняется тем, что в России произошла резкая дифференциация населения на богатых и бедных при слабом развитии средних слоев. Основная часть доходов концентрируется в верхних слоях, которые объективно могли бы использовать эти доходы для инвестиций в российскую экономику. Ведь никто не может, так сказать, есть в три горла и ездить сразу на десяти автомашинах. Большая часть крупных доходов неизбежно должна идти не на личное потребление, а на цели накопления капитала. Так и происходит в "нормальной" рыночной экономике, где предприниматели инвестируют большую часть своих доходов в расширение и модернизацию своих предприятий, в инновационное развитие.

Российские "эффективные собственники" очень часто ведут себя по-другому. Они, как правило, неохотно вкладывают прибыли в основные отрасли реальной экономики, предпочитая торговлю, финансы и, разумеется, экспортно-ориентированные производства, т.е. в российских условиях - в топливно-сырьевые отрасли, да и то в ограниченных размерах. В конечном счете на капиталовложения всегда уходило на четверть - треть меньше, чем сберегалось (иногда до половины, например, в 2000 г.). В течение всех постсоветских лет, начиная с 1992 года, капиталовложения были существенно ниже, чем внутренние сбережения, особенно в реальный сектор. Остальная и очень значительная часть уводилась за рубеж в оффшорные зоны, на банковские счета за границей, на закупку особняков, яхт, футбольных команд и т.п., а в России также на перераспределение собственности. Общая сумма ушедших из России капиталов неизвестна, но в любом случае она составляет многие сотни миллиардов долларов. Некоторые экономисты даже называют цифру более триллиона долларов. Представьте себе, сколько получила бы Россия, если бы эти деньги были инвестированы в экономику страны!

Таким образом, не нехватка внутренних сбережений является главной причиной хронического недоинвестирования российской экономики, а особенности инвестиционного поведения российских собственников. Капиталы есть, но они не туда вкладываются или просто уходят из страны. И это происходит, несмотря на огромные неудовлетворенные потребности экономики в капиталовложениях: ветшают основные фонды, постоянно лопаются какие-нибудь трубы, отключается водоснабжение и теплоснабжение, возник перманентный дефицит электроэнергии, 40% населения не имеет возможности пользоваться газом и минимум одна треть вынуждена удовлетворять малую и большую нужду, пользуясь "удобствами на улице" (при российском-то климате!). Чуть ли не половина населения нуждается в улучшении жилищных условий, уже не говоря о необходимости коренного обновления обветшавшего основного капитала в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте. Этот список можно продолжать до бесконечности. Тем не менее, капитал в эти отрасли и производства не идет или идет плохо. По законам рыночной экономики дефицит какого-либо товара или ресурса обязательно приводит к повышению цен и прибылей при производстве и торговли этими товарами. То есть капиталовложения должны быть в целом выгодными для инвесторов. А они в экономику идут скверно. В чем же причина?

Правительство ставит диагноз - дело в плохом инвестиционном климате в России. В целом это справедливо, но недостаточно для понимания специфики поведения отечественных инвесторов. В стандартное содержание инвестиционного климата входят многие десятки самых разных показателей. В конечном счете, туда попадает все или почти все, от налогов до состояния дорог. Но решающие для определенной страны звенья в этом изобилии могут утонуть, что нередко и происходит.

Перед тем как обратиться непосредственно к наиболее уязвимым пунктам инвестиционного поведения российских предпринимателей, хотелось бы обратить внимание на то, кому адресованы большая часть решений и призывов правительства по поводу совершенствования инвестиционного климата. Они преимущественно обращены к иностранным инвесторам и учитывают в первую очередь их нужды. Но ведь подавляющая часть капиталовложений приходится на внутренних инвесторов! На внешних падает всего 10%, максимум 15% валовых капиталовложений. И такой порядок величин типичен для всех крупных стран. Россия не исключение, и здесь вряд ли произойдет коренное изменение ситуации даже в случае ориентации на массовое привлечение иностранного капитала, закупку оборудования и технологий за рубежом. Поэтому главное - обеспечить привлечение отечественных инвесторов. Только они могут быть основным источником финансирования капиталовложений, что отнюдь не означает отрицательного отношения к привлечению иностранного капитала в принципе, если это целесообразно. Иностранный капитал может способствовать притоку новых технологий, правда, может и не очень способствовать. Необходимо учитывать реальную ситуацию. Иностранные фирмы вряд ли согласятся предоставить России действительно передовые технологии в ключевых областях. Никто не хочет создавать себе конкурента.

Особый пиетет по отношению к иностранному капиталу сохранился у нас с девяностых годов, когда были очень распространены надежды на то, что иностранный собственник "придет, вложит капитал и обучит нас, неразумных". С тех пор энтузиазм у нас здорово поубавился, но не исчез полностью.

Причин нередкого "нерыночного" инвестиционного поведения российских собственников много, но центральную роль, на наш взгляд, играют два комплекса факторов. Первый из них относится к инвестиционному климату, а второй выходит за его рамки. Это нестабильность отношений собственности в стране и сложившийся доминирующий тип российского предпринимателя.

Значительная часть частных крупных капиталов в России появилась в результате приватизации госимущества, которую большинство населения страны не считает справедливой и легитимной. Плюс низкий уровень жизни, бедность многих людей, ожесточенная борьба, в том числе недозволенными способами, за бесконечный передел собственности. Отсюда острота социальных противоречий в стране, неопределенности дальнейшего развития. К этому добавляется коррумпированность многих представителей власти и судов, давление криминала, распространенность рейдерских захватов и т.п. Поэтому у многих собственников, даже у тех, на ком не поставлена "каинова печать" неправедной приватизации, возникает естественное желание увести свои деньги куда-нибудь в укромное местечко, желательно за границу, из-за опасений, что придет не то матрос Железняк с пулеметом, не то криминальный авторитет, не то коррумпированный чиновник. Государство фактически не обеспечивало должную защиту собственности. Стремления инвестировать в экономику страны, да еще в рискованные объекты, это не добавляло.

О борьбе с этими негативными явлениями фактически говорилось на различных заседаниях правительства и в неоднократных заявлениях президента и премьер-министра страны. Разумеется, такая политика заслуживает всяческой поддержки. Однако надежд на радикальное и быстрое изменение положения в этой области не очень много - уж слишком глубоко проросли эти явления в ткань общественной жизни. Все будет зависеть от решимости власти и поддержки населения и предпринимателей.

Сложившийся в России характерный тип предпринимателя также оказывает большое влияние на его инвестиционное поведение. Капитализм в России развивался не нормальным путем "снизу", в результате саморазвития, как это было в Европе, США и даже в Китае, а "сверху". На первом, самом ответственном этапе реформ его организовывала сама политическая власть, а не рыночные отношения. Соответственно сложились разные типы предпринимателей, инвестиционное поведение которых нередко существенно различалось. Российский собственник оказался лишенным многих добродетелей западного, который очень часто "выращивал" свое дело в течение поколений. Развитие капитализма везде начиналось с торгового капитала. Затем рыночные отношения переносились на сферу производства. В России большинство предпринимателей, кроме слоя крупных и сверхкрупных собственников, пока "застряли" в торговой фазе, включая посредническую деятельность. Для них главным достоинством является уменье дешевле купить - дороже продать. Ничего другого они не умеют и не хотят. Желание самому что-нибудь произвести обычно не возникает. Хлопотно и малоприбыльно. К тому же норма прибыли в перерабатывающих отраслях существенно ниже, а риски выше, чем в торговле, посредничестве и финансах (исключая, конечно, топливно-сырьевые экспортные отрасли. Но туда, "в калашный ряд" - не пускают, да и капиталы там нужны огромные). Зачем же суетиться?

Это частично является следствием "родовой травмы" российского капитализма, результатом его появления на свет не нормальным методом рыночного саморазвития, а административно - политическим путем. Нельзя не учитывать этих обстоятельств при выработке конкретной политики стимулирования модернизации, диверсификации и инновационного развития экономики России. При любых вариантах эта политика должна включать меры по стимулированию капиталовложений в нужные для развития страны отрасли и производства, прежде всего в обрабатывающей промышленности, сельском хозяйстве и капитальном строительстве, в превращении их в более прибыльные, чем инвестиции в торговлю, посредничество, спекуляции и аналогичные сферы деятельности и даже в разработку природных ресурсов. Также необходимы меры по облегчению и удешевлению доступа к заемным ресурсам и по снижению уровня инвестиционных рисков для "нужных" проектов, в частности, с помощью государственных инвестиционных фондов, расширения системы страхования и госгарантий. Традиционная для многих стран политика снижения налогов на прибыли, чтобы расширить инвестиционные возможности частных компаний, в российских условиях вряд ли будет эффективной без выработки механизма обязательной привязки прибылей к капиталовложениям. Иначе дополнительные доходы могут быть использованы на другие цели или вывезены за границу. Это фактически является мерами по созданию благоприятного для модернизации и инноваций инвестиционного климата.

Конечно, подобные цели и средства гораздо легче прокламировать, чем добиться их реализации, но при комплексном, активном и последовательном использовании соответствующих мер со стороны государства можно будет рассчитывать на требуемое изменение инвестиционного поведения российских предпринимателей. Тогда под политику модернизации, диверсификации и инновационного развития российской экономики будет подведена необходимая база. Ждать, пока российский предприниматель в результате "воспитания рынком" сам дозреет до "правильного" инвестиционного поведения, нельзя. Это может потребовать десятилетий. Такого времени у России нет.

Разумеется, изложенная позиция не означает отказа от необходимости расширенного финансирования российской науки, техники и изобретательства, подготовку квалифицированных кадров, от ускоренного создания собственной материальной базы для инновационного развития в расчете на импорт необходимой техники и инноваций. Такой импорт может помочь, особенно на первом этапе, но, в конечном счете, заменить собственную базу развития он не в состоянии.

Необходимость и сущность модернизации

Необходимость модернизации российской экономики, России как страны в целом обширно обсуждается в последние полгода. Исходное положение дискуссии положила статья Д. Медведева «Россия, вперед!», ее основные тезисы в дальнейшем многократно озвучивались и развивались. По ходу дискуссии зачин складываться впечатление, что модернизации России нет альтернативы, как говорилось в отношении перестройки 80-х - «иного не дано». И все-таки «иное» вечно дано, как показывает история, и при ближайшем рассмотрении основные идеи сторонников «модернизации по-медведевски» в отдалении не представляются очевидными и безальтернативными.

За это период выявились основные «реперные» точки дискуссии, противники «модернизации по-медведевски» выразили опасения в связи с возможной дестабилизацией государства, если «модернизация» по аналогии с «перестройкой» 80-х станет ревизией всего государственного устройства постреформенной России. Наиболее радикальные сторонники, напротив, связывают с модернизационным проектом ревизию политического и экономического наследия эпохи В. Путина. Многое указывает и на то, что «модернизация» может служить и определенным эвфемизмом, за которым угадывается вожделение некоторой части элитных групп «переформатировать» политический процесс, повысить ротацию внутри элит, сотворить своего рода внутреннюю «партию модернизации» как противовес консерваторам из «путинской» партии власти. В то же время дискуссия показала, что сам термин «модернизация» довольно многозначен, понимается по-разному в зависимости от политических задач, которые ставят участники дискуссии. Разрешается выделить следующие уровни интерпретации понятия «модернизация»:

- технико-экономическая модернизация предприятий и учреждений, быта россиян. Это означает, что следует внедрять новые технологии, усовершенствования, достижения научно-технического прогресса, современные компьютерные и информационные технологии

- социальная модернизация, достижение которой требует существенных изменений в сфере общественных отношений, в первую очередь, производственных, перестройки образовательной системы, развития частного коммерциала и ограничения роли государства в экономике, усиления конкурентности во всех сферах занятости, реформирования всей социальной сферы, большей части общественных институтов. При всем при том самая важная количество данного модернизационного сценария - замена культуры межличностной договоренности (что у нас зачастую называют системной коррупцией) на правовую.

- политическая модернизация, которая предполагает достаточно радикальные перемены в политической системе страны, ее демократизации и либерализации, в интерпретации одной части общества, в создании мобилизационного режима - в интерпретации другой.

Необходимость перехода экономики Российской Федерации на инновационный путь развития - это признанная точка зрения среди интеллектуальной и властной элиты. Перспектива стать сырьевым придатком мировой экономики является не очень впечатляющей. Нефть и газ остаются ключевыми статьями российского экспорта, обеспечивающими основной приток валюты в страну и налогов в бюджет. Этот факт не позволяет говорить о сформированной системе экономической безопасности и возможности завоевания более существенных позиций в мировом пространстве.

Российская Федерация занимает малозаметное положение на мировых рынках высокотехнологичной продукции. Пороговое значение показателя экономической безопасности страны - доля в экспорте высокотехнологической продукции - в мировой практике составляет 10-15%, для России значение этого показателя находится в пределах 1%. Удельный вес страны в совокупном объеме мирового экспорта высокотехнологичных товаров составляет 0,2-0,3%, что сопоставимо с такими странами, как Чехия и Португалия. На долю России приходится только 0,6% мирового экспорта воздушных и космических аппаратов (в 67 раз меньше, чем в США), менее 0,1% - фармацевтических продуктов, 0,01% - продуктов биотехнической промышленности; 0,02% - электронно-вычислительной и офисной техники; 0,1% - телекоммуникационного оборудования.

В таких условиях, обеспечение национальной экономической безопасности является приоритетной задачей государства, стремящегося полноценно интегрироваться в мировое экономическое пространство. А для полноценной интеграции в мировое хозяйство необходимо чтобы экономика страны находилась в прогрессивной фазе развития, опиралась на передовые достижения науки и техники. Именно по этой причине инновационная деятельность превратилась сегодня в главный ресурс государства, эффективность использования которого определяет динамику и прогрессивность развития национального хозяйства. Активизация инновационной деятельности народного хозяйства, его отраслей и основных хозяйствующих субъектов становится необходимым условием реализации национальных интересов России в системе экономической безопасности.

Уже на протяжении последних двадцати лет Россия движется по пути радикальных экономических преобразований, связанных с переходом от плановой системы ведения хозяйства к рыночной, что требует максимальной открытости национальной экономической системы - а это, в свою очередь, означает уязвимость для различных внутренних и внешних угроз. Существенное влияние на ход экономического развития России оказывает и глобализация, которая требует от страны реформирования ее экономики, отказа от сырьевой ориентации, полного и наиболее эффективного использования интеллектуального потенциала, новейших технологий, повышения инновационной активности.

Сырьевая ориентация российского экспорта закрепляет статус России в качестве сырьевого придатка, укрепляет зависимость страны от колебаний цен на энергоносители на мировом рынке, делает ее слабой и уязвимой в периоды экономических кризисов. Основной задачей России на современном этапе является создание условий для приоритетного развития инновационных высокотехнологичных отраслей экономики, стимулирование экспорта товаров с высокой долей добавленной стоимости. Именно инновационная составляющая большинства экономических процессов позволит России в будущем интегрироваться в мировое экономическое пространство.

Инновации и инновационную деятельность можно рассматривать в качестве одного из важнейших факторов, способных оказывать существенное влияние на обеспечение национальной экономической безопасности в условиях глобализации. Полноценное использование инноваций для национального развития возможно только при условии целенаправленной инновационной политики, проводимой на государственном уровне. Эта задача особенно актуальна для России, обладающей значительным инновационным потенциалом, который используется явно недостаточно. Основным стержнем инновационной политики государства должна стать грамотная и эффективная инновационная стратегия, которая в России только разрабатывается.

Предложения по переводу экономики России на инновационный путь развития являются предметом широкого обсуждения в научной литературе. Некоторые специалисты вообще пессимистично оценивают новую Концепцию социально-экономического развития России. Так, С. Ю. Глазьев полагает, что многие пункты и положения Концепции отличаются нечеткостью и позволяют констатировать следующие факты:

Во-первых, по расходам на социальную сферу бюджет России существенно приблизится к общемировым стандартам. Согласно Концепции к 2020 г. расходы на образование за счет государственных и частных источников составят 5,5% ВВП, на здравоохранение - 6,3%; затраты на исследования и разработки - 3,5-4%. В том числе государство будет тратить на образование - 4,5% ВВП, на здравоохранение - 4,8%, на науку - 1,3%. Тем не менее, планируемый на 2020 г. уровень государственного финансирования расходов на воспроизводство человеческого потенциала и социально-экономическое развитие остается ниже уровня развитых стран.

Во-вторых, за пределы текущего десятилетия откладываются давно назревшие меры по созданию внутренних механизмов кредитования экономического роста. С учетом замкнутости экспорта и импорта в сырьевых отраслях это означает, что в ближайшие три года денежно-кредитная политика государства будет удерживать экономику в рамках инерционного сценария, препятствуя переходу на инновационный путь развития. До конца прогнозного периода растягивается процесс ремонетизации экономики.

В-третьих, Правительство продолжает курс на дальнейший опережающий рост тарифов на газ и электроэнергию. Повышение тарифов на базовые энергоносители более чем в полтора раза в ближайшее десятилетие снизит и без того неудовлетворительную конкурентоспособность обрабатывающей промышленности. С учетом втрое более высокой энергоемкости отечественной продукции по сравнению с конкурентами, столь масштабный подъем цен на ключевые энергоносители приведет к разорению многих сохранивших жизнеспособность предприятий энергоемких отраслей машиностроительного и химико-металлургического комплексов.

В-четвертых, в Концепции не планируется устранение налоговых барьеров, мешающих переходу на инновационный путь развития. Речь идет, прежде всего, об отмене НДС, который, по определению угнетает сложные производства с длинными кооперационными цепочками, а также о переоценке основных фондов. В настоящее время вследствие их недооцененности объем амортизационных отчислений вчетверо ниже объема капиталовложений, необходимых для простого воспроизводства основных фондов.

В-пятых, не стыкуются меры в сфере производства и потребления новой техники. Траектория развития перспективных наукоемких отраслей формируется под влиянием лоббистов иностранных конкурентов, вследствие чего обесценивается ранее созданный в отраслях научно-технический потенциал, а наиболее качественные его составляющие поглощаются зарубежными конкурентами. Это наиболее актуально для отраслей электроники, авиационной и ракетно-космической промышленности.

Все перечисленное выше позволяет говорить о несовершенстве Концепции социально-экономического развития России до 2020 г. в части инновационной составляющей экономического роста и развития. В долгосрочную перспективу согласно Концепции закладываются те направления и мероприятия, которые необходимо решать немедленно - то есть в ближайшие 2-3 года. Помимо этого, Концепция, провозглашая цель перехода от сырьевой экономики к инновационной, тем не менее, содержит ряд указаний и мероприятий, ставящих развитие экономики страны в зависимость от топливно-энергетического сектора и металлургии.