Взаимосвязь социальных и экономических потребностей в процессе развития общества

Развитие современной рыночной экономики предполагает определенную меру выравнивания доходов, создания социальных гарантий и равных стартовых условий для всех слоев населения. Опыт развитых стран демонстрирует механизм соединения социальной справедливости и экономической эффективности. «Дорогая» рабочая сила побуждает экономику достигать прироста производства и улучшения качества за счет научно-технического прогресса, применения ресурсо- и трудосберегающих технологий.

В переходной экономике России реализация задач социальной справедливости затруднена довольно скромными размерами общественного «пирога», что сдерживает перераспределительные процессы.

4. Проблемы социально-экономического неравенства населения современной России

Изучая проблемы социально-экономического неравенства современной России, необходимо, по-видимому, учитывать как общемировые тенденции, так и специфические особенности страны, связанные с её принадлежностью трансформирующимся обществом, переживающим переход от светской социальной системы к новому состоянию, пока ещё не во всем определившемуся по всей направленности. Положение людей остается фундаментально неравным во всех странах, включая и самые развитые, постиндустриальные государства. Несмотря на активную социальную политику, до сих пор по всюду встречаются свидетельство бедности массового экономического и социального неравенства. Во всех странах привилегированные группы людей пользуются непропорционально большими властью, богатством, престижем и другими высоко ценимыми благами. Наиболее удручающие факты неравенства в мире наблюдаются в отсталых странах.

Однако на Западе проходят сложные и во многом неожиданные по отношению к оптимистическим предсказаниям 1970-х гг. процессы. В. Иноземцев проводит такой достаточно характерный пример динамики неравенства. Сначала 1930-х гг. и до середины 1970-х гг. доли национального богатства принадлежавшая 1% наиболее состоятельных семей, снизилась: в США с 30 до 18%; в Великобритании с 60 до 29%; во Франции с 58 до 24%. Подобного рода данные служили основой для выводов о преодолении капиталистических форм неравенства и о смене капитализма постиндустриальным обществом с иной социальной организацией. Но в новом цикле развития начавшемся во второй половине 1970-х гг., капиталистическая природа обществ либеральных демократии вновь проявила себя с полной силой. Доходы этого одного элитарного процента населения росли с исключительной быстротой достигнув в середине 1990-х гг. показателей 1930-х гг. Так, в США эта часть населения вновь стала владеть 39% национального богатства, как это было даже не в 30-х гг., а 1900-х гг.

Второй показатель новых тенденций выражает динамику межстранового неравенства. Если в начале 19 в. средние доходы в расчете на душу населения в развитом мире превосходили 1,5 - 3 раза показатели стран, которые сейчас именуются развивающимися то в середине 20-го века в 7-9 раз; существующей же ныне (в начале 21 века) разрыв составляет 50-75 раз.

Третий показатель, сигнализирующий о новом этапе развития глобальных социально-экономических отношений, - тенденций ослабления позиций среднего класса, усиление неустойчивости его нижних слоев и определенной части высшего слоя на соответствующих сегментах глобализирующегося рынка труда. С одной стороны, идет процесс нисхождения основных слоев среднего класса (традиционных «белых воротничков»), теряющих устойчивые позиции на своих сегментах рынка труда. Их удельный вес в национальном богатстве и их ресурсная база для воспроизводства социального статуса, передачи накопленного социального капитала и высокого уровня человеческого капитала следующему поколению сжимаются.

Примерно сначала в 1980-х гг. в консервативных фракциях, в законодательной системе, предпринимательской среде Запада отчетливо обозначалась тенденция к налого - бюджетному перераспределению национального дохода, разгрузки бюджета от социальных расходов в пользу финансового стимулирования предпринимательской деятельности. Целью ставилось освобождения бизнеса от социальных обязательств чтобы повысить естественную эффективность рыночной экономики. На передний план государственной социальной политики стали настойчиво выдвигаться идеи личной социальной ответственности населения, борьбы с психологией «социального иждивенчества». Однако на ряду с позитивными экономическими результатами такая политика привела как было показано выше, и к не контролированному росту неравенства. Серьезные ученые доказали, что в новой экономике такая чрезмерная дифференциация как раз препятствует ускорению экономического роста.

В постсоветской России вектор действий и политиков контролирующих принятие решений в социальной сфере в 1990-е - в начале 2000-х гг., в решающей степени складывался под влияние неконсервативной волны, шедшей прежде всего из США и Великобритании. Следует иметь в веду, что концепции реформ изначально исходила из необходимости повышения эффективности хозяйственной системы при этом социальная сфера рассматривалась как элемент общей экономической стратегии. Критерий эффективности лежал на стороне экономических факторов, а состояние и динамика социальной сферы относились к числу ограничений. Не смотря на многочисленные декларации по «социально ориентированной экономики», «социальном государстве», развитие социальной сферы даже не называлось в качестве явной цели реформ. Достаточно сказать, что и к началу реформ, и многие годы позднее, в отличие от других пост социалистических стран в России даже не ставился вопрос о создание программы по борьбе с бедностью. Фактически учитывался лишь один аспект - возможность утверждения острых социальных кризисов. Совершенно не учитывалось, что в отличие от многих из реформирующихся национальных экономик экономика России большинство домохозяйств не располагало материальными и финансовыми ресурсами на период адаптаций к новой социально-экономической ситуации. Более того, одним из элементов «шоковой терапии» была конфискация всех сбережений населения и предприятий в первые месяцы 1992-го г. в результате отпуска цен без всякой компенсации по вкладам в банках и сберкассах.

Социальная политика начального периода постсоветской России представляла собой комбинацию постепенно слабевшей демократической тенденции и нараставшей неолиберальной (а точнее - неоконсервативной) тенденции. К демократическим, в интересах подавляющего большинства населения, мерам в области социально-экономической политики можно отнести бесплатную приватизацию жилья, предоставления в собственность участков земли для семейного пользования и ряд других, менее значимых решений. К неолиберальным мерам раннего периода, сохранившемся и по ныне можно отнести, что пересмотр Бориса Ельциным установленной в 1990 г. союзном правительстве корзины прожиточного минимума. Этот минимум, как и в других цивилизованных странах, давал семьям возможность не только выживать, но и включал расходы на культурные нужды. При таком расчете прожиточного минимума в том же 1990-м г. за чертой бедности оказалось 28% населения. Правительство Ельцина в ноябре 1992 г. «сжало» эту корзину в 2 раза. На какое то время бедных стало по статистике намного меньше. Но с ростом бедности в ходе шоковых реформ процент живущих ниже порога немыслимого по жалкому размеру прожиточного минимума был значительно превышен. К 1995-1996 гг. устоялся характер социальной политики, ключевыми звеньями которой с того периода по настоящее время являются:

- снятие контроля государства за сохранностью государственной собственностью и концентрация в руках коррумпированных чиновников и созданных самой властью крупнейших собственников государственных доходов от налогов, рентных платежей и особенно - от приватизированной государственной собственностью;

- притворный характер самой приватизации (особенно на этапе залоговых аукционов);

- снятие контроля над вызовом капитала;

- снятие контроля над использованием рабочей силы.

На этом фоне все с большей полнотой стало формулироваться и реализовываться социальная политика в той ее части, которая была адресована основной массе населения и выполняла функции социальной защиты социальных групп. С середины 1990-х гг. правящая элита не изменено борется за осуществление следующий приоритетных направлений социальных реформ:

- замена субсидий социальной направленности, выдаваемых производителям благ и услуг, адресными компенсационными выплатами нуждающимся семьям.

- принятие в области здраво охранения мер направленных на усиление конкуренции медицинских учреждений в рамках системы обязательного медицинского страхования; это же касается сферы образования при доминировании платности образовательных и медицинских услуг;

- отказ при проведении политики занятости от предоставления субсидий предприятиям на сохранения и создание рабочих мест;

- прекращение в сфере социального страхования субсидирования санаторно - курортно и иных мероприятий;

- переход к накопительной пенсионной системе.

Резко усилилось имущественное расслоение, появились значительные слои так называемых «новых бедных». Реально средне месячная заработная плата работника (в ценах 1991 г.) за период 1991-1998 гг. снизилось с 548 до 193 рублей, то есть почти в три раза. При этом отношение средней заработной платы к прожиточному минимуму соответственно, упало с 3,16 до 1,7, то есть без малого в 3 раза (см. «Известие» от 22 мая 2000 г.) после финансового кризиса 1998 г. вновь снизилась реальная заработная плата. По уровню реального потребления населения дополнительно потеряло примерно треть. По данным Российско-Европейского центра экономической политики в первом квартале 1990-го г. реальная начисленная заработная плата достигла своего самого низкого уровня за все 1990-е гг., опустившись до 50% уровня 1990-го г. и оказавшись на 30% ниже уровня 1997 г.

В апреле 2000 г. были внесены изменения в официальные расчеты прожиточного минимума. В нем увеличились расходы на непродовольственные товары и услуги. В результате величина прожиточного минимума по сравнению со стоимостью потребительской корзины 1992 г. возросла на 15-20% в ценах 2000 г. Тем не менее и в таком исчислении величина официального условного прожиточного минимума явно занижена.

К этому следует добавить, что на самом деле используемые нами данные, в основе которых лежать критерии Госкомстата, характеризуют границу не бедности, а нищеты. В Декларации «Саммита-8» на Окинаве критерием нищеты был взят доход менее 2 $ на человека в день. Порок абсолютной бедности по доходам, согласно методике Всемирного банка, для стран Восточной Европы и бывшего СССР составляет 4 $ в день. Если принять этот международный критерий, за порогом бедности в 1999 г. у нас находись 64% населения.

Другими словами несмотря на позитивные тенденции последних лет, грандиозный спад времен хаотичных реформ правительства Ельцина-Черномырдина не был преодолен. Итог таков: даже согласно официальным данным за чертой бедности находились: в 1992 г. 49,7 млн. чел., то есть 33,5% россиян; в 2000 г. - 34,7%; в 2003 г. - около 20%.

По результатам расчетов М. Рудкевича, в 2003 г. душевой доход менее 2 тыс. руб. в месяц на человека, что означает нищету, имели 18, 3% населения. Доход от 2 до 5 тыс. руб. на чел. имели 44,8% населения, что ниже порога бедности. В сумме это дает более 63%, то есть около двух третей населения страны. В тоже время доход свыше 7 тыс. руб. на чел. имели 21,5% населения. Эта масса тоже достаточно разнородна. В Целом на верхние 20% населения приходится 46,1% всех доходов. Если отнести «верхний» десятый дециль к богатым, что вполне приемлемо при «децильном» коэффициенте свыше 14, а следующий «9-й» дециль просто к «обеспеченным» людям то на долю «среднего класса» останется примерно 25-27%. то есть примерно четверть населения страны. При сопоставлении данных за 1999 и 2000 гг. с расчетами Рудкевича 2003 г. следует принять во внимание изменившееся соотношение валютного курса рубля и доллара в пользу первого, что сказалось на паритете покупательной способности доллара. Поэтому доля бедных в расчетах Рудкевича завышена.

По мнению же одного из руководителей Федеральной службы статистики А. Суринова, по уроню социально-экономического расслоения Россия входит в группу стран со средним уровнем неравенства, наряду с США, Китаем, Киргизией и т.д. По расчетам Госкомстата РФ, наиболее обеспеченные 10% населения получают 29,5% всех доходов, 20% населения, соответственно, 46,5%. Это почти соответствует стандарту таких социально ориентированных стран, как Германия, Дания, Швеция, Норвегия и Финляндия.

Однако поверить в социальную ориентированность нашего государства очень трудно, поэтому официальные данные вызывают большие сомнения. Россия - страна с малочисленными средними слоями, к тому же по уровню жизни в своем большинстве близкими к низам; и уникальна для индустриальных стран концентрацией национального богатства в руках узкой группы суперсостоятельных семей. Поэтому было бы более корректно сделать хотя бы приблизительный расчет доли в национальном богатстве того самого одного процента самых богатых, да ещё выявить в их составе долю чиновников с формально весьма умеренными доходами. Использование оценок социально-экономического неравенства на основе распределения населения по квинтильным доходным группам и коэффициента Джини вне контекстуальных комментариев искажает картину реального расслоения.

Заключение

Проблема исследования соотношений между экономической эффективностью производства материальных благ и социальной справедливостью в экономических отношениях является одной из фундаментальных в современной экономической теории. Как свидетельствует исторический опыт, экономическая эффективность и социальная справедливость находятся между собой в сложных, диалектически противоречивых отношениях. То, что удовлетворение социальных потребностей не является прямой целью капитала, - аксиома. Но верно и то, что «капитал», движимый мотивом прибылей, работает на социальные потребности и цели общества. И здесь существует устойчивое поле совпадения интересов. «Капитал», нанимающий факторы производства и присваивающий часть произведенного национального продукта, обязан компенсировать это достаточными выгодами для общества и для каждого человека. Вместе с тем «капитал» ограничивается действиями правительства, многих социальных групп и слоев, соблюдением законов. Это означает, что развитие чисто рыночной («капиталистической») сферы находится под эффективным контролем общества. С одной стороны, высокой эффективности производства материальных благ достигают в странах с тоталитарными режимами как раз ценой подавления свобод и прав человека. Да и в демократическом обществе, когда оно оказывается в кризисных условиях и экстремальных обстоятельствах, приходится в большинстве случаев прибегать к самым жестоким авторитарным методам правления. Однако в долгосрочной перспективе накопление несправедливостей вызывает консолидацию пострадавших, и за этим следуют социальные потрясения, что приносит значительные экономические и моральные потери.

В постсоветской России правительство изначально исходило из необходимости повышения эффективности хозяйственной системы, при этом социальная сфера рассматривалась как элемент общей экономической стратегии. Критерий эффективности лежал на стороне экономических факторов, а состояние и динамика социальной сферы относились к числу ограничений. Несмотря на многочисленные декларации по «социально-ориентированной экономики», «социальном государстве», развитие социальной сферы даже не называлось в качестве явной цели реформ. Достаточно сказать, что и к началу реформ, и многие годы позднее, в отличие от других постсоциалистических стран в России даже не ставился вопрос о создание программы по борьбе с бедностью. Фактически учитывался лишь один аспект - возможность утверждения острых социальных кризисов.

Что же происходит сегодня? Сегодня можно говорить о том, что в развитых странах с рыночной экономикой начался постепенный переход к преимущественно социальной детерминации. Иными словами, началось изменение самого типа исторического прогресса. Это не отрицает важности экономических потребностей и экономической детерминации развития. Они всегда, на всех этапах останутся среди движущих сил саморазвития общества.

Также идет процесс укрепления социального акцента в потребностях и целях движения общества, в положении личности и образе жизни в большом числе рыночных стран. Неотъемлемым признаком в них стал высокий статус человека, личные свободы, равенство перед законом, гуманистическая направленность развития общества, сближение общественного положения различных слоев и социальных групп (при сохраняющемся имущественном неравенстве), укрепление основ управления обществом и начал народовластия. Наконец, самым заметным из таких явлений стало резкое возрастание ценности свободного творческого развития личности.

Список использованной литературы

1. Общество и экономика. // Петросян Д.С., 2006, №11-12.

2. Общественные науки и современность. // Шкаратан О.И., Иванов И.М., Инясевский С.А., 2005, №5.

3. Общество и экономика // Петросян Д.С. О социальной справедливости в экономических отношениях2005, №9

4. Ильин И.А. В поисках справедливости. Из работы «О грядущей России».

5. www.patriotica.ru

6. www.economicus.ru

7. «Основы экономической теории»/ Видяпин В.М. / «Высшее образование» / М. 2000 г.

8. http://paralog.narod.ru/sprav1.htm

9. Российский статистический ежегодник 2007.

10. http://www.isesp-ras.ru/

11. http://www.nuru.ru/ek/general/

12. Микульский К. Асоциальный капитализм: есть ли выход? // Независимая газета, 2003 г., 21 октября

13. Петросян Д.С. О социальной справедливости в экономических отношениях // общество и экономика, 2005, №9

14. Медведев В.А. Процесс воспроизводства и становление социальной экономии. Монография. www.auditorium.ru 10.12.2003/

15. Клейнер Г.Б., Петросян Д.С., Беченов А.Г. Еще раз о роли государства и государственного сектора в экономике // Вопросы экономики, 2004, №4

16. Петросян Д.С. О социальной справедливости в экономических отношениях // Общество и экономика, 2005, №9

17. Нестеренко А. Социальная рыночная экономика: концептуальны основы, исторический опыт, уроки для России // Вопросы экономики, 1998, №8.

Размещено на Allbest.ru