Из числа современных шведских экономистов наибольшую известность получил Гуннар К. Мюрдаль, он был". последовательно профессором университета, правительственным советником, членом парламента, руководителем исследовательской группы по изучению общественного положения негров в США, министром, директором банка, председателем плановой комиссии и работником международной организации.". Вероятно, как раз этот разносторонний опыт и побудил его рассмотреть с философских и социологических позиций некоторые предубеждения, которые можно обнаружить в экономической науке. Правда, это стремление проявилось в самом начале научной деятельности Мюрдаля, о чем свидетельствует его книга "Роль политического фактора в развитии экономической теории". Среди всех работ шведских экономистов она выделяется особенно тщательным исследованием философской стороны экономических доктрин. Мюрдаль стремился отыскать подлинное место общественной науки в общей системе знаний: в результате этого основные его идеи были насквозь пронизаны соображениями методологии. Он выразил сомнения в правильности чисто теоретического подхода к проблемам благосостояния, когда не указываются политические цели: избегая откровенно сформулировать свою систему ценностей, современные авторы лишь затрудняют разграничение науки и политики. Такие оценочные суждения как раз и образуют основные политические элементы экономической теории. Полагать, что политические убеждения можно исключить или подчинить некой системе предполагаемых "важнейших принципов", - значит, по мнению Мюрдаля, питать иллюзии. Политические убеждения следует открыто провозгласить и сделать составным элементом исследования.

Шведский экономист Карл Гуннар Мюрдаль (6 декабря 1898 г. - 17 мая 1987) родился в маленькой деревне Сольварбо в Центральной Швеции, в семье Карла Адольфа Мюрдаля, железнодорожного служащего, и Софии Мюрдаль. Его жизнь в детстве на семейной ферме сильно отразилась на его экономической и политической философии во взрослом возрасте, философии, которую он однажды назвал сочетанием "джефферсоновского либерализма и шведской крестьянской демократии". В 20-летнем возрасте он называл себя "обычным шведским деревенским парнем. который унаследовал истовое и верное отношение к ценности труда".

В 1919 г. Мюрдаль. поступил в Стокгольмский университет и в 1923 г., став дипломированным юристом, открыл свою практику. В следующем году он женился на стокгольмской студентке Альве Реймер, которая под именем Альвы Мюрдаль стала впоследствии всемирно известным социологом, сотрудником ЮНЕСКО и часто помогала своему мужу в работах в социальной и политической областях. Она умерла в 1986 г. У супругов Мюрдаль был один сын и две дочери: Ян Мюрдаль - писатель, получивший известность в шведской литературе и политических кругах; Сиссела Бок - философ с мировым именем; Кай Фелстер - социолог.

Не получая полного удовлетворения от своей деятельности на поприще юриспруденции, Мюрдаль вернулся в Стокгольмский университет, где изучал экономику под руководством Кнута Викселля и Густава Касселя. После получения в 1927 г. докторской степени он был назначен преподавателем политической экономии. За день до биржевого краха 1929 г. Мюрдаль прибыл в Соединенные Штаты в качестве стипендиата Фонда Рокфеллера. Наблюдая экономический и социальный кризис периода Депрессии, Мюрдаль проникся стремлением как-то воздействовать на экономическую политику.

В 1933 г., после того как он провел учебный год в Швейцарии, вернулся в Стокгольмский университет, где прошла основная часть его академической деятельности. Он сменил Кассиля на посту руководителя университетской кафедры политической экономии и финансов. Много лет спустя, в 1961 г., он был назначен профессором международных экономических отношений в университете и стал основателем и директором Института исследований мировой экономики.

Мюрдаль увлекся "чистой" экономической теорией лишь в период 1925.1933 гг. Именно тогда в своей докторской диссертации "Проблемы ценообразования в условиях экономических сдвигов", 1927) он исследовал, как ожидание неопределенных рыночных условий в будущем оказывает влияние на поведение компаний на микроэкономическом уровне. Постановка этой проблемы М. предвосхитила многие исследования риска и неопределенности.

В 1931 г. в статье, опубликованной в шведском экономическом журнале "Экономиск тидскрифт", М. развил дальше теорию процентной ставки и кумулятивных процессов Викселля. В этой работе, которая на английском языке появилась в 1939 г. под названием "Денежное равновесие" ("Monetary Equilibrium"), он ввел в экономический анализ понятия "ex ante" ("ожидание") и "ex post" ("осуществление"): "ex ante" относится к ожидаемой величине данной экономической переменной; "ex post" - к реализуемой (или фактической) величине этой переменной.

Два этих термина имеют решающее значение в теории экономической динамики, разработанной в Стокгольме в 30-е гг. Потребители или компании (так называемые экономические действующие лица) основывают свои решения на величинах экономических переменных "ex ante" (например, на ожидаемых ценах). Тем самым в процессе установления экономического равновесия они оказывают влияние на реализацию переменных "ex post" (например, фактических цен).

Идеи М. заложили фундамент в то, что получило позже известность как Стокгольмская школа макроэкономики. Он написал работу "Экономические результаты фискальной политики" ("Finanspolitikens ekonomiska verkningar", 1934), в которой содержатся предложения относительно того, как активизировать фискальную политику для преодоления Депрессии. В этой работе он выступал за то, чтобы ради поддержания общественного доверия правительственный дефицит, образующийся во время Депрессии, был бы покрыт соответствующим бюджетным избытком во время следующего после Депрессии периода подъема. Фактически Стокгольмская школа, активность которой была вызвана в основном деятельностью М., разработала модели кейнсианской политики еще до того, как вышла в свет книга Джона Мейнарда Кейнса "Общая теория занятости, процента и денег" ("The General Theory of Employment, Interest, and Money").

После того как М. принял участие в работе нескольких правительственных комитетов, в 1935 г. он был избран в шведский парламент. Супруги Мюрдаль совместно участвовали в разработке демографической политики Швеции. В их работе "Кризис проблемы народонаселения" ("Kris i befolkningsfragan", 1934) были исследованы причины снижения рождаемости в Швеции и выдвинут в этой области своего рода Новый курс, предлагавший интенсивную жилищную политику и выплату субсидий многодетным семьям. Многие из их рекомендаций были реализованы в течение следующих десятилетий. Помимо мер, поощряющих супружеские пары создавать большие семьи, авторы выступали за всеобщее половое воспитание старшеклассников с целью сокращения нежелательных беременностей. Результатом было то, что вокруг супругов Мюрдаль возникли острые споры и они стали мишенью для острот многочисленных сатириков.

Мюрдаль отверг чисто экономический подход и проанализировал социологические, политические, исторические, правовые и институциональные основы поведения белых в отношении чернокожих американцев и равным образом реакцию чернокожих на расизм. "Американская дилемма" не только сформировала соответствующую академическую мысль, она также оказала глубокое и долговременное воздействие на государственную политику. Тщательное изучение положения с дискриминацией в области образования, например, оказало большое воздействие на решение Верховного суда Соединенных Штатов по делу "Браун против Топекского управления образования", по которому был утвержден принцип "раздельного, но равного" образования и поставлена вне закона расовая сегрегация в государственных школах.

М. вернулся в Швецию в 1940 г. после вторжения нацистов в Норвегию, но в 1943 г. был направлен в Соединенные Штаты в должности экономического советника посольства Швеции. В 1944 г. он опубликовал свою знаменитую книгу "Предупреждение против послевоенного оптимизма" ("Varning for Fredsopti mism"), в которой он предсказывал наступление серьезных экономических трудностей после окончания войны, особенно в Соединенных Штатах. Как председатель правительственной экономической комиссии он подчеркивал опасности продолжавшегося застоя и отсутствия сбалансированности на мировых рынках. Учитывая эти обстоятельства и принимая во внимание несбалансированность промышленной структуры Швеции, он рекомендовал ввести продуманную систему правительственного планирования. Он также предрекал большую стабильность в плановой экономике Восточного блока и ратовал за расширение торговли с ним.

Как свободный и независимо высказывающийся экономист, М. никогда не был надежным социал-демократом, не мог подчиняться политической дисциплине. В 1947 г. он вышел из правительства и принял пост генерального секретаря Экономической комиссии ООН для Европы (ЭКЕ), одного из подразделений Организации Объединенных Наций. Там он создал независимый экономический секретариат, доклады которого пользовались высокой репутацией. После завершения в 1957 г. своей работы в ЭКЕ он присоединился к своей жене, которая находилась в Индии в качестве посла Швеции, и приступил к 10-летнему исследованию проблем слаборазвитых стран Азии (он не признавал термина "развивающиеся" по отношению к этим странам). Результатом этого исследования стала публикация в 1968 г. книги "Азиатская драма: исследование бедности народов" ("Asian Drama: An Inquiry Into the Poverty of Nations").

Центральный тезис этой трехтомной работы заключался в том, что только глубокие реформы в области контроля над ростом народонаселения, распределения сельскохозяйственных земель, здравоохранения и образования могут обусловить быстрое экономическое развитие стран Юго-Восточной Азии. Более того, М. пришел к заключению, что "мягкие правительства" стран этого региона были слишком слабы, чтобы побороть то, что он называл "кумулятивными силами нищеты". Согласно М., иностранная помощь со стороны Запада, могущая в ряде специальных случаев сыграть важную роль, если она будет верно направлена, в целом же будет лишь вспомогательным фактором. Книга вызвала повсюду хвалебный резонанс за ее беспристрастный подход и энциклопедически полную насыщенность фактическим материалом, несмотря на то что выводы, вытекающие из нее, казались слишком пессимистическими по сравнению с теми, которые содержались в "Американской дилемме".

Таким же пессимизмом относительно условий, сложившихся в азиатских странах, было проникнуто выступление М. на Стокгольмской конференции по Вьетнаму в конце 60-х гг. Критически оценивая американскую политику, он заявил, что главным препятствием на пути к самоопределению Вьетнама явилась "американская агрессия, которая вызвала всеобщее восстание вьетнамского народа". Он заявлял, что, даже если Юго-Восточной Азии угрожал бы коммунистический захват, коммунизм вряд ли мог столь же усугубить ужасающие экономические и социальные условия в этом регионе.

По сравнению с Полом Сэмюэлсоном, Джерардом Дебре или Кеннетом Эрроу М., который называл себя "институциональным экономистом", не оказал существенного воздействия на главный поток экономической теории. Зато его международное влияние, напротив, было колоссально, потому что он был одним из немногих экономистов - Нобелевских лауреатов, который занимался вопросами экономической и социальной политики и добился совершенствования широкого круга дисциплин в области общественных наук.

По его мнению, экономист, который не принимает во внимание воздействия политических и социальных сил на экономические события, опасен. В своей книге "Против течения: критические очерки по экономике" ("Against the Stream: Critical Essays in Economics", 1973) М. критиковал экономистов главного потока за ослабление внимания к моральной основе экономической теории. Например, он утверждал, что вера в то, что конкурентные рынки ("невидимая рука" Адама Смита) характеризуются "оптимальностью", оправданна, если игнорируются проблемы распределения.

Премия памяти Нобеля 1974 г. по экономике была присуждена М. совместно с Фридрихом фон Хайеком "за основополагающие работы по теории денег и экономических колебаний и глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений". В следующем году, когда М. выступал со своей Нобелевской лекцией, чувство пессимизма в ней, уже выраженное им в "Азиатской драме", резко усилилось. В выступлении он критиковал Соединенные Штаты за то, что они связывали программу иностранной помощи со своими узкими национальными интересами. Он клеймил "вызывающее потребление" Запада, которое он рассматривал как фактор, усиливающий нищету "третьего мира".

Как ученый М. прославился и на родине, и за рубежом. Работая в Стокгольмском университете, он также был в 1973.1974 гг. приглашенным научным исследователем в Калифорнийском университете, а на следующий год - почетным приглашенным профессором Нью-Йоркского университета.

После непродолжительного пребывания в больнице Мюрдаль умер в Стокгольме 17 мая 1987 г.

В дополнение к Нобелевской премии Мюрдаль также разделил со своей женой Альвой премию Мира правительства ФРГ (1970). Он был членом Британской академии наук. Американской академии наук и искусств и Шведской королевской академии наук. Он был удостоен более тридцати почетных ученых степеней европейских и американских университетов.

Центральная задача, стоящая перед учеными в области общественных наук, заключается в том, чтобы на их поисках истины не отражались личные склонности и классовые интересы. Для этого нужно признать, что общественные науки носят рационалистический характер и что на них распространяется принцип релятивизма. Однако это признается, говорил Мюрдаль, лишь в редких случаях. Хотя авторы теоретических работ стремятся занять объективную позицию, все же при использовании ими категорий стоимости, полезности и благосостояния обнаруживается неосознанное влияние нормативных суждений. Даже Вальрасу и Касселю Мюрдаль ставил в упрек, что они не полностью избавились от такого понятия, как "то, что должно было бы существовать". Подобные увертки маскируются необоснованными заверениями, будто найдены закономерности "того, что действительно существует". В истории экономической мысли, разумеется, можно найти множество примеров, подтверждающих справедливость этого обвинения. Большинство экономистов были не просто теоретиками. Стремление к совершенствованию общества вдохновляло их, по словам Мюрдаля, не меньше, чем научные интересы. В современных условиях лишь произошла поляризация политических убеждений: так, консерваторы ссылались на неизменную, по их мнению, природу человека и делали ее основой исследования общества; радикалы же настаивали на институциональных изменениях, видя в этом путь к совершенствованию общества. В конечном счете победу одержали радикалы. Однако призывы консерваторов к осмотрительности и реалистичному подходу служили предостережением против эксцессов, порождаемых чрезмерным энтузиазмом. И лишь тенденция к возникновению промышленных гигантов и расширению сферы деятельности государства, а также откровенно предпринимаемые попытки планирования наглядно продемонстрировали всю ограниченность традиционных представлений. До тех пор пока теория будет оставаться "чисто экономической", по мнению Мюрдаля, нельзя рассчитывать на то, что она поможет выработать какие-либо суждения непреходящей ценности. Великие экономисты всегда предлагали свои рекомендации в области политики, о чем свидетельствует пример Мальтуса, Рикардо, Маркса и Кейнса.

Таким образом, представления о системе ценностей нужно считать составной частью всей экономической теории. Мюрдаль писал по этому поводу: "Исходные суждения о ценностях должны вводиться открыто. Не следует скрывать эти суждения, молчаливо подразумевая их; о своих взглядах нужно высказываться откровенно. Они должны служить не только предпосылкой наших выводов в области политики, но и определять направление нашего позитивного исследования. Только так можно оградить исследование от предвзятости, поскольку последняя предполагает, что мы руководствуемся неосознанными критериями. Исходные суждения о ценностях нужно формулировать по возможности точнее и конкретнее. Они не могут быть ни apriori самоочевидными, ни универсальными. Их нужно отобрать, однако такой выбор не должен быть произвольным: следует исходить из того, насколько применимы избранные критерии к условиям современного общества и какова их роль". Влияние Макса Вебера и Карла Маннгейма здесь выступает довольно отчетливо.

Когда Мюрдаль познакомился с современными представителями институционализма в Соединенных Штатах, он еще больше укрепился в своем убеждении, что проблема ценностей имеет важное значение. Он осудил то, что американские экономисты интересуются одними лишь фактами - Мюрдалю показалась бессмысленной их уверенность в том, что решающее значение для экономической науки может иметь эмпиризм и только эмпиризм. В начале своей деятельности Мюрдаль питал надежду, что, как только удастся изгнать из экономической науки скрытые в ней метафизические построения, можно будет чрезвычайно легко решить общественные проблемы; для этого понадобится лишь сочетать знание фактов с известными сведениями о системе ценностей. Однако впоследствии у него не было уже прежней уверенности в том, что такой механический подход сможет оказаться плодотворным. Вряд ли можно ограничиться простым наблюдением - все же нужно обладать системой теоретических взглядов, что всегда предполагает наличие суждений о системе ценностей. Такой подход можно обнаружить практически во всех последующих его произведениях. В книге "Американская дилемма" Мюрдаль с предельной резкостью противопоставляет общеизвестные факты системе взглядов, обычно именуемой "американским кредо". В двух книгах об экономически слаборазвитых странах - "Мировая экономика" и "Экономическая теория и слаборазвитые районы" - он показывает, что исходными суждениями о ценностях, определяющими подход к проблеме, являются обеспечение равных возможностей и развитие демократии. Мюрдаль отмечает, что исходные критерии важны в любой исследовательской работе и без них не может обойтись ни одно исследование. Но такие критерии нужно всегда откровенно излагать как составную часть всей аргументации.

В одной из лучших работ Мюрдаля, посвященных методологическим вопросам, очерке "Проблема целей и средств в политической экономии", написанном в 1933 г., указывается, что при любых формах экономического планирования неизбежно приходится сталкиваться с проблемой цели и средств. В развитом обществе планирование образует центральный принцип, с помощью которого знания воплощаются в действиях. Однако было бы совершенно неверно полагать, будто цели могут быть определены объективно, потому что они всегда содержат оценочные суждения и в конечном счете зависят от принятой системы ценностей. Точно так же нельзя утверждать, что средства достижения цели нейтральны с этической точки зрения. Таким образом,". суждение о политических ценностях оказывает влияние не только на цели, но и на каждый компонент любых возможных альтернативных вариантов, которые приходится сопоставлять друг с другом" Следовательно, в области общественных наук принцип релятивизма, по существу, распространяется на методы исследования, что исключает возможность упорядочения ценностей путем установления логической иерархии. Важную роль в экономическом исследовании играют достижения других наук, и в частности психологии. С их помощью можно правильно определить причинно-следственные связи; действительно, исходные суждения о ценностях устанавливаются, по словам Мюрдаля, на основе анализа психологических реакций - это обстоятельство придает экономисту некоторое сходство с художником и требует от него "поэтического чувствования". Как только будет разработана система совместных суждений - а многие из них, вероятно, являются политическими суждениями, - можно будет упорядочить сведения об общественных явлениях гораздо более эффективно, чем это делается сейчас, а теоретическому исследованию удастся придать такое направление, которое отвечает важным практическим задачам текущего момент.

С этой проблемой связаны также вопросы о "программе" и "предвидении". Под "программой" Мюрдаль подразумевает предполагаемый или намечаемый план действий, а под "предвидением" - предсказание будущих событий. "Программа", по его словам, представляет собой решение об образе действий, и поскольку ее пытаются осуществить, постольку программе как бы внутренне присуще "предвидение", которое фактически само обеспечивает ее претворение в жизнь. Однако суждения о ценностях могут вызывать нарушения этого процесса, потому что система ценностей оказывает существенное влияние на содержание "программы" и предполагает решение таких проблем, как рационализация и нарушение хозяйственных процессов. Оценочные суждения подразумевают выбор определенного круга проблем, а тем самым социальные и экономические исследования ставятся в такие рамки, внутри которых удается воспользоваться лишь ограниченным опытом. Можно утверждать, что с этой точки зрения теории Маркса и Кейнса представляют собой лишь действительный для определенного времени протест против условий, существовавших в соответствующий период. Все же в своих представлениях о хозяйственной жизни общества человек исходит из оценочных суждений, в которых, по существу, выражается его индивидуальность. Эти суждения невозможно вывести из абстрактных принципов, вместе с тем их нельзя считать заданными раз и навсегда, потому что они подвержены постоянным изменениям. Между системой ценностей, "программами" и "предвидением" происходит непрерывное взаимодействие. Поэтому Мюрдаль считает неправильным высказываемое иногда мнение, будто цели и средства можно рассматривать в отрыве друг от друга. Но как же у человека вырабатывается данная система ценностей? Эта проблема относится прежде всего к области психологии, потому что экономические или, как часто говорил Мюрдаль, "уместные" критерии здесь, вероятно, оказываются недостаточными.

Другим ключевым понятием в теоретической системе Мюрдаля служит идея кумулятивного развития. В противоположность теории равновесия, которая предполагает, что соответствующие силы неизменно возвращают систему к состоянию покоя, принцип кумулятивного развития выдвигает на передний план такие процессы, которые, раз начавшись, создают условия для последующего развития. Конечный результат, говорит Мюрдаль, может неизмеримо превосходить первоначальный импульс. Кроме того, действие всех этих сил развертывается в одном и том же направлении. Переменные у Мюрдаля". сцеплены в такой механизм причинных связей, что изменение любого из факторов вызывает изменение другого фактора в том же направлении, а это в свою очередь оказывает вторичное воздействие на первую из переменных и т.д.". О взаимном компенсировании или равновесии не может быть и речи. Что, по убеждению Мюрдаля, нуждается в исследовании, - это развитие в том или ином направлении процессов, которые все время подвергаются воздействию импульсов, возникающих то в одном, то в другом месте. Для того чтобы с помощью данного метода определить интенсивность действия различных факторов общественного развития, нужно прибегнуть к сочетанию своеобразной таксономии с теми или иными приемами количественной оценки; примеры такого анализа можно найти в книге "Американская дилемма". Основная идея принципа кумуляции заключается в том, что существует целый ряд факторов, каждый из которых зависит от остальных.

Как отметил Поль Стритэн, Мюрдаль по существу является, так сказать, "бодрым пессимистом". Стремясь к установлению свободы во всем мире и к обеспечению одинаковых возможностей, Мюрдаль без колебаний указал на то, что политика индустриальных держав затрудняет достижение развивающимися странами удовлетворительных темпов развития. Истоки идей Мюрдаля восходят к либерализму XIX в. и социалистической теории, однако он не разделяет веру своих предшественников в постоянный, неуклонный прогресс. Мюрдаль подчеркивает". необходимость научного анализа общества, как и то, что конфликты между различными ценностями существуют и играют положительную роль, а это напоминает взгляды Маркса; в то же время Мюрдаль верит в лучший общественный строй, основные черты которого могут быть разработаны творческой мыслью свободных людей, - и это воскрешает в памяти представления социалистов-утопистов".

Перейдем теперь к специальным разделам теории Мюрдаля, которые излагаются главным образом в работе "Денежное равновесие". Книга, опубликованная в Швеции в 1932 г., посвящена "имманентной" критике идей Викселля. Некоторые коллеги Мюрдаля выдвинули резкие возражения против этой работы; их возмущало то, что в английском издании этой книги, вышедшем семью годами позже, автор так явно изменил свои взгляды по сравнению с шведским изданием 1932 г. Были высказаны критические замечания по поводу того, что Мюрдаль неточно определял хозяйственные периоды - понятие, которому шведские экономисты придают чрезвычайно большое значение. Действительно, Мюрдаль предпочитает своеобразный "мгновенный" анализ, доказывая, что для упрощения проблемы нужно рассматривать события на какой-то момент. С другой стороны, его критики, склонные сводить все исследование к анализу "потоков", забывали о том, что у каждого из этих подходов есть свои преимущества.

Чтобы превратить идею равновесия в инструмент экономического исследования, нужно, как подчеркивает Мюрдаль, рассчитать коэффициент, с помощью которого можно перевести относительные значения цен в абсолютные. Эту мысль Мюрдаль воспринял, конечно, у своего учителя - Касселя. Обычно такие соотношения предполагались количественной теорией денег, но причинная зависимость при этом так и оставалась невыясненной, потому что стоимость денег, согласно этой теории, всегда определяется уровнем цен, то есть теми условиями, которые она пыталась объяснить. Неясно, однако, что следует понимать под уровнем цен: это понятие вообще невозможно точно определить, к тому же возникают осложнения, связанные с осуществлением кредитных операций, которые сами по себе предполагают влияние фактора времени. Однако при истолковании процесса установления цен влияние кредита неизбежно оказывалось исключенным, поскольку цена трактовалась как событие, имевшее место в данный момент. В результате общепринятая теория не могла объяснить такую проблему, как экономический цикл. Эта проблема была выделена в особый раздел экономической теории, и авторы теоретических исследований, стремившиеся упорядочить свои наблюдения, могли руководствоваться", более или менее полным набором таких гипотез, которые открыто признавались неудовлетворительными". Произведения Уэсли К. Митчелла могут служить, по утверждению Мюрдаля, превосходным примером подобных бесплодных усилий.

В начале книги Мюрдаль рассматривает возможность нарушения равновесия между спросом и предложением. Тот факт, что эта возможность существует, заставляет рассмотреть понятия недопотребления или перепроизводства. Согласно теории Викселля, процентная ставка образует точку опоры, вокруг которой при нарушении равновесия могут происходить колебания, дающие первоначальный толчок знаменитому кумулятивному процессу. Мюрдаль хотел лишь дополнить указанную теорию понятием антиципирования, без чего, говорит он, невозможно дать правильное определение инвестиций, сбережений и потребления, так как будущие поступки обусловлены непосредственно предшествовавшими им событиями. Таким путем Мюрдаль вводит в теорию понятия ех ante и ex post, которые сыграли столь важную роль в развитии экономической науки в Швеции. Денежное равновесие на товарных рынках, по его словам, совершенно не совпадает с равновесием в сфере производительности и функционирования капитала.

Значительную часть книги Мюрдаль посвятил методологическим вопросам, и в частности понятию периодоанализа. Он настаивает на том, что время в экономической теории должно быть сведено к "моменту", то есть к понятию, которое исходит просто из дробления периода на очень короткие промежутки. Некоторые "потоки", например сбережения и доходы, предполагают рассмотрение более длительных периодов; когда становятся очевидными итоги прошлых событий, не составляет труда установить для них продолжительность периодов. Здесь речь идет об анализе ex post. Если же в центре внимания находятся "предвидение" и планы, тогда, по мнению Мюрдаля, может иметь место увеличение сбережений без соответствующего изменения инвестиций. Викселлево равновесие в сфере производства заменено у Мюрдаля понятием "производительности меновой стоимости", благодаря которому кредит и процентная ставка по денежным ссудам могут быть включены в определение "естественной" ставки процента. Мюрдаль приходит к выводу о том, что пропорции в сфере производства определяются предположениями, относящимися скорее к абсолютному уровню цен, выраженных в деньгах, чем к относительным ценам. На самом деле оказывается, что существенную роль играет доход ex ante или ожидаемый доход на капитал; хотя и можно примерно учесть распределение вероятностей, но даже они основаны на ожидаемом соотношении между чистым доходом и стоимостью капитала. Все это включает сложный комплекс реакций предпринимателя, однако решение этого вопроса не отличается ни точностью, ни изяществом. В уравнении дохода (доход равен валовой выручке минус издержки производства) каждый компонент должен быть помножен на соответствующие значения вероятностей. Расплывчатость подобных формулировок, можно сказать, самоочевидна. Сам Мюрдаль признает, что единая процентная ставка по денежным ссудам существует только в теории, потому что в реальной действительности имеется ряд процентных ставок. Точно так же невозможно представить себе конкретно такое понятие, как доход, ибо на практике существуют самые различные формы капитала. В итоге Мюрдалю удалось сформулировать мысль о "естественной" процентной ставке таким образом, что она приобрела большое сходство с понятием предельной эффективности капитала, выдвинутым впоследствии Кейнсом. По-иному - с точки зрения воспроизводства реального капитала - излагаются у Мюрдаля условия равновесия в сфере производства. Полагая, что реальный капитал представляет собой сумму ожидаемых доходов, дисконтируемых по отношению к данному моменту, он тем самым связывает понятия ех ante и ex post.

Мюрдаль доказывает, что равновесие на рынке капитала служит предпосылкой равновесия в сфере производства - такие представления, по-видимому, справедливы применительно к условиям денежного хозяйства. Как это происходит? Чтобы показать, что деньги и кредит образуют составную часть теоретической системы, нужно по-новому определить "естественную" ставку процента. А именно, "естественную" ставку процента необходимо трактовать как норму прибыли. Ясно, что здесь речь идет о понятии ex ante - о доходе от планируемых инвестиций. Практически этот показатель, вероятно, удобнее рассчитывать как соотношение между фактической стоимостью капитала и воспроизводственной стоимостью капитальных благ. Модифицировав таким образом анализ, Мюрдаль далее рассматривает различия в относительных размерах прибыли между отдельными секторами экономики. Для экономики в целом эти величины можно взвешивать по соответствующим коэффициентам эластичности инвестиций. Денежное равновесие достигается тогда, когда равновесие на рынке капитала ведет к инвестированию в сфере производства. Валовые реальные инвестиции в конечном счете должны оказаться равными сумме сбережений и ожидаемых изменений стоимости капитала.

Однако внутренние силы, по словам Мюрдаля, постоянно порождают тенденцию к нарушению равновесия между реальными инвестициями и наличием свободного капитала. Этот процесс получает уже знакомую нам трактовку: увеличение относительной величины прибыли вызывает рост реальных инвестиций, в то же время обнаруживается тенденция к уменьшению относительной величины сбережений. Другими словами, рост сбережений может отставать от увеличения дохода. Однако это, как полагает Мюрдаль, составляет лишь одну из нескольких причин хозяйственного потрясения. Вслед за этим Мюрдаль анализирует влияние изменений процентной ставки и движение инвестиций, рассматриваемое в плане ex ante. Он пытается проследить, как оправдавшиеся или не оправдавшиеся ожидания вызывают кумулятивное развитие хозяйственных процессов. В условиях подъема, например, неожиданное появление крупных сбережений может ликвидировать несоответствие между инвестициями и имеющимся в наличии свободным капиталом. Могут возникнуть, конечно, чрезвычайно сложные ситуации. Ожидания различных участников, относящиеся к одному и тому же хозяйственному процессу, могут отличаться друг от друга; предварительная оценка результатов производства или дохода от факторов производства может оказаться неверной, что вызовет серьезные диспропорции. Может выясниться, что ликвидировать эти диспропорции на деле но удастся. И чем дальше развертывается исследование, тем отчетливее складывается впечатление, что Мюрдаль уводит свой анализ на путь решения многочисленных частных вопросов, каждый из которых, по-видимому, совершенно не похож на все остальные.

Затем Мюрдаль включается в теоретический спор между Викселлем и Давидсоном; ссылаясь на значение "жестких" цен на некоторые товары и их влияние на инвестиции, Мюрдаль приходит к выводу о том, что денежное равновесие требует стабильного уровня цен. Он допускает, что это не обязательно должно означать неизменность общего уровня цен 261. Мюрдаль проявляет известный реализм, признавая, что к поддержанию "жестких" цен может быть причастна монополия. И все же в деле ограничения последствий экономического цикла важная роль принадлежит денежному равновесию. Здесь в экономическое исследование вводятся нормативные элементы и оценочные суждения. Выяснив, какие результаты могут обеспечить альтернативные методы решения вопроса, Мюрдаль делает вывод о том, что основное действительно существующее противоречие - это противоречие между стабилизацией цен и денежным равновесием. Он писал: "Сохранение денежного равновесия в условиях, когда изменяются первичные факторы, определяющие цены, не означает еще такого хозяйственного развития, при котором капиталисты в наибольшей степени избавлены от риска. Денежное равновесие предполагает сопоставление прибылей и убытков лишь для фактически осуществляемых текущих инвестиций. Это отнюдь не совпадает с сопоставлением прибылей и убытков от функционирования существующего реального капитала".

Заслуживают внимания работы многих шведских экономистов. Кроме авторов уже рассматривавшихся произведений, упомянем Дага Хаммаршельда, бывшего генерального секретаря Организации Объединенных Наций, Бента Хансена из Шведского института экономических исследований, Сюна Карлсона, Ингвара Свеннильсона и многих других. Все их труды свидетельствуют об исключительно высоком теоретическом уровне исследований шведских экономистов 263.

Не имея возможности рассмотреть все эти великолепные исследования, обратимся в качестве иллюстрации к произведениям Бента Хансена, автора весьма специальной и сложной книги "Теория инфляции", явившейся важной вехой в развитии современной экономической науки. В Швеции проблема инфляции всегда стояла весьма остро, а особенно - в первые послевоенные годы; вокруг нее развернулась широкая дискуссия, причем некоторые ее участники, например Хансен, выдвигали сложные теоретические концепции. В своем исследовании Хансен различал два типа инфляционных процессов - подавленную (repressed) и явную (open) инфляции. В первом случае цены и заработная плата могут находиться под контролем государства, но характерные черты инфляционного разрыва все же могут обнаружиться на товарном рынке либо на рынке факторов производства или скорее всего на обоих рынках. Те, кто знаком с положением на рынке США во время второй мировой войны, подтвердят полезность такого разграничения. При построении своих моделей, и особенно модели явной инфляции, Хансен эффективно использовал выдвинутую Вальрасом идею всеобщего равновесия. Он применил также разработанные Линдалем уравнения ex ante и ex post, подставив в них функции совокупного спроса и совокупного предложения. С помощью этих приемов Хансен пытался перебросить мост между традиционной теорией равновесия и его моделями инфляции. В своем исследовании Хансен исходил из наличия избыточного спроса либо на рынке факторов производства, либо на товарном рынке. Установление равновесия предполагает ликвидацию такого разрыва. По мнению Хансена, сферу анализа нельзя ограничивать одними лишь сбережениями и инвестициями, потому что при изучении инфляции требуется более гибкий подход. Сам Хансен в своей концепции по существу предполагал неравновесную ситуацию, для чего следовало выяснить, каким образом можно преодолеть разрыв между совокупным спросом и совокупным предложением на различных рынках.

Вторая книга Хансена - "Экономическая теория фискальной политики" - служит новым подтверждением высокого уровня теоретических исследований шведской школы. Эта работа, которая первоначально готовилась как один из правительственных отчетов по вопросу о поддержании стабильной покупательной способности денег при полной занятости, свидетельствует о том, насколько может быть плодотворен тщательный теоретический анализ. Вначале Хансен несколько абстрактно излагает проблему цели и средств, - проблему, которая возникает в том случае, когда приходится выбирать между альтернативными вариантами, ведущими к осуществлению различных хозяйственных целей. В контексте того доклада, который готовил Хансен, рассмотрение такой проблемы было вполне уместным, поскольку задача обеспечения полной занятости может противоречить цели поддержания стабильной покупательной способности денег. В таких условиях возникает необходимость в разработке соответствующих мероприятий, к которым могли бы прибегнуть центральный банк и правительство. Использовавшиеся Хансеном методы исследования во многом напоминают методы, разработанные известным голландским экономистом Яном Тинбергеном.

В первой части книги Хансена изучается влияние налогов на микроэкономические единицы. Рассматривается поведение потребителей и фирм, которые, предположительно, стремятся максимизировать прибыль. На частное хозяйство могут оказывать влияние правительственные бюджеты; анализируя это влияние, Хансен использовал понятия стокгольмской школы - ex ante и ex post. При этом предусматривалась возможность изменений в бюджете, в силу чего фактические результаты, могут отличаться от ожидаемых. Однако правительству в меньшей степени приходится иметь дело с ожиданиями, потому что оно контролирует значительно большее - в сравнении с индивидуумом - число факторов. Если не удается добиться желаемых результатов с помощью одного из методов, можно прибегнуть к другим.

Чрезвычайно интересная и глубокая глава, посвященная "организации и фискальной политике", к сожалению, слишком кратка и не содержит существенных результатов, тем не менее важно отметить заключенную в этой главе постановку проблемы 269. Хансен отмечает, что решения, принимавшиеся раньше потребителями, фирмами и отдельными лицами, теперь перешли к компетенции организаций. Пользуясь терминологией самого Хансена, параметры действий, предпринимаемых организациями, отличаются от соответствующих параметров для микроэкономических единиц: классическими примерами этого, по его мнению, могут служить поддержание "администрируемых" цен и влияние профсоюзов на определение размеров заработной платы. Ясно, что принципы, определяющие поведение таких организаций, не похожи на принципы, описанные классической экономической теорией. По мнению Хансена, вероятно, можно разработать экономические модели и для организаций, но на самом деле действия организаций уже не ограничиваются чисто экономической сферой. Нет оснований полагать, что эти социальные единицы ведут себя точно так же, как индивидуумы. У организаций имеются политические цели и политические обязательства, и мотивы их действий изменяются в зависимости от соотношения сил внутри самой организации. Они обладают своей собственной логикой, которая совершенно отлична от логики свободного рынка. Вполне возможно, что, столкнувшись с миром таких организаций, экономическая наука, ранее занимавшая центральное место в исследовании общественных явлений, должна будет полностью уступить его политике и социологии.

Милтон Фридмен. Монетаризм