Информация как специфический фактор производства и как фактор построения постиндустриального общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Администрация городского округа Самара

АМОУ ВПО САМАРСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО И МУНИЦИПАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Факультет управления и информационных технологий

Кафедра «Управление персоналом»

Специальность 080505.65 «Управление персоналом»

Курсовая работа

по дисциплине «Экономическая теория»

Информация как специфический фактор производства и как фактор построения постиндустриального общества

Студентки 1 курса,

Группы 792 Д

К.В. Чернышовой

Научный руководитель

к.и.н., доц. В.А. Зимин

Самара 2010

Содержание

Введение

Глава 1. Информация как специфический фактор производства

1.1 Основы информационной революции

1.2 Изменение роли материальных факторов производства

1.3 Экономическая информация и информационная экономика

Глава 2. Информация как фактор построения постиндустриального общества

2.1 Техно-центристский и культурно-центристский подходы к информации и коммуникации

2.2 Формирование «постэкономических» ценностей

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Информационное общество как социальная, экономическая и культурная система стало объектом внимания исследователей уже с 60-х гг. XX века, когда стали очевидными черты смены парадигмы эпохи. В это же время конституировался и сам термин «информационное общество», введенный в научный оборот почти одновременно американскими и японскими исследователями. Основным признаком и качественным параметром общества нового типа была признана особая роль знания и основанных на нем технологий, доминирование информации, ускорение технического прогресса, уменьшение доли материального производства в совокупном общественном продукте, развитие сектора услуг, повышение качества жизни.

Формирование концепций информационного общества было обусловлено стремительными изменениями в технологической сфере, что привело к доминированию цивилизационного подхода к историческому процессу, позволяющему фиксировать различные стадии цивилизационного развития человечества по пути технологического прогресса. Обоснование Д. Беллом существования доиндустриального, индустриального и постиндустриального общества, С. Лэшем и С. Круком - предмодернистского, модернистского и постмодернистского этапов социального развития, А. Тоффлером - «первой», «второй» и «третьей» волны, П. Дракером - капиталистического и посткапиталистического общества, Р. Инглегартом - модернизации и постмодернизации, по существу, означало построение комплексной теории общественной эволюции, теории прогресса. Очевидно, что в границах обозначенных концепций акцентировались различные составляющие процессов развития - экономические, политические, информационно-технологические, социокультурные, что привело к развитию теории информационного общества, которая стала столь же влиятельной, как постиндустриальная концепция и концепция постмодернити.

Что касается самого термина «информационное общество», то он стал фактически единственной альтернативой понятию «постиндустриальное общество», дезактуализировав такие, как «постбуржуазное», «посткапиталистическое», «постпредпринимательское», «пострыночное», «посттрадиционное», «постисторическое», а также такие, как «технотронное», «программируемое», «общество, основанное на знаниях» («the knowledgeable society»), «конвенциональное», «активное» («active»), «хорошее»(«good»). Тем не менее, наиболее актуальными оказались два из них - общество «постиндустриальное» и «информационное». По мнению Д. Белла, термин «постиндустриальное общество» более точно, чем термины «общество знания», «информационное общество», «общество профессионалов», отражает ту «быструю эрозию», которой подверглись «старые общественные отношения (основанные на собственности), властные структуры (сконцентрированные на узких элитах) и буржуазная культура (базирующаяся на принципах экономии и отложенного удовлетворения)» Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования. - М., 1999. - С. LXXXVI-CXLIV.. Эти высказывания Д. Белла не противоречат тому факту, что даже в названиях своих работ автор обращается к терминам и «постиндустриальное» и «информационное».

Термин «информационное общество» отвергает и М. Кастельс, однако, предпочитающий ему другое понятие - «информациональное общество» - и обосновывающий необходимость подобного различения тем, что информация, понимаемая как трансляция знания, имела важное значение во всех обществах, включая средневековую Европу. Термин же «информациональное» «указывает на атрибут специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникающим в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти» Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. - М., 2000. - С. 42-43. Исследуя проблему специфики «информационального» общества, М. Кастельс категорически возражает против упрощенной версии постиндустриализма, согласно которой общественная эволюция ведет к формированию подобного общества. Исследователь представляет репрезентативный эмпирический материал, выявляя соответствие между специфической техноэкономической парадигмой и социальной структурой, последовательно доказывая, что постиндустриальный этап является более высокой стадией развития индустриального и определяется таким способом развития, где основным источником производительности становится количественный рост факторов производства (труда, капитала и природных ресурсов) вместе с использованием новых источников энергии. «Информациональную» же стадию развития характеризуют принципиально новые черты - в том числе, качественная способность оптимизировать сочетание и использование факторов производства на основе знания и информации.

Несмотря на обоснованность подобных терминологических установок, очевидно, что и информационные и постиндустриальные концепции описывают единую реальность, в качестве которой выступает общество, ориентированное на знание и информацию как основной производственный ресурс. И не столь принципиально, что Е. Масуда определяет информационное общество как высокую стадию развития постиндустриального общества, а У. Мартин, исследователь информационных технологий в Белфасте, - как «развитое индустриальное общество», что Д. Белл выделяет саму информацию в качестве ресурса общественного развития, а М. Кастельс делает акцент на том, что более принципиальным является «технология для воздействия на информацию, а не просто информация, предназначенная для воздействия на технологию, как было в случае предшествующих технологических революций». Во всех случаях общность методологических подходов проявляется со всей очевидностью, что и позволяет при анализе культуры информационного общества опираться и на постиндустриальные, и на информационные концепции.

Глава 1. Информация как специфический фактор производства

1.1 Основы информационной революции

В последние десятилетия XX века, на протяжении жизни одного поколения, произошли необычайно масштабные и глубокие изменения в развитии науки и техники, оказавшие беспрецедентное влияние на весь характер хозяйственной жизни. Именно масштаб и глубина их воздействия на экономику позволяют без преувеличения говорить о подлинной революции, свидетелями и участниками которой мы все являемся. Преобразования, которые нам приходится наблюдать, коснулись самых разных отраслей материального производства и сферы услуг, сказались на структуре занятости, отразились в ключевых характеристика технологических процессов и формах организации производства. Соответствующие сдвиги произошли и в структуре занятости: если в конце 60-х годов, по широко распространенному мнению, информационные отрасли поглощали несколько более 50 процентов рабочей силы, то в 80-е годы, по некоторым оценкам, на их долю в США приходилось до 70 процентов общей численности занятых в народном хозяйстве.

Бурная экспансия "знаниеемких" отраслей, начавшаяся в середине 70-х годов, заставила многих исследователей заговорить о наступлении "информационной эры", изменяющей структуру общественного производства. Все чаще при изучении экономических процессов в качестве самостоятельного стал выделяться "информационный сектор", оценка динамики которого давала исследователям гораздо более совершенный инструмент анализа, чем простая констатация расширения сферы услуг. Информационный сектор в его современном понимании включает в себя передовые отрасли материального производства, обеспечивающие технологический прогресс, сферу, предлагающую услуги коммуникации и связи, производство информационных технологий и программного обеспечения, а также - во все возрастающей мере - различные области образования. Его значение представляется некоторым экономистам настолько большим, что в последнее время при анализе структуры народного хозяйства все чаще предлагается отойти от традиционных подходов и выделять в общественном производстве отрасли, поставляющие на рынок знаний емкую продукцию (knowledge goods), товары широкого потребления (consumption goods) и услуги (services).

Информация и знания, понимаемые не как субстанция, воплощенная в производственных процессах или в самих средствах производства, а как непосредственная производительная сила, оказываются важнейшим фактором современного хозяйства. Отрасли, производящие знания и относимые к "четвертичному" или "пятеричному" секторам экономики, становятся ныне первичным сектором, снабжающим хозяйство наиболее существенным и важным ресурсом. Имея в виду снижение роли и значения вещных факторов производственного процесса, можно говорить о достижении материальным производством некоторого естественного предела своего развития. Сегодня настал тот момент, когда основными ресурсами общества становятся не труд и капитал, а знания и информация.

1.2 Изменение роли материальных факторов производства

производство материальный информационный постэкономический

Сегодня можно утверждать, что технологическая революция последних десятилетий практически полностью сняла с повестки дня проблему скорой исчерпаемости минеральных и энергетических запасов, в результате чего постиндустриальные страны живут сегодня в новом мире - мире неограниченных ресурсов.

Таким образом, когда мы говорим об изменении роли факторов производства в современных условиях, мы прежде всего имеем в виду вытеснение материальных компонентов готового продукта информационными составляющими. Именно на этой основе снижается значение минерального сырья и труда как базовых производственных факторов, а знания и информация превращаются в основной ресурс производства в любой его форме.

В последние десятилетия хозяйственный прогресс во все большей мере определяется развитием информационного сектора экономики. Потребление информационных продуктов постоянно возрастает. В 1991 году расходы американских компаний на приобретение информации и информационных технологий, достигшие 112 млрд. долл., превысили затраты на обновление основных производственных фондов, составившие 107 млрд. долл.; уже на следующий год разрыв между этими цифрами вырос до 25 млрд. долл. Наконец, к 1996 году первый показатель фактически удвоился, достигнув 212 млрд. долл., тогда как второй остался неизменным. В 1996 году американские компании направили на приобретение компьютерной техники и программного обеспечения 43 процента всех своих инвестиций, что более чем втрое превышает объем финансирования любой из других статей капитальных вложений. Общие же затраты на покупку и обслуживание информационных технологий достигли в США 500 млрд. долл., в то время как во всем мире расходы на подобные цели не превысили 1 трлн. долл. К началу 1997 года информационные технологии и оборудование для их использования составляли не менее 12 процентов всех производственных активов американских корпораций.

Согласно экспертным оценкам, расходы на информационные технологии повысились с 3 процентов ВВП США в 1990 году до 5 процентов в 1995 году, и, как ожидается, составят 12 процентов к 2005 году. Однако уже сегодня в американской экономике "при помощи информации производится около трех четвертей добавленной стоимости, создаваемой в промышленности".

Таким образом, по мере развития информационного сектора становится все более очевидным, что информация и знания являются важнейшим стратегическим активом любого предприятия, источником нововведений, основой экономического и социального прогресса, иными словами - принципиально новым ресурсом, к которому неприменимо традиционное понятие исчерпаемости. Его производство не наталкивается на ограниченность спроса ни внутри страны, ни за ее пределами, так как, с одной стороны, продукция информационного сектора становится все более дешевой, а с другой - сама природа информации и знаний такова, что каждая удовлетворенная потребность в них тут же порождает множество новых.

Параллельно со стремительным совершенствованием технических параметров информационных продуктов происходит не менее впечатляющее их удешевление. Заметная даже в традиционных отраслях большая доступность производимых сегодня товаров не может сравниться с темпами удешевления высокотехнологичных продуктов.

На протяжении послевоенного периода средняя цена трансатлантического телефонного разговора снизилась в 700 раз, а со времени создания технологии, позволившей передавать сигнал по каналам Интернета, - еще в 8 раз.

Копирование одного мегабайта данных по линиям модемной связи стоит почти в 250 раз дешевле чем воспроизведение аналогичного объема информации самыми современными фотокопировальными устройствами. С начала 80-х до середины 90-х годов удельная цена единицы памяти компьютерного жесткого диска снизилась более чем в 2000 раз - с 300 долл. в 1983 году до 14 центов в 1996-м, при этом дополнительные технические возможности компьютерных систем существенно расширились.

Последнее подчеркивает, что тиражирование необходимого для функционирования компьютерных систем программного обеспечения может осуществляться практически бесплатно, а доступность его является абсолютной. Таким образом, новые технологии резко снижают как издержки производства, так и стоимость самих информационных и наукоемких продуктов, что способствует их широкому использованию во всех сферах народного хозяйства. Информационный сектор, как уже отмечалось, обеспечивает экономический рост без существенного увеличения затрат энергии и сырья. Другая характерная особенность его влияния на хозяйственные пропорции состоит в том, что издержки на производство широкого круга благ, в том числе и потребительских, фактически не увеличиваются при весьма существенном повышении их качества. Таким образом, превращение знаний и информации в базовый производственный ресурс изменяет облик и важнейшие характеристики всех отраслей народного хозяйства. Технологический прогресс определяет теперь развитие производственных процессов, поскольку именно это позволяет снижать издержки и делать продукт более конкурентоспособным, а также обеспечивать постоянное обновление выпускаемой продукции.

На базе использования высоких технологий в последние десятилетия началось формирование отраслей, специфическим образом сочетающих формы материального производства и услуг: речь идет о производстве программных продуктов, развитии средств связи, возникновении целой сети Интернет-услуг. Сегодня информационные технологии расширяют и трансформируют весь третичный сектор, образуя в нем новые "точки роста". "Знаниеемкие" отрасли сферы услуг (включающие в себя здравоохранение, образование, исследовательские разработки, финансы, страхование и т. п.) обнаруживают самые высокие темпы роста занятости и валового продукта.

Таким образом, накануне XXI века становится совершенно очевидно, что основу современного хозяйства составляют высокотехнологичные наукоемкие производства. Под их воздействием радикально меняется характер сельского хозяйства, добывающих и обрабатывающих отраслей, производства товаров массового потребления и сферы услуг. Продукт "пятеричного" сектора стал сегодня воистину основным ресурсом современного общества.

1.3 Экономическая информация и информационная экономика

Дать однозначное определение понятия “информация” представляется достаточно сложным, поскольку в зависимости от конкретной практической сферы использования данная категория приобретает некоторые особенности, свойственные именно этой области применения и во многом специфичные. Тем не менее можно выделить ряд общих признаков, позволяющих определить понятие “информация”, охарактеризовав его наиболее важные стороны, проявляющиеся при любом практическом использовании.

Как известно, термин «информация» происходит от латинского слова «informatio», изначально изложение или разъяснение. В качестве примера существует следующее определение. Информация - это совокупность сигналов, воспринимаемых нашим сознанием, которые отражают те или иные свойства объектов и явлений в окружающей нас действительности. Природа данных сигналов подразумевает наличие принципиальных возможностей по их сохранению, передаче, трансформации.

Информация в экономике проявляется во множестве аспектов, - вот только некоторые из таких способов проявления:

· производство информации как таковой - это производственная отрасль, т.е. вид экономической деятельности;

· информация является фактором производства, один из фундаментальных ресурсов любой экономической системы;

· информация является объектом купли-продажи, т.е. выступает в качестве товара;

· некоторая часть информации является общественным благом, потребляемым всеми членами общества;

· информация - это элемент рыночного механизма, который наряду с ценой и полезностью влияет на определение оптимального и равновесного состояний экономической системы;

· информация в современных условиях становится одним из наиболее важных факторов в конкурентной борьбе;

· информация становится резервом деловых и правительственных кругов, используемым при принятии решений и формировании общественного мнения. К.К. Колин. Информационная революция и фундаментальная экономика // Проблемы информатизации. - 2001. - №2.

Таким образом, по мере своего создания экономика информационного общества начинает использовать не два, а четыре основных ресурса: труд, капитал, индивидуальную, групповую и региональную свободу, а также релевантную информацию (постоянно обновляемые теоретические знания и различного рода сведения, в том числе практические навыки людей). Первые два из них служат факторами производства, последние два - необходимыми условиями их эффективного использования. Тем самым экономика индустриального общества переходит в свою очередную постиндустриальную фазу - информационная экономика.

Информационная экономика, получая научную информацию из многих источников, использует ее для оказания влияния на сопредельные области и отрасли экономического знания. Данные связи показаны на схеме 1.

Таким образом, информационная экономика в качестве области знания может быть охарактеризована как метаэкономика по отношению к отраслевым экономикам (изучающим экономические аспекты материальной базы информационных технологий, их эффективного применения, создания научных знаний и средств их передачи). Эта область знания специфически проявляет себя в исследовании информации как ресурса, в обобщенном рассмотрении информационных отношений, объединяя отдельные их аспекты в единый объект, функционирующий в системе рынка и государственного регулирования. Ее главная для нас роль - в изучении: закономерных тенденций развития информационно-электронной сферы, ее функций в деле становления и развития в России информационного технологического уклада; условий и факторов эффективного выполнения этих функций. А.А. Румянцев. Предмет и задачи информационной экономики // Российский экономический журнал. - 1997. - №2.

Продуктом информационной экономики могут быть теоретические, методологические и практические выводы и предложения по повышению эффективности функционирования информационно-электронной сферы.

В классической экономической науке капитал понимался в вещественной форме: как совокупность вещей (земля, здания, машины, сырье), способных, посредством приложения труда, увеличивать богатство (создавать доход). Такое определение капитала является правильным для экономики, в которой уровень развития производства, измеряемый потенциальным выпуском, относительно незначителен и основные события в которой происходят в производственной сфере. Затем, когда деньги стали играть большую роль в экономике, капитал стали понимать в денежной форме: как совокупность денег, за какие можно приобрести орудия труда и нанять услуги труда.

Постепенно, по мере увеличения объема использования новых знаний, уменьшается удельный вес собственности на физические объекты и увеличивается удельный вес интеллектуальной собственности. Возникает проблема прав интеллектуальной собственности. Иногда полагают, что защита интеллектуальной собственности безнадежна в мире, где господствуют ИКТ. Уже сегодня, например, незаконное копирование программных продуктов является легким делом, а завтра оно станет еще легче.

Действительно, абсолютная защита невозможна. Однако она и не нужна. Должен быть найден оптимум, который, с одной стороны, обеспечивает получение временной сверхприбыли, гарантируя индивидуальную (авторскую) выгодность полезной инновации, а с другой стороны, обеспечивает как можно более широкое ее распространение в целях увеличения совокупного технологического, экономического, социального, политического или культурного потенциала.

Наконец, когда денежная экономика становится инновационной, капитал начинает функционировать в денежно-информационной форме, которая лишь временно принимает вещественную форму и затем вновь обращается в информационно-денежную. Используемая в этих случаях информация представляет собой знания и понимается трояким образом: как профессиональные знания предпринимателя и работника, как технологические знания специалиста и как предположения всех заинтересованных субъектов относительно будущего положения дел.

Схема 1. - Связи информационной экономики с сопредельными

областями и отраслями научных знаний

Услуги труда в такой экономике опираются не просто на профессиональные навыки, но на индивидуализированные знания и способности. Рынок труда предлагает уже не безличную "производственную услугу", а личность, обладающую в требуемом профессиональном диапазоне относительно редкими, а иногда даже уникальными качествами.

Квалификация, профессионализм, знания и способность к творчеству становятся основной характеристикой персонифицированных услуг труда, перестающих быть безликой "рабочей силой". Наемный труд, осуществляемый в "необходимое" (т.е. несвободное) рабочее время, постепенно заменяется свободным трудом, осуществляемым в свободное рабочее время. Это часть свободного времени работника, которое используется им не для отдыха и развлечений, а для (само)образования и переподготовки, для улучшения своих позиций на рынке труда и увеличения возможных доходов.

В результате указанных трансформаций капитала и услуг труда можно говорить о едином "человеческом капитале" с высокой долей профессиональной интеллектуальной собственности. В той степени, в какой "человеческий капитал" зависит от достигнутого уровня образования и науки, последние становятся "специфическими факторами производства". Текущий уровень образования и науки, характеризующий данное общество, превращается в фактор долговременной конкурентоспособности его экономики.

Информационная экономика, решая свою главную задачу - выработки рекомендаций по эффективному применению принципов информационной технологии в конкретных областях жизнедеятельности общества, неразрывно связана с практикой стратегического планирования структурной перестройки производства. Практическое применение знаний информационной экономики, таким образом, всесторонне связано с перспективами развития современного технологического потенциала общества, с авангардными отраслями, обеспечивающими экономический рост и благосостояние населения индустриально развитой страны.

Глава 2. Информация как фактор построения

постиндустриального общества

2.1 Техно-центристский и культурно-центристский подходы к

информации и коммуникации

Информационное пространство, в которое человечество вступило несколько десятилетий назад, соответствует принципиально новому состоянию культуры. Оценивая это состояние и выделяя его качественные параметры, исследователи стремятся установить взаимную корреляцию между технологическим и культурным развитием общества. И здесь явно выделяются два подхода: информационно-технологический, в границах которого информация и способы ее трансляции выделяются в качестве основной движущей силы прогресса, и культурологический, оценивающий культуру как первопричину развития общества и всех его систем. Если говорить о тенденциях развития научной мысли в данных направлениях, то можно констатировать постепенное утверждение второго подхода, начинающего выступать на равных с тотально доминирующим вплоть до 1990-х годов первым.

Итак, в границах технологического подхода доминирует мысль о том, что технотронная революция накладывает свой отпечаток на характер образного восприятия действительности, стремящегося к глобальности, на специфику социальной жизни, стремящейся к фрагментации, на особенности формирования общностей, отказывающихся от национальных идеологий и опирающихся либо на глобальные, либо на узко-локальные смыслы и ценности. В этом смысле историю можно представить как специфический процесс развития информации, где содержание экономической, социальной и культурной составляющих напрямую связано с характером содержания коммуникации и качеством циркулирующего в этом обществе знания. Эта идея, по существу, составляет основу постиндустриальных и информационных концепций, рассматривающих исторический процесс в рамках цивилизационного подхода. Здесь каждый более эффективный способ передачи информации (начиная от устного слова, письменности, печатной эпохи и, наконец, электронной эры) рассматривается как более прогрессивный по отношению к предшествующему, а основная логика цивилизационного развития осмысливается в ее связи с процессом формирования социальными системами более оптимальных с точки зрения скорости и чистоты способов передачи сообщения. Все технологически неэффективные способы трансляции информации в границах этого концептуального построения выступают как устаревшие, обреченные на гибель. Причем, доминирование новых технологий в «технотронном обществе» дает новые возможности, по мнению З. Бжезинского, для дезинтеграции достаточно устойчивых общественно-идеологических систем.

Качественной спецификой современной стадии развития коммуникации является ее глобальность. Здесь превращение информации и коммуникации в производительную силу неизбежно приводит к выходу за пределы европейской социокультурной системы и подчинению новым глобальным тенденциям управления, связанным с преодолением национально-государственных границ и культурно-цивилизационных пространств.

При этом в рамках одной социокультурной системы в достаточно эклектичном сочетании могут быть представлены различные способы знаковой фиксации реальности, каждому из которых соответствует определенный уровень развития социальности, культурно-историческое и ценностное содержание. Не все из этих информационных систем соответствуют идеальному, с точки зрения экономической эффективности, состоянию. Но именно это сочетание технологической и иных реальностей и составляет специфику каждого из культурных миров, воплощая наиболее эффективный способ его существования. Качественное состояние подобных коммуникационных систем обусловлено целым рядом обстоятельств, среди которых доминирующими являются такие, как характер производственной деятельности, тип межкультурных связей, особенности исторического развития, специфика социальной структуры.

Считая неправомерным трактовать информацию как экономическую сущность и теоретически оправдывать распространение товарных отношений на информационную сферу, М. Постер настаивает на том, что для адекватного понимания социальных отношений в эпоху конвергенции вычислительной техники и техники средств связи необходимо исследование изменений в структуре коммуникационного опыта. Однако, постулируя это основание осуществляемого им анализа социокультурной реальности, автор остается в границах маклюэновского подхода, выделяя такие ступени производства информации, как устно опосредованный обмен «лицом к лицу», письменный обмен, опосредованный печатью и электронно-опосредованный обмен.

Аналогичный подход обосновывается и американским ученым Д.С. Робертсоном, который в своей работе «Информационная революция» прослеживает все этапы информационного развития общества. Автор доказывает, что принцип кодирования информации непосредственно влияет на уровень и качество знания, начиная от первой коммуникационной революции, связанной с формированием языка, и заканчивая последней - электронной, сетевой, и, по существу, определяет характер доминирующей на определенном историческом отрезке культуры. Так, прямое языковое общение до-письменной культуры определенным образом ограничивало уровень, объем, доступность и сферу функционирования знаний рамками родоплеменного сообщества.

Вторая информационная революция, связанная с изобретением письменности, означала существенный прорыв во всех областях культуры. Книгопечатание привело к третьей информационной революции, преобразовавшей производство (индустриальное общество), социум и культуру. Четвертая (связанная с изобретением электричества) и пятая революции (обусловленная возникновением микропроцессорной технологии) привели к возникновению общества, построенного на знаниях, роль культуры в котором «колоссально возросла». На работу Робертсона ссылается и отечественный исследователь С. Ракитов, который обосновывает взаимосвязь истории, информации и культуры. Автор, вслед за Д.С. Робертсоном, прослеживает все этапы информационного развития и показывает влияние технологии на качество культуры и цивилизации. В частности, отмечая колоссальное увеличение объема памяти, а, следовательно, знаний, связанное с изобретением письма, автор показывает, что эта новая информационная система продуцировала новую технологию управления, ведущую к созданию государства. Таким образом, характер коммуникации, особенности доминирующих знаковых систем и тип формализации знания выступают в данных концепциях как основные детерминанты экономического развития, социальной организации и культуры.

Не оспаривая продуктивность этого подхода, вместе с тем, хотелось бы акцентировать и иной аспект данной проблемы и отметить, что зависимость специфики социокультурной системы от коммуникационных технологий носит не односторонний характер. Как представляется, не информация влияет на эту систему (это верно, но лишь отчасти), а наоборот, сама она вызывает к жизни те коммуникационные технологии, которые соответствуют ее потребностям. Не письмо порождает новую технологию управления и государство как иной тип экономической и социальной организации, а, напротив, возникновение государства с его дифференцированной системой знаний, единой религией и распространением единого закона на многие народы и этносы, обладающие различными языками, требующими их перевода, как правило, приводит к возникновению письменности.

К примеру, говоря о печатной эпохе и не отрицая того влияния, которое оказал новый печатный способ распространения информации на европейское общество и его экономику, представляется необходимым отметить, что приход эпохи Гуттенберга был обусловлен всем ходом развития европейской цивилизации, и формированием уже в XV веке тех ее качеств, которые нашли полное воплощение в культуре Нового времени с его гуманизмом, историзмом и рационализмом. Иначе - как объяснить тот факт, что наборные способы производства текста были известны и ранее, но не привели к заметным социальным трансформациям? К примеру, в Китае станок для тиражирования иероглифического письма со сменными литерами был изобретен в XI веке Ученова В.В., Старых Н.В. История рекламы. - 2-е изд. - СПб., 2002. - С. 84., между тем, это событие не оказало столь существенного влияния на развитие восточной цивилизации. В Западной же Европе изобретение Гуттенберга стало началом третьей информационной революции, по значению приравниваемой к первой - формированию речи и второй - изобретению письменности. Молниеносное распространение типографского дела было обусловлено потребностями в массовом распространении информации, становящейся все более необходимой с ростом городов и развитием промышленного производства. С ее объемами уже не справлялись монастырские и городские скриптории, ответственные за переписку книг, летучие же листки, производимые техникой гравировки, не могли вместить в себя всю актуальную информацию. То есть, потребности цивилизации, вступающей в более прогрессивную стадию социального и экономического развития, и обусловили смену способа кодирования сообщения.

Таким образом, первичным является все-таки не характер коммуникационного процесса, не способ передачи информации, определяющий особенности ее формализации и функционирования, а ориентация и задачи самой этой системы, определяющей способ коммуникации, а также качество и объем социально значимой информации. Итак, если выделить те аспекты культуры информационного общества, которые становятся предметом анализа западных теоретиков, то они таковы.

1. Сетевой характер информационной культуры: антииерархичность, нелинейность, семантический и аксиологический плюрализм

В качестве наиболее важной черты информационного общества исследователи выделяют его «сетевой» характер, замещающий прежнюю стратифицированную структуру, где доминирующие функции и процессы «все больше оказываются организованными по принципу сетей». Новая социальная морфология обществ, отмечает М. Кастельс Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М., 1999. - С. 494-495. , составлена именно сетями, а «распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью». Принадлежность к определенным сетям, а также динамика одних сетей по отношению к другим становится важнейшим источником власти. Все это позволяет М. Кастельсу охарактеризовать современное общество как «общество сетевых структур, характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социальным действием».

«Структура нового общества подобна структуре молекул», - отмечает Д. Танскотт, - «В индустриальном обществе основной экономической единицей была корпорация. Иерархическая командно-административная система уходит своими корнями в бюрократические структуры церкви и армии аграрной эпохи… Сегодня старые корпорации распадаются, вместо них появляются динамичные молекулы и скопления людей и организаций…. Социальные структуры в обществе технологий подчиняются не иерархическим принципам, они основаны не на линейном соподчинении, но существуют как совокупность узлов, расположенных на самых различных уровнях власти и выполняющих функции центра. «Сегодня строгая вертикальная иерархия», - как утверждает Э. Тоффлер, - «утрачивает свою эффективность, поскольку исчезают два основных условия ее успешного функционирования. Руководители сталкиваются со все более разнородными проблемами, и им при решении сложных технических и экономических вопросов приходится во все большей степени учитывать также политические, культурные и социальные аспекты. В то же время обратная связь с прежними уровнями становится все более неадекватной».

Сетевой принцип становится характерным и для структуризации мирового политического сообщества. Л. Туроу утверждает, что сегодня нет возможности говорить о современном мире как образце торжества западной модели развития - скорее, он напоминает многополюсную систему, в которой не существует доминирующего центра силы, систему, характеризующуюся состоянием точечного (стохастического) равновесия. При этом функции основных узлов могут переходить от одних субъектов глобальной коммуникации к другим, при этом сама Сеть, превращающаяся в «метасеть» (М. Кастельс) начинает проявлять способность к отключению второстепенных функций, подчинению социальных групп и «обесцениванию целых территорий».

В значительной степени подобная социальная структура связана с доминированием тех принципов, которые имманентны сетевой организации информационных потоков, основанной на взаимоотношении узлов, содержание каждого из которых зависит от характера конкретной сетевой структуры. При этом конфигурация доминирующих процессов и функций в обществе определяется конфигурацией отношений между сетями, а также включением в сетевые структуры или выключением из них. Принципы информационной эффективности этой социальной системы отражает закон сетевых структур, сформулированный М. Кастельсом, согласно которому «расстояние (или интенсивность и частота взаимодействий) между двумя точками (или социальными положениями) короче, когда обе они выступают в качестве узлов в той или иной сетевой структуре, чем когда они не принадлежат к одной и той же сети». Сетевая культура оказывается полностью детерминированной способом кодификации информации, где само сообщение выступает как «раскодировка среды, поскольку медиасистема настолько гибка, что адаптирована для послания любого сообщения любой аудитории» Кастельс М., Киселева Э. Россия и сетевое общество. Аналитическое исследование // Мир России. - 2000. - №1. - С. 2. - URL: http://www.socio.ru/wr/oo-1/Castells.htm (дата обращения: 21.09.2009)..

Сообщение в границах письменной традиции требовало адекватной его интерпретации и стремилось к минимизации «информационных шумов» при трансляции, сетевая же коммуникация, основным воплощением которой стал гипертекст, основывается на принципах плюральности, ризоматичности, индетерминизма, аксиологической и ценностной антииерархичности. Если письменный текст существовал как формализованное знание, то в медиасфере доминирует информация, представляющая формализованный семантический образ. Если ранее культурное пространство выступало как сегментированное, радиальное, центростремительное, то теперь ведущими становятся недифференцированные структуры с принципиальным отсутствием иерархичности и линейной детерминированности процессов и явлений.

Естественно, что в информационном обществе на смену принципам системности, детерминизма и объективности, как принципам кодирования информации, обусловленным характером письменного текста с его линейной логикой и причинно-следственными связями приходят антииерархичность, нелинейность, семантический и аксиологический плюрализм. «Проект модерна» (Ю. Хабермас) или «галактика Гуттенберга» (М. Маклюэн) была эпохой господства рационализма, историзма, гуманизма, выражала идеалы Просвещения и ориентировалась на письменный текст. Выражением формирующейся сетевой культуры стал гипертекст, который, как отмечает М. Кастельс, «комбинирует, артикулирует и выражает смыслы в виде аудиовизуальной мозаики, способной к расширению или сжатию, обобщению или спецификации в зависимости от аудитории». При этом информация начинает стремиться к явной избыточности, подвергаясь бесчисленным интерпретациям, дублированию, копированию, сжатию, разрастанию, комментированию и опираясь на множественность, нелинейность, циклизм, интертекстуальность, диалогичность, цитатность, стремление к существованию в виде совокупного текста. Ведущим методом функционирования информации здесь становится метод перманентных отсылок, межтекстовых цитат, предполагающих владение ранее переданными сообщениями.

2. «Демассификация» и «персонализация». Воздействие личностных факторов на процесс развития культуры информационного общества

По мнению исследователей, основные характеристики культуры информационного общества связаны с повышением роли и значения человека в развитии информационного общества как субъекта производства и активного субъекта истории. Особое значение человека во всех процессах развития общества, основанного на знании, было определено уже Д. Беллом, который фактически сформулировал те основные черты принципиально нового общества, которые, во-первых, не будут никем оспорены и станут основой всех последующих теоретических построений и, во-вторых, будут отражать трансформации, прежде всего, социальной и культурной сферы. Этими чертами стали:

- в экономическом секторе: переход от производства товаров к расширению сферы услуг;

- в структуре занятости: доминирование профессионального и технического класса;

- осевой принцип общества: центральное место теоретических знаний как источника нововведений и формулирования политики;

- будущая ориентация: особая роль технологии и технологических оценок;

- принятие решений: создание новой «интеллектуальной технологии».

Белл охарактеризовал и особенности культуры, где «сфера ощущений, эмоций и нравственности, а также интеллекта, стремящегося упорядочить эти чувства», приобретает все более автономный характер, инициируя перемены опосредованно связанные с экономическими и социальными процессами.

В концепции, разработанной японским ученым Е. Масудой в 1983 году («Информационное общество как постиндустриальное общество»), автор информацию трактовал как экономическую категорию и как общественное благо, трансформирующее в прогрессивном направлении все сферы социокультурной жизни. В качестве критерия прогресса в таком обществе оказывается возрастание скорости внедрения инноваций, увеличение объема и скорости коммуникации, рост объема полезной информации и ускорение ее обработки за единицу времени в контурах управления за счет автоматизации этой сферы. Однако в концепции Е. Масуды был сделан акцент на технологическом развитии общества, в то время как социокультурные аспекты его развития остались в тени. Характерно, что технология и способ передачи основного экономического ресурса общества - информации, не рассматривались в качестве основных уже в исторически предшествующих постиндустриальных концепциях А. Турена, Ж. Фурастье, Д.К. Гэлбрейта, К. Боулдинга, Г. Кана, З. Бжезинского, где постиндустриальное общество трактовалось как детерминированное в большей степени социальными и культурными факторами, формирующими особый стиль мировосприятия и мышления, свободный от идеологической интерпретации и задаваемых извне пределов творческой активности. В этом обществе социально-политическая сфера рассматривалась как центрированная не на производственно-техническом прогрессе, а на человеке и «качестве жизни потребителя».

Аналогичные акценты были расставлены в теоретических построениях Дж. Нейсбита, Дж. Бенингера, Т. Стоуньера, М. Маклюэна, Э. Тоффлера, Ф. Фукуямы, П. Дракера, Э. Гидденса и других ученых, которые видели качественное отличие этого типа общества от всех иных в радикальном изменении представлений человека о мире и соответствующих трансформациях общественных отношений.

В «супериндустриальном обществе», «сверхиндустриальной цивилизации», по мнению авторов, культура обретает высокий уровень инновативности, начиная характеризоваться демассификацией и дестандартизацией всех сторон политической и экономической жизни; трансформацией характера труда и межличностных отношений, изменяющих систему ценностей и ориентации человека на психологические, социальные и этические цели; «персонализацией» - ориентацией культуры и общества на каждого человека, утрачивающего при этом черты «массовизированного индивида». Эта «демассифицированная» культура должна отличаться высоким уровнем инновативности и сложности, что напрямую связано с индивидуализацией и дестандартизацией различных сторон политической и экономической жизни. «Персонализация» культуры обусловлена тем, что в информационном обществе возникает новый интеллектуальный класс, «представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов».

Демассификация и дестандартизация всех сторон политической и экономической жизни, а также «персонализация» - ориентация культуры и общества на каждого человека, когда он утрачивает черты «массового индивида» - выделяются в качестве доминантных качеств культуры и американским публицистом и социологом Э. Тоффлером, представившим в ряде работ - «Шок будущего» (1970), «Доклад об экоспазме» (1975), «Третья волна» (1980) - концепцию «постиндустриального общества» (или - согласно авторским синонимам - «супериндустриального общества», «сверхиндустриальной цивилизации»). Автор показал, что в новом обществе под индивидуальные потребительские нужды подлаживается и культура, специфика которой описывается Тоффлером в категориях «приспособления к возрастанию жизненного уровня» и «совершенствования технологий», позволяющих снижение себестоимости «культурных продуктов» даже при условии введения их различных вариантов Тоффлер Э. Шок будущего. - М., 2003. - С. 290.. «Поскольку удовлетворяется все больше и больше основных нужд покупателей», - отмечает исследователь, - «можно твердо предсказать, что экономика будет еще энергичней идти навстречу тонким, разнообразным и глубоко персональным потребностям покупателя, потребностям в красивых, престижных, глубоко индивидуализированных… продуктах» Там же. - С. 248. . Таким образом, как считает Тоффлер, уровень потребляемой культуры становится иным: массовая продолжает существовать как уникальный механизм, обладающий компенсаторной и рекреативной активностью, удовлетворяя нужды значительной части общества, однако, она перестает быть единственной культурой, удерживающей монополию на массовое сознание. Элитарная же культура теряет свое значение классово чуждой и недоступной массам, но, наоборот, начинает выполнять роль культурного образца и занимает в иерархии ценностей достойное ее место. Именно этот феномен Тоффлер и обозначает как индивидуализацию личности и демассификацию культуры.

Итак, постиндустриальное или информационное общество характеризуется не только изменением характера производства, но и, в первую очередь, трансформацией потребностей и ценностных ориентиров человека. Важно, что тезис о дестандартизации и персонализации не утратил своей актуальности и через два десятилетия. Как отмечает Ш. Вентурелли, «повсеместно связанное широкополосной мультимедийной сетью, информационное общество может стать богатейшим источником созидательной, диверсифицированной, обогащающей и демократизирующей коммуникации, когда либо связывающей человечество. Оно может превратиться в первое в истории человечества настоящее «средство массовой информации и коммуникации», позволяя каждому человеку с помощью простых в использовании устройств распространять одновременно свои идеи многотысячной аудитории… Оно может стать средством организации общественной жизни и активного участия в ней всех граждан».

3. Символический характер деятельности в информационном обществе. Потребление информации как манипуляция знаками и символический обмен.

Характерно, что существуя как самостоятельные теоретические построения, и концепции информационного общества и постмодернистские концепции свой толковательный потенциал обращали на одни и те же экономические, социальные и культурные процессы. Они характеризовались, с одной стороны, стремительными технологическими изменениями и отходом от форм индустриального производства, с другой стороны - изменениями социокультурными, связанными с принципиально иным уровнем субъективизации социальных процессов и приведшими к демассификации, индивидуализации, трансформации характера потребления и его мотивации, к формированию новой системы ценностей. Принципиальной особенностью подобных ценностей, как отмечали теоретики постмодернизма, является их символическая природа, связанная со статусными аспектами, а характерной особенностью обмена - не экономический, а символический характер.

Изучая экономические процессы с точки зрения их субъекта, теоретики постмодернизма пришли к выводу, что, в отличие от индустриальной, постиндустриальная экономика провозглашает иной принцип, где вещи артикулируются не в дискурсе потребительной или меновой стоимости, а в дискурсе стоимости знаковой. Данные феномены производят особую семиотическую сферу, выступающую по отношению к реальности пребывания в качестве гиперреальности, событийность при этом реализуется исключительно в акте семиозиса и имеет исключительно перцептивно-символическую форму. Подобная тотальная семиотизация бытия и стремление знаковой сферы к обретению статуса единственной реальности, выступает как принципиальная несоотносимость означающего с реальностью, имитация, «симуляция» подлинности. Эта идея является одной из системообразующих в исследованиях Ж. Бодрийяра, С. Лаша, З. Баумана, Д. Келлера, где акцентируется принципиально иная функция вещей, власти и информации.

Соответственно логике экономического развития выделяются и определенные разновидности логики стоимости: на принципе полезности базируется функциональная логика потребительской стоимости, на принципе эквивалентности - экономическая логика меновой стоимости, на принципе различия - дифференциальная логика знаковой стоимости. Именно логикой стоимости была обусловлена историческая система симулякров, рассмотренная Ж. Бодрийяром, который выделял три их порядка. «Подделка», составляющая господствующий тип «классической эпохи», от Возрождения до промышленной революции, действует, опираясь на естественный закон стоимости. «Производство», как основной тип индустриальной эпохи, функционирует на основе рыночного закона стоимости. Господствующим типом нынешней фазы становится «симуляция», опирающаяся на «структурный закон ценности», а потребление освобождается от его привычного значения как «процесса удовлетворения потребностей», наоборот - сам процесс производства и потребления активно формирует потребности. Потребление, как считает Ж. Бодрийяр, отнюдь не является пассивным состоянием поглощения и присвоения, противостоящим состоянию производства, но выступает как активный модус отношения - и «не только к вещам, но и …ко всему миру», именно в нем «осуществляется систематическая деятельность и универсальный отклик на внешние воздействия, …на нем зиждется вся система нашей культуры». Современный человек, согласно видению автора, это активная личность, проявляющая свои особые, индивидуальные качества в процессе потребления, чему способствует, в частности, высокое экономическое развитие, обеспечившее первичные потребности человека.