Тувинские реалии перехода к рынку

Г.Ф. БАЛАКИНА

ТУВИНСКИЕ РЕАЛИИ ПЕРЕХОДА К РЫНКУ

БАЛАКИНА Галина Федоровна - кандидат экономических наук. заведующая сектором социальной экономики Тувинского комплексного института Сибирского отделения Российской академии наук

Подходы к исследованию

Коренные жители Тувы - тувинцы - кочевники Центральной Азии. Русская часть населения республики сформировалась за счет переселенцев из пограничных районов Красноярского края, осевших здесь старообрядцев, а позднее - в результате массового притока россиян после вхождения Тувы в состав России с 1944 г.

Изучение процессов рыночной трансформации в Туве проходило в два этапа и основывалось на социологических опросах населения республики по анкетам, разработанным автором и 3.В. Анайбан. На первом этапе, в 1990-1991 гг., было опрошено 943 человека -- жителей г. Кызыла, Каа-Хемского, Пий-Хемского, Бай-Тайгинского районов. С целью выявления особенностей включения населения Республики Тува в рыночные отношения в ноябре 1992 г. было проведено анкетирование жителей Кызыла, работающих на предприятиях разных форм собственности, в учреждениях, студентов вузов (/V = 400 человек).

Второй этап исследования проведен в конце 1994 - начале 1995 гг. Анкета для опроса населения была дополнена блоком вопросов о степени вхождения в рынок, отношении к реформам в экономике и обществе. Опрошено 517 жителей Кызыла, Чаа-Хольского, Улуг-Хемского и Каа-Хемского кожуунов (районов) республики. Исследование включало также опрос экспертов: ученых, общественных деятелей, журналистов.

Оценки экспертами изменений в социокультурной сфере республики различны. Большинство считает, что набирает силу процесс культурного возрождения - укрепление роли религии в жизни общества, строительство буддийских храмов, возобновление обычаев, традиций, ремесел, промыслов. По мнению другой части экспертов, налицо признаки регресса культуры: люди меньше читают, общаются, ходят в театры, кино, сократился выпуск художественных альманахов, снизился уровень культуры общения и быта. При попытках возрождения культуры неизбежны потери и различные модификации (например, заимствования из китайской культуры), набирают силу процессы этноконфессионального синкретизма.

Трудовые установки населения

Результаты исследования подтвердили гипотезу о необходимости учета психологических особенностей и склонностей к разным видам труда работников разных национальностей в развитии производства. Изменение социально-экономической обстановки в стране и республике сказалось и на динамике ценностей и трудовых мотиваций. На вопрос об отношении к работе на первом этапе исследования 40% опрошенных тувинцев ответили, что для них работа самое главное в жизни (среди русских так считали лишь 18%). На втором этапе исследования разрыв в ответах на данный вопрос между представителями доминирующих наций хотя и сократился (соответственно 33 и 21%), но остался достаточным, чтобы говорить о дифференциации отношения к труду по национальному признаку. Полагают, что работа неприятная необходимость 11 % русских и менее 6% тувинцев, а ранее так считали соответственно 8% и 4% опрошенных. У респондентов-тувинцев несколько ниже показатели удовлетворенности трудом, в особенности у тувинской молодежи.

Респондентам был задан вопрос: "Каким из ремесел, которыми владели предки (бабушка, мать, дед, отец), Вы хотели бы заниматься?" Традиционные занятия тувинцев и русских, живущих в Туве, в начале 90-х годов привлекали немногих, однако к 1994 г. ситуация несколько изменилась, У населения республики повысился интерес к исконным занятиям предков, в особенности ярко это проявилось в русской выборке. Дело в том, что традиционные занятия тувинского народа сохранены в хозяйственной практике республики в значительно большей степени. В республике популярна идея возрождения традиционного образа труда и жизни тувинцев - аальной (родовой) общины. Однако в ходе экспертного опроса не наблюдалось единодушия по отношению к данной идее. Часть экспертов считают, что проблема надумана и возврат к прежнему образу жизни вряд ли возможен, другая часть опрошенных (24%) утверждает, что этот путь развития реален, поскольку в отдаленных сельских районах аальный тип отношений сохранился почти нетронутым.

У русских жителей республики повысился интерес к свободному крестьянскому труду, земледелию, охоте, промыслам, торговле. Наиболее желательными занятиями русские респонденты назвали земледелие, садоводство, огородничество (62%), разведение скота на личном подворье (22%), сбор и заготовку дикорастущих трав, плодов и ягод, подготовку пищевых продуктов для длительного хранения (15%). При этом следует отметить, что склонность к занятию огородничеством, сбором и заготовкой даров природы усилилась за анализируемый период. Этому способствовали, с одной стороны, снижение уровня жизни населения вследствие кризиса, рост цен на продукты питания, с другой - рост национального самосознания русских, в частности, стремление работать на земле для собственного блага, возродить старые способы заготовки и хранения плодов, ягод, грибов. Стабильно высокую заинтересованность обнаружили русские, в особенности молодежь, в производстве изделий из войлока, шерсти, кожи (6%), что традиционно считается народными промыслами тувинского народа.

Русские перестают быть только фоном для отражения этнических особенностей представителей других национальностей. В Туве возрождается народное искусство коренного русского населения: собираются и сохраняются песни, частушки, обряды, способы украшения жилища, приготовления пищи, особый жизненный уклад.

Наиболее заманчивым для респондентов-тувинцев остается занятие животноводством: разведение скота на личном подворье, отгонное животноводство (62% респондентов). Стабильно высока желательность занятия огородничеством и садоводством: его называют в качестве приоритетного при отсутствии другой работы 38,5% ответивших. Следующим по предпочтению продолжает оставаться занятие ремеслом: шитьем, вязанием, изготовлением национальной одежды, предметов быта и украшений, изделий из керамики, а также обработкой шерсти и кожи, традиционными для тувинского народа. Народные промыслы предпочли бы 31% респондентов-тувинцев.

Проблемы вхождения в рынок

Изучение трудовых склонностей представителей основных этнических и социальных групп в Туве показывает, что привлекательными для всех опрошенных являются обычные для населения республики (и тувинцев, и русских) занятия: разведение скота, земледелие, народные промыслы. Изменение социально-экономической ситуации в 90-х годах проявилось в том, что наиболее популярным стало фермерство. Это вряд ли удивительно в регионе с преобладанием сельского населения и с многовековыми традициями животноводства. Почти каждый второй респондент-тувинец и 11% респондентов-русских утвердительно ответили на вопрос "Хотели бы Вы стать фермером, взять в аренду скот, землю".

Но вот заняться бизнесом, уйти в кооператив, совместное предприятие, частный бизнес желает лишь 1 % как тувинцев, так и русских. Пытаются открыть собственное дело 3% городских и сельских респондентов. Это обусловлено, с одной стороны, отсутствием у населения навыков предпринимательства, с другой - низким уровнем материальной обеспеченности, отсутствием стартового капитала. На момент исследования прожиточный минимум (рассчитанный, как известно, по нормам границы физического выживания) составлял 211-271 тыс. рублей, а 72% опрошенных имели доход на человека в семье не более 150 тыс. рублей, еще у 25% доходы равнялись прожиточному минимуму. Мы допускаем, что респонденты могли приуменьшить свои доходы, тем не менее картина складывается удручающая. В течение первой половины 90-х годов среди населения возросла доля лиц, которые едва сводят концы с концами, терпят нужду, голод, экономят на необходимых вещах и продуктах.

Неготовность населения Тувы к рынку, по нашему мнению, является одной из основных причин социальных сбоев реформирования. Поведение большинства населения уже не вписывается в рамки прежней системы социального регулирования, но еще не встроено в условия новой рыночной системы. У четверти опрошенных отсутствует ориентация на материальный успех: многие не приемлют идею конкуренции вообще. В то время как три четверти опрошенных столкнулись с серьезными материальными трудностями в период реформирования, только 40% собираются искать или ищут дополнительный заработок, пытаются заработать любым способом. Создается впечатление, что люди хотят переждать, дождаться окончания реформ. Безоговорочных сторонников реформ в Туве, по данным нашего исследования, не более трети населения. Количество ответивших, что их материальное положение улучшилось после 1992 г., сократилось почти вдвое. Два респондента из трех указали, что их семья материально стала жить хуже. Вряд ли можно утверждать, что население республики "с оптимизмом смотрит в будущее": лишь немногим более 10% респондентов считают, что их материальное положение улучшится, и 41% думают, что их жизнь в материальном плане останется без изменений. Треть жителей предусматривают ухудшение собственной жизни в ближайшем будущем. Предсказать динамику своего благополучия не взялись 17% опрошенных.

Наличие столь значительного числа неуверенных в лучшем будущем обусловливает направление вектора социального самочувствия жителей Тувы в сторону ухудшения. Между динамикой социального самочувствия и динамикой социальной напряженности существует определенная взаимосвязь. При этом социальная напряженность достаточно быстро может трансформироваться в межэтническую.

Этнические стереотипы

В ходе исследования проводился анализ этнических стереотипов тувинцев и русских. Мы исходили из посылки, что по соотношению положительных и отрицательных стереотипов можно судить о напряженности межэтнического взаимодействия в регионе. Респондентам предлагалось отметить в подготовленном экспертами списке наиболее характерные качества тувинцев и русских. В результате были получены оценки автостереотипов (представление о собственной группе) и гетеростереотипов (представление о другой группе).

Тувинцы наряду с положительными качествами русских - гостеприимные, открытые, простые, трудолюбивые, энергичные - отметили чаще всего такие отрицательные качества, как лицемерие, хитрость, зависть, властолюбие. Положительными качествами у тувинцев, по мнению русских респондентов, являются гостеприимство, открытость, простота, почтительность со старшими; отрицательными - леность, безответственность, скрытность. При этом себя русские воспринимают как терпеливых, трудолюбивых, миролюбивых; но и лицемерных, хитрых, непрактичных, безответственных. Тувинцы наиболее характерными для своей этнической группы назвали следующие качества: гостеприимство, простоту, терпеливость; но и лень, непрактичность, скрытность.

На первом этапе исследования было выявлено нарастание напряженности в межэтническом взаимодействии в 1990-1992 гг. [1, с. 78-81]. По эмпирическим данным второго этапа исследования можно сделать вывод об устойчивой напряженности в межнациональных отношениях в Туве. Причем эта напряженность, существующая на уровне сознания как тувинцев, так и русских, по нашим наблюдениям, даже усилилась. На это указывает то, что положительные оценки автостереотипов в несколько раз превышают таковые гетеростереотипов. То есть, респонденты значительно чаще видят положительные качества у людей своей этнической группы, нежели у представителей аутгруппы.

Соотношение положительных и отрицательных самооценок представителей доминирующих в республике этнических групп не оставляет сомнения в существовании явно выраженной позитивной внутригрупповой идентификации. Особенно ярко процесс формирования и укрепления общего внутригруппового национального самосознания можно проследить у русских.

Анализируя процесс формирования русского населения союзных и автономных республик бывшего СССР, авторы монографии "Русские. (Этносоциологические очерки)" [2] отмечают, что русские оказались более отзывчивыми на процесс освоения новых экономических районов, государственная политика по формированию индустрии страны в основном базировалась на резервах русского населения. Потребность в русских кадрах служила выражением не экспансии, а нужд народного хозяйства, на которые русские активно откликнулись, осваивая новые перспективные профессии и виды деятельности, требующие не только высокого уровня квалификации, трудовых навыков, но и общей культуры, широкого кругозора, творческого типа мышления [2, с. 110]. Именно в результате удовлетворения потребностей хозяйства Тувы после ее вхождения в состав Российской Федерации в 1944 г. сформировалась значительная часть русского населения республики. Авторы монографии отмечают, что "в целом культурные ориентации у русских в инонациональной среде были явно более полиэтничны, что свидетельствовало тогда о нормальном, незамкнутом развитии их самосознания" [2. с. 379].

Процессы активизации национального самосознания и усиления внутригрупповой идентификации у русских начались несколько позднее, как бы в ответ на начавшиеся процессы этнического возрождения других народов в середине 80-х годов. Катализатором данного процесса явилось осложнение межэтнической ситуации в Туве в 1989-1990 гг. В настоящее время заметно возросла частота проявлений этноцентризма у русских респондентов, в особенности у недавних мигрантов, а также у людей, попадающих в жизненно конфликтные, социально-конкурентные ситуации.

Поскольку возрождение национального самосознания русских началось позднее, то и пики проявлений этноцентризма у тувинцев и русских не совпадают во времени. По данным нашего исследования прослеживается отмеченная разновременность: возрождение этнической культуры и связанные с ним процессы подъема массового национального сознания тувинцев сейчас набрали полную силу и приобрели легитимный, созидательный характер. В настоящее время возрэждение национального самосознания русских в Туве только набирает силу. Этому способствует развитие народного творчества (изучение фольклора старообрядцев, создание фольклорных коллективов), возобновление русских народных праздников, ремесел, воссоздание православных храмов и т.д. Анализ автостереотипов русских как составляющих национального самосознания показывает, что данные процессы протекают достаточно интенсивно и, возможно, находятся на пике подъема. Не обходится и без перегибов: растущее преобладание положительных автостереотипов над отрицательными свидетельствует о наличии сверхпозитивного образа своей этнической культуры. Соотношение же положительных и отрицательных гетеростереотипов позволяет говорить об усилении негативного образа соседней культуры. Однако необходимо иметь ввиду, что, по данным экспериментальных психологических исследований, существует объективная тенденция "более позитивно оценивать собственную этническую группу и соответственно в более позитивных автостереотипах по сравнению с гетеростереотипами" [3, с. 196]. Поэтому разграничить обычные процессы, сказывающиеся на изменении стереотипов, от возможного снижения этнической толерантности русских по эмпирическим данным не представляется возможным.

Следует отметить, что при устойчивой межэтнической напряженности в течение ряда последних лет в республике сохраняется достаточно позитивная ситуация, межнациональное взаимодействие происходит без особых эксцессов. Результаты обоих этапов исследований подтверждают, что при восприятии своей и соседней этнической группы жители республики сохраняют достаточно высокую степень объективности.

Итак, особенностями современных трансформационных процессов в Туве являются динамичность, изменение профессиональных предпочтений, неопределенность критериев социального развития. Социальная и межэтническая напряженность в обществе обуславливает состояние фрустрации у большинства населения, формирование негативного перцептивного образа "чужих". Наметившиеся признаки стабилизации несколько разряжают обстановку, а приспособление части населения к рыночным условиям жизни и труда и активный поиск новой основы самоидентификации позволяют надеяться на оздоровление социально-психологической обстановки в России.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Балакина Г.Ф., Анайбан 3.В. Современная Тува: социокультурные и этнические процессы. Новосибирск: Наука, 1995.

2. Русские. (Этносоциологические очерки) / Отв. редактор Ю.В. Арутюнян. М.: Наука, 1992.

3. Солдатова Г.У. Социально-психологические аспекты межэтнической напряженности // Духовная культура и этническое самосознание. М.: 1991. С. 178-199.