Сущность содержание понятия экологического мировоззрения

Сущность содержание понятия экологического мировоззрения

Большим недостатком всех существовавших ранее этических концепций, особенно в период Нового времени, было то, что они были обращены только к сфере межчеловеческого общения и самым губительным образом пренебрегали живой природой. И это было естественным для эпохи индустриального модерна, рациональность которого воплотила воедино идеалы антропоцентризма, детерминизма, механицизма и либерализма.

С появлением и бурным развитием техники искусственное становится подавляющей реальностью среды человеческого существования. Поэтому именно в технике впервые природа оказывается предметом угнетения и подавления. «Техника отрывает человека от земли, -- описывал этот процесс Н.Бердяев, -- она наносит удар всякой мистике земли, мистике материального начала, которая играла такую роль в жизни человеческого общества. Актуализм и титанизм техники прямо противоположны пребыванию в лоне матери-земли, она истребляет уют и тепло органической жизни, приникающей к земле. Смысл технической эпохи прежде всего в том, что она заканчивает теллургический период в истории человечества, когда человек определялся землей не в физическом только, но и в метафизическом смысле слова...» Кутырев В.А., 1994. Естественное и искусственное: борьба миров. -- Н.Новгород.. Развитие технократизма ведет к укреплению дискурса господства, подчиняющим главные ценности цивилизации -- право на жизнь, свободу и суверенитет -- удовлетворению амбиций Прометея» (Р. Арон), т.е. стремлению любой ценой подчинить себе силы природы, ради чего приносятся в жертву интересы всего человечества, самая судьба человеческого рода. онтология экологический инвайронментальный нейс

Чем больше техники нас окружает, тем больше отходов мы производим. В конце XX века некоторые из философов делают вывод, что «вся естественная среда превратилась в отбросы, т.е. в ненужную, всем мешающую субстанцию, от которой, как от трупа, никто не знает, как избавиться. По сравнению с этим горы органических промышленных отходов просто пустяк. Вся биосфера целиком в пределе грозит превратиться в некий архаический остаток, место которого -- на помойке истории» Бодрийяр Ж. Город и ненависть, 1997..

В этом отношении смысл инвайронментализма как морально-этической программы заключается как раз в расширении традиционных пределов морального измерения до пределов самой земли, включая почвы, воды, растения и животных. Другими словами, инвайронментальная этика пытается разрешить основную дилемму современного антропоцентризма, сформулированную еще А.Швейцером: должны ли люди, неизбежные потребители жизни, оставаться безнадежно виновными перед животными и всей природой в целом.

Инвайронментализм перестает рассматривать окружающую среду как природу. В этом смысле характерной чертой всех традиционных экологических концепций можно считать смешение двух понятий -- «природная среда» и «мир природы». Фактически же речь идет о двух разных онтологиях. При восприятии природы как «среды», каждый отдельный природный объект не имеет самостоятельной ценности, является взаимозаменяемым с другими аналогичными природными объектами. Поэтому для теоретиков-экологов и специалистов по охране природы, подходящих к ней как к «природной среде», важно сохранение тех или иных популяций животных и растений, а не отдельных конкретных организмов. В то же время, и это отмечает современная инвайронментальная психология, «при восприятии природы именно как «мира природы» каждый отдельный природный объект принципиально уникален и неповторим, так же как и любой человек, со всеми вытекающими из этого последствиями. В этом случае усилия по охране природы направлены на совершенно конкретных животных и растения, отдельные организмы, а не только их популяции» Дерябо С.Д., Ясвин В.А. Психолого-педагогический потенциал взаимодействия личности с миром природы. Другими словами, это означает, что этически и эстетически природа в человеческой среде обитания образуется прежде всего не как экосистема или биосфера, но как «совокупность конкретных природных объектов, взятых в их единичности и неповторимости».

В этом противоречии, что считать объектом экологической практики, видно как экологическая теория наследует типичную проблему картезианского дискурса, связанную с внутренними когнитивными противоречиями (реализм-номинализм, холизм-атомизм, рационализм-эмпиризм). Эпистемологический конфликт в логике научного мышления в ситуации экологического кризиса ведет к риску необоснованного волюнтаризма и презумпции морального релятивизма при принятии конкретных решений. Например, при решении «проблемы субституции»: «Жизнь самоценных индивидуальных особей может быть игнорирована в оценке мер по обеспечению общего блага для сохранения природной системы. Инструментальная, функциональная роль особей в жизнеобеспечении системы обладает этическим приоритетом. Что является злом для отдельных особей может быть, и зачастую является, благом для функционирования всей системы, а значит вполне приемлемо для нас» Катц Е., 1992. Организм, Общество и «Субстанциональная проблема». . Примерами подобного отношения к природе служит экологическая практика в заповедниках, а также позиция, занимаемая экологами относительно целых исчезающих видов: «Те виды, которые сегодня считаются исчезающими, в прошлом были функциональной частью природной системы, они имели инструментальное значение, ибо занимали определенную экологическую нишу в системе. Их нынешнее состояние -- результат той или иной субституции: они либо проиграли битву в ходе биологической эволюции с другими видами, заменившими их, либо были вытеснены в процессе искусственного изменения человеком окружающей среды. В любом случае подобные виды больше не являются элементами реальной экологической системы. Они уже не несут полезной функции, поэтому система может продолжать существовать и без них» Катц Е., 1992. Организм, Общество и «Субстанциональная проблема».. Ущербность и опасность подобной логики может быть оценена в когнитивном и этическом аспектах, которые неразрывно связаны между собой. Дело в том, что сложные эволюционирующие системы не имеют видимых внутренних и внешних границ гомеостаза, поэтому системный редукционизм фактически отрицает важнейший постулат экологического мышления: видеть в живом живое, а не мертвое. Живая система или среда не имеет отдельных частей как мертвый организм, ибо она проявляет себя в таких свойствах, как не-замкнутость, не-локальность и не-линейность. Таким образом, любые изменения, ведущие к гибели «одних» за счет жизни «других», имеют непредвиденные и непредсказуемые последствия для всей системы, мутация которой включает не только биологические, но и социальные, и ментальные аспекты. В системных категориях можно сказать, что обеспечение функциональности за счет большей функциональности является систематической ошибкой, ибо не функциональность является причиной жизни особи или популяции, но самая их жизнь есть гарантия их функциональности, поэтому объектом экологической защиты должна быть жизнь, а не функциональность. Все живое имеет право на жизнь так же как и я: мы никогда не сомневаемся в этом (не нами данном) праве в отношении себя, но без сомнений присваиваем себе право других на жизнь. Поэтому, если в наших силах проявлять заботу о сохранении жизни других, мы обязаны это делать, ибо разделяем с ними общую среду существования. Инвайронментальное отношение к природе противоположно инструментальному, ибо основано на предположении, что благо содержится в самом бытии, а не в его атрибутах. Именно поэтому человек, как указывал М. Хайдеггер, является пастырем (а не владыкой) бытия.

Центральной фигурой распространенного ныне течения в инвайронментализме является норвежский философ А.Нейс. Еще в 1972 г. он впервые выступил с идеей создания новой этики, «которая охватывала бы собой растения и животных наравне с людьми» и «которая позволила бы человеческому сообществу жить в гармонии с природой, от которой зависит выживание и благополучие людей». В результате родилось движение, которое принципиально противопоставило себя традиционной или «поверхностной» социальной экологии, занимающейся в основном проблемами загрязнения окружающей среды и ресурсосбережения в экономически развитых странах. В отличие от этого новая «глубинная экология» призвана была нести людям новое этическое понимание жизни и являлось не столько наукой, сколько философским направлением и платформой общественной деятельности. «Глубинное вопрошание», с которого начинается подлинное экологическое мышление, описывается здесь как «процесс самопознания, ведущий к изменению отношения к реальности». В этом смысле инвайронментализм, по мысли А.Нейса, является развитием этического или религиозного понимания жизни, в рамках которого все живые существа обладают непреходящей ценностью живого и поэтому нуждаются в защите от разрушительного влияния миллиардов людей. Не существует никакой градации ценности жизни того или иного существа, эта ценность всегда абсолютна. В то же время мы сами являемся частью жизни и с необходимостью вступаем в «глубокие» отношения с природой. Человек так же, как и другие организмы, не существует отдельно от других; он состоит в непрерывной и нерелятивной (не сводимой к инструментальной ценности) связи со всеми, кто включен в «тотальную среду» жизни. Содержание этой связи таково, что она имеет отношение к базовым характеристикам существования как такового. Когда такая связь между А и В прерывается, А и В больше не существуют в прежнем качестве. «Модель тотальной среды, -- пишет А.Нейс, -- отвергает не только понятие «окружающей (человеческое общество) среды», но и всякое представление об отдельно существующих вещах вокруг нас, если только мы не говорим на самом поверхностном уровне понимания» Наесс А. Глубокая экология. 1992.. Отсюда следует важнейший онтологический вывод, требующий от нас признать внутреннее единство бытия как среды существования. По-другому это можно было бы назвать «гештальт-онтология»: «Нам нужна гештальт-онтология, чтобы избавиться от всех субъектов, объектов и того, что между ними; нам нужно избавиться от отношений типа «Я-Оно»..., чтобы увидеть, наконец, целостную картину. Все заключено в одном, все едино. Но мы это, скорее, чувствуем, чем знаем». Дип Н. Глубокая экология, 1992. Заявленный иррационализм подобной позиции не случаен и является сознательным выбором и всегда подчеркивается приверженцами «глубинного отношения с миром». Фактически, именно в такой трактовке онтологической позиции эколога происходит переход от собственно этических к психологическим императивам его практики. Дальнейшее преодоление отчуждения между человеком и природой в «глубинной экологии» строится на основе психологизации экологических образов. Это выразилось в создании концепции, раскрывающей внутренний механизм взаимодействия эколога и природы в ходе его практической работы. Она получила название концепции «Я-реализации». Ее цель -- развитие особой установки, при которой «Я» способно раздвинуть границы самоидентификации вплоть до слияния с Другим. Один из ее последователей У.Фокс описывает это состояние самосознания как не имеющее границ, где «Я» больше не связано с «Эго». [См.: 11, pp. 67-68.]. В экологическом смысле это означает «не спасение тропических лесов, но сохранение и забота той части самого себя, которая является тропическим лесом» (А.Нейс). Другим часто используемым термином для характеристики такой установки является термин «широкая идентификация». Настоящий эколог применяет прием широкой идентификации, чтобы распространить круг своих интересов до всех форм живой и неживой материи и таким образом образовать единство существования человеческого и нечеловеческого мира.

Как мы видим, основанием для радикального экологического альтруизма служит «спонтанное отождествление» чужого интереса с собственным и необычная радикализация последнего за счет намеренного обострения чувства самосохранения. У.Фокс приводит конкретный пример: «Очень легко увидеть, как проблема сохранения жизни горного утеса или реки может быть решена с этой точки зрения: разрушение относительной автономии горы или реки нарушает норму «Я-реализации» (культивирующей экологическое сознание) действовать в состоянии широкой идентификации. Это значит: уничтожение горы или реки ведет к разрушению «Я» как я. Готов ли я взять нож и распороть Себе грудь? Смогу ли я отравить кровь, которая течет по Моим жилам?» Дип Н. Глубокая экология, 1992..

Американский провозвестник инвайронментализма О.Леопольд еще в 40-е гг. XX в. утверждал, что разрешение экологического кризиса состоит в необходимости сменить экономическую мотивацию охраны природы на собственно экологическую. Для этого он впервые ввел понятие «этики земли», направленной на обоснование биотического права на жизнь всех членов экологического сообщества. О.Леопольд, фактически, предвосхитил появление и разработку коммуникативной этики в рамках неопрагматизма и, более того, распространил ее на область инвайронментальных отношений. Практический смысл этики земли или по-другому «этики широкого сообщества» заключается в том, что она «расширяет пределы (морального -- И.К.) сообщества, включая в него почвы, воды, растения и животных» Леопольд О., 1983. Календарь песчаного графства.. Таким образом, по мысли автора, этика образует окончательное эволюционное единство своих оснований: она охватывает межличностные, общественные и инвайронментальные отношения. На своем нынешнем последнем этапе развития этика как этика земли «меняет роль человека, превращая его из завоевателя (экологического -- И.К.) сообщества в рядового и равноправного его члена. Это подразумевает уважение к остальным сочленам и уважение ко всему сообществу» Там же.. Онтологический статус человека в сообществе живущих определяет его моральные права и обязанности. Чтобы видеть вокруг себя Мир с большой буквы и охранять Природу с большой буквы, необходимо быть Человеком с большой буквы, т.е. обладать экологической совестью, способной в каждом Другом видеть живое существо земли. И хотя нельзя до конца согласиться с тем, что «мы можем быть этичными только по отношению к тому, что можем видеть, чувствовать, понимать и любить», ибо иначе мы оказались бы заложниками сугубо произвольного и по сути своей эстетического, а не этического выбора, необходимо признать, что О.Леопольд наиболее точно выразил метафизическую и в то же время самую непосредственную цель экологической практики -- здоровье земли. А «здоровье земли заключается в ее способности к самообновлению. И охрана природы воплощает наши попытки понять и сохранить эту способность» Леопольд О., 1983. Календарь песчаного графства..

Однако, в современном мире решение проблемы экологического кризиса не лежит только в области природоохранной деятельности, это вопрос развития всего социального дискурса, воплощающего содержание конвенциональности человеческого существования. У современного человека, проживающего в каменных джунглях мегаполисов, не развита культура общения с природой. Поэтому, чтобы заниматься природой, необходимо, прежде всего, заняться культурой. До тех пока мы будем воспринимать природу только как пространство между городами, производящее пищевые продукты, нет смысла говорить об этике земли. Наш современник уже давно отделен от земли множеством посредников, медиумов, которые составляют свою собственную реальность массовых коммуникаций. Язык, техника и мораль формируют особый культурный дискурс, при котором средства потребления и приспособления начинают доминировать над целями деятельности. И таким образом отношения к реальности строятся с точки зрения максимизации манипулятивных возможностей деятельности, направленной на успешную конкурентную эксплуатацию действительности, включая природу, людей и самих себя. О таком типичном манипуляторе О. Леопольд писал: «Оставьте его на день наедине с землей, и если там не окажется поля для гольфа или какого-нибудь «красивого пейзажа», у него челюсти сведет от скуки» Леопольд О., 1983. Календарь песчаного графства.. И не секрет, что зачастую после такого «любования природой» остаются лишь горы мусора, поломанные деревья и пепелища. Подобное отношение к земле является не индивидуальной склонностью конкретных людей, но служит свидетельством состояния всей культуры как системы трансляции ценностей.