Земля на грани бесплодия

ЗЕМЛЯ НА ГРАНИ БЕСПЛОДИЯ

ГОЛОД ИЛИ ХОЛОД: ЧТО РАНЬШЕ?

Не за горами время, когда придет конец экономическому развитию человечества. Трезвые умы понимали неизбежность этого почти всегда, исходя из того простого и очевидного факта, что Земля имеет ограниченную территорию и ограниченные ресурсы. Однако не менее четкое разграничение этих ресурсов на «невосполнимые» и «восполнимые» приводило большинство экспертов к выводу о том, что первой манифестацией неизбежного кризиса, прогнозируемого где-то на середину XXI столетия, станет индустриальный кризис, вызванный дефицитом ресурсов и энергии. В конце 1960-х годов промышленное производство во всем мире увеличивалось со скоростью семи процентов в год, продукция сельского хозяйства росла каждый год на три процента, а ежегодный прирост населения составлял лишь два процента. Первый «нефтяной кризис" 1913 -- 1914 годов, резко замедлив развитие индустриального производства, но не оказав существенного влияниями на рост населения, ни на сельское хозяйство, укрепил уверенность в том, что главная угроза развитию экономики -- дефицит энергии и прежде всего нефти. Возможности земледелия считались столь обширными, что в США, Бразилии и ряде других стран началось осуществление гигантских программ по производству жидкого топлива, в основном спирта, из культурных растений, прежде всего из кукурузы и сахарного тростника. К концу 70-х годов уже около двух миллионов автомобилей в Южной и Северной Америке использовали спирт, а не бензин. Лишь резкое падение цен на нефть в 1985 году остановило эти программы.

В этот же период сельскохозяйственное производство в полной мере пожинало плоды успехов генетики, селекции и физиологии растений, которые получили название «зеленой революции». В сельскохозяйственное производство повсеместно внедрялись сорта прежде всего зерновых культур, которые были способны более полно использовать удобрения и утилизировать намного большую часть продуктов фотосинтеза на формирование зерна, а не вегетативной части растений. У некоторых сортов около 50 процентов всей биомассы растений входило к периоду созревания в состав продовольственного зерна. Эти сорта имели также высокий иммунитет. Благодаря «зеленой революции» в течение 35 лет, с 1954-го до 1984 год, рост производства зерновых культур обгонял рост населения. В расчете на одного человека производство зерна в мире увеличилось в этот период с 24 до 342 килограммов. Этот уровень оказался предельным. В течение последующих двенадцати лет он неравномерно снижался, опустившись на минимум в 299 кг в 1995 году.

Массы горячего и сухого воздуха, пронесшиеся над Северной Америкой летом 1995 года, резко снизили урожаи зерна в США и Канаде. Урожаи зерновых в России и Китае также оказались в 1995 году ниже ожидаемых. Это привело к панике и среди экспортеров, и среди импортеров продовольствия. Цены на рис быстро выросли на 50 процентов, а на пшеницу и кукурузу почти удвоились. В мае 1996 года экспортная пшеница стоила 260 американских долларов за тонну. Это был рекорд, и по такой цене почти половина из 120 стран -- импортеров зерна не могла пополнять свои продовольственные резервы. Возникла реальная угроза расширения зоны голода. Для принятия чрезвычайных мер на ноябрь 1996 года был намечен особый продовольственный саммит ООН. Но относительно хороший урожай в 1996 году разрядил обстановку, хотя угроза кризиса все еще остается серьезной. Урожаи прошлого, 1997 года оказался неважным, и в мире в настоящий момент существует острый дефицит зерна. Резервы продовольствия снизились до минимального за 40-летний период уровня. В 1961 году их могло хватить на три месяца, в 1997 году -- лишь на 54--55 дней потребления. Мы еще не осознаем всей серьезности создавшегося в мире положения, при котором более 120 стран импортируют зерно и только четыре -- США, Канада, Австралия и Аргентина -- имеют достаточные излишки для экспорта. Теперь уже очевидно, что мировой экономический кризис может значительно раньше возникнуть из-за недостатка продовольствия, чем из-за дефицита нефти.

ПЛОДОРОДИЕ, ОТПУЩЕННОЕ СОЛНЦЕМ

До появления индустрии, развивавшейся на ископаемых источниках энергии, рождение которой датируется началом прошлого столетия, и сельскохозяйственное производство, и городские ремесла существовали в течение многих тысячелетий как составная часть биосферы Земли. Растения обеспечивали людей не только продовольствием, но и одеждой, и строительными материалами. Благодаря растительным кормам люди имели и рабочий скот, и средство передвижения. Сельскохозяйственные продукты, такие, как хлопок, лен, конопля, шерсть, кожа и множество других, перерабатывались в деревнях и городах е потребительские товары. Почти все культурные растения, продовольственные и технические, были одомашнены за тысячи лет до нашей эры. Лишь сахарная свекла, каучуконосная гевея и хинное дерево стали культурными растениями в сравнительно недавнее время. Простейшие двигатели, которые использовались тысячелетиями, такие, как водные или ветряные мельницы, также не выводили людей за пределы возможностей природы. Все основные цивилизации мира возникли и расцвели задолго до появления промышленного производства. В этот период своего существования человечество не могло потреблять для своих нужд больше энергии, чем ее поступало на Землю в виде солнечных лучей. Между тем этой энергии в той части солнечного спектра, который может использоваться растениями для фотосинтеза, было не так уж много. Хлорофилл растений, даже при насыщенном растительном покрове, поглощает и утилизирует на фотосинтез лишь 0,8 процента поступающей на Землю энергии Солнца. На разогрев нижних слоев атмосферы, почвы и самих растений используется около семи процентов всей солнечной энергии, проникающей в атмосферу. Намного больше, почти 40 процентов, солнечной энергии уходит на испарение влаги с поверхности растений, земли, рек, озер, морей и океанов. Но именно эта энергия создает те массы пресной воды, которая, выпадая в форме дождей, обеспечивает на Земле жизнь растений, животных и человека и питает реки, ледники и подземные водные резервуары. Остальная часть солнечных лучей просто отражается от поверхности Земли, в наибольшей степени от снежных покровов, ледников и песков пустынь. Если к тому же учесть, что лишь около 11 процентов земной суши пригодно для земледелия и не более шести процентов для пастбищного скотоводства, то остаток солнечной энергии, который может использоваться для сельскохозяйственного производства, не превышает 0,2 процента. Все меры, которые на протяжении тысячелетий успешно использовались для увеличения пищевых ресурсов человечества--орошение, селекция, севооборот, удобрения, переработка и консервирование,-- обеспечивали лишь повышение коэффициента полезного действия этой пятой доли процента поступающей на земную поверхность солнечной энергии, которую поглощал хлорофилл в листьях сельскохозяйственных растений.

Второй, после света, природный фактор, ограничивающий развитие сельскохозяйственного производства,-- почвенный покров. Это одна из наиболее существенных частей биосферы Земли. Его сохранение требует равновесия множества разнообразных процессов. Внедрение человека в это сложное равновесие со своими орудиями земледелия, неумелым орошением и стадами кочующих животных очень часто приводило к разрушению почв и к гибели древних цивилизаций. Деградация и эрозия почв были почти повсеместными явлениями, в течение тысячелетий сдерживающими рост населения. Высокий потенциал человека к размножению не вел к перенаселению прежде всего из-за неспособности к сохранению плодородия почв. К началу XIX века сельскохозяйственное производство могло поддерживать существование на Земле лишь около одного миллиарда людей. Только к середине прошлого столетия, открыв способность клевера и других бобовых культур улучшать плодородие почв и применяя севообороты, крестьяне научились вести сельское хозяйство как возобновляемый процесс, не нарушающий равновесия в биосфере.

Правильные системы земледелия, разработанные в тот период, позволяли предотвращать деградацию и эрозию почв, вели к преобладанию почвообразовательных процессов над разрушительными. Можно было не только получать продовольственные культуры, но и увеличивать массу почвы, улучшать ее плодородие. Использование минеральных удобрении намного повысило продуктивность сельского хозяйства, но не изменило его экологической природы. В дополнение к природной экологической системе, существовавшей на Земле в течение миллионов лет, человек создал дополнительную сельскохозяйственную экологическую систему, также основанную на сбалансированном круговороте веществ. Обе эти системы, природная и земледельческая, не выходили за пределы возможностей биосферы Земли.

ИЗДЕРЖКИ ХВАТАТЕЛЬНОГО ИНСТИНКТА

В отличие от сельскохозяйственной экономики прошлого и начала нынешнего столетия капиталистическое промышленное производство возникло вне всякой связи с биосферой и экологией, а в результате открытия новых концентрированных ископаемых источников энергии, прежде всего угля. Нефть, природный газ и уран приобрели доминирующее значение лишь в последние десятилетия. Среди источников энергии, которые стимулируют развитие индустрии, только гидроэнергия относится к возобновляемым. Остальные рано или поздно будут исчерпаны.

Принципиальное отличие индустриального производства от сельского хозяйства состоит не только в различии формы энергии, трансформируемой в конечные потребительские продукты. Свет и в промышленности может иногда играть созидательную роль, например, в фотографии или в солнечных батареях. Главная разница, особенно с точки зрения экономики и экологии, состоит в том, что сельское хозяйство создает товары и продукты, потребление которых ограничено физиологическими потребностями человека. Существуют какие-то достаточно универсальные рекомендуемые нормы потребления, выход за пределы которых приносит организму вред, а не пользу. В случае товаров индустриального производства никаких ограничительных нормативов потребления не существует, кроме одного: больше, больше и еще больше. Именно поэтому разница в потреблении продовольственных продуктов на одного человека между бедными и богатыми странами варьирует по калориям в пределах 200 процентов, тогда как по промышленным потребительским товарам эта разница на каждого человека возрастает до 3000 процентов. Причем и в бедных, и в богатых странах индивидуальные вариации в поглощении потребительских товаров могут достигать миллионов процентов. Сельскохозяйственное производство удовлетворяет естественные потребности людей, которые существовали всегда. Промышленное производство само часто создает совершенно новые потребности, которые постоянно меняются и число которых беспредельно. Далеко не всегда они благотворны для самого человека или полезны для общества. Именно это постоянное давление ненасыщаемых потребительских инстинктов нередко приводило к тому, что рост производства и потребления промышленных товаров происходил во многих странах намного быстрее, чем рост и потребление продовольствия. В США и ФРГ за последние 10 лет рост потребления промышленных товаров увеличился на 70 процентов, в Бразилии и Китае -- в два раза, а в Южной Корее -- в два с половиной раза. Более того, рост промышленного производства в связи с давлением потребителей сопровождался во многих странах не только относительным, но и абсолютным сокращением сельскохозяйственного производства. Торговля промышленными товарами позволяла заменять собственное производство продуктов питания их импортом из других стран.

Сама по себе внутренняя динамика промышленного производства (то есть рыночная экономика) не имеет ограничителей. Потребительские аппетиты людей также неисчерпаемы. Внешние ограничители существуют прежде всего в виде запасов доступной энергии и способности биосферы Земли выдерживать без полной регенерации тот колоссальный объем газообразных, жидких и твердых загрязнителей, которые промышленность выбрасывает в окружающую среду. В прошлом столетии от этих загрязнителей страдала экология отдельных городов. До середины нашего столетия их вредное или разрушительное действие распространялось на некоторые страны и регионы. К настоящему времени оно захватило не только биосферу всей планеты, но привело к изменению климата и к разрушениям в стратосфере. В конечном итоге разрушительные тенденции сверхпроизводства затронули сельскохозяйственную экологию.

У ЕДОКОВ СВОИ ЗАКОНЫ

Рост населения планеты в прошлые века происходил медленно по достаточно тривиальным причинам: из-за частых вспышек голода, эпидемий и высокой смертности и детей, и взрослых. Эти же причины действуют как ограничители в любой популяции животных, которая «переполняет» свою экологическую нишу. «Зеленая революция» и успехи медицины, безусловно, уменьшили действие факторов голода и болезней в человеческом обществе, и поэтому рост населения происходил наиболее быстро именно в период с 1950-го по 1990 год, в течение которого население увеличилось с 2556 миллионов до 5282 миллионов человек, то есть удвоилось. Парадоксально, однако, то, что между быстротой роста населения и экономическим развитием разных стран существует порой не прямая, а обратная зависимость, что противоречит биологическим законам. Минимальный прирост населения наблюдался в индустриально развитых. богатых странах, тогда как относительно бедные страны Африки, Южной Америки и Азии увеличивали свое население с максимальной быстротой. Эти же тенденции, хотя и в несколько замедленном варианте, прогнозируются и на следующее столетие, к концу которого население планеты может составить от 10 до 12 миллиардов человек.

Пока нет никаких признаков того, что установившаяся с 1985 года тенденция к сокращению мирового производства зерна в расчете на душу населения может измениться. Положительной тенденцией было только то, что среди основных мясных продуктов доля говядины падала, тогда как доля свинины и мяса птицы увеличивалась. На производство говядины расходуется максимальное количество зерновых продуктов, и поэтому вытеснение говядины свининой и мясом птицы предсказывалось уже давно. Что же касается рыбы, которая занимала важное место в пищевом балансе многих стран, то ее вылов стабилизировался на уровне 90 миллионов тонн в год, но из расчета на душу населения снизился в течение последних десяти лет с 17 до 16 кг в год.

При этом почти все эксперты считают, что интенсивность промышленной добычи морской рыбы достигла угрожающего уровня, ее следует сокращать.

РАЗДЕЛЕННЫЕ КАЛОРИЯМИ

Жители земли уже не могут надеяться на то, что их спасет новая «зеленая революция». Рост применения удобрений остановился 10 лет назад, так как их эффективность достигла максимума. Если к этому добавить острый дефицит воды для орошения, то пессимизм в отношении возможности улучшить диету человечества, если не будет как-то приостановлен существующий темп роста населения, становится достаточно оправданным. Тем не менее можно говорить и об излишках продовольствия на планете. Богатые страны и сейчас расходуют десятки миллиардов долларов на обширный комплекс мер, помогающих людям сбросить лишний вес. Около миллиарда жителей развитых стран поглощают в среднем по 3350 Ккал в день на человека, что на 700 Ккал выше рекомендуемого уровня. На все остальные страны приходится по 2520 Ккал в день на человека, что можно считать удовлетворительным. Однако почти миллиард людей в бедных странах Африки и Азии потребляют в среднем лишь 2040 Ккал в день, что значительно ниже физиологического минимума. К моменту перехода на рыночную экономику в 1992 году в этой же группе полуголодных стран оказалась и Россия с 2100 Ккал в день на человека.

ЭКСПОРТ-ИМПОРТ: КРИТИЧЕСКИЙ БАЛАНС

Мировое земледелие разделилось в последние десятилетия на две основные группы стран -- экспортеров и импортеров зерна, причем мировая торговля зерном (кроме риса) увеличилась с 82 миллионов тонн в 1969/70 году (торговый год рассчитывается не календарно, а от урожая до нового урожая), до максимальной величины в 206 миллионов тонн в 1984/85 году. В последующие годы она варьировала на уровне, олизком к 200 миллионам тонн. Однако если подсчитывать экспорт зерна в процентах от объема его производства, то наблюдался не рост, а относительное постоянство. В течение последних 30 лет экспортировалось от 12 до ij процентов всего произведенного в мире зерна.

В мировом производстве излишков зерна, предназначенных для экспорта, доминируют США, на долю которых в отдельные годы приходится больше 50 процентов всего экспорта продовольственного и кормового зерна. Главные конкуренты США здесь Канада (12--15 процентов всего экспорта) и Австралия (5--ь процентов экспорта). Другие экспортеры зерна -- Аргентина, Франция, Великобритания, Италия -- не составляют серьезной конкуренции Соединенным Штатам. Главными импортерами зерна, закупающими ежегодно от одного до 30 миллионов тонн, выступают в настоящее время Япония, Россия, 1айвань, Южная Корея, Китай, Египет, Бразилия, Иран, Индонезия, Пакистан, Бангладеш, Филиппины, Алжир, Венесуэла, Марокко, Куба, Йемен и Саудовская Аравия. К ним можно добавить еще 110 стран, которые импортировали зерно, но в меньших объемах. В максимальной зависимости от импорта зерна, покрывающего более 70 процентов их потребностей, оказались в последние годы Япония, Южная Корея, Тайвань и Куба. В Египте, Алжире, Саудовской Аравии и во многих странах Африки импорт зерна обеспечивает от 50 до 60 процентов их продовольственных потребностей. В России и Иране импортом зерна покрывается около 30 процентов потребностей населения и нужд животноводства. Парадоксальность этого разделения мира состоит в том, что к небольшому числу стран-экспортеров относятся прежде всего такие, в которых минимальная доля населения непосредственно занята работой в сельском хозяйстве. В то же время импортеры зерна -- это страны либо с преобладающей, либо со значительной пропорцией сельского населения. В США непосредственно в сельскохозяйственном производстве в 1995 году было занято лишь 2,6 процента от общего числа работающих, в Канаде 2,9 процента. В Австралии сельское хозяйство обеспечивало работой 4,7 процента общей рабочей силы. В этих же странах была достигнута максимальная производительность на одного работающего. На каждого сельскохозяйственного работника в Канаде производится 120 тонн зерна, в США -- 100 тонн. В Великобритании и Франции, которые также экспортируют зерно, на каждого работника ферм производится 80 и 50 тонн зерна соответственно. Среди импортеров зерна производительность фермеров была ниже и доля сельскохозяйственных работников в общем балансе рабочей силы значительно выше. В Японии она составляла 5 процентов от общего числа рабочих в стране, в Южной Корее 13,3, в России 14,4, в Бразилии 22, в Египте 35, в Пакистане 45,3 и в Китае 54,3 процента. 334 миллиона китайских крестьян произвели в 1996 году примерно столько же зерна, включая рис, сколько и 3,4 миллиона американских фермеров и сельскохозяйственных рабочих. В Египте, Иране, Бразилии и многих других странах один фермер производит около трех-четырех тонн зерна в год. Россия в этом делении мира на высокопроизводительные и низкопроизводительные страны занимала промежуточное место. В 1995 году 10,5 миллиона российских сельскохозяйственных рабочих и фермеров произвели 61 миллион тонн зерна. В предыдущие годы им, однако, удавалось достигнуть лучших результатов, колебавшихся от 70 до 100 миллионов тонн.

МАШИНА ЗЕМЛЕ НЕ ПОМОЩНИК

Столь резкое деление мира на две главные категории стран с высокой и низкой производительностью сельскохозяйственного труда определяется не урожайностью культур и даже не уровнем применения удобрений. Она в первую очередь связана с уровнем механизации сельскохозяйственных работ. Общая площадь всех ферм в США -- 393 миллиона гектаров -- примерно равна общей площади всех ферм Индии, Китая, Пакистана и Бангладеш вместе взятых (165, 166, 22 и 10 миллионов гектаров соответственно). В США эту площадь обрабатывают 3,4 миллиона человек, в четырех азиатских странах более 600 миллионов. Такая резкая разница обеспечивается значительно более высоким уровнем механизации всех сельскохозяйственных работ в США и в других странах -- экспортерах зерна. В США и Канаде абсолютно все работы в зерновом производстве выполняются машинами. В Индии, Китае и Пакистане на долю ручного труда и труда рабочего скота (лошади, волы) приходится не менее 60--70 процентов. Это современное деление мирового производства сельскохозяйственных продуктов на полностью индустриальные системы (завершенный агроиндустриальный комплекс) н полуиндустриальные, требующие многомиллионных армий сельскохозяйственных рабочих и крестьян, дает значительные преимущества агропромышленным странам в производстве крупных излишков сельхозпродукции. В этих странах весь урожай сразу идет на рынок, через систему переработки, также индустриализированной. Фермер обеспечивает свою семью продовольствием и сельскохозяйственных животных кормами из общей системы торговли, а не за счет собственного производства.

В полуиндустриальных системах сельского хозяйства, характерных для стран с преимущественным сельским населением, на рынок идет лишь та часть сельскохозяйственной продукции, которая не потребляется самим сельским населением и сельскохозяйственными животными.

Можно ли при существующем положении в мире решить проблему продовольствия, стремясь превратить полуиндустриальные системы земледелия в агропромышленные, заменяя ручной труд и использование рабочих животных машинами? Как это ни парадоксально, такой путь, имеющий немалое число сторонников, может лишь ухудшить положение. Дело в том, что сама по себе полная механизация всех сельскохозяйственных работ не увеличивает урожаев и не дает большей продуктивности земледелия в пересчете на гектар. Полная механизация, безусловно, усиливает эрозию почв, которая с максимальной интенсивностью происходит именно в США и в тех черноземных областях России и Украины, где уровень механизации также очень высок. Средние урожаи пшеницы в Китае значительно выше, чем в США, Канаде, Аргентине или в Австралии. В течение последних 10 лет китайские крестьяне получали по три тонны зерна пшеницы с гектара, фермеры США и Канады только по две, а фермеры Австралии по полторы тонны. К этому можно добавить исторические примеры радикальных сельскохозяйственных реформ. В СССР насильственная трансформация индивидуального семейно-общинного сельского хозяйства в коллективное и механизированное привела к длительному сокращению производства. Попытка создания в СССР полного агроиндустриального комплекса в 1970-е и 1980-е годы сделала страну самым крупным, после Японии, импортером зерна. В Китае создание сельскохозяйственных коммун в начале 1950-х годов привело к голоду. Роспуск коммун в конце "1970-х годов и переход к мелким индивидуальным фермам резко увеличил в Китае производство всех видов продовольствия.

Попытка ускорить индустриализацию в Китае с соответствующим ростом урбанизации и увеличением уровня механизации в сельскохозяйственном производстве может привести, по мнению экспертов, к сильному уменьшению посевных площадей, отходящих под строительство предприятий и дорог, а также к недостатку воды для орошения рисовых полей. Города и промышленные предприятия потребляют значительно больше пресной воды в расчете на человека, чем сельскохозяйственное производство. Увеличение роли машин в сельскохозяйственном производстве Китая значительно поднимет и его потребности в импорте жидкого топлива. Это будет движением в том же направлении, по которому уже прошли такие страны, как Япония или Южная Корея, оказавшиеся в критической зависимости от импорта продовольствия и нефти. Однако на мировом рынке в настоящее время нет свободных резервов зерна и нефти, которые могли бы обеспечить превращение Китая из аграрной в индустриальную державу. СССР, который сделал достаточно быстрый переход от аграрной к индустриальной экономике в 1930-е годы, опирался исключительно на внутренние ресурсы. К тому же это делалось не методами рыночной экономики. Зависимость мировой торговли зерном от нескольких стран с полной индустриализацией сельского хозяйства делает продовольственную ситуацию в мире зависимой не только от крайне неустойчивой погоды всего лишь в двух-трех странах одного из континентов. Она также делает эту торговлю заложницей и мировых цен на нефть. Цены на зерно, как известно, повышались достаточно резко в период высоких цен на нефть в 1979--1984 годах.

ВЕРНУТЬ КРЕСТЬЯНИНА

Человек, создавая в течение тысячелетий свою цивилизацию, основанную на сельскохозяйственной экологии, уменьшил объем общей регенерационной способности биосферы к восстановлению равновесия обмена веществ в атмосфере, в почвенном покрове и в водном балансе планеты. Нарушение баланса распространилось на моря и океаны. Все эти изменения, происходившие очень медленно, не имели глобального характера и сопровождались локальными кризисами, чаще всего в результате «дезертификации», то есть появления пустынь в районах, где почвенный покров подвергался деградации либо в результате излишнего орошения, либо из-за чрезмерных выпасов скота. Часто происходил просто постепенный смыв почвы в реки и моря. Последствия этих локальных экологических катастроф можно и сейчас наблюдать в некоторых районах Турции, на Кипре, на Крите, в Ираке и во многих других странах. В прошлом столетии в юго-восточных штатах США, в Северной и Южной Каролине и в Джорджии, было значительно больше земель под плантациями хлопка и других культур, чем сейчас. Деградация почвы из-за почвенной эрозии и смыва сделала ее непригодной для земледелия. Сейчас бывшие плантации заросли лесами. Миллионы гектаров почв гибнут и из-за ветровой эрозии в степях Казахстана и на Северном Кавказе. На сотнях километров вокруг высыхающего Аральского моря почва отравлена ветровым выносом солей. Эти примеры разрушений экологии самим сельскохозяйственным производством можно продолжать достаточно долго и по всем континентам.

Чрезмерное развитие индустриальной промышленности сильно расширило спектр экологических проблем и сделало их глобальными. Главную озабоченность среди них вызвали, безусловно, две: изменение климата, вызываемое нарушением баланса газов в атмосфере, и разрушение озонового слоя в стратосфере Земли. Кроме этих экологических последствий, развитие промышленности и ускоренная урбанизация населения и рост городов, в свою очередь, вели к сокращению площади земель под сельскохозяйственными культурами, только дороги в промышленно развитых странах исключают из сельскохозяйственного использования до 10 процентов всех земель. Рост городов и быстрое увеличение общего числа населения планеты привели к постоянному возрастанию потребности в продовольственных продуктах, и до определенного момента и сельскохозяйственное производство, и рыбная промышленность были способны обеспечивать растущие города. Но это относительное благополучие не могло продолжаться слишком долго. Три главные тенденции современного развития -- деградация биосферы и почвенного покрова, сокращение посевных площадей, вызванное эрозией и расширением промышленных инфраструктур, и быстрый рост общего и особенно городского населения -- были несовместимы с возможностью увеличения продовольственных ресурсов. Успехи «зеленой революции», показывающей в течение десятилетий, что рост урожаев может происходить быстрее, чем рост населения, питавшие оптимизм сторонников расширения индустриализации, оказались все же не беспредельными. Между тем, судя по планам создания в Китае, Индонезии, Индии и Малайзии собственной мощной автомобильной промышленности, политические лидеры и сторонники рыночной экономики все еще намерены вести мир к «глобальной американизации». Если бы главной задачей, стоящей в настоящее время перед аграрным сектором экономики, было бы производство максимальных объемов продовольствия для максимального числа людей, то американская модель взаимоотношений между промышленностью и сельским хозяйством действительно была бы наилучшей. Однако в реальности для предотвращения продовольственного кризиса нужно решить намного более сложную задачу создания максимальных объемов продовольствия для быстрорастущего населения с минимальных площадей плодородной земли, которые к тому же продолжают сокращаться. В этом случае индустриальное сельское хозяйство, увеличивающее число потребителей рыночных продуктов питания путем вытеснения сельских жителей в города, но уменьшающее продуктивность земли в расчете на гектар, явно не может решить возникшую проблему.

В Советском Союзе рабочие колхозов и совхозов в течение десятилетий обеспечивали свои семьи продовольствием в основном не с обрабатываемых машинами огромных полей, а с маленьких приусадебных участков земли, по 0,25 га на семью. На долю этих участков приходилось только 1,6 процента всей обрабатываемой земли. Но в баланс продовольствия всего 280-миллионного населения СССР они в 1970-х годах давали 35 процентов высококачественных продуктов, в основном мяса, молока, овощей и картофеля. Дефицит продовольствия в России, вызванный неспособностью колхозов и совхозов покупать сельскохозяйственную технику, удобрения, дизельное топливо по рыночным ценам, заставил городских жителей дополнять свой рацион продукцией с мелких участков земли.

Таких без всякой техники возделываемых участков сейчас в России около 20 миллионов, и вместе с приусадебными участками крестьян они обеспечивают 52 процента продовольственного баланса страны. На мелких участках земли основано в настоящее время земледелие в Индии и в Китае. Во всех этих случаях производительность сельского хозяйства при подсчетах объема продукции на одного работника очень низка, однако производительность почвы при расчетах объема продукции на один гектар или даже на каждые 100 квадратных метров значительно выше, чем в США.

В настоящее время, когда наблюдается продовольственный кризис и неконтролируемый рост населения в тех странах, где этот кризис наиболее острый, осуществлять массированные инвестиции генерируемого в богатых странах капитала, прежде всего в развитие индустрии и урбанизации в странах «третьего» мира, вряд ли целесообразно.

Было бы намного полезнее развивать во всем мире сельскохозяйственную инфраструктуру. но не путем вытеснения людей из земледелия машинами, а, наоборот, для постепенного увеличения именно сельского населения как меры для предотвращения демографического кризиса.

Логика рыночной экономики в ее чистом виде не дает, к сожалению, возможностей для применения капиталов в этом направлении, более вероятно поэтому, что лишь шок от глобального продовольственного кризиса, который может произойти в любой ближайший год, если он будет жарче предыдущего, вернет нас к пониманию того, что ресурсы биосферы земли, которые нас кормят, стали еще более ограниченными, чем ископаемые ресурсы планеты, которые питают нашу промышленность.