Телеутские погребальные плачи сыгыттар по аудиоматериалам архива традиционной музыки Новосибирской консерватории

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирская государственная консерватория им. М.И. Глинки

Телеутские погребальные плачи сыгыттар по аудиоматериалам архива традиционной музыки Новосибирской консерватории

Н.М. Кондратьева

Новосибирск, Российская Федерация

Аннотация

В статье впервые описываются архивные аудиоматериалы, дающие представление о жанре поющихся похоронно-поминальных плачей в культуре телеутов. Характеризуются единичные образцы сыгыт, записанные З.С. Казагачевой, Т.М. Садаловой, Ю.И. Шейкиным в 1988 г. и Н.С. Уртегешевым в 1999 г. в местах традиционного проживания телеутов от двух исполнительниц - Е.П. Шадеевой и Н.Н. Маниной, 1923 и 1927 годов рождения, хорошо знавших фольклорные традиции. Впервые приводятся нотировки двух вариантов политекстового жанромаркирующего напева сыгыт, с вербальными текстами и их поэтическими переводами на русский язык. На основе всего расшифрованного массива плачей выявляются закономерности архитектонической и ритмической организации поэтического и музыкального текста в их корреляции друг с другом. Описываются слогоритмические синтагмы плачей, устанавливаются сходства и различия их внутренней структуры, а также правила соединения синтагм в напеве. С применением универсально-грамматического метода В.В. Мазепуса выявляются звуковысотные закономерности, касающиеся, прежде всего, функциональности ступеней инвариантного звукоряда в- g -- а - Ь - с¹ - в.¹ - вв-в¹ - Р - g¹, лежащего в основе всех вариантов плачевого напева. Звуковысотная система сыгыт представляет собой смешанную грамматику, в которой сочетаются признаки парадигматической и конфинальной организации. В этой системе по совокупности функциональных возможностей выделяются первая, вторая и пятая ступени, при этом самой сильной функциональностью обладает вторая ступень. На основании проведенного анализа, а также с учетом обнаруженных внутрикультурных связей плачей и колыбельных делается вывод о самобытности и традиционности зафиксированных образцов.

Ключевые слова: телеуты, семейно-обрядовый фольклор, похоронно-поминальный плач сыгыт, архивные аудиозаписи, грамматика, дистрибутивный анализ.

Abstract

TELEUTS FUNERAL LAMENTATIONS SYGYTTAR FROM AUDIO RECORDS OF NOVOSIBIRSK CONSERVATOIRE TRADITIONAL MUSIC ARCHIVE

N.M. Kondrat'eva

Glinka Novosibirsk State Conservatoire, Novosibirsk, Russian Federation

The paper describes for the first time the archive audio records, giving an idea about the genre of singing funeral lamentations in the culture of Teleuts. Few samples of sygyt are given, recorded by Z.C. Kazagacheva, T.M. Sadalova, Yu.I. Shakin in 1988 and by N.S. Urtegeshev in 1999 from two performers - E.P. Shadeeva and N.N. Manina, 1923 and 1927 years of birth, who knew well the folk traditions. For the first time, the notations of two versions of the polytext tune of the genre sygyt presented together with the verbal texts and their poetic Russian translations. Basing on all decrypted array of the lamentations, the architectonic and rhythmic regularities of the poetic and musical texts established, together with their mutual correlations. The syllabic rhythms of the syntagmas, of the lamentations described. The similarities and the differences in their internal structure established as well as the rules of syntagmas joining in the tune. Using the universal grammar approach by V.V. Masepus, the sound pitch regularities were revealed, related first of all to functionality of the degrees of an invariant pitch scale d - g - a - b - c¹ - d¹ - es-e¹ - f¹ - g, underling all the versions of the lamentation tunes. The pitch scale of the sygyt presents the mixed grammar, where the signs of paradigmatic and confinal organizations combined. In this system, in aggregate of functional possibilities the first, second and fifth pitches stand out. The strongest functionality has the second pitch degree. Basing on the given analysis, and accounting for revealed connections between the lamentations and lullabies we conclude about distinctiveness and traditionalism of the recorded patterns.

Keywords: Teleuts, family ritual folklore, funeral lamentation sygyt, archive audio records, grammar, distribution analysis.

В традиционной культуре телеу- тов погребальные плачи сыгыттар являлись важнейшей составляющей обрядовой жанровой сферы, представляя в ней область, связанную с жизненным циклом. Несмотря на свою высокую культурную значимость жанр сыгыт до последнего времени оставался совершенно неизученным в этномузыкологическом отношении, что во многом обусловлено состоянием источниковедческой базы.

Филологическая фольклористика располагает несколькими десятками вербальных текстов сы- гыт, записанных в 1913-1999 гг.

А.В. Анохиным, Н.П. Дыренковой, К.И. Максимовым, С.С. Суразаковым, Т.И. Саркашевым, В.Т. Саркашевой, З.С. Казагачевой, Т.М. Садаловой, Ю.И. Шейкиным, Д.А. Функом, Н.С. Уртегешевым. Сведения о большей части этих материалов, касающиеся истории их собирания, образно-содержательной характеристики, особенностей функционирования и закономерностей композиционного устройства, а также самый представительный среди публикаций корпус поэтических текстов телеут- ских погребальных плачей с их переводом на русский язык приведены Д.А. Функом (2002).

К великому сожалению, этному- зыкологическое исследование этой этнической жанровой традиции может опираться лишь на единичные аудиозаписи сыгыт, хранящиеся в официальных архивных фондах. Таких фонозаписей всего четыре. Самая первая из них была сделана на фонографе А.В. Анохиным в 1913 г. Ее оригинал хранится в Санкт-Петербурге в Фонограммархиве Института русской литературы (Пушкинского дома), копия - в Горно-Алтайске в архиве Института алтаистики им. С.С. Суразакова. Остальные пропетые образцы традиции, записанные с большим временным разрывом в конце 80-х - конце 90-х гг. XX в., содержатся в телеутских коллекциях Архива традиционной музыки Новосибирской государственной консерватории им. М.И. Глинки. Эти записи и будут рассмотрены в данной статье.

Два образца сыгыт из коллекции А0070 (№ 44, 45) были записаны Ю.И. Шейкиным (аналоговая аудиозапись), З.С. Казагачевой и Т.М. Садаловой в ходе комплексной экспедиции по хоздоговору «Алтай-1», заключенному между Новосибирской консерваторией и Горно-Алтайским научно-исследовательским институтом истории, языка, литературы (ныне Институт алтаистики им. С.С. Суразакова). Запись была осуществлена 30/31 июля 1988 г. в пос. Черта Беловского района Кемеровской области от Ефросиньи Петровны Шадеевой.

Е.П. Шадеева, телеутка, сеок (родовой союз) Тумат, родилась в апреле 1923 г. в с. Беково, окончила два класса начальной школы, работала на железной дороге осмотрщицей путей. Ее мать (из рода Чорос) была шаманкой. Е.П. Шадеева, судя по экспедиционным материалам, хорошо знала фольклор. Помимо погребальных плачей в ее репертуар входили традиционные песенные жанры сарын (лирические, шуточные, игровые песни), той сарын (свадебные песни), табыр (календарно-обрядовые хороводные песни);

сказки чорчок, благопожелания ал- кыш, заговоры чымыр, алас, эме- гендер, связанные с шаманской традицией, а также ассимилированные жанры частушки и духовного стиха.

Третий плач содержится в коллекции А0146 (№ 47), записанной Н.С. Уртегешевым в 1999 г. Экспедиция проводилась в Беловском районе Кемеровской области по проекту № 806 федеральной целевой программы «Интеграция». Этот сыгыт был исполнен жительницей с. Беково Натальей Никитичной Маниной.

Н.Н. Манина (дев. Шадеева), телеутка, сеок Торо, родилась в 1927 г. в с. Челухоево, окончила пять классов средней школы, переехала в с. Беково. Во время экспедиции от нее были записаны 23 фонограммы с образцами почти всех поющихся жанров, относящихся как к обрядовому (семейному и календарному), так и к необрядовому фольклору. Наряду с плачем сыгыт, она исполнила одну колыбельную и по несколько песен, репрезентирующих жанры той сарын, табыр, сарын, тандыр (плясовые песни).

Таким образом, материалы, дающие возможность составить представление о музыке телеутских плачей, записаны от исполнительниц, относящихся к одному поколению, одному локусу и, может быть, даже к одной семье. Их формирование происходило в условиях живого бытования фольклора, который они усваивали естественным путем. Обе исполнительницы хорошо владели традиционной певческой культурой, считались ее знатоками.

Все три аудиозаписи погребальных плачей демонстрируют ярко выраженное стилевое единство, проявляющееся на разных уровнях организации. поминальный телеут сыгыт

Основная композиционная единица вербальных текстов сыгыт - 4-стишная строфа, образность которой определяется поэтическим параллелизмом между явлениями природы, описание которых дается в первом двустишии, и событиями в жизни человека, которым посвящено второе двустишие.

Поэтическими средствами объединения стихов в строфу служат начальные и конечные рифмы. Начальная рифма, как и во многих других сибирских тюркских поэтических традициях, здесь приоритетна. Она может быть ассонансной, аллитерационной и, в идеальном случае, слоговой, с полным или почти полным совпадением и согласных, и гласных звуков во всех стихах строфы (см. пример 2). К выдержанной начальной рифме может подключаться конечностроковая, при этом между собой согласуются либо нечетные, либо четные стихи. В четных строках встречается и тавтологическая конечная рифма. Если начальная рифма не охватывает всю строфу, конечная рифма становится обязательной (пример 1).

Все имеющиеся у нас образцы содержат по две строфы. Подчеркнем, что такую форму целостного произведения плачевой телеутской традиции в качестве культурной нормы выделил и Д.А. Функ (2002). Однако констатируя факт отсутствия в нашей коллекции плачей с более развернутым текстом, нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что обе исполнительницы во время пения были прерваны присутствующими на записи родственниками. Поведение последних, очевидно, связано с культурным запретом на исполнение погребальных плачей вне похоронного обряда (Функ Д., 2002). Следовательно, нельзя исключить, что ограничение объема плача двумя строфами в ситуациях, когда сыгыт пелся по просьбе собирателей, являлось для исполнителя одним из способов самозащиты.

Поэтические тексты плачей основаны на силлабическом стихосложении с регулярным чередованием строк разного слогового объема. В плачах, исполненных Е.П. Ша- деевой, используются два варианта такого чередования: 9-сложник (5+4) - 8-сложник (5+3) - 10-сложник (5+5) - 8-сложник (5+3) (см. пример 1) и 9-сложник (5+4) - 8-сложник (5+3) - 9-сложник (5+4) - 8-слож- ник (5+3), при этом обе строфы произведения имеют одинаковую ритмическую организацию. Сыгыт, записанный от Н.Н. Маниной, базируется на повторах последовательности из 9-сложника (5+4) и 8-сложника (5+3) (см. пример 2). Во всех образцах стихи являются цезурированными, с местом постоянного словораздела после пятого слога. Изменение слогового объема стихов происходит благодаря расширению или сокращению количества слогов во втором полустишии. Можно отметить, что данные стиховые ритмические структуры находят многочисленные подтверждения в опубликованных вербальных текстах плачей, но при этом далеко не исчерпывают всех ритмических возможностей традиции.

Во всех образцах использован один типовой, вернее - политекстовый напев, являющийся музыкальным маркером жанра сыгыт. Этот напев обладает ярко выраженной спецификой, отличающей его от напевов, закрепленных за другими обрядовыми и необрядовыми музыкально-фольклорными жанрами, функционирующими в традиционной культуре телеутов (см.: (Кондратьева Н. и др., 1997)).

Два из шести его вариантов представлены в нотных примерах. Пример 1 содержит начальную строфу плача Е.П. Шадеевой (А0070, № 44), пример 2 - первую строфу плача Н.Н. Маниной (А0146, № 47). Нотировки, фиксирующие значимые интонационные контуры ступеней (Kondrat'eva N., 2009), и тембровые маркеры, которыми служат в теле- утских плачах сегментная и супер- серментная тремолирующая глоттализация (обозначены в соответствии с (Мазепус В., 1998) буквами G и g над нотной строкой), фонетическая подтекстовка, использующая обозначения Международного фонетического алфавита (IPA Help), а также поэтический перевод, передающий особенности ритмики стихов, выполнены автором статьи. Расшифровка вербального текста примера 1 сделана Н.Р. Ойноткино- вой, примера 2 - Н.С. Уртегешевым.

Пример 1. Сыгыт в исполнении Н.Н. Маниной

Саргайац пашту (уй) сары |б]лбц Саба цацтыргай салцынга.

Сары ^'ектегин салынбалып, Сайлана перер сай соогун.

Саранка - с желтым цветком трава С ветерком будет качаться. Облаченное в желтый наряд Стройное тело будет тлеть.

Плачевый напев имеет строфическую форму. Мелострофа включает четыре строки и соответствует поэтической строфе. Ее форму можно отразить буквенной схемой a - b - c - d, если рассматривать в качестве основного различительного архитектонического признака высотные показатели финальных построений строк.

Пример 2. Сыгыт в исполнении Е.П. Шадеевой

Карчыга куштун уи паласы,

Канат jbiMbiHaH jудады.

Мен кайран тарын олуп парганда, Мен калын касым сыспады.

Ястреба-птицы у птенчика Перья на крыльях выпали.

Мой милый когда ушел со смертью, Мой жир на теле истаял².

В ритмической организации напева проявляется тенденция к изотем- поральному выравниванию строк, при этом время звучания второй строки может сокращаться на одну долю, что дополнительно подчеркивает уменьшение количества слогов в стихе (см. пример 2). Первая, третья и четвертая строки содержат по двенадцать счетных ритмических долей, а вторая строка - двенадцать или одиннадцать долей. Все строки делятся на полустроки так, что музыкальные и стиховые цезуры совпадают. Начальные полустроки содержат шесть долей, конечные - шесть или пять.

Слогоритмика напева основана на закономерном чередовании четырех

или трех синтагм, обнаруживающих как сходные, так и различительные черты. Синтагмы соответствуют музыкально-поэтической строке и делятся на ячейки (или стопы) (Кондратьев М., 1990). В начальной полустроке содержится две ячейки, в конечной - две (в нечетных 9- и 10-сложных строках) либо одна (в четных 8-сложных строках). Различительные признаки синтагм сосредоточены в третьей стопе.

Первая - константная - ячейка представлена трехдольной анапесто- вой формулой из двух шестнадцатых (сверхкратких) и одной четвертной (долгой) длительностей без распевов.

Вторая стопа всегда трехдольная ямбическая, состоящая из восьмой (краткой) и четвертной длительностей. Она может быть нераспетой (редко) и распетой (предпочтительно), причем допускается распев как одного, так и обоих ее элементов. При нераспетом кратком, долгий распевается тремя способами: двумя краткими, двумя сверхкраткими и краткой, четырьмя сверхкраткими длительностями. При нераспетом долгом, краткий распевается двумя сверхкраткими. В случаях распева обоих слогоритмических элементов первый представлен двумя сверхкраткими, второй - двумя сверхкраткими и краткой или четырьмя сверхкраткими.

Третья и четвертая стопы в 9-сложных строках также трехдольные ямбические, допускающие равномерный распев первого элемента. Организация 10-сложных мелострок отличается устройством третьей - анапестовой - стопы, аналогичной первой, которая показывает здесь способ образования 10-сложных строк из 9-сложных путем равномерного дробления длительности их шестого слога (или первого элемента третьей слогоритмической ячейки).

Третья стопа в 8-сложных строках имеет различную структуру в зависимости от их местоположения в строфе. В 8-сложниках, завершающих полустрофу, она представлена последовательностью краткого и двух долгих звуков, которая, скорее всего, возникла на базе третьей и четвертой стоп 9-слоговой строки в результате редукции первого элемента ее четвертой ячейки. Первая из долгих длительностей в этой формуле бывает дополнительно увеличена (см. пример 1), что с одной стороны, служит способом изотемпорального выравнивания строк, а с другой - может свидетельствовать о возможности реализации ямбических стоп не только в трехдольном, но и в четырехдольном ритмическом контексте. В строках, завершающих строфу, финальная ячейка является масштабно увеличенным аналогом первой стопы. Она реализует ритм анапеста, не допускает внутрислоговых распевов и воплощается последовательностью из двух кратких и сверхдолгой длительностей.

Напев сыгыттар базируется на суммарном 9-ступенном нетемперированном звукоряде в амбитусе ундецимы, который представляет собой октавную гемитонную последовательность с субквартой. Все ступени имеют широкие зоны реализации, но при этом особенно выделяется шестая ступень основного октахорда. Ее варьирование дает варианты реализации звукоряда, иногда близкие эолийской и дорийской шкалам, причем Е.П. Шадеева использовала преимущественно высокие и средние звучания шестой ступени, а Н.Н. Манина - низкие и средние.

Поскольку мелодия напева интенсивно варьировалась обеими исполнительницами даже по звукорядному составу, наиболее компактным способом показа его звуковысотной организации является дистрибутивная матрица, являющая все зафиксированные парные соединения ступеней во всех вариантах напева. В ней знак 0 означает начало и конец строфы, знак / - начало и конец строки, +-- наличие мелодического хода, первым в соединении является элемент из столбца, вторым - из строки. Звукоряд приведен в тональности «соль».

Матрица парной сочетаемости ступеней в напеве жанра сыгыт

Универсально-грамматический анализ (Мазепус В., 1993) данного распределения свидетельствует о том, что напев сыгыт имеет смешанную грамматику. С одной стороны, в этой грамматике ярко проявляется неоднородная конфинальная организация третьего порядка, обратимая для ступеней основного октахорда. Ступени имеют следующие показатели конфинальности: ²ё° - ²^² -3_а3 _ 2^2 _ 2р12 _ 3_ё13 _ 2_ед__е12 _ 2-Ј12 _^гg^lг. Соответственно выделяются три функциональные категории. В первую, с максимальными мелодическими возможностями, включающими ходы на соседние ступени, через одну и через две ступени вверх и вниз по шкале (индексы ³_³), входят а, ё¹, g¹. Во вторую, с наибольшим ходом через одну ступень (индексы 2_2) _ g, Ь, с¹, ев-е¹, Л¹. Третью категорию образует субступень ё, употребляемая в единственном контексте _ после а в конце строки.

С другой стороны, лад напева определяет также парадигматические свойства ступеней. Из матрицы видно, что функциональная система имеет довольно сложную трехуровневую иерархическую структуру, содержащую три независимых функционала. На первом, самом высоком уровне эти функционалы представлены ступенями g, а и ё¹ соответственно. Первый функционал субструктуры не имеет. У второго функционала на втором уровне находятся независимые друг от друга, но подчиненные а ступени с и Ь. Ко второму уровню третьего функционала относятся ступени ев- е¹, Л¹, g¹, которые в тексте без нарушения его грамматической правильности могут быть заменены ступенью ё¹. Наконец, на третьем (нижнем) уровне располагается ступень ё, обладающая диффузными свойствами и подчиненная как ступени Ь второго функционала, так и ступени ё¹ первого функционала.

Для полноты функциональной картины необходимо рассмотреть и архитектонические свойства ступеней, определяемые, как минимум, их способностью начинать и заканчивать напев (строфу), а также строки напева. Здесь на себя обращает внимание то, что архитектонической функциональности не имеют лишь три верхние ступени звукоряда. Максимальным количеством функций (три из четырех - обе инициальные и одна финальная) обладают первая и вторая ступени (.§*, а), различие между которыми определяется качеством финали - абсолютной у g и строковой у а. По две функции у четвертой и пятой ступеней. При этом с¹ имеет полный набор инициальных, а ё¹ - полный набор строковых функций. Еще более ограниченная и в то же время сходная функциональность у третьей и субступени - обе они могут быть финалями строк напева.

На основании дистрибутивного анализа звуковысотной структуры напева, который позволил выявить неочевидные функциональные возможности его ступеней, можно сделать вывод о том, что по совокупности различных функций в качестве основных тонов в напеве выступают первая, вторая и пятая ступени суммарного звукоряда, причем наиболее сильной функциональностью обладает вторая ступень.

Описанные грамматические закономерности свидетельствуют как о традиционности, так и о яркой самобытности сыгыт. Традиционность зафиксированного материала подтверждают и внутрикультурные связи плачей с традицией колыбельных укачиваний.

Примечания

1. Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ

2. Более точен перевод: Я [сочная], как грант 17-04- толстый гусь, иссохла. Однако необходимое смысловое пояснение нарушает в нем ритм оригинального стиха.

Литература

1. Кондратьев М.Г. О ритме чувашской народной песни: К проблеме квантитативности в народной музыке. М.: Сов. композитор, 1990. 144 с.

2. Кондратьева Н.М., Сыченко Г. Б. Алтайцы: Алтай-кижи, теленгиты, тёлёсы, телеуты, тубалары, чалканцы, кумандинцы // Музыкальная культура Сибири: В 3 т. Новосибирск, 1997. Т. 1, кн. 1. С. 209-283.

3. Мазепус В.В. Универсально-грамматический подход в культурологии. Новосибирск, 1993. 48 с.

4. Мазепус В.В. Артикуляционная классификация и принципы нотации тембров музыкального фольклора // Фольклор. Комплексная текстология. М., 1998. С. 24-51.

References

1. Funk, D.A. (2002), “Funeral Lamentation (Sygyt) at Buchat Teleuts”. Rasy i narody [Races and Peoples], no. 28, Moscow, pp. 243-269. (in Russ).

2. IPA Help, available at: http://www-01.sil.org/ computIng/ipahelp/index.htm (Accessed 06 April 2011). (in Russ).

3. Kondrat'ev, M.G. (1990), O ritme chuvashskoj narodnoy pesni: K probleme kvantitativnosti v narodnoj muzyke [On Rhythm of Chuvash Folk Song: To the Problem of Quantitative in Folk Music], Sovetskii kompozitor, Moscow. (in Russ).

4. Kondrat'eva, N.M., Sytchenko G.B. (1997), “Altaiens: Altai-Kizhy, Telengity, Tyolyosy, Teleuty, Tubalary, Chalkantsy, Kumandintsy. Muzykal'naya kultura Sibiri [Musical Culture of Siberia], vol. 1, book 1, Novosibirsk, pp. 209-283. (in Russ).

5. Функ Д.А. Причеть (сыгыт) у бачатских те- леутов // Расы и народы. Вып. 28. М.: Наука, 2002. С. 243-269.

6. IPA Help. URL: http://www-01.sil.org/

7. computIng/ipahelp/index.htm (дата обращения: 06.04.2011).

8. Kondrat'eva N. Pitch Structures in the traditional music of the peoples of Siberia // Perspectives on the song of the indigenous of northern Eurasia: performance, genres, syntax, sound / Ed. Jarkko Niemi. Tampere, 2009. P. 23-34.

9. Kondrat'eva, N. (2009), Pitch Structures in the Traditional Music of the Peoples of Siberia. Perspectives on the Song of the Indigenous of Northern Eurasia: Performance, Genres, Syntax, Sound, in ed. Jarkko Niemi, Tampere, pp. 23-34. (in Eng).

10. Mazepus, V.V. (1993), Universal'no- grammaticheskii podkhod v kul'turologii [Universal Grammar Approach in Science of Culture], Novosibirsk.

11. Mazepus, V.V. (1998), “Articulatory Classification and Principles of Folklore Music Timbres Notation. Folklor: Kompleksnaya tekstologiya [Folklor: Complex Textology], Moscow, pp. 24-51. (in Russ).

Размещено на Allbest.ru