Культура Китая в представлении русского футуризма (на примере антологии "Свирель Китая")

Таким образом, недочеты «Свирели Китая» - это недочеты, прежде всего, «Яшмовой книги» Жюдит Готье, а именно - увеличение (чаще) или сокращение размера стихотворений, замена ключевых образов: любимая женщина вместо родного города (Чаньани), любимая женщина вместо духов в храме. В «Яшмовой книге» раздел «Влюбленные» (LESAMOUREUX) превышает остальные разделы, но и у Готье, и у Бётге все-таки есть стихи и на темы дружбы, поэзии, скитаний, войны, придворной жизни, винная и пейзажная лирика. У «Свирели Китая» больше половины стихов можно отнести к любовной теме и теме женской красоты. Это создает у читателя совершенно превратное представление о китайской поэзии: для нее любовная тема вовсе не является главной.

Появляются образы, которых вообще нет в китайской поэзии, например, «красная роза» или «лопух». Из «красного цветка» Ж. Готье «красную розу» создал уже Г. Бётге. Но «Осыпающийся бугорок могилы, из которого пробивается лопух» [Егорьев, Марков 1914, с. 23] - это образность футуристов, у Бётге: «Die Summe seines Lebens ist einarmer, Verfallener Hugel, darauf Unkrautspriest» [Bethge, с. 8], т.е. «Итог его жизни - бедный, заброшенный пригорок, на нем сорняки (или бурьян) произрастают». Могила с лопухом русскому читателю невольно напоминает реплику Базарова из «Отцов и детей» И.С. Тургенева, и с большим трудом удалось найти у Конфуция, которому приписывается стихотворение, рассуждение о бренности человеческой жизни («Лунь юй» Глава IX «Цзыхань», 16).

В предисловии В. Матвейс, по В. Грубе, рассказал об особенностях размеров, цезуры, строфике, ритмике, о параллелизме (двух видов - идейном и звуковом) как важнейшем свойстве китайского стиха. Но стихи в «Свирели Китая» переложены верлибром; единственный прием, который в некоторых случаях удалось воспроизвести переводчикам - параллелизм.

Чем же интересна «Свирель Китая»? Некоторыми замечаниями, которые делает В. Матвейс в своем предисловии, а именно - вниманием к китайской иероглифической письменности, пониманием ее важности для китайской культуры.

Значима причина, по которой В. Матвейс обратился к китайской поэзии, - истоки его интереса. Он учился в Петербургской Академии художеств, профессор которой Е.А. Сабанеев включал в свои лекции по истории искусства - искусство Древнего Востока, Индии, Китая и Японии [Арская, Любославская 2005]. По воспоминаниям В.Д. Бубновой, В. Матвейс приобрел ярко иллюстрированные книги по китайскому искусству Мюнстерберга. «На обложке одного из номеров «Союза молодежи» мне вспоминается репродукция старой буддийской скульптуры, взятой из Мюнстерберга. Русские художники тогда совсем не были знакомы с классическими видами искусства Востока, если не считать японской деревянной гравюры» [Бубнова 2005, с. 45].

Бубнова имеет в виду трехтомную немецкую «Историю китайского искусства» Оскара Мюнстерберга, вышедшую в Лейпциге в 1896 г. и охватывающую период с Каменного века до династии Цин.

Далее Матвейс, как вспоминает Бубнова «продолжал собирать книжный материал по искусству Востока, главным образом Китая и Японии», которое «вызывала у Матвея мысли о значении символа в изобразительности <…>. Он отличал символы Востока как традиционные, как уже готовые знаки вещей - деревьев, гор, скал, человека, - слагавшиеся в веках, по которым каждый художник Востока был как бы мостом между изобразительностью и пластической стороной картины, между «что» и «как» художественного произведения» [Бубнова 2005, с. 52].

Именно от интереса к китайской живописи и желания создать «свои, новые пластические символы для изобразительности» родился и интерес к китайской поэзии: «Он собрал довольно обширную иностранную литературы о поэзии Китая вместе с переводами ее лучших древних образцов» [Бубнова 2005, с. 53]. Рискнем предположить, что список в конце предисловия и отражает состав этого собрания.

Мысли, которыми Матвейс делился с Бубновой, отразились в его предисловии. Примеры он взял из Грубе (начертание иероглифов солнца, луны, горы), но Грубе ограничился замечаниями: «Китайское стихотворение обращается также и к зрению <…> форма и синтаксис письменного знака дают ключ к пониманию его смысла» [Грубе 1912, с. 9, 11].

В. Матвейс пошел дальше: «Начертательный знак в китайском языке позволяет, не прибегая к помощи звука, непосредственно выразить мысль, и поэты пользуются этим преимуществом, чтобы углубить смысл слова [Егорьев, Марков 1914, VII]. Благодаря своей «живописной сущности» и «ассоциации, связанных с ней идей, воспринимаемых с детства» китайская письменность производит более сильное впечатление на читателя, нежели звуковая система письменности: «Живописный ее элемент дает новые красоты: некоторые поэтические произведения представляют собой настоящие живописные картины: здесь мы видим дерево, там - птицу, цветы, лошадь, стремящийся ручей; достаточно мимолетного взгляда, чтобы «увидеть» тему стихотворения» [там же, IX].

Именно эти рассуждения и художника и оценил Бернштейн, говоря о «соединении выразительности пластической и выразительности семантической [Бернштейн 2005, с. 146], которое осознается В. Мат - вейсом как «фактура».

Заключение

футуризм китайский культура поэзия

Почему это представляется важным? Матвейс был художником. Обращаясь к искусству Китая, Полинезии, Африки (его перу принадлежат книги «Искусство острова Пасхи», «Искусство негров»), он искал новые средства выразительности. И китайский иероглиф заинтересовал его именно своей изобразительными возможностями.

На практике, в переложениях китайских стихов, практически это не выразилось никак, разве что стихотворение «Девушка» из «Ши Цзина» (часть «Гофын. I. Нравы царств. VII. Песни царства Чжан. 3) имеет очень прихотливую строфику (не соответствующую китайской). Но для истории русского стиха, для поисков новой выразительности, экспериментов графической поэзии - положения Матвейса значат очень много.

Они могли повлиять, например, на В. Хлебникова: в 1913 г. группа кубофутуристов на правах автономии вошла в «Союз молодежи» и издала третий из одноименных сборников. Или поиски Матвейса и Хлебников шли параллельно? В 1912 г., когда Матвейс публиковал первые переложения во втором сборнике «Союз молодежи», Хлебников писал: «Хочу, чтобы слово смело пошло за живописью» [Баран, с. 170]. Ориентацию на Восток можно найти и в письмах М.Ф. Ларионова 1913 г. и т.д.

Таким образом, вклад футуризма в осмысление китайской культуры - не в обращении к ее традиционным образам, религиознофилософским системам, но к самой иероглифической письменности, ее основы основ. Пусть это делалось в «прагматических» целях, поисках новой выразительности, но и для представления о культуре (не говоря уже о дальнейшем развитии поэзии), «синологические» штудии Матвейса оказались плодотворными.

Список литературы / References

1. Алексеев В.М. Предисловие // Дальнее эхо. Антология китайской лирики (VII-IX вв.). СПб.: Петербургское востоковедение, 2000. С. 25-36. [Alekseev, V.M. (2000). Predislovie (The Preface). Dal'nee ekho. Antologiya kitaiskoi liriki (VII-IX vv.) (pp. 25-36.) Peterburgskoe vostokovedenie. (In Russ.)].

2. Арская И. И, Любославская Т.В. Петербургские адреса В. Матвея // Волдемар Матвейс и «Союз молодежи». М.: Наука, 2005. С. 18-39. [Arskaya, I.I., Lyuboslavskaya, T V (2005). Peterburgskie adresa V. Matveya (The Petersburg Addresses of V. Matvey). Voldemar Matveiis i «Soyuz molodezhi» (pp. 1839). Nauka, 2005. (In Russ.)].

3. Баран Х. О Хлебникове. Контексты, источники, мифы. М.: РГГУ, 2002. 416 с. [Baran, Kh. (2002) O Khlebnikove. Konteksty, istochniki, mify (About Khlebnikov. Contexts, sources, myths). RGGU. (In Russ.)].

4. Бернштейн Д.К. Татлин, Пугин, Матвейс и фактура // Волдемар Матвейс и «Союз молодежи». М.: Наука, 2005. С. 137-153. [Bernshtein, D.K. (2005). Tallin, Pugin, Matveis i faktura (Tatlin, Pugin, Matveis and Texture). Voldemar Matveiis i «Soyuz molodezhi» (pp. 137-153). Nauka. (In Russ.)].

5. Бубнова В.Д. Последние годы жизни и работы В.И. Матвея // Волдемар Матвейс и «Союз молодежи». М.: Наука, 2005. С. 40-56. [Bubnova, V D. (2005). Poslednie gody zhizni i raboty V I. Matveya (The Last Years of the Life and Work of V.I. Matthew). Voldemar Matveiis i «Soyuz molodezhi» (pp. 40-56). Nauka. (In Russ.)].

6. Виноградова Т.И. Ориентализм - оксидентализм. Возвращение «Песни о земле» Густава Малера в китайское культурное пространство // Проблемы литератур Дальнего Востока: материалы IV Международной научной конференции. 29 июня - 2 июля 2019 г.: в 3 т. СПб.: Изд-во Санкт - Петербургского Университета, 2010. Т 1. С. 505-513. [Vinogradova, T.I. (2010). Orientalizm - oksidentalizm. Vozvrashchenie «Pesni o zemle» Gustava Malera v kitaiskoe kul'turnoe prostranstvo (Orientalism-occidentalism. The Return of Gustav Mahler's «Song of the Earth» to the Chinese Cultural Space). Problemy literature Dal'nego Vostoka. Materialy IV Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii. 29 iyunya - 2 iyulya 2019 g.: v 3 t. T. 1 (pp. 505-513). Izd-vo Sankt-Peterburgskogo Universiteta. (In Russ.)].

7. Грубе В. Духовная культура Китая: Литература, религия, культ. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1912. 237 с. [Grube, V (1912). Dukhovnaya kul'tura Kitaya: Literatura, religiya, kul't (Spiritual Culture of China: Literature, Religion, Cult). Brokgauz-Efron. (In Russ.)].

8. Егорьев В., Марков В. Свирель Китая. СПб.: Общество художников «Союз молодежи», 1914. 115 с. [Egor'ev, V., Markov, V. (1914). Svirel' Kitaya (The Flute оf China). Obshchestvo khudozhnikov «Soyuz molodezhi». (In Russ.)].

9. Смирнов И.С. Об одном стихотворении Ли Бо // Иностранная литература. 2007. №2. С. 275-288. [Smirnov, I.S. (2007). Ob odnom stikhotvorenii Li Bo (About the poem by Li Bo). Inostrannaya literatura. №2 (pp. 275-288). (In Russ.)].

10. Bethge, H. Die chinesische Flote. InselVerlag. 1919. 112 s.

11. Gautier, Jud. Le livre de jade. Paris, 1902. 280 р.

12. d'Hervey-sant-Denys, M.J.L. Poesies de l'epoque des Thang. Paris, 1862. 302 р.

Размещено на Allbest.ru