Музыка в звуковом пространстве современного Екатеринбурга: к проблеме анализа городской аудиосреды

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кафедра теории музыки Уральской государственной консерватории им. М.П. Мусоргского

Музыка в звуковом пространстве современного Екатеринбурга: к проблеме анализа городской аудиосреды

Оксана Александровна Гагарина

Кандидат искусствоведения

Статья посвящена звуковой среде современного Екатеринбурга. В качестве основного предмета анализа в ней выступает музыкальная составляющая как «высокоорганизованная» часть многослойной структуры городского звукового пространства. В её развитии автор выделяет два аспекта: первый связан с раздвижением границ и трансформацией аудиосреды, а второй акцентирует проблему дисгармонизации и шумового загрязнения. В связи с первым аспектом автор прослеживает некоторые практики концертной жизни Екатеринбурга - освоение открытых городских локаций, эскалация «виртуальных» форм бытования музыки. Указанные практики, с одной стороны, способствуют широкоохватности, массовости музыкальных событий, а с другой выявляют ряд противоположных качеств аудиосреды - её фрагментированность, пуантилистичность. Данные качества обуславливают разрыв субъектов концертной ситуации (исполнителя и слушателя), получивший в музыковедении название шизофонии. Второй аспект в анализе городского звукового пространства актуализирует экологическую проблему дисгармонизации звуковой среды Екатеринбурга вследствие шумового загрязнения. Среди источников негативного воздействия на звуковую среду автором выделены некоторые музыкальные формы звукового контента, в частности, аудиореклама и звуковой дизайн помещений. Наряду с архитектурными новшествами продукты аудиомаркетинга являются неотъемлемой чертой облика современного города.

Ключевые слова: звуковая среда города, культура повседневности, концертная жизнь Екатеринбурга.

Oksana A. Gagarina

The Urals Mussorgsky State Conservatoire, Ekaterinburg

MUSIC IN THE SOUND SPACE OF MODERN EKATERINBURG: TO THE PROBLEM OF ANALYZING THE URBAN AUDIO ENVIRONMENT

Abstract

The article is devoted to the sound environment of modern Ekaterinburg. The main subject of the analysis in the article is the musical component as a “highly organized” part of the multi-layered structure of the urban sound space. In its development, the author identifies two aspects: the first is associated with the expansion of boundaries and the transformation of the audio environment, and the second focuses on the problem of disharmony and noise pollution. In connection with the first aspect, the author traces some practices of concert life in Ekaterinburg - the development of open urban locations, the escalation of “virtual” forms of music existence. These practices, on the one hand, contribute to the broadness, mass character of musical events, and on the other hand, reveal a number of opposite qualities of the audio environment - its fragmentation, pointillism. These qualities cause the gap between the subjects of the concert situation (the performer and the listener), which is called schizophonia in musicology. The second aspect in the analysis of the urban sound space actualizes the “ecological” problem of disharmonizing the sound environment of Ekaterinburg due to noise pollution. Among the sources of negative impact on the sound environment, the author identifies some musical forms of sound content, in particular, audio advertising and sound design of premises. Along with architectural innovations, audio marketing products are an integral feature of the appearance of a modern city.

Keywords: sound environment of the city; culture of everyday life; musical life ofYekaterinburg.

Изучение городской звуковой среды - чрезвычайно обширная область научного знания. Границы её лежат на пересечении нескольких дисциплин, стратегий, методов научного анализа. Круг исследований данного феномена включает как опыт наук социально-гуманитарного направления (в особенности, социологии, культурологии, антропологии), так и опыт естественнонаучный, представленный работами в области экологии, фонологии, акустики и других.

Городская звуковая среда, являясь частью культурной среды в целом, проявляет себя наиболее непосредственно в практиках повседневной жизни человека. Это обусловило глубокий интерес к её осмыслению в кругу антропологов. Именно в русле антропологических исследований в 1960-е годы выделилось направление sound studies («звуковые исследования»), которое сосредоточилось, в том числе, на изучении феномена звуковой среды современного города. В работах Р. М. Шейфера, A. Корбена, Б. Труакса, Б. Краузе и других оформился понятийный аппарат и были сделаны существенные шаги в разработке и совершенствовании аналитических подходов к изучению акустической среды городских пространств.

У истоков исследования городской звуковой среды, наряду с антропологией и социологией, стояла и музыкальная наука. Как видится, интерес музыковедения к проблеме звуковой среды был инспирирован самой композиторской практикой. Музыкальное искусство ХХ века демонстрирует самый широкий диапазон художественного восприятия звуковой урбанистической среды - от «шумовой мимикрии» у композиторов-модернистов до синтезирования звучаний города в электроакустической музыке второй половины ХХ - начала XXI столетий. Подобные рецепции городской звуковой среды неоднократно становились предметом теоретического осмысления в работах музыковедов¹. При этом специальных научных работ, посвящённых анализу собственно звуковой среды города, в музыковедении очень мало, и все они, как правило, имеют междисциплинарный характер. Так, на стыке антропологии, этномузыкологии и экологии в 1960-е годы появились работы авторитетного канадского музыковеда и композитора Р. М. Шейфера. В них одной из основных линий стало изучение феномена «звукового ландшафта» (soundscape) Ванкувера и других городов Канады и Европы². Трансдисциплинарный характер отличает и теорию «глобальной фоносферы Земли», идея которой принадлежит российскому музыковеду, профессору М. Е. Тараканову. В его концепции термин «фоносфера» получил скорее философское, нежели специально-музыковедческое толкование. Он понимался учёным как продолжение учения B. И. Вернадского о ноосфере - «высшей формы биосферы», частью которой является человек «как активный формирующий фактор и объект воздействия» [8, 40]. При этом, говоря о фоносфере, Тараканов «имел ввиду прежде всего музыку. Но музыку, взятую в аспекте её тотального распространения и воздействия на человечество в целом и на каждого индивида в отдельности» [8, 40].

Тотальное влияние музыки, о котором говорил исследователь, имело свои предпосылки в советской России. Годы, в которые возникла теория фоносферы - вторая половина 1980-х, - стали временем активного развития радио и телевидения, массового внедрения в обиход аудио-вос- производящей аппаратуры. Уже тогда перспективы их воздействия на фоносферу виделись неоднозначными. Так, тот же Тараканов акцентирует внимание на процессе «охвата музыкой различных пространств - от гигантских стадионов, дворцов спорта, кинотеатров до скромной жилой комнаты» [8, 36]. Наряду с этим учёный говорит и о сопутствующих процессу звуковой глобализации экологических проблемах. Среди них - возрастание фона радиоактивного излучения, которое усугубляется загрязнением аудиальной среды различного рода звуковым «мусором», в том числе, низкопробными образцами популярной музыки [8, 36].

По прошествии почти сорока лет, в начале третьего десятилетия XXI века, намеченные перспективы воспринимаются уже как данность. Звуковая среда постсоветских городов России вовлечена в процессы глобализации в той же мере, как и все остальные компоненты культурной системы. В музыкальной составляющей звуковой среды прослеживается две тенденции: та, что связана с раздвижением границ и трансформацией аудиального пространства, и та, которая акцентирует проблему его дисгармонизации. Развитию музыкальной аудиосреды современного города в двух указанных аспектах и будет посвящён дальнейший ход мысли. Речь пойдёт об Екатеринбурге.

Но, прежде чем перейти к аналитической части, необходимо прояснить сам предмет. Под звуковым пространством города³ в статье понимается спектр звуковых данных, фиксируемых в пределах конкретной локации, во всей совокупности проходящих в ней процессов. Звуковая среда города предстаёт как подвижная и многослойная структура, в которой взаимодействуют звуки самого различного происхождения - естественные и искусственные, антропогенные и техногенные. В сложной иерархии звучаний одно из главных мест принадлежит музыке - она, по определению Тараканова, есть «важнейшая составная часть звучаний, воспроизводимых человеком в его свободной деятельности» [7, 76].

Основным отличительным качеством музыкальной аудиосреды от немузыкальной является то, что звук в ней выступает целью деятельности человека, а не побочный фактором этой деятельности. При этом наиболее значимыми критериями «музыкальности» звучания в данном случае будут не физико-акустические или эстетические свойства звуков, а их социальная составляющая, сконцентрированная в коллективном опыте слухового восприятия музыки и переживании этого опыта.

Слуховую культуру в её «чистом» виде формирует система специализированных институций (театры, филармония, консерватория, музыкальные школы и ссузы), но социологический контекст будет актуализировать и типично житейские, бытовые её проявления - от звуковой акустики магазинов до мелодий звонков мобильных устройств. Сосредотачивая своё внимание, прежде всего, на «чистых» формах музыкально-слуховой коммуникации, подразумевающих музицирование как профессиональную деятельность, будем, однако, иметь ввиду и остальной звуковой «контент», очень важный в антропологическом анализе городской аудиореальности.

Первое, что обращает на себя внимание в музыкальной среде современного Екатеринбурга - это мобильность пространственной локации музыкальных событий. Современный технический уровень позволяет адаптировать под музыкальные события почти любые пространства - от отрытых городских площадей, рекреационных зон до производственных и торговых помещений. Так из герметичных стен концертных залов музыка перемещается в эпицентр повседневной жизни человека, где взаимодействуют трудовая деятельность и «культурный досуг».

Показательно в связи с этим развернувшееся в Екатеринбурге строительство многофункциональных объектов, позволяющих совместить в одном пространстве зоны труда и отдыха. Одним из крупных строений такого типа стал Международный выставочный центр «Экспо-Екатеринбург», открытый летом 2019 года. Гигантское здание центра включает в себя концертный зал на 4000 мест, соединённый коридорной системой с залами для совещаний, выставочным пространством и vip- зонами. Помещение зала, оборудованное по последнему слову техники, используется как для проведения общественно-значимых мероприятий, так и для концертов, в том числе, классической музыки.

Другим, весьма интригующим событием в музыкальной жизни нашего города обещает стать открытие нового здания филармонии. Его строительство планировалось завершить к 2023 году, но недавно учредители сообщили о пролонгации сроков. Разработка грандиозного комплекса принадлежит архитекторам бюро Захи Хадид, получившей мировую славу благодаря смелым футуристическим проектам в стиле деконструктивизма. Новая архитектурная концепция филармонии объединит пять концертных залов: два зала старого здания и три новых. Самый большой из последних вместит около 2000 зрителей, а другой, так называемый black box (зал-трансформер), будет адаптирован под проведение самых различных по содержанию мероприятий. Об универсальном назначении будущего объекта так высказался в своём интервью директор филармонии А. Н. Колотурский: «Тут основа основ - общественное пространство. Этот комплекс должен работать для людей, которые пришли не только в концертный зал. Хочешь в кафе - зашёл, хочешь в магазин или небольшой музей - пожалуйста. Воркшопы, опять же, приучат взрослых и детей ходить в концертные залы. Это тренды сейчас» [4].

Намеченная тенденция подвижности, переконструирования городского ауди- ального пространства проявляется и в том, насколько активно адаптируются под музыкальные мероприятия открытые уличные ландшафты. В последние годы в Екатеринбурге заметно увеличился круг аудиально насыщенных городских локаций, что отражают, например, программы некоторых летних музыкальных фестивалей («Уральская ночь музыки», «Венский фестиваль музыкальных фильмов», «Безумные дни», «Green Royal Fest» и др.). Концерты в рамках этих программ проходят на самых разных площадках - от памятников исторического наследия (усадьба Харитоновых-Расторгуевых) до торгово-развлекательных зон. Такой выход музыки «вовне» акцентуирует её возрастающее значение в культурной жизни города. Вместе с тем, указанный процесс не всегда имеет положительные предпосылки.

Беспрецедентным фактором, коснувшимся и звуковой среды города, стала пандемия. Из-за вынужденной изоляции в весенне-летний период 2020 года вплоть до недавнего времени музыка была полностью вытеснена из концертных залов. Когда часть ограничений была снята, некоторые музыкально-концертные учреждения стали выходить в открытую городскую среду. Так, в Саду Вайнера состоялся первый в истории концертной жизни города фортепианный фестиваль под открытым небом - Green Royal Fest. Во время ограничений наблюдался и необычный опыт спонтанной организации музыкальных пространств: например, в городских дворах проходили концерты для ветеранов ко Дню Победы.

Другой распространённой практикой в период изоляции стало переведение концертных событий в цифровой формат. Интернет-трансляции из закрытых для публики концертных залов хотя и не заменили живые концерты, но отчасти восполнили образовавшийся музыкальный вакуум. При этом нестандартная коммуникативная ситуация, когда слушатели получили возможность «посещать» онлайн-концер- ты, не выходя из дома, скорректировала свойства аудиального пространства: оно стало переходить из публичной сферы в приватную. Дистанцирование участников концертного процесса выявило рассредоточенность, своего рода пуантилистич- ность звуковой среды. Е. В. Назайкинский в книге «Стиль и жанр в музыке» осмысляет разрыв субъектов музыкальной коммуникации (в первую очередь, слушателя и исполнителя) в связи с явлением шизо- фонии. Как следствие действия данного способа общения с музыкой учёный отмечает девальвацию многих принципов концертной практики (привязанность к определённому месту, времени, этикет слушателя концерта и т.д.). Виртуальная форма бытия музыки, связанная с шизофонией, у Назайкинского воплощает исторически наиболее позднюю (ХХ век) практику бытования музыки и музыкальных жанров, в которой, по его словам, «триада „сочинитель - исполнитель - слушатель" распадается окончательно и удерживается как таковая лишь в идеальном плане - в воображении, в представлениях» [6, 128-129].

Одной из исторически закреплённых функций музыки всегда была её декоративная роль. В Екатеринбурге, как в любом крупном городе, музыка участвует в оформлении общественных событий, используется в качестве инструмента рынка для стимулирования покупательского спроса. Концертно-развлекательные программы в честь открытия торговых площадей - один из традиционных примеров такой функции музыкального искусства. Другая ипостась музыки в сфере товаров и услуг - звуковой дизайн помещений. Современный горожанин, входя в гипермаркет или заведение общепита, погружается в звуковую среду этого пространства. Спокойная, расслабляющая музыка ресторанов или импульсивные ритмы в ночных клубах - всё это часть имиджа заведений, работающая на их репутацию и доход. Некоторые «места по интересам» культивируют музыкальное творчество молодёжных субкультурных групп, что иногда способствует их профессиональному самоопределению. Так, в своё время в Екатеринбурге из клубного андеграунда вырос так называемый «уральский рок», а одним из его «пионеров» оказался талантливый музыкант, композитор, ныне председатель Свердловского отделения Союза композиторов России А.А. Пантыкин.

Углубляясь в вопрос о социальных факторах формирования звуковой среды в современном мегаполисе, так или иначе приходится говорить о проблемах. Большая их часть связана с нарушением границ личного аудиального пространства и шире - шумовым загрязнением. С точки зрения антропологии шум - это звук, воспринимаемый как нежелательный. Автомобильные магистрали, многолюдные общественные места считаются наиболее шумными городскими локациями, и проживание вблизи этих мест создаёт серьёзный дискомфорт для горожан. Музыка также участвует в пополнении этого шумового фона. Так, музыкальный «антураж» городских маршрутных такси, не отличающийся особой избирательностью, нередко встречает неодобрение со стороны невольной «публики». Такое музыкальное «оформление» вполне может восприниматься как форма звукового насилия.

Другой проблемой аудиосреды современного Екатеринбурга стало характерное для больших городов обилие звуковой рекламы. На «звуковой карте» Екатеринбурга одним из мест сгущения аудиальной информации является улица Вайнера. Многочисленные магазины вдоль пешеходной зоны напоминают об историческом значении места: в XIX веке на улице Успенской (старое название улицы Вайнера) располагались торговые лавки. Современный облик торговой улицы определяют не только новые визуальные объекты - бронзовые скульптуры, например, - но и звуковая реклама. Близкое расположение магазинов, каждый из которых оснащён персональными громкоговорителями, анонсирующими «специальные предложения» или «дни скидок», создаёт акустическую среду высокой плотности. На пешеходной части проспекта также можно стать случайным слушателем концертов уличных музыкантов, количество которых в тёплое время года заметно увеличивается. Однако для большей массы пешеходов - тех, что равнодушно проходят мимо, не обращая внимания на игру артистов, - такая звуковая информация нейтральна и фактически приравнена к шуму.

Шум в городе повсюду, от него сложно отгородиться даже в стенах собственного жилища: отличная звукопроводимость перекрытий многоквартирных домов не позволяет без дополнительных усилий создать индивидуальную аудиосреду, на которую бы не воздействовала среда других обитателей. На помощь приходят тактики сопротивления шуму - ценный опыт, необходимый городскому жителю. Одна из частых тактик - прослушивание музыки в наушниках - обеспечивает в какой-то мере пребывание в своём персональном аудиопространстве, противопоставленном шумовым атакам внешнего мира.

Звуковая среда большого города поражает своей перенасыщенностью, избыточностью. Многочисленные аудиолокации, музыкальные и внемузыкальные, постоянно пересекаются, сливаясь в общем нерасчленимом потоке. Загрязнённая звуковая среда влияет на восприятия и усвоение информации, в том числе - музыкальной: очевидно, что при воздействии шума качество музыкального восприятия снижается. Тем не менее, слух проявляет способность приспосабливаться к имеющимся условиям. В этой связи уместно привести эпизод из книги В. П. Головиной «Музыкальная повесть». В своей повести-воспоминании автор, первый директор ДМШ №2 имени М. И. Глинки г. Екатеринбурга (тогда Свердловска), описывает трудные условия военного времени, в которые пришлось существовать школе, её сотрудникам и питомцам. По свидетельству Головиной в 1941-1945 годы музыкальная школа рабочего посёлка Уралмаш, располагавшаяся в отдельном здании на улице Ильича, была перенесена в помещение детской библиотеки. Там для неё было отведено только две небольших комнаты. Чтобы разместить учебные классы, комнаты библиотеки были перегорожены досками, обклеенными старыми газетами. Уроки специальности и музыкально-теоретических дисциплин проходили в условиях жуткой какофонии. Поначалу это вызвало бурю негодования у педагогического состава, но постепенно, по словам автора, «желание работать и учиться победили такую трудную, непреодолимую помеху, как звукопроницаемость в музыкальной школе. Установившиеся законы музыкальной педагогики приобрели новое толкование. Совместная воля педагога и ученика помогли, выработали уменье слушать только себя и педагога - только своего ученика» [2, 167].

Описанный эпизод предстаёт, как ни парадоксально, метафорой современной аудиосреды Екатеринбурга, для которой экстремальные условия стали почти что нормой. Агрессивное воздействие звуков внешнего мира вынуждает человека бороться за возможность слышать и быть услышанным. Как видится, поле этой борьбы пролегает в большой мере на территории музыки, в которой образы тишины и безмолвия обычно ассоциируются с некой идеальной настройкой для слуха. Поэтому насущной задачей, требующей также и пристального внимания музыковедческого сообщества, должна стать разработка и реализация проектов и перспективных программ по охране музыкального слуха и гармонизации звуковой среды города в целом. Указанные проблемы были актуальны и ранее, но жизненно важно заниматься их решением именно сейчас, в нашу эпоху глобальных перемен.

звуковое пространство городская аудиосреда

Примечания

^{1 Характеристика черт современного музыкального материала в западноевропейской авангардной музыке второй половины XX - начала XXI веков, в том числе, анализ звукошумовых феноменов, становится предметом диссертации Л. В. Лейпсон [5]. Классификация звукообразов города на примере музыки уральских композиторов представлена в диссертационном исследовании уральского музыковеда А. С. Жаровой [3]. Феномен тембровой специфики сонорной музыки в связи с её внемузыкальными ресурсами рассматривается в диссертации И. М. Шабуновой [9]. Актуальность взаимодействий между музыкой и технологиями, которые перемещают композиторское мышление в более широкие границы современных динамических синтезов, анализирует болгарский музыковед Э. Коларова [10, 168-173].}

^{2 Soundscape - с англ. «звуковой ландшафт». Термин вошёл в научный обиход благодаря международному научно-исследовательскому проекту под названием World Soundscape, инициатива и разработка которого принадлежала Р. М. Шейферу. В основу проекта была положена идея сопротивления шумовому загрязнению городов, а одной из главных задач стало сохранение звуков, исчезающих из акустической среды в результате негативного воздействия на среду техногенных факторов и т. п.}

В акустических экспедициях Шейфера по территориям Канады и Европы в 1970-е годы была собрана уникальная библиотека фонографических записей звуковых ландшафтов - World Soundscape Library, пополнявшаяся в течение последующих десятилетий, в том числе, при участии учеников и единомышленников Шейфера. Результаты исследований Шейфера нашли отражение в его трудах («The book of Noise» [11], «The New Soundscape» [12] и др.)

^{3 Термины «звуковое пространство», «звуковая среда», «акустическая среда», «аудиосреда» используются автором как синонимы.}

^{4 Термин «шизофония» (от греч. schizo - делю, phone - звук) был предложен в 1960-е годы Р. М. Шейфером.}

Литература

1. Возьянов А. Г. Винил в большом городе: между звуком и зрелищем // Визуальная антропология: городские карты памяти / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. Москва: Вариант: ЦСПГИ, 2009. С. 259-274.

2. Головина В. П. Музыкальная повесть / ред. О. Абакумовой, Е. Смоленцева. Екатеринбург: Урал. рабочий, 2020. 368 с.

3. Жарова А. С. Уральский город в программных сочинениях композиторов второй половины XX - начала XXI века: дис.... канд. искусствоведения: 17.00.02. Екатеринбург, 2009. 187 с.

4. Колотурский А. Н. Екатеринбург вырос из штанишек // ClassicalMusicNews.Ru. 2020. 15 сент. URL: https://www.classicalmusicnews.ru/interview/alexander-kolotursky-2020/ (дата обращения: 10.10.2020).

5. Лейпсон Л. В. Музыкальный материал в творчестве представителей западноевропейского авангарда второй половины ХХ - начала XXI веков: от фонетической композиции к перформативности: дис.... канд. искусствоведения: 17.00.02. Новосибирск, 2017. 293 с.

6. Назайкинский Е. В. Стиль и жанр в музыке: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. Москва: Владос, 2003. 248 с.

7. Тараканов М. Е. Звуковая среда современности // Научные труды Московской государственной консерватории. Москва, 2002. Сб. 42: Из личных архивов профессоров Московской консерватории. С. 72-84.

8. Тараканова Е. М. Концепция фоносферы на рубеже тысячелетий // Звуковая среда современности: сб. ст. памяти М. Е. Тараканова (1928-1996) / отв. ред.-сост. Е. М. Тараканова. Москва: Гос. ин-т искусствознания, 2012. С. 27-42.

9. Шабунова И. М. О функциях тембра в современной музыке: автореф. дис.... канд. искусствоведения: 17.00.02. Тбилиси, 1989. 24 с.

10. Коларова Е. К. Диалогът традиция-съвременност в българското музикално творчество на ХХ век. София: «Марс 09», 2013. 247 с.

11. Schafer R. M. The book of Noise. Vancouver: Privately printed by Price Print., 1970. 31 p.

12. Schafer R. M. The New Soundscape: A Handbook for the Modern Music Teacher. Ontario: Don Mills, Ont.: BMI Canada, 1969. 68 p.

References

1. Vozyanov A. G. Vinil v bol'shomgorode: mezhdu zvukom i zrelishchem [Vinyl in the big city: between sound and spectacle], P Romanov, E. Yarskaya-Smirnova (eds.) Vizual'naya antropologiya:gorodskie karty pamyati, Moscow, Variant, TsSPGI, 2009, pp. 259-274. (in Russ.).

2. Golovina V. P. Muzykal'nayapovest' [Musical novel], Yekaterinburg, Ural'skiy rabochiy, 2020, 368 p. (in Russ.).

3. Zharova A. S. Ural'skiy gorod v programmnykh sochineniyakh kompozitorov vtoroy poloviny XX - nachala XXI veka: dis.... kand. iskusstvovedeniya [The Ural City in the program compositions of composers of the second half of the XX-beginning of the XXI century: dissertation], Yekaterinburg, 2009, 187 p. (in Russ.).

4. Kolotursky A. N. Ekaterinburg vyros izshtanishek [Yekaterinburg grew out of pants], ClassicalMusicNews. Ru, 2020, Sept. 15, available at: https://www.classicalmusicnews.ru/interview/alexander-kolotursky-2020/ (accessed October 10, 2020). (in Russ.).

5. Leypson L. V. Muzykal'nyy material v tvorchestvepredstaviteley zapadnoevropeyskogo avangarda vtoroypoloviny XX- nachala XXI vekov: otfoneticheskoy kompozitsii kperformativnosti: dis.... kand. iskusstvovedeniya [Musical material in the Works of Representatives of the Western European Avant-garde of the Second Half of the XX - Early XXI Centuries: from phonetic composition to performativity: dissertation], Novosibirsk, 2017, 293 p. (in Russ.).

6. Nazaykinsky E. V. Stil' i zhanr v muzyke: ucheb. posobie dlya stud. vyssh. ucheb. zavedeniy [Style and genre in music], Moscow, Vlados, 2003, 248 p. (in Russ.).

7. Tarakanov M. E. Zvukovayasredasovremennosti [A soundscape of modernity], Nauchnye trudy Moskovskoy gosudarstvennoy konservatorii, Moscow, 2002, vol. 42: Iz lichnykh arkhivov professorov Moskovskoy konservatorii, pp. 72-84. (in Russ.).

8. Tarakanova E. M. Kontseptsiya jonosfery na rubezhe tysyacheletiy [The concept of the phonosphere at the turn of the millennium], E. M. Tarakanova (resp. ed.-comp.) Zvukovaya sreda sovremennosti: sb. st. pamyati M. E. Tarakanova (1928-1996), Moscow, Gosudarstvennyy institut iskusstvoznaniya, 2012, pp. 27-42. (in Russ.).

9. Shabunova I. M. Ofunktsiyakh tembra v sovremennoy muzyke: avtoref. dis.... kand. iskusstvovedeniya [About the functions of timbre in modern music: abstr. of diss.], Tbilisi, 1989, 24 p. (in Russ.).

10. Kolarova E. K. Dialogut traditsiya-savremennostv bulgarskoto muzikalno tvorchestvo na 20 vek (aspecti, proekt- sii, refleksii). [The dialogue between tradition and modernity in bulgarian music of the 20th century (aspects, projections, reflections)], Sofia, «Mars 09», 2013, 247 p. (in Bulgar.).

11. Schafer R. M. The book of Noise, Vancouver, Privately printed by Price Print., 1970, 31 p.

12. Schafer R. M. The New Soundscape: A Handbook for the Modern Music Teacher, Ontario, Don Mills, Ont., BMI Canada, 1969, 68 p.

Размещено на Allbest.ru