Морфология культуры в интерпретации В.Н. Ильина

Размещено на http://allbest.ru

10

Московский государственный институт культуры

Морфология культуры в интерпретации В.Н. Ильина

Аннотация

В статье анализируется основная идея морфологии В. Н. Ильина по отношению к изучению русской культуры на примере работ «Русская музыка» и «Русская философия». Отмечается, что Ильин продемонстрировал личный подход к изучению русской культуры, представив концепцию «прерывного полипериодизма». Важным дополнением к исследованиям Ильина по истории русской музыки и философии являются его работы о русской литературе. По мнению Ильина, характерными для понимания русской культуры следует считать биографии и творчество К. Н. Леонтьева и Л. Н. Толстого, а также то, что оба мыслителя принадлежат к направлению «философии пессимизма» в России. Морфология в понимании В. Н. Ильина имеет главной целью создание универсальной методологии, направленной на исследование культурных форм. В заключение статьи сделано сопоставление философских и историкокультурных идей В. Н. Ильина с морфологией искусства А. Г. Габричевского, показаны отдельные методы и идеи, объединяющие двух русских учёных.

Ключевые слова: морфология, культура, наука, музыка, литература, русская философия, христианство, философия искусства, культурные формы.

Abstract

Morphology of culture in V.N. Ilyin's interpretation

Oleg T. Ermishin

Moscow State Institute of Culture, the Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Khimki City, Moscow Region, Russian Federation

The article analyzes the main idea of V. N. Ilyin's morphology in relation to the study of Russian culture on the example of the works “Russian Music” and “Russian Philosophy”. It is noted that V. N. Ilyin demonstrated a personal approach to the study of Russian culture, presenting the concept of “discontinuous polyperiodism”. An important addition to Ilyin's research on the history of Russian music and philosophy is his work on Russian literature. According to Ilyin, the biographies and works of K. N. Leontyev and L. N. Tolstoy should be considered characteristic of the understanding of Russian culture, as well as the fact that both thinkers belong to the direction of the “philosophy of pessimism” in Russia. Morphology in the understanding of V. N. Ilyin has the main goal of creating a universal methodology aimed at the study of cultural forms. In conclusion, the article compares the philosophical, historical and cultural ideas of V. N. Ilyin with the morphology of the art of A. G. Gabrichevsky, shows individual methods and ideas that unite two Russian scientists.

Keywords: morphology, culture, science, music, literature, Russian philosophy, Christianity, philosophy of art, cultural forms.

В 1996 году в журнале «Вопросы философии» появилась публикация, подготовленная А. П. Козыревым, - работа «Статика и динамика чистой формы, или Очерк общей морфологии» Владимира Николаевича Ильина (1890-1974). Из этой публикации можно узнать о морфологии В. Н. Ильина, его общих теоретических идеях. До Ильина морфология ассоциировалась с двумя известными немецкими авторами - И. Гёте и О. Шпенглером, проблемами природы и культуры. Ильин же перенёс идею морфологии в совершенно другую философскую область исследования - в сферу сознания и личности. Однако он этим не ограничился, а постоянно ссылался на морфологию в своих работах по истории культуры и делал выводы, основанные на морфологической теории.

Ильин, работая в различных областях гуманитарного знания, активно использовал понятия «форма» и «морфология». Он считал морфологию идейной основой для своих историко-культурных исследований. Возникает вопрос: что же принципиально нового предложил Ильин по сравнению со своими предшественниками и современниками? Если не касаться теоретической части морфологии, очень сложной и запутанной, то новаторство Ильина заключается в приложении морфологии к исследованию русской культуры (науки, музыки, философии, литературы). Об исследованиях В. Н. Ильина по истории русской науки уже есть одна моя статья [см.: 3], поэтому сразу перейдём к его работам по истории музыки, философии и литературы.

Если философию и литературу Ильин относил к единой «литературно-философско-миросозерцательной» сфере, то музыку он выделял в отдельную область культуры. Хотя все области культуры взаимосвязаны, но по форме они отличаются (музыкальнозвуковые формы и формы словесного творчества). Музыка лежит у истоков русской культуры, так как появилась намного раньше науки и философии. Под русской музыкой Ильин понимал не только авторское и исполнительское творчество, но и в целом музыкально-звуковое восприятие народа. В «Программе по истории и теории церковной музыки для русской консерватории в Париже» он утверждал, что национальные культуры развиваются не автономно, а имеют тесное взаимодействие через синтез различных культурных форм. В отношении церковной музыки Ильин выделял следующий морфологический «шестиугольник»: «античное пение - знаменный распев - русская народная песня - византийское церковное пение - юго-славянское народное и церковное пение - григорианское пение» [1, л. 1]. Судя по указанной «Программе», её основная концепция сводилась к тому, что Ильин понимал морфологический «шестиугольник» как правильную основу церковной музыки в самых разных формах, а все остальные музыкальные направления считал проявлением процесса секуляризации и «псевдоморфозы стиля».

Ильин связывал происхождение русской музыки с Античностью и эллинизмом. Его исследование «Русская музыка» начинается с «месторазвития» и «предыстории», то есть с влияния эллинистической культуры на Древнюю Русь через Северное Причерноморье. Ильин пишет: «Географический и геологический пейзаж имеет в своём роде решающее значение, преобразовывая по-своему и комфортно антропологическую стихию, сообщая ей свой облик и формируя соответственно её творческий порыв, составляя с ним одно морфологическое целое, один морфологический комплекс» [7, с. 173]. По мнению Ильина, культура имеет два источника - натуралистический (природный) и духовно-творческий. С одной стороны, Ильин высказывал гипотезу об «эллинстве», которое было одной общей основой для всей европейской культуры - как Западной Европы, так и Киевско-Новгородской Руси. С другой, он указывал на то, что природные условия наложили свой отпечаток на восприятие эллинизма, евразийская бескрайняя равнина и соседство с азиатскими народами придали культуре «ширь, мощь, размах, стремительный напор и темперамент» [7, с. 180].

Если античная культура, по терминологии Ф. Ницше, сформировалась на соотношении аполлонизма и дионисийства, то русская культура развивалась под влиянием заложенного в её основе мощного дионисийского порыва, который Ильин считал «подпочвой русской религиозности». Кроме дионисизма, ещё одно отличие русской культуры Ильин видел в том, что для Античности характерной является трагедия рока (судьбы), тогда как Киевская Русь после принятия христианства восприняла «трагедию креста», то есть трагедию личной свободы. Однако христианская свобода не отменила полностью идею рока, поэтому в европейской культуре продолжилась борьба между двумя религиозными идеями - «натуралистически-безличной и благодат- но-персоналистической» [7, с. 187]. Ильин взял за основу схему французского музыковеда Ж. Комбарье, его деление искусства на две триады («неподвижной красоты» и «красоты в движении», во времени), подчёркивая, что в русской культуре особенно ярко проявилась вторая триада - музыка, поэзия и танец. Таким образом, для Ильина в русской культуре преобладают формы, имеющие динамический и интенсивный характер. Кроме того, эти формы обладают ещё одним свойством - «онтологической социальностью», когда они охватывают разные слои общества, от творческой элиты до самых народных низов, создавая единую культуру. Ильин пишет: «Выйдя из утончённой элиты, какую только знал мир, русское интенсивное “искусство времени“ стало выразителем народной, массовой души, её энергии, её размахов и порывов, её сил и душевных движений, как лирических, так и драматических» [7, с. 192].

В книге «Русская философия» Ильин сформулировал по отношению к истории русской культуры закон «прерывного полипериодизма». По его мнению, существует метафизическая сущность России, которая в разные периоды проявляется в совокупности многочисленных форм. Ильин выделил четыре периода в истории русской культуры, для которых характерны особые оригинальные формы. Он писал о «формах» России: «Однако все её четыре важнейшие формы или, если угодно, “перевоплощения” - докиевский, киевский, московский и петербургский (не считая ныне переживаемого революционно-советско-марксистского) - означают всякий раз явление какой-то новой стороны её метафизического существа совместно с манифестацией» [8, с. 21]. Можно сказать в терминах Ильина, что «метафизическое существо» есть «статика чистой формы», а «перевоплощения» - это её «динамика».

Что же явилось «динамическим фактором» в развитии русской культуры? Особую роль, полагал Ильин, в становлении русской культуры сыграли постоянные внешние влияния, сначала византийско-греческое, а затем западноевропейское. На формирование русской культуры в киевский и московский периоды, безусловно, большое влияние оказал византизм. Вместе с принятием христианства Русь получила образцы утончённой византийской культуры в период её наивысшего расцвета. Именно осмысление и переработка византийской культуры в свои особые формы определили развитие Киевской и Московской Руси. При этой переработке была заимствована одна важная черта культуры, имеющая источником борьбу христианской Византии со своим античным, языческим прошлым. Противление языческому наследию, в том числе в области философии, наложило определённый отпечаток на русскую культуру киевского периода. Как считал Ильин, все мировоззренческие противоречия, характерные для русской культуры, были заложены уже в киевский период и только потом нашли выражения в новых формах и идейных направлениях.

Русская культура не могла существовать без идеалов. В период Московской Руси был создан идеал, который получил символическое наименование «Москва - Третий Рим» и имел основанием соединение двух идей - царства и православия.

В XVII веке этот идеал был поколеблен под влиянием западной культуры и идеологии, вместо него начинает формироваться новая культурная ситуация, которая отличалась крайней противоречивостью. То, что в XIX веке вылилось в спор западников и славянофилов, появилось намного раньше, ещё в XVII веке, когда произошёл церковный раскол. По мнению Ильина, в русской культуре происходит «миросозерцательная трагедия», в ней развивается радикальная поляризация. Россия проходит через три потрясения - татаро-монгольское иго, церковный раскол XVII века, революцию 1917 года. Если первое потрясение было внешним завоеванием, то второе и третье имели источником внутренние противоречия в России и русской культуре. Ильин утверждал, что в XVII веке произошёл раскол не только церковный, но и миросозерцательный, философский, метафизический. В результате вся русская культура в её последующей истории пронизана диалектикой метафизического раскола. С одной стороны, после реформ Петра I появилось абсолютистское государство, впитавшее западническую идеологию Просвещения и рационализма. С другой стороны, несмотря на полное крушение идеи «Москва - Третий Рим», продолжало существовать старообрядчество как культурное явление, но оно постепенно распалось на ряд течений, имевших уже мало общего с первоначальной традицией. В конечном счёте рационализм и просветительский дух привели государство к катастрофе 1917 года, а старообрядческий мистицизм выродился в апокалиптические пророчества и утопические мечты («невидимый град Китеж»). Из недр старообрядческого духа, проникнутого свободой, родились темы, ставшие основой для будущей русской религиозной метафизики.

В. Н. Ильин имел склонность к парадоксальным идеям. Так, он утверждал, что появление петербургской империи связано «со своеобразным возвращением в Киевскую Русь» [8, с. 166], то есть стиль и формы Московской Руси, сложившиеся под влиянием Византии и Золотой Орды, уступают место духовным традициям, сохранившимся в украинской культуре. Украинские влияния, начиная с преподобного Паисия Величковского в XVIII веке, в значительной степени обогатили русскую религиозную культуру, их итогом стали выдающиеся русские писатели, включая гениального Н. В. Гоголя.

С другой стороны, в лице Петра I западничество одержало победу, стало важной частью государственной идеологии. Все культурные формы петровской и послепетровской эпохи определяются эволюцией просветительских идей, начиная с борьбы против церковного мировоззрения и заканчивая появлением нигилистов и революционной интеллигенции. Западничество было своеобразной формой идеализма, так как её основой стала не реальная Западная Европа, а идеал, «мечта». Ильин пишет: «Подобно тому как старообрядцы создали себе из старины прекрасную мечту, обернувшуюся видением града Китежа, так и Пётр Великий создал себе из Европы такую же поэтическую и прекрасную мечту, и плодом этой мечты стал прекрасный Петербург, этот, так ск<азать>, Китеж западничества, ставший вместе с Киевом началом нового западного православия, связанного органически с Киевом, и не только с Киевом, но и с киевской духовностью и киевскими святыми» [8, с. 172]. Для

Петра I и его государственного дела основание Петербурга имело большое и символическое значение, как создание новой столицы и города, для которого характерны особые формы и стиль - «стиль обузданного Аполлоном Диониса» [8, с. 173]. Роль Аполлона, победившего дионисийскую стихию русского народа, сыграли идеи рационализма, просветительства и протестантизма. Однако из этих противоречий родилась уникальная культура петербургского периода, в России XVIII - начала XX века одновременно пережили бурный расцвет музыка, философия, литература.

Именно в литературных формах начинает складываться первоначальная философская рефлексия. Ильин указывает на оды Г. Р. Державина как на пример творческого подхода к темам Бога и человека (ода «Бог» понимается им как философское преодоление пессимизма, высказанного в «Оде на смерть князя Мещерского»). Одновременно растёт интерес к логике и точному знанию, издаётся множество философских переводов (преимущественно немецких книг). И вот в конце XVIII века появился автор, который сочетал литературу и философию - А. Н. Радищев, написавший «Путешествие из Петербурга в Москву» и «О человеке, о его смертности и бессмертии». Если первое литературное сочинение Ильин оценивал достаточно невысоко, то философский трактат считал первой оригинальной работой по антропологии и танатологии в России. Радищев учился в Лейпциге и испытал влияние немецкой философии (лейбницианства). И затем весь XIX век в России - это постоянная смена западных философских влияний. Осмысление и интерпретация шеллингианства, гегельянства и позитивизма заставили русских мыслителей пройти серьёзную философскую школу, и в результате во второй половине XIX века возник русский философский идеализм, противопоставивший западным влияниям оригинальные идеи.

В. С. Соловьёв, Л. М. Лопатин, С. Н. и Е. Н. Трубецкие, Н. Я. Грот и другие философы, объединившиеся вокруг Московского психологического общества, предложили варианты идейного синтеза, способного преодолеть те противоречия, которые были характерны для ведущих направлений западной философии. Как подчёркивал Ильин, философия постепенно уходит от неопределённой формы и приближается к научному, университетскому стилю изложения. Философия становится не просто наукой, но ещё и мировоззренческой основой культуры. Её признаки можно легко найти в русской литературе и искусстве.

Одними из самых философских авторов в русской литературе и публицистике Ильин считал К. Н. Леонтьева и Л. Н. Толстого. Первому он посвятил главу «Константин Леонтьев и судьбы русского пессимизма в философии» в книге «Русская философия», а второму - отдельную работу «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого и его место в истории философии XIX века».

И Леонтьев, и Толстой с точки зрения Ильина, пережили «миросозерцательную трагедию», характерную для всей русской культуры. И тот, и другой боролись с противоречиями личного мировоззрения, написали ряд выдающихся литературных произведений, в итоге долгих исканий создали религиозно-философские учения, которые служили им основой для оправдания своей жизни. При всей разнице религиозно-философских учений Леонтьева и Толстого, по мнению Ильина, их объединяет принадлежность к русской «философии пессимизма», которая противостоит западноевропейским идеям прогресса и цивилизации. Константин Леонтьев для Ильина - совершенно уникальная фигура в истории русской культуры. Он не только соединил в своём творчестве литературу и философию (историософию), но и выразил «ту вековечную суровую тоску русского скитальчества и русской неприкаянности - в которых отражается горькая судьбина человека вообще как существа, обречённого в своей массе закону мировой смерти, закону социальной энтропии, совершенно подобной энтропии физической, и спасение которого есть нечто почти столь же суровое, как и его гибель...» [8, с. 409].

Леонтьев пережил в личном опыте трагедию противоречий между эстетическим и религиозным отношением к жизни, между любовью к России и осознанием её гибели в грядущей революции. И этот опыт он воплотил в литературных и философских формах. На примере Леонтьева Ильин пытался показать, какое богатство и многообразие элементов определяет содержание и формы русской дворянской культуры XIX века. Тонкий вкус, влияние западноевропейского литературного романтизма, богатое воображение, любовь к формам русского быта - всё это, по мнению Ильина, было характерно для Леонтьева как представителя русской культуры в её наивысшей точке развития. В Леонтьеве, как в Фаусте из известного произведения И. Гёте, боролись «две души» - натурализм, рационализм выпускника медицинского факультета и эстетический романтизм писателя. Длительная борьба с самим собой закончилась для Леонтьева религиозным обращением, то есть религия была осознана им не только как путь личного спасения, но и как идейный синтез, примиряющий все жизненные противоречия. По определению

Ильина, Леонтьев принадлежал к «великой синтетической русско-дворянской культуре», в которой возможным было сочетание совершенно противоположных элементов и форм. К той же дворянской культуре принадлежал Л. Н. Толстой, которого Ильин считал не философом, а «мудрецом в области художественного гения». Если Ф. М. Достоевский был наделён, по мнению Ильина, метафизическим и богословским даром, то Л. Н. Толстой обладал литературной гениальностью, но при этом ещё склонностью к рациональному анализу, «познавательной анатомии». В результате он, раздираемый противоречиями, всю жизнь пытался их примирить и обрести разумно обоснованное миросозерцание, что нашло полноценное отражение в его творчестве. ильин толстой габричевский история искусство

Ильин на примере Толстого указал на проблему, возникающую в связи с поиском и анализом философского содержания в художественном творчестве. Он пишет: «Нам приходилось уже неоднократно упоминать о чрезвычайных трудностях, связанных с выделением философско-миросозерцательного комплекса из общей совокупности, из общего контекста художественного творчества. Бетховен как-то сказал, что для него музыка выше, чем вся премудрость и философия, желая этим отметить философско-миросозерцательное и, так сказать, “софийное” значение музыки. Однако если кто-нибудь попытался [бы] вывести из самой музыки автора 9-й симфонии конкретную философскую систему, то он попал бы в безвыходное положение по причине непреодолимых трудностей, связанных с такой задачей» [5, с. 56]. Основная трудность, как полагал Ильин, это полное совпадение философского субъекта и объекта в художественном творчестве. Философия сливается как с миросозерцанием писателя, так и с образами и сознанием его литературных героев. Из этого синтеза рождаются особые формы творчества, когда автор, в данном случае Толстой, распространяет свои философские взгляды на все свои литературные сочинения - как в лице отдельных героев, alter ego (Иртеньев, Левин и другие), так и в целостном художественном мировоззрении, которое определяет выбор тем, образов и их интерпретацию. Таким образом, морфология, как её понимал Ильин, относится к методологии, которая направлена на выявление и анализ форм, определяющих сущность и развитие русской культуры.

Морфология культуры В. Н. Ильина имеет незаконченный характер, в наибольшей степени она - совокупность предположений, догадок и интуиций исследователя. В чём же эта морфология отличается новизной, а в чём согласуется с другими философскими концепциями культуры? То, что общий подход Ильина к изучению культуры противоречит идеям О. Шпенглера, не вызывает сомнений. Концепция Шпенглера в известном двухтомном труде «Закат Европы» предполагает, что эволюция культур и цивилизаций определяется «прафеноме- ном» и имеет последовательный, предопределённый цикл развития (от зарождения до гибели). Очевидно, что динамичная схема «прерывного полипериодизма», которую пытался обосновать В. Н. Ильин, вступает в явное противоречие с концепцией Шпенглера. Однако много общего можно найти при сопоставлении идей Ильина с морфологией искусства Александра Габричевского. Разница заключается в том, что Ильин предпочитает исследовать все многообразные формы русской культуры, а Габричевский считает наилучшим материалом для морфологии искусство, в котором бытие и культура выражены в наиболее «потенцированной» форме.

Габрический использует методологию и терминологию, которая сложилась у него под преобладающим влиянием И. Гёте, А. Бергсона и немецких неокантианцев. Он пишет о многообразии форм, их отношении к общему единству бытия и культуры: «... все дуалистические формы мира, несмотря на свою изначальность, или, вернее, этою своей изначальностью - не более, как относительность [по отношению] к несущему и обнимающему их единству, не более, как его модусы» [2, с. 87]. По мнению Габричевского, бытие обладает единством, а дуализм форм возникает только в категориях индивидуального сознания, поэтому исследователю культуры приходится иметь дело как с диалектикой жизни, так и с органической морфологией, являющейся результатом анализа.

Габричевский считал, что искусство имеет отношение одновременно к морфологии и онтологии. Он даёт определение морфологии - это «учение о форме как онтологическое обоснование художественного продукта, той Gestalt, в которой структура жизни, того высшего и основного “прафе- номена” дана с наибольшей очевидностью и в наибольшем совершенстве» [2, с. 88-89]. В отличие от Ильина Габричевский использовал более многообразную и разработанную терминологию. Несмотря на разницу в терминологии, между общими идеями Ильина и Габричевского есть много совпадений. Так, например, Габричевский утверждал, что искусство есть синтетическая реальность, соединяющая «динамику» и «статику», субъект и объект творчества. По его мнению, форма есть синтез, который бывает трёх типов - «два предельных типа крайне статических и крайне динамических образований и посредине между ними - гармоническое равновесие обоих компонентов» [2, с. 118]. Между этими тремя типами существуют многочисленные формы искусства, зависящие от «динамики» и «статики». «Динамику» Габрический связывал с процессом индивидуального (субъективного) творчества, с «движением», «ритмом». В его определении «ритм» - это «таинственное качественное многообразие живого тотального целого» в становлении. Исходя из такого определения, Габричевский не принимал «статическую» концепцию О. Шпенглера. Он даже различал два типа пространства в искусстве - динамическое (активное, формообразующее) и статическое. Однако и морфология Габричевского далека от систематической законченности. Тем не менее следует признать, что В. Н. Ильин и А. Г. Габричевский продемонстрировали интересные морфологические подходы к изучению культуры и искусства, а их идеи и методы актуальны до сих пор и могут быть использованы в современных культурологических исследованиях.

Библиография

1. Архив Дома русского зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 31. Оп. 1. Ед. хр. 559. Ильин В. Н. Программа по истории и теории церковной музыки для русской консерватории в Париже.

2. Габрический А. Г. Морфология искусства. Москва : Аграф, 2002. 864 с.

3. Ермишин О. Т. История русской науки и культуры в исследованиях В. Н. Ильина

// Ильин В. Н. Русская наука. Москва : Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2017. С. 5-20.

4. Ильин В. Н. Арфа Давида: Религиозно-философские мотивы русской литературы. Санкт-Петербург : Русский мир, 2009. 552 с.

5. Ильин В. Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого. Санкт-Петербург : РХГИ, 2000. 480 с.

6. Ильин В. Н. Пожар миров: Избранные статьи из журнала «Возрождение». Москва : Прогресс- Традиция, 2010. 752 с.

7. Ильин В. Н. Русская музыка (главы из книги) // Ежегодник Дома русского зарубежья имени

А. Солженицына, 2018. Москва : Дом русского зарубежья имени А. Солженицына, 2018.

8. Ильин В. Н. Русская философия. Москва : Летний сад ; Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2020. 778 с.

9. Ильин В. Н. Статика и динамика чистой формы, или Очерк общей морфологии // Вопросы философии. 1996. № 11. С. 91-136.

10. Ильин В. Н. Эссе о русской культуре. Санкт-Петербург : Акрополь, 1997. 464 с.

References

1. Archive of the Alexander Solzhenitsyn House of Russia Abroad. Fond 31, inventory 1, unit 559. Ilyin V. N. Programma po istorii i teorii tserkovnoy muzyki dlya russkoy konservatorii v Parizhe [The Program on History and Theory of Church Music for Russian Conservatory in Paris]. (In Russian, unpublished)

2. Gabrichevsky A. G. Morfologiya iskusstva [The Morphology of Art]. Moscow, Publishing House “Agraf”, 2002. 864 p. (In Russian).

3. Ermishin O. T. Istoriya russkoy nauki i kul'tury v issledovaniyakh V. N. Ilyina [The History of Russian

Science and Culture in the V. N. Ilyin's Researches]. In: Ilyin V. N. Russkaya nauka [Russian Science]. Moscow, Publishing House of the Alexander Solzhenitsyn House of Russia Abroad, 2017. Pp. 5-20 (In Russian).

4. Ilyin V. N. Arfa Davida: religiozno-filosofskie motivy russkoy literatury [The Harp of David: Religious Philosophical Motives of Russian Literature]. St. Petersburg, Publishing House “Russkiy mir”, 2009. 552 p. (In Russian).

5. Ilyin V. N. Mirosozertsanie grafa Lva Nikolaevicha Tolstogo [The World View of Count Lev Nikolaevich Tolstoy]. St. Petersburg, Publishing House of the Russian Christian Academy for the Humanities, 2000. 480 p. (In Russian).

6. Ilyin V. N. Pozhar Mirov: Izbrannie stat'i iz zhurnala “Vozrozhdenie” [The Fire of Worlds: Selected Articles from the Magazine “Revival”]. Moscow, Publishing house “Progress-Tradition”, 2010. 752 p. (In Russian).

7. Ilyin V. N. Russkaya muzyka (glavy iz knigi) [Russian Music (Chapters from the Book)]. Ezhegodnik Doma russkogo zarubezh'ya imeni A. Solzhenitsyna, 2018 [Yearbook of the Alexander Solzhenitsyn House of Russia Abroad, 2018]. Moscow, Publishing House of the Alexander Solzhenitsyn House of Russia Abroad, 2018. Pp. 163-200 (In Russian).

8. Ilyin V. N. Russkaya filosofiya [Russian Philosophy]. Moscow, Publishing House “Letniy Sad”, Publishing House of the Alexander Solzhenitsyn House of Russia Abroad, 2020. 778 p. (In Russian).

9. Ilyin V. N. Statika i dinamika chistoy formy, ili Ocherk obshchey morfologii [Static and Dynamics of Pure Form, or Essay of General Morphology]. Voprosy Filosofii [Problems of philosophy]. 1996, no. 11, pp. 91136 (In Russian).

10. Ilyin V. N. Esse o russkoy kul'ture [The Essays about Russian Culture]. St. Petersburg, Publishing House “Akropol”, 1997. 464 p. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru