Антропоморфные личины в древнем искусстве Западной и Восточной Сибири

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Антропоморфные личины в древнем искусстве западной и Восточной Сибири

А.Л. Заика

Аннотация

искусство антропоморфный личина маска

Рассматриваются вопросы развития художественного творчества, межрегиональных культурных связей древних народов Восточной и Западной Сибири в эпоху неолита - ранней бронзы на примере сюжетов монументального и мобильного искусства в виде антропоморфных личин. Основной акцент исследования - антропоморфные образы на керамике самусьской культуры. Анализ иконографии масок-личин свидетельствует о тесных связях с культурами Ангары и Енисея. Доминирующие позиции занимает влияние искусства окуневской культуры.

Ключевые слова: древнее искусство; петроглифы; антропоморфные личины.

Введение

Вопросы развития художественного творчества, межрегиональных культурных связей древних народов Восточной и Западной Сибири на примере сюжетов монументального и мобильного искусства давно привлекают внимание ученых, не потеряли они своей актуальности и в настоящее время [1, 2]. В данном случае предметом исследования являются антропоморфные образы в виде личин, которые встречаются как самостоятельно в искусстве регионов, так и в качестве масок-личин антропоморфных фигур. Учитывая ограниченные рамки статьи, рассмотрим данные образы лишь в эпоху позднего неолита - ранней бронзы (вторая половина III - первая половина II тыс. до н.э.). Территориально сектор исследования включает Обско - Томскую лесостепь, ограниченную на юге Горным Алтаем, Средний Енисей и Нижнее Приангарье. Целью работы является рассмотрение вопросов генезиса региональных изобразительных традиций и роли межкультурных контактов в их развитии на основе сравнительного стилистического и иконографического анализа антропоморфных образов в рассматриваемый период.

Западносибирский регион в силу природно-ландшафтной ситуации не отличается наличием удобных для монументального творчества скальных выходов и каменных пород. Исключение составляет правый берег р. Томи на участке протяженностью 50 км, где на береговых выходах сланца на настоящий момент известно 6 писаниц (Томская, Тутальская, Новоромановская 1, Новоромановская 2, Висячий камень, Долгая). Поэтому искомые сюжеты в большинстве своем зафиксированы на керамике и в меньшей степени в предметах мелкой пластики. В восточной части исследуемой области Сибири, на Енисее и Ангаре, ситуация наблюдается диаметрально противоположная: рассматриваемые образы превалируют в монументальном искусстве (наскальные рисунки, петроглифы на прибрежных валунах, менгирах, стелах и изваяниях, погребальных плитах) и сравнительно в небольшом количестве зафиксированы на предметах мобильного искусства (керамика, мелкая пластика).

Ряд исследователей совершенно справедливо критически относятся к сопоставлению сюжетов в наскальном искусстве с образами на предметах мобильного искусства, в первую очередь - в мелкой пластике [3. С. 19; 4. С. 154]. Принимая во внимание аргументы исследователей, мы в своей работе в большей степени ориентируемся на плоскостные носители искомых образов среди предметов мелкой пластики, сюжеты декора керамики, которые максимально соответствуют характеру изображений в петроглифах.

Характеристика антропоморфных образов

С целью продуктивной характеристики образов и проведения их сравнительного анализа необходимо обозначить опорные стилистические и иконографические параметры. Поэтому рассмотрим антропоморфные личины, исходя из наличия и вида их внешнего контура, характера внешнего и внутреннего оформления, вариантов сочетания с различного типа антропоморфными фигурами. За основу приняты авторские принципы классификации, использованные для антропоморфных образов в наскальном искусстве Нижней Ангары [5; 6; 7. С. 114-125].

По наличию внешнего абриса личины подразделяются на оконтуренные и неоконтуренные. По его виду - на округлые, параболоидные (полукруглые), сердцевидные. Среди деталей внешнего оформления личин мы берем во внимание «рога» - вертикальные линии навершия, центральный вертикальный «отросток», концентрические окружности, боковые или радиально расположенные линии-лучи. Последний вариант внешнего антуража, как правило, обозначает «солнцеголовые» образы. Внутреннее оформление («татуировку») следует подразделить на три вида: вертикальное, горизонтальное, комбинированное.

Многие личины являются масками антропоморфных фигур, которые подразделяются на два основных типа: фронтальные и фас-профильные. У фронтальных фигур все части тела развернуты в фас, у фас-профильных ноги показаны в профиль. Среди фронтальных образов следует выделить фронтально-симметричные фигуры, у которых конечности показаны зеркально по обе стороны линии туловища. Руки, как правило, разведены в стороны или опущены вниз, ноги согнуты в коленях и сведены вместе на уровне стоп или прямые, непропорционально короткие, расставлены в стороны. Промежуточное положение между основными типами антропоморфных фигур занимают изображения «идоль - чиков», или «клиновидных фигурок», [8. С. 202-204] и фас-аморфные фигуры. У обозначенных фигур конечности полностью или частично отсутствуют. У «идоль - чиков» туловище имеет клиновидную форму, у фас - аморфных нижние контуры туловища представляют аморфные очертания.

Учитывая ограниченные рамки статьи, мы будем акцентировать свое внимание на сюжетах самусьского искусства. В Западной Сибири, в бассейне р. Оби, известна большая группа антропоморфных образов, запечатленных на керамической посуде самусьской культуры. Выявлены они на территории поселения Самусь-IV и датируются эпохой ранней бронзы (конец III - начало II тыс. до н.э.). В большинстве своем представлены, практически в равной степени, фронтально-симметричные и фас-аморфные антропоморфные фигуры с «трехрогими» параболоидными масками-личинами с боковыми лучами (более 60 фигур), причем центральный «рог», по всей видимости, обозначает у них вертикальный «отросток». Только на трех фрагментах керамики зафиксированы округлые солнцеголовые личины с радиальными лучами [2. Табл. 1, 135, 1, 2, 353] и одна округлая личина на дне сосуда в обрамлении концентрических окружностей [Там же. Табл. 1, 282]. В отличие от параболоидных личин, у них внутри контура прослеживаются варианты комбинированной «татуировки». Зафиксированы на керамике личины с сердцевидным (14) и округлым двойным или тройным контурами (12). Они, как правило, являются масками фас-аморфных фигур, имеют вертикальное наголовье и боковые «отростки» [Там же. Табл. 1, 142-152, 155-166]. В семи случаях присутствуют комбинированные варианты в виде сердцевидных личин, вписанных в концентрические окружности [Там же. Табл. 1, 167-170], у них детали внешнего оформления идентичные. Не имеют внешнего контура 33 личины [2. Табл. 1, 184-198, 344-346], они показаны условно в виде «трехточечных» образов. 14 личин с округлыми верхними и нижними очертаниями «втистнуты» между вертикальными линиями орнамента [Там же. Табл. 1, 171-177, 338-342]. У них превалирует горизонтальный мотив «татуировки». Внешнее оформление представлено вертикальным наголовьем из тройных линий, имеющих в основании косые боковые росчерки. В одном случае их заменяют фигурно изогнутые рога по обе стороны четырехлинейного вертикального навершия. У трех личин вертикальный «отросток» имеет вид вытянутого треугольного контура. Своеобразием отличаются верхние фрагменты четырех округлых личин, которые имеют «медвежьи ушки», расположенные по обе стороны вертикального наголовья [Там же. Табл. 1, 179-181]. На фрагментах двух сосудов зафиксированы четыре личины с, надо полагать, овальным контуром, обрамленным косыми боковыми одинарными и двойными прямыми линиями [Там же. Табл. 1, 182-183]. Судя по сохранившемуся изображению одного антропоморфного образа, данные личины являются масками фас - аморфных фигур, туловище которых условно обозначено в виде вертикальной двойной линии. Кроме внешних боковых линий имеется вертикальный извилистый линейный «отросток». Обозначены глаза, ноздри и горизонтальная линия рта и, если верить прорисовке, показаны тонкими линиями горизонтальная «татуировка» и нос [Там же. Табл. 1, 182, 1].

В западносибирских петроглифах антропоморфные личины зафиксированы на писаницах Томской и Висящий камень. Представлены самостоятельные изображения сердцевидных личин и одного череповидного образа [2. Табл. 12; 9]. Округлые маски солнцеголовых фронтально-симметричных фигур и один «солнечный» нимб сравнительно недавно выявлены на Томской и Тутальской писаницах [2. Табл. 12; 10. Рис. 18].

На Среднем Енисее большинство антропоморфных образов зафиксировано на стелах, изваяниях и погребальных плитах, свод которых представлен в отечественной и зарубежной литературе [11, 12], меньшее количество личин выявлено на скалах, и единичные образы зафиксированы на мобильных носителях. Большая часть образов имеет округлый, реже - сердцевидный и в единичных случаях параболоидный контур с горизонтальной и комбинированной «татуировкой». В классическом «черновском» варианте (см.: [13]) они имеют вертикальный «отросток», боковые «рога», иногда - «уши». Представлены они, как правило, самостоятельно. Для «тасхазинской» группы личин характерна горизонтальная манера «татуировки». Внешний антураж: в различных вариантах «солнечное» обрамление или вертикальный конусовидный головной убор, встречаются комбинированные варианты, где кроме вышеуказанных деталей присутствуют «рога». Как правило, эти лики являются масками фас - аморфных, фас-профильных, реже - фронтальносимметричных фигур. «Джойская» группа личин не имеет внешнего контура, чаще встречается на писаницах Саян, у них превалирует горизонтальная манера «татуировки» [12. С. 20-21]. Д.Г. Савинов дополнительно выделяет на окуневских плитах «Кок-хаинскую» группу неоконтуренных изображений, близких джой - ским, и Тейскую группу трехрогих округлых личин с горизонтальной «татуировкой» на изваяниях [14. С. 167, рис. 13, 14].

Свод источников по ангарским антропоморфным личинам приведен в авторской монографии [7]. В петроглифах доминируют личины с полным или частичным сердцевидным контуром, вертикальной манерой «татуировки» и вертикальным наголовьем в виде ветвистого «отростка». Как правило, они встречаются самостоятельно, иногда являются масками фронтально-симметричных фигур. Параболоидные и округлые маски зафиксированы у «идольчиков», фас-профильных и фас-аморфных фигур, имеют два или три «рога», горизонтальный вариант «татуировки». «Солнцеголовые» персонажи практически отсутствуют. Неоконтуренные «трехточечные» личины сконцентрированы на валунах местонахождения «Геофизик» (около 50 ликов), иногда они заключены в сердцевидный контур, концентрические окружности.

Вопросы формирования и развития изобразительных традиций

Вопросы происхождения самусьского искусства, его роли в развитии культуры древних народов Сибири актуальны на сегодняшний день [2. С. 162-183]. Чтобы приблизиться к решению данных вопросов, рассмотрим антропоморфные образы самусьской культуры в контексте развития древнего творчества на территории соседних регионов Западной и Восточной Сибири.

Фронтально-симметричный ракурс фигур в большей степени характерен для антропоморфных образов в петроглифах неолита - ранней бронзы Восточной Сибири (Ангара, Прибайкалье) [15. Табл. 9]. Учитывая, что они показаны в более реалистичном виде и в контексте многофигурных композиций, следует полагать, что данная традиция имеет автохтонное происхождение и проникла в Приобье с востока через Нижнее Приангарье, которое занимает пограничное положение между Западной и Восточной Сибирью [7. С. 141, 148, 152]. «Трехточечное» оформление неокон - туренных личин, как и обрамление их концентрическими окружностями, также характерно для личин в петроглифах Нижней Ангары. В большинстве своем они выполнены путем выбивки с последующей прошлифовкой, зафиксированы на периодически затопляемых прибрежных валунах местонахождения «Геофизик» и датируются поздним неолитом [Там же. С. 132133, табл. 25, 26, 53, 102, 2, 106, 129; 16]. В единичных вариантах они выполнены охрой на других писаницах региона [Там же. Табл. 40].

С восточными влияниями следует также связать появление в самусьском искусстве и сердцевидных личин, контур которых на керамике принял угловатые формы. Полный или частичный сердцевидный абрис личин характерен для петроглифов Нижней Ангары. Наиболее ранние неолитические образы зафиксированы на местонахождении «Геофизик», наиболее поздние - в петроглифах писаницы Рыбное, которые датируются эпохой раннего железа. Основная группа личин соотносится с разными периодами эпохи бронзы [Там же. Табл. 129]. То есть данная традиция, имея глубокие корни, прочно вошла в культуру местных народов и не потеряла своей актуальности на протяжении многих веков. Соотнесение сердцевидных окуневских и самусьских образов достойно внимания [2. Рис. 64, 13-16], но оно иллюстрирует не гентическую, а опосредованную связь. Окуневские персонажи сердцевидного и череповидного облика единичны, появились на поздних этапах развития культуры под влиянием ангарских изобразительных традиций [17]. То же можно сказать и про сердцевидные личины на Томских писаницах. Влияние окуневских традиций здесь может наблюдаться на примере одного образа с горизонтальной линией «татуировки» [18. Рис. 272].

Интерес представляет своеобразное внешнее оформление самусьских личин: три вертикальных «рога» в сочетании с боковыми линиями-лучами. По всей видимости, данная традиция «солнцеголовости» сформировалась на территории Среднего Енисея. Об этом свидетельствует широкий спектр ее проявления на различных носителях (погребальные плиты, скальные плоскости, керамика) [19]. Судя по археологическим данным, этот процесс соотносится с ранним - «уйбат - ским» - этапом окуневской культуры, связан с распространением тас-хазинского стиля в искусстве Минусинской котловины. Формирование его могло происходить как на местной основе, так и под влиянием извне, что более вероятно. Надо полагать, что базовым был классический вариант «солнцеголовости». В одном случае он был воспринят практически без изменений, а в другом принял вид личин с боковыми лучами [8. Рис. 1; 12. Рис. 20, 1, 3, №135, 220; 20. Табл. XVII, XIX, XX, XXII; 21. С. 71, рис. 2 и др.]. Боковое положение лучей было обусловлено необходимостью поместить в верхней части личины «рога» и вертикальный «отросток» между ними. Подобные трансформации классического варианта были обусловлены местными традициями, которые уходят своими истоками в эпоху неолита и в окуневское время нашли яркое отражение в личинах на классических изваяниях «черновского» типа. Основными элементами внешнего оформления личин являются «рога» и вертикальный прямой или извилистый «отросток» между ними. Вертикальное их наголовье несет ихтиоморфные черты и отражает верования, по всей видимости, местных охотников-рыболовов. Происхождение «рогов» может объясняться как влиянием афанасьевской скотоводческой культуры в эпоху энеолита, так и местными представлениями о мамонте [22], бивни которого в обилии встречаются по берегам Енисея и его притоков.

Традиция личин с боковыми лучами получила дальнейшее распространение в северо-западном направлении и повлияла на искусство самусьской культуры. Контакты могли осуществляться через Ачинско-Мариинскую лесостепь. Это подтверждается археологическими данными: находками самусьской керамики на северо-западе Минусинской котловины, наличием самусьского детского захоронения на оз. Утинка в Кемеровской области [23]. Данный процесс мог происходить, судя по датировке утинкинско - го захоронения, в пределах 4,5 тыс. л.н. [24. С. 273], т.е. уже на ранних этапах окуневской культуры, хотя, по мнению Д.Г. Савинова, появление антропоморфных сюжетов на самусьской керамике связано с влиянием окуневского искусства в период его расцвета [25. С. 44-47], что более вероятно. В отличие от окуневских образов, боковые лучи у самусьских антропоморфов приняли вид прямых линий, реже - ямок, что также свидетельствует об аллохтонности данной категории образов. «Рога» также показаны схематично - прямыми линиями, центральное вертикальное наголо - вье часто оканчивается условной развилкой в виде дуги, иногда представлено контурной треугольной фигурой, моделирующей вертикальный центральный «отросток» окуневских личин. Единичные факты присутствия в самусьской керамике личин с радиальными лучами могут также объясняться влиянием со стороны окуневской культуры Среднего Енисея. Но не исключен культурный импульс с территории Горного Алтая, тем более что вектор его распространения в северном направлении последовательно маркирован находкой костяного идольчика на р. Чумыш (Кораблик-1) [26], солнцеголовыми антропоморфами в петроглифах Томской и Тутальской писаниц [2. Табл. 12; 10. Рис. 18], предметами мелкой пластики в крохалевских захоронениях в г. Новосибирске [27, 28]. С влиянием окуневских традиций связано и преобладание горизонтального и комбинированного мотивов в «татуировке» самусь - ских личин.

Нельзя сказать, что самусьское искусство формировалось исключительно под влиянием извне. Параболоидный контур личин, показанный на хорошо обозначенной шее, не характерен для изобразительных традиций соседних регионов, как и внешнее оформление в виде равнозначных трех «рогов». Самусьское влияние прослеживается в петроглифическом искусстве Ангары и Прибайкалья. Показательным примером является изображение трехрогого «шамана» на писанице Манзя на р. Ангаре [15. Табл. 9, 16]. В окуневском искусстве оно проявилось на примере фронтальносимметричных фигур и параболоидных масок-личин. Особенно ярко маркирует самусьское влияние изображение антропоморфа на Шалаболинской писанице [29. Табл. 3, 4]. Не исключено, что появление «тей - ской» группы окуневских личин также связано с распространением самусьских изобразительных традиций. И.В. Ковтун расширяет «самусоидный» круг окуневских антропоморфных образов, куда включает многие личины с равнозначными тремя прямыми вертикальными «отросками-рогами» [10. Рис. 15].

Надо полагать, что признаки, характерные для сугубо самусьских антропоморфных образов, формировались на местной основе. На вопрос, что лежит в основе иконографии параболоидных контуров, пока трудно ответить однозначно, но нельзя отрицать, что данная трактовка головной части антропоморфов не потеряла своей актуальности и в последующую эпоху раннего железа. Достаточно обратить внимание на личины, отраженные в металлопластике и на керамических сосудах кулайской культуры [2. Табл. 72; 30]. Соответственно, подобные факты являются дополнительным аргументом в пользу автохтонности данного инварианта в самусьском искусстве.

Заключение

Появление личин в творчестве Восточной и Западной Сибири - явление в большей степени стадиальное в социально-экономическом и культурном развитии человеческого общества, когда уже в эпоху неолита на смену зооморфным объектам культа начинают появляться антропоморфные образы, напоминающие человеческое лицо [31]. В разных регионах они приняли свои доминирующие очертания: сердцевидные (Ангара), параболоидные (Обь), округлые (Енисей), которые наполнялись внешними и внутренними деталями, маркирующими как базовые черты в иконографии образов, так и инокультурные вариации.

Сложно отрицать превалирующую роль монументального творчества по отношению к мобильному искусству в отражении базовых позиций мировоззрения древнего населения. Поэтому, по нашему мнению, генерирующую роль в развитии искусства в обозначенных областях Сибири сыграл окуневский очаг древнего творчества на Среднем Енисее. В основе окуневского искусства лежат местные неолитические художественные традиции, на которые наложились культурные «инновации» пришлого афанасьевского населения. Культурный симбиоз не только обновил основы миропонимания, но и породил феномен окуневского искусства, которое оказало заметное влияние на культуру древнего населения соседних территорий Сибири.

Отсутствие долговечного материала для фиксации художественным языком моделей мироздания, мифических сюжетов и объектов поклонения спровоцировало массовое тиражирование их на мобильных носителях в западносибирском регионе. Производственно-культовым центром таковых, видимо, являлось местонахождение Самусь-IV. Возможно, это был сакральный центр, который играл коммуникативную роль для интеграции социума, с одной стороны, и трансляции идей за пределы ойкумены через сюжеты керамических изделий - с другой.

На примере антропоморфных образов можно проследить кардинальные изменения в мировоззрении древних социумов Сибири, особенности их художественной культуры, векторы межкультурных контактов в эпоху неолита - ранней бронзы.

Литература

1. Ковтун И.В. Изобразительные традиции эпохи бронзы Центральной и Северо-Западной Азии. Новосибирск: ИАЭ СО РАН, 2001. 184 с.

2. Есин Ю.Н. Древнее искусство Сибири: самусьская культура. Томск, 2009. 256 с. (Труды Музея археологии и этнографии Сибири; т. II).

3. Молодин В.И. Еще раз о хронологии и датировке Турочакских писаниц (некоторые проблемы хронологии и культурной принадлежности петроглифов Южной Сибири) // Культура древних народов Южной Сибири. Барнаул, 1993. С. 4-25.

4. Савинов Д.Г. Некоторые аспекты теоретического изучения петроглифов (по материалам Центральной Азии и Южной Сибири) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2009. №2 (38). С. 150-161.

5. Заика А.Л. Принципы классификации антропоморфных образов (по материалам петроглифов Нижней Ангары) // Homo Eurasicus у врат искусства. СПб., 2009. С. 307-325.

6. Заика А.Л. Личины в наскальном искусстве нижней Ангары // Археология, этнография и антропология Евразии. 2012. №1 (49). С. 62-75.

7. Заика А.Л. Личины Нижней Ангары. Красноярск: Красноярск. гос. пед. ун-т, 2013. 178 с.

8. Савинов Д.Г. К вопросу о формировании окуневской изобразительной традиции // Окуневский сборник. Культура. Искусство. Антропология. СПб., 1997. С. 202-212.

9. Ковтун И.В. Петроглифы Висящего камня и хронология томских писаниц. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1993. 140 с.

10. Ковтун И.В. Хронология главной плоскости Тутальской писаницы // Ученые записки музея-заповедника «Томская писаница». Кемерово, 2020. Вып. 11. С. 13^4.

11. Leont'ev N.V., Kapel'ko V.F. Steinstelen der Okunev-Kultur. Mainz: von Zabem, 2002. 238 S.

12. Леонтьев Н.В., Капелько В.Ф., Есин Ю.Н. Изваяния и стелы окуневской культуры. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2006. 236 с.

13. Леонтьев Н.В. Антропоморфные изображения окуневской культуры (проблемы хронологии и семантики). // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в древности. Неолит и эпоха металла. Новосибирск: Наука, 1978. С. 88-118.

14. Савинов Д.Г. О выделении стилей и иконографических групп изображений окуневского искусства // Окуневский сборник. Культура и ее окружение. СПб., 2006. С. 157-190.

15. Заика А.Л. Антропоморфные личины Нижней Ангары в контексте развития наскального искусства Азии // Окуневский сборник. Культур а и ее окружение. СПб., 2006. С. 330-342.

16. Заика А.Л., Степанов Н.С., Матвеев В.Е. Новые петроглифы Ангары (предварительное сообщение) // Древности Приенисейской Сибири. Красноярск: Сиб. фед. ун-т, 2015. Вып. VII. С. 135-149.

17. Заика А.Л. Сердцевидные личины в петроглифах Южной Сибири // Научное обозрение Саяно-Алтая. 2013. №1 (5). С. 35-51.

18. Окладников А.П., Мартынов А.И. Сокровища Томских писаниц. Наскальные рисунки эпохи неолита и бронзы. М.: Искусство, 1972. 257 с.

19. Поляков А.П., Есин Ю.Н. Курильница с антропоморфными изображениями из раннеокуневского погребения могильника Итколь-II // Труды V (XXI) Всероссийского археологического съезда. Барнаул, 2017. Т. I. С. 340-345.

20. Липский А.Н., Вадецкая Э.Б. Могильник Тас-Хазаа // Окуневский сборник. Культура и ее окружение. СПб., 2006. С. 9-52.

21. Есин Ю.Н. Тайна богов древней степи. Абакан: Хакас. науч.-исслед. ин-т языка, литературы и истории, 2010. 184 с.

22. Заика А.Л. Образ мамонта в искусстве древних и традиционных культур Северной Азии // Вестник Омского университета. Сер. Исторические науки. 2014. №2 (2). С. 95-103.

23. Бобров В.В., Волков П.В., Герман П.В. Утинкинское погребение // Археология, этнография и антропология Евразии. 2010. №4 (44). C. 76-84.

24. Ковтун И.В., Марочкин А.Г., Герман П.В. Радиоуглеродные даты и относительная хронология сейминско-турбинских, крохалевских и самусьских древностей // Труды V (XXI) Всероссийского археологического съезда. Барнаул, 2017. Т. I. С. 269-274.

25. Савинов Д.Г. О стратиграфии окуневского искусства // Искусство бронзового века. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2015. С. 19-53.

26. Грушин С.П., Кокшенев В.В. Захоронение с антропоморфной скульптурой в Среднем Причумышье // Аридная зона юга Западной Сибири в эпоху бронзы. Барнаул, 2004. С. 35-48.

27. Басова Н.В., Постнов А.В., Заика А.Л., Молодин В.И. Предметы мобильного искусства из могильника эпохи бронзы на поселении Турист-2 // Археология, этнография и антропология Евразии. 2019. Т. 47, №4. С. 53-65.

28. Заика А.Л., Басова Н.В., Постнов А.В. Антропоморфная многофигурная композиция из погребения на поселении Турист-2 в Новосибирске // Изобразительные и технологические традиции ранних форм искусства. М.; Кемерово, 2018. С. 123-130.

29. Пяткин Б.Н., Мартынов А.И. Шалаболинские петроглифы. Красноярск: Изд-во Красноярск. гос. ун-та, 1985. 192 с.

30. Полосьмак Н.В., Шумакова Е.В. Очерки семантики кулайского искусства. Новосибирск: Наука, 1991. 92 с.

31. Заика А.Л. Антропоморфные личины и «неолитическая революция» в культуре древних народов Северной Азии // Вестник Новосибирского государственного университета. 2009. Т. 8, вып. 3. С. 98-112.

References

1. Kovtun, I.V. (2001) Izobrazitel'nye traditsii epokhi bronzy Tsentral'noy i Severo-Zapadnoy Azii [Fine arts traditions of the Bronze Age in Central and Northwest Asia]. Novosibirsk: SB RAS.

2. Esin, Yu.N. (2009) Drevnee iskusstvo Sibiri: samus'skaya kul'tura [Ancient Art of Siberia]. Tomsk: Tomsk State University.

3. Molodin, V.I. (1993) Eshche raz o khronologii i datirovke Turochakskikh pisanits (nekotorye problemy khronologii i kul'turnoy prinadlezhnosti petroglifov Yuzhnoy Sibiri) [The chronology and dating of the Turochak writings (some problems of chronology and cultural affiliation of the petroglyphs of Southern Siberia) (revised)]. In: Kiryushin, Yu.F. & Kungurov, A.L. (eds) Kul'tura drevnikh narodov Yuzhnoy Sibiri [Culture of Ancient Peoples of Southern Siberia]. Barnaul: Altai State University. pp. 4-25.

4. Savinov, D.G. (2009) On the interpretation of Central Asian and South Siberian rock art. Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii - Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. 2 (38). pp. 150-161. (In Russian).

5. Zaika, A.L. (2009) Printsipy klassifikatsii antropomorfnykh obrazov (po materialam petroglifov Nizhney Angary) [Principles of classification of anthropomorphic images (based on petroglyphs of the Lower Angara)]. In: Okladnikova, E.A. (ed.) Homo Eurasicus u vrat iskusstva [Homo Eurasicus at the Gates of Art]. St. Petersburg: Asterion. 307-325.

6. Zaika, A.L. (2012) Face images in the Lower Angara rock art. Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii - Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. 1 (49). pp. 62-75. (In Russian).

7. Zaika, A.L. (2013) Lichiny Nizhney Angary [The Lower Angara Face Images]. Krasnoyarsk: Krasnoyarsk State Pedagogical University.

8. Savinov, D.G. (1997) K voprosu o formirovanii okunevskoy izobrazitel'noy traditsii [On the formation of the Okunevo art tradition]. In: Savinov, D.G.

& Podolsky, M.L. (eds) Okunevskiy sbornik. Kul'tura. Iskusstvo. Antropologiya [The Okunevo Collection. Culture. Art. Anthropology]. St. Petersburg: Petro-Rif. pp. 202-212.

9. Kovtun, I.V. (1993) Petroglify Visyashchego kamnya i khronologiya tomskikh pisanits [Petroglyphs of the Hanging Stone and the Chronology of the

Tomsk carvings]. Kemerovo: Kuzbassvuzizdat.

10. Kovtun, I.V. (2020) Khronologiya glavnoy ploskosti Tutal'skoy pisanitsy [Chronology of the main plane of the Tutal Carvings]. Uchenye zapiski muzeya-zapovednika «Tomskayapisanitsa». 11. pp. 13-44.

11. Leontiev, N.V. & Kapelko, V.F. (2002) Steinstelen der Okunev-Kultur. Mainz: von Zabern.

12. Leontiev, N.V., Kapelko, V.F. & Esin, Yu.N. (2006) Izvayaniya i stely okunevskoy kul'tury [Statues and steles of the Okunevo culture]. Abakan: Khakasskoe kn. izd-vo.

13. Leontiev, N.V. (1978) Antropomorfnye izobrazheniya okunevskoy kul'tury (problemy khronologii i semantiki) [Anthropomorphic images of the Okunevo culture (problems of chronology and semantics)]. In: Larichev, V.E. (ed.) Sibir', Tsentral'naya i Vostochnaya Aziya v drevnosti. Neolit i epokha metalla [Siberia, Central and East Asia in Ancient Times. Neolithic and Metal Era]. Novosibirsk: Nauka. pp. 88-118.

14. Savinov, D.G. (2006) O vydelenii stiley i ikonograficheskikh grupp izobrazheniy okunevskogo iskusstva [On the selection of the Okunev art styles and iconographic groups of images]. In: Savinov, D.G. & Podolsky, M.L. (eds) Okunevskiy sbornik. Kul'tura i ee okruzhenie [The Okunevo Collection. Culture and its Environment]. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 157-190.

15. Zaika, A.L. (2006) Antropomorfnye lichiny Nizhney Angary v kontekste razvitiya naskal'nogo iskusstva Azii [Anthropomorphic faces of the Lower Angara during the development of Asian rock art]. In: Savinov, D.G. & Podolsky, M.L. (eds) Okunevskiy sbornik. Kul'tura i ee okruzhenie [The Okunevo Collection. Culture and its Environment]. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 330-342.

16. Zaika, A.L., Stepanov, N.S. & Matveev, V.E. (2015) Novye petroglify Angary (predvaritel'noe soobshchenie) [New petroglyphs of the Angara (a preliminary report)]. In: Mandryka, P.V. (ed.) Drevnosti Prieniseyskoy Sibiri [Antiquities of the Yenisei Siberia]. Krasnoyarsk: Siberian Federal University. pp. 135-149.

17. Zaika, A.L. (2013) Heart-shaped face-masks in petroglyphs of South Siberia. Nauchnoe obozrenie Sayano-Altaya. 1 (5). pp. 35-51. (In Russian).

18. Okladnikov, A.P. & Martynov, A.I. (1972) Sokrovishcha Tomskikh pisanits. Naskal'nye risunki epokhi neolita i bronzy [Treasures of the Tomsk Carvings. Rock Paintings of the Neolithic and Bronze Age]. Moscow: Iskusstvo.

19. Polyakov, A.P. & Esin, Yu.N. (2017) Kuril'nitsa s antropomorfnymi izobrazheniyami iz ranneokunevskogo pogrebeniya mogil'nika Itkol'-II [A censer with anthropomorphic images from the early Okunevo burial of the Itkol-II burial ground]. In: Derevyanko, A.P. & Tishkin, A.A. (eds) Trudy V (XXI) Vserossiyskogo arkheologicheskogo s» ezda [Proceedings of the Fifth (21st) All-Russian Archaeological Congress]. Vol. 1. Barnaul: Altai State University. pp. 340-345.

20. Lipsky, A.N. & Vadetskaya, E.B. (2006) Mogil'nik Tas-Khazaa [The Tas-Khazaa burial ground]. In: Savinov, D.G. & Podolsky, M.L. (eds) Okunevskiy sbornik. Kul'tura i ee okruzhenie [The Okunevo Collection. Culture and its Environment]. St. Petersburg: [s.n.]. pp. 9-52.

21. Esin, Yu.N. (2010) Tayna bogov drevney stepi [The Secret of the Ancient Steppe Gods]. Abakan: Khakassia Research Institute for Language, Literature and History.

22. Zaika, A.L. (2014) The image of a mammoth in the art of ancient and traditional cultures of North Asia. Vestnik Omskogo universiteta. Ser. Istoricheskie nauki - Herald of Omsk University, Historical Studies. 2 (2). pp. 95-103. (In Russian).

23. Bobrov, V.V., Volkov, P.V. & German, P.V. (2010) The Utinka burial. Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii - Archaeology, Ethnology & Anthropology ofEurasia. 4 (44). pp. 76-84. (In Russian). DOI: 10.1016/j.aeae.2011.02.006

24. Kovtun, I.V., Marochkin, A.G. & German, P.V. (2017) Radiouglerodnye daty i otnositel'naya khronologiya seyminsko-turbinskikh, krokhalevskikh i samus'skikh drevnostey [Radiocarbon dates and relative chronology of the Seima-Turbino, Krokhalev and Samus antiquities]. In: Derevyanko, A.P. & Tishkin, A.A. (eds) Trudy V (XXI) Vserossiyskogo arkheologicheskogo s» ezda [Proceedings of the Fifth (21st) All-Russian Archaeological Congress]. Vol. 1. Barnaul: Altai State University. pp. 269-274.

25. Savinov, D.G. (2015) O stratigrafii okunevskogo iskusstva [On the stratigraphy of the Okunevo art]. In: Iskusstvo bronzovogo veka [The Bronze Age Art]. Novosibirsk: Novosibirsk State University. pp. 19-53.

26. Grushin, S.P. & Kokshenev, V.V. (2004) Zakhoronenie s antropomorfnoy skul'pturoy v Srednem Prichumysh'e [A burial with an anthropomorphic sculpture in the Middle Chumyshye]. In: Kiryushin, Yu.F. (ed.) Aridnaya zonayuga Zapadnoy Sibiri v epokhu bronzy [The Arid Zone of the South of Western Siberia in the Bronze Age]. Barnaul: Altai State Univeristy. pp. 35-48.

27. Basova, N.V., Postnov, A.V., Zaika, A.L. & Molodin, V.I. (2019) Objects of portable art from a Bronze Age cemetery at Tourist-2. Arkheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii - Archaeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia. 47 (4). pp. 53-65. (In Russian). DOI: 10.17746/15630110.2019.47.4.053-065

28. Zaika, A.L., Basova, N.V. & Postnov, A.V. (2018) Antropomorfnaya mnogofigurnaya kompozitsiya iz pogrebeniya na poselenii Turist-2 v Novosi - birske [An anthropomorphic multi-figure composition from the burial at the Turist-2 settlement in Novosibirsk]. In: Devlet, M.A. (ed.) Izobrazitel'nye i tekhnologicheskie traditsii rannikh form iskusstva [Fine arts and technological traditions of early art forms]. Moscow; Kemerovo: Kuzbassvuzizdat. pp. 123-130.

29. Pyatkin, B.N. & Martynov, A.I. (1985) Shalabolinskie petroglify [The Shalabolin petroglyphs]. Krasnoyarsk: Krasnoyarsk State University.

30. Polosmak, N.V. & Shumakova, E.V. (1991) Ocherki semantiki kulayskogo iskusstva [Essays on the Kulai Art Semantics]. Novosibirsk: Nauka.

31. Zaika, A.L. (2009) Anthropomorphous masks and «Neolithic revolution» of the culture of ancient peoples of North Asia. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo untiversiteta - Novosibirsk State University Bulletin. 8 (3). pp. 98-112. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru