Запах и вкус в контексте создания музейных экспозиций нового типа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Запах и вкус в контексте создания музейных экспозиций нового типа

В.С. Малеев

В статье анализируются новые возможности современных музеев, которые не только организуют выставки, основанные на демонстрации экспонатов, но в состоянии создавать полноценные иммерсионные среды в качестве основания для сложных культурно-исторических образов. Рассматриваются возможности использования запаха и вкуса в пространстве синтетической музейно-театральной формы, имеющей отношение к нематериальному культурному наследию. Исходя из современного понимания гастрономической культуры, автор указывает на практики включения запаха и вкуса в музейное пространство как обонятельно-вкусовых характеристик места в области туризма. Приведён зарубежный и отечественный опыт воссоздания вкуса и запаха как элементов культурного наследия в туристической индустрии, что способствует изучению культурных традиций и развитию малых городов современной России.

Музей как социокультурный институт возник и менял свои формы вместе с развитием технологий и запросами культурной среды. Изначально, как известно, он был ориентирован на визуальное восприятие хранящихся в нём артефактов. Но современное положение музейного дела отмечается введением в музейную практику новых форм и принципов работы. «С развитием общества меняются каналы трансляции, методы сохранения и интерпретации объектов культурного наследия» [14, с. 49].

Если ещё недавно для создания атмосферы и оживления пространства музея использовались медиа-средства, то сегодня в музей как полноправные элементы входят запах и вкус. Причём они могут размещаться в пространстве музея и в качестве дополнительных элементов, и в качестве самостоятельных экспонатов. Как физические явления запах и вкус используют в естественно-научных музеях или экспериментариумах для демонстрации возможностей человеческих ощущений. В центре «Познай себя - познай мир» Государственного Дарвинского музея можно узнать, что такое вкусовые рецепторы и как они работают. С тем же успехом запахи используют в сфере развлечений, например, в Диснейленде, где с помощью запахов создаётся особая атмосфера в тематических зонах парка. В пиратском замке пахнет морем и порохом, в доме призраков - плесенью, на центральной аллее парка - ванилью.

Современные музеи в состоянии создавать не только выставки, предполагающие демонстрацию экспонатов, но и полноценные иммерсионные среды, дающие возможность погружения в тему, исследуемую кураторами и работниками музея. Мы попытаемся показать, возможности использования запаха и вкуса в пространстве музея нового типа, обозначить перспективы их применения в качестве элементов культурной среды, имеющей отношение к нематериальному культурному наследию.

Как известно, у животных умение различать запахи и вкус определены их видовыми особенностями. Мы знаем, какую роль играет обоняние для хищников, например собаки, как оно помогает сориентироваться в характере пищи и в состоянии окружающей среды. Но нет сомнений в том, что у современного человека даже бытовое восприятие запаха и вкуса - важный элемент культуры. Ещё более сложное и значимое культурное содержание скрывается за образами «дух эпохи» и «аромат прошлого» [2, с. 58]. Здесь перед нами открывается тема происхождения высших духовных чувств человека, которые часто противопоставляют всем чувствам животных как «низшим материальным чувствам» [11, с. 169].

Чувства животных определяются их телесной организацией, и такое может быть у человека, когда восприятие запаха и вкуса вплетено в элементарный процесс телесного насыщения. Человек, конечно, не может при помощи обоняния ориентироваться на местности, но этот ресурс выживания ему заменяют сугубо человеческие возможности. Чувства человека, от элементарных до высших, а к последним мы относим прежде всего эстетическое и нравственное чувства, обретают новый характер из-за своего культурного содержания, опираясь тем не менее на физиологические процессы. Человеческие чувства, включая чувство прекрасного, обслуживают мозговые процессы, нервные связи и рецепторы. Но, как пишет

С.Н. Мареев, физиология у человека является средством выражения идеального содержания, порождаемого не в отдельном организме, а в «теле культуры». В этом смысле, пишет он, человеческое - это не просто отрицание животного, а диалектическое «снятие» животного в социальном, когда животные функции подчиняются культурным целям и задачам [11, с. 174].

Итак, нужно различать физиологическую основу и культурную форму человеческих чувств, в отличие от чувств животных. А на уровне человеческих чувств, включая обоняние и вкус, нужно различать разные уровни и модификации, что зависит от культурного и исторического контекста. Ещё в XIX веке философ Людвиг Фейербах писал: «Даже низшие чувства - обоняние и вкус - возвышаются в человеке до духовных, до научных актов» [16, с. 201]. Но культурный смысл этих чувств проявляет себя не только в науке, но во всей нашей многообразной деятельности, которая к тому же трансформируется исторически.

Выдающийся советский психолог К.Р. Мегрелидзе, сопоставляя чувственное восприятие человека и животного, отмечал, что «разница между ними не в степени, а в существе. Человеческое восприятие определяется условиями и причинами социального порядка» [13, с. 188]. Ему принадлежит исследование восприятия цвета в разные эпохи. Тем более это касается профессиональных различий между людьми. Обоняние горожанина отличается от обоняния сельского жителя, обоняние повара отличается от обоняния парфюмера и т.д. Запахи как неотъемлемая часть местности обусловливаются бытовыми, природными и другими особенностями места. «Запах - один из явных, но мало вербализуемых и, вследствие этого, неоднозначных маркеров классовой, культурной, гендерной, отчасти этнической (в закрытых национальных культурах вследствие традиций) идентичности» [3, с. 27]. Можно утверждать, что запах и вкус в элементарном и высшем духовном смысле привязывает нас к месту и времени.

К высшим идеальным чувствам можно отнести то, что иногда определяют как собственный «вкус культуры» и «запах культуры». В повседневной жизни они не являются предметом постоянной рефлексии. Но особый интерес к ним проявляется в путешествии, когда меняется ольфакторная картина повседневности, или нетипичной ситуации. Представьте, что вы открываете банку кока-колы, делаете глоток, а там окажется молоко, и это вызовет удивление. Или вы заходите в храм, а там пахнет гаражом или рыбным магазином. Конечно, в таком случае предмет кажется неполноценным. Предмет становится неполноценным, лишаясь своего запаха, как это происходит с искусственными цветами.

Люди по-разному оценивают характер и роль запаха и вкуса в индивидуальной и коллективной жизни. И эта разность оценок запаха и вкуса в разных культурах также свидетельствует об их культурной, а не природно-универсальной сущности. «Запах как культурный феномен, представляет собой идеальную форму, наполнение которой зависит от культурной принадлежности человека, его индивидуального опыта, от момента, ситуации, то есть оценка того или иного запаха никак не связана с его объективными свойствами - напротив, она полностью зависит от культуры» [8, с. 34]. Указанное утверждение перекликается с тем, что пишет в своей книге «Миазмы, симптомы, улики: запахи между медициной и моралью в русской культуре второй половины XIX века» М. Пироговская. «С точки зрения современных антропологов, - утверждает она, - любые различия в концептуализации чувств носят культурный, а не биологический характер» [15, с. 16].

Таким образом, природная сторона запаха, как и вкуса, связана с нашей физиологией, но в тот момент, когда человек наделяет их смыслом, а это происходит бессознательно и интуитивно, перед нами феномен культуры. «Проблема изучения запаха как культурного феномена лежит на границе взаимодействия природы и культуры» [7, с. 101].

Исходя из заявленного методологического подхода, мы будем рассматривать проблему запаха и вкуса в качестве части культурной среды при создании музейных экспозиций. Этот подход предполагает анализ запаха и вкуса во взаимодействии с социокультурным контекстом того или иного места.

Музейная экспозиция всегда направлена на широкого зрителя, поэтому часто работает с общественным содержанием, которое должно быть понятно всем. В таком случае следует говорить про идеальные человеческие чувства, что достаточно сложно выделить в эмоциональном разнообразии культурных традиций, а тем более в пространстве вкуса и запаха. Прежде всего это касается музеев с трудноуловимыми тонкостями ольфакторного и гастрономического разнообразия культур.

М.В. Капкан и Л.С. Лихачёва определяют гастрономическую культуру как систему, «включающую три основных элемента: 1) культура приготовления пищи (кулинарная культура), 2) культура принятия пищи и 3) рефлексия над процессами приготовления и потребления» [9, с. 37]. Они также выделяют комплекс разнообразных функций гастрономической культуры, среди которых и функция маркирования социального и культурного статуса индивида, что подтверждает перспективность рассмотрения запаха и вкуса как объектов современной культуры. Итак, запах и вкус, обусловленные культурной средой, открывают возможность изучения причин формирования особенностей ольфакторных явлений и отражения их в музейных экспозициях как важных составляющих культуры.

Направлением работы куратора музея становится поиск в гастрономии культурных и исторических смыслов, что указывает на связь способов приёма пищи с нематериальным культурным наследием (традиция, обряд, ритуал). Это позволяет создавать новые целостные и глубокие образы в синтетических музейно-театральных формах и отличать их, например, от ресторанов традиционной кухни. В музейной системе работа ведётся не только над воспроизведением блюда, но и над реконструкцией всей культурной среды. Хотя можно отметить, что некоторые рестораны со временем сами становятся специфическими музейно-театральными формами, не только сохраняя фирменные блюда и работая над воспроизведением особенностей обслуживания, но также обрастая мифами и легендами.

Технологии воспроизведения вкуса и запаха развиваются, и уже сегодня мы можем говорить про «обонятельные снимки». Наиболее близко к цели воспроизведения реальных запахов подошла группа исследователей под руководством Томаса Хофмана из Мюнхенского технологического университета. «Мы сможем запечатлеть аромат фирменного блюда знаменитого шеф-повара и сохранить их в музейном архиве. Наконец, мы сможем собирать обонятельные воспоминания о своих путешествиях и пересматривать - вернее, перенюхивать - их дома, как мы делаем это с фотографиями» [17, с. 107].

Таким образом, задача современного музейного проектирования связана с умением включать в экспозицию такие важные элементы, как запах и вкус. Стоит уточнить, что мы не говорим о музеях парфюмерии, а также не предлагаем использовать запах и вкус в классических музеях с их устоявшимися музейными практиками. Но указанный новый элемент музейной среды важен во вновь создаваемых музеях, о чём пойдёт речь далее. Прежде всего использование запаха и вкуса может быть актуальным для иммерсионных спектаклей и синтетических музейно-театральных форм, где они могут выступать как характеристики места. На наш взгляд, возможность конструирования музейной среды, воздействующей на все чувства человека, актуальна и привлекательна.

Особое внимание следует обратить на практики включения запаха и вкуса в музейное пространство в области туризма. Существует много положительных примеров включения ольфакторных элементов в туристические объекты. Посмотрим на мировую и нашу отечественную практику в этом вопросе.

Так, в дворцово-парковом ансамбле Хэмптон-Корт в Лондоне вы можете посетить королевскую кухню, где повара в средневековой одежде готовят традиционные блюда, которые подавались во времена Тюдоров. Сама кухня, с её специфическими приспособлениями, вертелами и жаровнями, уже вызывает интерес у посетителей. Оживление исторического места с помощью театрализации и включения запаха и вкуса даёт запоминающийся опыт и ольфакторные впечатления.

Национальный музей чая в Ханджоу рассказывает об этапах развития чайной культуры Китая. Музей отличает непосредственная работа в материале. Окружённый

чайными плантациями, он показывает все процессы производства чая и включает дегустацию всего разнообразия сортов.

Экзотическим представляется шведский Музей отвратительной еды, в котором в качестве экспонатов представляются блюда из разных уголков Земли, шокирующие европейский вкус: традиционный корейский напиток из рисовой водки и новорождённых мышат, китайские «столетние яйца», кумыс, распространённый в Киргизии, Казахстане и некоторых регионах России, и многое другое. Музей показывает европейцам альтернативную гастрономическую картину мира, раскрывая ещё одну грань культурного разнообразия человечества.

Яркий пример отечественного опыта - Музей-фабрика пастилы в Коломне, который сохранил традиционный продукт и актуализировал его в современной культуре. Восстановленное и действующее производство традиционной пастилы оказалось востребованным музеефицированным культурным объектом, и в этом качестве он стал одним из брендов Коломны.

Здесь стоит отметить важный принцип не создания вкуса и запаха, а воссоздания ароматической и вкусовой реальности, что подчёркивают создатели коломенского музея: «Какой бы мы с вами сейчас ни придумали вкуснейший десерт, он никому не будет так нужен, как коломенская пастила. В этом и загадка бренда. На мой взгляд, нельзя придумать бренд на пустом месте. Нельзя объявить тендер и разработать с нуля некую платформу бренда за миллионы рублей. В основе должна быть историческая память. Должен быть подлинный культурный ресурс, гений места» [12, с. 21]. Другими словами, вкусовые и обонятельные ощущения в новых музеях, о которых идёт речь, должны встраиваться в исторический образ, пусть в чём-то и мифологизированный. И этим он принципиально отличается от восприятия пищи в ресторанной культуре.

Особенным примером является Этнографический музей кацкарей в деревне Мартыново Ярославской области. «Не располагая ни одной из частей канонической триады успеха в туризме (знаменитый ансамбль, знаменитые персоналии, знаменитое событие), Мартыново тем не менее в туризме преуспевает! Уместно отметить, что здесь нет ни красивых пейзажей, ни содержательных видов, ни даже реки или леса. Деревня находится на плоской невыразительной местности, но в туризме она чрезвычайно выразительна» [5, с. 125]. Каким образом жители деревни сумели создать собственный туристический центр? Местные жители разговаривают с туристами на своём местном диалекте, предлагают традиционное угощение из печи: топлёное молоко и томлёную картошку, знакомят с простым бытом своей деревни, не придуманной или реконструированной, а живущей здесь сотни лет. Сохранение всех мельчайших подробностей места, бережное отношение ко всему местному и особенному сделало Музей кацкарей главным «градообразующим» предприятием деревни Мартыново. «Оно (туристическое предприятие) спасло деревню, которая к этим дням уже лишилась и сельской администрации, и восьмилетней школы, и, казалось, всех перспектив развития. Сегодня те потери, казавшиеся погибельными, уже не страшны, музей открыл более двадцати новых рабочих мест и закупает у населения для питания туристов тонны картофеля, молока, сметаны, масла, мёда» [5, с. 126].

Создатели выставки «Дым Отечества» в Омске попробовали ароматизировать небольшие комплексы предметов, ассоциирующиеся с обозначенной темой. Профессии маляр, парикмахер, медсестра представлены в виде нескольких экспонатов, подкреплённых специфическим запахом, связанным с этими профессиями. В данном случае запах выступает как профессионально-социальная характеристика. На выставке представлены не только профессии, но и знакомые всем явления с характерным запахом (Новый год, путешествие и другие), которые способны напомнить нашему человеку о детстве, о прошлом.

Музей запахов Петербурга предлагает познакомиться с городом «в его невидимом воплощении», «ощутить красоту нашего города через запахи» [18]. В программу включено знакомство с коллекцией запахов Санкт-Петербурга, рассказ о местах, где были сняты запахи, обсуждение впечатлений в группе. Также есть возможность узнать, как собирают, записывают и переносят ароматы, из каких составных элементов они складываются.

На практике запахи чаще всего используют музеи истории города, потому что именно в городах стало формироваться понятие санитарии, в городе была сложная комплексная среда обитания, и потому запахи приобрели особое значение. «В деревне или небольшом монокультурном городе все запахи и звуки составляют общее фоновое поле, одинаково всем понятны и подвергаются схожим оценкам» [10, с. 281]. Тем не менее каждый город или местность можно рассматривать как социальный организм [1] со своей «анатомией», «физиологией» и «психологией», в противовес пониманию города как механизма. Такой подход выявляет связи «анатомии» места с запахами, их сезонностью, а также с их влиянием на формирование атмосферы города или места.

А теперь тот пример, который касается автора статьи лично. Это домик мельника в городе Мышкин Ярославской области, который не только примечателен воплощением идеи синтетической музейно-театральной среды, но и полным воссозданием исторических интерьеров, вплоть до запаха печи и угощения посетителей блинами. Такое тщательное реконструирование и оживление исторической среды с сохранением всех характерных черт места вызывает положительный отклик туристов, ищущих новых впечатлений в туриндустрии.

Итак, вкус и запах - это не только важные элементы природной среды, но и неотъемлемая сторона всех культурных явлений. Атмосферу прошлого создают не только предметы старины и интерьеры, но также специфические, характерные для этого места запахи. Актуализация запаха и вкуса в культуре может помочь современному информационному обществу, становящемуся прежде всего визуальным обществом, вернуть человеку его целостность, заключённую в том числе в единстве всех наших чувств. Включение запаха и вкуса в музейную среду даёт наиболее полное восприятие и понимание прошлого во всех его проявлениях.

Тем более это касается гастрономического туризма. У каждого народа есть своё традиционное блюдо, о котором нельзя забывать, создавая музей. «По мере усиления интегративных процессов, на фоне которых человечество остро осознаёт принадлежность к разным культурам и обществам с разными национальными традициями, интерес к гастрономической культуре неуклонно возрастает» [6, с. 145]. И здесь хочется высказаться против музейного скептицизма французского писатели и искусствоведа Антуана-Кризостома Картмера де Кенеси, который выражается в недовольстве по поводу превращения в товар объектов, попавших в пространство музея, когда они утрачивают общественную и обретают меновую стоимость [4, с. 78]. С Картмером, конечно, можно согласиться в отношении произведений искусства, но в нашем случае речь идёт о «гастрономическом» туризме. И здесь получение новой стоимости способно повлиять на сохранение малых городов и традиционных блюд, исчезающих «запахов культуры», а с другой стороны, это способно влиять на создание новых брендов на туристическом рынке.

Указанное направление в туристическом бизнесе не только решает проблему выживания малых городов. Таким образом решается проблема сохранения нематериального наследия, о чём идёт речь в документах ЮНЕСКО [19]. Именно в этом качестве гастрономические музеи не должны быть только развлечением, но в первую очередь местом воспитания гражданина нашего Отечества. Необходимость подобных практик подтверждает запуск Федерального проекта «Гастрономическая карта России», организованного Федеральным агентством по туризму в сотрудничестве с Министерством сельского хозяйства Российской Федерации, Министерством иностранных дел Российской Федерации, Федерацией рестораторов и отельеров и Российским экспортным центром. Эксперты проекта изучают фермерские хозяйства, традиционные кухни и гастрономические бренды регионов, имеющие глубокую связь с образом жизни местного населения. И важно, чтобы при этом не была утрачена культурная составляющая этого проекта.

Литература