Метанаррации современности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина

МЕТАНАРРАЦИИ СОВРЕМЕННОСТИ

Ч.Б. Далецкий

Аннотация

социокультурный управленческий многокультурный общество

В современности визуализируются маркеры, указывающие на необходимость деконструкции прошлого опыта, переоценки реалий, предвосхищения ближайшего будущего и обновления системы управленческой деятельности в многокультурных обществах. В статье рассматривается данный вопрос в рамках кросс-культурного подхода, что позволяет показать универсальные тенденции в протекании социокультурных процессов, релевантных глобализации мира, которая понимается как процесс гомогенизации социокультурного пространства, унификации движущих сил, направлений и приоритетов развития. Показаны тенденции, в соответствии с которыми развивается процесс смены идеологических нарративов.

Ключевые слова: общественные трансформации, гомогенизация социокультурного пространства, мультикультурализм, культурная политика, риторика культуры.

Annotation

Ch. B. Daletsky The Kutafin Moscow State Law University, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Sadovo-Kudrinskaya str., 9, 123995, Moscow, Russian Federation

METHANARITIES OF OUR TIME

In modern times visualized the markers indicating the necessity of the deconstruction of past experience, reassess the realities, and anticipations of the near future and upgrading the system of management activities in multicultural societies. The article examines this question within the cross-cultural approach that allows to show universal tendencies in the course of sociocultural processes that are relevant in the world of globalization, which is understood as the process of homogenization of the social space, the unification of the driving forces behind the direction and development priorities. Tendencies, in accordance with which the process of change of ideological narratives.

Keywords: social transformation, homogenization of the social space, multiculturalism, cultural policy, the rhetoric of culture.

Основная часть

На современном этапе рефлексии над мультикультуральностью как социокультурной реальностью и мультикультурализмом как нарративом философско-культурологического дискурса представляется релевантным изучение, наряду с опытом отечественной истории, эволюции ряда других обществ, имеющих многовековую историю развития, сверяя при этом используемую терминологию.

Современный мир политики называют многополярным; культурологи и философы - мультикультурным, транскультурным, постмодернистским, пост-постмодернистским, трансмодернистским. Речь идёт также о таких понятиях, как трансверсальность сознания, трансмодернизм, используемых для обозначения обновляющихся методологических подходов к объяснению социокультурных процессов. От современной (постметафизической, постмодернистской) теории в этой связи ожидается соответствующая трансформация фундаментальной системы координат философско-культурологического мышления, обобщение багажа теоретических представлений, накопленных за многовековую историю в различных культурах. В частности, в свете достаточно широко принятых утверждений о том, что мы живём во времена, когда множество представлений о метанарративах потеряли свою легитимность, актуализировались вопросы, имеющие отношение к формированию генерирующих идей.

Одним из первых исследователей, кто сформулировал философский аспект данной проблемы, был Ж.-Ф. Лиотар, идеи которого ныне стали классикой философского постмодернизма.

«Век постмодерна», по утверждению данного автора, характеризуется эрозией веры в «великие метаповествования», в «метарассказы», отказом от метанарраций, объединяющих представления о современности. Причиной отказа постмодерна от метанарраций он считает появление различных интерпретаций в научных, исторических, культурологических, социологических дискурсах; широкое распространение множества более простых, мелких, локальных «историй-рассказов», смысл которых не узаконить знание, а драматизировать наше понимание кризиса.

Согласно другой точке зрения, как явствует из философской литературы, построить единую систему знаний, как и философии, сейчас невозможно, однако задачей может быть определение основных элементов, тенденций нетривиально понимаемой практической постметафизической философии [3]. Речь может идти об универсальной системе понятий, знаков, символов, метафор, направленной на создание единого типа описания, служащей теоретико-методологическим основанием практик управленческой деятельности, то есть - о теме метанарраций.

Дело в том, что глобализация мира сегодня поставила под вопрос статус национальной философии как теоретического выражения отдельного социокультурного жизненного мира. Ранее это произошло с универсализмом, который был подвергнут критике со стороны последователей идеи культурного релятивизма -- как нечувствительный к различиям метанарратив. В России утратили актуальность нарративы интернационализма и дружбы народов, служившие теоретико-методологическим обоснованием советской государственной национальной политики.

Нарратив мультикультурализма, в его западноевропейской трактовке, также отвергнут, так как оказался слабым теоретическим основанием для законотворчества. С середины 1990-х годов в европейских странах термин мультикультурный постепенно замещается понятием транскультурный (ШтсиЬиге). Но не в России, для которой многокультурье эндемично, где сформировался свой нарратив мультикультурализма -- «русский мультикультурализм», который является психологически артикулированной методологической константой управленческой стратегии [2]. При этом весь арсенал новых терминов задействован в теоретических целях, анализируется также их прикладной аспект.

Так, понимание мультикультурализма как метанаррации предполагает стратегию достижения толерантного отношения между социокультурными группами в государствах с полиэтничным составом населения, ценностное равенство и самодостаточность разных культур.

Воплощение нарратива транскультурализма предполагает регуляцию сферы культурного развития за границами сложившихся национальных, расовых, гендерных и профессиональных культур. В философии транскультура - это не общее и идентичное, присущее всем культурам, но культурное разнообразие и универсальность как достояние одной личности. Транскультуру не отождествляют с глобальной культурой, распространяющей одинаковые модели (преимущественно американские) на всё человечество. По мнению ряда экспертов, она предполагает взаимную вовлечённость культур, «рассеивание» символических значений одной культуры в поле других культур, то есть действие принципа интерференции. Транскультурностью считается состояние виртуальной принадлежности одного индивида многим культурам. Эти лингвокультурологические трансформации отражают сдвиги, происходящие и в научном мышлении, контуры которого обозначены в ряде работ современных авторов (W. Welsch, N. Yuval-Davis, А. С. Колесников и другие). Они утверждают, что в начале XXI века складывается новое общекультурное явление - трансмодернизм, и стратегия мыслительных процедур обретает признаки трансверсальности. В качестве нового нарратива выдвигаются концепты транскультурализма и трансверсального анализа [3].

Если мультикультурализм настаивает на принадлежности индивида к «своей», биологически заданной, «природной» культуре («чёрной», «женской», «молодёжной» и т.д.), то транскультурализм предполагает диффузию исходных культурных идентичностей по мере того, как индивиды пересекают границы разных культур и ассимилируются в них. Трансверсальная стратегия работает как бы «поперечно», проходя сквозь разделительные стратегии, которые установлены политикой и мажоритарными моделями типа личное / коллективное, частное / публичное, социальное / политическое и т.д. Говоря о трансверсальных мыслительных навыках, имеют в виду навыки, которые могут быть применены и использованы в большом количестве различных ролей и ситуаций.

В русскоязычной лингвокультуре использование данного термина возможно при характеристике государственной управленческой деятельности. К примеру, трансверсальность государственной политики по обеспечению функционирования домов-интернатов для пожилых людей будет означать финансирование их с учётом ресурсов, предоставляемых и другими социальными учреждениями (на федеральном уровне, на уровне региона). В Мексике, как известно, федеральное правительство уделяет внимание коренным народам через посредничество ряда ведомств, учреждений и частных лиц, занимающихся на трансверсальной основе различными аспектами прав коренных народов. Национальный совет по делам женщин Германии под трансверсальностью понимает оценку и содействие совместной деятельности различных государственных и частных структур, пользующихся влиянием в данной сфере.

Исследование специфики установления индивидуальной самотождественности в многокультурных сообществах показывает, что здесь также действуют универсальные закономерности. Они являются следствием таких разнонаправленных планетарных процессов, как глобализация мира, стирающая культурные различия, и мультикультурализм, способствующий сохранению культурных различий. Психолого-культурными рычагами сохранения различий служат механизмы диалога культур (М. М. Бахтин) и интертекстуальности (Юлия Кристева). По мнению М. М. Бахтина, автор всегда находится в диалоге с современной и предшествующей литературой, текст отражает в себе все иные тексты данной смысловой формы: автор художественного произведения имеет дело не с действительностью вообще, но уже с оцененной и оформленной действительностью. Отдельное слово - это «аббревиатура высказывания... каждое слово пахнет контекстом и контекстами, в которых оно жило [1, с. 106]». Ю. Кристева развила эту мысль и ввела в современный научный оборот термины «интертекст» и «интертекстуальность». По её мнению, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста, любой текст строится как мозаика цитаций. Тем самым утверждается мультикультуральность любого текста.

Американский психолог Э. Эриксон говорил, что формирование идентичности как самотождественности сопровождает человека на протяжении всей жизни. Оно формируется как понимание и ощущение неразрывности со своим социальным окружением и единства с нацией через включённость личности в различные общности (историческую, географическую, социокультурную и т.д.). Другими словами, универсальный по своей сути процесс формирования нации требует постоянного мониторинга и разумного сопровождения, и у разных стран в этом аспекте складывается свой специфический опыт.

Такие страны, как Китай, Германия, Россия, традиционно опираются на собственную культурную / этнокультурную почву в установлении самотождественности. Соединённые Штаты Америки ориентируются на абстрактные универсальные ценности, которые не являлись собственно американскими. В результате американцы оторвались и от собственной, и от какой бы то ни было другой культурной почвы. Между тем оказалось, что американский народ обладает весомым запасом культурного багажа своей разноликой нации для того, чтобы в ней искать опору для ориентации при определении самотождественности нации.

Можно предположить, что осознание этого факта пришло к части американской нации в начале XXI века вместе с событиями, сопровождавшими предвыборную кампанию нового тысячелетия. Это же явилось причиной, вызывающей протестные реакции ряда организованных социокультурных групп и индивидов, как показали лозунги манифестантов на инаугурации 45-го американского президента. Приоритетными для организовавшихся в группы народных масс объявляются такие проблемы, как исламофобия, права ЛГБТ-сообществ, борьба с сексуальным насилием, проблемы иммигрантов и окружающей среды, реформа здравоохранения, права человека. И манифесты некоторых кандидатов в президенты оказались созвучны лозунгам улиц и площадей.

Риторика предвыборных программ кандидатов в президенты США, а также финал этих выборов показали всему миру, что существует «нетелевизионный» американский народ. К нему и был обращён призыв одного из кандидатов в президенты -- вернуться к своим культурным корням, сделать Америку вновь великой. Впервые за многие десятилетия этот призыв относился в первую очередь не к решению экономических или политических задач общества, а социокультурных, обращающих народ к своей культурной истории. В этом есть глубокий смысл, так как культура - это не просто совокупность артефактов, это ещё мир смыслов, которые человек вкладывает в продукты своей деятельности и в саму деятельность. Можно сказать, что прозвучала манифестация нового проекта логической, психологической и поведенческой системы политического управления социумом; система идей, предлагаемая в качестве аксиологического стандарта в рамках государства, или идеология, так как исторически сложившиеся культурные традиции общества, как известно, аккумулируются именно в идеологии. Впервые за многие десятилетия в манифесте избранного 45-го Президента США нация услышала персонифицированное обращение к себе и веру в культурный потенциал нации. Все услышали в речи президента прямую апелляцию к широким слоям населения - впервые к народу, в обход традиционных элит. Возможно, этими причинами был подкреплён энтузиазм, высокая политическая активность общества в последней кампании, а также сделанный выбор.

Американские эксперты, например политолог Александр Грант, анализируя часть возникших в обществе вопросов, вполне адекватно оценивают сложившееся положение, но вместе с тем некоторые из утверждений не очевидны и поэтому требуют доказательства.

В англоязычной лингвокультуре понятие «государство» всё реже позиционируется как атрибут нации. Государственные границы по-прежнему оберегаются, считаются незыблемыми, но для основного населения государство не является главным атрибутом нации. Попытки правительств сохранить в стране национальную культуру в публичной сфере всё чаще именуются архаизмом и осуждаемым национализмом, противоречащим нормам демократии и закономерностям глобализации мира. Соединённые Штаты Америки ранее считались «плавильным котлом», куда втекали самые разные нации, а вытекал американский народ. Но больше этого не происходит, по определению самих американцев, население Америки живёт в мультикультурном государстве, хотя по инерции продолжает называть себя единым и даже уникальным народом. Как можно видеть, предполагается, что «мультикультурный» народ -- это не полноценный народ, а сообщество, могущее «рассыпаться». Американские эксперты убеждены, что теория мультикультурализма способствует разобщению народов, что не может называть себя единой нацией население страны, состоящее из разных народов. Здесь следует отметить существование противоположного мнения и противоположной практики управленческой деятельности по сплочению нации.

Так, российскими учёными на примерах отечественной истории показана реальность и жизнеспособность существования в пределах одного государства на протяжении значительного исторического этапа многоэтничной, многоконфессиональной нации. В состав российской нации на протяжении длительного исторического периода входит более 180 народов. Единство нации при этом сохраняется, так как оно обеспечивается общественными институтами, Конституцией и внутренней политикой государства, направленной на сохранение государства в качестве ориентира для самоидентификации.

Ключевым методологическим принципом управленческой деятельности является внимание к проблемам всех российских народов (включая немногочисленных) на протяжении всей истории государства и при различных политических администрациях [2].

Америка, как известно, аналогичным образом начиналась с идеи “а Epluribus unum” (во многом единое; единство во множестве; из многих одно), которая явилась основным принципом образования Соединённых Штатов Америки в 1776 году в результате объявления тринадцатью штатами независимости от Великобритании. Но в государственных стратегиях, в стратегиях общественных институтов, в лингвокультуре и риторике, очевидно, недостаточно прочно закрепилась данная идея. На этой почве актуализировался вопрос единства нации. Услышав призыв вернуться к своим корням, американский народ адекватно оценил своевременность прозвучавшего призыва и увидел реальную возможность продвижения к этой цели. Редактор консервативного журнала “National Review” Рич Лури поясняет, что ведущей идеей инаугурационной речи избранного президента Д. Трампа является легитимация американского «государства-народа» как оптимального инструмента установления традиционной совокупности норм и правил в различных сферах жизнедеятельности.

Можно предположить, что, возможно, сложность возникнет при реализации соответствующей внутренней политики. Как говорил в своё время президент Дж. Кеннеди, «американцы - это нация иммигрантов». Иммигрантскому существованию, как известно, свойственна длительная оторванность от своих корней и достаточно отстранённое восприятие происходящего в современности. Это являлось фигурой умолчания в общественной и политической жизни американского общества долгие годы. Сегодня социокультурная эклектичность нации переместилась в центр внимания и стала предметом глобальных дискуссий. Из риторической фигуры недоговорённостей, незримо стоявших за поступками и высказываниями иммигрантского населения, оно переместилось на первые позиции и оказалось достаточно прямо обозначено.

Из научного дискурса в публичную сферу перетекают также знания о специфике формирования самотождественности. Институция идентификации является одной из сфер личности, которая регулируется высшими психическими функциями (мышление, речь, память, внимание, воображение). Человек может ими сознательно управлять, но также быть управляемым -- по той причине, что сфера идентификации восприимчива к риторическим средствам воздействия. Как писал М. В. Ломоносов [5], риторика существует там, где есть вероятное, где есть полутона, есть мысль, и главное -- там, где существует мнение.

В России, по мнению специалистов, именно многовековая риторическая культура за прошедшие годы сильно пострадала. И это не безобидные потери, так как примерно 50% информации теряется при её передаче. Происходит это в первую очередь из-за того, что мы не умеем владеть собственным словом, не умеем воспринимать слова собеседника или не верим в то, что убеждение возможно. Между тем в данном контексте особенно рельефно проявляется роль риторики в её оригинальном значении -- как институции, как семантического инструмента определённой политики, способной камуфлировать обозначаемое понятие и даже подменять его, так как она наделена способностью придавать ценность обесцененному, мимикрировать под новацию (под «просто по-новому высказанную истину»). В этом своём инструментальном, политтехнологическом значении риторика оказалась востребована в современном публичном пространстве: от высокой академической культуры до популистской контркультуры, а также в разнообразных выборных кампаниях и при решении практических управленческих задач.

Академик Д. С. Лихачев говорил, что сохранение культурной среды - задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Как принято считать, языковая среда жизни (или лингвоэкология), формирует тип личности. Вместе с тем отмечается сокращение лексической базы разговорного языка, снижение уровня эпистолярной культуры, разлаженность контроля над языком СМИ, отсутствие риторической этики, то есть совокупности норм и правил речевого поведения в различных коммуникативных ситуациях [4].

Риторическая этика базируется на общечеловеческих этических ценностях, на национальных этических нормах, а также на индивидуальных этических ценностях. Она включает в себя два компонента: мировоззренческий и этикетный. Мировоззренческая часть связана с общим пониманием предназначения общения, предполагающего опору на общечеловеческие ценности. Вся речевая деятельность человека должна быть подчинена высоким мировоззренческим принципам, а основной целевой установкой создателя речевого произведения должны быть истина и благо. Этикетная часть риторической этики подразумевает знание и применение в речевой практике правил речевого поведения в ситуациях установления, поддержания и выхода из контакта в соответствии с ситуацией общения, а также статусом и ролью участников общения. Но происходит смена культурного пространства, которую академик Д. С. Лихачев связывает со сменой эпохи, называя это «расставанием» с прежней культурой. Это происходит в виде отрицания прежних ценностей, а заодно - и высоких понятий. Мода на постмодернистскую литературу, допущение в академическую лексику компьютерной скороговорки, неправильных текстов (рекламный формат) и многое другое снижают уровень языковой компетенции, ведут к «отравлению» лингвоэкологии, а в итоге - к деформированию личности, развитию агрессивного, разрушительного начала [4]. Дело в том, что новые понятия входят в язык не изолированно, а в микросистемах, словообразовательных гнёздах, отражающих более или менее широкий круг явлений и фактов, окружающих данное понятие, сопутствующих ему.

Также в публичной сфере празднует своё главенство постмодернизм (во всяком случае - в американском дискурсе). Предвыборная программа Хилари Клинтон была построена на риторике концептов, облачённых в постмодернистские лозунги и призывы, свойственные «левым» с городских митингов: «гендер -- всего лишь социальный конструкт»; «все расы равны»; «вперёд - к освобождению, эмансипации индивидуума»; «к освобождению женщины из-под патриархального угнетения».

Клинтон объявила, что «религиозные убеждения, которые осуждают “репродуктивные права”, необходимо изменить». Она давно поддерживает «аборты по требованию на протяжении всей беременности», называя это правом женщины, человеческим правом и «репродуктивным правом». А всё вместе считает призывом к соблюдению прав человека.

В условиях быстрого развития глобализации и культурной плюрализации обществ необходимо осмысление возникающих проблем с точки зрения осуществления системы юрисдикции на основании законов, а не разнообразных культурных или религиозных традиций. В настоящее время проблема метанарратива наиболее полно обсуждается в аналитической философии и методологии науки (Т. Кун, П. Фейерабенд, А. Данто, Ф. Анкерсмит и другие), и учёные пришли к заключению, что невозможно в современности создать метанарратив и следует считать естественным состоянием сосуществование различных способов описаний и языков. Эта трансверсальность и есть то, что следует считать новым метанарративом. Такую социокультурную реальность и теорию можно считать метанарративом пост-постмодернизма.

Примечания

1. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. Москва: Художественная литература, 1975. 502 с.

2. Гасанова Н. К. Глобальный мультикультурализм vs «русский мультикультурализм»: монография. Москва: МГИК, 2015. 224 с.

3. Колесников А. С. Постмодерн и новое постметафизическое мышление: от трансмодернизма к трансверсальности // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. 2010. Том 2, № 1. С. 42-50.

4. Лихачев Д. С. Я живу с ощущением расставания... / беседу записал Д. Шеваров // Комсомольская правда. 1996. 5 марта (№ 42). С. 5.

5. Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию. Москва: Бизнеском, 2011. 238 с.

Размещено на Allbest.ru