Образ и изображение: по мотивам "истории (ий) кино "Жан-Люка Годара

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ и изображение: по мотивам "истории (ий) кино "Жан-Люка Годара

Предеина М.Ю.

До недавнего времени искусство оправдывало своё существование тем, что создавало образ. Образ, с формальной точки зрения, был ложью, мягче говоря, иллюзией. Но это была такая иллюзия, которая стоила правды, -- она позволяла овладеть реальностью, преобразовать её, т. е. внести в реальность образ. В новой ситуации господствует то, что Жан Бодрийяр называл «гиперреальностью»: искусство не создаёт образ, а производит «клон» реальности, нечто более реальное, чем реальность. Творец потерял сцену и звание автора, а зрители заблудились в хаосе.

Новую ситуацию в искусстве автор статьи исследует на материале творчества известного французского кинорежиссёра Жан-Люка Годара, работы которого отличает критический подход к современности и наряжённая рефлексия на тему «образ и изображение». -- «Может ли существовать искусство без образа? Что я могу сделать, чтобы возродить образ?» -- таковы вопросы настоящей статьи.

Ключевые слова: образ и изображение, реальность безобразная и преображённая, мышление и сопротивление, история, кино.

Ще недавно мистецтво виправдовувало себе тем, що створювало образ. Образ, з формальної точці зору, був оманою, інакше -- ілюзією. Але це була така ілюзія, яка значила не менш, ніж правда: завдяки їй відбувалося опанування реальністю, внесення образу в реальність. Нова ситуація, за визначенням Жана Бодрійяра ситуація «гіперреальності», характеризується тем, що мистецтво вже не створює образ, а продукує «клони» реальності, щось більш реальне, ніж реальність. Мистець втратив сцену та ім'я автора, а глядачі заблукали в хаосі.

Нову ситуацію в мистецтві автор статті досліджує на матеріалі творчості відомого французького кінорежисера Жан-Люка Годара. Роботи Годара характеризуються «філософічним» підходом та постійної рефлексією за темою «образ та зображення». -- «Чи може існувати мистецтво без образа? Що я можу зробити, щоб відтворити образ?» -- ось питання даної статті.

Ключові слова: образ та зображення, потворне та прекрасне, мислення та спротив, історія, кіно.

Recently, art has justified its existence by creating an image. The image was formally a lie, or an illusion. But it was such an illusion that was worth the truth -- it allowed you to master reality, transform it, to bring an image into reality. Jean Baudrillard called the new situation a "situation of hyper reality": art does not create an image, but produces a "clone" of reality, something more real than reality. The artist lost the stage and the name of the author, and the audience got lost in chaos.

The author explores a new situation in art based on the work ofthe famous French film director Jean-Luc Godard. Godard's works are distinguished by a "philosophical” approach and a refined reflection on the theme of "image and copy”. -- Can art exist without an image? What can I do to revive the image? These are questions from this article.

Keywords: image and copy, ugly and transformed reality, thinking and opposition, history, cinema.

Жан-Люк Годар умеет уместить историю человечества в пару минут экранного времени; это удаётся ему через каскад образов, бешено сменяющих друг друга образов, создающих один, общий образ - историю. Кадры кинохроник войн и революций XX-го столетия и наскальный рисунок из пещеры Ласко - охотник, убитый бизоном. Кадры Эйзенштейна и живопись Возрождения. Всё это составляет ткань «Истории(ий) кино» (1998) и создаёт один образ - историю, как борьбу, борющуюся историю. - Образ для Годара - то, через что нам дана борющаяся история и через что мы приобщаемся к ней.

• Но... История закончилась, и образу больше нет места. - Годар снимает «Историю(ии) кино» в 1998-м, через тридцать лет после 1968-го, после кризиса левого активизма, марксизма, маоизма. Его образ революционен и антибуржуазен, мир вокруг реформистский и буржуазный. Образу нет места. - Но это не прощание с 1968-ым, хотя уже многие попрощались. Напр., Жан-Франсуа Лиотар, ознаменовавший прощание скандальной «Либиди- нальной экономикой» (1974) и термином «постмодерн» (1979). По настроению «История(ии) кино» близка(и) к работе Жиля Делёза и Феликса Гватта- ри «Что такое философия?» (1991), в которой авторы так же, как и Годар, разделяют Гегелевское ощущение философии в сумерках, философии ближе к полуночи, но не разделяют Гегелевского вывода: ни чему не дано омолодить мир. Этому выводу и даже разуму (если он подкрепляет вывод) они противопоставляют сопротивление: в тексте - Делёз и Гваттари, в кино - Годар. годар образ изображение кинорежиссёр

Сопротивление сегодняшнему дню, которое, вероятно, лучше всего можно выразить через Рыцаря Печального Образа.

Зачем нужно это бессмысленное сопротивление? Зачем нужен образ? - Задачей этой статьи является проследить вместе с Годаром ту логику, которая вопреки очевидности заставляет снова и снова выбирать образ, ту логику, которая определяет оппозиционность образа реальности.

I. - Чемодан «Карабинеров», или Изображение

Одна из частей «Истории(ий) кино» [3, ч. 4: с 12-ой мин.] почти целиком построена на чтении «Плаванья» Шарля Бодлера, я ещё не раз вернусь к этому, а пока процитирую пару строк, воспользовавшись переводом Марины Цветаевой:

«.Для вас мы привезли с морей

Вот этот фас дворца, вот этот профиль мыса, -

Всем вам, которым вещь чем дальше - тем милей!» [4, с. 147]

Имеет ли Бодлер в виду подлинный фас, кусок мрамора, отпиленный расторопным путешественником? В фильме «Карабинеры», снятом Годаром нашей фантазии (также, как кино?), облака являются нами (также, как кино?). - Для Бодлера, облака - единственное, что можно любить потому, что это - единственное, что не превращается в товар. Везде и всюду торгуют жёнами, отечеством, богом, но не облаками. В «Чужестранце», одном из стихов в прозе, - не тот ли это чужестранец, что совершает плаванье (?) - загадочный чужак отвергает всё, жену, друзей, отечество, бога и, наконец, то, на что всё это обменивают, - золото, ради облаков. «Что же, однако, любишь ты, необычайный чужестранец?» - «Я люблю облака... облака, проплывающие мимо... там.чудесные облака!» [6, с. 186] Облака (образы) - ради них совершается плаванье. «На облако взгляни: вот облик их желаний!

Как отроку - любовь, как рекруту - картечь, - Так край желанен им, которому названья Доселе не нашла ещё людская речь» [4, с. 146]. IV. - Образ и изображение, или Россия Годар различает изображение и образ в фильме «Дети играют в Россию», и это различение для него открывается через русский язык, имеющий два слова - одно для реальности, «изображение» («щёлк-щёлкКодак»), другое - для фантазии, воображения («во - образить»), «образ» («более широкое, более глубокое, более далёкое, более близкое» [2, 31-ая мин.]). - Россия входит в творчество Годара как родина образа. - Прежде, напр., в «Ветре с Востока», снятом в 69-м, Годар обидно смеялся над Брежневым с его «миром во всём мире», теперь, в 93-м, годе съёмок «Детей играющих.», Россия обретает исходное звучание - страна, производящая революции и образы. - Русские производят революции и образы и, может быть, с тех пор, как перешагнули через 91-ый год, являются самым «современным» народом в том смысле, что более всех прочих заблудились во времени, заблудились и заплутали даже между образом и изображением, разрушили образы ради изображений, остались одинокими и потерянными.

«Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам» [9, с. 306].

Россия крепко входит в творчество Годара как родина образов, бесконечного поиска, стремления.

Одни из самых сильных строк «Плаванья» Годар сопровождает кадрами «Земли» Александра Довженко [3, ч. 4: 17-ая мин.], наряду с Эйзенштейном его любимого советского режиссёра, если судить по частоте цитирования, - «Конец кулацким межам» у Довженко обретает у Годара всемирноисторический смысл: исчезновение границ и рождение из него человеческой неприкаянности, обречённости человека на бег и поиск.

«О, странная игра с подвижною мишенью!

Не будучи нигде, цель может быть - везде! Игра, где человек охотится за тенью,

За призраком ладьи на призрачной воде.» [4, с. 146]

Но именно в неприкаянности мы производим образы, будучи потерянными, - ищем новую родину, более подлинную, чем земля.

V. - Леди Годива, или Сопротивление и Мандельштам

Образы - это сопротивление.

«Поэзия - это сопротивление. Осип Мандельштам знал это», - говорит Годар и добавляет: «Но сейчас никто не интересуется русскими» [3,

ч.6: 20-ая мин.]. - Как всегда у Годара, в этом эпизоде наложение звуковых и зрительных рядов: сквозь звучащий сейчас голос Годара пробиваются голоса «безумного Пьеро» и Марианны, одна из первых их сцен вместе: «так грустно, что жизнь совсем не похожа на роман» [1, 13-ая мин.]. - Сопротивлению мы учимся в романах и, может быть, несколько постыдная мысль: не жизнь переносим в роман, а роман - в жизнь. Но это и требует мужества. Чтобы уйти от всепоглощающей прозы своего лица, реальности лица, изображения, мы создаём роман, образ, и видим не своё лицо (в его телесности), что напугало Рокантена, а нечто другое - лучшее, облагороженное, одухотворённое. - Что наши лица без образа? - «Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочёл, - и биография готова» [8, с. 99], - пишет Мандельштам. Эту историю он противопоставляет истории дворянской, истории рода - тела и крови, истории так или иначе закреплённой в реальности, датах и фактах. История разночинца не привязана к земле, крови, она, скорее, принадлежит облакам, плывущим, выстраивающим причудливые фигуры образам. - В решительный момент образ становится жизнью. Возможно, Мандельштам - наш последний поэт, подчинивший свой последний и решительный шаг в жизни образу, сознательно, принёсший себя в жертву образу. - Какому? - Образы - всегда революционны. То, что связывает Мандельштама с ушедшим миром, - не устрицы, а ещё пребывающий, пребывавший в чистоте образ, - образ леди Годивы, равно не лишённый ни романтической жертвенности, ни «социальности» - жертвы во имя народа.

«С миром державным я был лишь ребячески связан,

Устриц боялся и на гвардейцев смотрел исподлобья -

И ни крупицей души я ему не обязан,

Как я ни мучил себя по чужому подобью» [7, с. 159].

Пишет он, проясняя для себя странное чувство: в том мире я был чужим, и в этом - не свой. - Что движет мной? Во имя чего я критикую этот «новый» мир? Не ради того, тогда - почему?

«Не потому ль, что я видел на детской картинке

Леди Годиву с распущенной рыжею гривой,

Я повторяю ещё про себя под сурдинку:

Леди Годива, прощай. Я не помню, Годива.» [7, с. 159-160]

Забвение, «Леди Годива, прощай...», и невозможность забвения. - Сила образа - в невозможности его забвения, образ владеет нами, не оставляя другого выбора, кроме сопротивления.

VI. - Незабвение, или «... плыви к своей Электре!»

Этих строк «Плаванья» нет в «Истории(ях) кино», но я пишу по мотивами считаю их важными. - Бодлер устал, он хочет покоя, изведать лотосового плода, того плода, что отвратил спутников Одиссея от дома и плаванья, через плаванье лежал их путь домой, дом Бодлера не обозначен на карте, это - неуловимое облако, в погоню за которым его толкает неизбывная тоска, он хочет избыть тоску и слышит голоса, обещающие желанное забвение.

«О, эти голоса, так вкрадчиво из мрака

Взывающие: К нам! - О каждый, кто взалкал

Лотосова плода!...»

Покой. Сон. Хорошо спит тот, кто хочет возможного.

Друг, вкусивший плода, тянет руки, зовёт.

«О, вкрадчивая речь! Нездешней речи нектар!..

К нам руки тянет друг - чрез чёрный водоём.

«Чтоб сердце освежить - плыви к своей Электре!»

Нам некая поёт - нас жёгшая огнём» [4, с. 149].

Вторгающаяся речь отвращает от плода, не позволяет его вкусить. - Почему Электра? Если Электра - перед нами: Орест. - Орест может забыть, уклониться от Аргоса, этот мотив намёком дан у Эсхила и развит в «Мухах» Сартра, в Орестовой истории есть момент, когда Орест может не откликнуться на зов Электры. - Электра зовёт не так, как Пенелопа, - её зов безумие. Электра зовёт в «Жертве у гроба», где примиряющего и, как по мне, пошлого суда Афины ещё ни что не предвещает, поэтому «здравый смысл» Ореста убеждает его не слушать зова, но Орест ему, «здравому смыслу», уже не в силах повиноваться. - Не услышать зова Электры - значит забыть, забыть всю ту безумную, дикую историю, продолжить которую зовёт Электра. Зов Электры - это зов истории. - Сартр не без анахронизма, но очень верно изображает будущее Ореста, не откликнувшегося на зов, возможное будущее - как будущее беспечного буржуазного юноши. - Что-то заставляет Ореста откликнуться. - Не откликнувшийся Орест, беспечный буржуазный юноша, встретит своё лицо, реальность своего лица, то, что взглянуло из зеркала на Рокантена, лицо, столь же реальное и бессмысленное, как стол или стул, вещь среди вещей, изображение среди изображений, - безнадежность.

«В тот миг, когда злодей настигнет нас - вся вера

Вернётся нам, и вновь воскликнем мы: - Вперёд!

Как на заре веков мы отплываем в Перу,

Авророю лица приветствуя восход» [4, с. 149].

Не откликнуться для Ореста - хуже. Не знай Орест истории, он не боялся бы лица без образа, всего того безумия, что я накрутила вокруг «не откликнуться», для него не было бы, но его положение - не незнающего, а забывшего: Электра уже ожгла его. Орест вынужден вспоминать.

И в унисон с Мандельштамом, снова и снова возвращаясь к плаванью, облакам, безумию, Бодлер повторяет: «Да, колыбель моя была в библиотеке» [5, с. 164]. - Там он услышал голос, на который ответил: «Иду!».

Он закричал: «Плыви в бездонных сказках

Над тем, что мыслимо, над тем, что мерит метр».

«Я отвечал: «Иду!» И это я тогда

Вдруг ощутил ту боль и ту судьбу, что всюду

Ношу теперь с собой, ношу всегда, всегда...» [5, с. 164]

VII. - Преображенная реальность: зачем нужен образ?

Мы узнали, говорит Годар, что «образ искупает реальность» [3, ч. 5: 19-ая мин.]. - Образ отрицает реальность и этим искупает её: самое простое сказать, что реальность, в которой может родиться образ, - не так плоха, леди Годива искупает устриц и гвардейцев, это - точка зрения созерцания; сложнее - совершить переход от образа к реальности, образ делает реальность для нас интересной, превращает её в предмет наших усилий, преобразований. - Есть ли в том парадокс, что реальность превращают в предмет своих преобразований те, чья «колыбель была в библиотеке»? - Реальность, увиденная через образ, преображённая реальность. - Здесь неизбежны ошибки, мы нетерпеливы, чтобы жить мы готовы преобразить первое, что «подвернётся под руку»:

«Малейший островок, завиденный дозорным,

Нам чудится землёй с плодами янтаря,

Лазоревой водой и изумрудным дёрном.

- Базальтовый утёс являет нам заря» [4, с. 146].

Ошибки неизбежны и небесполезны.

Если настоящая, подлинная реальность - та, что преобразована нами, то настоящие, подлинные мы - те, что преобразованы образом и те, что преобразуют образ. «Там, где я творю, там я - настоящий», - говорит Рильке и его цитирует Годар [3, ч. 8: 7-ая мин.]. - Может быть, Мандельштам стал Поэтом, образцом для поэтов, когда - обратился к реальности? Не в смысле её описания, а в смысле - преобразования. Не для настоящего, а - для будущего. «За гремучую доблесть грядущих веков». Образ стал действием: ему удалось превратить мысль в опасность для мыслящего, придать мысли силу, делающую её опасной - опасной для без-образной реальности, способной эту реальность преобразовать. Опасность для мыслящего, угроза ему со стороны реальности есть не что иное, как признание со стороны безобразной реальности заслуг мыслящего и его самого в качестве её врага.

Поэтому Годар говорит: «Мысль должна стать тем, чем она и является - опасностью для мыслящего и способом преобразования действительности» [3, ч. 8: 7-ая мин.].

И сам Годар, напоминая нам об образах, играет роль Электры.

Фильмография

1. Безумный Пьеро (Pierrot le fou, реж. Жан-Люк Годар, 1965)

2. Дети играют в Россию (Les enfants jouent а la Russie, реж. Жан-Люк Годар, 1993)

3. История(и) кино: в 8-ми частях (Histoire(s) du cinйma, реж. Жан-Люк Годар, 1998)

Список используемых источников

4. Бодлер Ш. Плаванье // Ш. Бодлер. Цветы зла. Стихотворения в прозе. М.: Высшая школа, 1993, с. 145-149.

5. Бодлер Ш. Голос // Ш. Бодлер. Цветы зла. Стихотворения в прозе. М.: Высшая школа, с. 164-165.

6. Бодлер Ш. Чужестранец // Ш. Бодлер. Цветы зла.

Стихотворения в прозе. М.: Высшая школа, с. 186.

7. Мандельштам О. Э. «С миром державным я был лишь ребячески связан...» // О. Э. Мандельштам. Собр. соч. в 4-х т. М.: «ТЕРРА» - «ТЕКЯА», 1991, т. 1, с. 159160.

8. Мандельштам О. Э. Шум времени // Собр. соч. в 4-х тт. М.: «ТЕРРА» - «ТЕКБА», 1991, т. 2, с. 45-108.

9. Пушкин А. С. Бесы // А. С. Пушкин. Стихотворения. Поэмы. Сказки. М.: Художественная литература, 1977, с. 306-307.

Размещено на Allbest.ru