Степень избегания неопределенности в контексте базовых характеристик национальной культуры (к проблеме сравнительного изучения национальных культур)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 008.009

Томский научно-исследовательский политехнический университет swetla62@tpu.ru

Институт международного образования и языковой коммуникации

Кафедра лингвистики и переводоведения

Степень избегания неопределенности в контексте базовых характеристик национальной культуры (к проблеме сравнительного изучения национальных культур)

Светлана Александровна Песоцкая, к. филол. н.

Аннотация

избегание неопределенность национальный культура

Статья раскрывает сущность категории избегания неопределенности как одной из базовых характеристик, обеспечивающих возможность сравнительного изучения национальных (локальных) культур. Предпринята попытка выявить специфику содержательного наполнения базовой категории избегания неопределенности в русской национальной культуре.

Ключевые слова и фразы: сравнительное изучение культур; базовые характеристики культуры; избегание неопределенности; склонность к риску.

Annotation

The article reveals the essence of ambiguity avoiding category as one of the basic characteristics providing the opportunity of the comparative studies of national (local) cultures. The author undertakes the attempt to reveal the specificity of the substantial filling of the basic category of ambiguity avoiding in Russian national culture.

Key words and phrases: comparative studies of cultures; basic characteristics of culture; ambiguity avoiding; tendency to risk.

Важнейшей проблемой сравнительной культурологии является выделение тех базовых характеристик или критериев (выступающих в то же время и как уровни сравнения), которые делают возможным сравнительный анализ национальных культур.

Попытки выделения таких базовых критериев или характеристик в зарубежной науке, в рамках формальных методов исследования, предприняли американский антрополог и лингвист Эдвард Холл, голландский социолог и психолог Гирт Хофстеде, а в российской культурологии этой проблемой, в рамках неформальных методов исследования, несколько десятилетий занимался Г. Д. Гачев. Значимость этих попыток, предпринятых учеными, обусловлена тем, что «в базовых характеристиках культуры непосредственно отражаются происходящие в ней коммуникативные процессы, определяющие ее состояние и развитие. От умения интерпретировать базовые характеристики культуры, находящие, пожалуй, самое яркое выражение в художественном тексте, зависит понимание сути процессов внутрикультурного и межкультурного взаимодействия» [7, с. 305-306].

Опираясь на теорию культуры Э. Б. Тэйлора, лежащую в основе теории антропологии, на концепции и теории культуры А. Л. Крюбера и К. Клакхона, Э. Холл пришел к выводу о том, что глубокая степень постижения своеобразия иноязычной культуры (полное постижение с его точки зрения невозможно [8, с. 270]) становится возможной лишь тогда, когда инофон обретает так называемую «культурную грамотность». Культурная грамотность включает в свое содержание многоуровневые знания о культуре страны изучаемого языка и, в первую очередь, знания о базовых характеристиках, определяющих своеобразный облик данной культуры. Базовые характеристики и выполняют функцию «элементарных частиц культуры». Ученый обосновал и тщательно исследовал с разных сторон следующие базовые характеристики культуры: особенности восприятия категории времени и его использование, особенности восприятия категории пространства и его использование, степень выраженности контекстуальности, скорость распространения информационных потоков [4, с. 80-81].

Эти характеристики, которые по-разному проявляются в национальных культурах и определяют их своеобразие, Э. Холл исследовал на протяжении более чем 30-ти лет, с конца 50-х по 90-е годы ХХ века, отразив результаты своих наблюдений в нескольких монографиях и научно-популярных книгах: The Silent Language (Немой язык. Garden City, New York: Doubleday and Company, 1959); The Hidden Dimension (Незримое измерение. Garden City, New York: Doubleday and Company, 1966); Beyond Culture (За гранью культуры. 1976); The Dance of Life (Танец жизни. 1983); Understanding Cultural Differences (Понимание культурных различий. Yarmouth, 1990) (книга написана в соавторстве с женой Маргарет Холл).

В 70-е и 80-е гг. ХХ в. Гирт Хофстеде дополнил этот перечень базовых характеристик своеобразия культур четырьмя другими критериями: степень выраженности индивидуализма или коллективизма, «мужской» или «женский» характер культуры (маскулинность/феминность), иерархическая дистанция в отношениях между людьми, избегание неопределенности.

Хофстеде постулировал идею о том, что родная культура, которую человек осваивает с момента своего рождения, закладывает в его сознание определенный «культурный код», с учетом которого он воспринимает в той или иной форме, категоризирует и оценивает явления действительности, одним словом, что родные культура и язык как бы «вкладывают» в сознание индивидов определенную «ментальную программу». Все, что человек чувствует, думает и делает, обусловлено этой ментальной программой, зависимо от нее. Названные выше критерии выступили в качестве основных элементов сформулированной ученым «ментальной программы».

Индекс избегания неопределенности (Uncertainty Avoidance Index или UAI), разработанный Г. Хофстеде в 1984 г. на основе исследований, проводившихся в 40 странах, базировался на представлении о том, что формы реагирования индивида в неструктурированных ситуациях (unstructured situations) культурно обусловлены социальными правилами, ритуалами, образовательными стандартами, религиозной ориентацией, технологиями. Автор индекса измерения неопределенности включал в него три индикатора - ориентацию на правила, стабильность занятости и стресс - и связывал данный показатель с широким кругом явлений (от частоты несчастных случаев на дорогах до предпочтительного стиля руководства) [9].

Степень избегания неопределенности является характеристикой или культурным измерением, которое проявляет склонность членов данного сообщества действовать, руководствуясь либо системой многочисленных формализованных правил, подробных предписаний и инструкций, либо руководствуясь своей интуицией, личными желаниями, негласными законами и правилами общественной морали. В первом случае мы имеем дело с культурами, для которых характерен высокий уровень избегания неопределенности членами данного сообщества, во втором случае - с культурами с низким уровнем избегания неопределенности членами культурного сообщества. И если представители первых культур испытывают чувство страха перед неопределенностью - в незнакомой ситуации они не знают, как себя вести, и чувствуют себя дезориентированными, то представители вторых культур характеризуются отсутствием страха перед неизвестностью, легко находят выход из любой, даже самой затруднительной, ситуации и склонны к риску [6, с. 96].

Выводы отдельных западных ученых базируются в основном на исследованиях деловой культуры русских людей 1990-х гг. Отталкиваясь от такого факта, как нежелание русских бизнесменов рисковать, они делают вывод о том, что степень избегания неопределенности у русских достаточно высока. Признавая тот факт, что любая субкультура (в данном случае деловая) так или иначе отражает основные черты национальной культуры в целом как суперсистемы, мы все же сомневаемся в том, насколько правомерно судить о целостном облике национальной культуры, работая в основном с материалом такой ее подсистемы, как деловая культура, в особенности с учетом того, что в настоящий момент в российских условиях деловая культура только складывается и еще не имеет целостного, завершенного облика.

Кроме того, нежелание русских предпринимателей рисковать не есть проявление психологии русского человека в чистом виде, но, скорее всего, обусловлено внешними социальными обстоятельствами, имеющими изменчивый характер. Так, совершенно не исключено, что при более благоприятных социальных условиях, прежде всего при наличии социальной защищенности и гарантии поддержки со стороны государства, разработанности законодательной базы, защищающей права собственности, реакция будет совсем иной.

Выводы из наблюдений Г. Хофстеде также подтверждают эту точку зрения. Ученый располагает русскую культуру в верхней части рейтинговой шкалы, присвоив ей индекс 95 из 112 максимальных (у греческой культуры) [Цит. по: 3]. При этом высокий показатель (UAI) свидетельствует о низком уровне избегания неопределенности (ТН), и напротив, низкий показатель - о высоком уровне ТН, присущем той или иной стране, обществу или культуре.

В пользу этого мнения говорят и исследования проявления категории определенности/неопределенности в русском обиходном разговорном языке и художественной литературе. Так, тексты художественной литературы преимущественно актуализируют способность русского человека к риску и более того - потребность в нем. Здесь, безусловно, встает вопрос о том, можно ли считать художественную литературу материалом, анализ которого является репрезентативным при исследовании национальной культуры как целого. Несмотря на вымысел, лежащий в основе событийной ткани произведений художественной литературы, их можно успешно использовать как иллюстрации базовых категорий культуры: словесный художественный образ является универсальным средством постижения и отражения действительности; с помощью художественного изображения типических характеров в типических обстоятельствах создатели произведений художественной литературы обобщают закономерности жизни, доносят квинтэссенцию жизненного опыта народа. Тексты художественной культуры выступают репрезентантами духа культуры как целого, характерных черт ее морфологии.

В романе Ф. М. Достоевского «Бесы» (напомним, что именно этот писатель снискал репутацию одного из самых ярких выразителей русской национальной ментальности) низкая степень избегания неопределенности, то есть внутренняя готовность персонажей к неожиданным поступкам, непредсказуемому поведению, склонность к экстремальности, отражается на уровне словарного состава языка произведения. Семантические поля лексических единиц словаря писателя - вдруг, неожиданно, нечаянно, мгновенно, всякое, несомненно, быстро, нетерпеливо, не в меру, непременно, совершенно, с вызовом, уж ничего более, тотчас же, совсем, окончательно, непомерная (гадливость), чрезвычайное, неоспоримое, невозможное - содержат спектр значений быстроты действия, широты его распространения, неожиданности или максимальной степени проявления. Только в одной главе романа «У Тихона», объем которой составляет неполных 30 страниц, автор этой статьи насчитала 26 (!) случаев употребления слова вдруг, то есть это слово встречается почти на каждой странице, коэффициент его частотности в среднем составляет несколько больше, чем 0,8. Этот частный случай показателен тем, что отдельно взятое слово выступает маркером определенного типа культурного сознания (его представляет писатель), которое воспринимает неожиданность как обязательный элемент картины мира.

Частотность употребления этих слов - не произвол или прихоть писателя: словоупотребление всякий раз мотивировано внутренними движениями или порывами души персонажей, эксплицитно выраженными с разной степенью очевидности. В некоторых случаях вдруг отражает необъяснимые ассоциативные связи, возникающие на уровне подсознания, и тогда это слово является необходимым элементом психоанализа писателя: «Я поскорее закрыл опять глаза, как бы жаждая возвратить миновавший сон, но вдруг как бы среди яркого-яркого света я увидел какую-то крошечную точку. Она принимала какой-то образ, и вдруг мне явственно представился крошечный красненький паучок» [5, с. 640].

Тот факт, что неопределенность и отсутствие четких формализованных правил в разных видах социальной деятельности не вызывает у русских людей дискомфорта, находит любопытные многочисленные подтверждения в фактах словесного художественного творчества. В этом смысле показательна литературная пародия, написанная Львом Толстым на поэтику Афанасия Фета и состоящая всего из одной строки: «Что-то где-то веет, млеет». Имея непосредственное отношение, прежде всего, к эстетической полемике своего времени и отражая в сниженно-пародийной форме представления о психологизме как методе изображения действительности, эта пародия тем не менее выступает маркером того типа культурного сознания, который не пугается неопределенности, но притягивается к ней и увлекается ею [7, с. 325].

Как и другие базовые характеристики национальной культуры, степень избегания неопределенности оказывает непосредственное влияние на метахарактеристику национальной культуры - тип национальной духовности, формируя его. Своего рода констатацию низкого уровня избегания неопределенности мы обнаруживаем уже в суждении Н. А. Бердяева о русском народе как о менее детерминированном, более обращенном к бесконечности и не желающем знать распределения по категориям [2, с. 544].

Можно предположить, что низкая степень избегания неопределенности в определенной мере характеризует проблематику русской художественной литературы, ее нравственно-философскую ориентацию. В качестве аргумента этого тезиса уместно использовать наблюдение Н. А. Бердяева: «Русские писатели не закованы в условных нормах цивилизации и потому прикасаются к тайне жизни и смерти» [1, с. 64]. Таким образом, сакральность как характерную черту русской литературы и культуры можно объяснить более низкой, по сравнению с западной, нормативностью русской культуры.

Если отталкиваться от тезиса Э. Холла о том, что «гораздо более важной задачей является не понимание чужой культуры, а разгадка своей собственной», которая то, что ей удается скрыть, «наиболее эффективным способом прячет от самих носителей этой культуры» [8, с. 270], то исследования современных российских культурологов в первую очередь должны быть обращены на постижение специфики содержательного наполнения базовых характеристик в русской национальной культуре.

Список литературы

1. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.

2. Бердяев Н. А. Русская идея: основные проблемы русской мысли ХIХ века и начала ХХ века // Русская идея. М. - СПб.: Эксмо; Мидгард, 2005.

3. Восканян М. Русская ментальность в организационной культуре: алгебра и гармония [Электронный ресурс] // Семинар в Институте динамического консерватизма. 12.04.2010. URL: http://www.globoscope.ru/content/articles/2865/ (дата обращения: 01.04.2011).

4. Грушевицкая Т. Г., Попков В. Д., Садохин А. П. Основы межкультурной коммуникации. М.: Юнити, 2002. 352 c.

5. Достоевский Ф. М. Бесы. М.: Худож. лит-ра, 1990.

6. Песоцкая С. А. Введение в теорию межкультурной коммуникации: учебное пособие. Изд-е 2-е, испр. и доп. Томск: Изд-во ТПУ, 2008. 161 с.

7. Песоцкая С. А. Коммуникация как форма существования и развития национальных литератур и культур: монография / Национальный исследовательский Томский политехнический университет. Томск: Изд-во Томского политехнического университета, 2010. 383 с.

8. Фаст Дж., Холл Э. Язык тела: как понять иностранца без слов / пер. с англ. Ю. В. Емельянова. М.: Вече; Персей; АСТ, 1997.

9. Hofstede Geert Jan. Cultures and Organizations: Software of the Mind. 279 pages. N.Y.: McGraw-Hill USA, 1997.

Размещено на Allbest.ru