Некоторые проблемы функционирования книги в среде старообрядцев

Размещено на http://www.allbest.ru/

Некоторые проблемы функционирования книги в среде старообрядцев

Достаточно яркой частью российского общества, имеющей свою богатую книжную традицию, является старообрядчество. Книга стала не только важной частью религиозной культуры староверов, но и неотъемлемым атрибутом их повседневной практики.

В старообрядческом стихе об Иоанне Предтече говорится: «Послал Господь три дара: уж как первый дар - крест и молитву, второй дар - любовь и милостыню, третий дар ночное моление, четвёртую заповедь - читательную книгу» [Рябушинский 1994: 136]. Анализируя этот текст, В.П. Рябушинский писал, что книга у старообрядцев «выделяется в особую категорию: она не дар, а заповедь, не самоцель, а нечто подсобное для высшего, чем она сама, для даров Божиих, однако книга … настолько нужна и близка душе древлеправославного человека, что, даже говоря о высшем, он её не забывает». По мнению этого автора именно уважительность к книге, кроме прочего, отличает староверов от других «русских религиозных групп» [Рябушинский 1994: 138]. И действительно, уважительность к книге в среде того же старообрядческого крестьянства была более высока, чем в среде крестьян последователей официального православия. В итоге это привело к более высокому проценту грамотности в их среде. Например, по данным И.В. Поздеевой, если общий процент грамотного населения в Европейской России в 1908 г. составлял 23 %, то среди староверов - 36 %, «а в северных старообрядческих губерниях - даже 43 %» [Поздеева 2001: 8]. Подобная ситуация сложилась и в Сибири.

Это подтверждается полевыми материалами, собранными у старообрядцев Байкальского региона. Например, в семьях старообрядцев-семейских до сих пор можно встретить не только отдельные фолианты, изданные подпольными старообрядческими типографиями (которых известно около 30) в XVIII-XIX в. и легальными старообрядческими издательствами начала XX в., но и целые библиотеки и коллекции рукописей. (Очень редко, но всё же попадают в руки исследователей книги XVII и более ранних веков).

Особый интерес представляют рукописи, которые имели широчайшее распространение в старообрядческой среде во второй половине XVII в., в имперский и даже в советский периоды. Эти рукописи, как правило, имеют богослужебный, верочитный или полемический характер и возникли как следствие большой потребности старообрядцев в религиозном чтении. А так как, не смотря на активную деятельность подпольных, а с 1905 г. легальных старообрядческих типографий, печатной продукции всегда не хватало, то староверы часто сами брались за переписывание священных или полемических текстов. При этом надо заметить, что в полемической атмосфере исторической реализации староверия, адептами движения нередко создавались оригинальные литературные памятники. В мотивационном же ряду переписывания текстов было и убеждение, что ручное копирование священного текста приравнивается к служению Богу. Как следствие, самые начитанные старообрядцы нередко создавали рукописные сборники. А иногда это делалось под заказ состоятельного единоверца, который хотел расширить свою библиотеку конкретными произведениями.

Характерно, что старообрядчество выступает сложным и неоднородным явлением. Поэтому, не смотря на традиционную основу народного творчества в староверии, которое стало объединяющим началом их социальной практики, в нём всегда существовала своя специфика (региональная, культурная, «согласийная», социальная и т.д.). Например, в старообрядчестве Байкальской Сибири мы можем выделить такие специфичные группы, как: семейские (с особой «красночикойской» группой) и несемейские (пришедшие и поселившиеся отдельно от «семейщины» и имеющие отличающуюся культуру). Также в отдельные группы выделяются: казаки-старообрядцы (с. Доно и др.), буряты-старообрядцы (несколько сот человек), старообрядцы, переселившиеся в регион в начале XX в., а также, примыкающие к старообрядцам единоверцы. Более того, старообрядчество имело сложную социальную структуру. И у каждой из страт старообрядческого общества была своя специфика. Это проявлялось и в отношении к книге. Например, купец-старовер часто коллекционировал старообрядческие произведения, создавая богатую библиотеку. Но, отчасти из-за размера собрания, а отчасти из-за «коммерческой» занятости, эти книги читались относительно редко. Гораздо чаще читали свои книги староверы-крестьяне (особенно старики). Старообрядческие книги, принадлежавшие селянам иногда в буквальном смысле «зачитаны до дыр». И это не случайно. В крайне набожной крестьянской среде «боговдухновенная» книга почиталась наравне с иконой. (Автору уже в конце XX в. приходилось видеть в старообрядческих деревнях Забайкалья, как церковные книги стояли на божницах рядом с иконами старого письма). Более того, в крестьянской старообрядческой среде считалось, что если в семье есть книга, то она обязательно должна читаться. А если в этой семье способных к грамоте не оказывалось, то книгу должно было передать семье, в которой есть грамотные люди. И это притом, что книга была большой ценностью и ей хотели обладать (о чём говорят многочисленные владельческие записи на разных книгах).

Подобная активная реализация книги в старообрядческой среде вела к её износу, не смотря на очень бережное хранение и использование. Поэтому книги нередко реставрировались владельцами или местными умельцами. При этом, те и другие, в силу своего традиционализма, стремились точно повторить первоначальный вид книги. По крайней мере, так было до утверждения советского строя, когда в силу понятных причин церковные книги стали маскировать под советские издания и иногда даже переплетали в обложки учебной или партийной литературы.

Нас же в данной ситуации интересует пример, который помогает лучше понять специфику реализации книги в разных группах старообрядческого населения. В ходе полевых исследований в одной семье потомков казаков-старообрядцев нам показали Часовник 1857 г. Книга представляла собой достаточно обычное издание одной из подпольных старообрядческих типографий и имела достаточно хорошую сохранность (при видимых следах частого использования в прошлом). Однако при постраничном просмотре обнаружилось, что несколько страниц текста сохранились гораздо хуже, чем все остальные. Они были пожелтевшими, потёртыми и имели следы того, что когда-то были вырваны из книги и свёрнуты (листы пересекали, хотя и подклеенные, но явно выраженные следы долгой носки в согнутом положении). Надо сказать, что подобное отношение к церковной книге (вырывание листов) для старообрядческой среды более чем не характерно. Разрешить возникшие вопросы помог анализ текста, расположенного на этих листах, а также работа с информантами в лице потомков владельцев книги.

На вырванных когда-то, а потом опять вклеенных страницах оказались полные тексты «Символа веры» и псалма 90 «Живые в помощи». Известно, что эти молитвы (особенно последняя) считались в старообрядческой среде мощнейшими оберегами в дороге и в экстремальных ситуациях. Однако подобное отношение к этому тексту не могло санкционировать вырывание страниц из святой книги. Ибо такое действо в рамках старообрядческого мировоззрения может граничить с грехом. Тем более что существовала упоминавшаяся уже традиция переписывания священных текстов. И когда человек отправлялся в дорогу или на какие-либо другие испытания, текст можно было переписать (как часто делали крестьяне-старообрядцы), но никак не вырывать. Разрешить противоречие помогла информация, данная наследниками - современными владельцами родовой ценности. Оказалось, что решающую роль в отношении к книге со священными текстами сыграла социальная принадлежность обладателя. Дело в том, что это были казаки-старообрядцы, основным призванием которых была государева служба и связанное с этим участие в боевых действиях. Поэтому, когда сын уходил на войну, ему кроме медной иконки и других оберегов давали текст «Символа веры» и «Живые в помощи». А чтобы этот текст был ещё более действенным, его «брали» из святой книги, а не переписывали. Таким образом, страницы Часовника с «обережными» молитвами были вырваны из книги и использованы как оберег казака-старообрядца в военном походе. Судя же по тому, что значительно «постаревшими» эти страницы позднее были вклеены обратно на своё место - казак вернулся домой живым.

В итоге, можно сделать вывод, что не только принадлежность к тому или иному согласию или региону могла определять специфику отношения старообрядца к разным сакрализованным объектам, но и его социальная принадлежность. Образованное коллекционирование купцов, трудолюбивая истовость крестьян, рискованное призвание казаков - всё это, так или иначе, вырабатывало свою специфику не только хозяйственной, но и культурной практики. И казак-старообрядец мог позволить себе то, что побоялся бы делать старообрядец-крестьянин, и что не пришло бы в голову старообрядцу-купцу.

Список литературы

старообрядчество книга религиозный священный

1.Поздеева И.В. Возможности и задачи комплексного изучения традиционной культуры старообрядчества на современном этапе: Материалы III международной конференции «Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи. - Улан-Удэ, 2001. - С. 8-12

2.Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. - М. - Иерусалим, 1994. - 195 с.

Размещено на Allbest.ru