Остатки одежды из погребений культуры Черняхов-Сынтана-де-Муреш

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Одним из источников для реконструкции костюма носителей культуры Черняхов -- Сынтанаде-Муреш являются остатки одежды из текстиля и кожи. В данной работе каталогизированы и проанализированы находки текстиля и кожи из черняховских погребений; в ней сообщаются общие сведения об уровне ткачества в этот период: инструментарии, технологии, организации производства и торговли; перечислены данные, касающиеся изготовления одежды у носителей культуры Черняхов -- Сынтана-де-Муреш.

Важным шагом для реконструкции костюма являются исследования остатков одежды. Их систематическое изучение -- тема отдельной работы. Сегодня важно привлечь внимание специалистов к находкам текстиля во избежание ошибок, совершенных ранее, когда подобная информация игнорировалась, а фрагменты одежды, сохранившиеся на металлических аксессуарах костюма просто удалялись при реставрации.

История изучения текстиля культуры Черняхов--Сынтана-де-Муреш (ЧСМ). Первым, кто обратил внимание на остатки текстиля на различных предметах из черняховских памятников, составил их перечень и проанализировал с учетом тонины нитей и переплетения был Э.А. Рикман.

С тех пор значительно увеличилось количество находок остатков одежды культуры ЧСМ. Развитие текстильной археологии: накопление сравнительных материалов, их систематизация, создание базы данных образцов текстиля разного сорта, усовершенствование способов его изучения и реставрации; музеефикация сохранившихся предметов одежды позднеантичного периода, безусловно, способствует проведению качественного исследования. Литература по текстильной археологии весьма обширна, однако для раскрытия нашей темы первостепенное значение имеют работы, касающиеся образцов одежды позднеантичного периода и систематические исследования текстиля смежных территорий Барбарикума и, в первую очередь, монография Е. Маика «Текстильное производство вельбарской культуры». С момента выхода предыдущей книги автора прошла почти четверть века. За этот период количество находок текстиля вельбарской культуры увеличилось втрое, с 200 до 600. По признанию автора фундаментального труда, это мало дало для реконструкции одежды, но прояснило многие вопросы, связанные с текстильным производством. в любом случае исследование заслуживает особого внимания. Оно начинается с краткого вступления, где оговариваются археологические реперы исследования: текстильные материалы проанализированы, согласно пространственно-временных зон вельбарской экспансии, по Р. Волонгевичу; содержится краткая история исследования вельбарского текстиля; освещается современное состояние источников и исследования; намечаются его цели; указываются датские и немецкие труды, заложившие основы текстилеведения, а также новейшие работы в этой области; вступление сопровождает небольшой терминологический словарь. Первая глава монографии посвящена анализу текстильных материалов и характеристике прядильного и ткацкого инструментария; вторая -- местному текстильному производству; третья -- изменениям текстильного производства во времени; четвертая -- импортным тканям. Таким образом, монография представляет собой добротное исследование текстильного производства, начиная от характеристики сырья до готовой продукции в виде фрагментов текстиля, включающего и окрашенные образцы. Е. Маик сравнивает вельбарские шерстяные ткани со средневековыми и отмечает высокое качество первых. Автор особо отмечает важнейшие текстилеведческие исследования.

Рис. 1

Выводы работ Е. Маика, а также многочисленных работ по текстильной археологии, истории, палеоэкономике получили обобщение в докторской диссертации 3. Качмарек «Ткачество в культурных отношениях Римской империи и Барбарикума (I--III вв. н. э.)». В ней на основании исторических, археологических и иконографических источников рассматриваются вопросы производства и торговли текстилем.

Методы анализа палеотекстиля. Текстильные остатки исследуются для получения информации о материале и характеристиках ткани с помощью материаловедческого анализа, включающего методы диагностики сырья (органолептические, химические методы, метод бинокулярной микроскопии), расширенный материаловедческий анализ пряжи (равномерность пряжи, направление отдельных волокон в теле нитей, количественные характеристики состава нитей, величины волокон в теле нитей и т. д.). Метод структурного анализа ткани базируется на исследовании раппорта ткани или плетения, плотности по основе и утку, характера натяжения нитей и т. п.. Для выявления цвета окрашенных образцов используется химический хроматографический анализ.

Кроме того, ценную информацию для реконструкции одежды предоставляет исследование случаев микростратиграфии текстиля.

В данной работе использован метод структурного анализа и анализ микростратиграфии текстиля.

Анализ источников. Благодаря упоминанию в публикациях погребальных комплексов, собственным наблюдениям в ходе исследования бус и подвесок, любезным сообщениям указаниям коллег и прочим обстоятельствам, известно о находках текстиля и кожи, которые происходят из 81 погребения культуры ЧСМ. Эта информация не исчерпывает, по-видимому, всех имеющихся фактов, поскольку еще многие погребения не опубликованы, не доступны, многие описаны. C помощью органов чувств недостаточно полно и не содержат информации о текстильных остатках. Вместе с тем, эти данные позволяют составить первоначальное представление об источнике.

По степени сохранности имеющиеся материалы делятся на: сохранившие структуру и утратившие ее или минерализированные. По данным публикаций известно, что фрагменты тканей сохранились в погребальных комплексах: Балцаты II, 11, Будешты 57, Маслово 71, 84; обрывок парчи обнаружен в инвентаре богатого мужского погребения из Переяслава-Хмельницкого 1952-5. К сожалению, проверить эту информацию не удалось: перечисленные находки не обнаружены в местах хранения коллекций, однако возможность находки фрагментов текстиля, в частности, парчи из Переяслава-Хмельницкого, подтвердилась недавним открытием фрагмента шелка в погребении Шишаки 39 (рис. 1).

Фрагмент ткани из волокна растительного происхождения сохранился на шпоре из погребения Одая 23, хотя по описанию в публикации, шпоры находились в кожаном мешочке.

Рис. 2. Фрагменты минерализированных тканей с полотняным переплетеним нитей: 1 -- Ружичанка 24; 2 -- Скитка 18; 3 -- Черкассы 63; 4 -- Журавка 43

Обрывки ткани сохранились, как свидетельствует фотография из отчета, в погребении 113 могильника Беленькое, однако материал не опубликован, а ткань не исследовалась специально.

Перечисленные случаи, скорее, исключения из правил, поскольку в подавляющем большинстве ткань сохраняется на металлических аксессуарах костюма и др. предметах, благодаря окислению последних: пропитываясь солями металлов, минерализуясь, она утрачивает свои первоначальные свойства. С одной стороны, процесс насыщения ткани химическими веществами способствует ее консервации, с другой, -- изменяет первоначальную структуру и затрудняет точное определение. Поэтому по таким находкам более-менее уверенно можно различать характер переплетения нитей, их плотность, изредка -- крутку.

Образцы ткани с полотняным переплетением нитей (рис. 2) происходят из погребений: Жовнино 26, Журавка 2, 14, 43, Компанийцы 2, 13, 130, Косаново 1961-4 (№ 3), Косаново 196401 (№ 31), Лавриковка, Маслово 84, Одая 21, 23, Ранжевое 14, Родной Край 3, Ружичанка 24, Сад 5, Скитка 12, Черкассы 63, Черняхов 264 и др.

Лавриковка. Следы ткани зафиксированы на одной из фибул и пряжке. На фибуле отмечены оттиски ткани полотняного переплетения с тониной нити 0,5 мм и Z-круткой. Материал и плотность, учитывая степень сохранности фрагмента (ткань представляла собой не развернутый фрагмент, а сложенный втрое), определить не удалось.

С внутренней стороны рамки пряжки выявлены остатки средневолокнистого текстиля, возможно, высококачественной шерсти, с тонитной нити 0,2--0,3 мм, Z-круткой и плотностью 20--22 х 18--21 нитей/см2. Структура ткани при этом неплотная, что свидетельствует об использовании вертикального ткацкого станка.

На фибуле из Журавки 43, с внутренней стороны и снаружи выявлена ткань с полотняным переплетением плотностью 18 н/см2 (рис. 2, 4). На фибулах из погребения Сад 5, изнутри и снаружи, следы от ткани с полотняным переплетением нитей плотностью 20 н/см2.

Оттиски тканей с саржевым переплетением нитей обнаружены на железных подвесках из комплексов Каборга 8 и Черкассы 32, а также на фибулах из погребений Компанийцы 122 и Черкассы 32.

В двух последних случаях образцы разных типов тканей сохранились послойно: они похожи на сэндвич с металлическим предметом внутри.

Рассмотрим эти комплексы детальнее.

Компанийцы 122 (рис. 3). Выразительные фрагменты текстиля и кожи сохранились в погребении 122 могильника Компанийцы. В отчете Е.В. Махно и последующей републикации А.Н. Некрасовой это захоронение определено как вторичное, от которого сохранились обломки черепа и посткраниального скелета, исключая кости рук, грудной клетки и таза. Изначально погребенный лежал на спине с подогнутыми вправо ногами. Погребальная яма длиной 1,9, шириной 0,5--0,9, глубиной 1,4 м; в ее северной части выявлены лепные горшок и кубок, в западной части -- гончарная миска, внутри которой находился еще один кубок, рядом с миской обломки рогового гребня. На расстоянии 0,1 м к югу от черепа найдена бронзовая фибула (на месте левого плеча), в 0,3 м к юго-востоку от фибулы (на поясе) бронзовая пряжка, у костей ног (колен) глиняное пряслице. Фрагменты ткани зафиксированы, согласно плану отчета Е.В. Махно, на дне погребальной ямы, у черепа и возле миски. Наибольший фрагмент текстиля, размерами 4 х 5 см, сохранился, благодаря коррозии железной оси еще одной бронзовой фибулы, которую в свое время не рассмотрели и не определили авторы раскопок и о которой не упоминается в последующей републикации материалов, подготовленной А.Н. Некрасовой.

Рис. 3. План (I) и инвентарь (II) погребения Компанийцы 122: 1 -- бронзовая фибула; 2 -- бронзовая пряжка; 3 -- фрагмент рогового гребня; 4 -- глиняное пряслице; 5--8 -- керамика

Первоначальные определения характеристики тканей даны в работе, посвященной исследованию костюма. С внутренней стороны бронзовой фибулы, на пружине и под иглой, сохранились фрагменты ткани с полотняным переплетением нитей плотностью примерно 18 н/см2 (рис. 4).

Сверху на ней сохранился довольно выразительный фрагмент грубой ткани с саржевым переплетением нитей, плотностью нитей основы 11 н/см2, и Z-круткой, и другого материала с гладкой поверхностью, очевидно, кожи, пришитой к ткани крестовидным швом с помощью узенькой (шириной 4 мм) кожаной тесьмы, разлезшейся от времени на продольные полоски.

Черкассы 32 (рис. 5). Следы двух видов тканей сохранились на металлических предметах из погребения Черкассы-Центр 32. В инвентаре погребения, которое, согласно антропологическому определению, принадлежало мужчине 25--30 лет, выявлены серебряные серьги, пара бронзовых фибул, набор из 29 железных подвесок, два гончарных сосуда. Вследствие коррозии железа образовались скопления по две, три, четыре, пять и девять подвесок; две «корзинки» сохранились поштучно.

На пружине фибулы № 1 с тыльной стороны и на наибольшем скоплении подвесок зафиксирована ткань с саржевым переплетением нитей (рис. 6, А; 7). Следы ткани с полотняным переплетением нитей сохранились с внешней стороны фибулы № 1, внутренней стороны фибулы № 2 и на подвесках (рис. 6, В; 7), причем, на фрагменте ткани с фибулы № 2 сохранился шов со стежками 9 и 5 мм (рис. 6, С; 7; 8).

Рис. 4. Фрагменты текстиля и кожи из погребения Компанийцы 122: I, II -- схемы полотняного и саржевого переплетения нитей; 1, 2 -- фрагменты текстиля и кожи из погребения (1а, 2а -- ткань с саржевым переплетеним; 1b -- соединение ткани и кожи крестовидным швом -- увеличено в 1,5 раза)

Два рассмотренных выше случая включали комбинацию из двух различных типов ткани: с полотняным и саржевым переплетением нитей. Ткань c саржевым переплетением может быть соотнесена с шерстяной тканью 7 типа по Е. Маику. Образцы такой ткани преобладают среди текстильных остатков вельбарской культуры: они найдены в Любовидзе, Одрах, Венсерах, Гронове, Дембчине, Дравску на Польском Поморье и др. памятниках. Судя по найденным в торфяниках на севере Европы текстильным изделиям, именно такая ткань шла на изготовление плащей.

Поэтому можно предположить, что фибулами застегивалась какая-то одежда из более тонкой шерсти полотняного переплетения; эта одежда, судя по остаткам шва на фибуле из Черкасс, была сшитой. Верхней одеждой служил плащ, изготовленный из грубой ткани и кожи. Следует отметить, что фрагмент кожи был пришит к ткани аккуратным швом. Не исключено, что следы швов в последнем случае связаны не с типом одежды, а со способом ее декорации, например, кожаной аппликацией на плечах, или со следами ремонта.

Обращает на себя внимание тот факт, что образцы ткани с саржевым переплетением нитей обнаружены в погребениях «бережанской» фазы относительной хронологии могильников лесостепной Украины. В более поздних комплексах встречены фрагменты тканей с полотняным переплетением нитей. Этот тезис хорошо иллюстрируется остатками текстиля на двупластинчатых фибулах. Создается впечатление, что носители культуры ЧСМ отказались от грубой верхней одежды (плащей) и начали носить одежду из тонких тканей преимущественно полотняного переплетения, которая скреплялась фибулами и накрывала их сверху.

В качестве ярких аналогий следует вспомнить прекрасные образцы сшитой одежды с примитивным кроем из торфяников Северной Европы, сохранившимся, благодаря уникальным природным условиям, и интерпретированных исследователями как одежда населения северных римских провинций. В Торсберге найдены мужская туника и штаны, в Дамендорфе -- штаны из тонкой шерсти.

Торсберг. Туника из тонкой шерсти красного цвета длиной 88 см, з Z-круткой нитей основы и S-круткой нитей утка, плотность ткани составляет 30--31 н/см2. Туника сшита из четырех частей. Рукава украшены кантом, вытканным с помощью специального устройства. Штаны всадника сшиты из тонкой шерсти Z-крутки в нитях основы, S-крутки в нитях утка, плотность ткани составляет 28,3 н/см2. Штаны общей длиной 130 см сшиты из 12 деталей.

Дамендорф. Штаны сшиты из ткани с плотностью 22--25 н/см2 с Z-круткой для нитей основы и S-круткой для нитей утка. Штаны сшиты из 7 частей льняными нитями. Ткань окрашена мареной красильной.

Датировка находок определена в пределах II--III вв. н. э. (периодов В2, С1Ь, C2 европейской хронологической схемы по Эггерсу / Годловскому).

Рис. 5. План (I) и инвентарь (II) пог-ребения Черкассы 32: 1, 2 -- сереб-ряные серьги; 3, 4 -- бронзовые фи-булы; 5--35 -- железные подвески; 36, 37 -- кружальная посуда

Хегом. Еще один прекрасный образец комплекта одежды эпохи Великого переселения народов представлен воинским погребением эпохи Великого переселения народов с представительным инвентарем, среди которого набор вооружения: меч, щит, кинжал, копье, лук со стрелами, два топора, а также фрагменты текстиля, позволяющие определить виды одежды. Текстиль принадлежал тунике и штанам. Туника, длиной на 10--15 см ниже пояса, красного цвета, с длинными рукавами с шестисантиметровыми манжетами со специальными серебряными застежками, по нижнему краю украшена тканой узорной тесьмой, интерпретируется как tunica rossa. Длинные узкие штаны застегивались аналогичными пуговицами на лодыжках. Цвет штанов не отличался от цвета туники. Тканые полосы, украшающие низ туники и рукавов включали антропои зооморфные изображения. Декоративная лента красного цвета, на ней -- желтые животные с голубыми глазами, оконтуренные белой линией. в костюм входил также большой прямоугольный плащ, окантованный тканой тесьмой с голубым орнаментом на красном фоне. Кроме того, выявлены остатки меха от головного убора или воротника. Над погребенным была положена, судя по застежкам, еще одна туника зеленого цвета из более грубой ткани. в качестве возможных аналогий одежды воина-всадника из Хегома указаны мозаичные изображения из храма Моисея на горе Небо в Иордании. Цвет одежды позволяет обратиться к иранскому костюму, в частности, к костюму сасанидской кавалерии. Автор утверждает, что одежда со специфическими застежками не встречается за пределами Скандинавии и отражает локальную моду эпохи Великого переселения народов.

Рис. 6. Схема расположения минерализированного текстиля на металлических фибулах и подвесках из погребения Черкассы 32: A, B, C -- схемы полотняно-го, саржевого переплетения нитей и шва; 1, 2 -- фи-булы; 3, 4 -- скопления железных подвесок (остатки ткани переплетения: 1а -- саржевого, с внутренней стороны фибулы № 1; 1b -- полотняного, снаружи фибулы № 1; 2а -- полотняного с фрагментом шва с внутренней стороны фибулы № 2; 3а --саржевого, на скоплении подвесок; 3b -- полотняного, на скоплении подвесок)

Рис. 7. Минерализированные ткани с обеих сторон наибольшего скопления подвесок, фото

Изготовление одежды у носителей культуры ЧСМ. Интерес к исследованию различных аспектов текстильного производства культуры ЧСМ стимулирован развитием текстильной археологии как самостоятельной отрасли науки. Благодаря исследованиям в этой области, систематизированы знания о сырье, инструментарии, технологии, организации производства и торговли.

Рис. 8. Фрагмент шва на фибуле из погребения Черкассы 32

Общие сведения о текстильном производстве в римский период. Приведем известные по литературе данные о процессе изготовления одежды в римский период от выбора сырья до готовой одежды. Затем проанализируем инвентарь культуры ЧСМ на предмет изготовления одежды.

В римский период известен текстиль из нитей растительного (лен, конопля, хлопок) и животного (шерсть, шелк) происхождения.

К сожалению, из-за климатических и природных условий европейского континента текстиль растительного происхождения плохо сохраняется в грунте, в отличие, например, от сухого климата и песчаного грунта Египта, где льняные ткани в полной мере сохраняют свои свойства.

Кроме того, особых условий требовало и выращивание льна: песчаных аллювиальных грунтов вблизи источника воды. Вместе с тем, лен был распространен у германцев, о чем есть свидетельства Тацита и археологические данные: в Северо-Западной Германии большинство сохранившихся тканей -- льняные с полотняным переплетением, что объясняется локальными различиями Свободной Германии. Лен и шерсть использовались носителями культур Польского Поморья. В северных римских провинциях использовались конопля и хлопок.

Структура шерсти. Шерсть -- волосяной покров кожи у животных состоит из: остевых или покрывных волос разной длины и толщины, и пуховых или подшерстка.

Подготовка шерсти к прядению. Как указывает З. Качмарек со ссылкой на Дж.-П. Вайлда, стрижка овец в Северной Европе происходила поздней весной или в начале лета, день выбирался теплый и солнечный. Шерсть уже в процессе стрижки сортировалась: отделялся волос, непригодный для прядения, остальная -- очищалась от загрязнений, колтунов (волос, слипшихся в комки); последним этапом была стирка. Моющий эффект достигался с помощью различных средств. Известно, что в Египте и Иудее для этого применялись химикалии, на севере Европы -- корень мыльнянки лекарственной (Saponia officinalis). Конечной целью стирки шерсти было отделение ланолина, который использовался как лекарственное средство. Следующим этапом было вычесывание шерсти для получения чесаной или камвольной шерсти. На этом этапе шерсть сортировалась. Для этого использовались два гребня: на один насаживалась шерсть, другим она вычесывалась для извлечения самых длинных волос, затем длинных прядей, пуховая шерсть оставалась на гребне. Для вычесывания шерсти использовались металлические гребни. Роговые не были пригодны для таких целей, хотя их использование не исключается.

Сцена вычесывания шерсти изображена на фреске из валяльной (войлочной) мастерской Верекундуса в Помпеях (по другой версии, эта мастерская специализировалась на чистке и ремонте одежды).

Известно также, что шерсть перед прядением окрашивали. В античном мире для крашения текстиля использовали пурпур (диброминдиго), полученный из моллюсков Murex brandaris, Hexaplex trunculus; индиго (индиготин) -- из листьев индигосферы (Indigofera tinctorial), произраставшего в Индии; корни марены красильной (Rubia tinctorial) использовали для придания тканям красно-оранжевого, резеды (Reseda Luteola) -- желтого, вайды красильной (Isatis tinctoria) -- синего цветов. В настоящее время эти красители синтезируют искусственно.

В частности, для одежды, найденной в северных римских провинциях использовалась марена красильная. Так, благодаря химическим анализам текстиля одежды из погребения в Хегоме, установлено, что желтый цвет достигался окрашиванием резедой; красный -- мареной красильной, а также получался из насекомых рода Porphyrophora из семейства Margarodidae Porphyrophora polonica (кошениль); синий -- экстрагировался из корней вайды красильной; зеленый получался смешиванием желтого и синего.

Ткани вельбарской культуры окрашивались в оттенки от светло-бронзового до коричневого, для чего использовались соответствующие растения.

Мареной красильной и индиго окрашены ткани рязано-окских могильников.

Приспособления для прядения. Для прядения использовали прялку и веретено. Как прялку, вероятно, могли использовать гребень на длинной ручке, который применялся для вычесывания шерсти. В последнее время предложено интерпретировать деревянные изделия IV в. из Пантикапея как прялки, а не туалетные палочки, как считалось ранее.

Древние веретена по конструкции делятся на три группы. Первую из них составляют изделия максимальной длины. Они опирались на землю или пол помещения, в котором работали пряхи. Во вторую группу объединены подвесные веретена, благодаря которым получали тонкую нить, и, наконец, третью группу составили веретена, которые использовались при изготовлении веревок.

В конструкцию всех разновидностей входило собственно веретено -- суженная с двух концов, деревянная палочка, до 25 см длиной, на которую надевалось прясло, выполнявшее функцию маховика. Конструкцию подвесного веретена дополнял металлический крючок, ввинчивающийся в верхнюю часть веретена.

Античные мастера делали веретена из дерева, кости и янтаря к Их длина, судя по находкам из северных провинций, колебалась в пределах от 12 до 25 см, а диаметр в месте максимального расширения достигал 1 см. На свалке в Виндониссе найдено 60 деревянных и шесть костяных веретен.

Пряслица выполняли в веретене функцию маховика. Пряслица делали из глины, камня, олова, янтаря. Они принадлежат к наиболее многочисленной категории находок, связанных с прядением. Вес пряслица и тонина получаемого при прядении волокна находились в прямой зависимости: чем легче было пряслице, тем тоньше нить можно было получить. Так же соотносились длина веретена и вес пряслица. Таким образом, по весу пряслица можно судить о длине веретена и тонине волокна, а по его диаметру -- о прочности скручивания нити. Качество же нити зависело от характеристик кудели: состояла ли она из пуха, волос или была смешанной. Вес пряслиц колебался от 150 до 400 г.

Не случайным было и направление крутки нити справа налево (S) и слева направо (Z). На западе римской империи преобладала правая, Z-крутка, на востоке -- левая, S-крутка.

На памятниках I--III вв. на территории Польши тонина нитей в тканях колебалась от 0,1 до 1,33 мм, преобладает 0,3--0,5 мм. Встречается ZZ, ZS, SZ крутка нитей, однако преобладает ZZ-крутка. Наибольшее сходство эти ткани обнаруживают с синхронным датским текстилем и отличаются от найденных в Германии, более грубых, тонина которых превышает 1 мм.

Экспериментально удалось установить, что опытная пряха могла спрясть 20 м пряжи в час; для изготовления ткани размерами 70 х 70 при плотности 12 н/см потребовалось бы 1680 м волокна; опытный ткач может изготовить 70 см ткани в день. Все это показывает, что больше всего времени занимает подготовка пряжи. Из исторических источников известно, что в Швеции XVIII в. изготовление одежды для всей семьи занимало у женщины около восьми месяцев, при этом использовался горизонтальный ткацкий станок и механическая прялка, что значительно ускоряло процесс.

Приспособления для ткачества. Ткань получали на вертикальных ткацких станках. Конструкция такого приспособления была необычайно проста. Ткацкий станок состоял из рамы и перекладин. Кроме стационарных частей, для его работы были необходимы грузила и инструмент для уплотнения тканей.

В Риме и провинциях ткачеством занимались мастерские, где наряду с женщинами работали и мужчины-ткачи. Причем, на примере организации текстильного производства Помпей известно, что существовала развитая специализация производства: в одних мастерских шерсть мыли и чистили, в других -- красили, в третьих подновляли краски на полинявших одеждах, в четвертых делали сукно, в пятых -- войлок. Мастерские располагались в специальных, оборудованных для этого помещениях, расположенных у входа в дом. Между мужчинами и женщинами существовало разделение труда: женщины пряли, мужчины ткали.

Изготовление одежды. Судя по иконографическим данным, по крайней мере часть одежды делалась на заказ как от частных лиц, так и для нужд армии. Наряду с этим существовали лавки, торговавшие определенным видом готовой одежды.

Обработка сырья, прядение, ткачество и шитье у носителей культуры ЧСМ. Черняховские древности считаются хорошо изученными -- историография черняховской культуры насчитывает сотни работ, в некоторых из них затрагивались вопросы древнего производства, в том числе прядения, ткачества и шитья.

Сырье. По имеющимся в нашем распоряжении данным, текстиль культуры ЧСМ был изготовлен из сырья растительного и животного происхождения. Наличие в ареале культуры растений, пригодных для изготовления тканей, в частности льна, подтверждается данными палеоботаники, а в составе стада значительную долю составлял мелкий рогатый скот.

Из инструментария, необходимого для изготовления пряжи в инвентаре культуры ЧСМ встречены металлические гребни, которые использовались для вычесывания шерсти. Впрочем, по поводу функционального назначения этих предметов существовало несколько версий. Они рассматривались, во-первых, как культовые предметы, во-вторых, как связанные с рыбной ловлей, а именно использующиеся при изготовлении рыболовных сетей, в-третьих, как инструментарий ткачества. Косвенным доказательством в пользу последней версии является фрагмент «Старшей Эдды», который в поэтической форме рассказывает о конструкции ткацкого станка мифологических персонажей -- Валькирий:

«Сделаем ткань из кишок человечьих; вместо грузил на станке -- черепа, а перекладины -- копья в крови, гребень -- железный, стрелы -- колки; будем мечами ткань подбивать!» (Старшая Эдда, Песнь валькирий, пер. А. Корсуна).

Зоны концентрации металлических гребней расположены на юге Скандинавии и в ареале культуры ЧСМ, реже встречаются они в Центральной Европе. В античных городах Северного Причерноморья металлические гребни не известны -- скорее всего, там пользовались деревянными. черняховский одежда погребение

Приспособления для прядения. Для прядения использовались прялка и веретено. Поскольку, будучи деревянными, они не сохранились -- об их конструкции можно судить по античным образцам и деталям из металла и глины -- бронзовым крючкам и пряслицам, которые хорошо сохраняются в почве.

Бронзовые изделия, получившие в литературе название «клюкоили посоховидные булавки» представляли собой небольшие, длиной 25--30 мм, изделия из бронзовой проволоки диаметром 1--1,5 мм с крючком на одном конце и винтом на другом: на последнем нередко сохраняются остатки дерева: ивы, лиственной породы. Их предназначение стало ясным не сразу: предполагалось, что это -- детали деревянных шкатулок [Сымонович, 1975]. В настоящий момент не вызывает сомнения, что такие предметы использовались для веретена [Maik, 2012, s. 57, rys. 88], в частности -- подвесного.

Другой деталью веретен служили пряслица. Пряслица относятся к самой массовой категории находок, исключая, разумеется, керамику. Они обнаружены главным образом в женских погребениях, хотя случаются исключения. Пара пряслиц, согласно проведенному исследованию, является признаком женского погребения.

По результатам другого исследования, целью которого было выявление социальной стратификации носителей культуры ЧСМ по материалам ингумаций с северной ориентацией, предметами домашнего производства, в том числе веретенами, сопровождались 17,4 % комплексов. Их доля возрастает в зависимости от количества сосудов-«приношений». Нередки случаи, когда в погребение клали два или более пряслиц. Погребения «прях» известны в ареале культуры ЧСМ (Ружичанка 19, Бережанка 5, Данчены 371, Михэлэшень 149, Романковцы 8). В инвентаре данченской могилы, кроме трех прясел, найдена серебряная посоховидная булавка и костяное веретено. Доля погребений с двумя пряслами имеет максимальное значение в погребениях третьего археолого-социологического типа, по Н.М. Кравченко, т. е. с семью и более сосудами-«приношениями». Таким образом, наличие нескольких комплектов аксессуаров костюма, удвоение или утроение стандартного набора предметов домашнего производства, скорее всего, является самостоятельным социологическим показателем для погребений высокого социального статуса.

Кроме того, пряслица рассматривались как этнографический признак: на основе соотношения различных типов сделана попытка реконструкции культурно-этнического состава ее носителей. Из работы следует вывод: «постепенная унификация форм черняховских прясел является отражением процесса стирания рецидивов племенной и клановой разобщенности, отражением в материальной сфере процесса укрепления единства «готского народа»».

Вместе с тем, и признание формы пряслица этнографическим признаком, и тем более окончательный вывод работы вызывают серьезные возражения. Так, довольно наглядно их опровергают материалы могильника Беленькое с выразительной лепной посудой «невельбарской» традиции и пряслицами «вельбарских» типов и, наоборот, в погребении 210 с лепным кумпфом с прочерченной свастикой и пряслицем, выточенным из амфорной стенки, которые характерны для южных памятников.

Логичнее, думаю, объяснить преобладание одной формы пряслиц стандартизацией прядильного инструментария в рамках ареала культуры ЧСМ.

Приспособления для ткачества. Как указывалось выше, в конструкцию ткацкого станка входила рама, перекладины, грузила, специальным инструментом заправлялось волокно, специальным инструментом подбивалась ткань. Так, например, в древнерусский период роль последнего выполнял деревянный предмет -- миниатюрная копия меча. Из-за внешнего сходства исследователи считали его детской игрушкой. Среди производственного инвентаря культуры ЧСМ такие вещи не известны. Скорее всего, изготовленные из дерева, они не сохранялись. Из перечисленных деталей станка повсеместно встречаются глиняные грузила и костяные палочки для заправления нити.

Обычной находкой на черняховских поселениях являются ткацкие грузила пирамидальной или усеченноконической формы с отверстиями в верхней части. Они делались из глины, немного подсушивались, но не обжигались, поэтому возникают определенные трудности с их фиксацией в археологических объектах, реставрацией и дальнейшим хранением. Многочисленные костяные изделия среди черняховских древностей, которые интерпретировались в литературе как «проколки», «писала», очевидно, следует относить к деталям ткацкого станка. По крайней мере, именно так интерпретируются подобные изделия древнерусского Новгорода. На основании анализа разновременных слоев древнерусского Новгорода был сделан вывод, что именно такие предметы использовались для уплотнения нитей в тканях. С заменой вертикального (домашнего) станка на горизонтальный (ремесленный) исчезли и некоторые инструменты для его обслуживания, в том числе костяные палочки [Смирнова, 2000].

Помещения для ткачества. Следы ткацких станков обнаружены на черняховских поселениях неоднократно. Они располагались как в наземных (Лепесовка, Будешть, Загайканы, Комрат, Мирзешть, Обухов 1), так и в углубленных (Делакеу) помещениях. Вероятно, остатки вертикального ткацкого станка зафиксированы в полуземлянке № 1 поселения Делакеу в Молдове, единственном на поселении углубленном помещении. Оно представляло собой овальное в плане, ориентированное длинной осью в направлении север-юг, размерами 3 х 2,1 м, сооружение, глубина которого в древности составляла 0,85 м. Стенки его частично обмазаны глиной, в центральной части вырыта яма овальной формы размерами 2,15 х 1,7 м, глубиной 0,25 м от уровня пола. Тут прослежены следы обугленных столбиков и колышков, служивших опорой крыши, или ножек мебели. Скорее всего, строение защищала от непогоды двускатная или конусовидная, очевидно, соломенная, крыша. Четыре колышка, диаметром 7 см и высотой 8 см каждый, образовывали линию длиной 45 см, вдоль которой найдено 14 глиняных грузил конической и пирамидальной формы. Отопительное сооружение в помещении отсутствовало, по-видимому, оно могло эксплуатироваться только в теплое время года.

Однако чаще детали ткацких станков обнаружены в жилищах. Так, например, на Лепесовском поселении ткацкий станок располагался в одной из комнат-камер «большого дома».

Швейные инструменты. В инвентаре культуры ЧСМ к швейным изделиям относятся бронзовые или железные иглы, которые часто хранятся в костяных футлярах-игольниках. Они встречаются значительно реже, чем пряслица и сопровождают как женские, так и мужские могилы, что представляется вполне логичным, учитывая потребность в ремонте одежды. В некоторых случаях иглы в футлярах хранятся вместе с подвесками-амулетами в сумке, подвешенной к поясу, достигающей колен (Михэлэшень 2, Сад 5). Иглы сопровождают некоторые из упомянутых выше погребений «прях». Так, в женской могиле Данчены 371, высокого социального статуса, в деревянной шкатулке, инкрустированной бронзовой проволокой находились: шесть «височных» колец (одно серебряное и пять бронзовых), игольник с двумя иглами, два бронзовых кольца (от веретена?), серебряная клюковидная булавка; рядом со шкатулкой лежал железный нож, костяное веретено и три глиняных пряслица.

Выводы. Таким образом, остатки одежды из ткани и кожи в некоторых случаях сохраняются в грунте. По степени сохранности их можно разделить на сохранившие и утратившие свою первоначальную структуру. По имеющимся данным, в 81 погребении культуры ЧСМ зафиксированы фрагменты текстиля или кожи, однако проанализированы лишь некоторые из образцов. Согласно результатам анализа, текстиль изготовлен из нитей растительного происхождения (Одая) и животного: шелка (Шишаки) и шерсти (остальные). Среди исследованных образцов встречается шерстяная ткань с полотняным и саржевым переплетением нитей. Плотность первой составляет 11 н/см2, второй 18--22 н/см2. На одном из образцов зафиксирован фрагмент шва, на другом -- кусок кожи, пришитый к ткани. Первый предположительно принадлежит нижней одежде, второй -- верхней (плащу или накидке).

Текстильное производство в римский период было товарным, существовало разделение труда, развивалась торговля. В ареале культуры ЧСМ прядение и ткачество развивались как домашние производства. Веретена входили в инвентарь женских погребений; погребения представительниц высокого социального статуса сопровождали детали веретен, изготовленные из серебра (Данчены 371), их количество удваивалось или утраивалось. По-видимому, представления, широко распространенные в античном мире, уходящие корнями в традиции патриархальной семьи, где мать семейства выступала организатором домашних работ, в том числе прядения, частично утраченные в I в. н. э. с эволюцией ткачества, появлением специализации, мастерских, торговли, в «варварском» мире продолжали существовать. Не исключено, что предметы, связанные с прядением и шитьем наделялись магическими свойствами, учитывая находки иголок вместе с амулетами.

Литература

1. Березовец Д.Т., Петров В.П. Лохвицкий могильник // МИА. -- 1960. -- № 82. -- С. 84--99. Бобровська О.В., Сиволап М.П. Поховання черняхівської культури з підвісками-«кошиками» на Середньому Дніпрі // Старожитності І тисячоліття нашої ери на території України. -- К., 2003. -- С. 33--43. Воляник В.Л. Могильник черняхівської культури у верхів'ях р. Горинь // Археологія. -- 1974. -- Вип. 13. -- С. 65--79.

2. Гейко А.М., Рейда Р.М., Сапєгін С.В. Науково-рятівні розкопки Шишацького могильника // Старожитності Лівобережного Подніпров'я. -- К., 2016. -- С. 140--149. Герета І. Нові відкриття у Чернелеві Руському (до питання про так звані князівські поховання) // Monumenta Studia Gothica. -- 2004. -- IV. -- С. 117--127.

3. Герета І. Чернелево-Руський могильник. -- Київ, Тернопіль, 2013. -- 284 c. (Oium. -- 3).

4. Глушкова Т.Н. Археологический текстиль как источник по реконструкции древнего ткачества Западной Сибири: Автореф. ... дисс. докт. ист. наук. -- Новосибирск, 2004. -- 56 с.

5. Гончаров В.К. Отчет о раскопках Переяслав-Хмельницкого могильника культуры полей погребений в 1952 году / НА ІА НАН України. -- 1952/13.

6. Гопкало О.В. Про деякі результати та перспективи дослідження черняхівського костюма // Археологія. -- 2007. -- № 2. -- С. 48--57.

7. Гопкало О.В. Мужской и женский черняховский костюм (по данным погребений с антропологическими определениями) // Stratum plus. -- 2011. -- № 4. -- С. 179--207.

8. Гопкало О.В. К изучению социальной стратификации носителей культуры Черняхов--Сынтана-деМуреш // КСИА. -- 2016. -- № 244. -- С. 65--82. Гопкало О.В., ТЬілищак В.С. Римские импорты на могильнике Чернелив Русский // GermaniaSarmatia. -- 2010. -- II. -- С. 79--95.

9. Гопкало О.В., Рудич Т.О. Напутня їжа з поховань культури Черняхів--Синтана-де-Муреш. -- Друкується. Гороховский Е.Л. Хронология черняховских могильников Лесостепной Украины // Тр. V Междунар. конгр. археологов-славистов. -- К., 1988. -- Т. 4. -- С. 34--46. Гудкова А.В. Полевой отчет Буджакской экспедиции о раскопках могильника черняховской культуры Нагорное II в Ренийском районе Одесской области / НА іА НАН України. -- 1991/26.

10. Елкина А.К., Елкина Е.И. Исследование текстиля из Никитинского могильника (из раскопок 1977 г.) // Воронина Р.Ф., Зеленцова О.В., Энговатова А.В. Никитинский могильник. Публикация материалов раскопок 1977--78 гг. // Тр. отдела охранных раскопок. -- М., 2005. -- Т. 3. -- С. 141--146.

11. Кукин Г.Н., Соловьев А.Н., Кобляков А.И. Текстильное материаловедение (волокна и нити). -- М., 1989. -- 349 с.

12. Левада М. Металлические гребни позднего римского времени в Юго-Восточной Европе // Сто лет черняховской культуре. -- К., 1999. -- С. 112--125. Левинский А.Н. Лазо -- могильник финальной фазы черняховской культуры в Молдове // Stratum plus. -- 1999. -- № 4. -- С. 121--166.

13. Ляпустин Б.С. Женщины в ремесленных мастерских Помпей // Быт и история в античности. -- М., 1988. -- С. 69--87.

14. Магомедов Б.В. Каборга IV (раскопки 1973--1974 гг.) // МЧК. -- 1979. -- С. 24--62.

15. Магомедов Б.В. Черняховская культура. Проблема этноса. -- Люблин, 2001. -- 290 с.

16. Магомедов Б.В. Керамические пряслица черняховской культуры. -- К., 2015. -- 170 с.

17. Магомедов Б.В., Диденко С.В. Могильник Черняховской культуры у с. Легедзино. Работы 2008-- 2009 гг. // Круц В.А., Корвин-Пиотровский А.Г., Менотти Ф., Рыжов С.Н., Толочко Д.В., Чабанюк В.В. Трипольское поселение-гигант Тальянки. Исследования 2009 г. -- К., 2009. -- С. 56--92.

18. Магомедов Б.В., Диденко С.В. Могильник Черняховской культуры у с. Легедзино. Работы 2011 г. // Круц В.А., Корвин-Пиотровский А.Г., Рыжов С.Н., Черновол Д.К., Чабанюк В.В. Трипольское поселение-гигант Тальянки. Исследования 2011 г. -- К., 2011. -- С. 86--105.

19. Малышев А.П Веретено. -- М., 1950. -- 240 с.

20. Махно Е.В. Отчет о раскопках 1961 г. на Компаниевском могильнике / НА ІА НАН України. -- 1961/4б. Некрасова Г.М. Охоронні розкопки черняхівського могильника поблизу м. Суми // Археологія. -- 1985. -- Вип 50. -- С. 75--80.

21. Некрасова А.Н. Памятники черняховской культуры Днепровского Левобережья // Готы и Рим. -- К., 2006. -- С. 87--200.

22. Никитина Г.Ф. Могильники черняховской культуры в Северной Буковине и Бессарабии. -- М., 1996. -- 181 с.

23. Пашкевич Г.А. Палеоботанические находки на территории Украины. Памятники I тыс. до н. э. -- II тыс. н. э. -- К., 1991. -- Каталог II. -- 48 c.

24. Петерс Б.Г. Косторезное дело в античных государствах Северного Причерноморья. -- М., 1986. -- 191 с. Петраускас О.В., Шишкин Р.Г Могильник и поселение черняховской культуры у с. Великая Бугаевка (археологический источник). -- К., 2013. -- 450 с. (Oium. -- 2). Петренко Е.Н. Новые могильники черняховской культуры в бассейне Северского Донца // Археология славянского юго-востока. -- Воронеж, 1991. -- С. 10--26. Петров В.П. Масловский могильник на р. Товмач (по материалам раскопок П.И. Смоличева и С.С. Гамченко в 1926, 1928 и 1929 гг.) // МИА. -- 1964. -- № 116. -- С. 118--167.

25. Петров В.П. Черняховский могильник // МИА. -- 1964. -- № 116. -- С. 53--117.

26. Рафалович И.А. Данчены. Могильник черняховской культуры III--IV вв. н. э. -- Кишинев, 1986. -- 219 с. Рикман Э.А. К вопросу о «больших домах» на селищах черняховского типа // СЭ. -- 1962. -- № 2. -- С. 121--138.

27. Рикман Э.А. Памятник эпохи Великого переселения народов (по раскопкам поселения и могильника черняховской культуры у села Будешты). -- Кишинев, 1967. -- 136 с.

28. Рикман Э.А. Этническая история населения Поднестровья и прилегающего Подунавья в первых веках нашей эры. -- М., 1975. -- 332 с.

29. Росохацкий А.А. Отчет о работе Шаболатской археологической экспедиции в 1989 году / НА ІА НАН України. -- 1989/262.

30. Рудинський М. Кантамирівські кургани римської доби // Зап. ВУАК. -- К., 1930. -- Т. 1--2. -- С. 127--152. Рутковская Л.М. Археологические памятники IV-- V вв. в районе Кременчугского моря (Украина) // SA. -- 1979. -- Т. XXVII, 2. -- С. 317--364.

31. Садыкова Ф.Х., Садыкова Д.М., Кудряшова Н.И. Текстильное материаловедение и основы текстильных производств. -- М., 1989. -- 287 с.

32. Сокольский Н.И. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. -- М., 1971. -- 189 с. (МИА. -- № 178). Смирнова Л.И. Проколки (хронология и функциональное назначение) // Археологические вести. -- 2000. -- № 7. -- С. 237--244.

33. Старшая Эдда. Пер. с древнеисландского А. Корсуна. -- СПб, 2005. -- 464 с.

34. Супруненко О.Б., Гопкало О.В. Дівочий костюм фінального етапу черняхівської культури (за матеріалами поховання у Лавриківці) // Від венедів до Русі: Зб. наукових праць на пошану д-ра іст. наук, проф. Д.Н. Козака з нагоди його 70-річчя. -- К., 2014. -- С. 205--224.

35. Сымонович Э.А. Отчет о работах Средне-Днестровской экспедиции Института археологии АН СССР в 1959 г. / НА ІА НАН України. -- 1959/7а.

36. Сымонович Э.А. Отчет о работах Средне-Днестровской экспедиции Института археологии АН СССР за 1959 г. / НА ІА НАН України. -- 1960/26а. Сымонович Э.А. Отчет о работах Среднеднепровской экспедиции ИА АН СССР 1962 г. в с. Черняхове Киевской области и Журавке Черкасской области в Среднем Поднепровье / НА ІА НАН України. -- 1962/33. Сымонович Э.А. Новые работы в Черняхове // МИА. -- 1967. -- № 139. -- С. 5--27.

37. Сымонович Э.А. Об одной категории находок на памятниках черняховской культуры // СА. -- 1975. -- № 3. -- С. 213--217.

38. Сымонович Э.А. Коблевский и Ранжевский могильник около г. Одессы // МЧК. -- 1979. -- С. 63--111. Тиханова М.А. О локальных вариантах черняховской культуры // СА. -- 1957. -- № 4. -- С. 168--194. Федоров Г.Б., Рошаль М.Г. Раскопки черняховского могильника у с. Балцаты // Археологические исследования в Молдавии (1974--1976). -- Кишинев, 1981. -- С. 89--106.

39. Федоров Г.Б. Малаештский могильник // МИА. -- 1960. -- № 82. -- С. 253--301.

40. Федосеев Н.Ф., Чевелев О.Д. Прялки с кольцом из Пантикапея // Археология и история Боспора. -- 1999. -- Т. III. -- С. 173--184.

41. Хавлюк П.І. Науковий звіт про дослідження археологічних пам'яток на території Південного Побужжя експедицією Вінницького педінституту в 1975 р. / НА ІА НАН України. -- 1975/35.

42. Bender J.L. Forhistoriske textiler i Skandinavien. Prehistoric Scandinavian Textiles. -- K0benhavn, 1986. -- 388 s.

43. Blo§iu C. Necropola din secolul al IV-lea e. n. de la Letcani (jud. Jasi) // AM. -- 1975. -- VIII. -- P. 203--280. Diaconu Gh. Tirgor. Necropola din secolele III-- IV e. n. -- Bucureti, 1965. -- 153 p.

44. Diaconu Gh. Mogoani necropola din sec. IV e. n. -- Tirgovite, 1970. -- 60 p.

45. Erdrich M., v. Carnap-Bornheim C. Freie und Hansestadt Hamburg und Land Schleswig-Holstein CRFB Deutschland. -- Bonn, 2004. -- Bd. 5. -- 134 S. Fuhrmann I. Der Gewebefund von Pilgramsdorf unter Berucksichtigung der Gewebe von Sacrau und Anduln // Prahistorische Zeitschrift. -- 1939--1940. -- T. 30--31. -- S. 308--329.

46. Hald M. Ancient Danish Textiles from Bogs and Burials. A Comparative Study of Costume and Iron Ages Textiles. -- Copenhagen, 1980. -- 398 p.

47. Hoffmann M. The Warp-Weighted Loom. Studies in the History and Technology of an Ancient Implement. -- Oslo, 1964. -- 425 p. (Studia Norvegica. -- 14). Kaczmarek Z. Tkactwo w relacjach kulturowych Cezarstwa Rzymskiego z Barbaricum (I--III wiek n. e.): Rozprava doctorska. -- Poznan, 2013. -- 197 s. Kaczmarek Z. Textile in cultural relations between Roman Empire and the Barbaricum (1st--3rd cent. AD) // Studia Europae Gnesnensia. -- 2015. -- 11. -- S. 399--407. Kovacs I. A Marosszentannai napvandorlaskori temeto // Dolgozatok. -- 1912. -- III, 2. -- P. 250--367.

48. Kovacs I. A marosvasarhelyi oskori telep, skytha -- es nepvandorlaskori temeto' // Dolgozatok. -- 1915. -- S. 226--324.

49. Maik J. Wyroby wlokiennicze na Pomorzu z okresu rzymskiego i ze sriedniowiecza // Acta Archeologica Lodziesia. -- 1988. -- Nr. 34. -- S. 30--35.

50. Maik J. Wlokiennictwo kultury wielbarskiej. -- Lodz, 2012. -- 231 s.

51. Mitrea B., Preda C. Necropole din secolul al IV-lea e. n. in Muntenia. -- Bucureti, 1966. -- 403 s. Moller-Wiering S. War and Worship: Textiles from 3rd to 4th century AD Weapon Deposits in Denmark and Northern Germany. -- Oxford; Oakville, 2011. -- 224 p. (Ancient Textiles Series. -- T. 9).

52. Nockert M. The H5gom find and other migration period textiles and costumes in Scandinavia. H5gom. -- Umea, 1991. -- P. II. -- 157 p.

53. Palade V. Aezarea §i necropola de la Barlad-Valea Seaca secolele III--V. -- Bucureti, 2004. -- 720 s. Petrauskas O.V. Die Graberfelder der Cernjachov-Kultur von Kosanovo und Gavrilovka -- eine vergleichende Studie zu Chronologie, Bestattungssitten und ethnokulturellen Besonderheiten // BRGK. -- 2003. -- Bd. 84. -- S. 223--351.

54. Ramqvist Per. H. H5gom. P. 1: The excavations 1949-- 1984. -- Umea; Stokholm; Kiel, 1992. -- 390 p. (Archaeology and enviroment -- 13).

55. Sage G. Gewebereste auf vorgeschichtlichen Eisengeraten in Schlesien // Altschesien. -- 1932. -- T. IV. -- S. 69--82.

56. Schlabow K. Textilfunde der Eisenzeit in Nordedeutschland. -- Neumunster, 1976. -- 100 S.

57. Ullemeyer R., Tidow K. Textilund Lederfunderer der Grabung Feddersen Wierde. -- Wiesbaden, 1981. -- 170 S.

58. Wielowejski J. Zagadnienie przslic z czasow cezarstwa rzymskiego // Archeologia. -- 1993. -- XLIV. -- S. 69--75.

59. Wild J.P. Textile Manufacture in the Northern Roman Provinces. -- Cambridge, 1970. -- 190 p. (Cambridge Classical Studies).

60. Wild J.P. Textile from Vindolanda 1973--1975 with a contribution by M.L. Ryder. -- Hexham, 1977. -- 41 p.

Размещено на Allbest.ru