Художник и шаман: линии соприкосновения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Художник и шаман: линии соприкосновения

Т.А. Кубанова, кандидат культурологии, Русский музей

Санкт-Петербург

Аннотация

корреляция художественный изобразительный

В контексте взаимодействия традиционных и современных культур в регионе Сибири рассматриваются роль Шамана и Художника в обществе, их место и назначение в картине мира. Анализируются некоторые аспекты корреляции между ритуальным действием и художественным процессом. В статье использованы известные публикации, собственные полевые материалы и архив автора.

Ключевые слова: мастер, материал, мир, миф, мифотворчество, Сибирь, художник, шаман

В кризисной ситуации первого десятилетия ХХI века человек стремится к некой целостности и стройности окружающего мира. И актуальной представляется проблема воссоздания единства человека и вселенной. Обращение к мифу как средству избавления от внутренних и внешних противоречий позволяет обрести чувство защищенности, уверенности, духовной крепости. Многие исследователи придерживаются трансисторической трактовки мифа, отрицая его исторические границы (Р. Барт, Я. Голосовкер, Л. Ковалева, А. Лосев, Ю. Лотман, Е. Мелетинский, М. Элиаде и др.). Они считают, что однажды возникнув, миф не может исчезнуть сам по себе1. Следовательно, мифологические мышление и сознание гетерогенны по своей сути (Л. Воеводина, М. Каган, В. Найдыш, Г. Оботурова, В. Пивоев, А. Флиер, Е. Мелетинский, А. Потебня, К. Леви-Строс, Л. Леви-Брюль и др.). Более того, ранние исторические формы мифологического сознания не исчезают, а остаются первобытным фундаментом для дальнейшего его формирования и развития2. А значит, в человеческом сознании сохраняются определенные системы знаний о мире и о переживаниях этого мира, выкристаллизовавшиеся в результате естественного отбора и выразившиеся в объективированных словах, знаках, символах. И в этом ряду тотем выступает специфическим символом единства человека с миром. В мифологическом сознании воплощается представление о периодичности обновления мира и восхождении к его первоосновам. Основой мифологического мышления является патриципация, проявляющаяся в сопричастности «cо временем творящих предков» и слиянии человека с окружающей средой, которая становится для него одушевленной. Человек осознает мир через космогенез, повторяемый и воспроизводимый снова и снова во время ритуала, в котором время всякий раз «свертывается в кольцо», возвращаясь к сакральному началу. Мифологические сознание и мышление выступают важными компонентами мифотворчества, позволяющими художнику создавать гармоничный мир, в котором он ощущает себя единой частью его. В основе мифотворчества лежит процесс творения космогонического мифа, отражающего первоначало мира. Для современных художников мифотворение становится интересным, с одной стороны, как специфический способ понимания и выражения собственных мироощущений, а с другой - как особое мировидение древнего человека. Ведь миф появляется в результате борьбы противоположных начал и утраты человеком изначально данного ему божественного происхождения. Он утверждает триумф радости и целостности бытия, гармонии мира, который структурирован по образу и подобию существующего когда-то. Этот путь не прост, он постоянно балансирует между беспорядком и порядком, между хаосом и космосом. И Художник рубежа веков, как и Шаман в традиционных культурах, берет на себя важную миссию восстановления целостности мира. Ибо во все времена человеческая деятельность была направлена на преодоление страха, на создание собственной безопасности, безопасности своей семьи, рода, в конце концов, всего человечества, всей Вселенной. Каждый человек по-своему воссоздает этот путь, уподобляясь Создателю. И в этом уже таится «зерно ненасытной страсти», из которого вырастает все богатство мифотворчества3. Процесс мифотворчества уподобляется механизму создания мира, а результатом является сотворение произведения, в котором мир построен по законам гармонии и красоты.

В контексте взаимодействия традиционных и современных культур в регионе Сибири исследуется, что объединяет Шамана и Художника в этой сложной работе по восстановлению картины мира на рубеже ХХ-ХХI вв., выявляется их роль в обществе, а также место и назначение в картине мира, анализируются некоторые аспекты корреляции между ритуальным действием и художественным процессом. В статье использованы известные публикации, собственные полевые материалы (ПМА), собранные в местах проживания народов тунгусо-маньчжурской языковой группы (1984-2007) и архив автора (АА), сформированный из бесед с современными художниками Сибири и Дальнего Востока (1995-2011).

Среди космогонических мифов о происхождении человека выделяются сюжеты о шаманах, появление которых связано с особыми обстоятельствами. В мифологии некоторых тюркоязычных народов Сибири мать в облике орла с железными крыльями прилетает на Дерево и сносит яйцо, из которого появляется шаман. По некоторым версиям якутов появление будущих шаманов приписывают деве, которая рожает их (законным или незаконным путем) и на свет божий они являются уродливыми, а родители стараются избавиться от них. В одном из якутских преданий шаман закрыл головой лебедя выход из Нижнего Мира и вернул людям здоровье и бессмертие. Впоследствии он принял облик Лебедя, став для якутов божеством-покровителем4. Якутские шаманы подсказывают и благоприятное место жительства своего народа, где будет «приумножаться род». Существуют среди якутов немногочисленные мифы и о беспорочном зачатии. Так одна из жен забеременела от прикосновения к ее лбу носа мужа-шамана. Сам шаман живым вознесся на землю, а плащ и бубен передал своему наследнику5. По представлениям шорцев верховное божество Ульгенсам избирал будущего шамана, вручал ему бубен и девять мифический коней бура, на которых шаман мог совершать путешествие к «своему наставнику». Западные, добрые тэнгрис целью спасения бурят от болезней послали на землю Орла, но, чтобы люди поверили, ему разрешили вступить в связь с земной Женщиной. От этого союза родился первый бурятский шаман. В одном из бурятских преданий уточняется, что Орел (Беркут) был послан людям для того, чтобы научить их вещему знанию6. Согласно мифу нанайского рода Самар, шаман появляется тогда, когда по воле «небесного Бога» люди от союза Богини и Человека становятся смертными. Верховное божество размещает на Мировом дереве толи (листья) и тондоры (плоды), которые увеличивают силу культурного героя Гуранты. Благодаря своеобразным помощникам, Гуранта становится шаманом - посредником между Человеком и Богом. Он помогает человеку в приближении к своему божественному первоначалу. Так, с помощью шамана увеличивается дистанция между Человеком и создавшим его Богом. Образы мирового дерева являются связующим звеном между человеком и иными мирами Вселенной. При этом важно подчеркнуть, что такая связь чаще всего не может осуществиться непосредственно человеком по причине того, что он изначально несовершенен, а поэтому способен совершать необдуманные поступки. И лишь шаманы, обладатели атрибутов мирового дерева, могут помочь человеку на пути нравственного совершенствования.

Шаманы, в отличие от других людей, лишены чувства эгоизма, они полностью должны посвятить себя своим сородичам, помогать им в трудных ситуациях. Недуги людей, физические и моральные, - результат неправильного поведения человека, нарушение им запретов и обычаев. Избавляя сородичей от болезней, шаман как бы становится для них учителем, наставником в обретении духовной мудрости. Он, устанавливая связь между Вселенной и Человеком, между Макро- и Микромирами, указывает путь к гармоничному продолжению жизни в будущем.

Шаман боролся с духами и был неуязвимым для их стрел. Он мог сразиться и с реальными врагами сородичей и даже возглавлял их в этой борьбе. Шаманы (эвенки, буряты) временно могли становиться военачальниками, объединяя по 40-100 человек в вооруженный отряд, и шли против врага, решая, таким образом, судьбу рода. К началу ХVII в. в период общинной охоты буряты собирались в большие артели: только совместными усилиями они могли достичь успеха. Такие артели были одновременно и военными отрядами, а охотники - воинами. В распоряжении главного шамана находилась особая мастерская уленши, в которой выделывали шкуры, шили одежду, обувь, покрывала для жилищ. В преданиях кузнецы часто приравнивались к шаманам. Среди эвенкийских шаманов выделялись две категории: «имеющие корни от земли» (покровительница земная мать Дуннур Эни) и «имеющие корни от Неба» (покровительница Аин Маин). Первые разыскивали и боролись с духами, вызывающими болезни человека, а также осуществляли отправку душ умерших в мир мертвых. Вторые влияли на судьбу человека, помогали предотвратить трагедии. Эвенки полагали, что судьба человека находится в зависимости от родовой нити судьбы уе, которая «соединяет всех близкородственных людей в одну нить-связку»7.

Шаманский дар, по мнению эвенков и бурят, передавался по наследству по мужской или по женской линиям, независимо от возраста. Главное, по мнению эвенков, чтобы будущий шаман «глубоко верил в свое призвание», служил и помогал людям. Вот как описывается состояние будущего якутского шамана в переходное время: «В одну минуту он превратился в противную… рыбу смерти, имеющую обратно направленную чешую и плавники, загнивающий единственный выпученный глаз размером с чайную чашку, смердящий, прогнивший рот, …он отчаянно бился на полу, …кровь его сосали злые духи, а сам он плакал кровавыми слезами»8. Известная нанайская мастерица А. Д. Оненко объясняла причину своей тяжелой, длительной болезни тем, что не согласилась стать шаманкой [ПМА, 1995. Информация А. Д. Оненко, с. Троицкое, Нанайский район, Хабаровский край]. Процессом избрания эвенкийского шамана, который длился 2-3 года, также руководил, по одним версиям, дух-хозяин верхнего мира Буга, по другим, совместно с небесной богиней, женщиной-солнцем Аин Маин. Среди нанайцев шаманство не является наследственной прерогативой, как у многих других этносов. Миссия быть шаманом могла пасть на любого человека, которому во сне был дан знак. Верховные божества также занимались подготовкой нанайского шамана. Так, уже упомянутая А. Д. Оненко во сне часто бегала по солнечной дороге на небе, где дедушка учил ее летать, «как птицу», плавать, превращаясь в рыбу, плыть по воздуху на халке (самоходной лодке), обращаться в кошку [ПМА, 1995. Информация А. Д. Оненко, с. Троицкое, Нанайский район, Хабаровский край]. На вершине ульчских шаманских столбов дару, на их ветках и развилках вырезали изображения орла, коршуна и ворона. Считалось, что во время камлания шаман летал по разным сферам в образе этих птиц. Главными атрибутами шамана были колотушка, бубен. На шаманский костюм обязательно нашивались изображения помощников, которые помогали ему выполнять задания. В начале камлания шаманы призывают своих духов, которые являлись в различных образах, но чаще всего они были в образе птиц.

Из материалов Архива автора следует, что какие-либо необычные явления, связанные с рождением художников, ими самими не отмечаются. Но сам творческий процесс, по их описаниям, близок к шаманским действиям: во время работы художник должен полностью передать свое состояние и мысли работе, которую он создает, и не имеет права, как и шаман, действовать по-другому (О. Елизаров, В. Сысоев, В. Донченко, Л. Пассар, Н. Рыбаков). Творческий процесс шарская художница Л. Арбачакова связывает с путешествиями шамана (кайчи). «Я, как кайчи, вслед за кистью отправляюсь в какой-то другой мир, неведомый мне, - рассказывает художница. - Я могу, к примеру, находиться внутри лошади и наблюдать за похождениями богатыря. И мое путешествие заканчивается лишь тогда, когда я заканчиваю свою картину» [АА, 2003. Междуреченск]. Дальневосточная художница Л. Пассар любит работать ночью, именно в это время устанавливается, по ее словам, «контакт с космосом», и она получает ответы на интересующие ее вопросы. Эту традицию она помнит еще с детских времен, когда в их семье в ночное время обращались к Богу неба с просьбой дать силы, чтобы реализовать задуманные планы. «Если бы не было Дракона, не было бы моих работ, - говорит художница. - Я всегда призываю Дракона помочь мне, когда приступаю к работе» (АА, 2002. Комсомольск-на-Амуре).

Процессу творчества предшествует вхождение в особое состояние диалога художника и материала (И. Данилов, В. Сысоев, Н. Жуков, О. Елизаров, Н. Рыбаков, Б. Молчанов). Материал для художника есть живородящая пустота, наполненная потаенной созидательной энергией (А. Пырков, В. Сысоев, И. Данилов). И когда удается достичь его понимания, тогда сам процесс работы становится неуправляемым: художник не задумывается, какую краску положить на холст, какой срез сделать, как построить композицию (В. Торбоков, Н. Рыбаков, Б. Суразаков, Н. Жуков, В. Уризченко, О. Елизаров, В. Сысоев, А. Гурьянов, О. Елизаров). Такое творческое состояние художник Н. Жуков сравнивает с порханием бабочки над поверхностью листа, в это время работа словно создается сама [АА, 2005. Новосибирск-Москва]. Описывая работу в технике эмали, художник делится впечатлениями: «В эмали меня привлекает глубина пространства… в ней нет присутствия сознания, но есть присутствие первозданной интуиции, слаженность, гармония, необъяснимое возникновение мира. Ты покоряешь текучесть эмали, этот мировой хаос своим внутренним порядком и имеешь на это право как частица Вселенного мирового хаоса» [АА, 2005. Красноярск].

Творческий процесс - процесс обоюдный: не только художник «отдает» свое умение, интуицию будущему произведению, но и сам материал щедро открывается ему. «Мы в это время находим друг друга, - говорит скульптор В. Сысоев. - Это похоже на нашу встречу с солнышком: если будешь от него только брать, то сгоришь, ты и сам должен солнышку давать! Мне кажется, что любая заготовка, с которой я работаю, много в жизни видела и запечатлела это в себе. И мне лишь нужно разгадать ее содержание» [АА, 2003. Красноярск]. Но если творческий процесс будет случайно прерван, то художник, как кайчи и шаман, теряет направление мысли, которое впоследствии сложно восстановить (Л. Арбачакова, В. Сысоев, Л. Пассар, Н. Рыбаков, В. Уризченко). Для современного художника священным в творческом процессе является само начало, которое может обозначаться точкой, узелком, пятном, мазком, линией (Л. Арбачакова, Н. Рыбаков, А. Пырков, А.Косенков, В. Шапранов, В. Мартынов, Т. Дашкова, Л. Пастушкова, Хромов, Д. Чумитов, А. Гурьянов, О. Елизаров, В. Сысоев, С. Ануфриев).

Художник - проводник глобальных ценностей мира и человека, которые не всегда понятны и открыты каждому (С. Ануфриев, Е. Короленко, Т. Дашкова, Н. Рыбаков, Н. Жуков, А. Попов, В. Донченко, Л. Арбачакова). И поэтому для большинства художников главной задачей является духовное совершенствование человека (А. Косенков, Д. Гутов, Ли Гирсу, Е. Короленко, Н. Рыбаков, В. Лановенко, Н. Спесивцева). «Мой аргиш, - сказал как-то В. Донченко, - по пути возрождения эвенкийского искусства. Хочу возродить забытое, утраченное… пройдет время, и кто-нибудь из эвенков непременно будет аргишить по моей тропе, и сделает это куда лучше» [ПМА, 1999, Тура, Эвенкия]. Некоторые художники представляют себя в роли шамана, врачующего человека. В подвластные шаману миры многие из них путешествуют не для того, чтобы узнать и изгнать злого духа, наносящего вред человеку, а для того, чтобы вернуть улетевшего от него доброго духа (В. Сысоев, В. Донченко).

Трагизм художника ХХ века неизбежен, поскольку он противостоит привычному миру, порой в одиночестве (Н. Рыбаков, А. Попов, В. Сысоев, Н. Жуков, Т. Дашкова). Но его миссия вполне оправданна, поскольку России, по мнению Е. Короленко, принадлежит роль выявления всего доброго, светлого, прекрасного, и тогда весь мир будет учиться на примере России [АА, 2002. Комсомольск-на-Амуре].

Очень важным для современного художника является определение своего места в картине мира. Часть из них ощущает себя птицей в верхнем мире, в мире духов (Л. Пастушкова, А. Косенков), а также Богом, когда создают свои произведения (В. Сысоев, Н. Жуков, М. Ленченко, А. Косенков). Большинство же полагает, что они находятся в центре мироздания (С. Ануфриев, Ю. Кабанов, Е. Дорохов, М. Левченко, В. Теплов, Л. Арбачакова, Р.-Е. Высоцкий, В. Сысоев, Н. Рыбаков, О. Елизаров). Но, живя во Вселенной, они одновременно существуют и параллельно с ним. Это позволяет им наблюдать за развитием мира и себе подобных не только с позиции сегодняшнего времени, но и с позиции истории (В. Теплов, Л. Арбачакова, Р.-Е. Высоцкий, В. Сысоев, Н. Рыбаков, О. Елизаров).

Художники пытаются осмыслить занимаемое ими пространство в картине мира. А. Турчевский из Комсомольска-на-Амуре вывел формулу «сжатого пространства», которая знаменует новое время для искусства ХХI века, новый шаг чувственного развития пластики» [АА, 2007. Комсомольск-на-Амуре]. По его убеждению, надо сгущать пространство Вселенной, чтобы выявить дух мироощущения, который в этом состоянии начинает пульсировать особенно сильно. Для художника пространство - это его ойкумена (Н. Рыбаков), государство Бугач (В. Сысоев) или мастерская, которая часто обустраивается в облюбованном им месте (Н. Ротко, А. Капралов, В. Сысоев, Н. Рыбаков, А. Черкасов).Здесь творит художник, познавая мир, тайну его создания, его первосущность, выступая порой его Создателем (Н. Ротко, В. Теплов, Н. Жуков, Е. Дорохов, Смагин В., Дашкова Т., Рыбаков Н., Сысоев В., А. Косенков, В. Теплов, В. Спесивцев, Н. Спесивцева, О. Комаров, Н. Жуков, Д. Гутов, Ли Гирсу). Порой художники представляют себя Создателем мира, а процесс творчества сравнивают с созданием творцом Вселенной (А. Пырков, А. Косенков, Д. Гутов, Е. Скурихин, А. Суслов, Н. Рыбаков, Л. Арбачакова, Е. Дорохов, Ротко Н., Теплов В., Н. Жуков, В. Сысоев, Б. Суразаков, Е-Р. Высоцкий).

Изобразительное искусство художников Сибири на рубеже ХХ - нач. ХХI в. характеризуется активизацией в нем мифологического начала. Важными компонентами мифотворчества продолжают оставаться мифологические сознание и мышление, позволяющие создавать гармоничный мир природы и человека. Изучение культуры в современном и традиционном обществах позволяет увидеть сходство творческого процесса Художника и Шамана. Шаман, избранник и исполнитель воли небесного божества, выступает посредником между человеком и небом, помогая, как и Художник, человеку в его приближении к божественному первоначалу и обретении духовной мудрости. Избавляя людей от болезней, физических и духовных, они становятся впоследствии их учителями и наставниками. Творчество для художников является способом познания мира и его законов. И процесс создания произведения подобен космогоническому мифу, создаваемому Шаманом для своих сородичей. В процессе творчества большое значение придается установлению диалога с материалом, который несет сущностную информацию о Вселенной и о духах, способных вылечить человека. И созданное произведение есть та идеальная картина мира, в которой целостность Вселенной, сотворенной Создателем по законам любви и красоты, зависит от справедливых действий человека.

Литература

1. См.: Ковалева Г. Н. Мифотворчество как социальное явление. - Курск, 1999.

2. Флиер А. Я. Культурология для культурологов. Учебное пособие для магистров, аспирантов, докторантов и соискателей, а также преподавателей культурологии. - М.: Академический Проект, 2000. - 496 с. С. 224.

3. См.: Голосовкер Э. Я. Логика мифа. М.: Изд-во Наука, Главная редакция восточной литературы, 1987. - 217 с.

4. Архив ЯНЦ СО, ф. 5, оп. 3, д. 652, л. 10-13-13 об.

5. Архив Института Этнографии АН СССР (ЛО), ф. 11, оп.1, д. 101, л. 4, 22.

6. Иванов С. В. Материалы, с. 188 ссылка на доклад по рукописи Н. П. Никульшина.

7. Спасский Г. Забайкальские тунгусы. СВ, ч. 18, 1822; Широкогоров С. М. Опыт изучения шаманства у тунгусов. ЗВУИФФ, ч.1, 1919.

8. Предания, легенды и мифы Саха (якутов) / Сост. Н. А. Алексеев, Н. В. Емельянов, В. Т. Петров.- Новосибирск: Наука, 1995.- 400 с. С. 272-273

Размещено на Allbest.ru