Взаимодействие и синтез художественных моделей Востока и Запада в искусстве фарфора в России конца XVII – начала XIX столетий

Имущественные описи говорят, однако, и о том, что в конце XVII столетия фарфоровая посуда не являлась особенной редкостью в домах русского боярства. Например, в списках приданого Ирины Михайловны Прозоровской (1675-80 гг.), значилось два сундука посуды стеклянной, фарфоровой и «веницейской» (итальянской). Многочисленная китайская «ценинная» посуда, «цветная и белая» имелась у В. В. Голицына, наряду с «веницейской» и «персидской». Определенно, речь идет и о фарфоре, и о майоликовых изделиях, последние стоили тогда значительно дешевле (ими торговали в Москве в Овощном ряду, их использовали, например, живописцы Оружейной палаты для разведения красок). В XVII столетии развивалось и свое собственное, гончарное и майоликовое производство, поддерживаемое царскими заказами, и сосредоточенное в московском и гжельском регионах.

Таким образом, в допетровской Руси в быту была распространена деревянная и глиняная посуда, реже встречалась металлическая, оловянная и медная, а фарфор и «ценину» не различали. В фарфоровой посуде не было острой необходимости: традиционный домашний уклад был не восприимчив к «фарфоровой» облицовке стен (для этого имелись свои изразцы, архитектурные и печные), допетровская Русь не знала чая и кофе, а именно фарфор, в силу своих особенностей, был спутником этих напитков, ставших к концу XVII века модными на Западе. Русский мир был довольно замкнут и самодостаточен, но с началом петровских преобразований, развернувших русское общество лицом к Западу, новые обычаи, навыки, стремления стали быстро распространятся, изменив и «вкус» к фарфоровому искусству.

Глава II. «Эпоха Петра I. 1680-1720-е гг.»

2.1. Торговые и дипломатические контакты с Китаем, заграничные поездки Петра I и первые фарфоровые приобретения

С началом царствования Петра I фарфор находит все большее распространение в России. Первоначально его ввозили через сибирско-монгольскую границу (китайский караван был государственной регалией). С заключением в 1689 г. Нерчинского торгового договора контакты с Китаем стали активно развиваться. В 1692 г. было осуществлено успешное посольство в Пекин голландца на русской службе И. Айвза, после чего, с 1696 г., Россия получила разрешение регулярно отправлять за китайскими товарами караван. Фигура И. Айвза важна еще и тем, что он, побывав в Поднебесной, оставил интересные записки о художественных особенностях китайского фарфора периода Канси, что было обусловлено несомненным интересом европейцев к этому материалу.

Важным было и предпринятое в 1697-1698 гг. молодым царем Великое посольство по Европейским государствам: Голландии, Англии, Саксонии, Австрийской империи. Именно тогда Петр увидел крупные европейские фарфоровые коллекции, прежде всего английского короля Вильгельма III Оранского и скончавшейся к тому времени его супруги, королевы Марии Стюарт, а также дома голландских обывателей, в которых ост-индский фарфор и дельфтский фаянс были широко распространены. Наверняка на царя произвела впечатление и иная культура стола, и особенности другого быта. Считается, правда, что в первый свой приезд царь не обращал внимания на произведения искусства, отдавая предпочтение техническим новинкам и корабельному делу, но образы английских дворцов и голландских интерьеров, расцвеченных ост-индским фарфором и «делфтом», как и иностранная «манера принимать пищу», несомненно, могли запечатлеться в его сознании.

Во время пребывания Великого посольства в Амстердаме царь неоднократно посещал Ост-Индский двор - склады и магазины голландской торговой компании, к тому времени являвшейся крупнейшей в Европе. Хотя Петра трудно было удивить восточными вещами (как уже отмечалось, Россия издавна имела связи с Персией и Китаем), увиденные сокровища, их количество и качество, произвели на него неизгладимое впечатление. Юный царь заметил тогда, что «от роду таких я на Москве китайских вещей не видал, как здесь». Именно на Ост-Индском дворе Амстердама были приобретены первые дальневосточные фарфоровые изделия, отправленные царем на родину из Европы.

В дальнейшем тесные заграничные контакты и путешествия Петра I еще более способствовали нарастанию интереса и общего количества фарфора в России. Причем фарфор заказывал и приобретал не только сам царь, но по его примеру и многочисленные приближенные.

Военные союзы, и частые поездки царя по Европе, несомненно, имели решающее значение. Петр I неоднократно бывал в Дрездене (Август Сильный был его союзником в Северной войне, 1699), много ездил по Германии и Пруссии (1712-1717), посетил Францию (1717). Он был единственным русским царем, долго жившим и путешествовавшим за рубежом, причем последние его визиты за границу были посвящены в немалой степени именно освоению культурного опыта и художественным приобретениям.

2.2. Дальневосточный фарфор и распространение «китайского стиля» в Европе в конце XVII - начале XVIII в.

В Европе фарфор с сине-белой росписью, изготовлявшийся в XVI-XVII вв. в Китае на экспорт, стал тем материалом, с которым автоматически идентифицировался и фарфор, и сам Китай, из страны шелка (Seres) превратившийся в страну фарфора (China). По меткому выражению О. Импэя, бело-синяя цветовая схема была тесно связана с шинуазри: «мысль об одной почти автоматически вызывала мысль о другой». Последняя четверть XVII в. характеризуется первым всплеском шинуазри, вполне соответствовавшему духу барокко, с его блеском, роскошью, экстравагантностью, любовью к редкостям и диковинам. Этому способствовало не только развитие торговли и привоз экзотических товаров, но и появление хорошо иллюстрированных публикаций о Китае, таких как «Посольство… к императору Китая» голландца Я. Нейхофа (150 иллюстраций, неоднократно переиздавалась на разных языках, 1666, 1668, 1669); «Памятники Китая…» А. Кирхера (1667); «Памятное описание…» китайской империи О. Даппера (1670 г.) Гравюры к ним, изображавшие китайские сады и пагоды, фарфоровую башню в Нанкине и самих китайцев в одеяниях с длинными рукавами, с характерными косами, «воронкообразными шляпами», зонтиками и балдахинами в течение долгого времени использовали художники-керамисты в качестве графических источников.

В XVII в. десятки тысяч фарфоровых предметов, доставлявшихся в Нидерланды ежегодно кораблями, состояли в основном из китайского фарфора «краак» с кобальтовой росписью и разделением борта на широкие и узкие секции-фестоны. Тарелки, блюда и миски различных стандартных размеров доставлялись вместе с бутылями, сосудами для вина (имевшими вид чайника с перекинутой вверху ручкой) и вазами. Красота и дороговизна сине-белого фарфора вызвала ответную реакцию - в Голландии XVII в. фарфор успешно соревновался с делфтскими фаянсами. Однако формы «делфта» отличались большим разнообразием по сравнению с дальневосточными образцами.

В середине XVII в. на европейском рынке появляется японский фарфор - альтернативный источник, найденный голландской Ост-Индской компанией после того, как гражданские войны в Поднебесной империи между сторонниками старой Минской династии и новой Цин привели в 1645 г. к разрушению фарфоровых печей Цзиндэчженя. Все виды вариаций росписи по образцу китайских сине-белых моделей, копируемых для VOC, начали появляться в японском керамическом центре Арита (о. Кюсю) около 1660. Новые и наиболее типичные японские стили развились из более ранних, а к концу XVII века уже существовало два доминирующих типа росписи полихромного экспортного фарфора - это «какиэмон» и «имари», ставших чрезвычайно популярными в Европе.

«Какиэмон», или «какиэмон-дэ» (стиль, назван по имени легендарного основателя династии керамистов - Сакаиды Какиэмон) - художественный фарфор с легкой асимметричной кобальтовой или полихромной росписью, размещенной с особым чувством свободного пространства. Манера росписи берет свое начало в Китае и японской живописной школе Кано, находившейся под китайским влиянием, а также в национальной школе Тоса. В ее основе - классическая китайская живопись жанра «цветы и птицы», творчески переработанная японскими художниками в духе национальной эстетики. В цветовой гамме полихромного «какиэмон» доминируют холодные прозрачные краски: бирюзово-зеленая и голубая, тонко гармонирующие со светло-желтой. В палитру деликатно включен и красный цвет, контрастирующий с холодными эмалями, и придающий декору большую выразительность. Живописные композиции составлены из цветущих растений, птиц и бабочек, драконов и других мифологических существ, иногда жанровых сценок и пейзажей.

Второй тип японского фарфора - «имари» или «ко-имари» (старые имари, названы так по имени порта в городке Арита) имеют сложную, иногда даже пышную, сплошную роспись по всей поверхности, построенную, как правило, на напряженном, контрастном сочетании подглазурной синей, надглазурной железной красной и золота. В то время как «имари» выполняли в сотрудничестве с голландскими заказчиками (такие предметы были ориентированы именно на европейский рынок, который требовал роскоши и «больше цветочной работы»), фарфор «какиэмон» мог быть рассчитан и на Китай, будучи более изысканным продуктом, более близким к китайскому вкусу.

К 1680-м гг. Цзиндэчжень в Китае вновь стал конкурирующим производством. Здесь наладили выпуск монохромных изделий (кобальтовых «bleu poudre» с росписью золотом) и расписного фарфора в стиле «зеленного семейства» («famille verte»), характерных для периода Канси (1683-1723), а позднее, в 1720-х годах, - «розового семейства» («famille rose»), выпускавшихся в период Юнчжэн (1723-1735) и Цяньлун (1736-1795). Полихромный фарфор для голландского рынка изготавливали в Китае еще с 1640-х годов, но его было недостаточно, чтобы стать широко известным. Только после 1683 года, когда гражданская война в империи закончилась победой династии Цин, восстановленные фарфоровые печи начали производить изделия в больших масштабах, и экспорт возобновился.

Состоятельная голландская буржуазия, которая появилась в начале XVII века, подтверждала свой новый высокий статус роскошью отделки интерьера и внутреннего убранства своего дома. В немалой степени интерес к фарфору был спровоцирован амбициями Амалии фон Солмс (1602-1675) - бабки Вильгельма III, которая поддерживая высокий статус королевского двора в Гааге, коллекционировала «всевозможные красивые вещи», среди которых был и восточный фарфор. Амалия была одной из первых устроительниц небольших комнат, полностью обставленных оригинальной комбинацией из дальневосточного фарфора и лакированных изделий. После ее смерти, потомки унаследовали не только ее лаки и фарфор, но и любовь к восточной экзотике. Они стали создавать свои собственные коллекции и свои небольшие комнаты, которые стали называться «фарфоровыми». Четыре ее дочери вышли замуж за немецких принцев и развили эту традицию в своих собственных владениях, благодаря чему «фарфоровые» и «лаковые» кабинеты появились в большинстве немецких дворцов XVIII в. В последней четверти XVII в. лидерство в этой области, бесспорно, принадлежало английской королевской чете, связанной родственными узами с Голландией и Англией - Вильгельму III Оранскому и Марии Стюарт. Их резиденции Хэт Лоо в Голландии, Хэмптон Корт и Бёргли Хаус в Англии украшены многочисленным фарфором, закупавшимся через Ост-Индскую компанию, и в тоже время - делфтскими фаянсами. С этими художественными собраниями работал ведущий придворный архитектор и декоратор Вильгельма III, француз Д. Маро. Ученик знаменитого Ж. Берена, он внес мастерство и искусство «французской аранжировки» в эту англо-голландскую «фарфоровую» страсть.

В эпоху Людовика XIV именно Франция становится для Европы эталоном художественного вкуса. И хотя Король-Солнце не мог похвастаться столь обширным собранием дальневосточного фарфора, какими обладали Вильгельм III и Мария, он первым откликнулся на всеобщее увлечение Китаем. В 1670-1671 гг. в Версальском парке по проекту архитектора Луи Лево был сооружен знаменитый Фарфоровый Трианон для фаворитки короля, маркизы де Монтеспан (через семнадцать лет после строительства здание снесли). Цветовая схема внутреннего убранства здания решалась в сине-белых тонах - белые стены, покрытые стюком с резным синим орнаментом; потолок и карнизы в центральном зале и даже мебель была окрашена в бело-синие цвета «китайского фарфора». Известно, что роскошной коллекцией дальневосточного фарфора обладал старший сын Людовика XIV. Она помещалась в комнате, отделанной в 1683 г. А.-Ш. Булем и считалась не только одной из достопримечательностей дворца, но и лучшей работой знаменитого мастера.

Таким образом, к началу XVIII в. средоточием фарфора и «китайского вкуса» становятся небольшие комнаты - кабинеты. Они теряют прежний статус «сокровищниц» и «кунсткамер», превращаясь в элегантные помещения, отделанные лаковыми расписными панелями, и дальневосточной мебелью. В кабинетах становится модным употреблять новый дорогой напиток - чай. Считалось, что эта церемония требовала определенного антуража: «наличия коромандельского шкафа, лакированных стульев с высокими спинками и большого количества сине-белой фарфоровой посуды». Тогда же складывается определенный стереотип, формула «китайского фарфора», заключающаяся, прежде всего, в цветовой гамме «поздней Мин»: сочетании синей росписи и светлого фона. Она успешно «работает» не только в фаянсе, имитирующем модный фарфор, но гораздо шире - в мебели, тканях и даже архитектурных сооружениях, в которых может и не быть фарфоровых произведений, но «образ» материала создается за счет цветового, колористического решения. Иногда изобретательные европейские владельцы шли еще дальше и заменяли настоящий дорогостоящий фарфор его изображениями на вышитых или вытканных шпалерах и росписях - таким образом, формировался еще один тип курьезных «фарфоровых комнат» без фарфора.

Прежде всего, традиция «фарфоровых кабинетов» характерна для Германии. Первый образец существовал уже в 1690 г. во дворце Ораниенбург под Берлином. Там разместилась великолепная коллекция китайского фарфора Л.-Г. Оранской - дочери А. фон Солмс и супруги электора Бранденбурга Фридриха Вильгельма. Именно здесь Петр I «изволил мешкать часа три» в сентябре 1712 г., рассматривая «две палаты», убранные «ценинной посудой и другими китайскими вещами зело изрядно». К самым ранним сохранившимся в Европе «фарфоровым» помещениям относится и комната во дворце Шарлоттенбург в Пруссии, созданная около 1705 г. по проекту Э. фон Гёте. В этом своеобразном «мемориальном» кабинете загородного дворца, посвященном Фридрихом I своей супруге Софии-Шарлотте, должна была разместиться ее тысячная коллекция восточного фарфора, подаренного ей Ост-Индской компанией. Сохранившиеся увражи XVIII в., как и существующая сегодня отделка кабинета в Шарлоттенбурге, иллюстрируют весь комплекс художественных приемов включения искусства фарфора в оформление парадных помещений. С помощью золоченых резных конструкций-подставок из дальневосточного фарфора выстраиваются пирамидальные горы, им уставляются карнизы, десюдепорты, мелкие предметы выстилают пилястры между зеркал, они формируют изысканный декор стенных панелей. Фарфор расставляют на разнообразных фигурных полочках и кронштейнах, обогащая и без того роскошное покрытие стен из цветного лака, золоченой резьбы, перламутра и кости в полном согласии с экстравагантной барочной эстетикой.

В Дрездене З. Лонгелюн спроектировал для курфюрста Августа Сильного дворец, получивший название «Японского», в котором восточный характер традиционно мало проявлялся во внешнем облике, но интерьеры украшала коллекция восточного и раннего саксонского фарфора, подражавшего восточному. Между 1733 и 1735 г. архитектор выполнил несколько десятков эскизов «фарфоровых галерей». Здесь уже нет ранее обязательно присутствовавших во всех «фарфоровых кабинетах» лаковых панелей, шелковых и бумажных обоев. Декоративный эффект создавался исключительно самим материалом, его строго симметричная презентация уже отчасти напоминала музейную экспозицию. Основная и новая «идея» этого памятника - создать, по выражению Л. Ляховой, «сокровищницу экзотики» небывалой полноты и систематичности.

Конечно, европейцы еще не были готовы к тому, чтобы придуманный ими Восток обрел реальные историко-географические черты. «Японское», «индианское», «китайское» оставались почти синонимами. Восточным в широком смысле слова представлялся весь фарфор как таковой, в том числе и ранний европейский, который сперва точно копировал китайские и японские образцы.

2.3. Фарфор в русском интерьере

В параграфе собран и проанализирован материал, связанный с появлением и распространением в России особого типа европейского интерьера - «фарфоровых кабинетов», оформленных с использованием дальневосточных лаковых панелей и мебели.

В исследуемый период еще трудно говорить о распространении шинуазри в России, как самостоятельного стилистического направления. Тем не менее, в русском дворцовом интерьере уже в то время становится все больше восточных вещей: тканей, мебели, посуды. В петровскую эпоху отмечается обилие китайских предметов, украшающих Преображенский дворец Ф. Лефорта и многочисленные усадьбы А. Д. Меншикова в Москве «на чистом пруде», дворцы Петра I (Лаковой комнаты Монплезира, Зеленого кабинета Летнего дворца) и дворца царевны Натальи Алексеевны. Описание свадьбы царевны Екатерины Иоанновны (племянницы Петра I) с герцогом Карлом Леопольдом Мекленбургским в Данциге в 1716 г. содержит сведения, что «брачное ложе находилось в комнате, украшенной в японском вкусе и наполненной японскими лакированными вещами, каких… у русских много». Конечно, фарфоровое искусство, как и шинуазри этого периода в целом - исключительная привилегия дворцового интерьера.

К новым, позаимствованным в Европе приемам, относится прежде всего «фарфоровое» убранство личных апартаментов Петра I. Отделка Лакового кабинета Монплезира была начата по проекту И. Браунштейна в 1719 году и окончена к февралю 1722 года. Резные золоченые полочки на барочных завитках, раковинах и женских полуфигурках, черные лаковые панно, красные филенки подчеркивают белизну фарфора, красные с золотом вкрапления фарфора «имари» разбивают диссонанс синей росписи и таким образом связываются в единое целое. Аналогично, только несколько в иной цветовой гамме был решен Зеленый кабинет Летнего дворца. Обязательным элементом интерьера (в частности Екатерингофа, меншиковских и других дворцов и домов знатных вельмож) становятся поставцы с китайской посудой. В Екатерингофе, дворце подаренном когда-то Петром своей супруге, долго хранились фарфоровые предметы, привезенные в 1722 г. из Пекина русским полномочным посланником Львом Измайловым.

Фарфором был украшен некогда зал дворца адмирала Ф. М. Апраксина в Петербурге (окончание строительства 1721 - 1723 гг.), считавшийся в 1726 году «лучшим и самым роскошным во всем городе» и даже затмившим славу дворца губернатора, светлейшего князя А. Д. Меншикова.

Интересно, что именно этот памятник отражает видоизменение каминов, в частности отход от традиций второй половины XVII века, когда очаг был высоким и венчался пирамидальной верхней частью. С 1710-х гг. (во многом благодаря проектам Леблона) получает распространение новый тип камина с небольшим очагом и прямоугольным верхом с карнизом-полкой на высоте вытянутой руки. Такие полки, сперва оштукатуренные и украшенные лепниной, постепенно начинают венчаться зеркалами. На них ставятся гарнитуры из трех, пяти или даже семи фарфоровых ваз. Интересно и «барочное» оформление каминных ниш. Судя по графическим увражам конца XVII - начала XVIII в. они заполнялись крупными и пузатыми дальневосточными вазами. Таким образом, очень своеобразно маскировался черный очаг, который затем стали закрывать изящными каминными экранами.

Петр I неоднократно выписывал из-за границы фарфор и фаянс для украшения своих дворцов. Есть сведения, что только для Монплезира в Петергофе он заказал около 500 предметов из фарфора. «Порцелин» часто упоминается в документах того времени, например, в «росписях пожитков», оставшихся после царевича Алексея Петровича и супруги Петра I, Екатерины Алексеевны, которая неоднократно получала подарки прямо из Амстердама в виде «полных приборов богатой фарфоровой китайской и японской посуды», «вазов» и «кукол». Несомненно, фарфор являлся предметом роскоши и объектом коллекционирования. Особенно интересный материал дают имущественные описи светлейшего князя А. Д. Меншикова (вещи и имения были конфискованы после его опалы в 1727 г.).

Именно в петровское время появляются специальные «художественные» агенты, формировавшие коллекции знатных русских вельмож. К ним принадлежал Г. Брандт, Ю. И. Кологривов (коллекция канцлера А. М. Черкасского), Л. Измайлов (фарфор Петра I и герцога Голштинского). В Россию привозили модные в то время гарнитуры ваз, тарелки и блюда разных размеров, чашечки с блюдцами, которые служили, прежде всего, чисто декоративным целям. Мотивы росписи дальневосточного фарфора были стандартными для экспортной китайской и японской продукции того времени - это цветы и птицы, мифологические персонажи (драконы, цилини, фениксы), сюжетные композиции - фарфор «с китайскими личинами», т. е. фигурками людей. Был популярен китайский фарфор, расписанный в гамме «зеленого» и «розового семейств», или с кобальтовой росписью. Интересно, что японские изделия «какиэмон» в России были почти не известны, в отличие от многочисленного фарфора «имари» - роскошных крупных ваз, тарелок, блюд и также тазов для бритья.

2.4. Эволюция европейской застольной культуры и искусство фарфора

В Европе и в России до начала XVIII в., за редким исключением, не было принято пользоваться фарфором при употреблении пищи. Первые изменения произошли при дворе курфюрстов Саксонских и королей Польских Августа Сильного II и Августа III (отвоевывавших себе королевские титулы с помощью России), определившие изменение общей культуры европейского стола. Основную роль, без сомнения в этом процессе, сыграло открытие в 1709 г. в Саксонии фарфорового секрета Э.-В. фон Чирнхаузеном и И. Бёттгером. 23 января 1710 года Августом Сильным в Дрездене была основана первая мануфактура, производившая настоящий твердый фарфор (в июне того же года предприятие было переведено в Мейсен).

В параграфе сравниваются культура стола периода Ренессанса и раннего барокко, когда тарелки и блюда из олова и серебра были отчасти простого вида для того, чтобы полностью сосредоточить внимание на роскошных яствах. Гость должен был ухаживать за собой сам и нередко пользовался за столом руками. Орнаментированные блюда и сосуды для питья, богато декорированные и дорогие, были расставлены в буфетах и поставцах. Таким образом, демонстрировались достаток и состоятельность владельца дома.

Отдельные подходящие друг к другу предметы обстановки (тарелки и столовые приборы) появились во Франции в начале XVII в. Постепенно убранство стола отошло от гедонистической идеи и стало символизировать благопристойность, достоинство и уважение перед плодами земли. Уже в течение XVII столетия обнаружилось растущее внимание к настольным украшениям. Многочисленные поваренные книги того времени, кроме рецептов, предлагали детальные рекомендации презентации блюд и отражали усиление внимания к гармонии и порядку. Появляется венчающая часть столового убранства - пладеменаж или эпарн, которые занимают середину стола. Как правило, они состояли из основания («доски»), на котором устанавливалось большое блюдо или корзина с лимонами, а вокруг группировались различные сосуды для специй. Другие крупные предметы - блюда и терины - были расставлены на столе в соответствии с тщательно продуманным и особо понятым и «прочувствованным» симметричным и иерархическим узором. Тарелки и столовые приборы в свою очередь должны были образовывать обрамления этих художественных аранжировок (или даже целых сооружений).

Между переменами блюд все столовые приборы и сосуды заменяли, а новые ставили в том же порядке - это было проявлением блестящего «хореографического» искусства эпохи барокко, которое требовало исключительного мастерства и практики. В то время как количество перемен со временем уменьшалось, количество блюд возрастало.

На традиционном европейском официальном столе господствовало серебро. Но, начиная со второй половины XVII столетия, появляются первые «гарнитуры» из дальневосточного фарфора - наборы тарелок, чашек с блюдцами и ваз, которые выставляют в буфетах-сервантах вместе с серебряной посудой или ставят на десертный стол «с конфектами». Известно, что Август Сильный, одержимый страстью к дальневосточному фарфору, не только использовал его для украшения интерьеров, но стал употреблять фарфор для сервировки стола. Он одним из первых стал подавать еду на специально подобранных друг к другу фарфоровых предметах. Смешение фарфоровой и серебряной посуды на столе допускалось и сохранялось в течение долгого времени. Однако фарфоровый сервиз считался полным только тогда, когда канделябры и центральная венчающая стол часть (пладеменаж) тоже были сделаны из фарфора.

В России именно в петровскую эпоху полностью изменяется культура стола, принимая европейскую модель. Ассамблеи становятся совместными - в мужскую компанию теперь допускаются дамы. Появляются и начинают употребляться такие напитки как чай, кофе и шоколад (считавшиеся первоначально лекарственными средствами). Было известно, что чай, с недавних пор импортировавшийся из Восточной Азии и Дальнего Востока и кофе из Леванта употребляли из фарфора, таким образом, традиция употребления этих напитков была изначально связана с искусством фарфора. Формы чайной посуды, как и культура употребления этого напитка на Востоке, отличалась от европейской. Интересно, что на Западе для заварки чая приспособили дальневосточные сосуды для вина, постепенно они трансформировались, как и чашечки, которые приобрели ручки и блюдца (экспортный фарфор периода Юнчжэн демонстрирует первые образцы чайных и кофейных сервизов с ручками). Ранние европейские посудные формы первоначально были из коричневой «бёттгеровской» массы (с 1710 г. уже предлагались в продажу), а затем с 1713 г. и из белого фарфора. Таким образом, новые европейские чайно-кофейные комплекты (прежде всего Мейсена и Вены) не разрушали застольных традиций, скорее они участвовали в их создании. Со столовыми и десертными сервизами, которые на протяжении веков были частью жестко установленного церемониала, было по-другому. Это также объясняет, почему не фарфор, а золото и позолоченное серебро доминировали в русских и европейских церемониальных застольях. Только в конце 1720-х гг. появляются европейские тарелки и чашки в достаточном количестве, чтобы составить полные столовые сервизы, но эта традиция еще долго считалась экстравагантной.

Рубеж веков характеризуется интересным «бумерангом», когда влияние Европы на дальневосточный фарфор становилось все более очевидным. И как в свое время мусульманский мир влиял на формы и роспись китайского фарфора, так теперь европейские заказчики способствуют отходу от «чрезвычайно однообразных восточных форм» - они уже не могут удовлетворять насущные потребности быта. Возникает характерно «европейское» разнообразие блюд и сосудов для пищи, богатство их выбора, постоянно обновляемый и видоизменяемый ассортимент.

2.5. Аптекарская посуда и первый геральдический фарфор

К интересным памятникам применения фарфорового искусства относится аптечная посуда, выполненная в Китае. Она присутствует в значительном количестве в большинстве отечественных музейных собраний. Прежде всего, это цилиндрические банки «альбарелло» и другие сосуды, украшенные геральдическими двуглавыми орлами, и расписанные в гамме «зеленого семейства» периода Канси. Их изготовление было приурочено к реорганизации московских аптек, предпринятой Петром I в 1701 г. после смерти П. Салтыкова, отравившегося опием. Царь издал указ, запрещающий торговать лекарствами в Зеленом ряду и закрыть там лавки, а вместо них повелел открыть 8 вольных аптек, которые и были учреждены в течение 1701 - 1713 гг. По свидетельству датского посланника Ю. Юля, побывавшего в одной из московских аптек в марте 1710 года, их организация отличалась «царствующим там порядком». Он также отметил «изящество кувшинов для лекарств», расставленных в ящиках с железными дощечками с царскими гербами и предполагавшуюся вскоре их замену фарфоровыми сосудами, «равным образом с царским гербом». Таким образом, аптечная посуда петровского времени явилась первым российским опытом использования геральдического декора в заказном «ост-индском» фарфоре, а в данном случае - конкретного примера наложения на восточные изделия модной и распространенной на западе художественной схемы - гербового изображения. Помимо свидетельства Ю. Юля, есть упоминание другого иностранного путешественника об «одном из красивейших домов Москвы», будто бы построенного монархом в 1707 году, который «украшен множеством фарфоровых ваз с гербом императора». Возможно, что здесь вновь идет речь о царской аптеке, ставшей целым «событием» в европейском мире. Геральдический фарфор был необычайно популярен в эпоху барокко, а приобретение русским царем статуса императора, возможно, объясняет его следующий заказ, сделанный за границей. Известно, что в 1716 году во время своего путешествия по Германии он посетил фабрику каменной посуды в Плауэ на Гавеле (Бранденбург) и заказал здесь столовый сервиз темного цвета с золотыми гербами.

Глава III. «Эпоха Анны Иоанновны. 1730-1740-е гг.»

3.1. Восточные торговые и дипломатические миссии в России, искусство дальневосточного фарфора и европейский вкус

В аннинское время в России расцветает вкус к Востоку. Вновь налаживается замершая торговля напрямую с Китаем (в 1722 году под давлением политических обстоятельств она была прекращена). Новое посольство в Пекин в 1727 г. добивается разрешения раз в три года посылать в Китай свой караван численностью до 200 человек и торговать в Кяхте.

Знаменательно, что впервые в европейской истории именно в Россию прибывает китайское посольство. В 1731 г. китайские послы появились в Москве с поздравлением восшествия на престол Анны Иоанновны. Посольство было успешным и на следующий год прибыло в Петербург вторично. Это событие трудно переоценить. Петербургском двору в подарок были преподнесены многочисленные драгоценные товары из Китая, в том числе и фарфор.

Начало 1740-х гг. было отмечено прибытием сразу нескольких восточных посольств и экзотических караванов, о которых долго вспоминали потомки. Летом 1741 г., уже при Анне Леопольдовне, прибывает турецкое посольство, а в Константинополь отправляется фельдмаршал А. И. Румянцев, которому впервые по заключению Белградского мира присваивается статус «великого европейского посла». Размена сопровождается многочисленными подарками, тогда же турецкому послу в Петербурге от царского двора преподносится фарфоровый кофейный сервиз, скорее всего изготовленный в Мейсене.

Вскоре после турецкого, в Петербург прибывает персидское посольство Тамас-Кули-хана, сопровождавшееся необыкновенной свитой из 2000 человек, 14 слонов, 30 верблюдов и прочих драгоценных подарков, вывезенных из покоренной могольской столицы Дели, которые шах посылал императору Иоанну Антоновичу, его матери и важнейшим сановникам.

По значимости и насыщенности восточных контактов это время в России можно сравнить с эпохой Людовика XIV во Франции, принимавшего поочередно посольства Оттоманской порты (1669 и 1771) и Сиама (1686). Во Франции после визитов посланников султана Оттоманской Порты, удостоивших Париж и Версаль своим посещением, в светском искусстве и литературе возник интерес к турецкой тематике. Появилась мода пить кофе, которая распространилась по всей Европе. Исламский восток вошел в мир французской культуры в образе восточной сказки, прежде всего благодаря литературе (перевод арабских сказок «Тысяча и одна ночь» А. Галлана, 1704-1717; «История персидской султанши и ее везирей. Турецкие сказки», «Тысяча и один день. Персидские сказки» П. де Лакруа, 1710-1712). Следующей вехой стал визит посла Мехмета Эфенди в 1721 г., после чего на королевскую Гобеленовую мануфактуру поступил заказ на «Турецкую» серию ковров, вытканных по картонам Ш. Парроселя. Тем не менее, считается, что стиль тюркери появился уже после того, как Париж посетила «вторая» османская делегация в 1742 г. Для европейского тюркери, в отличие от «турецкой» темы, появившейся в декоративно-прикладном искусстве России, была характерна гротескная трактовка персонажей, элементы шутовства преобладали в турецких сценках. Игровые качества барокко оказываются вполне применимыми к восточным экзотическим деталям, в которых соединяется героическое и шутовское. Войны с Турцией нередко приводили и к негативным выражениям - они нашли место и в России уже в петровское время (известно о заказе в 1691 г. «к государевой потехе» турецкой чалмы для Петра I). В то же время турецкие мотивы (полумесяцы, военные атрибуты, элементы костюма) используются в качестве орнаментальных мотивов, например, в резных деревянных панно Н. Пино в Летнем дворце.

В 1730-х гг. в европейской эстетике происходят заметные изменения, все больше проступают черты нарождающегося рококо с его любовью к асимметрии, изящному и тонкому рисунку, постепенно начинает высветляться цветовая палитра. В фарфоре сине-белому энергичному узору, который зачастую поглощал всю поверхность изделий эпохи Мин, стали предпочитать неперегруженный, элегантный декор в стиле «какиэмон», характерный для японского фарфора. Интересно, что «восточный» характер раннего европейского фарфора формировался в большей степени не в традициях насыщенных декором китайских экспортных произведений и «имари», а именно японских «какиэмон» с их нежным колоритом, любовью к свободному от росписи пространству.

Взлетом своей популярности стиль рококо обязан, прежде всего тому, что он воспринимался как антитеза помпезной официальности барокко и тщеславной репрезентативности Версальского дворца. Новое направление в орнаментике формируется под влиянием Ж.-А. Ватто, который преодолел формальную структуру прежнего орнаментального гротеска Ж. Берена, создав новый тип орнаментальных композиций с центральными сюжетными сценами в обрамлении орнамента-аккомпанемента из растительных мотивов и облегченных зигзагов прежних барочных «полос-тяг». Орнаментальные растительные композиции все более тяготеют к форме асимметричного картуша - излюбленного рокайльного мотива. Последователи Ватто (К.Юэ, Ж. Пильман, Ф. Буше) каждый по-своему развивали это направление. Шинуазри Ватто были проникнуты лиричным настроением fetes galantes (галантных празднеств), персонажи которых так органично сливались с окружающей природой. В 1718 г. Ватто работает над оформлением в «китайском» стиле Cabinet du Roi (королевского кабинета) в замке ла Мюэтт. Его отделка не сохранилась, но изображения китайцев и «татар» Ватто были награвированы в 1731 г. Ф. Буше и затем использовались многими декораторами и мастерами прикладного искусства.

Экстравагантные восточные посольства, общее европейское увлечение шинуазри и тюркери находят яркий отклик в русской светской культуре. Императрица Анна Иоанновна по свидетельству современников стремилась сделать свой двор самым блестящим в Европе. Нередко это смотрелось курьезным и гротескным (неопрятность, плохая меблировка и портные). Но постепенно, по-видимому, к началу 1740-х гг. аннинский двор по роскоши и великолепию не уступал европейским. Арапы, турчанки, калмычки - обязательная принадлежность свиты не только императрицы Анны Иоанновны и ее ближайшего окружения, но и всех состоятельных особ. На волне этого интереса к экзотике в фарфоровом искусстве в России, как и в Европе, вплоть до середины 1740-х гг. абсолютно преобладает дальневосточная стилистика. Фарфор становится обязательной принадлежностью аристократической обстановки. Уже в 1731 г. в примечаниях к «Петербургским ведомостях» появилась заметка, что «понеже через отправляющиеся голландцами в Европе торги, вывезенная из Китая и Японии фарфоровая посуда всем так понравилась, что по общему обыкновению ни единый покой изрядно убран быть не может, в котором оная посуда не имеется».

В 1730-х гг. широко была распространена практика отбирать изделия для двора из приходивших каждые три года с караванами китайских товаров, а затем продавать остальную часть, и в том числе фарфор через аукционы, проводившиеся иногда даже в Зимнем дворце. Таким образом, ликвидировали и «излишки» имущества, конфискованного у неугодных императрице сановников. Эта традиция существовала и при Елизавете Петровне, а фарфор в то время имел хороший сбыт среди людей, подражавших европейским обычаям.

В то же время, благодаря периодическому пребыванию русского каравана в Китае, было решено попробовать выведать секреты различных китайских производств и художеств. Так с караваном 1733 г. под командою Л. Ланга был отправлен целовальник Осип Мясников, которому удалось изучить там некоторые ремесла. Он был направлен туда же вторично в 1739 году с караваном Фирсова по указу Сената и резолюции Тайного Кабинета, но так и не смог к моменту открытия технологии фарфорового производства Д. И. Виноградовым выведать «китайский секрет».

3.2. Первый европейский фарфор в России и «дипломатия подарков»

Благодаря недавним архивным находкам немецкого исследователя К. Больтца удалось уточнить факт первого «дипломатического» поступления европейского фарфора в Россию. Особенностью этого события стала его необычность. Произошел «обмен» саксонского фарфора на двух белых медведей и песцов, которые, по мнению саксонского двора, должны были обитать в далеком Петербурге или его окрестностях (еще одно свидетельство особой «экзотичности» России в глазах европейцев). Животные понадобились Саксонскому курфюрсту и Польскому королю Августу Сильному, правда были пойманы не в Петербурге, а в московском зверинце Екатерины I и быстро доставлены адресату. Екатерина I скончалась и ответный дар - знаменитый мейсенский фарфор получила юная принцесса Елизавета, будущая русская царица. «Фарфоровые» подарки были украшены сюжетами в стиле шинуазри. Кроме того, некоторые предметы (две вазы и шоколадный сервиз) были декорированы государственными гербами. По свидетельству саксонского посланника, великой княжне больше всего понравилась роспись фарфоровых изделий, изображающая забавных китайцев за их удивительными занятиями - это был фарфор со сценками в стиле И.-Г. Хёролдта, заведовавшего в то время живописной мастерской и создавшего свой собственный неповторимый стиль «фарфоровой китайщины».

Прочные дипломатические связи соединяли аннинский двор и с венским императорским домом. Уже в 1728 г. среди оставшихся после смерти великой княгини Натальи Алексеевны вещей значилась табакерка «порцелинная, что прислала ее высочество цесаревна Римская», а в Эрмитажном собрании находится часть прекрасного раннего сервиза «Венского с гербом» (около 1730-1735) и две роскошных чашки в золотых оправах с резными камнями и раковинами (1726-1727). В декоре Венского сервиза с одной стороны отражена линия европейского «геральдического» фарфора, а с другой - несомненно читается и «восточное» направление. Прежде всего, оно выражено в цветовой гамме, напоминающей красно-золотую палитру японской фарфоровой росписи, в лепных цветах, отсылающих к кантонским моделям, а также в фигурках турков или «казаков», венчающих крышки терин, которые еще более усиливают «экзотический» характер этих произведений.

Правление Анны Иоанновны считается золотым периодом русско-саксонских отношений. Именно возобновление союза Саксонии и России помогает занять польский трон Августу III. Известно о посылке ей от саксонского курфюрста «красивого фарфорового сервиза», расписанного, как и большинство произведений того времени в стиле шинуазри.

3.3. Фарфор в интерьере и на столе

В конце 1720-х гг. в Мейсене разнохарактерные фарфоровые предметы вытесняются наборами подходящих друг к другу форм с однотипной росписью, что допускало их объединение в один столовый или десертный сервиз. Там же около 1730 г. появились и первые фарфоровые ансамбли, расписанные с преобладанием «восточной» стилистики: «Желтый лев», «Красные драконы», «Коронационный сервиз». С этого времени саксонский фарфор с большим коммерческим и художественным успехом начинает заменять традиционный «ост-индский». Однако толчком к активному употреблению фарфора в убранстве и сервировке парадного стола стала не страсть Августа Сильного к фарфору (инициировавшая появление первых фарфоровых сервизов), но соперничество его министров графа И.-А. Сулковского и Г. Брюля. Именно для Сулковского и Брюля были выполнены первые полные многопредметные столовые сервизы, с фарфоровыми подсвечниками и пладеменажами, которые разработал для них И. И. Кендлер. Два министра были ярыми покровителями фарфорового искусства, чьими усилиями серебро и золото постепенно переставали быть обязательными атрибутами убранства официального стола (grand tables). Благодаря своему статусу, они могли придерживаться этикета, отличного от королевского, и в то же время, им было позволено заказывать и получать фарфор для собственного употребления и «особых» торжественных и дипломатических приемов. Знаменитые сервизы Сулковского и Брюля, разработанные И. И. Кендлером с их чашами, тарелками, канделябрами, теринами, солонками, и кроме того, настольными украшениями, с успехом смогли заменить серебряные.

Характерным образцом Мейсенского фарфора, имевшим отношение к России, является Сервиз генерал-фельдмаршала графа Б.-К. Миниха (часть предметов ныне хранится в Государственных художественных собраниях Дрездена), второго вельможи при дворе Анны Иоанновны после Бирона. Сервиз был преподнесен фельдмаршалу в 1741 году за военные заслуги и помощь, оказанную им Саксонскому курфюрсту в деле возврата польской короны. Входившие в фарфоровый ансамбль предметы повторяли формы изделий, выполненных в 1735 - 1736 годах для знаменитого сервиза графа А.-Й. фон Сулковского по моделям И. И. Кендлера, их роспись варьировала популярную манеру «какиэмон».

В России царский стол по традиции сервировался серебром и даже золотом. Об этом свидетельствуют описания иностранцами приемов во дворцах Анны Иоанновны, рассказы о быте ее приближенных, например, А. Остермана и др. Однако все чаще в сервировке используется фарфор, являвшийся непременным атрибутом хорошего вкуса, а также модным, современным и удобным элементом столового убранства. Это нововведение при русском дворе было трудно не заметить современникам. Интересный материал для понимания застольной придворной культуры аннинской эпохи дают описания празднеств в Новом Зимнем дворце (так назывался дом генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, завещанный им Петру II и перестроенный при Анне Иоанновне). Известно, что на торжественном открытии в 1736 г. нового большого парадного зала стояли в фарфоровых цветниках разных размеров померанцевые деревья, «а против стола императрицы были поставцы, убранные золотою и фарфоровою посудою».

Особенно же запомнилось современниками торжество по случаю взятия Данцига в 1734 г., где были отмечены буфеты с золотой, серебряной, а также фарфоровой посудой. Обед состоял из двух перемен по 300 блюд (каждая требовала до 600 тарелок), не считая десерта. В отличие от праздников, устраивавшихся в Летнем саду при Петре I, при дворе Анны Иоанновны гостям подавали в фарфоре кофе, чай, а в стекле прохладительные напитки.

В аннинскую эпоху популярность чая, кофе и шоколада достигает апогея популярности в придворной среде. Императрица и ее приближенные, в особенности Бирон, без кофе не начинали ни один светский и деловой разговор. Отсюда присутствие в описях многочисленных кофейных чашек и специальной посуды для употребления этого напитка. В основном, это полусферические чашки без ручек, со слегка отогнутыми бортами, на низкой кольцевой ножке.

В собрании Гатчинского дворца-музея находится очень интересный портрет генерала-губернатора Ревеля У.-Ф.-В. Левендаля с женой (около 1741 г.), принадлежащий кисти Г.-Х. Гроота - немецкого живописца при русском дворе, прославившегося тем, что позднее, в елизаветинскую эпоху запечатлел весь цвет русского двора. Это полотно интересно тем, что на нем изображена супружеская чета за утренним кофе. Столик сервирован небольшим прямоугольным подносом на котором стоит золоченый кофейник, полуоткрытая сахарница с колотыми кусочками сахара, лежат серебряные ложечки и щипчики. Примечательно, что кофе разлит в знаменитый мейсенский фарфор с «золотыми китайцами» - в чашечки без ручек, но с блюдцами, Интересна сама манера употребления этого напитка - Левендаль пьет его, как чай, из блюдца, а его супруга предпочитает брать сахар руками, несмотря на имеющиеся для этого щипчики. Портрет, безусловно, является интереснейшим документом эпохи, повествующим о характерных деталях быта и обстановки того времени.

3.3. Художественный фарфор Э. И. Бирона и других сановников аннинской эпохи (по новым архивным документам)

Фарфор неоднократно упоминается в описях имущества многочисленных «опальных» вельмож аннинского и елизаветинского времени: Долгоруких, А. П. Волынского, П. И. Мусина-Пушкина, А. И. Остермана, М. Г. Головкина и др. Эти бумаги сохранились в архиве Тайной канцелярии, в фонде «Уголовных дел по государственным преступлениям и событиям особенной важности» (РГАДА, ф. 6, оп. 1). Также много фарфора содержат так называемые «рядные» или списки приданого, где нередко фигурируют фарфоровые вещи. На основании этих документов предпринята попытка реконструкции «фарфорового» убранства состоятельного дома того времени.

В 1730-х гг. в России формируется одно из наиболее значительных собраний фарфора - князей Черкасских. Для них фарфор приобретал Ю. И. Кологривов в Тобольске и Кяхте. Значительная часть собрания фарфора князей Черкасских дошла до наших дней и хранится во дворце-музее Останкино.

Своя «фарфоровая коллекция» имелась в каждом состоятельном доме, а самой грандиозной владел И.Э. Бирон. Когда после смерти Анны Иоанновны его отправили в сибирскую ссылку, имущество арестованного конфисковали в пользу российской короны. Для того, чтобы упаковать одну только посуду опального вельможи потребовалось 30 ящиков. В 1742 году бироновский фарфор был перевезен в Москву. Примечательно, что императрица Елизавета Петровна распорядилась поместить ранее принадлежавший ему фарфоровый сервиз в персидском посольстве. В 1753 году конфискованный фарфор складируют в Покровском дворце, откуда часть изделий впоследствии перевозится в Головинский дворец, в личные покои императрицы. Из всех сокровищ Бирона в настоящее время известен лишь один комплекс предметов - письменный прибор, преподнесенный саксонским двором его жене Б. Г. Троте, урожденной фон Трейден (Рейксмузеум). Тем не менее, сохранившиеся имущественные описи позволяют реконструировать весь комплекс художественных произведений, которыми владела семья Биронов.

Глава IV. «Эпоха Елизаветы Петровны. 1740-1760-е гг.»

4.1. Китайский фарфор и лаковые кабинеты в барочно-рокаильном интерьере

В 1755 году монопольная торговля с Китаем, бывшая прежде государственной регалией, уступила место частной. Теперь среди поставщиков фарфора для дворцовых нужд чаще всего упоминаются русские и иностранные купцы. Излишки товаров, вещи с дефектами, по-прежнему продаются с аукционов.

В 1750-х гг. европейский фарфор начинает вытеснять дальневосточный. Это объясняется тем, что Мейсен и Вена выпускают фарфоровую продукцию в большом количестве, в тоже время организовываются многочисленные фабрики по всей Европе. В 1744 г. основывается первая в России Невская порцелиновая мануфактура.

В фарфоровом искусстве этой поры параллельно сосуществуют две художественные традиции: восточные изделия, по-прежнему популярны и продолжают активно изготавливаться в Китае в период Цяньлун (1736-1795) и европейские, которые все более активно освобождается от восточных влияний. Переходной стилистикой отличались, прежде всего, большие сервизы - это присланный Елизавете Петровне в 1745 г. в качестве дипломатического подарка от Августа III ансамбль, получивший впоследствии название Андреевского, и два так называемых «елизаветинских» фарфоровых сервиза (1741 и 1745 гг.) Именно в Андреевском ансамбле декор решен уже целиком в европейском духе. Переходность заключается в том, что рука художника еще не свободна, цветочные композиции - это рисунки, скопированные из ботанических атласов, так называемые «ксилографические» цветы. В росписи более ранних, «елизаветинских» ансамблей все еще присутствует нотка восточной экзотики - это веточки «индианских» цветов с птицами. В них ощутимее своеобразная борьба Запада и Востока - при идентичности композиционного решения росписи и форм, один из вариантов сохраняет «индианскую» роспись, второй расписан «ксилографическими» европейскими композициями. Примечательно также и то, что вместе с Андреевским сервизом в 1745 г. были присланы сахарницы с фигурами «арапа» и «арапки», и одновременно фарфоровые «античные» персонажи серий «Аполлон и девять муз» и «Овидиевы фигуры».