Художественное наследие В.М. Шукшина в диалоге России с зарубежными культурами

- максимальное движение к аутентичности понимания и духовно-нравственные корни национально-культурного освоения в Славянском мире.

4. Впервые культурологическое исследование зарубежного восприятия творчества Шукшина выведено на уровень цивилизационного анализа, представляющего в диалоге с Россией как классические (Восток, Запад), так и пограничные, «неклассические» (Латинский Америка, Славянский мир) культуры.

Фактологический слой диссертации, связанный с аналитическими оценками наследия Шукшина в культурах Востока, Запада, Латинской Америки и Славянского мира, имеет принципиальное значение, являясь содержательной основой работы и обеспечивая аргументированное исследование избранной проблемы. Всё сказанное сделало возможным внести некоторые коррективы в представление о ведущих тенденциях мирового культурного процесса советской и постсоветской эпох. Введя в научный оборот ранее неизвестный культурологический материал, мы существенно расширили диапазон прихода и освоения Шукшина-художника в зарубежных культурах.

Теоретико-методологическая значимость исследования состоит в том, что проблемное содержание и выводы диссертации о художественном наследии Шукшина в диалоге России с зарубежными культурами внесли значительный вклад в теорию и историю культуры, русской литературы XX века и культурологическое шукшиноведение. Её положения позволяют глубже понимать сущностные тенденции в диалоге России с зарубежными культурами.

Теоретические выводы фиксируют методологическое значение для многомерного исследования взаимосвязей и взаимодействия русской и зарубежных культур, раскрытия их духовно-нравственной доминанты в «парламенте мнений» многих народов. Использованный в работе культурологический подход и полученные в ней позитивные результаты позволяют говорить о значительном вкладе в научное направление, исследующее плодотворный диалог России с зарубежными культурами с точки зрения обмена духовными ценностями.

Полученные в диссертации результаты и выводы значительно обогащают историю взаимосвязей и взаимодействия отечественной и зарубежных культур. Наряду с писательской и кинематографической практикой, роль Шукшина оказалась весьма значительной в развитии историко-культурологической и эстетической мысли. Впервые выявленное в работе своеобразие путей и форм прихода шукшинского наследия в культуры мира, особенности эволюции культурологической мысли о нём, проблемного расширения и углублённого освоения обладают значительным прогностическим потенциалом. Изучение восприятия Шукшина-художника зарубежным сознанием через диалог России с культурами и цивилизациями охватывает широкий спектр своеобразия инонационального осмысления. Его богатое наследие содействовало расширению морально-этического и социального опыта национальных культур Востока, Запада, Латинской Америки и Славянского мира.

Результаты исследования предстают в качестве методологии познания и объяснения сущности авторской концепции культурологического анализа зарубежного восприятия художественного наследия Шукшина в диалоге культур, отличаются новизной при интерпретации в рамках социокультурной парадигмы Восток-Запад-Россия, предполагающей воспроизводство диалектики национального и всечеловеческого в культуре.

Открытая в диссертационном исследовании интерпретация творчества Шукшина на национально-культурном и цивилизационном уровнях актуализирует эвристическую значимость авторской концептуальной схемы культурного диалога в его ментальном освоении с учётом доминантной востребованности того или иного культурного кода и архетипа в инновационной среде.

Важным результатом исследования предстает также авторская теоретико-методологическая концепция художественного наследия Шукшина, значимость которой состоит в обосновании высокого уровня развития и самобытности современной русской культуры, вводящей в диалог культур духовно-нравственные измерения социокультурного кода и цивилизационной идентичности России.

Практическая значимость исследования обусловлена тем, что его результаты использовались в преподавании курсов культурологии, истории отечественной культуры, теории и истории литературы на факультетах философии и культурологии, социологии и политологии Ростовского государственного университета. Они существенно расширяют теоретико-методологические и практические представления, связанные с проблемами социокультурной динамики. Содержащийся в работе материал, отдельные её положения также реализованы в культурологических спецкурсах и спецсеминарах.

Материалы диссертации обстоятельно опубликованы в двухтомном труде «Творчество В.М. Шукшина: Энциклопедический словарь-справочник», подготовленном коллективом Научно-исследовательского центра В.М. Шукшина при Алтайском госуниверситете (Барнаул, 2004, 2006) и сотрудниками ряда других университетов России.

Имея междисциплинарный характер и вводя в научный оборот широкий круг ранее не исследованных источников, диссертационная работа представляет также практический интерес для специалистов-обществоведов и гуманитариев. Она вносит определенный вклад в совершенствование методов изучения взаимосвязей русской и зарубежных культур, демонстрируя возможности их использования на том или ином страноведческом материале, позволяет найти прочные основания для диалога культур.

Структура и объем работы определяется последовательностью решения основных задач и состоит из Введения, четырёх Разделов, включающих 8 глав и 11 параграфов, и Заключения. Список литературы включает 357 наименований на русском языке и 283 источника на иностранных языках.

Апробация результатов исследования отражена в основных идеях и выводах 30 публикаций общим объёмом более 50 п.л., в том числе в авторских монографии и учебном пособии, научных статьях. Диссертационное исследование обсуждалось на заседании кафедр теории культуры, этики и эстетики и исторической культурологии факультета философии и культурологии Ростовского госуниверситета. Основные идеи диссертации нашли своё отражение в монографии автора «Василий Шукшин в зарубежной культуре» (Ростов-на-Дону, изд-во РГУ, 2001), в статьях, опубликованных в журналах «Известия высших учебных заведений, Северо-Кавказский регион», «Гуманитарные и социально-экономические науки», «Философия права», «Юрист-правовед», «Язык и культура» и другие, а также в учебных пособиях «Культурология», «Учебный курс по культурологии», «Культурология в вопросах и ответах».

Положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на международных Российских философских и культурологическом конгрессах, международных, всероссийских и региональных научных конференциях, среди которых следует отметить:

- Язык и культура (Киев, КНУ, 1993,1998-2003),

- Славянские литературы в контексте мировой (Минск, БГУ, 1995),

- Художественный мир В.М. Шукшина (Ленинград, ЛГУ, 1984),

- III Российский философский конгресс «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, РГУ, сентябрь 2002),

- IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации» (Москва, МГУ, май 2005),

- I Российский культурологический конгресс (С-Петербург, август 2006).

- В.М. Шукшин: Жизнь и творчество (Барнаул, АГУ, 1989,1992,1994, 1999, 2004),

- Культура - мощный фактор развития (Ростов-на-Дону, ГНПБ, 1997),

- Шукшинские чтения (с. Сростки Алтайского края, 2001, 2003, 2005),

- Государственность и право славянских народов XXI века (Ростов-на-Дону, РГУПС, 2003-2006),

- Шешуковские чтения (Москва, МГПУ, январь-февраль 2005),

- Философское и культурологическое россиеведение: Феномен восточнохристианской цивилизации (Ростов-на-Дону, РГУ, 2003, 2005),

Публикации и выступления диссертанта на указанных конференциях нашли отражение в рецензиях и обзорах научных и литературно-художественных журналов, сборниках и монографиях: Известия СО АН СССР, №1, Вып.1. Сер. общ. наук. - Новосибирск, 1981. - С. 115; Ленинградский университет - 1984 - №39 - С. 22; Литературная Россия - 1985 - №3 - С. 16; Карпова В. Талантливая жизнь: В. Шукшин-прозаик - М., 1986 - С. 280; Овчаренко А.И. Большая литература: Семидесятые годы - М., 1988 - C.326, 331, 334, 335, 343; В.М. Шукшин - философ, историк, художник. Вып.3. - Барнаул, 1992. - C.12; Каплина В., Брюхов В. С высоты шукшинского Пикета. - Барнаул, 1998. - С. 91-92, 245; Пономарева Т. Потаённая любовь Шукшина. - М., 2001. - С. 296. Гуманитарные и социально-экономические науки. - Ростов н/Д., 2002 - №1. - C.139-141; альм. «Барнаул» - 2002. - №2. - С. 14-16; сб. «Россия и Сибирь в контексте мировой истории. Материалы Всерос. науч. конференции. - Бийск, 2002. - С. 179-182; Медный всадник. - СПб., 2004. - №8. - С. 69; Шукшинский вестник. Вып. 1. - Стростки-Барнаул, 2005, - С. 8-12.

Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в читаемых автором базовых лекционных курсов «Культурология», «История отечественной культуры», «Теория и история литературы», в спецкурсе «Этика В. Шукшина», в работе спецсеминаров и научных конференций.

Основное содержание диссертации

шукшин культура духовный нравственный

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются ее объект и предмет, цель и задачи, освещается степень изученности проблемы и новизна подхода к ней, причины актуализации исследований в названной области, рассматриваются основные методологические принципы и теоретические подходы к теме, излагаются положения, выносимые диссертантом на защиту.

Первый раздел «Культурный код России и наследие В.М. Шукшина» состоит из двух методологических глав, в которых анализируются своеобразие культурного кода русского народа и культурно-исторической индивидуальности России, феномен национально-культурного восприятия большого художника в русле ключевой для русского сознания парадигмы Восток-Запад-Россия, заложенной ее философской мыслью от П.Я. Чаадаева до А.Ф. Лосева и М.М. Бахтина, характеризуются основные концепции Российской цивилизации.

В первой главе - «Восток и Запад, Латинская Америка и Славянский мир в культурно-историческом аспекте» - рассматриваются вопросы, связанные с определением цивилизационных особенностей культуры названных регионов, базирующихся на их внутренней программе (культурном коде), включающей в себя цивилизационную и национальную идею, культурные архетипы, национальный характер, что формирует цивилизацию (культурно-исторический тип). Восток и Запад, Латинская Америка и Славянский мир в качестве теоретико-методологической парадигматики есть цивилизационно-смысловая конструкция, используемая культурологической мыслью для первичной типологии мировой культуры. Если классические культуры Востока и Запада на протяжении веков предстают культурно-смысловыми полюсами всемирной культуры, то в пограничных «неклассических» культурах-цивилизациях Латинской Америки и Славянского мира их многообразное отношение оказываются особенно напряженными вместе с тем специфически содержательными.

В данной главе особо отмечается интенсивный рост исследований культурной парадигмы Восток-Запад. Ближайшее сравнение Востока и Запада намечает превращённую в культурный штамп антитезу, позволяя вместе с тем усматривать и залог их необходимого «синтеза».

На основе проведенного в первой главе анализа сделаны следующие выводы:

1. Восток и Запад, характеризуя амбивалентное единство культуры человечества и отличные друг от друга модели культурной идентичности, взаимополагают и одновременно взаимоисключают друг друга, воплощая собой дополнительность и антиномичность полярных начал, диалектику единства и множественности культуры как сложного целого.

2. Условием взаимопонимания между Востоком и Западом являются как культурная самодостаточность и духовная полнота названных миров, так и определённые их потребности, побуждающие вступать в диалог-общение.

3. Латинская Америка, представляющая «неклассические» культуры, привлекает сегодня внимание социальной науки, философии и культурологии явным подъёмом в социокультурной и духовной сферах, что даёт основание говорить о «латиноамериканском ренессансе». Между современными проблемами «философии латиноамериканской сущности» и культуры складываются отношения взаимообусловленности.

4. Славянские «неклассические» культуры базируются на принадлежности к одному, наряду с Россией, культурно-историческому типу (цивилизации), определённой близости кодов культуры.

5. В ряде славянских стран сегодня находит сторонников идея славянского сближения во главе с Россией, что подкрепляется частыми Всеславянскими съездами.

Во второй главе - «Феномен России и творческая личность В.М. Шукшина» - исследуется своеобразие евразийского цивилизационного развития России, определяемое тем, что формой интеграции на базисно-смысловом уровне отечественной культуры выступают, с одной стороны, её принадлежность к европейско-христианской цивилизации со спецификой и диакратической государственности, а с другой - её представленность в социальной системе традиционного, восточного способа производства. Культурно-исторические особенности России - в геополитическом воплощении специфической роли, провиденциального «задания» её в мире других культур и народов, в новой исторической силе, проявляемой в соединении двух начал, осуществлённых Востоком и Западом.

В национально-культурном и цивилизационном восприятии художественного наследия Шукшина, глубинного выразителя народной души, проявляется и судьба России - её многовековая мучительная участь быть между разными мирами и всякий раз осмыслять в новых поколениях свою идентичность, национальную и культурно-историческую индивидуальность.

Судьба Шукшина-художника за рубежом, как и многих других крупных деятелей отечественной культуры, неоднозначна в разных странах: при блистательно-глубоком освоении в одних, она нередко осложняется оппозицией социальных, политических и культурных структур в других. Современным западным концепциям творчества Шукшина свойственны, за редким пока исключением, преимущественно политизированные подходы, поиски «глубинных» смыслов текста, зашифрованных знаков его «оппозиционности».

В культурах Болгарии, Венгрии, Германии, Италии, Польши, Словакии, Чехии творчество Шукшина принадлежит к ярким страницам духовно-эстетического процесса: они находят истинно научный характер изучения, благодарное признание различных по мировоззрению и вкусам деятелей национальных культур, широкой читательской и зрительской аудитории. Так, польский культуролог А. Жебровска справедливо констатирует, что «культ Шукшина возник не только на его родине, но и утвердился во многих странах».

За почти пятидесятилетнюю историю восприятия и освоения его зарубежными культурами и цивилизациями накоплен обширный и разнообразный культурологический материал, требующий своего всестороннего изучения. Своя специфика социокультурного и художественного опыта, свои традиции в интерпретации русского художника сказываются на формировании национального своеобразия его восприятия (к примеру, «болгарский Шукшин», «немецкий Шукшин», «японский Шукшин» и т.д.).

Восточная, западная, латиноамериканская и славянская философско-культурологическая мысль, реагируя на Шукшина, по давней традиции откликается на Россию, в русском художнике ищут прежде всего народ, его менталитет и культуру. Разных идейно-эстетических ориентаций, она стремится расшифровать тайны шукшинского мировидения и поэтики. Его синтетическое по своему характеру искусство, взращенное и нерасторжимо связанное плодоносными корнями с народным источником, убедительно выражает русский культурный архетип и культурный код России. Серьезные исследователи видят его глубоким и философски сильным художником (Э. Павляк, Л. Келечени, Г. Бинова, И. Вереш и многие др.). Интерес к Шукшину обусловлен масштабностью и глубиной культурологического содержания большого художника, отражающего духовный облик русского человека в планетарных по резонансу и достижениям, несомненно, русского XX века, содействуя осмыслению сложных проблем современного мира.

Выводы по второй главе:

1. В процессе выявления цивилизационного статуса России отечественными мыслителями XIX-XX вв. очерчены концептуальные аспекты общетеоретического значения, позволяющие осуществить целостный анализ важнейшей проблемы культурологического исследования.

2. Необходимым условием взаимопонимания между Востоком, Западом и Россией являются не только культурная самодостаточность и духовная полнота названных миров, но и их определенные потребности, побуждающие вступать в диалог.

3. Особое значение имеет теоретико-методологический инструментарий осмысления цивилизационной триады Восток-Запад-Россия, которая как проблема впервые теоретически рассматривалась в «Философии истории» Г.Ф. Гегеля и в «Философических письмах» П.Я. Чаадаева.

4. Национально-ориентированные воззрения Достоевского, Григорьева, Страхова, Данилевского, Леонтьева, Вл. Соловьева обозначают ныне в переносном смысле совокупность общественных взглядов, базирующихся на приоритете самобытности русского исторического пути, выступают в качестве основы цивилизационного рассмотрения России как особого мира, существующего наряду с Востоком и Западом.

5. Современная философско-культурологическая мысль видит в новом евразийстве возможность найти свое место России в цивилизационном историческом процессе.

6. Мощная отечественная традиция философствования - от А. Пушкина до М. Шолохова и других современных классиков, - через художественно-пластические образы вошедшая в генотип русской культуры, позволяет глубже осмыслить феномен Шукшина. Аналитически усваивая достижения предшественников, претворяя их реалистический метод «искусство правды жизни» (М. Шолохов), он творчески воспринимал и их философскую почву-основу.

7. Духовно близка Шукшину-художнику русская идея, что проявляется в освоении одного из её аспектов - характерологическом исследовании народной души.

8. Особую миссию в шукшинском наследии исполняет этика - «практическая философия», система, тяготеющая в постановке глубоких нравственных и социально-философских проблем смысла жизни, свободы и воли, счастья и долга, должного и сущего. Нравственная основа бытия убедительно прослеживается им в темах земли, индивидуальной народной судьбы, «малой родины», крестьянского дома, России.

9. Размышления Шукшина о жизни и искусстве лежат в русле раздумий о человеке - «Нам бы про душу не забыть!», духовных ценностях народа в связи с социальными и общественно-историческими потрясениями России, прежде всего русской деревни. Через «доверие к бытию, открытость к бытию», (А. Михайлов) осознаётся принадлежность художника к национальному типу философско-культурологического сознания.

10. Неутомимые искания в масштабах вечных категорий человеческого духа вывели шукшинскую формулу реализма - эстетически осмысленную народность: «Нравственность есть правда». Нравственность предстает как определенный аспект культуры, дающий обоснование человеческой деятельности в различных сообществах. Данный факт - культурологическое освоение реальности, принципиальное введение ее в типологию культуры.

11. Становясь событием в культурной жизни многих народов, Шукшин-художник обретает своеобразные «права гражданства» (Й. Радичков, Болгария) в различных культурах Востока, Запада, Латинской Америки и Славянского мира. Формируется методология активной, общественно ориентированной созидательной мысли, обращенной на духовное состояние народа.

Второй раздел - «Восприятие В.М. Шукшина в классических культурах Востока и Запада» - состоит из двух аналитических глав, в которых соответственно рассматриваются два основных пути освоения творчества русского художника на национально-культурном уровне представленности.

В первой главе - «Наследие В.М. Шукшина как всечеловеческая ценность в культурах Востока» - исследуется в его лице межнациональный диалог России, когда встречаются и взаимодействуют различные культурные коды, архетипы и концепты. В этом ключе слово о Шукшине, сказанное на Востоке и к Востоку обращенное, особенно значимо.

Автор диссертации акцентирует внимание на том факте, что Восток уже более ста лет причастен к историческому выходу русской художественной культуры на международную арену, имеет сложившуюся традицию взаимосвязей и взаимодействия, во многом определяющие освоение творчества Шукшина, современной культуры России в целом. Она становится одной из художественно-эстетических и морально-этических традиций.

С другой стороны, восточный вектор социокультурной ориентации России определяется его духовной доминантой, сформировавшей соответственно социально-практические цели и стремления, выбор религиозно-культурной традиции.

Чрезвычайно важным является тот факт, что сегодня новая историческая эпоха в судьбе народов Востока и их культур, которой присуща особая динамика поиска, особые темпы и характер прокладывания путей в будущее. Русская художественная культура становится в известном смысле ориентиром, способствующим творческой перестройке восточных художественных культур традиционного типа.

Творческие связи Шукшина с культурами Востока имеют тридцатилетнюю историю, начавшись с переводов его прозы и демонстрацией его кинематографа в Монголии (1975). Освоение художественно-эстетического опыта современного русского классика становится активным процессом, тесно связанным с потребностями национальных культур. «Монгольский Шукшин» открыл новые горизонты в продвижении его славы на Восток - в Китай, Индию, Японию, Пакистан, Турцию, Вьетнам и другие страны, свидетельствуя в очередной раз о том, что истинные духовные ценности становятся достоянием всего человечества.

На основе вышеизложенного можно сделать следующие выводы:

1. Проблемы, волнующие шукшинских героев, «понятны и сродны» (Л.Н. Толстой) не только русскому, но и всякому человеку вообще. Они одинаковы у народов разных культур, в том числе восточных.

2. «Живой интерес» (С. Бадра, Монголия) к Шукшину среди деятелей культур Востока способствует плодотворным художественным исканиям.

3. Классическая для русского искусства тема «маленького человека», определяющим образом повлиявшая на восприятие Шукшина, в силу внутренних объективных потребностей и под влиянием русского реализма занимает в художественных культурах Востока прочное место.

4. Творцам реализма в художественных культурах Востока особенно близки свойственные русской классике прошлого и настоящего неутомимые искания путей улучшения жизни, обостренное чувство совестливости, покоряющего гуманизма. Освоение художественно-эстетического опыта Шукшина определяется активным процессом, тесно связанным с потребностями национальных культур.

5. Важное значение в литературах и искусстве Востока приобретает народность, определяемая, прежде всего выдвижением на первый план проблем общественной значимости, стремлением найти истоки мудрости, нравственной чистоты, жизненной силы в простых людях, постижением народной психологии, в чем сильны позиции Шукшина-художника.

6. Особенно импонирует художественным культурам традиционного Востока, огромное большинство населения которого живет в сельской местности, его обращение к крестьянской теме, введение в современную литературу и кино постигнутого им нового уровня изображения мира сельских тружеников, раскрытие «мужицкого взгляда на вещи» (Н.Г. Чернышевский). Связанные с земледельческим трудом народы высоко ценят в произведениях Шукшина своё «отражение», так как типы сельских жителей «поистине универсальны» (А. Фаиз, Пакистан).

7. Восприятие наследия Шукшина в художественных культурах Востока привлекает внимание не только с точки зрения собственно истории освоения современной русской культуры, признания ее мирового феномена, но и тем, чтобы осмыслить своеобразие развития самих восточных культур новейшего времени.

Вторая глава - «Рецепция В.М. Шукшина в классических национальных культурах Запада», - включающая пять параграфов, выявляет характерные пути и формы прихода, специфику восприятия русского художника в инонациональной среде общеевропейской культуры.

В первом параграфе - «Исходный европейский (западный) контекст освоения русского художника в культурах США и Великобритании» - рассматривается во многом показательная для Запада англо-американская версия после второго «открытия» Шукшина в конце 1970-х годов.

«Культурный феномен» в истории взаимосвязей России XX века с англоязычным миром - прежде всего лидерами Запада США и Великобританией - позволяет исследовать как особенности восприятия их культурами Шукшина-художника, так и перекличку цивилизаций, подвергавшихся за два последних столетия самым решительным трансформациям.

В сложной и неоднозначной социокультурной жизни США и Великобритании начинает Василий Шукшин свой диалог с приоритетными западными концепциями человека и общества (1979). Американским и английским теоретикам и историкам культуры свойственны, за редким исключением, преимущественно политизированные подходы, поиски «глубинных» смыслов текста, зашифрованных знаков «оппозиционности» русского автора, непреходящий интерес к социально-политическому кон- и подтексту его произведений, скрытому антагонизму эстетике соцреализма.

Многие проблемы творчества Шукшина в Америке и Англии «остаются нетронутыми» (Дж. Гивенс, США), однако диссертант отмечает широкий резонанс на него по обе стороны Атлантики, особенно в университетских кругах, что является основным залогом для широкого и углубленного внимания к нему. Шукшин остается в поле зрения серьезных славистов-культурологов и специалистов по русской культуре даже вне зависимости от политического климата в современном мире. В их сознании он участвует в формировании честной, написанной «изнутри» хроники жизни современного общества. С публикацией новых переводов «выдающегося искусства Василия Шукшина» (Д. Фини, США) становится ясно, что для англоязычной аудитории он занял заслуженное место в галерее славы русского культуры XX века.

Второй параграф - «Философско-историческая специфика «немецкого Шукшина» - посвящен продолжению многовекового историко-культурного диалога России и Германии, наполненного неоднозначно сложным содержанием, где вместе с тем прослеживаются богатейшие духовные взаимосвязи.

Германская рефлексия на Шукшина есть традиционный отклик на Россию, её народ и культуру. Осмысление феномена Шукшина несет на себе «следы присутствия» традиционного культурного общения двух великих народов, значительных сложностей идейно-политического противостояния в весьма острые конфронтационные десятилетия «холодной войны», приоритета гуманистических ценностей.

Проза и кинематограф Шукшина широко известны и популярны как под ранее «расколотым небом» (К. Вольф) Германии, так и после «объединения» двух германских государств (1990), однако вклад в немецкую культурологическую мысль специалистов по русской культуре бывшей ГДР в освоении творчества Шукшина много более значителен. Обращение деятелей немецкой культуры к важнейшим проблемам творчества талантливого сына России, анализ мастерства с успешным преодолением упрощенческого социологизирования, оригинальность трактовки в раскрытии идейно-философского содержания его слова, авторского кино и театра позволяют диссертанту сделать вывод о значительном росте немецкого культурологического шукшиноведения. Исследования Л. Дебюзер, Ф. Мартыновой, Х. Конрад, А. Хирше, И. Гучке и некоторых других представляют несомненный научный интерес, углубляя и дополняя наши суждения и выводы о творческой личности Шукшина, дают обильный материал для оценки его мирового признания.

Значительный историко-философский интерес немцев, имеющих иную ментальность и тип культуры, к творческой личности Шукшина заставляет сегодня глубже оценивать всечеловеческое звучание его слова и кинематографа.

Закономерно, что именно на немецком языке впервые в зарубежных культурах появляется четырехтомное собрание его сочинений. Творческая интеллигенция Германии близко восприняла уроки Шукшина в кинематографе, литературе и театре, обозначив его место и роль в мировой культуре. Действительно, Шукшин «крепко обосновался на немецкой земле» (Р. Херкельрат).

Рассмотрению особенностей трактовки Шукшина иной классической национальной культурой посвящен третий параграф - «Проблема «маленького человека» в социокультурном портрете писателя-режиссера в Италии».

Диссертантом установлено, что именно итальянской культуре принадлежит пальма первенства в летописи мирового признания Шукшина-кинематографиста, где он уверенно вступил в диалог с предшественниками и современниками в искусстве кино и слова.

Главный воплощением итальянской культуры наших дней является кинематограф. Фильм «Живет такой парень» получил первый приз «Золотой Лев св. Марка» на XVI Международном фестивале в Венеции (1964) и с тех пор Шукшин как творческая личность не уходит из поля зрения деятелей культуры, зрительской и читательской аудитории.

На обширном историко-культурном материале в диссертации исследуется особенность прихода и рецепции его творчества в Италии, своеобразие его восприятия, определяющее видение и понимание эстетических проблем, богатого культурологического мира. «Итальянский Шукшин» с его апелляцией к пронзительному гуманизму в русской классической теме «маленького человека» и проблемам изображения сельской жизни отличается от других национальных интерпретаций. Нет ни одной другой культуры Запада и Востока, где бы так часто проводились ретроспективы его триумфальных по резонансу авторских фильмов. Ярким событием в культурной жизни Италии стал их успешный показ вместе с актёрским дебютом в «Двух Фёдорах» М. Хуциева по центральному телевидению (июль-август 1978 г.).

Избранные диссертантом для анализа концепции К. Бенедетти, Э. Ло Гатто, С. Витале, В. Мауро наиболее репрезентативны, поскольку представляют векторы различной социокультурной направленности. Деятели итальянской культуры, ее историки и теоретики относят Шукшина - «писателя-режиссера» - к талантливейшим представителям авторского кино в мировой кинематографии.

В четвертом параграфе - «Большой поэт экрана» на родине кинематографа: Франция» - рассмотрена специфика национально-культурного восприятия творчества Шукшина.

Обращение диссертанта к нему определяется значительным вкладом художника в развитие богатейших традиционных взаимосвязей русской и французской культур, во многом влияющих на духовное самосознание наций. В лице Шукшина предстает перед Францией неиссякаемая творческая мощь русского народа, поднявшая на новый уровень международный престиж отечественной культуры, которую всегда окружал как ореол духовной исключительности, так и неоднозначное внимание.

Для «французского Шукшина» показательна определенная закономерность: после каждой «киноволны», вызванной фестивалем, ретроспективой или Неделей советского кино, появляются новые сборники избранной прозы.

Во многих суждениях французских деятелей культуры постоянно обращается внимание на главное в художественном мастерстве Шукшина - достоверное знание жизни, приверженность реализму нравственно-этическая и философско-эстетическая связь с классическими традициями русской художественной культуры (М. Мартен, А. Вюрмсер, Л. Дени, Э. Ле Шануа, Л. Мириш и др.). Все более он входил в сознание французов как «большой поэт экрана», классик русского кино и русского рассказа, истинно национальный художник в русской философской традиции, сказавший новое слово о русском характере, подавая величие жизни как наивысшее проявление гуманизма.

В последнем, пятом, параграфе второй главы - «Покоряющий гуманизм «скандинавского Шукшина» - анализируются особенности национально-культурного восприятия русского художника в странах Северной Европы.

В данном параграфе диссертант завершает рассмотрение его рецепции в классических национальных культурах Запада, давая скандинавскую версию. Своеобразная периферия западного мира, культуры Швеции, Дании, Норвегии, Исландии и Финляндии объективно свидетельствовали о заслуженном мировом признании русского дарования и вместе с тем говорили о неоднозначных, зачастую сложных и противоречивых тенденциях в подходе к современной российской художественной культуре.

В диссертации обращается внимание на национальную специфику историко-культурного развития Скандинавских стран, осознаваемую ими и сегодня. Названные обстоятельства определяющим образом сказались на освоении наследия Шукшина. Искусство художественной правды, в орбиту которой он вступил, принципиально и последовательно противостояло различного рода авангардистским течениям и наплыву массовой культуры. Автор фиксирует, что знакомство с наследием Шукшина и его ширящееся присутствие под северным небом Европы составляет содержательную главу в истории российско-скандинавских культурных связей.

Кинолента-завещание «Калина красная» открыло первую страницу северной шукшинианы в пору ее победного шествия по экранам мира (1975-1979). На традиционной для многих культур Запада «киноволне» рождался оживленный интерес скандинавов к писательскому творчеству Шукшина.

Большую роль в формировании философско-культурологического восприятия русского автора и углубленного понимания его творчества сыграли содержательные работы У.-Л. Хейно, Ю. Тилли, С. Манилы, Х. Хаапяя, С. Скотта, Х. Томмолы, Л. Лаакконен.

Шукшинское слово звучит в Скандинавии на разных языках, расширяет круг своих почитателей покоряющим гуманизмом, растопляющим сердечным теплом «студеные берега» предрассудков и предубеждений.

На основе вышеизложенного в Разделе II необходимо сделать следующие выводы:

1. Серьезной философско-культурологической мысли Востока и Запада принадлежит существенная роль в освоении художественного наследия русского классика.

2. Ныне география его распространения в зарубежных культурах вполне соответствует карте двух полушарий. С ипостасями художника хорошо знакомы на Востоке и Западе, когда процесс по его освоению становился предметом широкого спектра культурологических исследований.

3. Национально-культурный уровень осмысления художественного наследия Шукшина проявлялся во всей своей актуальности. Своя специфика социального опыта, свои традиции в видении и понимании его на Востоке и Западе сказались на формировании своеобразия его восприятия в каждой национальной культуре.

4. При провозглашенном «новом мировом порядке» в культурах Запада не уходит политико-идеологическое противостояние вокруг книг и фильмов Шукшина, ведущееся оппозицией социальных и культурных структур.

Третий раздел диссертации - «В.М. Шукшин-художник как духовное ядро России в «неклассическом» национально-культурном восприятии» - включает в себя две главы, в которых анализируются рецепция русского автора в «пограничной» цивилизации Латинской Америки с ее моделью культуры и своеобразие его освоения Славянским миром.

Первая глава - «Народность русского кинематографиста как доминанта в культурах Латинской Америки» - выявляет ту роль, какую сыграло его творчество в диалоге культур России и «пылающего континента» в современной трансформации и формировании латиноамериканской культуры.

На значительном историко-культурном материале изучается место и роль Шукшина-режиссера, актера и писателя в транскультурном и синкретичном пространстве латиноамериканских культур, когда атмосфера напряженных идейно-эстетических исканий в широком диапазоне «философии латиноамериканской сущности», «нового кино» и «нового романа» являлась весьма благодатной почвой для прихода и осмысления русского дарования.

«Ренессанс» художника, развернувшийся после его «второго открытия» на Западе и в культурах Латинской Америки в конце 1970-х годов, сопровождался вдумчивым отношением к его авторскому русскому кино и писательскому слову.

Познание национальных культур Латинской Америки через «призму» рецепции Шукшина-художника способствовало не только взаимопониманию между народами, но и приводило к более глубокому восприятию собственной культуры, ее достижений, перспектив и своеобразия.

Кинематограф в латиноамериканских культурах прошёл большой путь от подражательного и коммерческого до качественно зрелого - реалистического и социальной направленности. По этой причине ему оказался весьма близок Шукшин-режиссер и актер, воспринимаемый деятелями национальных кинематографий как крупнейший представитель русского кино. Они увидели в нём большого художника, в наследии которого другая цивилизация и культуры находят необходимые для себя уроки высокого мастерства и духовности, масштабность проблематики, преданность истинной народности и реалистическому методу, действенному гуманизму, что дает основание латиноамериканцам высоко оценить нравственно-этическое и эстетическое содержание его искусства (Э. Пинеда Барнет и С. Альварес на Кубе, С. Ольхович в Мексике и др.). Взаимодействие различных параметров его творческих ипостасей ускорило процесс ознакомления и воздействия на художественные искания многих деятелей культур Латинской Америки, становясь событием в культурной жизни.

Выводы:

1. Ко времени прихода Шукшина-кинематографиста и писателя в латиноамериканские культуры конца 1970-х годов «пылающий континент» переживал эпоху грандиозных сдвигов в общественно-политической и социокультурной жизни.

2. В национальном восприятии и осмыслении наследия Шукшина пограничными «неклассическими» культурами Латинской Америки оно предстает в качестве духовного ядра России.

3. Народность искусства Шукшина и его пристальное внимание к внутреннему миру «маленького человека» есть доминанта восприятия в латиноамериканских культурах.

4. Становилась всё значительнее глубина проникновения в суть раскрываемых им проблем, содействующих творческой эволюции от изображения социальной среды к феномену личности в кинематографиях Латинской Америки.

5. О пристальном внимании к русскому писателю свидетельствует и молодое культурологическое шукшиноведение Латинской Америки. Жанр малой формы - рассказа - оказался достаточно емким, чтобы вобрать в себя все богатое содержание и эстетическое наполнения эпохи, значимость духовных возможностей народа (Л. Байона Нуньес, Колумбия).

Вторая глава - «Русский культурный архетип в освоении В.М. Шукшина-художника Славянским миром», - включающая четыре параграфа, посвящена рецепции творческого наследия писателя и кинематографиста в славянских культурах, другому варианту «неклассической» цивилизации. Славянские деятели культуры проявили определенную аутентичность его восприятия, основанную на принадлежности к одной цивилизации, известной близости культурных архетипов. По названной причине «польский», «чешский», «словацкий», «болгарский» и «югославский Шукшин» выделяются особой глубиной понимания философско-культурологической мысли и масштабностью освоения.

В первом параграфе - «Русскость» как феномен В.М. Шукшина в Польше» - раскрывается специфика интерпретации и освоения русского художника польской культурой.

На широком фактическом материале в диссертации показывается его вхождение и участие в многовековом историко-культурном диалоге России и Польши, наполненном вплоть до наших дней важным, порой неоднозначным и весьма драматическим содержанием. Богатые взаимосвязи во всех сферах культуры, осененные именами великих современников, одновременно друзей и оппонентов - А. Пушкина и А. Мицкевича, - всегда формируются на известных притяжениях и отталкиваниях от опыта одной или другой ветви славянского древа. Такого рода отношения убедительно подтверждаются на польском восприятии и освоении Шукшина-кинематографиста и писателя.

Фронтальное изучение его наследия началось раньше всего в западнославянских культурах, что и побуждает рассматривать Шукшина в Славянском мире с польских страниц. Особенно активный отклик он получил в польской культурологии и филологии в лице Т. Позняка, А. Жебровской, Я. Ярцо, Э. Павляка, В. Бялокозовича и других. Ни один русский писатель или кинематографист 1970-х - 1980-х годов не вызывал в Польше такой исключительной волны интереса и признания (А. Жебровска). На каждом из этапов «польского Шукшина» серьезные деятели ее культуры все последовательнее и глубже постигают философско-эстетическое и нравственно-этическое содержание его творческих ипостасей, их органическую гармонию.

Общий уровень освоения Шукшина-художника польскими деятелями культуры, несмотря на различия мировоззренческих ориентаций, необходимо признать многосторонним, основательным и впечатляющим. Шукшин-художник близок польскому сознанию этическими и эстетическими основами своего искусства, масштабностью историко-философского мышления, что позволило воспринимать его, в частности, сквозь призму исканий национальной польской «деревенской прозы».

Для «польского Шукшина» характерная апелляция к национально-русскому и вместе с тем к всечеловеческому содержанию наследия. «Русскость» видится в истинной народности, моральной ранимости, постоянной «болезни» духовного нутра, души человека, ищущего этические ценности.

Рассмотрению результатов в постижении творческих ипостасей Шукшина западнославянской культурологией посвящен и второй параграф - «Мастер полноты жизни» в Чехии и Словакии», - в котором превалируют в особой ауре исторический, культурный и человеческий факторы.

Культурологическая мысль двух славянских народов многообразно представлена в диссертации работами Г. Биновой, М. Дрозды, П. Кашки, О. Марушьяка, В. Черевки, В. Новотны, Д. Слободника и некоторых других.

Диссертант фиксирует свою исследовательскую находку: с именем Шукшина впервые в зарубежных культурах встречаются именно в Чехословакии - при публикации его рассказа-дебюта «Двое на телеге» в чешском журнале «Чтение о Советском Союзе» (1958). Освоение русского художника в обеих славянских культурах имеет на сегодняшний день содержательную историю, позволяющую говорить о лидирующих позициях в зарубежной культурологии и культурологическом шукшиноведении.

Деятели чешской и словацкой культур акцентируют внимание на том, что в 1960-е-1970-е годы Шукшин серьезно усилил понятие художественной правды на уровне находки новых народных героев и диагноза состояния народа. Их впечатляет многоаспектное, психологически сложное изображение персонажей, народ как решающий нравственный движитель, как сила (Я. Секера). Его феноменальный талант затрагивает «вечные вопросы» человеческого бытия, что привело позднего Шукшина в театральный мир. Многоаспектный в своем проявлении гуманизм «чешского» и яркая гражданственность «словацкого Шукшина» определяют консолидирующий интерес к его новой ипостаси - драматургии.

Историки и теоретики культуры нашли свой ключ к Шукшину-художнику, оценив в нем «мастера полноты жизни» (А. Багин), крупного представителя мировой культуры, в наследии которого просматриваются «универсальные решения, возможные в развитии цивилизации» (Я. Секера). Обнаруживая тенденции к синтезу и философскому осмыслению бытия, его художественное мышление обладает удивительной способностью соединять быт и фантастику, подлинное и вымысел, лирику и сатиру, когда поэзия условности органически сочетается с поэзией действительности.

Третий параграф - «Духовно-нравственные корни «болгарского Шукшина» - выявляет его многообразную культурно-историческую миссию и специфику восприятия на Балканах.

Болгарские страницы в летописи его мирового признания - одни из самых содержательных и впечатляющих. Органично войдя в структуру демократической культуры, Шукшин приобрел «права гражданства» (Й. Радичков) на болгарской земле, что рождает «обязательное волнение и трепет от духовного сопричастия» (А. Свиленов). Закономерно, что в восприятии его наследия выявились все формы освоения, в том числе плодотворное воздействие на художественные искания болгарских литераторов, кинематографистов и театральных деятелей.

«Открытие» Шукшина для широких зрительских, читательских и научных кругов Болгарии, начавшееся раньше, чем во многих восточных и западных культурах (1959), определяется пристальным вниманием к его духовно-нравственным корням, к совестливости и психологизму прозы и кино, к яркой «поливалентности» дарования. Данная специфика болгарского восприятия Шукшина раскрыта в диссертации на разнообразном историко-культурном материале, представленном в работах И. Цветкова, А. Свиленова, И. Петрова, Т. Шейтанова, Д. Цветковой, Л. Минковой и других исследователей, определивших плодотворное развитие болгарской культурологии и культурологического шукшиноведения. Признание большого русского художника в болгарской культуре произошло не только раньше, чем во многих других культурах, но и основательнее, глубже, что служило предпосылкой успешного освоения.

К важнейшим достижениям болгарской философско-культурологической мысли диссертант относит стремление рассматривать современную русскую художественную культуру, представляемую и Шукшиным, как общее достояние славянской культуры (А. Свиленов), мощный фактор, участвующий в болгарской социокультурной жизни.

В последнем, четвертом, параграфе - «Творческий универсализм «югославского Шукшина» - завершается рассмотрение своеобразия его национально-культурного восприятия. Этническое и языковое родство, сходство и переплетение исторических судеб шести (Сербия, Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, Македония, Черногория) славянских культур бывшей Югославии определили общие закономерности духовного развития и рецепции наследия русского художника.

На разнообразном фактическом материале в диссертации показываются пути и формы прихода Шукшина-кинематографиста и писателя в югославские культуры, обоснованного приобретения им большого успеха. Обращение диссертанта к анализу творческого метода в югославских художественных культурах объясняется острой борьбой мировоззренческих и идейно-эстетических концепций «реалистов» и «модернистов». Истинный спор - на глубине - шёл о принципах освоения новой действительности, изучения внутренней сущности человека и его социокультурных связей.

Избранные для анализа концепции Б. Полича, С. Пенчича, Е. Бабамовой и М. Божич, представляя векторы различной национально-культурной направленности, наиболее репрезентативны. Философско-культурологическая мысль в югославских культурах обращала пристальное внимание на творческие ипостаси Шукшина. Особая роль в восприятии и освоении его слова принадлежит переводчикам, что позволяет им «изнутри» взглянуть на художественный мир-космос «одного из самых популярных в мире русских писателей и немногочисленных универсалов» (Б. Полич).

«Югославскому Шукшину» свойственен повышенный интерес именно к универсальности дарования, сочетаемый с покоряющим гуманизмом. Своей тревогой большого Художника о судьбе народа и его культуры он оказался на редкость созвучен творческим исканиям деятелей художественной культуры.

Выводы по второй главе:

1. Высокий уровень освоения творчества Шукшина в славянских культурах объясняется принадлежностью к одному культурно-историческому типу, сродством поэтики даровитого сына России с поэтикой славянского классического искусства, с восприятием его в контексте национальной художественной традиции. Русский художник выделяется особой глубиной философско-культурологической мысли и масштабностью освоения.

2. Произведения Шукшина предстают в славянских культурах ярким общественным и духовным явлением, ориентиром в художественных исканиях творческой интеллигенции.

3. Художественное наследие Шукшина рассматривается в единстве всех ипостасей, ибо они органично взаимосвязаны и продолжают традиции классики.

4. Природа комического и сатирического получает в славянских культурах свое глубинное истолкование, оценивается как важный элемент шукшинского миропонимания и художественной системы, имеющей глубокие корни в русской культуре.

5. В своем творчестве Шукшин обогатил образ русского человека из народа (Т. Шейтанов, Болгария и др.).

В отличие от второго и третьего разделов диссертации, где русский писатель и кинематографист рассматривается в межнациональном диалоге России с зарубежными культурами, ее четвертый раздел посвящен новому уровню осмысления диалога - «В.М. Шукшин-художник во взаимосвязях и взаимодействии цивилизаций».

Ещё на предыдущем этапе анализа межнационального уровня диалога России в лице Шукшина с нациями-культурами мира диссертант обнаруживал частые выходы в освоении и оценках его наследия на цивилизационный уровень. В данном случае Россия видится обязательным участником в диалоге наций и цивилизации, когда богатое наследие Шукшина помогало носителям зарубежных культур познакомиться с ней. Более того, русская художественная культура XX века стала частью мирового культурного сообщества через своего великого представителя-посредника, что позволило Шукшину-художнику быть «путеводителем», помогающим постигать Россию и русское национальное сознание. Вместе с тем русская художественная культура «будит» в других культурах мира национально-цивилизационное самосознание (Н.Я. Берковский). Таким образом, художественная культура России обладает доминантным культурным диалогом на двух уровнях: межнациональном и межцивилизационным.