Игра в жизни и искусстве

Исконный смысл слова «игра» располагает к такому пониманию: древнегреческое «бгпу», от которого произошло русское «игра», означает «священный трепет», «восхваление и умилостивление божества пением и пляской»; родственное сан скитское слово «ejati» означает «двигаться», «шевелиться». Действительно, игра в сравнении с серьезностью есть тоже, что «движение» в сравнении с «тяжестью», но игра есть не просто движение, а как бы движение самого движения, смена его направлений, - именно то, что лучше всего выражается словом «трепет». Ведь серьезность тоже может выражаться, а движении, но всегда однонаправленным, сохраняющим инерцию, то есть тяжесть внутри себя.

Трепет же есть движение, меняющее свои полюса и векторы, устремленное вверх и вниз, вперед и назад, состоящее из одних поворотов. Вот почему оно «священно» и посвящается богам: оно не направлено на что-то внешнее, но есть цель в себе, самодостаточное целое. Во всех разновидностях игры есть момент священного трепета - телесного и душевного. Наиболее наглядно выражен этот момент в экстатических играх, непосредственно раскрывающих самодвижение. Целого, ритмическую пульсацию космоса. Например, танец отличается от обычного хождения тем, что односторонне-поступательное движение заменяет вращательно-колебательным, в котором каждый жест получает симметричное отображение в противожесте, а пространство изотропно в каждой своей точке, пересекаемой в противоположных направлениях.

В миметической игре происходит постоянное совмещение и расслоение индивидуальностей, как бы вибрирующих своими контурами: актер то входит в образ персонажа, то выходит из него. Игровая природа состязания обнаруживается в колебательном соотношении соревнующихся сил: между ними устанавливается подвижное равновесие, в котором каждая поочерёдно может добиться успеха. Наконец, и в «случайностных» играх, наподобие рулетки, предварительным условием является равенство шансов для всех соперников, вследствие чего судьба каждого игрока являет череду взлётов и падений, в отличие от целенаправленно растущей, «серьёзной» судьбы усердного работника.

Таким образом, игра представляет собой как бы самый средний слой бытия, где уравновешиваются и переворачиваются все его крайности: великое и малое, высокое и низкое, белое и чёрное. Срединность игры обнаруживается хотя бы в том, что высшие боги монотеистических религий и низшие представители животного мира (инфузории, амёбы) никогда не играют: они не раздваиваются, не становятся противоположностью себе.

Играют только низшие языческие боги и высшие животные 9млекопитающиеся, птицы), а наиболее способен к игре, очевидно, человек - самое срединное из всех существ: таким он, во всяком случае, себе представляется, поскольку берёт себя за точку отсчёта. В человеческой же деятельности наиболее срединным является искусство, вот почему в нём много элементов игры. Эстетические явления отличаются от неэстетических именно наличием внутренней колебательной подвижности. Например, чистое стекло, пропускающее свет, и чёрный уголь, задерживающий свет, не «играют» и не относятся к разряду эстетических явлений в природе. Но алмаз, преломляющий свет, то есть одновременно и пропускающий и задерживающий его, причём угол преломления в разных гранях то и дело меняется, - алмаз, конечно, является объектом эстетического (ювелирного) творчества и восприятия.

Точно так же поэт работает со словом, смысл которого мерцает в зависимости от положения соседних слов и точки зрения читателя, - как свет в алмазе. В художественном произведении многозначен каждый элемент образной системы, соотносимый с другим элементом по принципу сходства и различия. «Как» - великое слово искусства, начисто отсутствующее в логике - последовательном выражении серьёзности всерасчленяющего рассудка. Два главных закона логики - законы тождества и противоположности (А=А; А±В), а её главные слова - «да» и «нет», «истина» и «ложь». Но отношения между предметами не сводятся к тождеству и противоположности, а могут совмещать их.

«Как» - это и есть формула такого парадоксального отношения между вещами, когда они подобны друг другу - не тождественны, но сходны, не противоположны, но различны. Причём в истинно художественном образе устанавливается точное смысловое равновесие между компонентами, сочетаемыми знаком подобия «как». Например, когда у Пастернака люди роняют слова, «как сад - янтарь и цедру, рассеянно и щедро, едва, едва, едва», то многолистье сада и многословье людей взаимно отражаются друг в друге, обмениваются содержанием.

Тут нет одного совсем ясного предмета, вводимого нарочно для пояснения другого, как в иллюстративном, вспомогательном сравнении, часто используемом наукой или публицистикой. В художественном образе важна именно взаимность, оборачиваемость отношений между предметами, составляющая признак настоящей игры. Когда же образ устаревает, становится банальным, утрачивает художественность, то предпосылкой этого бывает обычно разрыв двустронности, переход её в «серьёзную» односторонность. Например, в сравнении «щёки алеют, как розы» вторая часть сугубо вспомогательна и подчинена первой: щёки можно уподобить розам, но обратное было бы уже неестественным. Образ полноценен в меру своей подвижности; его структура - динамический баланс.

Но области игры и искусства не совпадают. Только импровизированные игры - танец, пение, музыкальный и драматический театр - входят в художественную сферу, тогда как организованные игры - спортивные, азартные и прочие - остаются за её пределами. Очевидно, это объясняется тем, что организованные игры не сохраняют до конца своего игрового характера, - кто-то в них оказывается победителем, динамический баланс разрушается, торжествуют односторонние отношения первенства, выигрыша. В организованных играх только начальный момент предполагает полное равноправие сил или шансов, впоследствии же внутри колеблющегося и самоподвижного целого одна часть берёт верх над другой и в итоге целое распадается, части из него выходят разрозненными и противоположно оцененными: плюс и минус, победа и поражение.

Этим играм не ведом катарсис - возвышения над крайностями, очищение от односторонности принятие целого во всех его перемежающихся противоположностях. Своим результатом организованные игры принадлежат уже тому серьёзному состоянию мира, которое именуется борьбой, - каждый участник её представляет себя во всей частичности и односторонности своих интересов.

Не только область игры шире искусства - область искусства так же шире игры. Литература, живопись, музыка не принадлежат к игровым видам деятельности, в отличие от искусства актёра, - хотя в них много элементов игры. Дело в том, что писатель, художник, композитор работают с такими материалами - полотном и красками, бумагой и словом и т.д. - которые отделены от них самих. Художественное произведение - картина, книга, симфония - также существуют отдельно и независимо от своего творца. Эта направленность работы на предмет придаёт ей свойства серьёзности, вообще присущее труду в отличие от игры. У актёра же производитель и произведение, инструмент и материал существуют в одном лице - его собственном. Полюса активности и пассивности, субъекта и объекта здесь не разорваны, но совмещены в одной душе и в одном теле - в едином целом. Которое само развивает себя на актёра и персонажа, лицо и маску и само воссоединяет, замыкаясь на процессе внутренней пульсации.

Таким образом, обособляясь, друг от друга, и лишь в театре они обретают точку пересечения и единства. Лишь в актёре, который заключает в себе и предмет, и средство, и результат своего искусства - работает над собой и борется с собой, строит своё новое «Я» и спорит с ним, лишь в актёре как средоточии колебательной подвижности бытия искусство игры достигает своего чистейшего выражения.

Размещено на Allbest.ru