Режиссёрская инсценировка отрывка из повести Ф. Абрамова "Пелагея"

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

1. Обоснование выбора произведения

1.1 Творческая биография автора

Архангельская область. Пинежье. Високосный 1920 год. 29 февраля в деревне Веркола в семье веркольского крестьянина родился сын Федор, Федор Абрамов. Идет гражданская война. Семья была большая и бедная: отец Александр Степанович, мать Степанида Павловна, пятеро детей. Федя - младший. Мать была староверкой. Из-за плохой обуви отец простудил ноги и был отправлен в больницу в Карпогоры, за 50 км от Верколы. Оттуда он уже не вернулся. Феде был только год. Степанида Павловна одна с пятью детьми подняла хозяйство, и к тому времени, когда Федору исполнилось 10 лет, семья из бедняков выбралась в середняки: 2 лошади, 2 коровы, бык и полтора десятка овец. Всё это сделала их «детская комуния», как говорил сам Фёдор Абрамов. В 7 лет он начал учится. В 1932 году Федя окончил начальную школу, веркольскую четырехлетку. Но в только что созданную первую в округе семилетку его, первого ученика, не приняли: в первую очередь брали всех детей бедняков, красных партизан, а его сочли сыном середнячки. К счастью, зимой, разобравшись, что середняцкое хозяйство было построено руками вдовы и малолетних детей, Федю приняли в школу в Кушкопале. А среднюю школу Федор заканчивает в Карпогорах. Там он живет в семье старшего брата, Василия, который сделал все, для того чтобы Федор, получил высшее образование.

В 7 классе Федор, в числе других учеников, получил премию за хорошую учебу. В 9 и 10 классе он, отличник, получал стипендию имени Пушкина, которая присуждалась лучшему ученику школы за успехи в учебе и за знание творчества поэта. С детства Фёдор привык уважать в людях ум и культуру. В 1938 году Федор Абрамов окончил с отличием школу и осенью того же года был зачислен без экзаменов на филологический факультет ленинградского университета.

В 1941 году студент-третьекурсник Федор Абрамов добровольно, как и многие другие студенты, вступает в ряды народного ополчения: уходит на фронт, досрочно сдав экзамены. В первом же бою ранен в руку, после недолгого лечения он вновь отправился на фронт. Фёдор был ранен в обе ноги, из за чего потом всю жизнь прихрамывал. Спасло его чудо - после боя он лежал среди мёртвых, недвижимо, но одни из проходившей по полю похоронной команды споткнулся об Абрамова, пролил на него кипяток и «мертвец» застонал.

В апреле 1942 года Абрамова, вместе с другими ранеными, эвакуировали из Ленинграда по «Дороге жизни» в одной из последних машин. Три месяца Федор Александрович преподавал в Карпогорской школе, и там, в родных местах, на Пинежье, увидел то, что поразило его и запомнилось на всю оставшуюся жизнь: "…были похоронки, были нужда страшная и работа. Тяжелая мужская работа в поле и на лугу. И делали эту работу полуголодные бабы, старики, подростки.» В своей родной деревне он застал «бабье царство», женщины заменили мужиков на всех работах. Много людского горя и страданий увидел он. Но еще больше - мужества, выносливости и русской душевной щедрости. Воспоминания об этом времени и послужили основой для его первого романа - "Братья и сестры".

С апреля 1943 года его переводят в отдел контрразведки "СМЕРШ", где он начинает службу с должности помощника оперативного оперуполномоченного резерва, уже в августе 1943 года становится следователем, а в июне 1944 года - старшим следователем следственного отделения отдела контрразведки. Потом, в мирное время его спрашивали, почему он не написал о СМЕРШе, Федор отвечал: «Боюсь». СМЕРШ расшифровывается как «смерть шпионам». Ему приходилось ловить и судить людей, порой может быть невинных.

27 ноября 1944 года Федор Абрамов подает рапорт с просьбой разрешить ему поступить на заочное обучение в Архангельский педагогический институт и просит руководство отдела запросить документы об окончании им трех курсов филологического факультета ЛГУ. В августе 1945 года приходит ответ ректора ЛГУ профессора А.А. Вознесенского с просьбой демобилизовать Федора Абрамова и отправить в Ленинград для завершения учебы. В 1948 году Федор Абрамов, получив диплом с отличием, поступает в аспирантуру. Критик Абрамов работает над диссертацией по "Поднятой целине" Шолохова, публикует статьи и рецензии в газетах.

В апреле 1954 года журнал "Новый мир" печатает статью Абрамова "Люди колхозной деревни в послевоенной прозе". Сегодня эта статья может показаться не такой уж смелой, но тогда она "взорвала" все литературное - и не только - общество: автор обрушил достаточно жесткую критику не на кого-либо, а на писателей - лауреатов Сталинской премии. Книги, рассказывающие о деревне послевоенной поры, вместо реальной жизни, неподъемной тяжести и боли показывали яркие лубочные картинки: вместо голода, непомерных налогов, болезней - небывалые урожаи и веселье колхозов, "кавалеров золотых звезд", шутя поднимающих немалое, разрушенное и высосанное войной, хозяйство. И это даже тогда, когда статья вышла далеко не такой, какой принес ее в "Новый мир" автор: "Обкорнали, сгладили все углы. Жалко! И это после того, как я уже подписал гранки".

В «Новом мире» он познакомился с Твордовским Александром Трифоновичем. Он был очень умным и нетерпимо относился ко лжи и фальши. Абрамов потом до конца своей жизни писал с оглядкой на Твордовского, с мыслью «Как бы на это посмотрел Твордовский».

Вслед за критикой в печати началось обсуждение статьи на партийных собраниях в Университете, в Союзе писателей, на Пленуме обкома партии: угрожали увольнением с работы, партийными взысканиями и прочими неприятностями, - делали все, чтобы Абрамов отказался от своей позиции. Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова так вспоминает об этом: "Пожалуй, не было ни одного человека в окружении Абрамова, кто бы не уговаривал его смириться, признать ошибочность статьи". Абрамов вынужден был уступить - ради романа, который он писал в это время в тайне от всех, ради брата - колхозника Михаила, семье которого он помогал в то время. И, уступив, горько жалел об этом. Он говорил: "Да, напрасно я выступал, напрасно сознавался в том, в чем не виноват… Какое позорище! Проклятый роман! Это для тебя я пожертвовал честью!" Шесть лет, с 1951 года, он урывками пишет роман, выкраивая по несколько часов после лекций, работы на кафедре, в долгожданные выходные. И его "Братьев и сестёр" в 1958 году печатает журнал "Нева".

Критика приняла роман хорошо: к тому времени уже появилась литература, рассказывающая достаточно правдиво о жизни деревни в военные и послевоенные годы. В 1959 году "Братья и сестры" вышли отдельной книгой в "Лениздате", в 1960 году роман был напечатан в "Роман-газете", а в 1961 году - издан в переводе в Чехословакии. И продолжение - "Две зимы и три лета" - увидело свет через десять лет - в 1968 году, в журнале "Новый мир", редактором которого вновь был Твардовский, только он согласился напечатать это. Всё потому, что до этого в журнале "Нева" (1963. №1) появляется повесть Абрамова "Вокруг да около". К этому времени Федор Александрович Абрамов уже оставил работу в университете (в 1960 году) и полностью посвятил себя писательскому делу. Повесть из боязни цензуры была размещена в разделе "Публицистика и очерки", именно поэтому ее часто называют очерком или документальной повестью. Однако хитрость редакции не помогла: вслед за положительными рецензиями в "Литературной газете" последовали разгромные статьи. Повесть была названа "идейно порочной", даже на родине шли осуждения: «Куда зовёшь нас, земляк?» - это открытое письмо из Верколы было напечатано в газете «Пинежская правда». Но как только его родной деревне стали собирать подписи против Абрамова, подписалось всего несколько человек (и то потом просили у него прощения). Подписывать заставляли. Критик Игорь Золотусский вспоминает разговор с одной из тех, чьи подписи стояли под письмом: "Письмо привезли в Верколу из района. Собрали людей, сказали: подпишите. "Но мы не читали очерка,"- пытался кто-то возразить. "Подписывайте,"- был ответ". Редактор "Невы" Воронин С.А. - отстранен от должности, а самого Абрамова несколько лет нигде не печатали. В то же время "Вокруг да около" получает высокую оценку зарубежной критики. В июне издательство "Флегон пресс" в Лондоне выпускает повесть в переводе Дэвида Флойда отдельной книгой под названием "Хитрецы", а вскоре переводы появляются в США, Франции, ФРГ, Словакии и других странах. "Флегон пресс" предлагает Абрамову издать также и "Безотцовщину", а самому писателю - приехать в Лондон и выступить с лекциями по советской литературе. Однако эта поездка в то время была невозможна: травля и "проработка" писателя на родине продолжалась.

И в такой атмосфере только Твордовский напечатал роман «Две зимы и три лета», и не зря. За этот роман Абрамову хотели дать гос. Премию. В эти годы, параллельно с третьим романом, получившим окончательное название "Пути-перепутья", Федор Александрович пишет и другие вещи: в 1969 году была опубликована повесть "Пелагея", в 1970 - "Деревянные кони", а в 1972 году увидела свет "Алька". Эти повести - как практически все произведения Абрамова - ждала нелегкая судьба.

Прототипом Пелагеи была не одна женщина, а три. Первый росток будущей повести дала Евдокия, жившая на родине писателя. Однажды Абрамов, приехав в родную деревню, как всегда, решил полюбоваться цветущими лугами, красавицей Пинегой. Но два человека, которые попались ему на глаза, заслонили собой всё. Это была Евдокия и её муж Пётр. Какое глубокое чувство связывало этих двух людей! "О горюшко ты моё лукавое, - жалобно запричитала женщина, едва поставив ведро на землю. - Да зачем наминать свои больные ноженьки? Разве я сама не дойду? А мужчина от волнения говорить не мог и как ребёнок малый тянулся к ней руками". В этот вечер Абрамов принялся писать рассказ, но его не получилось.

Как-то три года спустя после встречи с Евдокией и Петром писатель оказался в одном маленьком среднерусском городке, в кабинете секретаря райкома. И вот этот секретарь, направляя инструктора в командировку в совхоз, вдруг бросает: "Да, вот ещё что. Буханку чёрного хлеба прихвати, если нетрудно". "Помню, - вспоминает Абрамов, - меня тогда очень удивила эта просьба. Разве в райцентре хлеба нет?" "Да есть, как нету. Да там пекариха больно хороша. Хлёб печёт - пальчики оближешь".

Окончательно уяснить сюжет повести и характер Пелагеи помогла история одной работницы железной дороги, рассказанная писателю на Ярославщине. Горек был итог жизни этой женщины, от которой дочь катила в город и которую навестила только тогда, когда та умерла.

Повесть "Пелагея" выросла из рассказа "На задворках". Первоначально рассказ должны были напечатать в 1966 году в "Звезде" под названием "В Петров день", но его сняли из уже сверстанного номера. В "Новом мире" рассказ не приняли. Рукопись легла в стол - автор возвращался к ней время от времени, делая заметки, раздумывая над характерами героев, постепенно расширяя и переосмысливая рассказ. В августе 1968 года Абрамов отправляет повесть в "Новый мир". После обсуждения в редколлегии журнала Александр Твардовский, мнением которого Федор Александрович дорожил, советует убрать две последние главы, о событиях после смерти Пелагеи - те, что потом послужили основой для "Альки". В апреле 1969 года, после совместной работы автора с редактором "Нового мира", повесть, наконец, была принята. Перед публикацией Твардовский предупредил Абрамова: "Роман "Две зимы и три лета" выдвинут на Государственную премию. Если напечатаем "Пелагею", премии Вам не видать… Вот и выбирайте - премия или литература". У Абрамова сомнений не было: "Я за литературу".

Пелагею напечатали в 1969 году, в шестом номере "Нового мира". Восторженные отклики читателей и критики, вдохновляющее и радующее обсуждение повести в Ленинградском Доме писателей и в Институте культуры, а затем, после того, как Абрамов пишет письмо в защиту А.И. Солженицына, которого исключили из Союза писателей (против исключения выступили всего 25 человек из 7-8 тысяч), "по указанию сверху" в "Ленинградской правде" была напечатана статья А. Русаковой "Итог одной жизни" (1970. 10 янв), оценивающая повесть достаточно негативно. Но уже 28 января в редакцию газеты было направлено письмо ленинградских писателей, "опровергающее выводы рецензии А. Русаковой"

Премию Федор Абрамов, как и предсказывал Александр Твардовский, не получил. Над "Алькой " писатель работал еще несколько лет. В 1972 году повесть была напечатана в первом номере "Нашего современника", правда, с серьезными редакционными сокращениями. Авторский текст был восстановлен в последующих изданиях. "Пелагея", "Алька" и "Деревянные кони" были переведены на многие языки мира.

Абрамов придал им особое значение, поскольку все три повести рассказывают не просто истории жизни, но более всего истории характера его героинь, истории о том, как меняются жизненные и нравственные ценности в человеке на протяжении нескольких десятилетий. По этим повестям был поставлен не один спектакль в различных театрах России:

1 - Пьеса "Пелагея и Алька", написанная Ф. Абрамовым совместно с В. Молько;

2 - Сценическая композиция Л. Сухаревской и А. Азариной по "Пелагее" и "Альке";

3 - «Московский театр драмы и комедии на Таганке» - спектакль по всем трем повестям "Деревянные кони" (1974 г.);

4 - Театр им. В.Ф. Комиссаржевской - «Пелагея и Алька». (1975 г.);

5 - Москва, Центральный театральный музей им. Бахрушина - спектакль-дуэт "Пелагея и Алька" (1976 г.);

6 - Архангельск, Драматический театр им. М.В. Ломоносова - "Пелагея и Алька" (1974 г.);

7 - Саратов, Драматический театр им. К. Маркса

1) "Пелагея и Алька" (1976 г.),

2) "Жили-были мать да дочь": драматическая повесть по произведениям "Пелагея" и "Алька" (1984 г.);

8 - Архангельский театр драмы - «Пелагея и Алька». (2010 г.);

В 1973 году появляется третий роман - "Пути-перепутья". Критики отнеслись к новому роману Абрамова по-разному: В. Староверов в статье "К портрету послевоенной деревни" назвал роман "художественной ложью"; однако были и другие статьи, положительно оценивающие роман. И, что более важно, в редакцию журнала на имя Абрамова приходили многочисленные читательские письма, взволнованные и благодарные.

В 1975 году за трилогию "Пряслины" Федор Александрович Абрамов был удостоен Государственной премии СССР. Последняя книга из цикла о Пряслиных, роман "Дом", был задуман автором давно, практически сразу же по окончании работы над "Братьями и сестрами". Работа над "Домом" длилась пять лет, с 1973 по 1978 год. Он был признан ошеломляюще смелым, и, конечно же, подвергся серьезной цензуре. После редакторской правки Федор Александрович внес в текст дополнительные исправления, но окончательный вариант романа вышел в №12 "Нового мира" за 1978 год с новыми поправками и изъятиями, не согласованными с автором.

Последний роман тетралогии был практически сразу же переведен на многие языки мира, по книге ставились - и идут сейчас - спектакли в театрах России. В августе 1977 года в Верколу приезжает курс студентов Ленинградского театрального института со своим руководителем Львом Абрамовичем Додиным. Студенты собирались ставить дипломный спектакль по "Братьям и сестрам" Абрамова. Федор Александрович был против: вещь серьезная, многогранная, объемная: удастся ли молодым ребятам понять и показать всю глубину характеров, всю боль; получится ли без потерь роман вместить в рамки пьесы? Студенты решили доказать: "сможем" - и приезжают в Верколу без разрешения Абрамова: чтобы ближе узнать людей, с которых писался роман, быт и нравы Пинежской деревни, увидеть и почувствовать красоту северной природы. Ребята попробовали себя в сельскохозяйственных работах, знакомились с местными жителями, и скептическое настроение Федора Абрамова довольно скоро сменилось радостью от общения с ними: "…Удивительно! 23 студента, и все 23 - сама чистота, сама непосредственность. Такого мне еще не встречалось. Благодарение Богу, что на моем пути попались эти студенты".

Поездка для студентов оказалась плодотворной: спектакль, поставленный весной 1978 года, стал лучшим в театральном сезоне Ленинграда. Большая часть этого курса была принята в Ленинградский Малый драматический театр, и в 1980 году эти актеры играли в спектакле "Дом" (по одноименному роману Абрамова), а в 1984 году - воссоздали "Братьев и сестер". Оба спектакля в 1986 году были удостоены Государственной премии СССР. «Братья и сёстры» в репертуаре театра до сих пор.

Фёдор Абрамов очень скромный, ранимый, часто сомневающийся в своем писательском даровании, он не любил дни рождения, когда надо было подводить итоги. Так ли жил? Все ли сделал? Настоящий ли я писатель? - эти вопросы постоянно мучили его. И вот в день своего шестидесятилетия он наконец с радостью убедился: я писатель, «меня знают и любят". Однако были и огорчения: со всего Пинежья на юбилей приехали только два человека, да и архангельская пресса не откликнулась на событие даже короткой заметкой…

В журналах по-прежнему появляются рассказы и повести Абрамова. Многие из них были написаны раньше, над другими писатель работал в течение нескольких лет (к примеру, под циклом "Трава-мурава" указаны даты: 1955-1982 гг.), есть и новые (повесть "Мамониха", 1980 г). В 1982 году в журнале "Новый мир" (№5) печатается цикл "Куст рукотворный" и несколько рассказов, в том числе "Франтик", который ранее не пропускала цензура. Это были последние рассказы, опубликованные при жизни писателя.

Помимо всего Фёдор Абрамов вёл дневниковые записи, играющие не маловажную роль в его творческом наследии. Дневники, заметки, наброски к произведениям ценны не только тем, что дают возможность заглянуть в творческую мастерскую писателя и составить представление о его труде. В них собраны философско-нравственные заповеди, заветы, мысли и предостережения, которые Федор Абрамов вложил в свои произведения, - те, что мы, читая его книги, понимаем - умом или сердцем… «Если мы не можем переделать жизнь, мы должны её хотя бы передумать». К таким записям относятся и путевые дневники Федора Александровича Абрамова. Путешествовал Федор Абрамов немало: был на Соловецких островах, на Алтае, на Печоре, на Новгородчине - результатом этой поездки стали три очерка, написанные в соавторстве с Антонином Чистяковым, уроженцем тех мест; посетил Армению. Но чаще всего он посещал свою деревню, где постепенно отстроил себе дом на холме, возле реки, с великолепным пейзажем за окном. В дневнике он писал - «Чтобы выстояла Россия, нужно что бы выстояли дома». В этот дом к нему приходили в гости бабки и рассказывали истории. Говорили в основном об одном, и жена спрашивала Фёдора - «Зачем ты всё это слушаешь, ведь об одном говорят?». На что писатель отвечал: «Ты не понимаешь. Они каждая особенно говорят, у них своя говоря, своя речь, своя интонация. Вот эта музыка меня волнует».

Во Франции Федор Абрамов был трижды. Поездка в Германию с 6 по 21 мая 1977 года состоялась после мучительных размышлений: Абрамов-фронтовик не мог относиться непредвзято к немцам. Однако о принятом решении жалеть не пришлось: читательские конференции с восторженными откликами (оказалось, немцам по душе пришлись абрамовские герои) и пытливыми вопросами, музеи, города - разные до контраста. Записи о Финляндии наполнены добрым отношением, восхищением страной и ее людьми. А вот впечатления от поездки в США (1977 год) - тяжелые. Отмечая американскую деловитость, рационализм, умение организовывать быт и производство, писатель ужасался необразованностью, равнодушием и узостью интересов большинства американцев: "Деловитость перешла в делячество. Бездуховность. Человек и земля. Нет любви к земле. В лучшем случае это любовь собственника. Америка задала тон предельной рационализации всему миру. Америка - это антипод поэзии. Неужели по этому пути идти всему человечеству? Неужели у людей нет другого пути?".

Вспоминая о публицистике, наверное, прежде всего стоит сказать, что речь напечатанная и речь произнесенная - разные вещи: здесь многое зависит от оратора, от того, сможет ли он зажечь, повести за собой слушателя. По воспоминаниям современников, Абрамов был блестящим оратором. Дмитрий Сергеевич Лихачёв говорил о нем: "Он был и поразительным оратором, оратором-публицистом, слушать которого было почти потрясением". И удивительно, что при этом "Абрамов не часто выступал, нередко отказывался даже от коротких выступлений, - вспоминает Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова.

В 1979 году 18 августа в "Пинежской правде" было опубликовано открытое письмо Федора Абрамова к землякам "Чем живем -- кормимся?". Письмо родилось после долгих мучительных раздумий: безразличие к общественному хозяйству, халатность - даже в родных краях, где добросовестный труд ранее считался нормой и основой жизни - не могли оставить Абрамова равнодушным. В письме не просто критика - доверительный, открытый разговор с земляками: вспоминая их заслуги и признавая достоинства, Абрамов указывает на бардак, вопиющую бесхозяйственность в селе, ставит острые вопросы. Соглашаясь с тем, что есть недостатки в руководстве, он, однако, не снимает ответственности с самих земляков, заставляет вспомнить, что в селе каждый должен быть хозяином. Письмо перепечатали в "Правде", с сокращениями и изменениями текста без ведома автора. Но и в таком виде оно вызвало широкий резонанс: затронутые в нем проблемы были не только веркольскими, пинежскими - острые вопросы оказались актуальными в масштабах всей страны. Читательские отклики на письмо шли отовсюду…

Из произведений, написанных в последние годы его жизни известны очерки, написанные в соавторстве с поэтом Антонином Чистяковым: "Пашня живая и мертвая" (1978 г), "От этих весей Русь пошла" (1979 - 1980 г) и "На ниве духовной" (1981 г) - результат совместных поездок по новгородской земле; выступление Федора Абрамова в день своего шестидесятилетия "Работа - самое большое счастье" (1980); статья "В краю родникового слова" (1982), написанная к 400-летию Архангельска и опубликованная впервые в "Советской России" 1 февраля 1983 года. Последние годы Федора Александровича Абрамова были посвящены работе над "Чистой книгой" - произведением, которое должно было стать лучшим из всего, когда-либо написанного Абрамовым. "Чистая книга" - первый роман из задуманного цикла, посвященного раздумьям о судьбе России, поискам, почему ее постигла такая судьба, и в то же время рассказывающий о стране в разное время: о людях, их быте, характерах, нравах, обычаях. Фёдор Абрамов хотел показать живую, самобытную Русь, Русский Север, со всеми его сложностями, радостями, проблемами. Роман был задуман еще в 1958 году как книга о гражданской войне на Пинежье, а 14 ноября 1964 года в дневнике появилась запись о "целой серии книг". В это же лето 1981 года Федор Абрамов наметил свои творческие планы на ближайшие годы. Увы! Замыслам писателя не суждено было сбыться: Федор Александрович успел написать лишь начало "Чистой книги", остальная часть - как и большинство задуманных вещей - осталась в набросках, наметках, отрывочных записях. О болезни Федора Абрамова знали только близкие: в сентябре 1982 года он перенес операцию; в апреле врачи объявили: требуется еще одна. 14 мая 1983 года эта операция, по словам врачей, прошла успешно. В этот же день в послеоперационной палате Федор Абрамов скончался от сердечной недостаточности. 19 мая Федора Абрамова похоронили в Верколе, на его любимом угуре, рядом с домом, построенном его собственными руками. На похоронах огромное количество народу замерло, услышав над Пинегой курлыканье пары журавлей. Разглядывая, как птицы, словно прощаясь с Федором Александровичем, сделали круг над полями, люди переговаривались: "журавли провожают только праведников"…

1.2 Актуальность

Я считаю, что повести Фёдора Абрамова «Пелагея» и «Алька» в наше время актуальны. Актуальны, как и были актуальны в момент написания. Написаны они были в 1967-1971 годах. В это время шло активное развитие городов, городской промышленности, в связи с этим постепенно терялась актуальность деревенской жизни и деревенского труда, новые поколения массово уезжали в город за «новой», лучшей жизнью. Помимо этого, основные важные задачи (такие как еда, одежда, жильё) у молодого поколения уже решены, с этим нет проблем. И поэтому они не знают, что значит работать для того что бы жить, у них нет привязанности, прирученности к труду. А потому новые поколения не видели необходимости в том, что бы оставаться жить на родине, в деревне. Ещё больше это становится заметно, когда родители, пережившие войну, голод и пр. стараются избавить от этого всего своих детей. Дети из-за этого вырастают не такими работоспособными как их родители. Они уже не так привязаны к тому многовековому укладу жизни русских людей, к труду, который и является источником нравственной цельности человека. Как говорит сам Абрамов в романе «Дом» - «Раньше работа людей мучила, а сейчас люди работу мучают».

Абрамов считал, что именно деревня является местом, где сохранены прежние ценности. В дневнике он писал - «Что бы выстояла Россия, нужно, что бы выстояли дома». Он считал, что цельность человека, его нравственность вытекает из естественной жизни деревенского человека, каждодневного крестьянского труда. Именно таким человеком являются его герои (Мелентьевна, Матвей Лысцев), в том числе и Пелагея Амосова. Пелагея родилась в деревне. Воспитывалась в строгости, матери перечить не смела. С детства она приучена к труду, тогда с детьми не церемонились. Она пережила войну, тяжёлые послевоенные годы. Работала на пекарне, работала настолько много и упорно, что в конце дня она уже еле жила, и работа ей казалась каторгой. Но потом она понимает, что «без этой каторги ей дышать нечем». Ну а дочь у неё не такая. Пелагея - дитя послевоенных лет, а Алька - времен оттепели. Хоть и дочь Пелагеи Алька, но похожа на неё лишь твёрдостью характера, при этом она ветрена, не обязательна, и не трудолюбива. Её небывало по целым дням дома. И из-за того, что она мало общается с матерью (а раньше это и не принято было) она сама для себя решает, что в городе жизнь её будет лучше. Но стала ли она лучше? Это спорный вопрос. А для Пелагеи с Павлом Алька являлась, можно сказать, смыслом жизни, и лишённые его они умирают. Но вскоре Алька возвращается в деревню, где из её родных осталась только её тетка, и она встречает племянницу, и относится к ней как к собственной дочери. Она любит Альку, заботится о ней, общается с ней, не смотря на то, как встретили её другие жители деревни. Её, городскую, выделяющуюся. Но есть и люди, кроме тётки Анисьи, которые встретили её хорошо. То есть не смотря на то, что Аля уехала, бросила родителей, родину, когда она вернулась, её встретили не так плохо, а родная тётка с огромной любовью. Можно сказать, что уезжая из родных мест мы оставляем своих родных, друзей детства, которым мы были дороги. Можно сказать, что в на родине мы оставляем самую прекрасную часть своей жизни - детство, и всё что нас воспитало и вырастило, некий фундамент нашей жизни. И уезжая, стараясь оторваться от своих корней, стараясь забыть своё прошлое под предлогом, что где-то лучше не нужно возвращаться к пережиткам прошлого - мы лишаем себя этого фундамента.

И это произведение можно назвать актуальным сейчас, потому что молодёжь уезжает из своих родных мест. Но проблема не столько в этом, сколько в том, что люди уезжают, зачастую не сохраняя любовь и уважение к своим родным и к своей родине. Происходит полный отрыв от корней. А тем временем в родных местах жизнь продолжается, и жизнь эта может быть не такой уж плохой. Как жизнь у Лидки с Митей. В родных местах наши корни, наши родители, которые нами живут, которые нашу жизнь любят больше чем свою, наши друзья и знакомые, которые знают нас с детства. Стало выходить из моды быть патриотом, быть ценителем того, от куда и из чего мы выросли. Я взял именно это произведение, потому что считаю, что в моём городе оно будет актуально. Я не раз сам видел, как грубо общаются молодые люди со своими родителями, бабушками и дедушками, как горит в них желание покинуть это, по их мнению «гиблое место». И мне кажется, что увидев как родители переживают после отъезда детей, что может произойти с самим человеком после отрыва от корней (как произошло опустошение у Альки), молодёжь задумается - «А правильно ли так относится к своим корням?»

1.3 Первое и последнее впечатление

Моё первое впечатление от прочтённых мною повестей «Пелагея» и «Алька» было довольно странным. Были моменты, которые мне было сложно понять. Обилие диалектных слов, значение которых я не знаю; непривычное построение некоторых предложений, всё это помешало мне с первого раза вникнуть и понять всё произведение целиком. Но как раз таки наличие незнакомых слов и интересные, непривычные построения предложений увлекли меня. Меня заинтересовали эти повести тем, что в них описана жизнь, мне незнакомая, но знакомая моим родителям, бабушке и дедушке. В них описана жизнь, которая была раньше, из которой вышла вся настоящая действительность. Жизнь простая, естественная, искренняя и живая, (это я понял из диалогов, описаний) та, какой сейчас мало и в искусстве, и в простой жизни. Когда я читал второй раз, я читал более подробно, по нескольку раз перечитывая некоторые места, и разбираясь в значении слов. Стали заметны интересные нюансы и меня увлекла эта жизнь, простая и естественная.

Когда я читал последний раз, то читал, уже будучи знакомым с временем написания, биографией автора, уже более глубоко изучив повести. Сейчас мной движет уже не просто интерес к сюжету в целом, сейчас я наслаждаюсь ранее не замеченными деталями, нюансами, которые снова и снова открываются передо мной. Кажется, что читая, я понимаю, какие проблемы затрагивает автор, откуда он их берёт. Абрамов очень хорошо, ясно и подробно лепит образы, продумывает характеры. Я начинаю замечать символы - «Местные безбожники, конечно, не дремали - беспощадно вырубали «моленные» кресты. Но разве вырубишь лес?». Этой фразой Абрамов выражает проблему разрушения деревни. Молодёжь поголовно покидают свою родину, забывают об обычаях своих предков, но есть ещё люди, которые сохраняют старые традиции, живут по ним. Нельзя разрушить то, что выстраивалось веками и на чём держится нынешнее время.

Наличие диалектных слов теперь не мешает пониманию, а наоборот, помогает мне погрузиться в атмосферу рассказа, почувствовать время и место действия. Зная время, зная, как люди жили тогда, и почему они так жили, я глубже и лучше понимаю героев, каждого со своей стороны, я сочувствую и сопереживаю каждому из них. В повести я вижу не простейшие шаблонные характеры, так навязываемые современной культурой (добро и зло), я вижу живых людей, с хорошими и плохими качествами, людей мыслящих, переживающих, настоящих.

Ранее с творчеством Фёдора Абрамова я не был знаком. Но сейчас его язык я понимаю и люблю. Я читаю его рассказы, понимаю, как жили раньше люди, как жили мои родные, понимаю, как важна и интересна простая, естественная деревенская жизнь. Я стал замечать красоту её. Честно говоря, раньше для меня были не заметны эти красоты - красоты природы, жизни, я не понимал ценность труда. Видя проблемы того времени, тяжести того времени, я понимаю насколько легко живу. Я вижу, скольких радостей, простых, настоящих, скольких испытаний, нужных для формирования цельного человека я лишён. И потому я чувствую ответственность перед теми, кто жил тогда, перед своими родными. Мне хочется работать, развиваться, учиться и способствовать тому, чтобы мои друзья, мои современники, и я сам, помнили и ценили свои корни, свою родину, свои традиции.

2. Идейно-тематический анализ

2.1 Идейно-тематический анализ

Тема:

- О разрушении семейного гнезда.

- Об опустошении дома и родителей после отъезда дочери.

- О родительской любви

Идея:

- Что бы заставить людей задуматься о том, что родители любят детей, несмотря не на что.

- Что бы показать, что отрываясь от своих корней, мы опустошаем не только себя, но и своих родных.

Сверхзадача:

- Родители любят детей, и их бегство из дома для родителей - удар.

- Неуважение к своим корням и традициям детей, ведёт к опустошению их дома и их родителей.

Конфликт: В желании Пелагеи уберечь дочь.

Жанр: Бытовая драма.

Ведущее предлагаемое обстоятельство:

- «Разрушение» деревни

- Желание нового поколения изменить свою жизнь, уехав в город.

- Потеря вековых ценностей.

- Снижение актуальности труда и старого образа жизни.

Сквозное действие: Подготовка Пелагеи к молодёжному вечеру.

Контрдействие: Сообщение Павла об отъезде Альки.

Событийный ряд:

Исходное событие - «разрушение» деревни.

Предшествующее - Знакомство Альки с офицером.

Начальное - Приход Пелагеи домой.

Главное - Павел сообщает о бегстве Альки.

Кульминация - Пелагея осознаёт, что наделала дочь.

2.2 Характеристика героев

Пелагея Амосова.

Пелагея родилась деревне. Воспитывалась в строгости, матери перечить не смела. В то время в людях первым делом ценились руки: «Раньше ведь первым делом не на рожу смотрели, а какова у тебя спина да каковы руки.» Да и вообще с молодёжью тогда не церемонились - в лес не вышел, а к вечеру тебя уже в суд повели. Так и выросла Пелагея строгая, работящая, гордая, «железная», как говорили про неё окружающие, и она сама. Глаза у неё «Острые», «Сухие», «Строгие», это значит что и человек она настойчивый, целеустремлённый, и не слишком открытый. Но как только она попадает на пекарню, выражение её глаз меняется - «всё так и обнимала глазами», вот как любит она свою работу на пекарне. В любую стужу и дождь за реку шастает. Одна за трёх человек на пекарне работает. Как запомнила Алька, «у матери, не было другой радости. И только в те дни добрела и улыбалась (хоть и на ногах стоять не могла), когда хлеб удавался». Так любит она пекарню, что для того, чтобы попасть на это заветное место дала выспаться на её волосах Олеше, начальнику заречья, хоть и пообещала уходящему на войну мужу: «никому не расчёсывать моих волос кроме тебя».

Волосы у неё раньше были «золотые», крепкие. С восхищением говорит о них председатель Василий Игнатьевичь: «Какие волосы у тебя раньше были! Золото - не косу ты носила!» Да и сама Пелагея вспоминает: «Были, были у неё волосы. Бывало из бани выйдешь - не знаешь как и расчесать: зубья летят у гребня. А в школе учитель всё электричество на её волосах показывал». И тот самый Олеша признавался ей: «Ты, как золотой волной накрывшись... Искры от тебя летят...». Плюсом к этому и голосом обладала самым обволакивающим и радушным, что сам Пётр Иванович, чуть ли не самый и богатый человек в деревне, устоять не мог. Волосы такие означали женственность и красоту её, в них была некая волшебная, живительная сила, но за годы изнурительного труда растратила всё это Пелагея, теперь на её голове «жиденькая бесцветная куделька, собранная в короткий хвостик». «Хвостик - вот что осталось от прежнего золота» - подчёркивает Фёдор Абрамов.

Пелагея - пекарша, с зари до зари работающая в своей пекарне. Это, однако, не одна ее забота: еще надо и по дому справиться, и двор прибрать, и травы накосить, и за мужем, больным успеть приглядеть. У нее постоянно душа болит за дочь свою - Альку, которая не может усидеть на месте, целыми днями и ночами пропадает на гулянках, а между тем сама еще школу не закончила... Вся жизнь Пелагеи - это сплошная вереница одинаковых дней, проходящих в непосильном труде, она не может позволить себе хоть день отдыха: вся работа держится на ней.

Однако Пелагея Амосова - железная, работающая по-амосовски. Она пытается работать и жить на особицу, для себя. И когда Анисья приглашает ее на свой день рожденья, она решительно отказывается пойти, не пуская и Павла, а на замечание мужа о том, что надо бы уважить сестру, резко отвечает "По заслугам и почет". Всех людей Пелагея разделила на хороших и огрызков. Хорошие люди - это люди при власти, огрызки - это все те, от кого никакой пользы. С ними она могла быть резкой, но могла в нужный момент заговорить ласковым, обволакивающим и радушным голосом, против которого никто, даже сам Петр Иванович не мог устоять". Всю свою жизнь она равнялась на Петра Ивановича, бухгалтера, который был умен практическим умом, и вокруг которого собирались нужные люди.

Через него она пытается войти в сообщество с сельской "головкой" - председателем сельсовета, начальником сельпо, бухгалтером. И хитрит Пелагея, на себя наговаривая, себя роняя, их поднимая, для того, чтобы и за мужа похлопотать, и за дочь... Поэтому и собой поступилась, когда попросила в те давние послевоенные годы устроить ее на пекарню, так как знала, что это место в прямом смысле хлебное. И загребала мануфактуру - ситцы, да шелка в сундуки складывала. Она думала и даже была уверена, что тем самым обеспечивает все свое дальнейшее существование и жизнь своей семьи. Муж Павел работал с первого дня в колхозе, беззаветный труженик, пример для всех, но кто ценил его работу при жизни, кто хоть раз ему сказал спасибо? "Нет, надо правду говорить, она ни во что не ставила работу мужа... Да и как можно было во что-то ставить работу, за которую ничего не платили?"

Но муж умер, дочь сбежала с офицером в город и осталась Пелагея одна, без пекарни, без цели и без смысла в жизни. Силы постепенно оставляли ее. Работать она больше не могла, а жизнь без работы - не жизнь. Да и не могла она жить без своей пекарни. "Всю жизнь думала: каторга, жернов каменный на шее - вот что эта пекарня. А оказывается, без этой каторги, да без этого жернова ей и дышать нечем". Работу она ценила больше всего и работе отдавалась со всей страстью души. Хлебы она выпекала как экспериментатор." Бывало, чтобы хлеб духовитее был, чего только она ни делала! Воду брала из разных колодцев, дрова смоляные, муку требовала первый сорт. А насчет помела и говорить нечего, все перепробовала, и сосну, и елку, и вереск.

Поэтому нестерпимее всего была невозможность работать. "Не умела болеть Пелагея". Не могла она примириться с тем, что не та уже стала, как раньше.

Труд в её жизни действительно изнурительный. Так работает Пелагея, как никто не работает. Её одну из всех Амосовых выделят, переименовав межу из Амосовской в Паладьину. Мнёт она эту межу каждый день, да не один, а два, три раза на дню. «Никто, как деревня стоит, не прошёл по ней, сколько она прошла» - рассказывает потом Анисья Альке. Да, в силе Пелагея в ту пору (когда ещё волосы золотыми были), была, от своего никогда не отступала, вперёд на несколько лет заглядывала, всех на лопатки когда-то положила. И чем? Хлебом! Как на богомольню на пекарню собирается. Помимо пекарни и по дому успевает всё сделать, любит, чтобы в избе всё горело. Руки выворачивает, таская домой помои - борова откармливает. Бывало, с пекарни придет, близко к осени, уж темно, а она кузов на плечо да за травой, да еще по сторонам оглядывается - как бы кто не поймал. Вообще, жить - для Пелагеи означает находиться в движении.

А всё для чего? Что бы семье - Альке да Павлу хорошо жилось. Хоть и строга она, а любит их. Первенца потеряла, зачах, так уж для Альки то она в лепёшку расшибётся, жизнь свою укоротит, лишь бы ей хорошо жилось. И ворота она широкие поставила в видах Алькиной свадьбы - чтобы к самому крыльцу могли подъехать на машинах гости. В магазин любит ходить, как на праздник. Собирает крепдешины и ситцы, думает: не ситец да шёлк в сундуки складывает, а саму жизнь, сытные дни про запас для дочери, для мужа, да для себя. Но дочь её, Алька, т.к. из другого поколения, с другими ценностями. Разгулялась, и в один момент и уезжает из родного гнезда. Вот в этот момент Пелагея и ломается. Односельчане железной её называли, и сама она считает что «слёзы у печи выгорели», а плакать её ещё не раз приходится, «куда девается хвалёное железо?». Слёзы - знак женской слабости, они то и являются проявлением подавленной женственности, нежности, душевной красоты. Есть, есть в Пелагее и доброта и нежность, скрывается всё это поначалу за строгостью, твёрдостью, гордостью, огромным трудолюбием. И проявляется тогда, когда уезжает Алька, когда умирает Павел. Стареет она, от всех переживаний заболевает, но всё равно ходит по избе, дела по дому сделает, да по ягоды сходит, на пекарню любимую зайдёт. Постепенно Пелагея переосмысливает жизнь и понимает всё. И про тряпки, не нужные теперь на самом-то деле, и про «затюканного мужа» (как сама себя винит). Умирает Пелагея, достигши чистоты души.

Сверхзадача (в отрывке): Подготовка к молодёжному вечеру.

Павел Амосов.

Бригадир, из хорошей семьи. Добрый, мягкий, робкий, «сразу Пелагее в руки отдался».

Человек простой, работящий, прошедший войну, а за ней и голодуху - распространённую вещь в послевоенных деревнях. Вместе с женой «горы своротили» за годы совместной жизни, как рассказывает Анисья, сестра Павла. «Безотказно, как лошадь, как машина работал в колхозе». Всё для дочки да для жены. Жену свою любит безумно, уважает, заботится о ней, как может. Никогда не сидит без дела - и утром печь истопит, и корову обрядит, а если свободная минутка выпадет, и на пекарню прибежит: на неделю, на две дров наготовит. Благодаря ему и по дому Пелагея не знала хлопот. Павел был на пекарне, видел и знает, насколько тяжек труд у Пелагеи, и всегда, поможет, как только минутка свободная выдастся. Жену уважает и защитит, вступится когда надо! На горе, у реки каждый раз встречает её с пекарни, а осенью, в самую темень выходил с фонарём. Ставь жена ногу смело. Не упадёшь. Пелагея по ягоды любит ходить, так он в каждом ручье мостик да водопой ей устроил, берёзовых коробочек наделал. Всё для неё. Для неё да для Альки.

К остальным жителям деревни (к Мане Большой и к Мане Маленькой, к Петру Ивановичу и пр.) относится нейтрально. Павел никогда не сплетничает, не ругается, не жалуется, он спокойно живёт, работает. На приглашения в гости всегда согласится, пойдёт. Там посидит, повеселится вместе со всеми (отношения с людьми у него хорошие, никому он плохого ничего не сделал) да домой пойдёт. А на следующее утро вновь на работу. Работал много, и заболел на колхозной работе, с молотилки на санях привезли.

Заболев, Повел становиться ещё более чувствительным. Он становится немощным, и по этому поводу очень переживает. Первое время он мог хоть что-то по дому делать, по хозяйству, а когда и на пекарню к Пелагее прибежит, поможет, дров наколет. Потом, когда он заболел ещё больше и не мог даже на улицу выходить, всё равно по дому что-то делал, когда Пелагея отлучалась куда-то.

Равноценно жене Павел любил и свою дочь, Альку. Уезд её из дому заставил переживать его ещё больше. Всего этого он не смог пережить.

Так и жил Павел в безустанной работе да с безграничной любовью к семье.

режиссерский литературный творческий театральный

Рис. 1. План сцены

Размещено на Allbest.ru