Барельефы и проблема выделения

Размещено на http://www.allbest.ru/

NIKOLAEVA N.A.

Moscow regional State University

GOSKY BAS-RELIEFS AND FORMATION OF THE EARLY CATACOMB HORIZON IN THE SOUTH OF THE EASTERN EUROPE

Summary

The discovery of two anthropomorphous bas-reliefs over and left of the entrance to the burial chamber of catacomb 3 in mound 1 at Gorsk (Lugansk, Seversky Donets, Ukraine) is described. In the authors' opinion, the exact parallel to these bas-reliefs is that of the “Guardien du Tombeau” (possibly the ruler of the underworld) in a megalithic passage grave at Dehus, Guernsey, the Channel Islands, associated with the Seine-Oise-Marne culture. The Gorsk bas-reliefs are relevant for understanding the funerary rite of the Catacomb cultures in Eastern Europe and the reasons underlying the diversity of those cultures.

Николаева Н.А.

Московский государственный областной университет

ГОРСКИЕ БАРЕЛЬЕФЫ И ПРОБЛЕМА ВЫДЕЛЕНИЯ РАННЕКАТАКОМБНОГО ГОРИЗОНТА НА ЮГЕ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

Аннотация. Данная статья посвящена обстоятельствам находки двух антропоморфных изображений над входом и слева от входа в камеру катакомбы №3 кургана №1 у Горска (Украина, Северский Донец). По мнению авторов, ближайшими аналогиями являются изображения божества подземного мира в коридорной могиле «Дею», в Гернсее, (Великобритания), а также в катакомбах культуры Сены-Уазы-Марны в Северо-Западной Франции. Эти находки дают представление о погребальном культе населения катакомбной культуры Восточной Европы и помогают понять причину разнообразия катакомбных культур Восточной Европы.

Ключевые слова: катакомбная культура, антропоморфные барельефы, Восточная Европа

антропоморфный катакомбный погребальный артефакт

Раннекатакомбные памятники знаменуют переходный период к среднебронзовому веку в ряде регионов юго-востока Восточной Европы и служат источником для решения вопросов происхождения новой культурно-исторической общности. Облик этих памятников неоднороден. Состав и дата сложения раннекатакомбных комплексов зависит от типологии и степени укорененности культуры субстрата в каждом конкретном регионе, поэтому соотношение субстратных и инновационных признаков в смешанных комплексах раннекатакомбного горизонта на разных территориях не является величиной постоянной. Исследователи по-разному определяют культурную атрибуцию этих комплексов, абсолютизируя тот или иной их признак (Клейн 1967; Братченко, 1976; Археология 1985; Кияшко 2002). Отсутствие системного подхода к оценке смешанных комплексов приводит к разному толкованию одного и того же материала. Но вряд ли можно сомневаться, что Северский Донец остается единственной территорией, где древнейшая катакомбная культура не затронута влиянием культуры субстрата, и это делает этот регион ключевым в решении вопросов происхождения катакомбных культур Восточной Европы. Существующие гипотезы происхождения катакомбных памятников до сих пор дискуссионны, что является причиной повторного обращения к этой теме в связи с появлением новых материалов.

В 1975 году в процессе исследования курганов между г.Горское и пос. Тошковка Первомайского р-на Раскопки проводились отдельным Горским отрядом Северо-Донецкой экспедиции (руководители В.А. Сафронов, Н.А. Николаева). Условным названием места раскопок был выбран ближайший город Горское. Отсюда название найденных в кургане антропоморфных изображений - Горские барельефы., в 57 км к северо-западу от Луганска были обнаружены нестандартные находки - антропоморфные барельефы в катакомбе, которые стали отправными в решении вопросов происхождения катакомбы и выделения раннекатакомбного горизонта в курганах юга Восточной Европы (Николаева, Сафронов, 1979).

Раскапываемые курганы не образовывали никаких групп; были вытянуты по линии восток-запад, вдоль шоссе Луганск-Лисичанск; содержали, в основном, по два-три погребения разных периодов катакомбной КИО, культуры многоваликовой керамики и срубной культуры Материал раскопок 1975 года хранится в Археологическом музее Луганского национального университета. Горский барельеф хранится в ГосНИИР, в Москве..

Несмотря на то, что публикация и научная интерпретация этих необычных изображений появились впервые 35 лет тому назад (Николаева, Сафронов, 1979, с. 41-43; 1981, с. 4-26), по ряду причин, о которых сказано ниже, антропоморфные барельефы не получили «археологической прописки», но их судьба продолжает вызывать интерес специалистов (Отрощенко, 2011). Эти обстоятельства, как и демонстрация одного из двух Горских барельефов на выставке, организованной Научно-исследовательским институтом реставрации (ГосНИИР) в январе 2013 года, дал повод вернуться к теме и остановиться на слабо освещенных обстоятельствах этого важного научного открытия. Данная статья является текстом нашего сообщения на конференции «Проблемы изучения ямной культурно-исторической общности», прошедшей в Оренбургском педагогическом университете в мае 2013 года, благодаря которой расширилось число специалистов, увидевших Горский барельеф и получивших право предметно судить о нем Хочу выразить искреннюю благодарность организатору конференции, профессору Н.Л. Моргуновой за предоставленную возможность выступить на этой конференции и опубликовать доклад, а также всем участникам конференции за благожелательное и подлинно научное отношение к представленным материалам. .

Курган №1, где были найдены антропоморфные изображения, выделялся среди соседних своими размерами (высота - 2,9 м, диаметр - 30 м); состоял из двух насыпей, укрепленных кромлехом; содержал две катакомбные могилы (рис.1, I, II).

Погребение №2 По полевой нумерации под №1 были обозначены кости в почвенном слое, не имеющие отношения к древности. В публикации оставлена полевая нумерация. (основное; определено по выкиду на погребенной почве) было совершено в катакомбе Н-образной формы (рис.1, III) (Николаев, 1981, рис. 1, тип V-12). Входная яма имела в плане прямоугольную форму. Ее размеры: 1,7х0,9х1,9 м. Дно входной ямы было выше дна камеры на 0,45 м. Размеры входа в камеру: 0,5х1,0х0,15 м. После замеров высоты камеры был заложен шурф от уровня погребенной почвы, доведенный до свода камеры. В камере было незначительное количество темного заполнения, попавшего туда из входной ямы, что свидетельствовало о существовании несохранившегося заслона входа в камеру. В камере катакомбы, имевшей прямоугольную в плане форму, (размеры: 2,1х1,5х0,9 м), находился мужской скелет на правом боку с отклонением на спину, головой на ЮЮЗ. Череп был отделен от скелета и находился в углу камеры. По всему дну прослеживалась меловая подсыпка, у ног - пятна охры; в области колен - остатки дерева толщиной 1 см. Около левого бедра лежали нож, шило; у правой ключицы - подвеска в 1,5 оборота (рис.5, I, 1). (Николаева, Сафронов, 1981, рис. 3, 1; 4,2; Николаева, 2009, с. 160).

Выкид и могила №2 были законсервированы древнейшей насыпью высотой 2 м, диаметром 18 м).

Погребение № 3 (впускное) в кургане №1 было совершено в Т-образной катакомбе (классификация катакомб см. Николаев, 1981, рис. 1, тип II-10) (рис.1, IV). Выкид от катакомбы №3 наслоился на полу первичной насыпи; прослеживался в двух бровках и был законсервирован второй насыпью, укрепленной кромлехом (рис.1, II).

Впускная катакомба находилась почти по центру кургана, на расстоянии 1,5 м к востоку, через бровку от основной катакомбы. Она была ориентирована по линии В-З, а входная яма в плане повторяла контур антропоморфных менгиров, встречающихся над погребениями раннебронзового века юга Восточной Европы По нашему мнению, ближайшим аналогом может служить и входная яма для трех камер на Северском Донце, которая повторяет контур антроморфной стелы (Красильников, Красильникова, Пробейголова, 2011, с. 136-153, рис.2А).

В этой связи уместно вспомнить наблюдения археолога Ю.А. Шилова, который первым придал особое, порой преувеличенное, значение деталям конструкции насыпей, форме могил, разным неровностям, связывая их с духовной практикой древних строителей (Шилов Ю.А., 1995).. Такое впечатление создавалось параболическим закруглением торцовой восточной стенки и планом входной ямы в виде трапеции с основанием во входной стенке. В разрезе по линии С-Ю яма тоже имела очертания трапеции, расширяясь ко дну. У восточной стенки входной ямы была устроена ступенька шириной 0,2 м на высоте 0,36 м от дна. Размеры входной ямы от выявленного края могилы - 2,4х2,0х0,9 м. Большая входная яма на середине длины переходила в малую входную яму размером 1,2х1,0х0,5 м. Малая входная яма соединялась с камерой через входной коридор. Высота входа в камеру относительно дна малой входной ямы - 0,4 м, но пространство входа увеличивалось за счет перепада уровня дна камеры и малой входной ямы, который составлял 0,5 м. Малая входная яма и вход были закрыты циновкой (сохранился тлен белого цвета) и деревянными плашками. Ширина плашек - 4 см. Все необычные детали формы входной ямы соответствовали нестандартности камеры.

Описание Первого Горского барельефа (над входом в камеру катакомбы) (рис.1, IV; 2, I). В процессе расчистки входной ямы на западной (смежной с камерой) стенке, на материковой глине ярко-желтого цвета обозначилась дугообразная полоса шириной 0,35 м, заполненная черноземом. По мере расчистки эта полоса оконтурила оголовье антропоморфной фигуры, каменные аналоги которой давно известны и нередки в степных курганах раннебронзового века юга Восточной Европы (Археология, 1985, с. 335; Шапошникова, 1986). Высота «оголовья» до плечевых перемычек -0,3 и 0,4 м. Длина основания оголовья - 0,62 см. Параболическая верхняя часть контура переходила в горизонтальные плечики-перемычки, которые удерживали эту конструкцию над входом. Ширина и толщина плечевых перемычек составляла около 0,4 м. Ниже начинался сегмент входа в камеру. Размеры входного коридора: 0,9х0,4х0,4 м. Высота наивысшей точки входного лаза от дна камеры - 1,1 м.

Плоскость этой антропоморфной фигуры (со стороны входной ямы) размером 0,7х0,6 м, повисшей над входом, на высоте 1,1 м от дна камеры, была затесана желобчатым орудием (рис.2, 1). Забегая вперед, отметим, что почти такие же размеры (0,65х0.4 м) имело и второе антропоморфное изображение, размещавшееся слева от входа, на высоте 0,7 м от дна камеры (рис.2, III) (описание см. ниже).

Преднамеренность оформления входной стенки в виде антропоморфного контура не вызывала сомнений. Предположение, что полоса чернозема над оголовьем сквозная, через которую выступает заполнение камеры, заставило нас отказаться от стандартного способа исследования катакомбы, и поэтому расчистка камеры велась сбоку, через щель - дугообразную полосу, заполненную черноземом. Это решение позволило нам сохранить в целости свод этой необычно высокой камеры.

Когда заполнение было выбрано и вход в камеру был расчищен, то выяснилось, что на антропоморфном контуре входной стенки, обращенном в камеру, было изображено мужское лицо: глаза были обозначены ямками, брови - валиками, нос - желобком, открытый рот - ямкой овальной формы. Желобки под линией рта располагались параллельно друг другу, имели рамочное ограничение, вызывая ассоциации с мужской бородой. Рельефом были подчеркнуты скулы. Эта личина однозначно определяла семантику контура. Входная стенка представляла собой вырезанную в глине антропоморфную стелу, лицевая сторона которой была обращена в камеру, а тыльная с расчесами, имитирующими волосы, была обращена во входную яму. Это деление на тыльную и лицевую части подчеркивалось важной деталью: надвратная стела по «теменной» части до плечиков-перемычки была разделена довольно глубоким желобком шириной 2 см и глубиной 3 см. Именно по этому желобку впоследствии обрушилась лицевая половина этого барельефа, а затем рухнула и оставшаяся тыльная часть. Размеры расчищенной лицевой стороны «надвратной стелы»: высота - 0, 5 м; ширина основания - 0, 65 м. (рис.2, I).

Овальная в плане камера имела размеры (2,0х1,8х1,6 м) (рис. 1, IV) и находилась ниже входной ямы на 0,50 м.

На дне камеры лежал скелет женщины на правом боку, головой на юг. Руки были протянуты к коленям; череп перевернут и обращен позвонками в сторону южной стенки, но нижняя челюсть находилась у правого плеча. У локтевого сустава правой руки лежали необработанная h-образная кость овцы с заостренным концом (проколка), 15 бронзовых перевитых стерженьков-подвесок, костяные цилиндрические бусы (Николаева, Сафронов, 1981,с .4-26; рис.3, 2; 4,3 ; Николаева, 2009, с. 160, рис. I, 3). На дне камеры под скелетом была меловая подсыпка с пятнами охры, под которой так же, как и в основном погребении №2, лежали две стержневидные подвески, соединенные с костяными бусами (рис. 5, I,3). Следует обратить внимание, что меловая подсыпка - характерная черта ранних катакомб. Возможно, этот признак может также учитываться при доказательстве происхождения восточноевропейской катакомбы от катакомб в меловых отложениях Сены-Уазы-Марны (Николаева, Сафронов, 1981), поскольку в катакомбах более позднего времени меловая посылка дна исчезает.

В западной стенке камеры, напротив входа, была устроена ниша длиной 90 см, углубленная в стенку на 30 см. Край этой ниши был также оформлен в виде двух параболических выступов. И это было уже третье подобное использование этого элемента конструкции. Первое - параболическое закругление торцовой стенки в контуре большой входной ямы; второе - параболическое оформление оголовья надвратной стелы. В связи с тем, что входная яма в плане напоминала антропоморфную стелу, а надвратная стела имела форму верхней части антропоморфных стел докатакомбной эпохи, мы сочли нужным упомянуть эту нишу, край которой оформлен параболическими выступами, хотя пока до обнаружения аналогий не даем этому факту толкования.

В связи с большим перепадом температур между камерой и входной ямой (около 30 градусов) надвратная стела неравномерно высыхала и обрушилась через три дня после ее раскрытия. Неординарность этой находки в соединении с необычными очертаниями входной ямы катакомбы, нестандартно высокой камерой заставило более внимательно обследовать каждый сантиметр стенок катакомбы. При удалении остатков черноземного заполнения, налипшего на стенках камеры, проявилось второе изображение мужского лица, которое по всем деталям совпадало с изображением на надвратной стеле, что свидетельствовало об одновременности их создания. Это очень важное обстоятельство убеждает, что никакого внешнего вмешательства современного человека в создание изображения на втором Горском барельефе не могло быть, поскольку изображения на двух барельефах совпадают по всем элементам, а первый Горский барельеф расчищался, освобождался от заполнения в камере непрерывно в течение дня, поэтому в его первозданности, а, следовательно, и подлинности второго барельефа сомнений быть не может.

Открытие Второго Горского барельефа на стенке камеры слева от входа. Изображение мужского лица находилось в камере, в нише, слева от входа и от надвратной стелы (Рис.2, II,III; 3,I), на высоте 0,6 м от дна камеры. Высота свода камеры в плоскости изображения - 1,43 м. Максимальная высота свода - 1,6 м. Размеры изображения- 0,65 х 0,40 м. Брови были обозначены валиками, причем валики имели разную форму: правая бровь - в виде треугольника; левая бровь - в виде сегмента. Глаза изображались ямками, а нос - выступом, который был слегка поврежден при расчистке. Рот личины был обозначен овалом, углубленным в стенку на 6 см. Снизу к овалу примыкали восемь желобков, расположенных под углом к линии рта. Они были оконтурены пятью наколами. Не вызывает сомнения, что желобками была прорисована борода, как и на надвратной стеле, что свидетельствует в пользу каноничности стиля и того факта, что на обоих барельефах изображено мужское лицо.

Следует особо подчеркнуть, что изображение размещалось в трех плоскостях. Валики бровей выступали из плоскости лица на 4-5 см. Нижняя линия рта также была выдвинута вперед относительно плоскости носа и плоскости бровей еще на 3-4 см. Поверхность материковой глины, на которой выполнялся барельеф, была уплотнена, т.е. намеренно подготавливалась для нанесения изображения. Эти подготовительные процедуры в сочетании с элементами изображения, расположенными в разных плоскостях, представляют определенный набор устойчивых наработанных навыков в искусстве подобных рельефных изображений, и лишний раз указывают на преднамеренный характер изображения

Свод был патинирован тонкой пленкой, по цвету похожий на перманганат калия KMnO4 Поверхность второго барельефа была покрыта аналогичным налетом фиолетового цвета с металлическим отливом, природа которого была окончательно установлена выводами спектрального и химического анализа, приведенными ниже.

Одинаковая патина на своде и на изображении свидетельствовала об их одновременности. Отсутствие кусков свода в однородном черноземном заполнении камеры говорит, что свод сохранился практически в неизменном виде и имел к моменту раскопок погребения ту же высоту, что и при сооружении катакомбы.

Работа по подтверждению археологического статуса барельефов. Неожиданное открытие породило ряд проблем: как правильно документировать и сохранить исключительную находку; что вообще делать с ней дальше. В соответствии с существующей практикой для подтверждения древности статуса этих антропоморфных изображений была собрана комиссия Кроме В.А. Сафронова и Н.А. Николаевой, в комиссию вошли археолог К.И. Красильников (Ворошиловградский педагогический институт); археолог Г.А Евдокимов (Институт археологии Украины), археолог Г.Ф. Чеботаренко (Институт истории Молдавской ССР). В работе комиссии приняли участие также археологи - руководители Северо-Донецкой экспедиции С.Н. Братченко и И.А. Писларий (Институт археологии Украины). и составлен Акт обследования, подтвержденный подписями всех участников. Члены комиссии имели возможность видеть расчищенную камеру с сохранившейся частью свода и Второй Горский барельеф, поскольку Первый Горский барельеф к тому времени уже обрушился. Комиссией было зафиксировано, что на сохранившейся части свода на высоте 1,6 м от дна камеры, на участке площадью 0,6х0,8 м, имеется сплошная плотная патина соединений бурого цвета с металлическим оттенком. Как будет доказано ниже, процесс образования патины свидетельствует, что изначально камера долгое время оставалась пустой, а сохранность патины указывает, что выявленная высота свода соответствует изначальной. Правая половина изображения на Втором Горском барельефе также патинирована, что видно на цветной фотографии (цветная вклейка № 1). На изображении, как и на других частях камеры, прослеживаются следы трех типов использованных орудий - желобчатого тесла для изображения бороды, шила для нанесения точек с окатанными краями, режущего орудия для передачи волосков бровей. Нарезки на бровях полностью совпадают по размерам, глубине и длине с нарезками на своде и выполнены одним инструментом На сохранившейся части свода отмечено присутствие следов орудия иного типа, чем на нижней части стенок камеры. Эти следы орудий имеют длину 2,5 см и выглядят, как нарезки глубиной около 4 мм. Они покрыты той же патиной металловидных соединений и не могут быть следами грызунов.. Они также патинированы налетом бурого цвета с металлическим оттенком.

Мнения членов комиссии о подлинности и древности находки разделились. Независимые эксперты (К.И. Красильников, Г. Л. Евдокимов, Г.Ф. Чеботаренко, Г. В. Жаренков) пришли к заключению, что все перечисленные наблюдения подтверждают факт создания изображения антропоморфной личины рукой древнего человека. С.Н. Братченко и И.А. Писларий высказали сомнение в подлинности изображения, утверждая, что «у катакомб бронзового века высота камеры никогда не превышает 1 м, поэтому свод и этой катакомбы должен быть ниже, и в этом случае изображение выходит за пределы свода и не имеет отношения к катакомбе». В качестве контраргумента К.И. Красильников сообщил об обнаружении им ранней катакомбы, камера которой была полностью забита плитняком, а высота свода достигала 1,7 м Сосуд, найденный в этой катакомбе, имеет, по нашему мнению, аналогии в культуре Злота. С.Н. Братченко высказал также мнение, что эти «изображения -результат деятельности грызунов», а И.А. Писларий не исключил возможности вмешательства современного человека в создание барельефа Последнее соображение абсурдно, поскольку создание кем-то такого изображения потребовало бы времени и долгого присутствия на кургане днем, между тем появление посторонних на кургане было невозможно, поскольку работа на кургане продолжалась весь световой день. Не следует забывать, что изображение было забито черноземом, удаление которого потребовало от нас усилий. Закрепить специально чернозем на глиняной стенке невозможно практически. Кроме того, было отмечено, что тонкослойность патины, легко удаляемой ножом, исключает возможность предполагаемого И.А. Писларием постороннего вмешательства..

Совпадение в деталях двух Горских барельефов исключает бессмысленные допущения оппонентов о постороннем вмешательстве в их создание.

Лабораторное исследование Второго Горского барельефа. Реакция коллег-археологов стала импульсом к дальнейшему углубленному изучению находки. Перед нами стояла задача: 1) определить с помощью объективного химического анализа состав патины и понять условия и механизм ее образования; 2) законсервировать барельеф, снять его и транспортировать в Москву на реставрацию; 3) обосновать с позиции науки неслучайность таких изображений в катакомбе и на Донце.

В связи с этим были предприняты усилия для сохранения Второго Горского барельефа. Из Москвы был вызван также художник-реставратор высшей квалификации Г.В. Жаренков ВЦНИЛКР (Всесоюзная научно-исследовательская лаборатория консервации и реставрации Министерства культуры СССР), который начал консервацию барельефа в полевых условиях и оставил необходимые инструкции для продолжения консервации, которая проводилась нами еще 3 месяца до транспортировки барельефа в Москву. Неоценимую помощь в высококачественной фотофиксации Второго Горского барельефа in situ (цветная вклейка 1) нам оказал археолог Константин Иванович Красильников (в настоящее время к.и.н., доцент Луганского национального университета, зав. Луганского отделения Восточно-украинского филиала Института археологии Украины). К сожалению, для качественной фотофиксации Первого Горского барельефа мы не имели ни соответствующей аппаратуры, ни времени, чтобы ее достать.

Барельеф после трехмесячной консервации сначала в поле, потом в помещении был транспортирован в Москву, во ВЦНИЛКР (ныне ГосНИИР), где и был реставрирован (цветная вклейка 2).

Данные анализа состава патины на своде катакомбы и на Втором Горском барельефе. В 1976 году был проведен спектральный и химический анализ патины на Втором Горском барельефе, транспортированном в Москву для реставрации, и патины на фрагментах глины, вырезанных из свода катакомбы №3 на предмет выяснения состава патины. Результаты анализа, которые нам было разрешено использовать, приводятся ниже.

Специалистами лаборатории спектрального и химического анализа Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории по консервации и реставрации, ВЦНИЛКР (руководитель - кандидат химических наук Ю.П. Гринберг) было сначала дано описание объекта, подлежащего анализу, где указывалось, что химики зафиксировали на поверхности барельефа темный, почти черный налет, повторяющий фактуру изделия. При микроскопическом исследовании ими было установлено, что налет представляет собой черно-бурую блестящую пленку, предположительно состоящую из соединений марганца.

Спектральное и химическое обследование желто-глиняной основы барельефа (образец №2) и темного налета на поверхности барельефа и свода камеры (образец №1) проводилось с целью идентификации состава пленки и с последующим определением содержания в них марганца.

Наличие марганца в образце №1 и практически отсутствие его в образце №2 показал качественный химический микроанализ этих образцов.

Путем спектрального эмиссионного анализа было установлено наличие соединений марганца в одном из образцов, а также факт, что почернение линий марганца в спектре образца №1 значительно интенсивнее почернения аналогичных линий в спектре образца №2, что соответствует значительно большему содержанию этого элемента в образце №1, то есть в пленке, покрывающей глиняный барельеф и свод (табл.1).

Таблица 1 - Относительное содержание марганца в материковой глине (образец №2) и в пленке, покрывающей свод и поверхность барельефа (образец №1) по данным эмиссионного спектрального анализа

Был проведен также количественный анализ этих образцов (табл. 2).

Таблица 2 - Результаты количественного анализа образцов №1 и №2

Примечания:

*Потери при прокаливании CО2 из карбонатов, Н2О гигроскопическая и ююсвязанная, органические примеси. Температура прокаливания: 900-1000 градусов

** H2O гигроскопическая, температура прокаливания 100-110 градусов.

В результате проведенных анализов химиками ВЦНИЛКР был предложен наиболее вероятный механизм образования MnО2 на поверхности барельефа и свода, что цитируется ниже:

«Очевидно, что налет MnO2 на поверхности изделия является результатом местных процессов выветривания, идущих в толще глины и на границе глина-воздух с участием воды. MnO2 - наиболее устойчивая форма существования соединений марганца в природе, встречающихся в виде минерала пиролюзита, обычного для кор. выветривания и зон окисления. В первоначальном виде марганец в горных породах представлен, как правило, солями, в первую очередь силикатами и карбонатами. Растворы этих солей в силу явления капилярности мигрируют в наружную область массива породы, в данном случае, на поверхность свода и стенок погребальной камеры и, соответственно, ниши с изображением мужского лица (барельефа), где с ними происходят дальнейшие химические превращения под влиянием кислорода и озона воздуха и перекиси водорода, находящихся в незначительном количестве в воде. Образование окисной пленки марганца на своде камеры катакомбы и на барельефе можно сравнить с процессами, приводящими к образованию рудных месторождений марганца (типа Чиатурского и Никопольского) и требующими довольно больших промежутков времени. Сказать конкретно, сколько времени потребовалось на образование этой пленки на стеле, невозможно, поскольку на этот процесс влияло множество факторов. Однако очевидно, что это не год, и не два, и не десятилетия. Основным условием протекания данного процесса является то, что катакомбная камера должна была оставаться в это время пустой». (Из заключения лаборатории ВЦНИЛКР) Копия заключения лаборатории ВЦНИЛКР хранится у авторов статьи.

Проблема происхождения древнейших катакомб Восточной Европы в связи с находками Горских барельефов.

Надвратная стела с личиной (первый Горский барельеф) находит аналогии как в Восточной Европе, так и в серии изображений в мегалитических катакомбах культуры Сены-Уазы-Марны (СУМ) в Северо-Западной Франции и других мегалитах Приатлантической зоны (Монгайт, 1973, с. 264-266; сн. 256, 263-271)

В раннебронзовую эпоху в Восточной Европе в закладах подкурганных могил достаточно часто встречаются каменные плиты с выделенным оголовьем, называемые антропоморфными стелами (Археология, 1985, с. 328, 345; Шапошникова, 1986). Выдающимся образцом объемной, отдельно стоящей скульптуры является знаменитый «Керносовский идол» (Крылова,1976, с. 46) (рис. 4, IV), найденный в Днепропетровской области около разрушенного кургана раннебронзовой эпохи. В Южной Франции выявлены идентичные образцы объемной скульптуры - менгиры с нанесенными на них антропоморфными изображениями. Они типологически связаны с изображениями в гробницах культуры СУМ (рис. 4, III).

Следовательно, антропоморфные изваяния являются важной составляющей погребального ритуала на юге Восточной Европы уже с докатакомбной эпохи. Что касается их культурной атрибуции, то большинство таких стел найдено в усатовских, кемиобинских, нижнемихайловских, новосвободненских, кубано-терских памятниках (Николаева, Сафронов, 1974, с. 196, табл.1; Николаева, 1980, табл.1, с. 101, рис.1; Чеченов, 1974; Археология, 1985, с. 335; Шапошникова, 1986, рис.62, 69-71). Но все эти памятники генетически связаны с кругом западноевропейских культур воронковидных кубков, шаровидных амфор и шнуровых керамик (Сафронов, 1989, с. 226-241; Николаева, 2011, с. 182-191).

Аналогичные стелы зафиксированы в ранних катакомбах. Так, каменная антропоморфная стела, высотой около 1,5 м, аналогичная раннебронзовым антропоморфным стелам Северного Причерноморья, Первому Горскому барельефу и стелам культуры СУМ, закрывала вход в раннюю катакомбу на Тамани (Янтарный 1/6). Ее раннекатакомбный возраст определялся по находке в ней жаровни, сделанного из сосуда по куро-аракской технологии (Николаева, Сафронов, 1981, рис.6) (рис.5, II, 6). А.М. Смирнов «Спецификой преддонецких катакомб Донетчины является обязательное использование камня в виде валунов или необработанных плит для закрытия устий камер. При этом нижние части шахт заваливались камнем иногда до уровня материка» (сообщение К.И. Красильникова). упоминает еще о двух ранних катакомбах, где были использованы аналогичные антропоморфные стелы, закрывающие вход в камеру (Смирнов, 1996, рис. 7, 20, 21), и делает вывод о мегалитичности ранних катакомб Донетчины. Еще об одной находке небольшой каменной стелы в нише над входом в камеру катакомбы (к сожалению, без приложения рисунка) сообщил нам в письме Г.В. Евдокимов через несколько лет после его участия в работе комиссии. Поскольку элементы КШК (сосуды, украшенные шнуровым орнаментом) обнаруживаются как в культурах раннебронзового века Северного Причерноморья, так и в катакомбах среднебронзового века, то антропоморфные стелы в курганах раннебронзового века должны быть близки по времени к ранним катакомбам или даже синхронны им.

Вопрос о происхождении раннебронзовых изваяний хотя и возникал (Формозов, 1980, с.105), но ответа на него не было дано. Появление антропоморфных менгиров в погребальных памятниках Восточной Европы можно объяснить контактами культуры шнуровых керамик (далее КШК) с мегалитическими культурами Северной Франции (Schrickel, 1957) и последующей инфильтрацией КШК в Восточную Европу.

Уверенность в западноевропейских корнях традиции антропоморфных изваяний в погребальной практике у населения юга Восточной Европы дает другая Горская находка, исключающая возможность конвергенции такой практики.

Изображение, абсолютно идентичное Второму Горскому барельфу, находилось в коридорной гробнице в Гернси (Нормандские острова, Великобритания), которая родственна культуре СУМ. На каменной покровной плите этой гробницы был высечен барельеф с условным названием «Страж Dйhus (Дейю) гробницы», в деталях повторяющий Второй Горский барельеф (Daniel, 1958, с. 13, табл.VII; Николаева, Сафронов, 1981) (рис.3, II; цв. вклейка, №3) Считаю приятным долгом поблагодарить профессора А.Г.Козинцева, указавшего мне ссылку на цветную фотографию Гернейского барельефа, которая многократно усиливает впечатление о сходстве двух барельефов.. Некоторое различие в изображениях связано только с материалом: пластичность глины в отличие от камня позволила придать чертам Горского барельефа большую выразительность Справедливости ради, следует отметить мнение Г.Нэша, который полагал, что плита с личиной в Гернси была первоначально менгиром, стояла отдельно, может быть, и на открытом воздухе, а ее использование в перекрытии гробницы было вторичным (Nash, 2011, c. 852-853). Возможно, это наблюдение может указывать на более древний возраст самой плиты, но не на время изготовления личины. .

Типологическое сходство таких изображений многократно усиливается благодаря одинаковой их локализации в сравниваемых памятниках. Размещение подобных изображений в мегалитических гробницах культуры Сены-Уазы-Марны (далее СУМ) строго определенно и канонично - над входом и с левой стороны от входа в камеру (Николаева, Сафронов, 1981, рис. 9,) (рис.4, II, показано стрелками). И это в точности совпадает с расположением антропоморфных личин в Горской катакомбе. Так, Первый Горский барельеф находился над входом в камеру катакомбы, а Второй Горский барельеф был вырезан в нише, слева от входа (рис. 2, III).

Типология могильных сооружений, в которых были найдены оба эти барельефа, и датировка гробницы в Гернси временем первой половины III тыс. до н.э. около 4800-4600±100 ВР повышает вероятность гипотезы о корнях восточноевропейской катакомбы в мегалитических и катакомбных могильных сооружениях Северо-Западной Европы (Николаева, Сафронов, 1979; 1981). В пользу этой гипотезы существует больше аргументов, чем у альтернативных.

Во-первых, мнение, что катакомбная форма могилы повсеместно фиксируется в круге мегалитических культур (Монгайт, 1973, с. 259, 264-266, 268, 305, 311-313), на наш взгляд, не исключает правомерность поисков и существования их древнейшего центра.

Во-вторых, хотя к альтернативной идее происхождения восточноевропейской катакомбы из мегалитов - дольменов Кавказа _ возвращались неоднократно (история вопроса: Николаева, Сафронов, 1981, с. 5), эта гипотеза не получила должного обоснования (Кияшко А.В., 1998, с. 48-51; 2002, с. 71), поскольку на Северном Кавказе нет катакомб, непосредственно сменяющих дольмены. В то же время, в культуре СУМ зафиксированы и сосуществуют не только скальные коридорные и плиточные галерейные гробницы со стилизованными и символическими антропоморфными изображениями, но и земляные катакомбы - hypogйes (Bailloud, 1964, с.144) (рис.4, II, 3), от которых и ведут свое происхождение первые катакомбы Восточной Европы.

В-третьих, миграция строителей катакомб, действительно, должна территориально и хронологически соотносится с миграцией носителей культуры шнуровых керамик, хотя следует подчеркнуть, что это - не тождественные явления. КШК занимает территорию от Рейна до Волги, от Ютландии до Кавказа, и ее культурном пространстве практически нет разрывов. Хронологически западноевропейские катакомбы древнее первых восточноевропейских (Николаева 2011). Что касается находок катакомб на этом пути, то первые промежуточные пункты между северо-западом Западной Европы и Северским Донцом, где обнаружены подземные катакомбы, находятся в ареале культуры Злота в Малопольше (Krzak 1976) Катакомбы СУМ вырывались в меловых отложениях возвышенностей, в крае речных террас. Такова и практика сооружения углубленных в землю камер катакомб в бескурганном Злотском могильнике (в обрыве речных террас). Прикубанские катакомбы (рис.7) часто устраивались также в естественных возвышениях, холмах правильной формы, поэтому можно полагать, что ранние катакомбники, носители катакомбной формы могилы в Восточной Европе, изначально не практиковали возведение курганной насыпи. Курган заимствован ими от ямников. Поэтому курган не является необходимым условием при сравнении этих форм могильного сооружения. (рис. 4, I), в Северной Италии (катакомбы с инвентарем баденской культуры), в культуре Вучедол, входящей в баденскую КИО (Клейн, 1967), в Северном Попрутье (раскопки Николаевой, Сафронова в 1974 году) и в Северо-Западном Причерноморье в целом (Яровой, 2001). Отсутствие катакомб на территории между Рейном и Малопольшей говорит только о том, что катакомбный обряд погребения был принят не всеми племенами КШК, а лишь отдельными группами, которые с некоторым временным разрывом достигли Восточной Европы (об этнолингвистической атрибуции мигрантов как древнеевропейцев см. Сафронов 1989; Николаева, 2009; 2011; 2012). Однако единичные катакомбы все-таки известны и на коренной территории КШК в Саксо-Тюрингии, а также в Приальпийской зоне (Fischer 1956). Катакомбы известны также и в фатьяновской культуре (Кожин, 2010, с. 30). В Предкавказье ранние катакомбы сосуществовали с погребениями КШК в ямах, что говорит о параллельном движении строителей катакомб и носителей КШК.

Этот процесс имел место и в Центральной Европе, поэтому погребальный инвентарь центрально-европейских катакомб разный, хотя и синхронный друг другу. Так, инвентарь культуры Злота наряду с основным комплексом культуры шнуровых керамик (рис.4, I, 2,3,4,8) включает и элементы культур субстрата, а именно баденской культуры и культуры шаровидных амфор (КША) (Krzak, 1976). Эти данные показывают, что в Центральной Европе также процесс восприятия новой формы могильного сооружения - катакомбы был первичен при сохранении материальной культуры субстрата. Дальнейшего развития катакомбной традиции здесь не произошло. Процесс, связанный с экспансией носителей культур шнуровых керамик, происходил в Центральной Европе раньше, чем в степях Восточной Европы. Хронологический приоритет КШК в Западной и в Восточной Европе всегда оценивался по-разному. Несмотря на большое число накопленных теперь дат по этим памятникам, вопрос соотношения КШК и катакомбной культуры не решен однозначно. Мы исходим из направления индоевропейских (ИЕ) миграций, определенного В.А. Сафроновым и вытекающего из его концепции о нескольких ИЕ прародинах (Сафронов, 1989).

Древнейшей катакомбной культурой в Восточной Европе долгое время считалась донецкая культура (Клейн, 1967; Братченко, 1976). Однако на основе анализа погребальных памятников Калмыкии впервые была высказана мысль о выделении хронологического горизонта более ранних, чем донецкая ДКК, катакомбных памятников, и о более раннем возрасте смешанных ямно-катакомбных памятников относительно донецкой (Сафронов, 1968; 1974). Несколько позже преддонецкие катакомбные памятники были выделены для региона Нижнее Подонье (Кияшко В.Я., 1974). Следующим этапом в развитии этой гипотезы было территориальное расширение преддонецкого хронологического горизонта на Донетчине, в Прикубанье (Николаева, Сафронов, 1981). Эта идея привлекла исследователей, хотя развивали они ее по-разному (Трифонов, 1991; Смирнов, 1996; Шишлина, 2007, с. 15).

В вопросе о происхождении конкретной катакомбной культуры нужно учитывать факт существования в азово-черноморских степях культур субстрата, которые находятся под вуалью неоднородной древнеямной КИО. Они характеризуются такими имеющими западноевропейское происхождение чертами, как «мегалитичность» и «шнуровой» орнамент. Необходимо подчеркнуть, что как и катакомба в Восточной Европе эти признаки существуют скорее параллельно, чем вместе. Первые мегалиты в Восточной Европе (дольменовидные подкурганные гробницы Новосвободной) сами происходят из мегалитического, позднего этапа культуры воронковидных кубков (далее КВК) (Николаева, Сафронов, 1974, с. 174-199; Резепкин, 1989; 2012, с. 94 и сл.), хотя КВК не была изначально мегалитической, лишь впоследствии заимствовав эту черту у мегалитической культуры СУМ. В дольменах Новосвободной можно видеть конечный результат эволюции мегалитических галерейных гробниц КВК Галерейные гробницы СУМ и КВК - это длинные каменные ящики, перегороженные поперечными плитами с круглыми входными отверстиями в основании. Такие «галереи» служили, видимо, семейной усыпальницей и образовывались путем присоединения каждой новой цисты к предыдущей. Каждое отделение такой гробницы - это фактически дольмен, но с общей покровной плитой. . Формирование керамического комплекса новосвободненских гробниц происходит на базе не только культуры воронковидных кубков (КВК), но и ее производных - мегалитической культуры шаровидных амфор (КША) и культуры шнуровых керамик дошнуровой стадии (Николаева, 1980, с. 114-120; Николаева, 2011, с. 188-189). Другими словами, материальный комплекс новосвободненской культуры складывается на базе тех же компонентов, что и комплекс «катакомбной» культуры западноевропейского происхождения _ культуры Злота. Из этого следует вывод, что злотские катакомбы занимают промежуточное хронологическое положение между Новосвободной и раннекатакомбными памятниками. В Восточной Европе центрами дооформления «новосвободненского» комплекса являются культуры с мегалитическими сооружениями: усатовская, кеми-обинская культуры (Николаева, Сафронов, 1974, с. 174-199; Сафронов, 1989; Николаева, 2011, с. 185-187), которые являются результатом взаимодействия автохтонной культуры Триполье С1 с мобильными группами КША и КШК с образованием Триполья С2. Что касается другой составляющей субстрата для катакомбных культур Восточной Европы _ шнурового орнамента, то сочетание «шнура» и «мегалитичности», как упоминалось выше, возникло в Западной Европе в результате контактов по Рейну носителей культуры шнуровых керамик (КШК) с «мегалитическим» народом культуры СУМ. Причем, по мнению западноевропейских археологов, эти контакты приняли форму «ритуально-идеологического симбиоза» (Schrikel, 1957). Обе инновации были принесены на юг Восточной Европы с растянувшейся во времени миграцией центрально-европейского индоевропейского населения (древнеевропейцев) еще в докатакомбное время. Эти два признака («шнур» и «мегалитичность») в Восточной Европе существуют параллельно: в мегалитических могилах нет шнурового орнамента, а шнуро-керамические комплексы фиксируются в простых ямах докатакомбного и катакомбного периодов и в Северном Причерноморье, и в Предкавказье. Древнейшее совместное их проявление наблюдается только на Северном Кавказе в памятниках кубано-терской культуры, самые ранние из которых частично синхронны дольменам Новосвободной (Николаева, 2011, с. 196-198; Николаева, 2013, с. 106-113). В кубано-терской культуре докатакомбного периода присутствуют оба признака (Николаева, 1980, с. 97-120). В ней представлены как каменные гробницы дольменного типа, каменные ящики, рассматриваемые проявлением мегалитичности, так и амфоры, украшенные «шнуром», аналогичные керамике КША и КШК (Николаева, 2011, с. 193-202). Кубано-терская культура существует параллельно с катакомбными памятниками степей юга Восточной Европы и является подосновой для катакомбной культуры, сложившейся в центральной части Северного Кавказа гораздо позже, чем на Северском Донце (Сафронов, 1981, с. 51 и сл.). Приведенные аналогии антропоморфным изображениям (Горские барельефы 1 и 2) в раннекатакомбном погребении позволили нам выдвинуть гипотезу о северо-западноевропейском происхождении катакомбы _ единственного общего признака у населения большей части Восточной Европы катакомбной эпохи. Катакомбные культуры на всем пространстве степей Восточной Европы и Северного Кавказа формировались одинаково: сначала через восприятие катакомбы, за которой потом следовала смена всего комплекса материальной культуры, хотя этот процесс в разных регионах происходил в разное время. На Северном Кавказе, например, этот процесс запаздывал сравнительно со Степью (Сафронов, 1981). Из этого следует, что «раннекатакомбный горизонт» (4100±100 _ 3680±40 BP) (Моргунова, 2011, табл. 16) _ понятие скорее типологическое, чем хронологическое, поскольку хронологические диапазоны ранних катакомб и погребений позднеямной культуры Калмыкии перекрываются (4550±100 _ 3680±40 ВР) (Моргунова, 2011, табл. 16). Данные археологии коррелируются с данными антропологии, которые говорят о генетическом родстве автохтонного населения с погребенными в ранних катакомбах, в некоторых случаях имевших примесь западноевропейского антропологического типа (Козинцев, 2013). В Калмыкии «краниометрические характеристики морфологически однородных мужской и женской серий раннекатакомбной культуры оказались почти идентичными таковым у носителей предшествующей ямной культуры» (Казарницкий, 2011, с. 11). В этнолингвистическом аспекте раннекатакомбные памятники фиксируют один из нескольких этапов движения части неразделенных древнеевропейцев, (=предков исторических кельто-италиков, германцев, балтов и славян), использующих в погребальной практике катакомбу и антропоморфные изображения (Николаева, 2011). Антропоморфные изображения, традиция которых началась в докатакомбное время, свидетельствуют также в пользу этнолингвистического родства населения, мигрировавшего в Восточную Европу в раннебронзовом и в среднебронзовом веке.

Список сокращений

ВСХИ - Ворошиловградский сельскохозяйственный институт

ВЦНИЛКР - Всесоюзная Научно-Исследовательская лаборатория по реставрации и консервации музейных художественных ценностей

ГосНИИР - Государственный Научно-исследовательский институт реставрации

ДКК - донецкая катакомбная культура

ИА РАН - Институт археологии Российской академии наук

ИЛИ -Институт лингвистических исследований РАН ,СПб

КВК - культура воронковидных кубков

КША - культура шаровидных амфор

КШК - культура шнуровых керамик

ЛГУ - Ленинградский государственный университет

МГОУ-Московский государственный областной университет

ПКОС - Понуро-Калининская оросительная система

СОГУ - Северо-Осетинский государственный университет

СУМ - культура Сены-Уазы-Марны

Список использованной литературы

1. Археология Украинской ССР. Киев, Наукова думка, 1985, 564 с.

2. Братченко С.Н. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы. Киев, Наукова думка, 1976. 251 с.

3. Казарницкий А.А. Палеоантропология эпохи бронзы степной полосы юга Восточной Европы. - Автореф. дисс.…. канд. ист. наук. СПб., 2011. 17 с.

4. Кияшко В.Я. Нижнее Подонье в эпоху энеолита и ранней бронзы. _Автореф. дисс. …канд. ист.наук М., 1974. 18 с.

5. Кияшко А.В. О культурном единстве позднеямных и раннекатакомбных памятников эпохи средней бронзы //Проблемы археологии юга Восточной Европы: Тезисы докладов VII Донской археологической конференции. Ростов-на-Дону, 1998, с.48-51.

6. Кияшко А.В. Культурогенез на востоке катакомбного мира. Волгоград, Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2002. 227 с.

7. Клейн Л.С. Происхождение катакомбной культуры. -Автореферат канд.дисс. Л., 1967. 16 с.

8. Козинцев А.Г. Краниометрия населения южнорусских и украинских степей в эпоху бронзы (в связи с индоевропейской проблемой) // Тезисы Межд. конф. «Население юга России с древнейших времен до наших дней (Донские археологические чтения)». Сб. статей. Ростов н/Дону, 2013, с.34-36.

9. Кожин П.М. Объективные процессы древнего производства // Индоевропейская история в свете новых исследований. М., Изд-во МГОУ, 2010, с. 28-36.

10. Красильников К.И., Красильникова Л.И., Пробейголова А.С. Ямно-катакомбные традиции в Степном Подонцовье // Индоевропейская история в свете новых исследований. М., Изд-во МГОУ, 2010, с. 138-155.

11. Крылова Л.П. Керносовский идол (стела) // Энеолит и бронзовый век Украины. К., Наукова Думка,1976, с. 36-46.

12. Монгайт А.Л. Археология Западной Европы / Каменный век. М., Наука, 1973. 355 с.

13. Моргунова Н.Л. Энеолит Волжско-Уральского междуречья. Оренбург, Изд-во Оренбургского гос.пед. ун-та, 2011. 220 с.

14. Николаев Г.А. Классификация катакомбных могил эпохи бронзы Северного Кавказа и Предкавказья. // Катакомбные культуры Северного Кавказа. Орджоникидзе, Изд-во СОГУ, 1981, с. 26-34.

15. Николаева Н.А. Выделение кубано-терской культуры ранне- и среднебронзового века на Северном Кавказе // Проблемы археологии Северной Осетии. Орджоникидзе, Изд-во СОГУ, 1980, с. 97-120.

16. Николаева Н.А. Древнеевропейцы II тыс. до н.э. (механизм формирования раннекатакомбного горизонта) // Вестник МГОУ. Серия «История и политические науки». 2009 .№1. с.153-162.

17. Николаева Н.А. Этно-культурные процессы на Северном Кавказе в III-II тыс. до н.э. в контексте древней истории Европы и Ближнего Востока. М., Изд-во МГОУ, 2011. 536 с.

18. Николаева Н.А. Индоевропейцы на Северном Кавказе в III-II тыс. до н.э. по данным лингвистики и археологии // Материалы конференции «Индоевропейское языкознание и классическая филология». СПб., Изд-во ИЛИ, 2012, с. 610-620.

19. Николаева Н.А. Кавказ и Ближний Восток в раннебронзовом веке // Восток (Oriens). 2013. №2, с. 106-113

20. Николаева Н.А., Сафронов В.А. Происхождение дольменной культуры Северо-Западного Кавказа // Сообщения Научно-Методического совета по охране памятников культуры Министерства культуры СССР. М., 1974, вып. VII, с. 174-199.

21. Николаева Н.А., Сафронов В.А. Происхождение катакомбного обряда в Восточной Европе // Проблемы эпохи бронзы юга Восточной Европы. Тезисы докладов конференции. Донецк, Из-во Донецк. гос. ун-та,1979, с. 41-43.

22. Николаева Н.А., Сафронов В.А. Древнейшая катакомбная культура Северного Кавказа и проблема появления катакомбного обряда в Восточной Европе // Катакомбные культуры (памятники) Северного Кавказа. Орджоникидзе, Изд-во СОГУ, 1981, с.4-26.

23. Отрощенко В.В. З приводу незабутоi мiстифiкациi.// Донецький археологIчний збирникю. 2011, № 15, с.184-187.

24. Резепкин А.Д. Северо-Западный Кавказ в эпоху ранней бронзы. _Автореф. дисс. …канд. ист.наук.Л.. 1989. 16 с.

25. Резепкин А.Д. Новосвободненская культура (на основе материалов могильника «Клады»). СПб, Нестор-История, 2012. 343 с.

26. Сафронов В.А. Датировка Бородинского клада // Проблемы археологии. Вып.1. Л., Изд-во ЛГУ, 1968, с. 75-127.

27. Сафронов В.А. Классификация и датировка памятников бронзового века Северного Кавказа // Сообщения Научно-Методического совета по охране памятников культуры Министерства культуры СССР. 1974. Вып.VII, с.15-174.

28. Сафронов В.А. Катакомбные памятники предгорной зоны Северной Осетии // Катакомбные культуры (памятники) Северного Кавказа. Орджоникидзе, Изд-во СОГУ, 1981, с. 51-71.

29. Сафронов В.А. Индоевропейские прародины. Горький, Волго-Вятское изд-во, 1989. 402 с.

30. Смирнов А.М. Курганы и катакомбы эпохи бронзы на Северском Донце. М., 1996, Изд-во ИА РАН. 133 с.

31. Трифонов В.А. Степное Прикубанье в эпоху энеолита--средней бронзы (периодизация) // Древние культуры Прикубанья. Л., 1991, с. 95-165.

32. Формозов А.А. Памятники первобытного искусства на территории СССР.М., Наука, 1980. 136 с.

33. Чеченов И.М. Нальчикская подкурганная гробница. Нальчик, Изд-во Эльбрус, 1973. 67 с.

34. Шапошникова О.Г., Фоменко В.Н., Довженко Н.Д. Ямная культурно-историческая область // САИ /Археология СССР. Киев, Наукова думка, 1986. 158 с.

35. Шилов Ю.А. Прародина ариев: История, обряды и мифы. Киев, Синто 1995. 744 с.

36. Шишлина Н.И. Северо-Западный Прикаспий в эпоху бронзы. М., Изд-во ГИМ, 2007. 400 с.

37. Яровой Е.В. Скотоводческое население Северо-Западного Причерноморья эпохи раннего металла. - Дисс…докт. ист. наук. М, 2000. 508 с.

38. Bailloud С. Le neolithique dans le bassin parisien. Paris, 1964. 196 c.

39. Daniel G. The Megalith Builders of Western Europe. N.Y., 1958. 170 с.

40. Fisher U. Die Grдber der Steinzeit im Saalegebiet. Berlin. 1956. 197 с.

41. Kinnes I.A., Hibbs J. Le Gardien du Tombeau: Further reflectionson the initial Neolithic // Oxford Journal of Archaeology 8(2), 1989, с.159-66.