Интерпретации "Божественной комедии" в иллюстрациях Гюстава Доре

Размещено на http://www.allbest.ru/

Интерпретации «Божественной комедии» в иллюстрациях

Гюстава Доре

Нетленное творение Данте Алигьери не одну сотню лет вдохновляет художников, сценаристов и режиссеров всех времен и народов. С точки зрения иллюстрирования «Божественная комедия» вдохновила Сальвадора Дали, Гюстава Доре, Жана-Эдуарда Дарге и многих других мастеров живописи.

В работе мы сосредоточим внимание на том, какую интерпретацию получило творение Данте в гравюрах Гюстава Доре, отметим, чем принципиально отличаются его работы от иллюстраций «Божественной комедии», созданных другими художниками.

«Великий Доре», «величайший иллюстратор XIX века» - так называют художника исследователи его творчества. Л.Р. Варшавский пишет: «В истории иллюстрации Гюстав Доре занимает исключительное место. Выдающийся представитель не только французского, но и всего европейского искусства второй половины XIX века, он внес в сокровищницу мировой графики непревзойденные по своим художественным достоинствам рисунки, проявив глубокое проникновение в сущность явлений, отразив в них различные стороны жизни современного ему общества, всех его классов и социальных групп».[6]

Известно, что идея проиллюстрировать «Божественную комедию» возникла у Доре в 1855 году. Он изучал фрески Микеланджело в Сикстинской капелле, много читал и переосмысливал образы, созданные итальянским поэтом. К работе над первой частью произведения «Ад» мастер приступил в 1857 году, однако по завершении выяснилось, что ни один издатель не готов ее публиковать из-за слишком больших затрат. Надо отдать должное художнику, Доре выпустил первую часть иллюстраций «Божественной комедии» за свой счет в 1861 году.

Карандаш художника создал не столько иллюстрации, сколько 76 самоценных произведений, законченных самостоятельных картин. Барокко, романтизм, классицизм, фрески, живопись, Италия, Голландия, средневековье, современность. Доре заимствует и переплетает между собой стили и техники, чужие и свои художественные находки и выдает собственный, глубоко прочувствованный образ. У зрителя создается ощущение, будто видения ада поразили самого Доре и заставили его внутренне содрогаться и трепетать.[3]

Появление работ Гюстава Доре вызвало небывалый интерес, породило огромное количество высказываний, характеризующих великолепные гравюры художника, сумевшего невероятно точно зрительно передать то, о чем написал Данте.

Например, Теофиль Готье оставил такой отзыв в газете «Монитор» в 1861 году: «Нет другого такого художника, который лучше, чем Гюстав Доре, смог бы проиллюстрировать Данте. Помимо таланта в композиции и рисунке, он обладает тем визионерским взглядом, который присущ поэтам, знающим секреты Природы. Его удивительный карандаш заставляет облака принимать неясные формы, воды - сверкать мрачным стальным блеском, а горы - принимать разнообразные лики. Художник создает атмосферу ада: подземные горы и пейзажи, хмурое небо, где никогда нет солнца. Этот неземной климат он передает с потрясающей убедительностью…»[6]

А вот мнение Г. Гартлауба о гравюрах «Ада»: «Несомненно, значительный шаг вперед в развитии героически-патетической стороны дарования художника и вместе с тем часто поражающее нас умение приспособиться к большому формату. Эффектная композиция и в то же время подлинная способность к внутреннему видению пространства и ландшафта порою сливаются здесь воедино, производя необыкновенно сильное впечатление».[6]

В этом издании Доре отказывается от виньеток, намереваясь сосредоточить внимание зрителей на больших листах иллюстраций, напечатанных на тонированной бумаге с широкими белыми полями. Каждая композиция решена как отдельная самоценная картина. Фантастическое воздействие этих гравюр достигнуто благодаря гениальной композиции и эффектному освещению. Здесь нет никакой театральности, потому что мастер сам потрясен видениями Данте и торопится воплотить их.

Например, иллюстрация, передающая начало поэмы Данте:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу![1, с.10]

(«Ад», песнь I)

Громадные деревья с могучими узловатыми корнями возвышаются на холме, отчего еще более одиноко выглядит фигура Данте, с ужасом оглядывающегося назад. Деревья, переплетаясь вершинами, мощными ветвями образуют подобие некоего свода, пещеру, в темную мглу которой должен ступить Данте. Сильные контрасты света и теней, страшный лес - все это создает настроение тревожной загадочности.

Или, еще один пример иллюстрации Доре. Это изображение встречи с пантерой.

Я шёл вперёд гористою дорогой

И встретился на самой крутизне

С пятнистою пантерой быстроногой.[1, с.10]

(«Ад», песнь I)

Композиция этого листа построена с таким расчетом, чтобы показать невозможность для Данте миновать пантеру, символизирующую чувственность. Весь первый план погружен в тень. Склоненная фигура Данте и скалы, напоминающие его согбенную фигуру, создают единый ритм. И вдруг резким диссонансом - ярко освещенная каменистая площадка, а на ней - извивающаяся, готовая к прыжку пятнистая пантера.

Данте изображает в «Божественной комедии» ад как огромную воронку, уходящую к центру земли, это место наказания нераскаявшихся грешников. Ад Данте разделен на девять концентрических кругов.

«…Пора идти, дорога не мала».

Так он сошел, и я за ним спустился,

Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла.[1, с.22]

(«Ад», песнь IV)

Доре великолепно передает эту мысль Данте на своей гравюре, изображая путников, стоящих перед воронкой, наполненной грешниками.

Художник изображает встречу путников с Цербером.

Трехзевый Цербер, хищный и громадный,

Собачьим лаем лает на народ,

Который вязнет в этой топи смрадной.

Его глаза багровы, вздут живот,

Жир в черной бороде, когтисты руки;

Он мучит души, кожу с мясом рвет.[1, с.31]

(«Ад», песнь VI)

Очень точный, наполненный большим количеством деталей рисунок.

Песнь семнадцатая «Герион» (животное лапами и телом льва, крыльями птицы и хвостом змеи) также невероятно реалистично, как ни странно это звучит, иллюстрирована Гюставом Доре.

Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,

Пред кем ничтожны и стена, и меч;

Вот, кто земные отравил просторы…[1, с.66]

(«Ад», песнь XVII)

Глядя на иллюстрации Доре (который сам, естественно никогда не видел того, что изображал), начинаешь воспринимать картины, описанные Данте, реально. Поэт пишет, что в глубинах адской бездны страшная обитель тишины. Там вечный мрак и неподвижность смерти. То круг изменников, предателей. Страна жгучего холода. Вечная мерзлота, где мертвым зеркалом блещет ледяное озеро Коцит, зажав в своей остекленевшей глади вмерзшие тела. Всю безмерность своего презрения к предательству, к измене, излил поэт в картине страшной казни -- казни холодом, мраком, мертвой пустыней. Он собрал здесь все разновидности позорного порока. Предатели родины, предатели родных, близких, друзей, предавшие тех, кто им доверился. Холодные души, мертвые еще при жизни. С детальной точностью передает этот ужас Доре.

Так, вмерзши до таилища стыда

И аисту под звук стуча зубами,

Синели души грешных изо льда.

Свое лицо они склоняли сами,

Свидетельствуя в облике таком

О стуже -- ртом, о горести -- глазами. [1, с.143]

(«Ад», песнь XXXII)

Нужно отметить, что все работы Доре детально продуманы, они имеют идеальное композиционное построение и, кроме того, вырисованы скрупулезно до мелочей.

Гюстав Доре обладал поразительной способностью зримо представлять слово. Созданный им образ не рабски следовал за текстом, но приобретал самостоятельную ценность, обусловленную высоким художественным качеством. Доре в своих гравюрах интерпретировал текст так, как он понимал описываемое в произведении, вносил свой взгляд, дополняя текст Данте. Это нужно понимать, когда сопоставляешь рисунок Доре и «Божественную комедию» Данте. Художник владел даром мгновенной импровизации, способностью настраиваться на ту тональность, которая была характерна для иллюстрируемого им автора. [4]

Все иллюстрации Доре, относящиеся к первой части «Божественной комедии», имеют общие черты: это замкнутый горизонт, темная тональность гравюр, пространство, заполненное толпами грешников, - все это характерно для страшных картин ада. Однако «нечисть» Доре кажется менее устрашающей и жуткой по сравнению, например, с иллюстрациями Жана-Эдуарда Дарге.

Тональность листов Доре меняется, когда мастер приступает к работе над иллюстрацией «Чистилища», гравюры заметно светлеют. Зрителю открывается широкий, радостный пейзаж.

Отрадный цвет восточного сапфира,

Накопленный в воздушной вышине,

Прозрачной вплоть до первой тверди мира,

Опять мне очи упоил вполне,

Чуть я расстался с темью без рассвета,

Глаза и грудь отяготившей мне.[1, с.157]

(«Чистилище», песнь I)

Мрачные картины ада сменяют пышные, раскидистые деревья, весенняя, цветущая природа, ясное вечернее небо, сверкающие звезды, радостная, зовущая даль.

Рисунком Доре прекрасно передает то небесное, ангельское свечение, которое пытается словами донести до читателя Данте:

Пока глаза от водного простора

Я отстранял, чтобы спросить вождя,

Свет ярче стал и явственней для взора.

По сторонам, немного погодя,

Какой-то белый блеск разросся чудно,

Другой - под ним, отвесно нисходя.

Мой вождь молчал, но было уж нетрудно

Узнать крыла в той первой белизне,

И он, поняв, кто направляет судно …[1, с.162]

(«Чистилище», песнь II)

И, наконец, полные ослепительного блеска листы «Рая» венчают это грандиозное создание Доре.

В иллюстрациях к «Божественной комедии» разброс амплитуды образности, позаимствованной из разных стилей, колеблется в рамках от XV до XIX в. В сцене встречи Данте с Беатриче использована математическая архитектоника фресок Пьеро дела Франчески.

А Беатриче к вечным высотам

Стремила взор; мой взгляд низведши вскоре,

Я устремил глаза к ее глазам.[1, с.315]

(«Рай», песнь I)

В видениях рая - барочные схемы прорыва изобразительной плоскости с помощью, так называемой, «лягушачьей» перспективы. Резкие контрасты света и тени в бурном кипении облаков - это прием из арсенала романтизма.[3]

Дремучие леса Доре, манера изображения деревьев со сложно переплетенным узором змеевидных веток, напоминают работы Я. ван Рейсдаля, Х. Сегерса и других голландцев XVII в.

Скелетообразные грешники в аду нарисованы с устрашающим реализмом, который отсылает нас то ли к веризму позднего Средневековья, то ли к натурализму XIX в. И на все это непостижимым образом наложена система идеально-условных форм, выработанных классицизмом, а также объективно отстраненный взгляд самого автора.[2]

Таким образом, заслуга Гюстава Доре в том, что он создал иллюстрации огромной художественной ценности. Гравюры художника несут громаднейшую смысловую нагрузку, помогают читателю постичь произведение Данте, зрительно представить тот мир, который так подробно описал поэт в «Божественной комедии».

комедия божественный доре гюстав

Список использованных источников:

1. Алигьери, Данте. Божественная Комедия: пер. с итал./ Д. Алигьери; пер. М. Лозинский. - Москва: Наука, 1967. - 654 с.

2. Ад на гравюрах Доре: [электронный ресурс] // Estetico. - Электрон. дан. - Москва: [б.и.], 2014. - Режим доступа: http://estetico.me. - Дата обращения: 17.03.2015

3. Дьяков, Лев. «Божественная комедия» Данте [Электронный ресурс] / Л. Дьяков // Искусство: журн. - 2007. - №01. - Режим доступа: http://art.1september.ru. - Дата обращения: 15.03.2015.

4. Дьяков, Лев. Романтический иллюстратор [Электронный ресурс] / Л. Дьяков // Искусство: журн. - 2007. - №01. - Режим доступа: http://art.1september.ru - Дата обращения: 15.03.2015.

5. Всероссийская база полнотекстовых научных публикаций «Порталус» [электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Москва: [б.и.], 2006 - 2013. - Режим доступа: http://www.portalus.ru. - Дата обращения: 17.03.2015.

Размещено на Allbest.ru