Категория "духовность" в контексте старообрядческой культуры

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Категория «духовность» в контексте старообрядческой культуры

Духовность постепенно перестает быть сферой религиозного, покидает поле сугубо церковных отношений, становится понятием общекультурным. Финский религиовед Нильс Г. Хольм в связи с этим пишет:

«Духовность представляет собой концепт, который подразумевает различные толкования. Духовность часто ассоциируется с такими религиозными традициями, где основное внимание уделяется внутренней жизни и ее развитию. Эти традиции включают, в частности, различные школы, ордена и движения, которые нацелены на культивирование углубленной духовной жизни. В последние годы термин духовность до некоторой степени обособился от религии и сделался понятием, которое отражает этические и моральные поиски современного человека в глобализованном мире, где наблюдается осквернение духовных ценностей и где стресс и, наоборот, всяческие развлечения подрывают внутреннюю гармонию человека» [15, с. 149].

Понятия «дух», «душа», «духовность», «духовная культура», «менталитет» все более приобретают права гражданства в философии, культурной антропологии, религиоведении. По мнению Н.С. Гордиенко, религиоведческое знание в значительной степени занято решением проблемы выявления места религии в системе именно духовной культуры человечества, анализом форм ее взаимосвязи с основными компонентами духовной культуры [3, с. 4]. В современной философской литературе категория «духовность» все более наполняется социальным значением, связанным в первую очередь с нравственно-этическим формированием культуры личности.

Духовность - это проявление устремленности к совершенному, идеальному, целостному. В этике духовность предполагает преодоление утилитаризма, т.е. прагматического бытия человека. Духовность в русской религиозной философии понималась и понимается как метафизическое ядро человека. Самое существенное в духовной жизни - искание Бесконечного, Абсолютного, Идеального. Смысл религиозности в том, чтобы обращаться к Богу, говорить о Боге, стремиться к идеалу, поэтому богословие и учение Отцов церкви не ставило специальной задачи создания учения о человеке, своей антропологии. Тем не менее, вопросы христианской антропологии всегда затрагивались в святоотеческой литературе, где обсуждались темы происхождения и назначения человека, его свободы, творчества, ответственности, богоподобия, связи человека с церковью. В старообрядческой литературе вопросы христианской антропологии по преимуществу касались взаимоотношений человека и государства, человека и господствующей церкви, ответственности человека перед Богом за свои поступки. Сама христологическая тема как соотношение божественного и человеческого во Христе побуждает размышлять о человеке по-особому, имея в виду личность Христа, в коей человечество связано с Богом.

В православии, а тем более в его различных интерпретациях не раз возникал соблазн довести разделение духа и тела до антиномичности. Очарование духовностью приводило к абстрактному видению человека. Это выразилось в ереси монофизитства. Аскетика верит в человека, любит его духовность и чтит ее. В монашестве в определенных условиях возникала настроенность на монофизитство с отрицанием жизни, но и это не было подлинным аскетизмом. Монахи, как известно, создали богослужебные книги, полные поэзии, составили чины венчания, крещения, писали летописи, их литургическое пение прославляет Бога и человека. Святой Григорий Богослов, отшельник и поэт, учил, что созданное Богом не может быть плохим: «Если ты будешь думать низко о себе, то напомню тебе, что ты создан Богом». Григорий Палама подчеркивал превосходство человеческой природы над ангельской. Русский философ И.А. Ильин предостерегал людей от беспечности в оценке глубины духовного кризиса, который разразился на рубеже XIX-XX столетий. Как он считал, предстоящее духовное обновление, «должно составить целую эпоху в истории»:

«Ибо старые дороги исхожены и прежнее строение акта, творившего культуру, привело нас к ужасным, чудовищным проявлениям внутренней жестокости и внешней техники. И близится время, когда мы все будем помышлять только о внутреннем обновлении и будем искать Божьей помощи и спасения» [5, с. 477].

Духовное становление человека во всех его проявлениях - это предмет не только духовной антропологии. Не в меньшей степени - это практика воспитания. Разлад, раздвоенность духовной и практической жизни человека прозорливо почувствовали русские мыслители и писатели еще в ХТХ в. Достоевский, Михайловский, Соловьев и другие русские мыслители активно разрабатывали антропологические проблемы в их духовно-идеалистическом понимании. В общественном сознании русских людей подобный разлад, религиозные антиномии выразились в Великом расколе Русской православной церкви. По мнению православного богослова Киприана, в духовном разделении церквей византийское православие упрочило созерцательно-подвижническое углубление в сокровенный смысл православия, а римский католицизм увлекся чисто римским юридизмом. Византия чутко реагировала на всякие нарушения святоотеческих предписаний, церковных канонов духовно-нравственной жизни. Крепость и процветание Византии Киприан связывал с благочестием, с верностью церковным заветам и традициям. Протопоп Аввакум, ясно сознавая духовную миссию России после крушения Византии, призывал учиться истинному православию у радетелей старой веры. Духовность всегда консервативна, но не потому, что не умеет приспособиться к текущему моменту, а потому, что в духовности сублимирован исторический опыт человечности. Главная задача духовности - не потерять историческую преемственность. Если духовно развитый человек бескорыстно, искренне любит родителей, Отечество, почитает святыни, то такой консерватизм, выработанный духовной традицией предков, помогает сохранению самобытной культуры.

Духовность не может быть исключительно персоналистической. Она включает в себя духовное здоровье нации, этноса, семьи. Духовное самоопределение Руси, России происходило на основе христианства, поэтому основой духовной антропологии и выступило христианское православие. Однако русское православие далеко не монолитно. На протяжении столетий Русскую православную церковь сотрясали еретические и сектантские движения, расколы. Все они сходились во мнении, что полнота истины Христовой была воспринята с крещением Руси и была разрушена реформами патриарха Никона и решениями соборов 1666-1667 гг. Протест против этих решений вызвал к жизни старообрядческое движение.

Именно староверам как носителям «обаятельного образа святой Руси» пришлось пережить жесточайшие преследования, ценой собственных страданий и жизней отстоять то, что составляет духовную сокровищницу православия. Душою русского раскола был протопоп Аввакум (Петров). Сочинения Аввакума стали духовной собственностью старообрядцев, своего рода реабилитацией присутствия старовера - человека в мире.

«…духовная собственность есть автограф, моя поименованность в оно - мастиконе бытия и святцах памяти, это - «я-поступок»… Человечество авторов, человечество духовных собственников - это человечество личностей, собор человеков-артистов и человеков-зиждителей. В этом смысле оно - самое бескорыстное человечество, потому что в нем царит закон неисчерпаемых возможностей духовного обмена, идейного выбора, творческой альтернации, импровизации и эксперимента. «Растрепанной импровизацией» называл Герцен историю, она творится по законам эстетического созидания красоты и принадлежит, как сказал Блок, «чело - веку-артисту». В этом моменте духовная собственность выявляет свою главную функцию: она эстетически «собирает» человека и мир вокруг него в целостное единство.» [6, с. 463-464].

Старообрядчество является одним из крупнейших феноменов в духовной жизни русского народа, культуры России. Оно объединило на протяжении веков многие миллионы верующих, оказало существенное влияние на развитие отечественной культуры, политики и экономики. В качестве религиозного движения старообрядчество заняло заметное место в жизни русского православия. Поэтому историко-философское и религиоведческое изучение обширного интеллектуального наследия старообрядчества составляет важную часть общего процесса научного исследования истории русской религиозно-философской мысли, истории русской духовности.

Старообрядчество также несет в себе информацию о существенных элементах русского средневекового религиозного сознания, национальной культуры русского этноса. Поэтому для религиоведения, культурологии, социальной философии, истории отечественной философии старообрядческая литература может представлять интерес в качестве ключа к пониманию религиозно-философских основ русской средневековой мысли. Кризисные периоды в социально-политической истории России были наиболее продуктивными в качестве импульсов для развития религиозной средневековой мысли. Исторически сложилось так, что при всех разнообразных и тяжелых испытаниях, через которые прошла Древняя Русь, русское средневековье не столкнулось ни с одним духовным, идейным кризисом, сопоставимым по масштабу с церковным расколом XVII в. Хронологически история русского средневековья уже закончилась, когда его религиозно-философское наследие получило новую возможность раскрыться в ходе создания интеллектуальной апологии староверия. Старообрядческая полемическая литература становится источником сведений о византийско-русской религиозно-философской мысли более раннего периода, так как по своей ментальности староверы стремились максимально избежать модернизации, внесения принципиальных изменений в учение, унаследованное от предков. Старообрядцы должны были не просто найти у своих предшественников готовые ответы, но создать их самостоятельно, сохранив при этом адекватность своего вероучения старым традициям.

Философский и религиоведческий анализ предполагает исследование идейных оснований или постулатов той или иной религии путем изучения Священных Писаний и Священных Преданий. Эти постулаты «формируются либо истинными пророками, либо соборно: социально и профессионально разобщенные люди стремятся преодолеть свою обез - личенность путем совместного дополнения своих сущностных сил универсальным посредником - всеобщим священным идеалом» [4, с. 825]. Этот идеал формируется людьми книжной культуры - писателями, богословами, поэтами и философами. В совокупности их можно определить в качестве идеологов той или иной религиозно-общественной организации.

Для русской духовной культуры одним из значительных и на сегодня недостаточно исследованных литературных пластов выступает старообрядческая книжность. За несколько веков ее существования сложились отдельные этапы истории старообрядческой книжности как феномена отечественной культуры. Гонения на старую книгу в допетровской Руси, начавшиеся с никоновских реформ, привели к тому, что она «переселилась в частные дома приверженцев старины». По мнению видного исследователя философии культуры старообрядчества

В.Г. Сенатова, который изучал памятники старообрядчества в ХТХ в., это привело к «сплошной грамотности всей старообрядческой массы». «В данном случае, - пишет он, - не было школьного образования в нашем современном смысле, а произошло чисто народное, стихийное распространение грамотности. Деды, имеющие внуков, отцы, озабоченные о родителях и собственных детях., все находили возможным отрываться от своих злободневных занятий, научились грамоте и трепетно читали священные строки старых книг. По старообрядческим актам конца ХУТТ столетия, всего через 20-30 лет после начала «раскола», можно судить, что уже тогда старообрядцы имели книг множество и грамоту разумели. В ХУТТТ в., в первой четверти его, старообрядцы даже ощущают недостаток в книгах, особенно учительного и религиозно-бытового характера» [11, с. 31-32].

Каждому из этапов старообрядческого движения, по разделяемой нами классификации С.А. Белобородова [2], соответствует определенный период книжности старообрядцев. Исходными по-прежнему являлись книги дореформенного периода. Однако, начиная уже с первого периода (1653-1663), формируется база собственно старообрядческой литературы. Для второго периода литературного творчества старообрядцев (1664-1682) было характерно углубление конфликта между ними и новообрядцами, вынесение внутрицерковной полемики на суд общественности. Третий период развития старообрядческой письменности (1683-1725) был отмечен гибелью главных старообрядческих писателей первых лет раскола и появлением нового поколения старообрядцев. Литература четвертого периода (1725-1760) отражает процесс дальнейшего разделения староверия на согласия (т.е. различные направления), каждое из которых стремилось обосновать свою истинность и аутентичность древлеправославной традиции. Пятый период (1761-1821) проходил на фоне отношения правительства к старообрядчеству «в духе широкой терпимости и гуманности». Шестой период (1822-1860) характеризовался вынужденным упадком книжной деятельности старообрядцев, связанным с ужесточением политики правительства Николая I в отношении старообрядчества и попыткой старообрядцев адаптироваться к новым условиям (что, в частности, выразилось в перемещении духовных центров поповцев и беспоповцев в Москву). Седьмой период (1861-1905) явился временем подъема старообрядческой литературы. Восьмой период (1906-1918) - «золотой век» старообрядчества, время прекращения правительственных притеснений - хотя длился и недолго, но оставил большое количество памятников книжности, созданных в разных регионах. Девятый период (1919-1955) явился тяжелейшим временем как для Русской православной церкви, так и для старообрядчества, следствием чего стало почти полное прекращение книжной деятельности старообрядцев.

Десятый период, по хронологии С.А. Белобородова (с 1956 г. до наших дней), характеризуется медленным восстановлением разрушенных традиций и появлением новой волны писателей-старообрядцев. Среди них особое место хочется отвести К.Я. Кожурину, исследовательский интерес которого охватывает разнообразные проблемы - от сравнительного религиоведения К. Доусона [1] до исследования творчества основоположника русского раскола, протопопа Аввакума [7]. Кирилл Яковлевич известен как человек, посвятивший несколько своих трудов воссозданию истории старообрядчества на псковских землях и на территории Беларуси и сделавший лучший перевод «Исследования истории» А. Тойнби [14].

Экспедиции археографов московского, новосибирского, екатеринбургского и других центров позволили собрать в крупнейших книгохранилищах нашей страны десятки произведений старообрядческих авторов второй половины ХХ в. Современные старообрядческие писатели мастерски владеют разными полемическими жанрами - послание, диалог - беседа, философско-богословские сочинения. Можно также говорить и о формировании такого подхода к анализу старообрядческой литературы, как семиотический. По мнению одного из современных философов - лингвистов, семиотика находит свои объекты повсюду - в языке, математике, художественной литературе и т.д. Везде ее непосредственным предметом является информационная система, т.е. система, несущая информацию. Элементарное ядро информационной системы - знаковая система. Каковы бы ни были такие системы, действуют ли они в обществе, природе или человеке (его организме, мышлении и психике), они - предмет семиотики [12].

Анализ литературы, в том числе и старообрядческой, на основании семиотического подхода связывается в первую очередь с трудами Ю.М. Лотмана, который подчеркивал, что семиотика тесно связана с логикой, лингвистикой, мифологией, психологией, социологией и литературой, и поэтому ее важно рассматривать не как частную науку, а как раздел философского знания [8]. Семиотический подход весьма плодотворен и при анализе обрядовой стороны жизни, ритуальных действий и т.п. Так, например, среди православных обычаев на Руси достаточно большое значение имели обряды, посвященные празднику Пасхи: употребление красных яиц, крестный ход, колокольный звон во все дни празднования, обливание водой молодых юношей и девиц в первые дни праздника, христосование. Ритуал крестного хода после раскола русского православия видоизменился - при совершении венчания и крестных ходов и в ряде иных случаев хождение духовенства направляется «по солнцу», т.е. «от востока направо», вслед за Солнцем-Христом», а никоновская реформа направила это движение в противоположную сторону, «от востока налево», или «против солнца». Еще прежде изменения коснулись обряда христосования: по решению Стоглавого собора, боровшегося с различного рода суевериями и обрядами своего времени, некоторые из пасхальных обрядов, несших элементы язычества, были запрещены (обливание водой, христосование с умершими). Как пишется в «Энциклопедии русского быта», в праздник Пасхи, по народным представлениям, открывается светлый рай для всех умирающих в это время, и все покойники, оставляющие этот свет на Пасху, беспрепятственно переходят в селения праведных. Мысль эта, как видно, родилась под влиянием церковного обычая открывать в храмах на всю Пасхальную седьмицу царские двери в алтаре. Поэтому наши предки на праздник Пасхи христосовались не только с живыми, но и с умершими. Обычай этот в старину соблюдали православные, которые на Пасху ходили на кладбище и христосовались со своими покойниками, сопровождая этот обряд плачем, стонами и разными причитаниями [9, с. 104].

Среди современных авторов, широко использующих семиотический подход в анализе старообрядчества, можно указать петербургского философа К.Я. Кожурина. Так, анализируя пророчества ветхозаветного пророка Аввакума, в честь которого согласно православной традиции был наречен будущий духовный лидер старообрядчества протопоп Аввакум, Кожурин пишет:

«В Прологе, одной из любимейших книг Древней Руси,… говорится ещё об одном важном пророчестве, мимо которого внимательный к таким вещам протопоп уж никак пройти не смог: «Сей даст знамение во Июдеи, яко узрети имут в церкви свет и потом узрят славу Божию. И о скончании церковнем прорече, яко от языка западного будет и простертие рече Да - вирово, в далняя раздрания раздерется, и никтоже камо дешася. Они же ангелом будут перенесены в пустыню, идеже изнасала водружена бысть сень свидения. И о сих познается в свершении Господь, и просветит го - нимыя змием изначала»» [7, с. 12].

Пророчество - всегда знаковое явление. К.Я. Кожурин, описывая житие протопопа Аввакума, имеет в виду следующее пророчество ветхозаветного Аввакума: «Зане смокви плода не сотворят, и не будет плода в виноградех. Солжет дело маслинно, и поля не сотворят яди. Оскудеша овцы от пищи, и не будет волов при яслех» (Авв. 3, 17). В примечании к тексту есть объяснения: блаженный Феодорит Кирский в толковании на этот стих пишет:

«В каждом из сих изречений заключается иносказание. Ибо смоковницею пророк назвал Иеросалим… Виноградом же Божественное Писание многократно именовало народ Божий. А недающею плода маслиною не погрешив назовет иной фарисеев и саддукеев, которые, величаясь присвояемым ими себе именем праведности, вовсе не приносили плодов ея… Полями бесплодными пророк нарицает покорных сим наставникам. И овцами называет пророк подчиненных, которым угрожает голодом» [13, с. 42-43].

«Не будет волов при яслях» - так говорит пророк об иереях, без которых остались пусты «именитые древле жертвенники». Как волы обрабатывают землю, так иереи возделывают души людей.

Старообрядцы впоследствии неоднократно указывали на это пророчество как на явное указание о прекращении православного священства. Насколько много значит семиотика для староверов, можно судить также из того, что соузник протопопа Аввакума по пустозерскому заточению диакон Федор в послании к родным Аввакума говорит о том же пророчестве:

«Да помните ли вы, что глаголет чюдный пророк Аввакум в песне своей: оскудеша овцы от пищи и не будет волов при яслех? То христиане от причастья оскудеют неправыя ради службы; а волов при яслях не будет (толк) попов достойных и православных в олтаре не будет. Волы - попы, ясли - олтарь или церковь. Глаголет Писание, будет бо - что поп, то ви - нопиица и пияница; что чернец, то вор».

Почитание старообрядцами библейских традиций, вера в их истинность и многозначность предсказаний, бережное сохранение старообрядцами письменного наследия Древней Руси - все это означало сочетание консервативного отношения с творческими продолжениями духовных традиций. Таким образом, стремление поддерживать старую веру и старые традиции выступает неотъемлемым компонентом современной духовной жизни России.

Список литературы

духовность культурология этика

1. Баев В.Г., Кожурин К.Я. Проблема взаимоотношения религии и культуры в сравнительном религиоведении Уристофера Доусона // Вестн. Лен. гос. ун-та им. А.С. Пушкина. Науч. журн. - №1 (10). - Сер. философия. - СПб., 2008. - С. 144-153.

2. Белобородов С.А. Старообрядческая рукописная книга. [Электронный ресурс] // URL: http: //heritage.eunnet.net/oldbelief/.

3. Гордиенко Н.С. Основы религиоведения: учеб. пособие для студ. пед. вузов. - СПб.: ЛОПИ, 1994.

4. Грицианов А.А. Религия // Новейший филоософский словарь. 3-е изд., исправл. - Минск: Кн. Дом, 2003.

5. Ильин И.А. О грядущей русской культуре // Родина и мы. - Смоленск, 1995.

6. Исупов К. Дух собственности и собственность духа // К. Исупов, И. Савкин. Русская философия собственности (XVIII-XX вв.). - СПб.: Ганза, 1993.

7. Кожурин К.Я. Протопоп Аввакум: Жизнь за веру. - М.: Мол. гвардия, 2011. (Жизнь замечательных людей: сер. Биограф.; вып. 1317).

8. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике и топологии культуры. - Таллин, 1992. - Т.1.

9. Народный календарь // Энцикл. русского быта. - М.: Альта-Принт, 2005.

10. Пустозерская проза. - СПб.; М., 1989. - С. 222.

11. Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. - М., 1995.

12. Степанов Ю.С. Семиотика: антология. - М., 2001.

13. Творения блаженного Феодорита, епископа Кирского. - М., 1857.

14. Тойнби А.Дж. Исследования истории: в 3 т. / пер. с англ., вступ. ст. и коммент. К.Я. Кожурина. - СПб: Изд-во СПб. ун-та, Изд-во Олега Абышко, 2006.

15. Хольм Н.Г. Мистика и духовность // Диалог культур и партнерство цивилизаций: IX Междунар. Лихачевские науч. чт., 14-15 мая 2009 г. - СПб.: Изд-во СПбГУП, 2009.

Размещено на Allbest.ru