Размещено на http://www.allbest.ru/

Космизм в символике традиционного адыгского костюма

С.Э. Хокон

Исследовательский интерес к традиционной одежде обусловлен тем, что она, как составная часть материальной, духовной и социальной культуры, отражает традиционные представления об эстетическом идеале, нравственных установках, сложной системе социальных знаков и обрядовой стороне жизни, сложившихся задолго до распространения европейской моды, выработанных эстетической общностью на протяжении веков.

В реконструкции традиционной одежды необходимо учитывать мировоззрение, обряды и верования народа, бытовавшие когда-то. В традиционных культурах разных народов мифолого-символические значения играют особую роль и зачастую связаны с дуальными понятиями диалектической картины мира. В истории культуры "Хаос" и "Порядок", "Хаос" и "Космос", "день" и "ночь" были центральными понятиями диалектической картины мира уже в древней мифологии, философии и эстетике. Между этими величайшими смыслообразами в культуре Востока и Запада всегда имелись существенные различия, но также обнаруживалось культурно и социогенетически общее. Везде Хаос (Первоначало, Дао, Тьма) - это непроницаемый мрак мира, беспредельная пучина первобытия, Хаос клокочущей аморфности. В нем исчезают все различия, но он глубоко диалектичен, тая в себе источник спонтанной энергии жизни. Только в нем начинается самоотделение света от тьмы и неба от земли с последующим различением всех внешних и внутренних форм сущего. Эта мысль прослеживается в работах К.Г. Юнга, К. Хюбнера, А.Ф. Лосева, В. Мириманова, Е.М. Мелетинского и др. Именно мифология превращает Хаос в Порядок, осмысливая и систематизируя его.

Космизм как направление в философии, которое рассматривает космос, окружающий мир (природу), человека как единое взаимосвязанное целое, позволяет осмыслить мифолого-символическое содержание традиционного адыгского костюма. Космизм "тонких" материй и энергии культуры в фокусе художественной культуры рассматривался рядом исследователей эстетико-искусствоведческого профиля. Особую роль в исследовании космоэволюционной миссии человека-художника в эволюционно-духовном процессе создания нового космического мироощущения сыграли Н.К. и Е.И. Рерихи ("Агни-Йога") и, в частности, Н.К. Рерих в своих эссе-декларациях о культуре. По убеждению Л.В. Шапошниковой [1], вряд ли можно считать переоценкой их работы утверждение о том, что Рерихи немало содействовали продвижению человечества по лестнице космической эволюции, донеся до нас идею расширения сознания и в художественных образах, и в философских мыслях. В "Агни-Йога" микроэлементы космоэволюционной миссии "разрешающей" эффективности выражаются понятием "творческих психозерен". Лишь в своей тончайшести они схватывают энергию "пространственного огня" вселенной, "пламенно вибрируют", вступают по закону космического "тождества" и "соответствий" в глубинно-однокачественные связи, порождая новые "трансмутационные" формы сущего как воплощения космической энергии "психических зерен". Когда горнило космоэволюционного котла действует так "всеми напряженными силами, тогда все сопротивления тонут в его мощи". Потому "знающий зерно эволюции несет в себе все принципы, заложенные в Космосе", надо только уметь прочитывать все составляющие такого комплекса и его эвристической уникальности в рационально-формообразующей плоскости [2].

В традиционном искусстве символическая система консервативна, складывается достаточно долго и остается неизменной на протяжении жизни целых поколений, пишет А.С. Дриккер [3]. Лосев в работе "Диалектика мифа" [4] рассматривает мифологическое осмысление цвета как космоэстетическую категорию и, говоря о самых обыкновенных цветах, он выделяет ассоциативную линию "светлое-темное". Если в желтом есть светлое, то в синем - темное. "Синий, - пишет Лосев, - это "прелестное ничто"… Синева дает нам чувство холода, напоминает тень… Синее стекло рисует предмет в печальном свете". В данном случае возникает феномен "очеловечивания" цвета. Так и мифологизирование красного цвета общеизвестно: возбуждающий и раздражающий характер его не нуждается в распознании. Согласно Лосеву чистый цвет есть несуществующая абстракция, т.е. цвет - это всегда результат отражения человеческих эмоций на цветовой объект и, наоборот, одним из свойств мифа является сведение важных качеств мира к человеческим понятиям и эмоциям.

Весьма интересные мифолого-символические размышления о цвете можно найти у П.А. Флоренского: "Фиолетовый и голубой цвета - это есть тьма пустоты, - тьма, но смягченная отблеском как бы накинутой на нее вуали тончайшей атмосферной пыли; когда мы говорим, что видим фиолетовый цвет или лазурь небосвода, то это мы видим тьму, абсолютную тьму пустоты, которую не осветит и не просветит никакой свет, но видим ее не самое по себе, а сквозь тончайшую, освещенную солнцем пыль. Красный и розовый цвета - это та же самая пыль, но видимая не против света, а со стороны света… Наконец, зеленый цвет, по направлению перпендикулярному, зеленоватость зенита, есть уравновешенность света и тьмы, есть боковая освещенность частиц пыли, освещенность как бы одного полушария каждой пылинки, так, что каждая из них столь же может быть названа темною на светлом фоне, как и светлою на темном фоне" [5]. Таким образом, и Флоренский, и Лосев акцентируют внимание на мифолого-символическом осмыслении цвета как некой абстракции человеческих эмоций.

Космогонические мифы адыгов занимают особое место среди других форм мифопоэтического мировоззрения, поскольку описывают пространственно-временные параметры вселенной, т.е. условия, в которых протекает существование человека, и помещается все, что может стать объектом мифотворчества. В основных сюжетах и мотивах, образах и представлениях адыгской мифологии, наиболее ярко выразившихся в нартском эпосе, имеются представления о космогонии. Ежегодно на симпозиумах, посвященных нартскому эпосу и кавказскому языкознанию, рассматриваются подобного рода вопросы. Проблеме изучения цветовой символики адыгов было посвящено сообщение А.М. Гутова, сделанное на VI Международном коллоквиуме Европейского общества кавказологов. Исследователь рассматривает варианты обозначения цвета в памятнике адыгского фольклора - эпосе "Нарты", говорит о значении "цветовой" лексики для определения уровня художественного развития народного поэтического языка в рамках того или иного фольклорного жанра или же целой группы жанров. "Цвет является одним из признаков, по которым можно судить об уровне развития сознания общества и о степени совершенства языка, которым это общество пользуется", - пишет Гутов [6]. Типичная для фольклора, а, следовательно, для мифического сознания адыгов, контрастность добра и зла отражена в цветовой символике соответственно сопоставлением светлого и темного, на основании чего четко обозначается оппозиция "белое-темное" или "свет-тьма". Этот факт может служить одним из оснований для широкого употребления в фольклоре, в частности адыгском, черно-белой символики. С этой точки зрения все цвета, за исключением черного и небольшого числа цветов темного спектра, фактически приближаются к положительному полюсу и могут быть рассмотрены как своеобразный результат "расщепления" белого или, вернее, светлого. Ближе остальных к нему желтый или золотистый цвет, один из наиболее многообразных по характеру выделения (помимо базового корня - "гъуэ" используются корни слов "дышъэ" - золотой, золото, "данэ" - шелк, шелковый (имеется в виду необработанная шелковая нить, имеющая природный светло-желтый цвет). В текстах архаического нартского эпоса положительная символика цвета выражается, пожалуй, с наибольшей определенностью, как, например, в поэме о нарте Саусрыко:

…Саусрыко, мой свет,

Твой щит светлый златоцветен,

Солнце над твоей шапкой.

В данном случае, тесная связь символики с мифологией в контексте поэмы наполняется эстетическим смыслом. Углубление процесса художественного освоения этого феномена в ряде явлений знаменует возрастающую роль искусства по отношению к несколько рационально этимологическому характеру мифологического восприятия. Прежде всего, оппозиция "белое-черное" со временем отходит от понимания ее как синонима оппозиции "добро-зло" и приобретает уже значение в иной плоскости - как цветовой контраст при создании художественных деталей.

Наличие определенной "избирательности", предпочтения того или иного цвета или рисунка ткани при возможности выбора, всегда является показателем устойчивых и давних традиций народа. Известный этнограф, знаток одежды народов Северного Кавказа, собиратель музейных коллекций Е.Н. Студенецкая пишет о том, что красный цвет у многих народов играл особую роль как цвет жизни, плодородия, солнца и т.п. Может быть, именно представление об особом значении и "силе" красного цвета было причиной того, что еще в средневековый период он у адыгских народов стал привилегией местных феодалов [7].

Мифолого-символическое осмысление цветовой традиции характерно не только для одежды, но и для обрядов народа. Чтение "черно-белых" символов, которыми насыщены различные ритуалы, раскрывает конкретную семантическую нагрузку каждого цвета (белого - как символа чистоты, доброты; черного - как символизирующего связь со стихией).

У многих народов семантику декора одежды в значительной мере определяет культ природы. К примеру, круги с точкой в центре и без нее в виде розеток на одежде северных народов - это астральные знаки, символы космоса: солнце, звезды, структура мира. Треугольный орнамент - символ женского пола, связан с идеей и культом плодородия, заботой о продолжении человеческого рода, укрепления могущества общины. Фигуры в форме ромба, квадрата символизировали землю. Следует заметить, что верования многих народов не позволяли изображать людей, животных и птиц анатомически точно. Потому и существует длинный ряд символов и аллегорий, который сегодня можно "читать", получая определенную информацию в результате расшифровки.

Орнамент в одежде адыгов формировался на тех же составляющих, что и орнамент других народов - это реалистические и схематические рисунки, магические и культовые знаки, тамговая система и солярные знаки. В древности все элементы орнамента имели определенное смысловое значение и были связаны с культовыми обрядами древних языческих верований адыгов. Так, символика крест или крест в круге, характерная для Северо-Западного Кавказа, возвращает нас к временам меото-сарматских племен, и обозначает Солнце, которое отождествлялось с божеством и служило символом плодородия. Довольно часто такие элементы встречались потом и в украшении женских головных уборов. Например, в основе композиции богато орнаментированных "татар-паIо" (круглые низкие шапочки) лежит изображение, напоминающее по форме крест с завитками. В украшении нарукавных подвесок женского костюма узоры вышивались по вертикальной оси. Они состояли из трех частей: в верхней части узоры можно трактовать как схематические изображения человека, в средней части располагался ромб в окружении растительных мотивов и двойных завитков, в нижней части повторялись узоры верхней части. По предположению Е.М. Шиллинга [8] в "золотошвейном" орнаменте адыгского женского костюма, в частности, в оформлении больших овальных женских нарукавников прослеживаются отголоски древних культовых изображений с людьми в позе поклонения перед культовыми священными деревьями или жертвенником.

В традиционном костюме, главным образом в женском, также повсеместно использовался орнамент, состоящий из многочисленных сочетаний ромбов, квадратов, зубцов, лесенок, косых полосок, штрихов и плетенок. Многие из этих символов соответствуют различным космо-природным объектам и явлениям.

космизм адыгский костюм символика

В структуре костюмного комплекса многих народов отчетливо прослеживается оппозиция "верх-низ". Одежда делилась на верхнюю и нижнюю части и олицетворяла собой Небо и Землю. Т.е. в этническом костюме реализуется вертикальная проекция мифологической картины мира. Вместе с тем в традиционном костюме отдельных народов находит отражение и горизонтальная проекция картины мира, в основе которой лежат оппозиции "север-юг", "восток-запад" и т.д. Говоря о костюме адыгов, можно провести соответствующую аналогию вертикальной и горизонтальной проекции мифологической картины мира. Как в мужском, так и женском костюме адыгов всегда подчеркнута линия талии, что условно разделяет фигуру на "верх" и "низ". А в орнаменте женского головного убора, по-видимому, отражается горизонтальная проекция картины мира, т.к. визуализируется четкая ориентация по четырем сторонам света.

Семантика традиционного костюма имеет множество значений, связанных, прежде всего, с мифологическим мировоззрением адыгов, и отражает представления о мировом порядке. Мифологическое мировоззрение и верования адыгов, посредством цвета и орнамента, создают модель мира, воплощенную в этническом образе через костюм. Сохранение языческой символики в орнаментальной композиции традиционного костюма в период исламизации, возможно с некоторыми изменениями семантического кода, - яркий пример стойкости архаических воззрений человека, сложившихся в условиях функционирования нерасчлененного сознания первобытной всесвязанности: человек - природа - космос.

Использование солярных знаков в костюме говорит о древности адыгского орнамента, что влечет за собой определенные сложности в его исследовании. Орнамент, являясь более консервативной составляющей костюмного комплекса, нежели крой и цветовое решение, и изначально выполнявший обереговую функцию, сохранил до сегодняшнего дня отголоски ранних магических представлений. К сожалению, ключ к пониманию и интерпретации многих мифолого-символических воззрений средневекового адыга возможно потерян. Мы можем лишь делать отдельные попытки, воссоздавая картину прошлого.

Примечания

1. Шапошникова Л.В. Философия космической реальности // Бюллетень комиссии по разработке научного наследия академика В.И. Вернадского. М.: Наука, 2005. Вып.18. С.82-98.

2. Рерих Н.К. Агни-Йога. СПб., 1992. С.316-325.

3. Дриккер А.С. Традиционное искусство в условиях информационной революции // Фольклор и художественная культура: современные методологические и технологические проблемы изучения и сохранения традиционной культуры: сб. ст. и материалов науч. конф. М.: РАН, 2004. Вып.13.304 с.

4. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Академический проект, 2008.303 с.

5. Флоренский П.А. Небесное знамение (размышления о символике цветов) // Маковец. 1992. № 2. С.15-16.

6. Гутов А.М. Обозначение цвета в поэтическом языке эпоса "Нартхэр" // Нартский эпос и Кавказское языкознание: материалы VI Международного Майкопского коллоквиума Европейского Общества кавказологов / сост.А.М. Гадагатль. Майкоп, 1994. С.128-133.

7. Студенецкая Е.Н. Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв. М.: Наука, 1989. С.217.

8. Шиллинг Е.М. Адыгейский национальный узор // Искусство. 1940. № 3. С.12.

Размещено на Allbest.ru