Специфика изучения времени на материалах средневекового искусства

Размещено на http://www.allbest.ru

Специфика изучения времени на материалах средневекового искусства

Понимание времени является слагаемым общей картины мира в любую историческую эпоху. Эта мысль применительно к Средним векам была научно обоснована такими выдающимися медиевистами, как Ж. ле Гофф и А. Я. Гуревич. Они же достаточно полно осветили проблему содержания и специфики средневекового восприятия времени. В связи с этим вопрос о характере его интерпретации в эпоху европейского Средневековья может считаться изученным практически полностью. Поэтому исследовательский интерес представляет другое направление этой же проблемы. А именно анализ восприятия времени в его проекции на сферу искусства, которое в образной форме способно воплощать в себе важнейшие мировоззренческие доминанты эпохи.

Методологические основания изучения времени как такового были предложены уже упоминавшимися выше Ж. ле Гоффом, А. Я. Гуревичем, а также Б. А. Успенским. Последний в качестве исследовательской платформы применил культурно-семиотический подход, предполагающий апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса. В рамках данной позиции значимым признается то, что является важным с точки зрения непосредственных субъектов истории. При этом «субъективно значимое» в осмыслении времени фиксируется в относительно объективных источниках литературных, юридических, художественных и др. Это в целом обеспечивает культурно-историческую платформу исследования. Семиотическую же его составляющую поддерживает понимание времени как особого текста. С точки зрения семиотики, отличительной особенностью любого текста является его двойная (точнее множественная) кодировка. То есть знаки, обсредневековое искусство, время как категория образующие в своей совокупности текст, могут одновременно относиться к различным интерпретационным системам лингвистической (языковой), эмоционально-психологической, художественной и пр. Поэтому содержание любого текста может быть раскодировано, или прочитано, с самых разнообразных смысловых позиций. В нашем случае с позиции средневекового понимания времени в его проекции на область искусства.

Близким к подходу Б. А. Успенского является исследовательский метод А. Я. Гуревича, который в своей работе «Средневековье как тип культуры» сформулировал специфику и принципы исторического изучения культурного пространства Средних веков: «Историю следует изучать как бы “изнутри”, исходя из содержания сознания человека».

Ключевым в подобном изучении истории является правильный выбор объекта анализа, то есть человека или социальной группы, чьи мироощущение и мировосприятие станут отправной точкой получения искомой информации. В отношении Средних веков это особенно актуально, поскольку восприятие времени в эту эпоху отличалось сложностью и противоречивостью, объясняемой, прежде всего, социальной природой самого феодального общества, разделенного на сословия. Мысли господствующего класса становились здесь господствующими мыслями, но сами эти господствующие идеи и представления преимущественно религиозные не вытесняли полностью иных форм общественного сознания, сохраняющихся в низших слоях общества. Во многом именно поэтому понимание времени истолковывалось по-разному в разных социальных группах. Отношение ко времени рыцаря и бюргера, профессора университета и крестьянина не совпадало. В силуэтого вопрос о восприятии времени следует детализировать в зависимости от социальной принадлежности представителей средневекового общества. Так, рядом с осознаваемым, отчасти теоретически осмысленным отношением ко времени в верхних слоях средневекового общества стоит непосредственное, неидеологизированное, не пропущенное ещё целиком через систему социальных взглядов и интересов отношение к нему в крестьянском сословии.

На основании этого в качестве субъектов интерпретации времени в эпоху Средних веков мы, вслед за Ж. Ле Гоффом, примем как целые социальные группы, отражающие общественное устройство средневековой Европы (духовенство, аристократия, горожане, крестьяне), так и отдельных представителей этих социальных групп. При этом значение частного мнения, то есть мнения последних, применительно к разным слоям общества будет различным: для духовенства оно будет преобладающим, для дворянства значимым, а для крестьян и горожан второстепенным. Это связано с тем, что система взглядов на время, например, духовенства, самого образованного и грамотного сословия, складывалась из разнообразных авторских позиций, зафиксированных в письменных текстах. Поэтому она (система взглядов) была, во-первых, наиболее персонифицированной, а, во-вторых наиболее отрефлексированной и, как уже говорилось, идеологизированной (то есть по сути официальной теологической). В среде крестьян в силу их почти полной безграмотности важным источником получения информации об их понимании времени служат не письменные работы, не философские теории отдельных представителей этого сословия, а содержание образа жизни, бытового уклада, представлений о мире и человеке, традиций, фольклора и т. д.

В данном случае уместно было бы сказать об одном допущении, сознательно сделанном нами в отношении механизма анализа времени в эпоху Средних веков. Признавая то, что в разных сословных группах средневекового общества представления о времени различаются, мы уделяем значительное внимание тому, чтобы изучить понимание времени как бы по вертикали социальной структуры (от крестьянства до духовенства). Таким образом, мы обеспечиваем синхронистический характер исследования. Его диахронность, то есть историческую динамику трансформаций средневековых представлений о времени, мы упускаем из виду. Это делается не потому, что мы отрицаем существование процесса изменений как такового. Но изменения эти были настолько незначительными и медленными, что на протяжении почти тысячи лет восприятие времени средневековыми людьми в рамках сословной группы не только практически не изменилось, но и во многом сохранилось на следующем историческом этапе в эпоху Возрождения.

Таким образом, в проводимом нами анализе интерпретации времени в эпоху Средних веков безусловно важным представляется не то, что современный исследователь думает о тех или иных проявлениях прошлого, а то, что о них думали субъекты этого прошлого (для них, естественно, настоящего) люди Средних веков. При этом необходимо проводить чёткую социальную дифференциацию субъектов истории по их, по крайней мере, социальным характеристикам, для построения наиболее адекватной картины понимания времени в разнородном социокультурном пространстве Средних веков. Подобная исследовательская платформа, подразумевающая внутреннюю, а не внешнюю позицию учёного, является на сегодняшний день общепризнанной и уже стала методологической основой многочисленных медиевистских исследований.

Некоторую сложность представляет другая сторона данного вопроса определение и использование методологии изучения времени в его проекции на сферу средневекового искусства. Главная проблема, с которой, по мнению А. Я. Гуревича, может встретиться исследователь, заключается в том, что искусство практически не способно в полной мере, без искажений зафиксировать столь противоречивые, разнородные, многослойные и подчас неотрефлексированные самими участниками исторического процесса представления о времени. Известно, что в ходе художественного познания мира вырабатываются свои, автономные категории времени, и необходимо помнить об их условности. Время, осмысленное художественными средствами, с которыми мы сталкиваемся, например, в скульптуре или в живописи, имеет специфические особенности, проистекающие в большой степени не прямо из способов восприятия мира обществом, в котором были созданы эти произведения, а из особых идеологических и художественных задач, возникавших перед скульпторами и живописцами. По этому поводу приведём удачный пример того же А. Я. Гуревича из его работы «Категории средневековой культуры». Человек в Средние века любил природу и любовался ею, но автор поэмы или картины мог и не выразить этого чувства и дать совершенно условное изображение окружающей людей среды, исходя из требований религиозно-символического истолкования мира. Поскольку подлинной, высшей реальностью, согласно тогдашним представлениям, обладал не мир явлений, а мир божественных сущностей, то индивидуальные черты видимого мира оказывались недостойными точного воспроизведения, а передавались условно и в некотором смысле стандартизировано. То есть искусство, во многом оторванное от реальных представлений, было каноничным и согласованным с правилами, а мастер видел свою задачу, прежде всего, в воспроизведении устоявшихся традиционных приёмов, в выражении общезначимых, идеологических идей и понятий.

Другая сложность, возникающая при изучении проекции времени на область художественного творчества, заключается в том, что творцы произведений искусств не только находились во власти религиозного канона, но и сами во многом были его носителями, являясь чаще всего представителями духовенства. Поэтому справедливо было бы предположить, что все произведения искусства, в которых могли бы угадываться взгляды на время, если и отражают отношение средневекового общества ко времени, то только его незначительной части, а именно духовенства и отчасти дворянства, максимально причастных к созданию произведений искусств.

Безусловно, что обе указанные проблемы осложняют намеченный нами анализ. Осложняют, но не отменяют и не делают его невозможным. Признавая всю сложность поиска отражения представлений о времени в сфере искусства, данная проекция представляется нам необходимой в силу нескольких обстоятельств.

Во-первых, общие установки в понимании времени, зафиксированные в произведениях искусства, могут быть истолкованы как симптомы особого отношения к повседневной действительности, и представляется целесообразным вскрыть породившие подобную эстетику мировоззрение и мироощущение.

Во-вторых, по мысли А. Я. Гуревича, в Средние века художественное осмысление времени не приобрело такой же степени автономии по отношению к социальному восприятию времени, как в современном искусстве и литературе. То есть пропасти между картиной мира символической, созданной средствами искусства, и реальной, порождённой человеческим сознанием, не существовало. Это даёт основания предполагать у человека средневековья наличие более универсального и целостного восприятия действительности, меньшую обособленность художественной формы познания от практической.

В-третьих, даже несмотря на то, что создателями большинства произведений искусства были представители духовенства, которые руководствовались чётким религиозным каноном, искусство обращалось к современникам различных социальных слоёв на том языке, который был им близок и понятен. Это значит, что содержание произведений искусства было во многом универсально и не носило характера элитарности. Будучи религиозным по своему содержанию, художественное творчество Средних веков главной своей задачей ставило распространение теологических идей, христианских догматов среди тех, кто в силу элементарной безграмотности и общей политики церкви не имел доступа к священным книгам и был не в праве самостоятельно истолковывать богословские истины. Поэтому официальное искусство было в большей степени обращено не к духовенству, а дворянству, бюргерству, крестьянству и поэтому должно было доносить понятные и близкие им идеи. Недаром живопись, украшавшая стены христианских соборов, называлась «Библией для неграмотных» и должна была приближать человека к Богу и напоминать о бренности земного бытия.

В-четвёртых, несмотря на своё идеологическое содержание, искусство Средних веков представляется наилучшим материалом для анализа взглядов средневекового человека на время. Ле Гофф назвал феодализм «миром жестов (в том числе и художественных), а не записанного слова»5. Письменность, по его мнению, не передаёт полностью массива человеческих представлений средневековья. Грамотными были немногие, поэтому отражение мировоззрения, зафиксированного в письменных источниках, носит характер фрагментарности. Кроме того, произведения искусства сохранились в гораздо большем объёме и лучшем качестве, а значит, они более пригодны для изучения. Именно в этой связи большое значение приобретает анализ произведений искусства под указанным углом зрения.

В-пятых, анализ представлений о времени в проекции на искусство имеет двойное значение и поэтому представляется особо важным для исследователей ментальности средневековья. С одной стороны, как мы говорили выше, картина мира, или отдельные её элементы, в том числе и понимание времени, воплощается во всех семиотических системах, действующих в обществе. Естественно поэтому искать её следы, прежде всего, в произведениях литературы и искусства. Представление о времени совместно с другими ключевыми категориями картины мира средневековья (пространство, причина, судьба и др.) образует ту «сетку координат», при посредстве которой люди воспринимают окружающую действительность. Эти категории определяют поведение индивидов и групп, поэтому они воздействуют на общественную, культурную, в том числе и художественную практику, определяя формы и содержание искусства. С другой же стороны, и искусство своим формальным и идеологическим языком влияет на содержание представлений о времени, формируя определённый тип мировидения.

Кроме того, состоятельность и целесообразность используемого нами исследовательского подхода показали в своих работах ряд специалистов. Д. С. Лихачев, предпринявший такой анализ на древнерусском материале, справедливо указывал на специфичность художественного осмысления категорий времени и искусства, на необходимость их изучения сквозь призму взаимовлияния и взаимозависимости6. М. М. Бахтин рассматривал проблему освоения реального исторического времени, прослеживая этот процесс в развитии мировой литературы в разные эпохи. И хотя на эпохе Средних веков он останавливается лишь вкратце, его наблюдения имеют большое методологическое значение для всякого, кто занимается проблемой времени в культуре, в том числе и художественной.

В силу всего изложенного расшифровка категорий, лежащих в основе языка искусства, могла бы (при всех оговорках, сделанных выше) многое дать для понимания господствовавших в средневековом обществе представлений, в частности и представлений времени.

Примечания

время средневековое искусство

См.: Успенский, Б. А. Семиотика искусства. М. : Языки славян. культуры, 2005. 360 с.

Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры. М. : Искусство, 1984. С. 45.

См.: там же С. 99

Там же. С. 103.

Там же. С. 112.

См.: Лихачёв, Д. С. Искусство и время в контексте древнерусской культуры. М. : Наука, 1984. 288 с.

См.: Бахтин, М. Вопросы литературы и эстетики. М. : Худож. лит., 1975. 516 с.

Размещено на Allbest.ru