История кобзарства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кобзарство на Украине было уникальным культурно-историческим явлением, известным со времен основания Запорожской Сечи. Народные лирники и кобзари объединялись в организации с особенным устроением, своеобразной системой обрядов вступления новых членов, условиями их подготовки, обучением и особенностями поведения. Эти организации назывались кобзарскими (лирницкими) «братствами», или «гуртами», в которых были свои «отаманы» (предводители, атаманы), свои «сотники» и «десятники», «судди» (судьи), «скарбники» (казначеи) - что полностью повторяет сечевое устройство самого запорожского братства, или Коша. Эти организации действовали по территориальному принципу, т.е. каждое из них объединяло кобзарей конкретного уезда Украины. Их местом сборов служила выбранная ими церковь, в которой все члены собирались в определенные праздники. Как в каждом ремесле, тут тоже были свои мастера и ученики, которые должны были перенять от опытных певцов умения. Таинственность информации, которая передавалась устно, обряды посвящения, ритуальное поведение и т.д. уподобляли эти организации языческим общинами.

Возможно, частично с этим связан тот факт, что до конца 18 ст. почти не сохранилось сведений о кобзарях. И только лишь некоторое время спустя с определенной переориентацией организаций и изменением их уклада появляется больше информации про лирников и кобзарей. Первыми творцами и исполнителями дум были кобзари, имена которых не дошли до наших дней. Это, как правило, были бывшие запорожцы, которые пострадали от врагов во время битв или в плену, или же старые казаки, которые не могли уже воевать, но остались верными казачеству. Некоторые из них жили вместе с братчиками на Сечи, чтоб поднимать боевой дух молодых воинов. Существуют упоминания, что перед решающими битвами казаки слушали пение кобзарей, и это воодушевляло их на ратные подвиги. Другие кобзари бродили, останавливаясь в городах и селах, где на центральных площадях исполняли свои произведения, рассказывали людям последние новости. Этим они поднимали национальное самосознание народа, вселяли веру в независимость украинской державы. Поэтому все завоеватели украинской земли преследовали и убивали народных слепцов. 17-18 столетия оставили единичные сведения про носителей украинской героической поэзии - кобзарей. Известно про кобзаря Рыхливского, по прозвищу Бандурка (или Милый), который назывался «гайдамацким бандуристом» за участие в народных восстаниях; а также про Грицька Кобзаря. О последнем сохранились документальные сведения, что он был казаком. Попав с двадцатью побратимами в турецкий плен, он вошел в доверие к врагам и был назначен надзирателем на «каторгу» (галеру), но со временем устроил побег казаков, выдав им турецкую одежду, за что ему турки выкололи глаза. О нем существуют легенды, в частности, про убийство во время гайдамацкого восстания и захоронение в Каневском лесу. Прославленный фастовский полковник Семен Палий, которого Петр 1 выслал в Сибирь, даже в неволе не разлучался с кобзой. Существуют также сведения про удержание Петром 1 незрячих кобзарей Любистка и Нижевича и одной кобзарки, имя которой неизвестно, как придворных певцов. Со временем Любистку удалось сбежать с царского двора.

Архивные документы 18 в. свидетельствуют, что три кобзаря, участники Колиивщины, были казнены: Прокоп Скряга из города Остапова, Соковой зять из с. Шаржиполя, Василь Варченко из города Звенигородка. Первые два были участниками вооруженных восстаний. Про последнего из них записано следующее: «Казнить за то, что он вместе с предводителем отряда повстанцев Ремезой обошел много сел и местечек и гайдамакам на бандуре играл». Из этого видно, насколько важной была роль кобзарей в формировании национального сознания. Позднее известными стали имена кобзарей 19-нач. 20 вв., от которых записывали думы украинские фольклористы Цертелев, Кулиш, Колесса и др. Среди них - Архип Никоненко из города Оржицы и Андрей Шут из города Александровки на Черниговщине. Талантливым кобзарем с большим импровизаторским даром был Иван Стричка, от которого в первой половине 19 в. записано 13 дум. Но наиболее популярным кобзарем того времени был Остап Вересай (Радчишин), ученик Семена Кошевого, который выделялся среди других своим богатейшим репертуаром. Вересай много путешествовал по Полтавщине, Черниговщине, Киевщине, был даже в Петербурге и в других местах, переписывался с Т.Г. Шевченко. Среди своих побратимов-кобзарей Вересай называет Данила Вербу, Федора Хруща, Антона Ладжу, братьев Максима и Сергея, Ивана Стричку и его сына Сакона, Федора Кощея, Ивана Яхно. Вересаевская традиция передавалась в продолжение нескольких поколений: его учеником был кобзарь Кулибаба, у которого учился Гнат Гончаренко, а у него - Горобец, у Горобца - Бидыло, а у него - Гащенко, который тоже имел несколько учеников. Известны имена и других кобзарей 19-начала 20 вв. - Михаил Кравченко, Петр Древченко, Павел Гащенко, Терентий Пархоменко, Иван Кучеренко, Иван Нетеса, Григорий Кожушко; а также лирников - Самсон Веселый, Иван Зозуля, Ларион. Кобза и лира - инструменты украинских слепых певцов - на самом деле не являются понятиями тождественными: это два абсолютно разных музыкальных инструмента. Более древним является кобза - щипковый струнный инструмент. Как считает Д.И Яворницкий, кобза была заимствована запорожцами у восточных народов, где она известна под названием «кабыз»: «У киргизов кабызом называется музыкальный инструмент, несколько схожий со скрипкою; он не имеет верхней деки и состоит из выдолбленного полушара с выпуском внизу и ручкой вверху; к ручке прибиваются железные побрякушки, которые приводятся в движение во время игры; к такому кабызу полагается две из конских волос струны и из таких же волос самый незатейливый смычок; играют на таком кабызе, поставив его между колен и водя по струнам смычком». Однако самые ранние запорожские кобзы, как видно, например, из народных «парсун» (портретов) «Казак Мамай», имели уже 4 струны и держались во время игры на манер старопольского шляхетского «торбана» - щипкового струнного инструмента, известного в Европе также под названием «мандолина», одного из предков современной гитары. Однако уже к концу 18в. кобза претерпела существенные изменения и исследователи 19в. застают ее уже совершенно в другом виде. Вот как описывает ее тот же Яворницкий: «Запорожская кобза - это довольно сложный музыкальный инструмент… Она состоит из верхняка, т.е. деки, круглого голосника, или резонатора, овального широкого низа, короткой ручки (грифа), оканчивающейся шейкой с загибом в левую сторону; имеет 12 струн, из коих одна половина (числом 6) - собственно струны, а другая (также 6) - приструнки; часть струн «кишковi» (кишочные), часть «сухозлотицi» (обмотанные канителью)». Этот инструмент у запорожцев был известен также под названием «бандура» - как и итальянская «мандолина», слово это греческого происхождения и означает «ящик», «коробка». Некоторые исследователи предпочитают разделять собственно кобзу и бандуру, считая последнюю более сложным инструментом - однако сами запорожские казаки, видимо, такого различия не проводили, называя этот инструмент то «кобзой - дружиной вiрной», то «бандурой мальованой». Также среди украинских народных инструментов до сих пор известна т.н. «бандурка» - примитивный струнный инструмент на манер среднеазиатского кабыза; голосник «бандурки» изготавливают, как правило, из выдолбленного «гарбуза» (тыквы), а звук из всего двух-трех струн извлекают или движением простейшего лукообразного смычка, или палочкой, ударяя ею по струнам. Современная кобза, точнее бандура, также претерпела ряд существенных изменений. Традиционная диатоническая бандура, имеющая 6 струн и 6 «пристрункiв» (басов) держалась при игре т.н. «старосветским способом» - тыльная часть резонатора целиком прижималась к корпусу исполнителя, а гриф прижимался к левому плечу. Среди современных исполнителей кобзарского наследия «старосветского» (традиционного) способа игры придерживается, например, Васыль Литвин, основавший в 90-х гг. 20в. в селе Стретовка Киевской области школу традиционного кобзарского искусства. Современная же бандура, или хроматическая, создана была уже во 2-й пол. 20в. мастером А.С. Корниевским, который внес в инструмент много существенных изменений - металлические колки для переключения с минора на мажор, большее количество струн, под каждой струной расположил добавочную (т.н. «пiдструнки»), отчего бандура приобрела глубокое хроматическое звучание подобно арфе. Изменился и сам способ игры на инструменте, уподобившись той же академической арфе - современную бандуру держат ребром к себе. «Лiра» - или, как ее еще называли запорожцы, «релля», представляет из себя очень сложный струнный музыкальный инструмент, звуки из которого извлекаются механическим путем, а именно вращением ручки в основании резонатора. Сам голосник по форме отдаленно напоминает скрипку, на самой же деке расположены клавиши для переключения ладов. Древним предшественником лиры на Украине была «дуда», или «коза» - инструмент на манер волынки, доживший до наших дней. Лира же, в силу своего сложного характера производства, была, видимо, занесена из Польши цеховыми братствами ремесленников в 18в. или, в лучшем случае, в конце 17 в., поскольку под словом лира обычно известен инструмент наподобие арфы - украинские же лирники пользовались инструментом, по принципу звукоизвлечения напоминающего известную европейскую шарманку. Отличия лиры и кобзы были столь сильны, что это привело и к разнице в репертуаре исполнителей. На кобзе (бандуре), бывшей у запорожцев в особой чести, поскольку они считали, что этот инструмент выдуман самим Богом и его святыми, исполнялись преимущественно эпические произведения - думы и песни про исторические события. Хотя иной раз кобзарь мог и «вшкварить» (лихо сыграть) любую танцевальную мелодию, сопровождая ее иной раз фривольными припевками. Заунывный, тягучий голос лиры совершенно был не предназначен как для исполнения героических песен, так и танцевальных мелодий - под аккомпанемент лиры исполнялись преимущественно песни религиозного содержания и духовные стихи, которые и получили в народе название «клячанки» (от слова «клянчить»). Видимо, поэтому запорожцы шутливо называли лиру «старчачей», т.е. имеющей отношение не к казакам, а к нищим - «старцям». Однако общего в обрядах и традициях кобзарей и лирников было намного больше. Этнографы 19в. застали лирников организованными на манер средневековых цехов с особенными старинными цеховыми обычаями и цеховой моралью, с отлаженной системой обучения молодых лирников, с сакральным отношением к своему ремеслу - вплоть до своеобразного «цехового суда» для нарушителей. Лирником мог стать человек, не имеющий физической возможности выполнять другую работу (т.е. слепой или калека), который закончил науку молитв, песен, игры на лире и всех лирницких обычаев у полноправного лирника («лебия», «ликорника») и получил «вызволку» от других лирников после испытания. Если же кто осмеливался без прохождения такой процедуры ходить играть по постоялым дворам и ярмаркам, того другие лирники («цех») избивали и ломали ему лиру. В Бучачине, по сообщению Гнатюка, срок обучения продолжался от одного до шести лет и зависел от возраста кандидата («майстер», «газда» - лирник принимал на «терминацию» кандидатов от 12 до 30 лет), его способностей и от платы; если кандидату было уже более 20 лет, то наука продолжалась только год и за нее ученик должен был платить; если же три года и больше, то «газда» (хозяин) посылал учеников по околице попрошайничать для него; за плохую «поведенцию» мастер мог продолжить науку даже на год и больше. Исследователь Боржковский приводит из восточного Подолья срок обучения в 3 года и 3 месяца, а Викторин из Тернопольщины - 5 лет. На первой ступени науки «мастер» учил молитвам и «просьбы» («клячанки», «жебранки»); со временем, начиная со второго года - разным песням: религиозным, сатирическим и, наконец, - игре на лире. На завершение же еще обучал обычаям лирницкого «цеха» и «лебийскому языку».

В 1850-60 гг. существовали (по информации Студинского) собственные лирницкие школы, ведомые опытными лирниками: большие - в Махновке (Киевщина), Зализцах (Тернопольщина), Сатанове (Радивиловщина), Олеське, Мостах Великих, Дроговыже и Мыколаеве (возле Стрыя), Тисьмянице и возле Черновцов (Буковина); меньшие же школы - в Бутинах (возле Жовквы), Вымече (возле Бродов), Фразе (возле Рогатина), Краснопуще, Жиравцах (возле Львова), Лозовой (возле Тернополя). В школах Тисьмяницы, Фразе и Мостах Великих изготавливались еще и лиры («кудонки»). Только овладев всеми необходимыми знаниями и умениями можно было получить «вызволку» - в среде певцов этот ритуал назывался еще «одклiнщина».

«Вызволка» происходила после вечерни на погосте при каком-нибудь монастыре, на которую приглашали нескольких «ученых» лирников. Как частые места таких «вызволок» Гнатюк называет - Червоноград, Лашковцы, Волковцы, Гусятин в Галичине, и Хрещатик на Буковине. Сам экзамен Боржковский описывает так: «В хату, где собраны приглашенные туда деды, входит ученик, падает учителю к ногам, целует их дважды, а в третий раз руку и потом всех остальных дедов в руку и просит дать вызволку. Тогда угощает их горилкой, причем начинает с себя и учителя. После этого начинается испытание: ученик поет выученные песни, играет на лире и проговаривает молитвы, после ж окончания испытания один из лирников, в большинстве сам учитель, подает ученику хлеб. Этот откраивает с трех сторон «целушки», посыпает одну солью и прячет за пазуху. Это и зовется «взять вызволку»; после этого ученик становится настоящим лирником. Лиру он получает сразу же или потом, тоже среди особенной церемонии: учитель вешает ее сперва на себя, потом поднимает полу своей свитки* (* верхняя одежда - примечание М.Р.) и ученик накрывает лиру полой своей свитки, а учитель снимает ремень лиры со своей шеи и закидывает его на шею ученику. При этом благословляет его и бросает на счастье в лиру несколько монет». Ряд ученых отмечают и тот факт, что кроме умения играть на музыкальном инструменте (кобзе, бандуре или лире), петь думы и песни, знать правила и законы братства, ученики перенимали от мастеров и определенную тайную информацию, которую не имели права разглашать, что обуславливало очень строгий отбор тех, кого принимали в братство. Например, существовали у кобзарей свои засекреченные «Устиянские книги», содержание которых нельзя было разглашать под страхом смертной казни. Были у кобзарей и свои тайные песни, например, Ф. Лавров упоминает песню про Жвачку (заклинание нечистого) и про таинственный танец: «У незрячих кобзарей и лирников был и свой танец, что звался «лебийская скакомка» (дедовский танец). Он в чем-то напоминал украинский казачок, но исполнения этого танца никто не видел, потому что он исполнялся только тогда, когда кобзарь или лирник получал «вызволку». Во время исполнения танцев кто-нибудь из лирников или кобзарей обязательно стоял на страже и следил, чтоб никто из посторонних не увидел «лебийской скакомки».

Подобным образом, в обстановке строжайшей таинственности, как правило, на погостах, проходили и суды над членами братства, которые в чем-либо провинились. Когда суд слепых рассматривал тяжбу между равными по статусу лирниками, то часто решающее значение придавалось бою - обычай судебных поединков, известный с древнейших времен, в кобзарской среде благополучно дожил до начала 20 в. По свидетельству, например, кобзаря Петра Древченко в Константинограде такие поединки происходили на выгоне за местечком, а в бою, который проводился между соперниками по обычаю в полной темноте после полуночи, применялись лишь «кулаки і палиці».

В других случаях провинившихся перед кобзарским или лирницким братством карали следующим образом: "…один на голові, другий на ногах сіда, по спині б'ють костурами…». В случае, если подобный приговор выносился заочно, то рано или поздно виновного находили и избивали палками.

Воинское и сакральное значение непременного атрибута нищенствующего кобзаря или лирника - «костура» или «костурця», т.е. дорожного посоха, подробно рассмотрено в работах современного исследователя К. Черемского. Он, в частности, указывает на органическую связь воинских навыков кобзарей с запорожской воинской традицией в связи с тем, что в 17-18 вв. ряды «нищенствующей братии» пополнялись часто за счет бывалых воинов-сечевиков. Например, в конце 18 в. после ликвидации Запорожской Сечи слепой казак Игнат Рогозянский был избран»… панотцем-цехмайстром кобзарського та всього незрячого нищого Братства». Помимо дорожного «костура», кобзари и лирники умело управлялись с «махланником» (ножом), а также в кулачных боях, которые, хоть и проводились незрячими, тем не менее, по свидетельствам очевидцев, отличались большим умением и мастерством. До середины 19 в. практически ничего не было известно и о тайном языке кобзарей и лирников - «лебийской мове». При обычных встречах лирники приветствовали себя на своем арго: «Кудень клевий, лебiю!» - «Аби тобi кудень клевiщий!» («День добрый, лебий!» - «А тебе день еще лучше!»). Интересные сведения про употребление лирницкого арго приводит Кость Викторин, он же Константин Студинский:

«Молитв на своем языке деды не имеют. Молятся по-нашему, и только перед каждой молитвой прибавляют по-своему: «О, фез комунiський, до тебе кизiтаю!», т.е. «О Боже ласковый, к Тебе молюсь». Песен, на их языке сложенном, также нет: некоторые «дедовские» песни, они под веселый момент поют по-своему, частенько и на другой мотив.

кобзарство братство запорожский культурный

Коби мені хлібець святий,

а до хліба трошки сира,

а до сиру склянка пива,

I дівчина чорнобрива

А по-дедовски:

Коби менi кумса сяна,

а до кумси ще й тириня,

i бутельбух вовчаку

каравона чорнобрива.

Поют, бывало, по-своему, как вдруг который из них увидит кого-нибудь и крикнет: «Гаврии пнають!» - значит: «Паны идут!» И уже тогда или молитву говорят, или какую-нибудь набожную песню поют».

После опубликования первых сборников лирницкого арго в конце 19 в., была отмечена большая близость тайного кобзарского языка к другим арго «бродячей братии», причем не только Украины, но также земель белорусских и великорусских - например, в рукописном «Описании Кричевского графства 1786 г.» приведена запись 53 слов мелкогородских ремесленников «корелiв» в г. Кричев в восточной Белоруссии и среди них целых 21 выражение из лирницкого арго. Строением выражений лирницкий словарь очень напоминает известные записанные на Украине арготические словари «лаборов» г. Янова на Полесье, «невлiв» или «прошаков» Харькова, «старцiв» Чернигова, «шаповалов» (выбивателей шляп) городов Новоропска и Дрыбина, а также «прошаков» Случчины и Могилева, «кубраков» Дорогобужа, «офеней» Владимирщины, тверских торговцев Кашина, костромских «жгонов» Приветлужья и др.

Размещено на Allbest.ru