Культурологические воззрения Н.Я. Данилевского

Размещено на http://www.allbest.ru/

Культурология

Культурологические воззрения Н.Я. Данилевского

План

Введение

1. Жизненный путь Н.Я. Данилевского

2. Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского

3. История локальных культур

Заключение

Список литературы

Введение

Известно, что изучение истории общественной мысли является одной их многих составных частей более общего проекта -- исследования истории цивилизации. Очевидно, что одним из важных принципов объективности при изучении истории цивилизации, равно как и истории общественной мысли (включая рассмотрение ее в качестве истории национальной общественной мысли) является требование всестороннего рассмотрения предмета исследования, охватывающего, по возможности, всю совокупность феноменов данного рода. Между тем необходимые условия реализации этого принципа возникли после того, как радикально изменился облик российского общества и на смену моноидеологическому стандарту в сфере общественного сознания пришел идейный плюрализм.

В историю российской цивилизации девятнадцатый век вошел как "золотой век" русской культуры благодаря целому ряду достижений мирового уровня, прежде всего в области искусства, в особенности -- литературы.

Николай Яковлевич Данилевский (28.11.(10.12)1822-7(19).11.1885) -- крупный философ второй половины XIX века (основные достижения -- в сфере философии истории), публицист, ученый, практический деятель в области народного хозяйства. Его творчество оставило яркий след в развитии отечественной философии, теории истории и культурологи, и до сих пор является предметом жарких дискуссий и споров. В данной работе предпринята попытка анализа культурологических воззрений Н.Я. Данилевского.

1. Жизненный путь Н.Я. Данилевского (1822 - 1885)

Николай Яковлевич Данилевский родился 28 ноября (по старому стилю) 1822 г. в селе Оберец Ливенского уезда - одном из "дворянских гнезд" богатой литературными и научными талантами Орловщины. Родители Н.Я. Данилевского сделали все, чтобы дать сыну наилучшее образование. После учебы в частном пансионе в Москве он был принят в знаменитый Царскосельский лицей, по окончании которого поступил (в качестве вольного слушателя) на физико-математический факультет Петербургского университета. Здесь в 1847 г. состоялась его первая встреча со Страховым - известным русским философом и публицистом. Впоследствии Н.Н. Страхов так описал обстоятельства их первого знакомства: "Между студентами вдруг пронесся говор: "Данилевский, Данилевский!", и я увидел, как около высокого молодого человека, одетого не в студенческую форму, образовалась и стала расти большая толпа. Все жадно слушали, что он говорит; ближайшие к нему задавали вопросы, а он отвечал и давал объяснения. Дело шло о бытии Божием и о системе Фурье".

Продолжением этих студенческих бесед стали знаменитые "пятницы", проходившие на квартире у М.В. Буташевича-Петрашевского. Как и Петрашевский, будущий автор "России и Европы" видел достоинство "социальной науки" Фурье в том, что фурьеризм подходил к проблемам "общественного быта" не с позиций буржуазного либерализма, который приносит личность "в жертву капиталу", а искал их решения на пути соединения выгод частного и общего хозяйства.

В 1849 г. Данилевский защитил магистерскую диссертацию по кафедре ботаники, представив в университет описание флоры родной Орловщины. В том же году, находясь на научной практике в Тульской губернии, он был внезапно арестован и отвезен в Петербург, где его привлекли к следствию по делу Петрашевского. Хотя данных к его обвинению не нашлось, Данилевский после трехмесячного заключения в Петропавловской крепости был выслан из Петербурга в Вологду. После светлых аудиторий столичного университета молодой ученый оказался в унылой обстановке канцелярии вологодского губернатора. Однако и в условиях ссылки, оторванный от родных и друзей, Данилевский продолжает занятия наукой. Его работа "Климат Вологодской губернии" была отмечена премией Русского географического общества.

В 1853 г. Н.Я. Данилевский, сменивший к тому времени Вологду на Самару, был командирован на Волгу - участвовать в важной для экономики страны экспедиции, целью которой было исследование состояния рыбных запасов и рыболовства в низовьях великой русской реки и в Каспийском море.

Опыт, приобретенный Данилевским во время Волжско-Каспийской экспедиции 1853 г., не пропал даром. Спустя пять лет, он был назначен начальником экспедиции для исследования рыбных и звериных промыслов на Белом море и на Ледовитом океане; по возвращении в Петербург Данилевский за свою научно-административную деятельность был награжден золотой медалью Русского географического общества. Затем последовали экспедиции на Черное, Азовское моря… Всего за свою жизнь Н.Я. Данилевский совершил 9 экспедиций, в результате которых было проведено исследование всех вод Европейской России. Не меньших успехов он достиг и на административном поприще. Войдя в конце своей карьеры в состав Совета Министерства государственных имуществ, Данилевский принял самое активное участие в выработке законов, которые регулировали состояние рыбных богатств страны вплоть до начала XX века.

Свою научно-литературную деятельность Н.Я. Данилевский начал еще в стенах Петербургского университета. Им были написаны многочисленные книги и статьи, среди которых преобладали капитальные труды по вопросам рыболовства и статистики.

В 60-е гг. с началом эпохи реформ, когда общественно-политическая жизнь страны резко активизировалась, в интересах Данилевского совершается все более отчетливый сдвиг в сторону проблем социально-политических и историко-культурных. Н.Я. Данилевский приступил к созданию "России и Европы", которую завершил в начале 1868 г. "Россия и Европа" увидела свет отдельным изданием в 1871 г., а в дальнейшем за короткий промежуток времени была издана еще три раза. Против труда Данилевского выступила вся либеральная печать с "Вестником Европы" во главе. Тон задавали высказывания Владимира Соловьева, окрестившего теорию Данилевского "ползучей теорией"; ее создатель порицался известным философом за то, что он "отрицает нравственное отношение к прочим народам и к целому человечеству". Под пером некоторых ретивых публицистов конца 80-х гг. XIX в. Данилевский (к тому уже покойный) выступал в качестве пророка "роковой смертельной борьбы России со всем Западом, т.е. со всем образованным миром"; автору "России и Европы" приписывалось стремление воссоздать славянское просвещение и - нечто еще более нелепое - славянский государственно-общественный строй не иначе как "на развалинах европейской культуры". При этом следует отметить, что жупел панславизма, которым размахивали публицисты, был отнюдь не оригинальным изобретением отечественных радетелей "Запада, т.е. всего образованного мира". Термин "панславизм" возник в правительственных кабинетах европейских столиц, находившихся на большом удалении от редакций "Вестника Европы", "Наблюдателя" и других "прогрессивных" изданий того времени; его ввели в политический оборот буржуазно-националистические круги Венгрии и Германии, видевшие в славянском национально-освободительном движении угрозу своим шовинистическим устремлениям. В дальнейшем это понятие активно использовалось противниками России и славянства в спекулятивной кампании по поводу так называемой панславистской опасности, в ходе которой национальные движения славянских народов Австро-Венгрии, в заодно и находившегося под властью турок Балканского полуострова, изображались всегда готовой к действию разрушительной силой, своего рода "пятой колонной" русского правительства, якобы стремившегося к созданию "Всемирной Российской империи".

Представители ученого сословия России не нашли в труде Данилевского ничего заслуживающего внимания, сведя все его содержание к пресловутому "национализму" и панславизму. По моему мнению "Россия и Европа" является развернутой системой реакционного великодержавного национализма, полностью отражая классовое мировоззрение российских дворян-крепостников пореформенной эпохи. Автор книги был далек от проповеди "роковой смертельной борьбы" между русскими и теми, кто отказывал русским в праве называться европейцами. Н.Я. Данилевский допускал возможность того, что в будущем враждебность Европы к независимому самобытному славянству прекратится, но это произойдет не раньше, чем она убедится в неотделимости появившейся на Востоке новой миродержавной силы - Всеславянского союза. По мысли Данилевского, Всеславянский союз необходим как гарант сохранения всемирного равновесия. Этот союз нисколько не угрожал бы окружающему миру, а был бы "мерою чисто оборонительной".

Книга Данилевского содержит немало мыслей, ценность которых ощутимо возросла в конце XX столетия. По строгости мысли, по правильности в постановке вопросов, по точности, с которой выражено каждое положение и определен относительный вес каждого положения, - я нахожу Н.Я. Данилевского безупречным, удивительным, твердым и ясным, и не могу не жалеть, что этого не видели его ученые противники.

Читая иного из наших западников, можно подумать, что пишет не наш соотечественник, а какой-нибудь немец в глубине Германии, которому Россия является в мифическом образе неодолимого могущества и самого глухого варварства. Когда Данилевский говорил о грядущей борьбе между двумя типами, то он именно разумел, что Европа пойдет нашествием еще более грозным и единодушным. Перед взорами Данилевского в будущем миллионы европейцев с их ружьями и пушками двигались на равнины Славянства; давнишний Drang nach Osten действовал, наконец, с полной силой и заливал эти равнины огнем и кровью. Он видел в будущем, что его любезным славянам предстоят такие испытания, такие погромы, перед которыми ничто Бородинская битва и Севастопольский погром. И он взывал к мужеству, к единодушию, к твердой вере в себя.

Противники Н.Я. Данилевского, очевидно, его не понимали, они не могли стать на его точку зрения, а все сбиваются на давнишние ходячие понятия об истории. Против таких недоразумений одно средство - нужно прилежнее читать "Россию и Европу", нужно отказаться от пренебрежения к этой бесподобной книги.

2. Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского

данилевский философия культурология ученый

Н. Я. Данилевский утверждал, что европоцентристские теории о существовании лишь одной цивилизации -- европейской -- неверны и что наряду с европейской (германо-романской) есть и другие цивилизации. Цивилизация, прогресс не составляют "исключительной привилегии Запада, или Европы, а застой -- исключительного клейма Востока, или Азии...". Это зависит от возраста, в котором находится народ. Данилевский вводит понятие возраста общества, народа, культуры, цивилизации как культурно-исторического типа (детство, юность, зрелость, старость, дряхлость). Такой подход в трактовке исторического процесса развивал впоследствии О. Шпенглер в своей книге "Закат Европы" (1918--1922).

Основные периоды, или этапы, которые проходит всякий культурно-исторический тип, по Данилевскому, следующие: I) этнографический, 2) государственный и 3) цивилизационный, или культурный. Собственно цивилизация есть определенная ступень, высший уровень развития культурно-исторического типа, раскрывающий весь его духовный и творческий потенциал. Период цивилизации каждого типа исторически краток. Оканчивается же этот период тем временем, когда иссякает творческая деятельность, приходит успокоение на достигнутом и дряхление в "апатии самодовольства". В другом случае наблюдаются неразрешимые противоречия, доказывающие, что идеал определенных народов был неполон, односторонен, ошибочен или что неблагоприятные внешние обстоятельства отклонили его развитие от прямого пути, -- в этом случае наступает разочарование или "апатия отчаяния".

Культурно-исторические типы, или "самобытные цивилизации", считает Данилевский, не нужно искать, они общеизвестны, просто им ранее не придавалось первостепенного значения. Таковыми, в хронологическом порядке, он называет следующие цивилизации: 1) египетскую, 2) китайскую, 3) ассирийско-вавилоно-финикийскую, или древнесемитическую, 4) индийскую, 5) иранскую, 6) еврейскую), 7) греческую, 8) римскую, 9) новосемитическую, или аравийскую, и 10) германо-романскую, или европейскую. Ряд цивилизаций он называет подготовительными, имевшими своей задачей выработать те условия, при которых вообще становится возможной жизнь в организованном обществе (китайская, египетская, вавилонская, индийская и иранская). Другое дело -- греческая и европейская цивилизации, развившиеся гораздо полнее других. Такую же судьбу Данилевский предсказывает новой, славянской цивилизации, в том числе России, которой он отдает будущее, в том случае если она реализует все заложенные в ней задатки.

Данилевский анализирует основания различных цивилизаций: религиозное, культурное, политическое и экономическое. Наиболее полное развитие, с его точки зрения, наблюдается в европейской цивилизации, особенно это касается второго основания (наука и искусство) и четвертого (экономическое). А вот сторона религиозная в ней развита однобоко, неверно, ввиду искажения христианской истины (отход от православия) и насильственного характера утверждения религиозности (сжигание еретиков, Крестовые походы и т. п.). Православно-славянской, четырехосновной цивилизации суждено, по мнению Данилевского, или образовать один из самобытных культурно-исторических типов, или стать этнографическим материалом для других культур-цивилизаций, прежде всего для германо-романской цивилизации.

История, по Данилевскому, не имеет какого-либо заданного плана, единого прогрессивного направления. Поле истории истаптывается, по его словам, "во всех" самых разных направлениях. В нахождении верного пути развития есть драматизм поиска. История трагична, вопреки сугубо оптимистическому рационалистическому пониманию прогресса. Можно, конечно, попытаться "войти в состав" иного культурно-исторического типа, скажем германо-романского, однако это будет то, что Данилевский называет "европейничаньем" (по аналогам с "обезьянничаньем"), В любом случае не удастся добиться того благосостояния и развития нравов, которые свойственны иному типу, и платой за это будет отказ от собственных традиций и последующая ассимиляция.

Данилевский утверждал, что только народы, составлявшие эти культурно-исторические типы, были положительными деятелями в истории человечества; каждый развивал самостоятельным путем начало, заключавшееся как в особенностях его духовной природы, так и в особенных внешних условиях жизни, в которые они были поставлены, и этим вносил вклад в общую сокровищницу".

Все они несовершенны, писал он, потому что каждая из них развивала какую-то одну сторону культуры. Например, "еврейская -- сторону религиозную, греческая -- собственно культурную, а римская -- политическую". Германо-романская, т.е. европейская, развив науку и промышленность, показала себя более сложной, но выше всех он поставил славянский культурно-исторический тип, способный реализовать достоинства всех прочих. По тем задаткам, какие Н.Д. видел в славянстве XIX в., славянский тип "представит синтез всех сторон культурной деятельности в обширном значении этого слова, сторон, которые разрабатывались его предшественниками на историческом поприще в отдельности или в весьма неполном соединении. Мы можем надеяться, что славянский тип будет первым полным четырехосновным культурно-историческим типом": в нем будет все -- религиозность, культура, политика и экономика. Если же он откажется от своей миссии, то потеряет историческое значение и послужит чуждым целям в качестве этнографического материала.

Культуры появляются спонтанно сначала в виде локальных областей активной творчески-организующей работы, далее они раскрывают свои возможности, достигают зрелых развитых форм, а затем, исчерпав жизненный импульс, начинают слабеть, вырождаются и в конце концов исчезают. Этот цикл занимает 1000_1200 лет.

Европа как тип началась во дни Карла Великого, прошла свой путь, одряхлела и теперь распространяет повсюду продукты своего разложения, отравляет мир своими политическими, социальными, философскими идеями. Согласно Н.Данилевскому, деградирующий Запад обманчив, потому что, предлагая что-то под видом общечеловеческого, в действительности навязывает свое и ущербное. Н.Данилевский очень жестко судил нашу интеллигенцию за пересаживание сомнительных западных идей на русскую почву. Следует отталкивать то вредное, что идет из Европы, не делать чужое своим, не становиться на путь развития, ведущий к гибели.

"…Для всякого славянина: русского, чеха, серба, хорвата, словенца, словака, болгара (желал бы прибавить и поляка), -- после Бога и Его святой Церкви, -- идея славянства должна быть высшею идеею, выше науки, выше свободы, выше просвещения, выше всякого земного блага, ибо ни одно из них недостижимо без ее осуществления -- без духовно, народно и политически самобытного, независимого славянства; а, напротив того, все эти блага будут необходимыми последствиями этой независимости и самобытности".

Возражения Данилевскому были теоретическими, моральными и фактическими. К. Леонтьев удивлялся, что он не удостоил внимания Византию как особый тип, не верил, что славяне создадут новый тип, и ратовал за то, чтобы привлечь византийское религиозно-политическое наследие, чтобы оно определяло жизнь в России. Другое возражение: единого славянства давно не существует, а есть весьма разные славяне -- русские, украинцы, белорусы, сербы, поляки и т.д. Разве они создадут единый тип? Вл. Соловьев писал, что найдутся люди, которые, почитав "Россию и Европу", рассудят так: никакой общечеловеческой культуры нет, сказал Н.Данилевский, так пойдем дальше и спросим: а существует ли общеславянский тип? Заявим, что его нет, и будем ратовать каждый за становление только польского, или украинского, или русского типа. Принцип разделения будет дробить дальше, а это морально неприемлемо.

Священная история, описанная в Библии, как и история мировых религий, история Церкви, этими циклами не определяются. Православие, писали многие, существует не только в славянстве, а охватывает другие народы. Невозможно его ограничить только славянским типом. Ислам наднационален, буддийский мир тоже невозможно уложить в один культурно-исторический тип. Мировые религии -- не функции культур, цивилизаций или национальных организмов.

В.Соловьев писал также, что Н.Данилевский изобразил славянство всего лишь культурно-историческим типом, малодуховной естественно-исторической общностью. В таком случае Киреевского и Хомякова надо поставить выше Н.Данилевского: они любили Россию прежде всего как носителя истинной веры. Достоевский был верен ранним славянофилам, когда говорил о "всечеловеческой и всеобъединяющей русской душе", способной в духе истинного вселенского Православия отвечать на противоречия и проблемы Запада, на нервные искания тех, кого будоражит "европейская тоска". Флоровский в свою очередь напомнил, что национальная стихия должна пройти через глубокую и всестороннюю духовную проработку для преодоления "немощи националистической исключительности". Все естественное (в том числе национальное) должно претворяться верой, благодатью, духовным усилием.

В.Соловьев отверг все, что сказал Н.Данилевский. Он не придал должного значения тому важному для Н.Данилевского вопросу, который теперь формулируется особенно жестко: не превратится ли Россия в этнографический материал для чуждых ей целей? Н.Данилевский выступил против общечеловеческой культуры как фикции. В.Соловьев, возражая, не думал в момент полемики о том, что ему стало ясно в конце жизни, -- что мировая общечеловеческая цивилизация будет антихристианской. Н.Данилевский тоже об этом не думал, но его почитатель и критик К. Леонтьев обратил на это внимание раньше Соловьева.

Культурно-исторические типы Н. Данилевского живут как замкнутые биологические организмы, не нуждаясь в других. Позже эту ошибку повторил на Западе О. Шпенглер, но ее миновал А. Тойнби. Когда культура описывается как жизнь таких "организмов", получается не история в собственном смысле слова. "Организмоподобные", "возрастные" и просто "деградационные" явления в истории народов и культур, конечно, найдутся, особенно когда люди забывают о Боге. Но роль таких явлений легко преувеличивали. Флоровский замечал, что у нас нередко "грехи Запада" объясняли его возрастом, а это упрощает вопрос и отводит взор исследователя от духовной трагичности путей Запада, на которых поиск и осуществление правды Божией искажались ложными выборами и духовными изменами.

Н.Данилевского успешно критиковали, но его догадки о цикличности мировой истории, о большой дистанции между разными культурными мирами, об отсутствии общечеловеческого прогресса не отвергнуты в ХХ в. Действительно, "совершенно справедливо, что "общечеловеческой" культуры, как факта, не было, и не будет, и не может быть. Всякое культурно-историческое явление национально, т.е. несет на себе печать той "народной" среды, в которой оно возникло". Западники это не понимали тогда и не понимают теперь.

История народов и культур -- это прежде всего события, духовные выборы и поступки, где действуют воля и разум, любовь и ненависть, грехи и страсти человека и где, что важнее, есть служение Господу и есть высший Промысел. Самое ценное в Российской истории следует понимать по примеру ранних славянофилов и Достоевского как осуществление истинного Православия, когда одни ему служили, а другие -- противодействовали и разрушали результаты труда первых.

Сравним теперь в плане философии истории то, что мы видим у Н.Данилевского и у Чаадаева. Оба претендовали на то, чтобы вскрыть таинственную глубину мировой истории. П. Чаадаев считал, что есть прогресс в созидании мировой христианской цивилизации, с чем и связан смысл истории. Н.Данилевский, напротив, думал, что в истории постоянно создаются культурно-исторические типы, так что смысл следует искать в том, какой именно восходящий тип реализуется в данную эпоху. Оба автора, каждый по-своему, попытались сделать историю понятной. На Западе аналогично делал Гегель -- рисовал прогрессистскую картину мировой истории как совершенно ясную разуму, без тайн. Вскоре в России Вл. Соловьев, критик Н.Данилевского, тоже делал нечто подобное.

В ХХ в. философы признали непомерными амбиции разума понять до конца тайну истории. П. Рикер, например, писал, что, будучи внутри потока исторических событий, научные исследователи не видят ни начала истории, ни ее завершения. Они ограничены возможностями времени и места. Так в любую эпоху. Чтобы увидеть историю как целое, в ее завершенности, нужно подняться над потоком истории, выйти "на уровень вечности", но это не дано исследователям-интеллектуалам. Если вера открывает нам смысл истории в целом, то это прекрасно, но она выводит искателя истины за пределы науки. Поэтому любая глобальная философско-историческая концепция, претендующая на то, чтобы научно или философски объяснить тайну истории, обманчива, она не может достичь того, что ей не дано.

3. История локальных культур

Единая история мировой культуры или история локальных культур?

К этой дилемме сводится одна из основных культурологических проблем. Можно ли говорить о планетарном единстве человечества, его культуры? Или множественность культурных миров вовсе не тяготеет к единству?

В философско-исторической и культурологической мысли выделяются два типа ответов на эти вопросы. Первый утверждает, что не существует единой истории человечества; история осуществляется в смене культур, каждая из которых живет своей собственной, самодостаточной, обособленной жизнью. Схема истории, таким образом, представляет собой не однонаправленный линейный процесс, линии развития культур расходятся (концепции Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Л. Фробениуса, А. Тойнби, Э. Мейера, Э. Трельча и др.). "Ложная концепция "единства истории" на базе западного общества имеет ... неверную посылку-представления о прямолинейности развития,"1 -- писал А. Тойнби. Второй тип ответов исходит из идеи универсальности и всемирное истории. В многообразии социокультурного мира можно проследить единую линию развития человечества, ведущую к созданию общечеловеческой культуры (концепции Вольтера, Монтескье, Г. Лессинга, И. Канта, И.Г. Гердера, В. Соловьева, К. Ясперса и др.).

Н.Я. Данилевский, как уже было сказано, выделяет 10 культурно-исторических типов (в хронологическом порядке), целиком или частично исчерпавших возможности своего развития

Среди этих культур выделяются "уединенный" и "преемственный" типы. К первым относятся китайская и индийская культуры, а ко вторым -- египетская, ассирийско-вавилоно-финикийская, греческая, римская, еврейская и европейская культуры. Плоды деятельности вторых передавались от одного культурного типа к другому как подпитка или "удобрение" той почвы, на которой впоследствии развивалась другая культура.

Каждый самобытный культурно-исторический тип эволюционирует от этнографического состояния к государственному и от него -- к цивилизации. Вся история, по мнению Н.Я. Данилевского, доказывает, что цивилизация не передается от одного культурно-исторического типа к другому. Из этого не следует, что они не оказывали взаимного влияния друг на друга, однако, такое воздействие не может рассматриваться как прямая передача. По Данилевскому, "народы каждого культурно-исторического типа не вообще трудятся; результаты их труда остаются собственностью всех других народов, достигших цивилизационного периода своего развития, и труда этого повторять незачем".

Под периодом цивилизации Н.Я. Данилевский понимал "время, в течение которого народы, составляющие тип... проявляют преимущественно свою духовную деятельность во всех тех направлениях, для которых есть залоги в их духовной природе...".

Данилевский выделяет следующее основание культурной типологии: направления культурной деятельности человека. Всю социокультурную человеческую деятельность он подразделяет на четыре, не сводимых один к другому, разряда:

1. Деятельность религиозная, объемлющая собою отношения человека к Богу, -- "народное мировоззрение... как твердая вера, составляющая живую основу всей нравственной деятельности человека".

2. Деятельность культурная в узком смысле (собственно культурная) этого слова, объемлющая отношение человека к внешнему миру. Это, во-первых, теоретически-научная деятельность, во-вторых, эстетически-художественная, и в-третьих, технически-промышленная деятельность.

3. Деятельность политическая, включающая в себя как внутреннюю, так и внешнюю политику.

4. Деятельность общественно-экономическая, в процессе которой создаются определенные экономические отношения и системы.

В соответствии с разрядами культурной деятельности человека Н.Я. Данилевский различал следующие культурные типы:

Культуры первичные, или подготовительные, задачей которых была выработка тех условий, при которых вообще становится возможной жизнь в организованном обществе. Эти культуры не проявили себя достаточно полно или ярко ни в одном из разрядов социокультурной деятельности. К таким культурам относятся египетская, китайская, вавилонская, индийская и иранская культуры, заложившие основы последующего развития.

Культуры одноосновные исторически следовали за подготовительными и проявили себя достаточно ярко и полно в одном из разрядов социокультурной деятельности. К таким культурам относятся еврейская (создающая первую монотеистическую религию, ставшую основой христианства); греческая, воплотившаяся в собственно культурной деятельности (классическое искусство, философия); римская, реализовавшая себя в политико-правовой деятельности (классическая система права и государственная система).

Культура двуосновная --германо-романская, или европейская. Этот культурный тип Данилевский называл политико-культурным типом, поскольку именно эти два направления стали основой творческой деятельности европейских народов (создание парламентской и колониальных систем, развитие науки, техники, искусства). По его мнению, в экономической деятельности европейцы преуспели в гораздо меньшей степени, поскольку созданные ими экономические отношения не отражали идеала справедливости.

Культура четырехосновная--гипотетический, только еще возникающий культурный тип. Данилевский пишет о совершенно особом типе в истории человеческой культуры, который имеет возможность реализовать в своей жизнедеятельности четыре важнейшие ценности: истинную веру; политическую справедливость и свободу; собственно культуру (науку и искусство); совершенный, гармоничный общественно-экономический строй, который не удалось создать всем предшествующим культуры. Таким типом может стать славянский культурно-исторический тип, если он не поддастся соблазну перенимать готовые культурные формы от европейцев. Удел России, писал Данилевский, -- "удел счастливый": "не покорять и угнетать, а освобождать и восстанавливать...".

В основе истории философии Данилевского лежит идея отрицания единства человечества, единого направления прогресса: "Общечеловеческой цивилизации не существует и не может существовать, потому что это была бы только невозможная и вовсе нежелательная неполнота... Общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им -- значит довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности, одним словом, довольствоваться невозможною неполнотою".

Не сомневаясь в биологическом единстве человечества, Данилевский настаивает на самобытности, "самодостаточности" культур, создаваемых народами. Подлинными творцами истории выступают не сами народы, а созданные ими и достигшие зрелого состояния культуры, которые подобны "многолетним одноплодным растениям", живущим много лет, но цветущим и плодоносящим только раз в жизни.

Заключение

В начале ХХ в. некоторые с симпатией вспомнили о культурно-исторических типах. Атмосфера Серебряного века побуждала думать о России как о месте, где созидается новый культурный тип. На этом сходство с Н.Данилевским кончается. Создание нового типа, писали теперь, -- это творческая работа духа, а не органический процесс, это ответственная работа под знаком высших ценностей и святынь, подвиг мысли и веры. Творческие деятели этого периода заявили, что их дело -- новое Возрождение, которое, как решили некоторые из них по примеру Ренессанса итальянского, а затем (в XVIII в.) немецкого, должно ориентироваться на вечную норму -- эллинскую и эллинистическую культуру. Н.Данилевский не думал, что Древняя Греция дала непреложные образцы культуры на все времена и для всех народов. Но его исправляли: "Славянское Возрождение" должно питаться, как всякий вариант Ренессанса, из греческих источников (Ф. Зелинский и др.)

Вопреки этому Вяч. Иванов в своей яркой статье "Живое предание" признал главным критерием истинного славянофильства веру в Святую Русь:

"Что сокровенный лик Руси -- святой, это есть вера славянофилов, и в этой вере нет национального надмения. Она не исключает чужих святынь, не отрицает иных святых ликов и народных ангелов в многосвещнике всемирной церкви, в соборности вселенского богочеловеческого тела… С другой стороны, вера в святыню умопостигаемого лика предрешает жертвенную готовность отвергнуться ради него от всех земных, изменчивых и тленных обличий и личин; ибо только святая Русь -- подлинная Русь, Русь же не святая -- и не Русь истинная". Славянофильство начала ХХ в., писал он, преодолело соблазн национализма, которому поддавался Н.Данилевский, и соблазн оправдывать существующую власть, и утвердилось на "верности церковной правде".

Сказано хорошо, но все же сам Вяч. Иванов не был последовательно верен православной истине. Дионисический эллинизм был для него важен. Где сильна ориентация на эллинизм в любом его дохристианском виде, там велик риск ухода от Православия. Мысль Вяч. Иванова раздвоилась между влечением к эллинизму и к святыне Православия. Прельщало и величие Рима. И он ушел в Католичество. Некоторые, впрочем, отмечали, что полного ухода не было, т.к. формулу отречения от Православия он в Риме не произносил, по примеру Вл. Соловьева и с позволения папы.

В ХХ в. "евразиец" Н.С. Трубецкой выступил, притязая на роль наследника дела Н. Данилевского. Он отверг "эгоцентрическую Европу" и всякие "общечеловеческие начала" ради расовой и национальной традиции, ради славянских "исконных начал" или, как иногда высокопарно говорят, "ради торжества органических порождений славянского национального гения". "Нужно идти по своему пути не оттого, что он благословлен Свыше, а оттого, что на него толкает сила исторического рока". А как далеко заведет роковая сила, догадаться нетрудно. Н.С. Трубецкой от Православия не отрекался. Но к концу ХХ в. появились новые ревнители "исконности", которые требуют возврата к древним славянским и неславянским языческим "началам". Сам Н.Данилевский, разумеется, к этому не звал.

На все эти поиски нового Возрождения и евразийской альтернативы Флоровский ответил просто: не евразийский, тюркский или славянский имперский дух и не дохристианский эллинизм, а христианский, т.е. святоотеческий эллинизм, должен обрести у нас новую жизнь, и его следует считать той нормой нашей православной христианской культуры, на которую следует ориентироваться, чтобы решать проблемы современной культуры.

Список литературы

1. Василенко Л.И. Введение в русскую религиозную философию. Курс лекций. М., 2004.

2. Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1995.

3. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

4. Каменский З.А. Культурно-исторические типы или единство историко-философского прогресса? // Вопросы философии, 1995 № 2.

5. Культурология. Под ред. Н.Г. Багдасарьян. М., 1998.

6. Миронов В.М. Философия. М., 2005.

7. Энциклопедический словарь по культурологи. Ростов-на-Дону, 1997.

Размещено на Allbest.ru