Модернизм в архитектуре. Работы Шехтеля

Размещено на http://www.allbest.ru/

Предпосылки возникновения модерна в западной Европе

Стиль модерн, промелькнув, словно молния, на рубеже XIX и ХХ века, сумел не только заворожить современников и будущие поколения, но и совершить настоящую революцию в архитектуре и искусстве. Стилистика его произведений стремительно освобождалась от многовековых пут традиции и входила в ХХ век творчески независимой, свободолюбивой, мечтающей. Именно с приходом модерна совершается эпохальная смена художественно-архитектурной системы Нового времени. Не удивительно, что с французского модерн переводится как «новейший», «современный».

Рождение и расцвет стиля модерн связан не с ведущими художественными столицами мира - Парижем, Римом, а, прежде всего, с Веной и Брюсселем, где работали ведущие архитекторы и художники модерна: Ван дер Вельде, Орта, Ольбрих, Хофман. В разных странах этот стиль получил собственное название - "модерн", "ар нуво" во Франции и Англии, "югендстиль" в Германии, "либерти" в Италии. Развиваясь в каждой стране и каждом виде искусства независимо, он, тем не менее, быстро обнаружил собственное стилевое единство. Архитекторы и художники, работавшие в стиле модерн, дерзко ломали привычные представления и нормы, добиваясь наибольшего эстетического эффекта. В моду входили бледные пастельные тона. Колоссальное значение в архитектуре модерна придавалось отделке. Часто один элемент, например изогнутый завиток, многократно повторяясь, становился доминантой оформления - его использовали и в железной решетке ограды, и в светильниках, и в дверных ручках, и в барельефах и фризах. Модерн отличают мягкие текучие формы, растительные элементы (стилизованные орхидеи, лилии, ирисы), морские мотивы (раковины, медузы, русалки). В силу специфики видов искусства модерн наиболее выразительно воплотился в архитектуре и прикладном искусстве.

Стиль модерн за недолгий срок существования и расцвета - с начала 90-х годов ХIX века по 10-е годы ХХ-го - пережил необычайно бурную эволюцию и смену форм, реализовал себя сразу в нескольких направлениях, каждое из которых опиралось на художественные ценности самого разного характера: неоготики, неоромантизма, неоклассицизма и т.д.

Модерн в России

Появление модерна в России можно считать частью и следствием развития этого направления искусства и архитектуры в Западной Европе, с незначительным отставанием в пять - десять лет. К нам он пришел из Бельгии. Как ни любопытно, но и обрусевшие за несколько поколений, почти все видные представители модерна или "прижитых" им направлений, таких как: неоклассицизм, неоготика, "Мир искусств"; тоже являлись выходцами "оттуда": шотландец Валькотт, немцы Эрихсон и фон Гоген, англичанин Клейн, поляк Бржозовский, швед Ливальд, франко-итальянцы Бенуа и Лансере и - первым номером - потомок переселившихся в Россию при Екатерине баварцев Шехтелей.

В России развивался капитализм. Наигравшемуся буйством эклектики, по-европейски просвещенному и по-русски размашистому нуворишу, требовалась особая архитектура. Такая, чтобы форма соответствовала содержанию, роскошь уживалась с простотой, деловитость и прагматизм соседствовали с романтизмом и сентиментальностью. Одним словом, чтоб в строгие каноны мог втиснуться и его, заказчика, образ.

Шехтель «отец русского модерна»

Теперь имя Шехтель, как правило, сразу же воспринимается, как "отец русского модерна". Да, это так. Но ограничивать Федора Осиповича одним справочным стилем было бы не правильно. Чего только нет в его почерке: и пикантная ломаная изюминка, и строгость классических форм, и закругленная мягкость ампира, и готическая устремленность ввысь, и сказочные черты русского зодчества. Великолепный рисовальщик, с лёгкостью переходивший от одной архитектурной стилистики к другой вслед за изменчивой модой. Начал свою карьеру с работ в русском стиле, затем весьма успешно проектировал в стиле популярной в то время викторианской готики. В начале 1900-х гг. построил несколько особняков в стиле модерн, ставших классикой этого направления в Москве. С угасанием интереса к модерну обратился к протофункционализму ("рациональный модерн "), в котором создал свои лучшие произведения, затем - к неоклассицизму. Яркая художественная одаренность и разносторонность талантов Шехтель были как нельзя более созвучны художественным запросам времени, стремившегося вернуть архитектурному творчеству утраченную рукотворность деталей, синтез предметно - пространственной среды.

Шехтель - типичная для конца 19 - начала 20 века фигура: художник, пришедший в архитектуру, человек, не получивший специального образования. Тенденция к всеобщему и радикальному обновлению сложившихся норм не только в России, но и повсюду в Европе выражает себя в наплыве в архитектуру лиц, минимально зараженных свойственными профессионалам предрассудками и потому более склонных к новшествам. Едва ли многие исторические периоды, разве только что эпоха Возрождения, могут похвалиться таким обилием проектирующих, работающих в области архитектуры и художественной промышленности живописцев. Очевидно, это объясняется внутренними потребностями. Во-первых, необходимостью переосмысления догматов своего искусства и искусства архитектуры, издавна считавшегося стилеобразующим. Во-вторых, притягательность проектной практики для живописцев во многом определена тем, что эстетика рубежа столетий и всеобщая убежденность в преобразующей миссии искусства, связываются с архитектурой, точнее, с задачами преобразования жизненной среды обитания человека. Однако то, что для большинства художников - В.М. Васнецова, В.Д. Поленова, К.А. Коровина, А.Я. Головина, А.Н. Бенуа, С.В. Малютина, М.А. Врубеля и других - осталось все-таки эпизодом, "архитектурными упражнениями", для Шехтеля стала делом и смыслом жизни.

Детство и юность Федора Шехтеля

Шехтель родился в 1859 году в семье обрусевшего немца. Раннее детство он провел в Северной Столице. Жизнь была трудной, едва удавалось сводить концы с концами. Семье, в которой было шестеро детей, денег, зарабатываемых главой семейства Осипом Осиповичем, не хватало. Он работал инженером технологом. И через какое-то время Шехтели были вынуждены перебраться в Саратов, где брат отца Франц Осипович жил на широкую ногу. Он управлял семейной табачной и ткацкой фабриками, вел торговлю мелочным товаром по всей России, а для души держал увеселительный сад с летним театром и танцевальным клубом. Хозяин был, не истощим на выдумки. То у него гастролировала итальянская опера, то приезжал столичный цирк, то театральные труппы из Москвы или Петербурга. Шестилетний Франц, полный тезка своего дядюшки, чрезвычайно обрадовался, когда узнал, что отец тоже будет владельцем «Сада Шехтель». Мать Франца Доротея Карловна, будучи по происхождению из петербургского купечества, устроила кондитерскую по западному образцу, и все местное общество бывало в этом изящном, обитом штофом и зеркалами заведении.

Однако жизнь наладилась не надолго. В 1867 году Осип Осипович, поехав в промозглую погоду на фабрику, простудился и умер. А через два года не стало и дяди. Доротею завалили исками кредиторы, дела оказались совсем плохи, конфисковали все имущество, и ей пришлось с детьми перебраться в Москву.

Франц приехал в первопрестольную, когда ему минуло шестнадцать. Большой город оглушил звоном сотен церквей. Многоголосыми торгами и рынками. По воле судьбы он поселился в доме Третьяковых в Толмачах, где экономкой устроилась работать его мать. Там собирались художники, актеры и музыканты, а зять главы семейства - один из самых модных архитекторов Александр Степанович Каминский - всячески благоволил смышленому юноше.

С его помощью Шехтель поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Душа компании, он сразу завел множество друзей, среди которых были Антон Чехов, его брат - бесшабашный художник Николай и вечно скитавшийся по чужим углам Исаак Левитан. Училище по неясным причинам он так и не закончил.

Становление и его учителя

На раннем этапе своего становления он работал в мастерских Каминского и Терского. Будучи помощником последнего, Шехтель участвовал в проектировании театра "Парадиз" на Большой Никитской и составлял проект фасада. Работа у обоих зодчих оказалась, бесспорно, плодотворной для Шехтеля. У Терского будущий зодчий получил знание стилей, любовь к Москве и древнерусской архитектуре. Под влиянием Каминского, у Шехтеля возник интерес к средневековому зодчеству. Не без его же влияния развился, вероятно, и колористический дар Шехтеля - одного из самых замечательных мастеров цвета в архитектуре. Наконец, Каминский сыграл большую роль в судьбе молодого зодчего, введя его в круг московского просвещенного купечества и обеспечив его рекомендациями в среде состоятельных заказчиков.

Самостоятельное творчество

С конца 1870-х годов Шехтель начинает работать самостоятельно. Но в первое время занятия архитектурой занимают в его творчестве сравнительно скромное место. Федор иллюстрирует и оформляет книги, журналы, рисует виньетки, адреса, театральные афиши, обложки для нот, меню торжественных обедов. Вместе с братьями Чеховыми Шехтель пишет иконы и создает эскизы монументальных росписей.

Но самое большое место в творчестве молодого Шехтеля до конца 1880-х - начала 1890-х годов занимает работа театрального художника. Он создает костюмы и эскизы декораций, и эта деятельность позднее, в конце столетия, словно найдет продолжение в проектировании театров и народных домов.

О раннем периоде творчества Шехтеля едва ли когда-нибудь удастся составить достаточно полное представление. Он получил право на производство работ, которое давалось званием техника-строителя, лишь 1893 году, когда проектировал особняк Морозова на Спиридоновке. Между тем известно, что уже в середине 1880-х годов по его проектам ведутся застройки имений Кирицы и Старожилово в Рязанской губернии, строятся загородные дома в Московской и Ярославской губерниях, отделываются интерьеры московских особняков.

Строительство дач, особняков и отделка интерьеров московских домов разветвленной фамилии Морозовых, сопутствовавший этим работам творческий успех и признание определили дальнейшую судьбу молодого Шехтеля. Очевидно, запоздалое получение диплома техника-строителя в 1893 году одновременно с утверждением в Московской городской управе проекта особняка Морозова свидетельствует об окончательно созревшей внутренней решимости Шехтеля посвятить себя по преимуществу архитектурной деятельности.

Стилевые приоритеты Шехтеля

Работы Шехтеля, начиная от наиболее ранних, обнаруживают устойчивость и определенность интересов и симпатией, говорят об его увлечение средневековым зодчеством во всех его модификациях - древнерусским, романским, готикой. Вестибюль в особняке Морозова во Введенском переулке выполнен в египетском стиле, гостиная того же особняка и гостиная особняка Морозовой на Спиридоновке - в стиле рококо, ванная в доме Ушкова в мавританском стиле.

Причем насколько можно судить по выявленным сегодня постройкам Шехтеля, основные искания и открытия 1890-х годов связаны именно с готикой. В "русском" стиле он проектирует убранство Тверской улицы к коронационным торжествам, Исторический музей, церкви, Народный дом и народные театры. Исторический музей - еще всецело ученическая работа, выполненная Шехтелем, очевидно, в пору пребывания в Училище живописи, ваяния и зодчества. Из сооружений спроектированных в "русском" стиле, наиболее примечательными являются Народный дом (1897), оставшийся не осуществленным проект деревянного театра Сокольников, серия типовых проектов деревянных народных театров. Для Народного театра в Сокольниках Шехтель нашел тип многоугольного в плане зрительного зала, со сближающимися к центру проходами и расположенными амфитеатром местами, компактный, вместительный, демократичный по облику. Фасады народного театра, по существу, лишены декора. О принадлежности их к "русскому" стилю напоминают лишь башенки по сторонам входа.

Проект народного дома (не осуществлен), созданный в 1897 году по просьбе А.П. Чехова впечатляет по истине классической чистотой и продуманностью плана, умением удобно и логично соединить разнородные помещения, обходясь при этом минимумом площади; в нем полностью отсутствует пустые, не работающие пространства. В этом проекте, а особенно в проекте сооружений в "готическом" стиле - особняках, дачах, усадебных домах, усилия Шехтеля направлены к преодолению традиционной фронтальности и к выработке системы приемов, обеспечивающих всефасадность. Композиция этого сооружения Шехтеля обнаруживает новую тенденцию, предполагая не линейное передвижение по улице, а круговой обход здания. Причем будущий мастер модерна заявляет о себе в усилиях передать художественными средствами богатство смены впечатлений, возникающих в процессе передвижения. Композиции Шехтеля открыты, динамичны и вместе с этим уравновешены и замкнуты в своем круговом движении. По этому так настойчиво подчеркнут в облике Народного дома мотив кругового движения. Как и в проекте народных театров, акцентирование входа дает начало и толчок вновь и вновь возникающему круговому движению.

Особняк Морозова на Спиридорновке

Особняк З.Г. Морозовой на Спиридоновке

Еще более определенно сказываются новые черты в "готических" сооружениях Шехтеля. Разработанный впервые к особняку Морозова на Спиридорновке в 1893 году принцип пространственно - планировочной организации оказался очень емким и перспективным. Вряд ли этот принцип можно считать изобретением Шехтеля. Каждая эпоха стихийно рождает не многочисленные исходные принципы построения архитектурной формы, варьируемые затем в бесчисленном множестве индивидуальных творений. Находки Шехтеля относятся к их числу. То, что благодаря исключительной одаренности на первой взгляд феноменом, уникальным по своему значению, при более внимательном анализе оказывает претворенным во многих сотнях, даже тысячах вариантах. Но даже среди такого множества построек сооружение Шехтеля 1890-х годов сохраняют для русской архитектуры свое первооткрывательское значение, но и марку первоклассного творения.

Получивший образование в Кембридже, владелец остановился на проекте, выполненном в английском викторианском стиле, предоставив архитектору неограниченные финансовые возможности для оформления интерьеров. Шехтелю выпала редкая удача максимальной самореализации, которую он сумел использовать в полной мере. В особняке Морозова нашли совершенное воплощение, и при том несколько раньше, те находки, а которых говорилось с вязи с лучшими сооружениями Шехтеля 1890-х годов в "русском" стиле - народными театрами и Народным домом. Но если применительно к ним, не смотря на более позднюю дату создания, можно говорить о зарождение приемов и принципов новой архитектурной системы, то, характеризуя "готические" особняки, хочется, наоборот, подтвердить факт наличия новой системы, созданной в расчете на длительное восприятие во времени, с множества точек зрения, постоянно меняющихся в процессе движения.

Расчет на "круговое" восприятие обуславливает необычность применяемых Шехтелем приемов и средств. Выразительность особняка Морозова определяются главным образом логикой сочетания основных объемов. Отдельные мотивы повторяются на фасадах особняка по несколько раз, а то и десятки раз. Угловую башню поддерживают сюита башнеобразных объемов, граненой форме эркера уличного фасада вторят угловые башенки по кроям самого крупного из башнеобразных объемов, повторяются формы крытых балконов. Наконец, варьируемое на много ладов островерхое завершение окон, аркад крылец - балконов, парадного подъезда, находящее отзвук даже в контрфорсах парадного подъезда и решетке ограды, создает ощущение мечтательности и романтической приподнятости.

Особняк З.Г. Морозовой

Сдержанное применение декора влечет за собой увеличение значимости отдельной детали и позволяет сосредоточить внимание на главном, добиться эмоциональной выразительности. Планы, фасады, интерьеры особняка Морозова создают впечатление удивительного единства, не похожего на единство архитектурных сооружений предшествующего времени. Казалось, что центром и композиционным ядром здания является группа помещений аванзала и вестибюля, что аванзал и вестибюль - своего рода внутренний стержень, узел и отправной элемент сложной структуры особняка. Анализ подтвердил это предположение, обнаружив наличие кристально ясного и простого замысла и одновременно - существования жестких принципов проектирования, применяемых от проекта к проекту. Оказалось, что планировочно-пространственная организация здания и система пропорций, ритмика, размеры тех или иных элементов вплоть до размеров мебели - все определяется соотношением исходных геометрических форм: стороны квадрата и его диагонали - длины, ширины и высота аванзала. Все без исключения остальные размеры являются кратными или производными от основных - квадрата и прямоугольника. Оказалось также, что из древнерусского зодчества заимствован и при этом творчески переосмыслен и другой прием, распространенный в хоромном строительстве, - многосоставность плана и объема, образующего несколько относительно самостоятельных групп помещений.

Непосредственная зависимость между логикой построения плана и композицией наружных объемов осмыслена и закреплена художественно. Внутренние помещения не ощущаются как нечто изолированное по отношению к наружным формам и пространству. Сложный, уступчатый объем здания как бы непосредственно взаимодействует с ним. Кроме того, облик многих интерьеров зрительно неотделим от наружных масс и объемов: одно как бы непосредственно является продолжением другого.
Живописный план здания логичен и тщательно продуман. Он возник в результате специальной заботы об удобствах и комфорте. Однако в полном согласии с эстетикой модерна они не являются самоцелью. Зодчий видит свою задачу в прямо противоположном. Его цель - заставить всеми доступными ему средствами забыть об этом, забыть во имя красоты и одухотворенности целого.

Оформляя особняк, Шехтель первым их архитекторов привлёк к работе ещё мало известного тогда М.А. Врубеля, который в 1896-1897 гг. написал три панно для малой готической гостиной - "Утро", "Полдень", "Вечер", сочетавших в своих символистских композициях аллегорические фигуры, олицетворявшие одухотворенную природу. Сам художник говорил, что хочет передать в них неосознанные мечты детства. В самом деле, природа на этих панно была полна скрытой таинственной внутренней жизни, пластики, движения, вызывавших у зрителя эмоциональный отклик, "настраивавших" его на особую поэтическую волну.

Кроме того, М.А. Врубель украсил скульптурой "Роберт и Бертран" парадную готическую лестницу и сделал рисунок для витража в готической раме с изображением рыцаря на коне (1894-1896 гг.). "Вживаясь" в атмосферу рыцарского средневековья, он перечитал романы Вальтера Скотта, что само по себе симптоматично. Это, отчасти, проясняло "цели" готических стилизаций московского особняка Саввы Тимофеевича. В них реализовалось не столько желание прикоснуться к конкретно историческому миру Средневековья, сколько детская мечта "пожить" в сказке, почувствовать себя героем рыцарского романа. Эти произведения вносили в интерьеры, характерную для символизма, содержательную многозначность. Врубель, для которого символизм был естественным способом мышления, "обживал" и мифологизировал созданное Шехтелем пространство, насыщая его стилизованные готические формы литературными ассоциациями.

В этой работе Шехтель родился как мастер сложных пространственных композиций. Отталкиваясь от идеи традиционного английского холла, он задумал пространство в нескольких уровнях, наполненное светом и воздухом, визуально связанное с пространством лестницы, соседними гостиными в разных стилях и садовой верандой, что создавало богатейшие визуальные возможности восприятия. Здесь родился ещё один характерный приём зодчего - он намеренно укрупнил детали и максимально повысил высоту потолков (нередко в его помещения высота значительно превышала их длину и ширину), что придало зданию несколько преувеличенную монументальность.

После этой, прославившей его работы, Шехтель создал "готический" кабинет для А. В. Морозова, также совместно с М.А. Врубелем, украсившим его вдохновенными панно на темы из Фауста. Его смятенная, полная внутреннего напряжения, словно проникнутая ожиданием трагедии живопись вместе с рукотворной деревянной отделкой, богатой орнаментикой и скульптурным декором (химерами, масками, чудовищами, карликом) властно уводила зрителя в мир грёз. Отделка кабинета была намеренно лишена автором ощущения современности, она была "вне времени", своей почти средневековой многодельностью и многопредметностью демонстрируя свой "почтенный возраст".

Иллюзия "патины времени" - один из характерных приёмов искусства эпохи символизма, склонного к пассеизму. Умонастроение эпохи располагало к тому, чтобы заново "пережить" культурную историю человечества, но ощущениям этим придавалось внеисторическое, "вечное" значение.

В "готике" Шехтель 1890-х годов нашли своё целостное художественное воплощение типичные символические устремления к созданию иллюзорной реальности, навеянной и пронизанной средневековыми легендами и мистикой, намеренно противопоставленной повседневности. Его готические столовые, гостиные, кабинеты, лестницы как бы родились из грез, размышлений, меланхолической декадентской тоски о нездешних духовных сущностях. Готика, при всём внешнем интересе к ней в русском искусстве XVIII-XIX вв., всё же была мало знакома и отдалена по времени, что делало её с точки зрения символизма ещё привлекательнее - ничто не мешало превратить её в полноценную идеализированную мечту о времени прекрасных и чистых дев, сильных и верных рыцарей, дьявольских искушений и неколебимых христианских добродетелей. Может быть, в силу этой могучей идеализации интерьеры Шехтель казались более "готическими", если так можно сказать, чем их западноевропейские прообразы.

Шехтель выступает истинным певцом прекрасного не только в богатых особняках верхушки московского купечества, но и в собственном, скромном по размерам и формам доме в бывшем Ермолаевском переулке. Здесь тот же уют, та же забота об удобствах, виртуозная планировка, особенно если принять во внимание неудобную, неправильную форму участка. Непередаваемое словами ощущение возвышенности, покоя и гармонии, не покидает посетителя в интерьере даже сейчас, несмотря на утрату подлинной обстановки.

Скоропечатня А.А. Левансона

Все, что Шехтель делает на протяжении следующего десятилетия, лишь уточняет и развивает принципы, к которым он пришел при проектировании особняка Морозовой. Иными стали формы. Они либо совершенно утратили сходство с историческим прототипом, например, особняки Рябушинского на Малой Никитской и А.И. Держинского в Штатном переулке, Московский художественный театр, типография Леввенсона в Трехпрудном переулке, либо тяготеют к «неорусскому стилю». К числу лучших сооружений Шехтеля в "неорусском" стиле относятся: комплекс павильонов русского отдела на Международной выставке в Глазго, за который Шехтель в 1902 году был удостоен звания академика; Ярославский вокзал, проектирование которого относится к 1902 году, собственная дача в Кунцеве, дача Левенсона и проект Народного дома.

Особняк Рябушинского

В особняках Рябушинского и Дерожинской, внешне не имеющих ничего общего друг с другом и с особняком Морозовой, выдержан общий принцип построения здания "изнутри наружу", от центрального ядра, та же система геометрических и математических зависимостей. Но в архитектурном образе зданий определеннее зазвучала диссинансность, трагическая гармония рубежного времени канунов и катастроф.

Выразительность и впечатляющая сила архитектурного образа особняка Рябушинского основаны на непосредственном взаимодействии контрастных, даже противоположных по своим характеристикам элементах, каждый из которых в свою очередь наделен взаимоисключающими чертами. Общий облик здания определяет противопоставление геометрически четких форм основного объема и силуэта (кубовидный объем, карнизы) и органических в своей неправильности балконов и крылец. Великолепны интерьеры здания, в них ярко выявлена изобразительность форм, тяготеющих к природным. Их красота, богатство пространственных связей невольно заставляют забыть обо всем остальном.

Особняк Дерожинской в Штатном переулке

Виртуозное владение пространством позволило Шехтель с блеском реализовать в особняке Рябушинского принцип организации помещений по спирали, вокруг спиралевидного завитка его великолепной мраморной лестницы-волны. Завиток спирали, обозначавший бесконечность развития, стал ведущей темой декора постройки в наружной ограде, ограждениях балконов, росписи старообрядческой моленной, созданной в скрытой от посторонних глаз части особняка. Волна - символ постоянного, изменчивого движения - задала интерьерам ещё одну линеарную тему. Волнообразен рисунок живописного и рельефного фризов столовой, подобна неровной границе морского прибоя кайма паркета в столовой и холле. Мотив волны повторен в абрисах дверных порталов и оконных рам, в переплётах цветного витража холла и других элементах отделки.

Особняк Рябушинского. Парадная лестница

модерн архитектура шехтель

Заслуживает специального упоминания перестройка здания бывшего театра Лианозова для Московского Художественного театра(1902). Поэтика молодого театра оказалась удивительно созвучной поэтике и творческому кредо зодчего. Он сумел передать в архитектурном образе интерьеров свойственное неоромантическому мироощущению модерна высокое представление о деятельности художника как о служении. О театре - как о храме искусства, месте, где происходит священнодействие. Архитектура театра - явление уникальное. Царившая в нем атмосфера сосредоточенности и изящной простоты, была достигнута за счет полного отсутствие традиционной лепнины, позолоты, продуманности колористической гаммы, скупого использование стилизованного орнамента, где повторялся мотив волны и летящей над ними чайки, создавая у зрителя ощущения значительности самого факта приходя в театр, заражала трепетным ожиданием того, что должно произойти на сцене.

Зрительный зал театра спроектирован по принципу контраста темного низа и светлого верха: серебристо-сиреневая орнаментальная роспись потолка и фриза контрастировала с полумраком, внизу подчеркнутым темно-зеленой кожей кресел партера. Нельзя не упомянуть о занавесе театра со знаменитой, летящей над волнами прекрасной белой чайкой. Символ, созданный Шехтелем, чрезвычайно емок и многозначен. В нем содержится напоминание о духовных истоках театра, связанных с драматургией А.П. Чехова.

В сооружениях "неорусского" стиля обращает на себя внимание лирическая трактовка первоисточника, вызывающая деформацию исходных форм. Зодчего интересует не буквальное воссоздание прототипов, а связанные с ними переживания. В постоянной заботе зодчего о красоте находит выражение убежденность, что искусство должно быть полезно, прежде всего, своей способностью дарить людям радость, украшать жизнь и возвышать душу. Это ни в коей мере не означает забвения практических нужд. В архивах сохранилась докладная записка управляющего железной дорогой Москва - Ярославль - Архангельск, специально отмечавшего экономичность проекта Шехтеля: убранство Ярославского вокзала много дешевле традиционного штукатурного; в нем удобно и рационально используется застроенная площадь.

На протяжении 1998-1900 годов им спроектированы и построены торговые дома М.С. Кузнецова на Мясницкой и Аршинова в Старопанском переулке, "Боярский двор" на Старой площади. Их можно по праву отнести к шедеврам модерна в его строгом рационалистическом варианте. Шехтель сумел передать в облике зданий особенности конструкции, превратив стены из несущего элемента в ограждающую плоскость, положить в основу композиции особенности конструктивной системы. С присущим его дарованию умением находить непредвзятые и убедительные решения он передает заложенные, казалось бы, в самой структуре сооружения художественные эффекты, ее воздушность и пространственность.В сооружениях Шехтеля, особенно в торгово-банковских зданиях, фактура и цвет материала, их контраст и сопоставления, художественно осмысленные, превращаются в одно из важнейших средств архитектурной выразительности. Роль фактуро-цветовых контрастов в общей системе средств возрастает по мере того, как проще, конструктивнее и однотипнее становятся формы, строже композиция.

В конце 1900-х - начале 1910-х годов в творчестве Шехтеля сказываются черты, навеянные внутренней эволюцией модерна, обнаруживающего все большую тягу к передаче в образах архитектуры своеобразной стандартизованности и массовости городского быта, начинающего находить красоту в унифицированном и массовом. Жизнь развеяла иллюзии, разрушив утопическую веру в возможность преобразования жизни средствами искусства.

По мере изживания этой утопии рождается другая - техницистская. Отражением этого является усилие рационалистических черт в позднем модерне, обращение к традиции, отмеченной чертами чисто зрительныной однотипности и простоты.

Наблюдаемое с конца 1900-х годов постепенное усиление ретроспективистских тенденций в основе своей вызвано тем же, что и усиление черт чисто зрительного рационализма в позднем модерне. В основе тех и других - поиски нового канона, новых закономерностей, противостоящих уникальности и программному отрицанию обязательных правил в эстетике модерна. Ретроспективистские тенденции нашли, с одной стороны, отражение в неоклассицизме (неоренессанс), в попытках возродить их художественную систему во всей полноте, а с другой - в обращении к классике как источнику новых форм и новой художественной системы. Обе тенденции нашли отражение в творчестве Шехтеля. В качестве примера сооружений, где наследие русского классицизма выступает полностью переосмысленным, пропущенным сквозь призму новейших веяний, могут быть названы собственный дом Шехтеля на Большой садовой (1909), выставочное здание в Камергерском переулке (1914) и библиотека-музей А.П. Чехова в Таганроге (1910).

Весьма плодотворные искания зодчего в этом направлении прервала первая мировая война. Грянула Октябрьская революция, началась гражданская война. Строительство почти прекратилось. И хотя в середине 1920-х годов оно возобновилось, творчество Шехтеля к этому времени теряет свое авангардное значение. Объяснений этому может быть несколько: во-первых, отпущенная каждому, даже самому большому, таланту мера саморазвития, во-вторых, причины программные, идейно-художественные.

Шехтель принял революцию и был в числе тех, кто сразу же начал сотрудничать с новой власть.

Шехтель в Советское время

Федор Шехтель искренне пытался адаптироваться к новой жизни и стать нужным советской стране. Среди его последних работ - грандиозные проекты моста и электростанции Днепрогэса, завода в Болшеве и многие другие. К сожалению, эти проекты остались неосуществленными. Был построен лишь павильон Туркестана на ВДНХ в 1923 году. Шехтель не эмигрировал, хотя из-за границы поступали заманчивые предложения. В 1918 году архитектора с семьей выселили из особняка на Большой Садовой. И он скитался по коммунальным квартирам до самой смерти.

Шел 1926 год… Архитектор хватался за любую работу, но выбиться из нужды так и не удавалось. Его проекты мостов, плотин и крематориев не вызывали одобрения, а идею египетской пирамиды в качестве мавзолея вождя посчитали неразумной шуткой.

В тесной квартире на Малой Дмитровке, где стояли помпейские и этрусские вазы, громоздились древние фолианты и кипы чертежей, а на стенах в несколько рядов висели полотна из его обожаемой коллекции, особенно горько было сознавать свою неустроенность.

«Я окружен несметными богатствами, цена им - сотни тысяч рублей.… А не могу купить даже пакет молока для больной дочери… Моя сердечная астма дошла до рекорда... Ждать от жизни ни чего больше не приходится»,- с горечью думал он.

Увы, Шехтель и его бесценное собрание оказались не нужными революционной России. Пенсии в 75 рублей не хватало ни на еду, ни на лекарства. А на его руках - немощная жена и страдающая чахоткой дочь Екатерина… Любимый сын Лев редко появлялся у своего отставшего от времени отца. Взяв фамилию матери, он вместе с Маяковским, Чекрыгиным и другими новаторами ниспровергал основы старого искусства.… На этом пути им было совсем не по дороге.

«Застаньте меня в живых»,- писал Шехтель бывшим друзьям, ожидая помощи. Он не мог поверить, что судьба оказалась столь жестока к нему: «Я строил всем Морозовым, Рябушинским, Фон-Дервизам и остался нищим. Глупо, но я чист…»

«Жизнь коротка, искусство вечно», - этим словам он следовал до конца. Шехтель вошел в историю отечественного искусства как один из создателей национального варианта модерна, характерный и яркий представитель русской архитектурной школы конца прошлого-начала текущего столетия. И сегодня имя Федора Осиповича Шехтеля стоит в одном ряду с именами самых знаменитых русских зодчих. По его проектам изучают историю и классику архитектуры. На звездной карте неба есть малая планета, названная в честь архитектора.

Размещено на Allbest.ru