Художественный мир техногенной цивилизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Художественный мир техногенной цивилизации

Содержание

1. Парадоксы культурно-исторического лица современной эпохи

2. Проблемы духовной нищеты в цивилизации XX века

3. Перспективы технотронной цивилизации

Список литературы

1. Парадоксы культурно-исторического лица современной эпохи

Нарастание кризисных явлений в экономике, политике, культуре в начале нашего столетия привело к Первой мировой войне (1 августа 1914 года - 30 ноября 1918 года), опрокинувшей прежние представления о гуманизме и классических идеалах, подведшей черту под предшествующим развитием культуры, открыв тем самым путь новым культурным формам. ХХ столетие окончательно указало на близкий конец культуры Нового времени, а так как век уже заканчивается, то, вероятно, начало XXI века будет все же продолжением культуры XX-го.

В конце XIX и в ХХ веке перед человеческой мыслью встал ряд принципиально новых проблем, связанных с глобальными кризисами современности, с переосмыслением места и назначения человека в историческом процессе. Вопросы, поставленные перед человечеством никак нельзя назвать праздными. Человечество осваивает природу, ставя ее на службу своим потребностям и интересам; но природа, одновременно, все дальше и дальше отчуждается от человека и в любой момент готова отплатить ему злой шуткой, как бы доказывая его полную беспомощность перед стихией. Человек во имя своего благополучия создает цивилизацию, но она-то и представляет для него наибольшую угрозу. Наука развивается небывалыми темпами, информационный поток становится все стремительнее, человек внедряется в микромир; но стал ли он ближе к пониманию сути вещей, бытия, чем тысячу лет назад? Человечество осваивает космос, но теряет единство с ним. Человек стремится к познанию, но теряет способность к пониманию. Человечество совершенствуется, но становится бесчеловечным. Средства массовой информации порождают духовный голод. А невиданное стимулирование роста культуры оборачивается крушением и упадком нравов, идеалов, вкуса. Не является ли все это результатом некоего ложного пути, по которому идет человечество? Не следствие ли это европейского способа мышления, забывшего о бытии и склонного отождествлять бытие с круговоротом фетишей?

Свой взгляд на человека и мир предлагает необычайно популярная в ХХ веке концепция, получившая название экзистенциальной (Николай Бердяев, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Мартин Хайдеггер). Эта концепция пытается осмыслить человека не как нечто абстрактное, а как конкретно-личностное явление, учитывая при этом все моменты его психологической жизни. Тем не менее, одна из важнейших целей экзистенциальной философии - преодоление человеческой отчужденности - оказалась нереализованной.

Весьма популярным течением ХХ века стал также психоанализ (Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг, Эрих Фромм), пытающийся постичь не только "разумную" природу человека, но и его иррациональные страсти. Современный Запад настолько уверовал в психоанализ, что у каждого уважающего себя американца обязательно есть собственный психоаналитик. Большинство американских триллеров построено на идее чрезвычайной важности подсознания в человеческой жизни. А криминалистика в США уже не идет за преступление, а пытается предотвратить его, используя в том числе и методы психоанализа.

Для понимания сущности культуры ХХ века важным является рассмотрение двух феноменов - модернизма и постмодернизма. Несмотря на то, что иногда под этими понятиями подразумевают течения в современном искусстве, для культурологии под этими терминами скрываются общекультурные явления, во многом определившие развитие западноевропейской и американской культуры ХХ века. Модернизм охватывает собой период с 1910-х до конца 1960-х (по некоторым оценкам). В искусстве это явление охарактеризовалось множественностью художественных стилей и направлений, таких как фовизм (Анри Матисс), кубизм (Пабло Пикассо), экспрессионизм (Отто Дикс), конструктивизм (В.Е. Татлин), абстракционизм (Василий Кандинский, Пит Мондриан), дадаизм (Марсель Дюшан), сюрреализм (Сальвадор Дали), и многих других. Модернизм в своем развитии прошел две основные стадии - синтеза и деструкции. Ранний модернизм не просто развился из предшествующей культурной эпохи. Он попытался подняться над всеми культурными достижениями прошлого, осмысливая и оценивая их в рамках гигантского синтеза, в котором разнородные культурные и стилевые направления органично соединялись плавной гибкой линией. В искусстве такое направление получило название "модерн", или арт-нуво. Но высший синтез, будучи в определенной степени гармонией, есть прекращение развития, губительная остановка. Поэтому модернисты сделали радикальный последний шаг - они разрушили эту гармонию. Так получились осколки "разбитого вдребезги", которые и стали всеми указанными выше направлениями в модернизме. Модернизм явился пиком всего предыдущего развития культуры - и ее упадком, началом конца культуры Нового времени.

Введем символ, объясняющий рождение модернизма из модерна, его развитие и последующий переход в состояние постмодернизма. Из всей предшествующей культуры модернизм создал ослепительно прекрасную вазу. Насладившись ее красотой, он разбил ее. Чем стали осколки, мы уже сказали. Парадокс в том, что модернисты долгое время пытались из этого неисчислимого множества снова создать вазу. Каждый осколок был по-своему интересен, но неполноценен. Каждая ветвь модернизма пыталась превознести свой "осколок", сделать его бриллиантом. Модернизм продолжался до тех пор, пока не пришло осознание невозможности восстановить всеобщую гармонию через превознесение единичного, пока не исчезло ощущение того, что ваза когда-то была целой. Из этого трагического ощущения родился постмодернизм, то состояние духовной культуры и искусства, в котором пребывает западное человечество по настоящий день. Главной ценностью постмодернизма является "радикальная множественность", по мнению В. Вельша, немецкого исследователя проблем современной культурной ситуации, но это не синтез, а эклектичное сосуществование разнородных элементов. В мире постмодернизма происходит деиерархизация культуры, стирание границ между центром и периферией, между создателем ценностей и их потребителем. Постмодернизм пытается вернуться к ценностям домодернистской эпохи, но на новом витке, когда эти ценности уже утрачивают свои глубинные связи с ментальностью культуры, превращаясь в антисимволы и антизнаки. Новая система ценностей в рамках постмодернизма невозможна - современный человек находится в состоянии духовной аморфности. Он обозрит все, но его ничто не оформляет изнутри. Поэтому западный мир всячески укрепляет внешние формы ограничения человека. Опасность, о которой говорил еще Декарт, стала реальностью - истина релятивизировалась. В постмодернизме исчезает требование категорической новизны, такое важное в модернизме. Появляется системность, которая сочетает рациональные и нерациональные начала. Факт приравнивается к фикции, а жизнь к искусству.

В постмодернистском искусстве существуют различные направления: хеппенинг, инсталляция, инвайронмент, перформенс, видео-арт. Центральными представителями философии постмодернизма можно назвать Бодрийяра, Дерриду, Делеза, Ж.-Ф. Лиотара, М. Фуко.

С социокультурной точки зрения, в современном обществе совершается переход от индустриального к постиндустриальному, или информационному, обществу, концепция которого стала популярной в 60-70-х годах нынешнего века (Белл, Кан, Бжезинский, Тофлер). Эта теория выдвигалась как альтернативная прежде всего марксистской теории общественно-экономических формаций. Согласно этой концепции, на определенном, достаточно высоком этапе экономического и технического развития происходит кардинальная смена системы ценностей. На смену экономическим и техногенным ценностям приходят ценности иного, информационного и научного плана. Раскрепощенный человек, освобожденный от тяжелого физического труда, обретает подлинную свободу через материально-техническое благосостояние и сосредотачивает свое внимание на интеллектуальном самосовершенствовании. К сожалению, эта концепция оказалась утопичной. Общества относительного изобилия конца ХХ века, основанные на рынке конъюнктуры, на принципе спроса и предложения так и не смогли преодолеть ограниченность рационально-экономического мышления. Технические перевороты, на которые возлагали надежды теоретики постиндустриализма, лишь обострили кризисные явления в современной цивилизации, поставив под угрозу нравственное и физическое существование человечества. Возникновение новых способов передачи и обработки информации сближает страны и народы, но еще более разъединяет отдельных людей. Происходит усиленная дегуманизация культуры - человеческая личность вытесняется за культурные рамки, что само по себе парадоксально. Возникает некая культурная форма, которая перестает быть связанной с человеческим началом. И главной причиной такого развития стал сам человек, потому что бросившись вдогонку за цивилизацией, пытаясь овладеть материальной стороной мира, он бросил культуру, которая в большей степени консервативна. Но, не сумев догнать развитие цивилизации, человек таким образом оказался в состоянии между культурой и цивилизацией, не принадлежа в полной мере ни той, ни другой. Вероятно, именно этот смысл вложен в понятие "постмодернизм" - "постсовременность". Современностью для человека, как полноценной личности, может быть только культура, а для человека-машины таковой является цивилизация. Человек оказался "после" современности, на полпути от человека-личности к человеку-машине.

Центральным вопросом, определяющим развитие современной культуры является проблема будущего. Именно эта забота привела к появлению в 1968 году объединения, получившего название Римский клуб, в состав которого вошли ведущие ученые разных областей знания, в том числе и футурологи (исследователи будущего). Первые доклады вызвали шок: если мировая система будет развиваться в тех же формах и теми же темпами, то в недалеком будущем Землю ожидает катастрофа, не только экологическая, но и возможное свертывание культуры как таковой. На данный момент прогнозы менее пессимистичны. К примеру, было подсчитано, что при максимально качественном использовании природных ресурсов наша планета в состоянии содержать до 36 миллиардов человек, но пока это остается за гранью возможностей мирового сообщества. Во всяком случае подобные предостережения сыграли свою позитивную роль. Большинство развитых стран, считающих себя постиндустриальными, переходят на энергосберегающие технологии, законодательно закрепленным становится требование экологической чистоты пищевой и промышленной продукции, развивается безотходное производство и т.д. Однако, это касается в первую очередь промышленно развитых государств. Другие же, стоящие на менее высоком уровне развития, не в состоянии поддерживать новые веяния. И зачастую такие страны или регионы свалкой тех отходов, которые развитые государства не могут утилизовать в силу своего нового статуса - постиндустриального общества.

Для конца ХХ - начала XXI века характерна постоянная, но безуспешная реставрация мировоззренческих систем прошлого (неогегельянство, неомарксизм, неофрейдизм, неопозитивизм, неокантианство и т.д.). Возникают многочисленные социологические и политологические доктрины, претендующие на создание универсальной системы ценностей будущего. Однако, в силу своей отраслевой ограниченности, лишенные метода фундаментальных наук, они оказываются ущербными и потому абсолютно бесплодными в мировоззренческом плане. Мировоззрение человечества конца ХХ столетия оказалось в тупике. Но это не означает завершения исторического и культурного процесса. Как показывает опыт всемирного развития, подобные ситуации всегда преодолеваются, - мучительно, болезненно, но неизбежно. Каковы контуры новой эпохи? Выяснить это - задача общечеловеческая.

В целом, подводя итог культуре Нового времени, надо признать, что мы живем в ее завершающей стадии. И все современные проблемы, кризис культуры, упадок духовности, преобладание цивилизационных моментов над собственно культурными почти точно укладываются в концепцию О. Шпенглера. Культура Нового времени умирает. Многие ученые пытаются создать оптимистические прогнозы на будущее, но в формах и смыслах современной культуры эти идеи утопичны. Если перефразировать Фридриха Ницше, то можно сказать, что современная культура должна закатиться. Для рождения нового необходим уход старого, отжившего, чем на данный момент является культура Нового времени. И поэтому, как нам кажется, не надо бить во все колокола по поводу современного кризиса культуры - это неизбежное явление, выход из которого возможен только через полную смену одной культуры на другую. Выше мы привели определение культуры, которое дает Яков Голосовкер. Культура есть высший инстинкт человека. Мы обречены на культуру до тех пор, пока мы являемся людьми. Как Адам и Ева принесли в мир культуру, так она уйдет вместе с нами.

2. Проблемы духовной нищеты в цивилизации XX века

Без системы ценностей, разделяемой большинством населения, не бывает стабильного общества - оно деградирует, распадается. В наше время, на исходе столетия - века передовых технологий и одновременно двух мировых войн, революций, военно-политического и экономического противоборства - роль идеологии не только не уменьшается, но, напротив, возрастает. При этом речь идет не столько о СМИ, которые иногда именуют "четвертой властью", но и о возросшем месте интеллектуалов в обществе. Нельзя признать случайностью превращение юристов, социологов, политологов, историков, психологов, педагогов, журналистов в массовые профессии.

Давние уже предсказания А.Камю, Р.Арона, Д.Белла о "конце века идеологии" не оправдались. Для современной эпохи характерно не "исчезновение" или "старение" политических идей, а новое оживление идеологической активности в виде неомарксистских, неолиберальных и неоконсервативных движений. По мнению профессора Лозанского университета Ж.Мейно, сама идеология все явственнее оказывается "элементом борьбы за власть".

Идеология влияет на принятие политических решений не меньше, чем социальные и экономические факторы. Однако в отличие от религии она не принимает форму неизменных догм, какого-либо свода норм и правил: повседневная жизнь постоянно вносит в нее коррективы.

Идеологическое изображение мира политики английские исследователи сравнили с тем, как художник рисует портрет. То, что он изображает, - не точная фотография, а его концепция характера, его видение изображаемого субъекта.

За классическим принципом экономического либерализма стояла неограниченная эксплуатация человека и природы. Истощение природных ресурсов и загрязнение окружающей Среды останутся, пожалуй, наиболее серьезным обличителем ненасытной жажды прибыли. Неслучайно движение экологистов требует, помимо защиты окружающей среды, сокращения "престижного потребления". По данным генерального директора ЮНЕСКО Ф.Майора, 20 процентов населения мира (тот самый "золотой миллиард" граждан западных и некоторых новых индустриальных стран) потребляют 80 процентов его ресурсов. Но дело не только в этом. Бизнес не знает различий в целях производства; вот почему особенно прибыльными стали производство вооружений и наркобизнес. Наконец, современные технологии рассчитаны на все меньшую численность рабочих рук, вследствие чего армии безработных будут расти.

Вирус "неограниченного потребительства" поставил человека в замкнутый круг "производство - потребление". Установка на приобретательство лежит в основе всей классической западной идеологии - как либеральной, так и консервативной. Один, но характерный пример: с помощью вездесущей рекламы культивируются искусственные потребности; к легковому автомобилю, ставшему показателем социального статуса, предлагают добавить и яхту, и персональный самолет, и т.п. Процветание американской, германской, французской и некоторых других национальных экономик в немалой степени основано на производстве автомобилей и на безудержной рекламе этого товара. Между тем проблемы, создаваемые чрезмерной зависимостью от автомобиля, превышают его преимущества. Их много, и они широко известны.

Движение экологистов в странах Запада бросило вызов "обществу потребления", противопоставляя стремлению "иметь больше" желание лучшего "качества жизни", а экономическому росту - социальный прогресс. Экологисты требуют отказа от "престижного потребления" в пользу "добровольной простоты". Их девиз: пусть будет меньше денег, меньше потребительских ценностей, но зато больше досуга, больше возможностей для самореализации личности и участия в общественной жизни. Под влиянием этой идеологии более естественного образа жизни итальянцы стали нередко отказываться от приобретения автомобиля. Велосипед как главное средство передвижения широко распространен в Голландии, Вьетнаме и Китае.

Французский публицист Мишель Боске приводит любопытный случай, когда живущие в примитивных условиях обитатели архипелага Тристан д'Акунья, побывавшие в странах развитого капитализма, предпочли вернуться на родину, к своей привычной жизни, "хотя и без комфорта, но и без эксплуататоров и эксплуатируемых, без богатых и бедных, высокообразованных и неграмотных, без насилия и полиции".

Если не быть идеалистами, то нужно признать, что история и общество будут развиваться не только благими пожеланиями. Соединенные Штаты и в XXI веке станут стремиться сохранить свою гегемонию в мире. Продолжится соперничество главных мировых центров. Экономическое неравенство и националистическая идеология по-прежнему будут питательной средой для региональных конфликтов.

Тем не менее, дискуссия о новых ценностях для нового века принимает все более широкий размах. Простое выживание человечества, столкнувшегося с рядом трудноразрешимых глобальных проблем, очевидно, не слишком привлекательная задача. Другое дело - идея "устойчивого развития". Предусматривающая прежде всего сохранение окружающей среды, она постепенно вбирает в себя все новые достижения социально-экономической и политической мысли.

В странах Запада получила широкое распространение реформистская мысль. Действительно, безальтернативность нынешней западной экономики как единственно жизнеспособной универсальной системы не доказана никем. Великий Кант не зря говорил о безосновательности притязаний любых общественных идей на истину вне их связи с моралью.

Хотя рабочий класс в своем большинстве интегрировался в "общество потребления" западного типа, неустойчивость его статуса, в особенности права на труд, сохраняется. Страны Запада и тем более новые государственных образования в Восточной Европе и СНГ далеки от гармонии социальных отношений. Конфликты внутри общества и политические разногласия не устраняются сами по себе.

Здравый смысл миллионов, а не избранных "джентльменов удачи", не позволяет уповать на рынок как на главный регулятор общественной жизни. Сам по себе он не способен гармонизовать нематериальные стороны жизни, в особенности человеческие отношения. Подлинная культура при нем становится нерентабельной. К тому же если бы не было социализма, организованного рабочего движения, капитализм не трансформировался бы и не принял свои современные цивилизованные формы. Президент Ф.Рузвельт имел основание сказать: "Будущее принадлежит идеалу, который будет представлять нечто среднее между капитализмом США и коммунизмом СССР".

Концепция "конвергенции" (слияния, взаимопроникновения) начал социализма и капитализма, возникшая на Западе еще в 1960-х в контексте теории единого "индустриального общества", вновь и вновь всплывает с приближением к "цивилизации XXI века". В книге директора французскояо еженедельника "Нувель обсерватэр" Л.Жоффрена "Возрождение левых" (1994) эта идея изложена так: "...Хорошая система - это гибрид, смесь, компромисс. Ее можно назвать "умеренным капитализмом", "регулируемой рыночной экономикой", "смешанным обществом" и т.п. Это - "демократический социализм", при котором процветание обеспечивается современной экономикой и ее мощным инструментом - рынком. При такой системе сообщество также гарантирует, что каждый его член, насколько возможно, будет защищен от конкуренции и войны всех против всех. Это будет общество, славящееся своим государством всеобщего благосостояния, социальными законами, общедоступной школой, организованной солидарностью и капитализмом, поставленным в рамки. Иными словами, это - социалистическая корректировка капиталистической системы; система, которая примиряет экономическую эффективность и социальную защиту, процветание и сострадание, конкуренцию и справедливость, свободу и равенство, богатства и перераспределение доходов, инициативу и солидарность. Это и есть социализм, который еще никто никогда не видел в длинной истории человечества. Это подлинный, современный, демократический, реформистский, плюралистический и уважающий права человека социализм, который понял, что рыночная экономика - полезное средство. Это социализм на деле.., который изобрел европейскую модель общества, дал свободу самым предприимчивым и одновременно справедливость - слабым.

Не только левые, но и правые политические теоретики заняты поисками новых общественных идеалов. Такой крупный социолог, как Д.Белл, уже в середине 1970-х сетовал на то, что современное западное общество не имеет политической философии, которая оправдывала бы его приоритеты. Не предлагая своих решений, он очертил четыре группы вопросов, ответы на которые должны составить новую политическую философию. Это проблема структуры "государственного хозяйства"; противоречие между свободой и равенством; соотношение между справедливостью и эффективностью как категориями общества и экономики; соотношение сфер общественного и частного в экономике и морали,

В 1991 году сессия Совета взаимодействия, в которой участвовали бывшие главы государств и правительств - Г.Шмидт, В.Жискар д'Эстэн, Т.Фу-куда, Дж.Каллагэн, П.Трюдо и другие, - констатировала, что сегодня в мире нет чисто рыночной экономики, основанной на частной собственности. В большинстве стран существует смешанная система с крупным и мощным государственным сектором. Бывшие капитаны западного мира признали, что рынку не под силу глобальные проблемы, и поэтому не рекомендовали тогда восточно-европейским странам спешить с приватизацией и отказываться от государственного регулирования.

З.Бжезинский в своей книге "Вне контроля (мировой беспорядок на пороге XXI века)" отметил непривлекательность либерализма в качестве господствующей доктрины и призвал к поиску новых идей: "глобальное неравенство явно становится ключевой проблемой политики в XXI веке" и все менее терпимо. По данным ООН, если в 1960-х индустриальные страны были богаче бедных в 30 раз, то в 1990-х - уже в 150 раз.

В ряду высказываний научных и политических авторитетов нельзя обойти социальную доктрину римской церкви, ставшей одним их магистральных направлений ее политики. Не случайно энциклика папы Льва XIII "Рерум новарум" ("О новых вещах", 1891 год), от которой берет свое начало социальный католицизм, была отмечена официальными документами пап по случаю ее 40-летия, 80-летия и 100-летия.

В папской энциклике "Квадраджезимо анно" ("80 лет", 1931 год) осуждался либерально-демократический режим, поощряющий материалистические императивы и индивидуалистическое сознание, потерявшее всякую нравственную опору.

В энциклике "Сотый год", (1991) папы Иоанна Павла II говорилось: "Нельзя согласиться с утверждением о том, что потерпевший поражение так называемый "реальный социализм" должен уступить место только капиталистической модели организации производства. Нужно сломать барьеры и монополии, которые удерживают множество народов на задворках развития, обеспечить всем людям и нациям элементарные условия участия в нем".

Западные экономисты делают особый упор на необходимости замедления роста населения развивающихся стран. При ежегодном приросте на 2,5 процента оно удваивается каждые 25-30 лет, что резко увеличивает нагрузку на естественные русурсы. Замечено, однако, что с преодолением бедности естественный прирост населения уменьшается, следовательно, демографическая проблема упирается в социальную.

Но пойдет ли богатый Север на перераспределение доходов с бедным Югом? Этот вопрос пока неразрешим.

Как отмечал экономический советник Международного банка реконструкции и развития Серафи Эль-Салаб, реализация "устойчивого развития" в планетарном масштабе невозможна без решения проблем распределения. "Если мы всерьез думаем о спасении нашей планеты, - подчеркнул он, - мы должны стремиться в первую очередь к тому, чтобы бедность и неравенство в доходах, которые являются во многом причиной экономических бедствий, уменьшились".

К концу века во всем мире необычайно возрос динамизм общественного развития. Произошла повсеместная демократизация политических режимов, а проблемами социальной политики вплотную занялись практически все страны. По мнению американского политолога социал-демократического толка М.Харрингтона, преобразования в сторону "нового социализма" на Западе будут сопровождаться "периодическими структурными кризисами капитализма". Харрингтон не предвидит в обозримом будущем такого "последнего" кризиса, который привел бы к замене капитализма социализмом. К середине XXI века развитые страны, как и сегодня, будут иметь "смешанную экономику". На пороге "нового социализма" она станет более человечной, но качественно не трансформируется. "Социализация", по Харрингтону, представляет собой уже начавшийся процесс усиления влияния трудящихся на процесс принятия решений на производстве как на микро-, так и макроуровне. Для приближения "нового социализма" необходимо, по мнению американского ученого, "демократическое планирование", благодаря которому рынок сможет служить на благо общества.

Французский левый общественный деятель и публицист П.Жюкен считает кризис капитализма как способа производства, потребления и организации общества на Западе неоспоримым. В особенности трудно сочетать стремление к максимальной прибыли и охрану окружающей среды. Только под давлением и с помощью общественности западным государствам удается держать под контролем проблему экологии. Однако экологический прогресс остается ограниченным, обратимым и противоречивым.

Альтернативную экономику и общество некоторые идеологи "зеленых" представляют в форме федерации самоуправляющихся общин (коммун). Так, германский экологист О.Ренн считал, что в альтернативном обществе население должно рассредоточиться по поселкам с числом жителей, не превышающем 2-х тысяч человек. Движение по образованию общин охватило целый ряд стран Европы, США и Канаду. Только в США в нем участвуют более 12 процентов граждан. Участники этого движения руководствуются не утопическими идеалами, высказанными в XIX веке П-Ж. Прудоном и социалистами-утопистами, а такими конкретными мотивами, как борьба с ростом преступности, с наплевательским отношением центральных и местных властей к нуждам простых граждан, защита духовных ценностей.

Установление номократии, по мысли Костопулоса, означает поворот в производстве и в общественных отношениях. Радикально меняются характер и особенности собственности. Она превращается в коллективное владение (правящим классом) формулами знания. Однако классовое деление сохранится. Человеческие нужды и человеческие способности станут объектами генерации знания, приложения научных результатов. Классовые конфликты и классовые противоречия в таком обществе не только сохранятся, но и усилятся по сравнению с капитализмом. Та социальная группа, которая займет место на вершине иерархической пирамиды знания, станет правящим классом "номократов".

Идеология цивилизации XXI века, по всей видимости, станет ориентироваться на интересы "среднего класса", руководствуясь принципами гуманизма и охраны окружающей среды. В создании этой системы ценностей будут соперничать либерально-консервативная и левая идеология, в последней найдут место различные течения социалистической и христианско-социальной мысли. Обновленное марксистское учение отрешится от представления о коммунизме как рае на земле. Трудности и противоречия останутся двигателем развития и в будущем. В тех странах, где социализм будет преобладающей чертой социально-экономического строя, возобладает идеология не безграничного личного обогащения или, скажем, распространения американского уровня жизни на всю планету (что чревато экологической катастрофой и истощением природных ресурсов), а разумного достатка, но без уравнительности.

Борьба идеологий не прекратится никогда, ибо за ней сталкиваются трудно примиримые политические и экономические интересы. Однако при всех различиях в идеологии нет непреодолимых границ: патриотизм и национализм находятся где-то рядом, но явно различаются; индивидуализм присущ как анархизму, так и либерализму и консерватизму; а грани между либерализмом и социал-демократизмом вообще весьма условны.

Прогнозирование некоего универсального кодекса поведения в цивилизации XXI века не может рассматриваться как навязывание унифицированной формы социально-экономического строя. США, Япония, Германия и другие высокоразвитые страны, чье население образует "золотой миллиард", по доброй воле не откажутся от своего доминирующего положения в качестве главных финансовых центров и обладателей высоких технологий. Как утверждает эксперт Банка Франции Франсуа Морен, уже сейчас набирает силу такой механизм "глобализации" мировой экономики капиталистического типа, который оказывает воздействие на экономическую и социальную политику всех стран.

Однако законы истории не дают предпочтения ни фаталистам, ни оптимистам. Социалистическая идея и практика не умерли. Именно они в большей степени отвечают идеалам гуманизма. Вопреки утверждениям многих идеологов, капитал интересуется не человеком как личностью (исключая, разумеется, самих обладателей капитала), а результатами его труда, приносящими прибыль. Подлинный социализм даст больше для совершенствования личности, чем капитализм.

Исторический прогресс не фатален, но возможен. Его реальной перспективой могло бы быть устранение всякой, прежде всего материальной основы для возможности новой мировой войны, а также осуществление мировым сообществом согласованной экологической политики.

3. Перспективы технотронной цивилизации

Настойчивые попытки создать целостную картину мира, опирающуюся на физико-математический подход к реальности, дали результат, обратный желаемому: обозначен реальный предел не только дальнейшего развития науки, но и почти четырехсотлетнего развития технотронной цивилизации, основанной на научном мировоззрении.

По сравнению с плодотворнейшими десятилетиями до начала 80-х годов, когда наука поражала своей ускоряющейся поступью, "вдруг" наступила полоса прогрессирующей растерянности в умах ученых, поток фундаментальных открытий стал иссякать. Последним эпохальным достижением было создание в конце 70-х годов теории электрослабых взаимодействий, но единой теории поля и вещества, объясняющей всю совокупность физических взаимодействий получить так и не удалось.

Уже более чем полтора десятка лет наблюдается ситуация, когда всякое заметное усилие, направленное на создание непротиворечивой научной модели мироздания, тут же непроизвольно выталкивает мысль исследователей за границы общей парадигмы науки. Причина - в ограниченности основополагающих принципов научного мировоззрения.

Наука, как исторически выявленная форма познания, основывается на тех или иных представлениях о пространстве и времени, имеющих формально-логический (математический) аппарат описания. Поэтому все, что не имеет формального описания в пространственно-временных категориях, ненаучно и объявляется домыслом, несуществующим в реальности. Кроме того, свое развитие наука рассматривает как последовательную смену научных парадигм, уходящую в дурную бесконечность.

На деле, развитие любой науки, не только естествознания, но и гуманитарных областей, обеспечивалось тем, что концептуальные трудности, возникающие при разработке теорий, все чаще устранялись путем принятия дополнительных гипотез и допущений, подтверждение которых предполагалось в будущем.

Сегодня дальнейшее продвижение теоретической мысли увязло в массе накопленных гипотез и допущений, которые образовали плотную скорлупу вокруг сферы научно подтвержденного знания.

Этим фундаментальная наука сама очертила качественный предел своего развития. Главнейшими показателями этого являются принятие наукой антропного принципа, конец эпохи эксперимента, достижение предела исследования микромира, за которым невозможно применение формально-логического аппарата для описания реальности.

Пришедший в науку извне антропный принцип гласит, что Вселенная и ее законы таковы, каковы они есть, именно потому, что существует Человек и его Сознание. Значит, мир без Человека и, следовательно, без Сознания не имеет исчерпывающего объяснения.

Другое непреодолимое препятствие "вызрело" внутри самой науки. Обрушилась ее несущая опора - эксперимент, решающее средство подтверждения научных гипотез и превращения их в теорию. Если эксперимент бессилен, то у науки нет никакой другой возможности достоверно установить, какая объективная реальность соответствует математическим или формально-логическим построениям. Здесь фундаментальные научные исследования столкнулись с принципиально неразрешимыми противоречиями:

во-первых, - затраты энергии, необходимые для исследования сверхсложных процессов в любых научных областях, на много порядков превосходят возможности человечества. Тогда как единственно возможным источником энергий такого масштаба является один из объектов исследования - сам микромир объективной реальности;

во-вторых, - попытки научного познания сверхсложных процессов привели к порождению целых формально-логических "миров", под которые невозможно подвести экспериментальную базу либо по причинам их запредельной условности (например, физика элементарных частиц или теория вероятностей), либо по этическим соображениям (например, биология, медицина, социология, психология, экономика);

и, наконец, в-третьих, - постоянно воспроизводится разрыв между обратимостью выводов, полученных с помощью формально-логического аппарата, и необратимостью происходящего в физической реальности. То есть строгая симметрия науки бессильна перед объективной асимметрией бытия.

Таким образом, исчезла дальнейшая возможность физической интерпретации математического или хотя бы формально-логического описания исследуемых процессов.

Более того, научно познать реальность микромира и этим преодолеть ограниченность научного мировоззрения оказалось принципиально невозможным.

Сам язык науки - математика не может оперировать категориями объективной реальности, находящимися за границей 10 в минус 15 степени см. и 10 в минус 22 степени сек. За этим пределом исследуемые процессы утрачивают все дискретные характеристики, а там, где не видны устойчивые различия состояний реальности, формально-логический аппарат бессилен. Любые формальные средства и то, что ими описывается, дискретны по определению.

Обозначена своеобразная "этическая граница" формально-логических представлений о пространстве и времени, а значит и всей Науки в целом, за которой существует Нечто, находящееся вне пространства и времени. Достигнуты пределы формального знания. Определилась сфера объективно существующей чисто духовной, идеальной реальности - подосновы реальности физической.

Подавляющее большинство современных технических новшеств и создающихся технологий ориентировано на дальнейшее, предполагаемо беспрепятственное развитие техносферы цивилизации. Но стоит последней изменить свои стратегические жизненные предпочтения, к чему ее настойчиво вынуждают не только экологическая обстановка, но и неразрешимые противоречия самого научно-технического прогресса, как многое из наработанного в прикладной области окажется ненужным.

Более того, стремительно множащиеся супертехнологии по большей части не имеют и, скорее всего, никогда не получат поля практического применения. Современная, технотронная цивилизация достигла такой степени системной организации, в первую очередь технологической, что любые частные новации в ней неизбежно вызывают столь обширную перестройку всей системы, что внедрение новшества обходится дороже ожидаемого эффекта.

Технотронная цивилизация достигла состояния полной целостности, то есть предельного системного качества. Это означает, что дальнейшее ее развитие возможно только путем самоотрицания, через снятие своих основополагающих принципов.

Поэтому разработанные технологии в подавляющем большинстве являются своеобразными прикладными спекуляциями, бесконечными блужданиями в пространстве того, что только возможно, но не имеет внутренней силы стать действительным.

Таким образом, достигнуты пределы развития техносферы, как формы существования технотронной цивилизации. Но техносфера не есть самоорганизующаяся система. Она "живет" исключительно за счет энергии человеческого разума, который не может остановиться в своем развитии, не подвергшись спонтанной энтропии.

Вообще говоря, в мировой науке уже давно начало укореняться убеждение в том, что решение фундаментальных мировоззренческих проблем лежит за пределами научного знания. Так, уже из теоремы Гёделя следует, что внутри замкнутой системы любое научное построение, основанное на формальной логике будет неполным. Иными словами, всегда найдется такое утверждение, которое нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

Это означает, что наряду с формализуемой частью мироздания должна существовать его трансцендентная часть, запредельная по отношению к миру явлений и недоступная теоретическому познанию - Мировой разум, Бог. Еще создатель квантовой механики Вернер Гейзенберг говорил: "Первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог".

По сути дела, огромным числом экспериментов фактически зафиксировано, что сверхсложные процессы есть многообразные проявления не просто индивидуального человеческого Сознания, а Разума как такового.

Практически признано, что именно Разум, как чистая интеллектуальная сущность есть ядро всякой реальности, в том числе и физической, управляющее ею и формирующее ее, а постижение Разума, его законов, есть Высшее Знание, в котором научная формализация является лишь внешней, хотя и необходимой, стороной.

Сказанное не означает вселенскую катастрофу или необходимость упразднения технотронной цивилизации и отказа от ее достижений. Просто наука из самодовлеющей системы сжимается к элементу более высокого Знания. При этом принципиально важным становится его глубинный источник, а не застывшие, утратившие внутреннюю связь проявления этого Знания, которые и есть достояние науки.

Последняя лишь регистрирует, описывает и раскладывает по полочкам содержание, приходящее из интуитивных глубин Чистого Разума. Сама наука показала, что именно эта, непостижимая для нее, чисто духовная, но объективно существующая реальность, скрывает тайну целостной и непротиворечивой картины мира.

Чистый Разум, как идеальная реальность, есть целостность всеобщих неизменных принципов, вечно существующая в своих пространственно-временных проявлениях, которые в совокупности и есть мироздание, развивающееся от бесконечной дробности этих проявлений к их тотальному единству.

Список литературы

культура технотронный цивилизация антропный

1. Актуальные проблемы культуры XX века. М., 1993.

2. Белик А.А. Культурология. М., 1998.

3. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1993.

4. Ковалев В., Давыдов А. К вопросу о пределах развития технотронной цивилизации. // http://www.futura.ru/index.php3?idart=31

5. Культура XX века. Словарь. М., 1997.

6. Маркузе Г. Человек в индустриальном мире. М., 1993.

7. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. М., 1991.

8. Столяров Д.Ю., Кортунов В.В. Культурология. М., 1998.

Размещено на Allbest.ru