Анненков Николай Александрович (1899-1999)

В октябре 1941-го года, решением правительства Малый театр был эвакуирован в Челябинск, где, наладив выпуск новых спектаклей и регулярные выступления в текущем репертуаре, коллектив продолжил со все возрастающей интенсивностью свою военно-шефскую работу. Вместе с театром в Челябинск, который в годы войны называли "Танкоградом", приехал Н.А.Анненков.

Активно занятый в репетициях предстоящих премьер и в текущем репертуаре, Анненков вместе с другими артистами, приехавшими на Урал, выступал на заводах и в госпиталях "Танкограда", участвовал в концертах - "конвейерах", когда один состав артистов обслуживал поочередно по пять-шесть палат с ранеными ежедневно.

Здесь, в Челябинске, в мае 1942-го года Анненков вступил в партию. Это решение было следствием естественного и искреннего желания находиться в тяжелые годы войны на ответственном, важном участке работы. Оно было продиктовано самыми возвышенными помыслами, самыми благородными чувствами. Невозможно заподозрить карьеристский расчет или какой-либо иной корыстный мотив у человека, вступающего в коммунистическую партию в год, когда немецкие фашисты стремительно продвигались в глубь страны. К решению вступать в партию в 1942-м году Анненкова подтолкнуло его стремление быть там, где, как ему тогда казалось, он мог принести максимальную пользу, где мог больше сделать для фронта, для Победы.

В сентябре 1942-го года Малый театр вернулся в Москву и продолжил военно-шефскую работу по художественному обслуживанию военных частей и госпиталей столицы, а также организацию фронтовых концертных бригад, выезжающих на различные участки фронта. Ведущие артисты театра А.А.Яблочкина, Е.Д.Турчанинова, В.Н.Пашенная, И.В.Ильинский, М.И.Царев, М.И.Жаров, Е.Н.Гоголева, Н.А.Анненков проводят свои творческие отчеты перед офицерами и солдатами в военных частях Армии, участвуют в так называемых "Днях культурного отдыха раненого бойца", выезжают с концертами непосредственно на фронте.

В 1943 году фронтовая концертная деятельность Малого театра еще больше активизируется, существенно расширяется, охватывает собой Воронежский, Юго-Западный, Калининский, Центральный, Белорусский и другие фронты. В мае 1943 года на Северо-Западный фронт по маршруту Бологое-Валдай выезжает бригада во главе с Н.А.Анненковым, в составе артистов В.А.Обуховой, П.А.Оленева, М.М.Садовского, В.Н.Орловой, А.А.Пироцкой, М.И.Гроер. Концерты проходят с большим воодушевлением, в атмосфере всеобщего подъема, демонстрируя содружество актеров и воинов, единство фронта и тыла.

Активная деятельность фронтовых бригад и фронтового филиала Малого театра военной поры не отменила основной обязанности старейшего драматического театра исполнять свой текущий репертуар и создавать новые спектакли. Естественно в годы войны первоочередной становится задача найти и осуществить на сцене такие произведения, которые способны вызвать еще больший подъем патриотических чувств, поддержать моральный дух населения, вселить в зрителей уверенность в неизбежной Победе. Главным для театра в те тяжелые для всей страны годы было создание спектаклей, посвященных теме войны - теме военного подвига. И, конечно, во многих из таких спектаклей принимает участие артист Анненков.

В Челябинске Малый театр ставит "Осаду мельницы" по новелле Э. Золя - спектакль, созвучный происходящим в те дни событиям, в котором Анненков играет Доминика Панкера. В тот же вечер, что и "Осада мельницы" идет премьера "Девушки-гусара" Ф.А.Кони - водевиля из времен Отечественной войны 1812-го года, где Анненков исполняет роль Роланда. Но одним из наиболее значительных сценических событий военных лет, в котором принимает участие Анненков становится постановка пьесы А.Е. Корнейчука "Фронт". Это был спектакль, напрямую связанный с темой войны, причем, войны не исторической, а той, что бушевала, все более разгораясь, в те месяцы и дни, когда в Малом театра шла работа над пьесой и состоялась ее премьера.

В острой, на удивление смелой пьесе Корнейчука, поднимавшей вопрос о причинах успехов и неудач нашей Армии, сатирически изображающей недостатки и промахи высшего командного руководства, Анненков играл роль генерала Огнева - молодого, талантливого, противодействующего неэффективным методам командования и устаревшей тактике военного боя, которых придерживались самоуверенной, но давно отставший от требований современной науки командующий фронтом Горлов и его консервативное, бездарное окружение. В молодом полководце Анненкова интересовала психология человека, берущего на себя смелость принимать ответственные, судьбоносные решения, затрагивающие жизненные интересы больших масс людей. Он выявлял в своем герое силу его непоказного патриотизма, его верность военному призванию, его верность военному призванию, волю к победе, способность к нешаблонному мышлению. Талантливый военачальник, вдохновенный стратег, Огнев-Анненков был человеком большого мужества, высокого достоинства, незапятнанной офицерской чести.

Тему долга и чести русского офицера - одну из основных в творчестве Анненкова - он продолжил, работая над следующей своей сценической ролью в спектакле, тоже посвященном Великой Отечественной войне.

В пьесе Б.А.Лавренева "За тех, кто в море!", осуществленной на сцене Малого театра в 1947-ом году, Анненкову поручили роль капитана-лейтенанта Максимова, поставив перед ним задачу создать образ идеального героя - человека высоких этнических норм, отважного военного моряка, рыцарски верного своему долгу, сохраняющего честь офицера и веру в справедливость в самых сложных и невыгодных для него обстоятельствах. Задача была не из простых, поскольку, как писал после премьеры рецензент газеты "Известия" 01.02.47 г.: "В Максимове нет никакой внешней яркости, тех "особых примет", которые выделили бы его из среды других. Тем значительнее заслуга актера, который сумел раскрыть внутреннюю силу и обаяние этого образа.

В спектакле "За тех, кто в море!" режиссеры-постановщики К.А.Зубов и В.И.Цыганков, следуя за автором стремились не столько к отражению внешних событий недавней войны и демонстрации подвигов военных моряков, в среде которых разворачивалось действие пьесы, сколько к раскрытию средствами сцены психологических и морально-этических аспектов поведения людей, действующих в ситуациях, требующих проявления мужества, отваги, героизма. Режиссуру и исполнителей ролей интересовали духовные истоки, идейная и психологическая мотивация героического поступка, волновала проблема воинского долга и офицерской чести, подвергаемых испытанию славой и честолюбием. Конфликт подлинного героизма и поведения, обусловленного жаждой славы, гражданской ответственности и личной заинтересованности, коллективного и индивидуального выявлялся через столкновение двух главных героев, двух командиров отрядов морских охотников капитан-лейтенантов Максимова И Боровского (артист М.И.Царев). Человек высоких нравственных норм и благородных принципов, Максимов противопоставлялся индивидуалисту Боровскому.

Созданный Анненковым образ морского офицера Максимова в спектаклях "За тех, кто в море!" был высоко оценен современной критикой: "Максимов-Анненков обаятелен не только своей естественной простотой, искренностью, непосредственностью. В нем мы находим ту человеческую значительность, содержательность, благородство, которые, как бы ни был внешне скромен герой, всегда и во всем скажутся, - и в манере общения с людьми, и в деловой обстановке, и в том напряженном ратном труде, который сопутствует военной профессии. Таким внутренне одаренным, с богатой душою, кажется нам Максимов в исполнении Анненкова". - писал 29.17.47 (?) г. в газете "Вечерняя Москва" В. Залесский.

"Четкая идейная направленность и жизненная правдивость отличают образ лейтенанта Максимова, созданный артистом Н.Анненковым. Он лишен внешней эффектности, скромен и, на первый взгляд, мало заметен. Вначале Максимов даже теряется в группе офицеров. Но постепенно, особенно со второго действия, он выдвигается на первый план, становится все ближе к зрителю. Анненков выделяет в Максимове его честность, внутреннюю силу, которая раскрывается все ярче с развитием событий. В нем воплощены прекрасные моральные свойства советских людей, не боящихся трудностей, твердых, самоотверженных, требовательных к себе и другим. Первое время Максимов кажется несколько суховатым исполнительным человеком, лишенным душевного тепла и творческого темперамента. Но это только первое впечатление. Анненков нашел верный реалистический тон, не декларируя сразу о всех достоинствах героя, а раскрывая их в действии естественно, так же, как мы узнаем человека в жизни. Максимов глубоко переживает судьбу своих товарищей, с любовью и гордостью выполняет свой воинский долг. Душевное тепло, чувство товарищества и творческая страсть, отличающие Максимова, окончательно раскрываются в последнем действии пьесы. Тем более убедительны они для зрителя, тем более сильно обаяние его облика", - рассказывал о работе Анненкова критик газеты "Культура и жизнь" 31.01.47 г.

"Роль Максимова, порученная Н.А.Анненкову, - трудное испытание для актера. Исполнитель вышел из него с честью и бесспорным успехом. Максимов четко и последовательно противопоставлен Боровскому, как олицетворение положительного начала. Чрезвычайно легко здесь сбиться на изображение тусклой и серой добродетели, неспособной найти путь к сердцу зрителя. Н.Анненков полностью избегает этой опасности". - соглашается с другими рецензентами историк театра Б.Ростоцкий в газете "Московский большевик" (02.02.47 г.).

Работа Анненкова, вызвавшая положительные отзывы критиков и горячий прием зрителей, была высоко оценена также и правительством. За роль Максимова в спектакле "За тех, кто в море!", в 1947 году Анненкову была присуждена Государственная премия (Сталинская премия II степени).

Следующая сценическая работа артиста, посвященная современной теме, тоже вызывала широкий общественный резонанс и получила высокую правительственную оценку. За роль профессора Лаврова в спектакле "Великая сила" Б.С.Ромашова в 1948 году Анненкову была присуждена вторая Государственная премия (Сталинская премия I степени).

Вновь перед ним стояла задача создать убедительный, живой, объемный образ современного положительного героя - одна из сложнейших сценических задач для драматических артистов. С помощью новых красок, иных, прежде не используемых выразительных средств, надо было вписать в конкретные сценические очертания индивидуально неповторимые черты еще одного героя-современника. Судя по отзывам прессы, Анненкову это удалось. Хотя нельзя не предположить, что созданная им роль, как и весь спектакль Малого театра, в целом получили такую высокую государственную оценку не только за художественные достоинства, но благодаря идеологической направленности пьесы Ромашова и ее постановки, осуществленной К.А.Зубовым и Н.П.Петровым в духе эпохи социалистического реализма.

События пьесы разворачивались в среде научной интеллигенции. У действующих лиц "Великой силы" - академиков, профессоров и сотрудников НИИ исподволь намечалась и все более углублялась тенденция к размежеванию на настоящих научных работников, людей созидательного, творческого труда и лжеученых, людей, подверженных обывательской психологии, склонных к карьеризму и потребительской морали. В центре спектакля все обостряющийся идейно-нравственный, мировоззренческий конфликт между профессором химии Лавровым, совершившим выдающееся открытие в области медицины, и директором НИИ, профессором Милягиным, не дающим средств на приобретение оборудования для дальнейшей работы над препаратом Лаврова, тратящим деньги на иные, не столь благородные цели. К тому же потребительское отношение Милягина к делу усугублялось его верой в приоритет западной науки, западных культурных ценностей и недооценкой значения русской науки.

Лавров в исполнении Анненкова был художественной антитезой милягинской философии потребления и "космополитизма". Но при этом не становился носителем абстрактных идеалов времени. "Идейную" нагрузку образа артист выявлял через живые, конкретные черты реального человека. "Особой простоты и убедительности достигает Н.Анненков в роли профессора Павла Лаврова. Его герой привлекает наши симпатии, и мы охотно верим, что перед нами живой, конкретный советский человек, целиком отдавшийся науке, преданный ей до конца, умеющий видеть в этой науке не только ее сегодняшний, но и завтрашний день, творчески относящийся к своему делу", - писал В. Залесский в "Вечерней Москве" (08.08.47 г.). И далее продолжал: "В игре Анненкова много теплоты, искренности, которая так располагает к герою. Это - не чудаковатый профессор, не рассеянный ученый, словом, не та сценическая маска, которую нам часто показывали, выдавая ее за живого человека и с профессией ученого. Это очень темпераментный, тонкий человек, благородный и непримиримый в своих принципах, в своем отношении к делу. Анненкову хорошо удается раскрыть внутреннее содержание своего героя, когда раздосадованный тупостью и ничтожностью бывшего "приятеля" Милягина, произносит монолог о прихвостнях буржуазной культуры, мелко и подленько перед ней пресмыкающихся и забывающих, что им дала наука советского народа, наука советского общества. Этот монолог так органически естественно, так поразительно просто вырывается из души героя, что заслуженно вызывает шумное одобрение зрителя".

С оценкой, данной Залесским, соглашается О.Леонидов в газете "Московский большевик" (21.04.48 г.): "Темпераментно, убежденно играет артист Н.А.Анненков роль Павла Лаврова. Каждый раз его монолог против "умилительного восхищения" перед всем заграничным, его слова о том, что "мы сами создаем ценности и можем гордиться и своим трудом, и нашим народом, и нашим молодым государством", прерывается бурными, восторженными аплодисментами зрительного зала".

Положительно отзывался о работе своего коллеги, по профессии актер театра имени Евг.Вахтанова, Народный артист РСФСР Михаил Державин в "Вечерней Москве" (21.04.48 г.): "Центральную роль - профессора Лаврова прекрасно играет Н.Анненков. В этой трудной роли он с большим мастерством передает главное в образе: неразрывную связь деятеля советской науки с политической, общественной жизнью страны. Анненков играет необычайно просто, искренне, с первой же реплики завоевывая симпатии зрителей, тонко раскрывая внутренний мир своего героя - ученого-большевика".

В остальных многочисленных откликах на спектакль "Великая сила" рецензенты также выделяли работу Анненкова, подчеркивая высокий художественный уровень и степень гражданской значимости созданного артистом образа.

А следующий, 1949 год принес Анненкову еще одну, третью подряд Государственную премию. Он вновь был удостоен высокой оценки за работу над образом современника, только на этот раз, созданный им современный персонаж был воплощен не на сцене Малого театра, а на киноэкране. Сталинская премия I степени была присуждена артисту за роль профессора Добротворского в фильме "Суд чести", вышедшем на экраны страны в январе 1949-го года.

Вновь, как и в спектакле "Великая сила", на киностудии "Мосфильм" Анненкову была предложена роль человека, занимающегося наукой, выдающегося ученого, профессора-химика. Фильм, поставленный известным режиссером А.Роомом по сценарию А. Штейна, повествовал об открытии мирового значения, сделанном Добротворским и его молодым коллегой, о пристальном интересе, возникшем за рубежом к изобретению советских ученых и о бурной полемике, развернувшейся по поводу этого события в московской научной среде, в коллективе, где работал профессор, и его ближайшем окружении.

Профессор Добротворский и молодой ученый Лосев (артист Н. Свободин) изобрели новое обезболивающее средство. Препарат еще находился в стадии лабораторных опытов и первой клинической проверки, а о нем уже стало известно в США. Коллеги узнали, что после зарубежной командировки Лосева, в Соединенных Штатах начали готовить книгу Добротворского и Лосева, куда частично вошел рецепт изготовления нового лекарства. Вокруг этой ситуации и разыгрались невиданные страсти в фильме "Суд чести".

Академик Верейский, давний, верный друг Добротворского, в роли которого выступал знаменитый Б.Чирков, стоявший на позиции советского патриота от науки, борясь за ее приоритет, доказывал необходимость защищать первородство изобретения советских ученых, призывал к бдительности в общении с зарубежными коллегами, которые, по его мнению, могли использовать научное открытие Добротворского и Лосева далеко не в гуманных целях.

Его оппонент Лосев утверждал, что наука неделима, "она не знает границ", принадлежит всему миру, и ученым различных стран необходимо обмениваться опытом. Такая аргументация воспринималась окружающими в послевоенный период, в годы, так называемой холодной войны, и в пору развернувшейся в Советском Союзе идеологической борьбы с космополитизмом, как враждебная пропаганда. К тому же, по ходу фильма выяснялось, что Лосев, декларируя свои принципы общечеловеческой пользы, был не столь бескорыстен, преследовал цели не совсем благородные и гуманные.

Герой же Анненкова, за душу которого сражались противоборствующие стороны, оказывался в самом центре конфликта в ситуации сложного идейно-нравственного выбора. Втянутый в острый общественный диспут, стоящий пред необходимостью сложного решения, он испытывал серьезную духовную драму, которая обострялась семейным разладом и разногласиями, грозящими разрывом с его близким другом. Сосредоточенный на чисто научных интересах, далекий от идеологии и политики, Добротворский-Анненков был искренне убежден, что наука не имеет географических границ, верил, что их с Лосевым открытие должно принадлежать всему человечеству, и потому не признавал необходимости соблюдения тайны. Он желал "строить единую мировую науку" и не видел ничего предосудительного в поведении своего молодого коллеги, отказываясь верить в его далеко идущие честолюбивые планы и корыстные мотивы. Кульминацией картины становился общественно-показательный суд - "суд чести", на который вызвали профессора Добротворского его коллеги, его друг академик Верейский и, даже его собственная жена (артистка О.Жизнева). После долгих, мучительных размышлений, длительной внутренней борьбы герой Анненкова совершал над собой "суд чести".

Публицистическая заостренность фильма и вся его проблематика, тесно связанная с идеологией и политической обстановкой эпохи, в которую он создавался, делали произведение Штейна и Роома типичным образцом искусства социалистического реализма. "Против низкопоклонства, против безродных космополитов в советской среде направлена публицистическая страстность фильма "Суд чести", - писал в газете "Известия" небезызвестный в те годы Н.Жданов. Вслед за ним, рецензенты многочисленных изданий с гневом обрушивались на тлетворное влияние Запада в лице враждебных американцев, и в восторженных тонах писали о бескомпромиссной борьбе советских ученых с "капиталистической" пропагандой, о гражданском подвиге академика Верейского, вставшего на защиту национальной науки, возвавшего к совести своего друга профессора Добротворского.

Но, несмотря на то, что сюжет фильма "Суд чести" был прямым продолжением идеологии и политики того времени, а герои резко разделены на так называемых положительных и отрицательных, "наших" и "не наших", роль Добротворского избежала упрощенной схематизации, прямолинейного решения. Материал роли, а главное, мастерство артиста позволили ему создать на экране сложный, неоднозначный, значительный образ человека, переживающего серьезную духовную драму, стоящего в ситуации нелегкого выбора дальнейшего жизненного пути и, после тяжелой борьбы приходящего к новым для него убеждениям.

Присуждаемые Н.А.Анненкову три года подряд, одна за другой, Государственные премии и присвоенное ему в 1949 году звание Народного артиста РСФСР красноречиво свидетельствовали о большом общественном признании заслуг актера, пришедшем к нему в расцвете его творческой активности, в пору зрелого мастерства, пика артистической формы, в период наиболее значительных достижений художника на сцене, и в кино. Кстати сказать, 40-е годы - наиболее насыщенная, творчески плодотворная пора не только театральной, но и кинематографической деятельности Анненкова. Перед самой войной, в войну, и в первые послевоенные годы он снялся в фильмах "Тимур и его команда" (1949 г.), "Клятва Тимура" (1942 г.), "Мальчик с окраины" (1948 г.), "Суд чести" (1949 г.) и других. Позднее, он будет гораздо реже работать в кино, отдавая явное предпочтение сценическому творчеству как более полноценному, предоставляющему максимальные возможности для художественного поиска, раскрытия индивидуальности артиста, его профессионального роста, дальнейшего углубления и совершенствования его искусства.

40-е годы - важная, интересная пора, один из самых ярких, вдохновенных, результативных периодов во всей профессиональной биографии Анненкова. Здесь трудно выделить какую-либо работу в ущерб другой. Каждая по-своему значительна, отмечена художественной завершенностью, несет в себе, наряду с традицией много нового. Как бы ни были высоко оценены прессой и официальными правительственными кругами современные образы, созданные Анненковым не сцене, и на экране, все же они не были главными завоеваниями артиста в те далекие годы. Самые большие свои победы в десятилетие, опаленное войной, а, может быть, и во всей его сценической жизни, Анненков одержал, работая над классическими произведениями М. Горького и Островского - его любимыми драматургами. Вершинами творческой биографии Анненкова стали созданный им перед самой войной и отшлифованный в военные оды образ Черкуна в "Варварах" и Андрей Белугин в комедии А.Н.Островского и Н.Я.Соловьева "Женитьба Белугина", премьера которой состоялась в самом конце войны, накануне победы (в апреле 45-го года.).

Егор Черкун - второй горьковский образ в репертуаре артиста. В 1933 году в спектакле "Враги" Анненков играл роль Сицова, создав, как писали тогда критики, убедительный портрет профессионального революционера, "цельного и яркого человека борьбы". Теперь ему предстояло воплотить образ другого горьковского героя, с более сложным внутренним миром и неоднозначным поведением, характер, впечатляющий, яркий, но противоречивый. Требовалось создать сценический портрет человека талантливого, незаурядного, значительного, человека интересной, многообещающей судьбы, но приходящего к драматическому финалу. Как признавался впоследствии артист, эта сложная горьковская роль далась ему далеко не сразу. Но, продолжая работать над образом и после премьеры, он, в конце концов, полностью перевоплотился в горьковского героя, достиг в этой роли предельной силы выразительности и художественного убеждения. Неслучайно, Анненков-Черкун вошел в историю русского театра, и в его устную легенду, бережно передаваемую в театральном мире от поколения к поколению.

Постановку "Варваров" - наиболее беспощадную из всех пьес Горького, посвященных русской интеллигенции, Малый театр осуществил в феврале 1941-го года. Размышляя о судьбе и потенциальных возможностях образованного сословия, о роли и значении русской интеллигенции, ее месте в обществе дореволюционной России, автор приходил к неутешительному выводу. Люди, которым многое дано, и от которых общество вправе многое ожидать, люди, получившие высокое образование и, тем самым, призванные к повышенной ответственности, не оправдали надежд, на них возлагаемых. Герои пьесы - столичные инженеры Черкун и Цыганов оказывались, по Горькому, "варварами" еще более опасными для общества, нежели "дикие", нетронутые цивилизацией обыватели уездного захолустья.

Следуя за автором, постановщики спектакля И.Я. Судаков и К.А. Зубов, и актеры-исполнители ролей вскрывали "варварскую" сущность героев-интеллигентов, оказавшихся неспособными исполнить свой долг, своим отступничеством от миссии, к которой были призваны, передававших и окружающих, и себя, и все свое сословие. Н. Анненков в роли Черкуна и К. Зубов, исполнявший роль Цыганова, глубоко и тонко раскрывали психологию интеллигентов-технократов, которые мыслили себя носителями высшей цивилизации, представителями науки и прогресса, цветом столичной культуры, но, по существу, оказывались не способными к гуманной, созидательной деятельности, несли в себе губительную для всех, кто с ними соприкасался, силу разрушения.

Приехавшие строить железную дорогу, в маленький уездный городок Верхополье, погруженный в сонное оцепенение, Черкун и Цыганов, с первого мгновения привлекли к себе пристальное внимание и жгучий интерес местных жителей, взбудоражили своим появлением всю округу. И, поначалу, казалось, что смелость и размах замыслов столичных инженеров, их стремление преобразить провинциальное царство безделия и скуки, действительно могут изменить "эту область мертвого уныния", как характеризовал Черкун неспешное спокойствие Верхополья. Особенно верилось в осуществление грандиозных планов инженеров, когда о них рассказывал Черкун-Анненков. Человек дерзкого ума, талантливый, волевой, предприимчивый, целеустремленный. В его словах, и, особенно, в резкости и деловитости тона, каким произносил их герой Анненкова, в его энергичных, решительных интонациях виделось желание исправить, преобразовать, улучшить отставшую от прогресса жизнь провинциального захолустья, придать смысл обыденному существованию заштатного городка.

Черкун-Анненков был обаятелен своим выпадением из обыденной суеты, своей немногословной деловитостью, полной своей сосредоточенностью на планах, ради которых он прибыл в эту "дикую", "варварскую" провинцию. Всеми своими качествами он резко выделялся на фоне местного населения и, даже облик его был совсем нездешний, исключительный и незаурядный. "Внешне Н.Анненков очень выразителен: крепкая, статная фигура, профиль коршуна, сверлящий взгляд, упрямая складка рта, рыжая шевелюра и. Все это скреплено резким, не допускающим двусмысленности жестом", - писал М.Левин в журнале "Театра" (1941 г., №4). "Н.Анненков представил Егора Черкуна таким, каким мы рисовали его в воображении до спектакля. Гибкий, подвижный, деловой, резкий, угловатый, говорящий отрывистыми фразами, - таков Черкун Н.Анненкова. Но Анненков дал не только внешне яркий образ Черкуна, его полную безыдейность", - писал о работе артиста И.Альтман в газете "Известия" (13.02.41 г.).

Постепенно, тонко и деликатно Анненков открывал зрителям, что историческая миссия облагораживания глухих медвежьих углов Росс, которую взял на себя самоуверенный Черкун, - ему не по плечу. Его прогрессивные, гуманные замыслы обращались в свою противоположность. Созидать, творить новое, создавать что-либо для людей, не любя никого из них, невозможно. А Черкун-Анненков был способен любить только себя. Мягко и ненавязчиво подчеркивая компрометирующие горьковский персонаж детали, Анненков постепенно выявлял в своем герое его высокомерие и полную неспособность сочувствовать ближним. Он обнаруживал бездушие, эгоизм и, в общем-то, мелкую, потребительскую сущность Егора Черкуна, представлявшего себя в мечтах героем-преобразователем, значительной личностью, сильным, волевым человеком.

Как писал один из рецензентов спектакля, артист развенчал в своем герое "ницшеанского" "сверхчеловека", показал, что инженер - колосс на глиняных ногах, которого засосала "сила грязи".

В несовпадении личных качеств Черкуна с той масштабной задачей, осуществления которой все от него ждали, и которую о сам добровольно перед собой поставил, но не смог решить, заключалась драма героя Анненкова. Сам он в финале, с горечью осознавал свою человеческую несостоятельность, видел крушение всех своих замыслов и болезненно переживал свой крах.

Противоречивую, двойственную натуру своего героя артист показывал мягко, тонко, используя богатое многообразие придуманных и умело отобранных, точных, интересных подробностей. При этом он создавал яркий, колоритный, оригинальный сценический характер, обладающий огромной силой выразительности, убедительный в своей завершенности, впечатляющий и захватывающий. Черкун-Анненков был пугающе привлекателен, властно притягивал к себе. И вместе с тем, по-настоящему страшен своим соединением ума, таланта, просвещенности и холодного расчета, цинизма, низости души, прикрытой ореолом романтики, утонченного, не сразу распознаваемого "варварства".

Работа Анненкова в спектакле "Варвары" свои углубленным проникновением в философию классического образа, постижением духовного мира персонажа, внутренней логики его чувств и поступков выявила масштаб аналитического мышления артиста, глубокий психологизм его искусства, высокую степень мастерства перевоплощения. Эти обретенные с годами упорного, настойчивого труда качества, в сочетании с талантом и вдохновением, позволили Анненкову создать в роли Черкуна настоящий сценический шедевр.

Уровня установленной им предельно высокой планки, Анненкову удалось достичь еще раз в другой своей классической роли, тоже созданной им в военные годы. Среди впечатляющего множества персонажей Островского, воплощенных им в спектаклях Малого театра до 1945-го года и после, было немало творческих удач, сценических откровений. Успешно выступил артист в ролях Островского и в 40-е годы, когда им создан глубоко драматический образ актера Незнамова в спектакле "Без вины виноватые" (1942 г.), и сатирический портрет карьериста-приспособленца Белогубова в "Доходном месте" (1948 г.), нарисованный им едкими, броскими красками, в острой, язвительной манере.

Но настоящее художественное открытие Анненков совершил в комедии А.Н.Островского и Н.Я.Сольвьева "Женитьба Белугина", премьера которой состоялась 28 апреля 1945 г. Созданный им Андрей Белугин, стал театральным событием десятилетия, явлением, поразившем зрителя первозданной чистотой, цельностью и непреклонной, не допускающей даже мысли о поражении глубокой верой героя в победу. Белугин-Анненков сконцентрировал в себе лучшие черты русского национального характера, олицетворял собой именно те качества, которые позволили ему победить в самой страшной в истории человечества последней мировой войне.

Артист русского национального склада Анненков прекрасно чувствует национальную природу или, как принято сейчас говорить, менталитет народа. В создаваемых им ролях он умеет найти и обнажить перед зрителем истоки народности, точно угадывает и воплощает в конкретности сценического персонажа исторически сложившиеся особенности народного характера. В пьесах Островского, драматурга, который, как никто другой, сумел правдиво, глубоко, в бесчисленных вариациях и многообразных художественных подробностях выразить национальный генотип, Анненков находит более близкий для него литературный материал, позволяющий вывести на сцену действующих лиц истинно русского национального склада. Белугин в исполнении Анненкова стал сценическим воплощением идеала русского национального героя. И хотя он не совершал военных подвигов или каких-либо иных героических поступков, поскольку жил в мирное время и добивался, по существу, сугубо личных целей, его борьба за собственную любовь, его неотступничество, отказ мириться с поражением вызывали сочувственный отклик и горячую симпатию зрителей. Всем своим обликом, характером, темпераментом, своими психо-физическими качествами, искренностью, душевностью, почти детской непосредственностью Белугин-Анненков совпадал с представлениями об идеальном образе народного героя и, это трогало, волновало, потрясало людей, заполнявших зал Малого театра в преддверии Девятого мая, и впервые годы после Великой Победы, отмеченные всеобщим ликованием, подъемом духа и укреплением народного самосознания

"Есть что-то от доброго русского молодца в сценическом рисунке, созданном артистом. Его Андрей - это чистая и верная человеческая душа, это сердечное и благожелательное отношение к людям, тот внутренний оптимизм, который составляет одну из обаятельных черт русского национального характера", - писал об образе, созданном Анненковым М.Брянский, в "Вечерней Москве" (12.07.45 г.).

О сильной, глубокой, всепоглощающей любви Белугина к Елене, Анненков рассказывал взволнованно, страстно, темпераментно. Человек чистой души, открытого, доверчивого сердца, органически не способный лгать и притворяться Белугин-Анненков и, в других не предполагал фальши и неискренности. Добившись согласия Елены на брак, он не чувствовал подвоха, даже представить себе не мог, что решение гордой, недоступной красавицы было продиктовано не любовью к нему, а соображениями расчета. Когда же Белугину-Анненкову открывалась правда, он испытывал страшное потрясение. Боль, отчаяние, безысходность, звучащие в его словах, были так сильны, что казались абсолютно непереносимыми. Анненков трактовал чувство своего героя к Елене как его единственную, первую и последнюю любовь, утрата которой равносильна жизненной катастрофе. Казалось, он сломается, не выдержит постигшей его трагедии. Но в цельной, волевой натуре Андрея Белугина, каким изображал его Анненков, был такой крепкий нравственный стержень, который уберег его от падения. Он выстоял и сумел найти такие душевные силы, каких прежде в себе и не предполагал. После горького открытия Белугин-Анненков преодолевал в себе неспособность сопротивляться очарованию Елены, восстанавливал свое попранное достоинство, но не терял при этом доброты и великодушия. В финале спектакля он появлялся перед зрителями полностью возрожденным к жизни, не сломленным, но преображенным, покоряя всех своим обаянием, мужеством и благородством.

"Образ Андрея Белугина удачно воплощен Н.А. Анненковым, - писал Леонид Гроссман в газете "Московский большевик" 01.07.45, - Русский молодец", прямодушный, искренний, смышленый и страстный, дан артистом со всей темпераментностью и размахом этой широкой и привлекательной натуры. В нем есть подлинная непосредственность и огромная подспудная сила, покоряющая в конечном счете сердце избалованной и требовательной Елены Карминой. Под его внешней "необразованностью" чувствуются природное благородство и та сила правды, которая должна одержать победу над циническими расчетами "джентльмена" Агишина. Бурные вспышки противоречивых настроений и почти детская непосредственность их внешних проявлений, на первый взгляд, подчас чрезмерные, вполне оправданы характером персонажа и текстом пьесы. В таком Андрее есть увлекательность и подлинная пленительность, покоряющие зрителей"

Представленный Аннековым характер, был поэтически очищен от подробного бытовизма, от мелочей и обыденности. Но романтическая приподнятость героя не противоречила его достоверности. Сила и искренность чувств артиста, непосредственность его переживаний, эмоциональная яркость исполнения не вызывали сомнений в подлинности воплощаемого им персонажа. В созданном Анненковым образе Андрея Белугина явственно ощущалось исповедальное начало. Это была роль-откровение, роль, особенно близкая внутреннему миру артиста, роль, в которой он разговаривал со зрителями от своего имени, хотя и словами Островского.

Достигнув в работе органичного соединения достоверности изображаемого лица, искренности собственных чувств и переживаний с предельной выразительностью, яркостью исполнения, Анненков добился точного попадания в традицию Малого театра, идеально вписал свое творчество в его масштабное, подчеркнуто-театральное реалистическое искусство.

Актер яркого, сильного темперамента, подверженный мощным эмоциональным порывам, способный на сцене к вдохновенному полету и творческим озарениям, к большой энергетической отдаче и свободному, открытому изъявлению чувств, Анненков умеет направить эти чувства и мысли, захватывающие его в игре, в нужное русло, найти своим переживаниям на сцене верное художественное выражение. Вдумчивый, серьезный художник, Анненков всегда находит возможность для наблюдения и самоконтроля, ищет способы для обобщения своего опыта, для выводов теоретического плана на основе собственного творчества.

Всю жизнь он постоянно, кропотливо, без устали шлифует свою актерскую технику, оттачивает исполнительское мастерство, стремится все глубже и глубже проникнуть в секреты художественного творчества, овладеть самой сутью профессии драматического артиста - тайной постижения искусства перевоплощения.

Теоретические наработки и большая сценическая практика закономерно и естественно привели Анненкова к желанию открыть самостоятельно найденное и лично им проверенное новому актерскому поколению. В нем возникла острая потребность поделиться своими размышлениями, передать начинающим артистам свой богатый сценический опыт, накопленный за долгие годы настойчивого, не прекращающегося поиска.

В 1946 году Н.А.Анненков начинает преподавать актерское мастерство в театральном училище имени М.С.Щепкина при Малом театре. И этому новому для себя делу он отдает все свои знания, силы и энергию, вкладывает в воспитательную деятельность всю свою творческую страсть и беспокойную душу художника.

Вот уже более 50-ти лет Николай Александрович Анненков не расстается с театральным училищем имени М.С. Щепкина, которое когда-то открыло ему дорогу на прославленную сцену. И в которое через 20 с небольшим лет он вернулся уже известным, признанным мастером, чтобы пройти в нем большой педагогический путь от преподавателя до Художественного руководителя ВУЗа. Педагог по актерскому мастерству, а затем художественный руководитель актерского курса, доцент кафедры "мастерство актера" (1957 г.), заведующий кафедрой, профессор (1961 г.) и, наконец, художественный руководитель театрального училища имени М.С. Щепкина (1988 г.) - таковы ступени восхождения мастера к высотам педагогического искусства.

Научить кого-либо, не учась самому, невозможно. Чтобы преподавать педагогу надо постоянно совершенствоваться, обогащать свое искусство, углублять знания, расширять кругозор. Воспитывая студентов, Анненков настойчиво искал возможности для обновления и совершенствования своего творческого метода, не прерываясь, усложнял и разнообразил поставленные перед собой задачи, все более активизировал художественный поиск. Он учил, сам не переставая учиться.

Сейчас трудно сказать, что в большей степени повлияло на весьма необычное решение Анненкова в 50-е годы вновь сесть самому за "учебную парту". Его природная любознательность, неистребимая тяга ко всему новому, ответственность художника перед своим зрителем или долг педагога перед учениками... Так или иначе, но, уже являясь преподавателем ВУЗа, и зрелым, опытным профессионалом сцены и кино, Народный артист республики, трижды лауреат Государственных премий Н.А.Анненков вступил в семинар по изучению системы Станиславского, организованный при Всероссийском театральном обществе.

Руководил семинаром М.Н.Кедров, ученик великого режиссера, верный последователь и неутомимый пропагандист его Метода. И Анненков, тогда уже давно известный, именитый актер, регулярно посещал занятия. Желая как можно глубже проникнуть в секреты профессии, совместить собственную интуицию и богатый сценический опыт с научными разработками К.С.Станиславского, Анненков стремился точнее познать его Метод, чтобы потом применить в своем летнем творчестве и внедрить в учебную практику училища имени М.С.Щепкина, помочь овладеть им своим ученикам. Как руководитель курса он сам постигал и помогал своим воспитанникам освоить законы сценического творчества, сформулированные Станиславским. Как декан факультета упорно добивался от педагогов других курсов полного и всестороннего изучения системы Станиславского вместе с учениками.

Обширная эрудиция, разносторонний профессиональный опыт, постоянная творческая неуспокоенность, неутолимая жажда нового, неизменное желание совершенства позволили Анненкову стать выдающимся театральным педагогом. Глубокое знание основ исполнительской школы Малого театра, полученное от легендарных актеров старшего поколения, тщательное изучение заветов Щепкина, соединение его традиций с системой Станиславского составили уникальный метод работы Анненкова с воспитанниками училища. Анненков-педагог развивал и совершенствовал подлинно научный и одновременно творческий подход к подготовке новой актерской смены. В 1951 году Н.А.Анненкову присвоили звание доцента кафедры "мастерство актера". А в 1957 году на конкурсной основе его избрали заведующим кафедры.

Педагогическая деятельность никогда не была для Анненкова просто дополнением к его основной работе, творческим совмещением. Основываясь на сценической практике мастера, органически вырастая их его творчества, опыт, накопленный в работе со студентами, вновь возвращался в творчество как обобщение и закрепление пройденного, чтобы вновь искать и идти дальше. Артист традиционного театра, сам высоко почитающий традиции, и в своем творчестве неукоснительно им следующий, Анненков никогда не видел в художественном методе Малого театра застывшую догму, но признавал традиции только в их развитии, только в совершенствовании и движении вперед. И каждая новая пора его творческой биографии становилась очередным этапом этого продвижения к совершенству, этапом решения новых художественных задач.

Часть III

анненков творческий театральный артист

В 50-е годы, как и в предыдущие десятилетия, Анненков стремится к максимальному творческому самораскрытию, осуществлению новых интересных замыслов, созданию новых современных и классических образов, освоению различных жанров и стилистических решений. Этот период не стал таким результативным, как предыдущее десятилетие - "звездная пора" Анненкова, хотя тоже принес артисту творческие находки, успех у публики, внимание прессы. Но было и немало сомнений, крупных разочарований, неудовлетворенность работой, претензий к самому себе.

Словом, 50-е годы в биографии Анненкова, как и его последующие десятилетия, представляли собой типичные картину творческой жизни взыскательного художника, вечно жаждущего новых сценических свершений, ищущего способов для самовыражения, вечно неудовлетворенного созданным и недовольного собой.

Особенно сложной, тяжелой, мучительной была в 50-е годы и личная жизнь артиста. Подходила к развязке, становясь в финале еще более горькой и беспощадной, затянувшаяся на долгие годы личная драма Николая Анненкова, о которой он не любит и не желает рассказывать о своей частной, не сценической жизни тех далеких, давно ушедших лет, принесших ему столько горя и боли. Не хочет никого винить, жаловаться на судьбу и огорчать кого-либо воспоминаниями, тяжелыми и несчастливыми ни были для Анненкова 50-е годы, они не прошли бесследно для его творческой жизни, принесли новый опыт практической работы, немало сценических удач, актерских и педагогических открытий, сценических удач. К числу творческих завоеваний этого периода, несомненно, относится его адмирал Макаров - выдающаяся яркая личность, подлинный персонаж русской истории, талантливой флотоводец, герой, герой русско-японской войны 1904-1905 года, воплощенный Анненковым на сцене в спектакле "Порт-Артур".

Инсценировку романа А.Степанова о трагическом событии русской истории - падении крепости Порт-Артур, сданной японцам предателями из высшего командования Русской Армии, Малый театр осуществил в 1953 году. Постановщики спектакля К.Зубов и П.Марков, воссоздавая события далекого прошлого, жизненно убедительно, с большой исторической достоверностью показывали на сцене многочисленных действующих лиц трагической эпопеи. Также как и в реальной истории персонажи спектакля, принимавшие участие в героической обороне крепости и ее капитуляции, представляя одну воюющую сторону, одно государство, разделились на два противоположных, враждующих между собой лагеря - на настоящих патриотов, бесстрашных защитников Порт-Артура, готовых сражаться, не щадя своей жизни, и предателей, сдающих крепость, изменяющих Родине ради своих корыстных интересов.

Адмирал Макаров в артистичном исполнении Анненкова был центральной фигурой лагеря героев-патриотов. И хотя он появлялся в спектакле всего в трех эпизодах, артист сумел придать образу объем и художественную завершенность, создав вполне определенный, цельный, достоверный характер. Делая для спектакля подробный портретный грим, Анненков добивался впечатляющего внешнего сходства с реальным адмиралом Макаровым. Но главное было не во внешней похожести, а в достижении внутреннего соответствия реальному историческому персонажу. Анненков наделял своего героя чертами, делающими образ исторически-точным и психологически-убедительным.

Стремясь к достоверности и максимальной конкретности исторического персонажа, Анненков вместе с тем подчеркивал а Макарове свойства, выводящие образ за пределы одной судьбы, одного человеческого характера, искал в нем типичные, обобщающие качества русского воина, офицера, героя. Сохраняя индивидуальные особенности личности адмирала, артист создавал обобщенный собирательный образ командира, соединивший в себе лучшие черты передового русского офицерства.

Об исторической достоверности и большой силе художественного обобщения всей постановки в целом, и образа, созданного Анненковым писал 08.10.53 г. в "Литературной газете" рецензент спектакля, участник русско-японской войны 1904-1905 гг. А. Игнатьев: "В полном соответствии с исторической правдой в спектакле показаны и командиры-патриоты, лучшая часть русского офицерства, настоящие герои обороны. Первый среди них - адмирал Макаров - флотоводец, ученый, волевой командир, мужественный воин (Н.Анненков). Простой, естественный, душевный тон в беседах с солдатами, матросами, офицерами он меняет на непреклонный и властный, когда сталкивается со всеми, кто мешает делу обороны, его, Макарова, главному и кровному делу".

Выявляя демократизм Макарова, его глубоко уважительное, чуткое отношение к своим подчиненным, солдатам и младшим офицерам, Анненков вместе с тем, открывал неуступчивость, резкость своего героя по отношению к занимающим высокие посты в руководстве Порт-Артура деградирующим личностям, готовым без боя сдать крепость. Всем своим поведением Макаров-Анненков демонстрировал непреклонную волю к решительному сопротивлению, как внешнему, так м внутреннему врагу.

При всей видимой суровости, предельной сдержанности героя Анненкова, в нем ощущалась огромная внутренняя сила, концентрировался большой запас нерастраченной энергии. За скупыми словами, лаконичными жестами прятались большое внутреннее напряжение, волнение и горечь, вызванные опасениями за судьбу обороны, тяжелыми мыслями о неблагоприятной политической ситуации в стране. В каждом из трех эпизодов появления на сцене Макарова-Анненкова, зрители улавливали сосредоточенную работу пытливой мысли адмирала, решающего сложные, стратегические задачи, размышлявшего о течении военного конфликта, обеспокоенного будущим своей страны. В исполнении артиста прославленный флотоводец представал мыслителем, политиком, государственным деятелем, понимающим драматизм ситуации, настойчиво ищущим выход из сложного, безысходного положения. Макаров-Анненков был человеком благородной души, высоких помыслов, подлинной культуры, безупречно честным и принципиальным. Он был крупным ученым, значительной личностью, настоящим гражданином своей страны, прежде всего думающим о благе Родины, умным, талантливым, целеустремленным военачальником, бесстрашным героем.

"Наибольшей притягательной силой среди образов истинных героев Порт-Артура обладает образ адмирала Макарова. Сценический портрет этого выдающегося деятеля отечественного флота - бесспорная и большая удача Н.Анненкова. Самостоятельность и смелость живой, ищущей творческой мысли, тревога и беспокойное стремление любой ценой спасти крепость от капитуляции, флот от гибели, - вот что все время чувствуется во всех поступках Макарова, каким рисует его Анненков. Высокий худой человек с пристальным, изучающим взглядом, он сдержан, но за этой сдержанностью ощущается великая сила. Он корректен и даже изящен в обращении, он не проронит ни одного грубого слова, но за этой деликатностью и мягкостью скрываются беспощадная требовательность к себе и к другим, смелая воля, бескомпромиссная принципиальность. Сложный, Интересный характер!" - писал о герое Анненкова критик К.Рудницкий в "Московской правде" (27.09.53 г.).

Образ Макарова обнаружил в актере новые возможности, прежде не проявлявшиеся с такой силой и очевидностью. Скрытое напряжение внутренней жизни адмирала, Анненков открывал зрителю строго и лаконично, намеренно сдерживая свой сценический темперамент, глубоко пряча волнение и переживания. Макаров-Анненков почти не повышал голоса, не давал воли эмоциям, был всегда внешне спокоен и уравновешен. Но высокое интеллектуальное напряжение героя, исходящая от него энергия мысли явственно ощущались в зрительном зале. Интеллектуальная энергия была доминирующей чертой сценической характеристики адмирала Макарова. Показать на сцене думающего человека в его сосредоточенном молчании, и в диалогах с продолжительными паузами, которые становились своеобразной внутренней речью персонажа, выявляющей подтекст роли - задача повышенной сложности для любого художника. Убедительно передать мыслительный процесс героя так, чтобы в него поверили зрители - высшее достижение артиста, создающего на сцене или на экране образ крупной, выдающейся личности.

Задача, решаемая Анненковым в спектакле "Порт-Артур", была тем более увлекательной, что в предыдущей своей театральной работе актер ставил перед собой совсем другие цели, осуществлял иной сценический замысел. И хотя между спектаклями "Порт-Артур" и "Северные зори" просматриваются определенный параллели, способы существования Анненкова на сцене в ролях адмирала Макарова и крестьянина Тихона Нестерова были совершенно различны. События, воспроизводимые в "Северных зорях" по времени не намного отстояли от исторической эпопеи, связанной с Порт-Артуром. Действие пьесы Н.Никитина происходило в 1928 году, и тоже отражало военно-героическую тему - борьбы с англо-американской интервенцией на Севере. Но Тихон Нестеров, в отличие от легендарного адмирала не являлся историческим персонажем, политиком и государственным деятелем, человеком, занимавшим видные позиции и игравшим ключевую роль в происходящих событиях. Это был мирный старик, крестьянин, с трудом разбирающийся в обстановке, занимавший в жизни скромное, незаметное место, но в силу обстоятельств и, благодаря индивидуальным особенностям своей недюжинной натуры, превратившийся в настоящего героя.

"Работая над воплощением драматического образа народного героя, - патриота Тихона Нестерова, артист Н.Анненков выходил из привычного для него круга ролей. Впервые выступая в новом плане, он сумел во многом достичь положительного результата. Его Тихон - простой человек из народа, с большой силой выразивший народный гнев и ненависть народную к интервентам", - писал 21.12.52 г. в "Правде критик Н.Абалкин.