Истоки японской цивилизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Истоки японской цивилизации

японец археологический китайский культура

Происхождение японцев до настоящего времени остается дискуссионным вопросом, однако, исходя априорно из известных исторических и географических реалий, можно прийти к выводу о формировании японского этноса в результате смешения в доисторическое время элементов, пришедших из различных частей Азии. Нельзя определенно установить динамику этого процесса, но кажется вероятным, что географическое положение Японского архипелага, протянувшегося дугой вдоль северо-восточной Азии и почти касающегося материка двумя своими оконечностями, привело к тому, что наиболее мощным, если не преобладающим, был поток, проникавший с севера, где ближайшие к материку берега в неолитическое время населяли монголоидные племена, пришедшие сюда через Корею. В то же время есть основания полагать, что некоторые черты раннеяпонской цивилизации, в частности, метод выращивания риса, происходят из южного Китая, и нет ничего невероятного в предположении, что население из этого региона участвовало в формировании японского этноса. Что же касается айну, народа, который ныне населяет Хоккайдо, то данные лингвистики и другие свидетельства говорят о том, что некогда ими был заселен весь архипелаг. Существуют разногласия по поводу их происхождения, однако современные ученые рассматривают их как представителей ранней кавказской языковой семьи.

Известные сейчас археологические материалы, дающие представление о доисторической культуре Японии, не проливают свет на проблему этногенеза; однако они все же заслуживают краткого обзора, так как по ним можно восстановить, хотя бы приблизительно, историю заселения Японских островов.

В Японии пока не найдено никаких следов палеолита. Из неолитических культур выделены две главные: одна из них известна как дзёмон («веревочная») - по керамике с орнаментом в виде колец веревки; другая именуется яёи, по месту первых находок керамики, характерной для этой культуры. Оба типа керамики встречаются на неолитических стоянках на всей территории Японии, но керамика дзёмон преобладает на севере и на востоке, где находки керамики яёи относительно редки. Там, где обе культуры встречаются вместе, слои дзёмон в основном располагается ниже яёи, из чего следует их более ранняя датировка. С точки зрения технологии изготовления керамика дзёмон примитивнее, чем яёи, однако она более живописна и разнообразна по форме. Каменные орудия, найденные вместе с керамикой дзёмон, однако, более совершенны, нежели те, которые происходят из слоев яёи. Очевидно, что неолитическая культура, представленная керамикой дзёмон, после долгого развития в изоляции на юге и на западе Японии была постепенно вытеснена более поздней культурой яёи, но продолжала развиваться на севере и востоке. С другой стороны, культура яёи, как неолитическая культура, к моменту контакта с культурой дзёмон, возможно, уже пришла в упадок, находясь в стадии перехода к эпохе металла, о чем говорят находки во многих местах бронзовых изделий вместе с керамикой яёи.

Археологический материал фиксирует только факт существования неолитических поселений в доисторической Японии. Он не говорит нам, откуда происходят основные элементы этой культуры и откуда пришло население, заселившее Японию в эпоху неолита. Поскольку трудно представить, что неолитическая культура островной страны могла развиваться автохтонно, остается предположить, что и ранняя (дзёмон), и поздняя (яёи) культуры были континентального происхождения. Культура дзёмон распространялась на юг до островов Рюкю, но не достигла Тайваня, древняя культура которого принадлежит к отдельной группе неолитических культур, включающих Южный Китай и Индокитай. Таким образом, если предположить, что культура дзёмон северного происхождения, то можно ожидать на севере Азиатского континента находок, имеющих сходство с неолитом Японии. Такое сходство действительно прослеживается в рудиментарной неолитической керамике, открытой в Корее, но она сходна скорее с ранней керамикой яёи, нежели с керамикой дзёмон, и поэтому нельзя сейчас сказать, что эта керамика или какие-либо иные археологические материалы проливают свет на происхождение неолитической культуры Японии. Можно только предположить по аналогии, исходя из географических условий, что, поскольку культура яёи пришла с севера Азии через Корею (а это почти определенно так), то вполне возможно, что и ранняя культура дзёмон имеет сходное происхождение и пришла в Японию тем же путем.

Изучение человеческих останков эпохи неолита в Японии хотя и не дает точных данных, но по крайней мере позволяет делать предположения относительно происхождения населения культуры дзёмон, так как показывает сходство их антропологического типа с современными айну и отличие от населения яёи. Это мнение оспаривается, правда, авторитетными учеными, но даже противники теории готовы, похоже, признать существование того, что они именуют айнским элементом, который распространил культуру дзёмон по всей Японии до прихода другого народа или народов, принесших культуру яёи. Мы можем, следовательно, предполагать, что субстрат населения Японии в эпоху неолита составляла раса, отделившаяся от раннекавказских племен, распространившихся по северной Европе и Азии из до сих пор не установленной прародины. Потомками этого древнего населения сейчас являются айну на Хоккайдо и на Сахалине и, в меньшей степени, гиляки в Восточной Сибири.

Неолитическая культура, развивавшаяся в Японии, достигла, как мы увидим, очень высокого уровня. Некоторые японские ученые утверждают, что это была одна из наиболее передовых неолитических культур в мире - с точки зрения технологии производства оружия и инструментов, оригинальности керамических форм и орнаментов. Это мнение отчасти поддерживает один европейский авторитет (доктор Н.Г. Мунро, автор книги «Доисторическая Япония»), который говорит о ранней керамике, что «она погружается в щедрые концепции форм и орнаментики, не превзойденные, вероятно, нигде и никогда». Он добавляет также, что «корни художественного таланта поздней Японии лежат в ее доисторическом прошлом». Чтобы достичь такой степени совершенства, эта ранняя культура должна была пройти очень долгий путь развития. В процессе своего существования она, возможно, перенесла не одну волну миграций с материка: с Корейского полуострова или с территорий, известных сейчас как Приморье и Камчатка. Нельзя исключать, конечно, и возможность движения в обратном направлении. Однако все это лишь предположения, а более достоверные сведения об отношениях с материком появляются не ранее начала христианской эры.

При исследовании происхождения поздненеолитической культуры Японии (яёи) мы получаем обильные, если не исчерпывающие, материалы, являющиеся результатом археологических исследований в Корее, где встречается несколько групп неолитических находок, относящихся к четко выделяемым культурным фазам; для каждой из них могут быть найдены соответствия в культуре яёи. Более подробное рассмотрение вопроса было бы здесь неуместно, достаточно сказать, что материалы ранненеолитических культур, общих для Маньчжурии, Кореи и Приморья, имеют аналогии в Японии начиная с самых ранних стадий культуры яёи. Корея подверглась, по-видимому, последовательным культурным влияниям извне. Новые достижения в свою очередь попадали, несомненно, с переселенцами из Кореи, в Японию. Судя по улучшению техники изготовления некоторых изделий культуры яёи, это поднимало общий культурный уровень и способствовало вытеснению населения дзёмон или его ассимиляции племенами яёи.

Различные фазы неолита, представленные находками в Корее, характеризуются тремя типами керамики, которые, как полагают некоторые японские ученые, соответствуют неолитической керамике, найденной соответственно:

· в Сибири, на севере России, в Финляндии и Швеции;

· в Западном Китае, Маньчжурии и Внутренней Монголии;

· в Южном Китае.

Следует заметить, однако, что это наблюдение, если касаться вопроса о поздних фазах неолита Японии, само по себе не подтверждает ни одну из гипотез происхождения населения яёи. Мы можем только сказать, что в эпоху камня население Японского архипелага, вероятно, включало народ монголоидного происхождения. В ранней японской культуре есть много черт, указывающих на родство с монгольскими народами, что подтверждается фольклором, реконструкцией древних обычаев и верований. Так, например, самые ранние японские религиозные верования имеют много общего с шаманизмом северовосточной Азии; древнейшее оружие более напоминает оружие из северовосточной Азии, чем из Океании; доминирующий физический тип японцев - монголоидный, поскольку они широкоскулые, с заметным прогнатизмом, желтокожие, с прямыми волосами, веки представляют характерную «монгольскую складку», а так называемое «монгольское пятно» широко распространено у японских детей.

Несомненно и присутствие иных, не-северных элементов в населении Японии, но происхождение их неизвестно. Если, как говорят современные антропологи, в монгольской расе есть протомалайская составляющая, то северная ее группа могла принимать участие в этногенезе японцев. Практически ничто не подтверждает гипотезы, допускающие прямую миграцию в Японию из Индонезии, Малайзии или Полинезии. Более вероятно, что имела место диффузия из общего центра на Азиатском континенте, которая в одно и то же время привела к заселению островов на юге и к появлению южных черт у населения Японии. Приведено большое количество аргументов, чтобы доказать, что этот центр был в Южном Китае или Индокитае, однако все они из области предположений.

Археологические источники показывают только, что еще до христианской эры в Японии сформировалась единая цивилизация. «Смешение народов», в результате которого произошли японцы, происходило в глубокой древности, сведений о которой у нас нет; и самое большее, что мы можем сказать с уверенностью, - это то, что к концу каменного века японцы представляли собой смесь множества этнических типов. Историку следует избегать прямых аналогий, однако уместно сравнить ситуацию на Британских островах, лежащих у западного края Европы, и на островах Японского архипелага, растянувшегося вдоль восточных берегов Азии. За каждым из них огромный и населенный разнообразными народами материк, перед каждым - необъятные просторы океана. Каждый из них был карманом, в котором могли собираться пришельцы, гонимые голодом, страхом или жаждой перемен, и где они должны были или ассимилироваться, или погибнуть, так как дальше им некуда было двигаться.

По мнению большинства ученых, каменный век в Японии продолжался приблизительно до начала христианской эры. Конечно, точной даты указать невозможно, но существуют свидетельства, что на западе Японии развитие неолитической культуры завершилось к I в. до н.э., тогда как в центральных районах она существовала еще два-три столетия, а в отдаленных местах на крайнем севере не исчезла полностью до конца I тысячелетия н.э. Толчком, который завершил фазу неолита, было воздействие металлургической культуры Китая - сперва на Корею, а затем через Корею на Японию.

Культура бронзы Китая, достигшая зенита в эпоху Чжоу, проникла, как известно, в Южную Маньчжурию, а затем вдоль побережья до самого юга Корейского полуострова, что подтверждает появление на неолитических стоянках этого региона китайских монет (так называемых «монет-ножей»), отлитых в конце Чжоуского периода или в начале эпохи Цинь, то есть приблизи тельно около 300 г. до н.э. Первая культура эпохи бронзы, проникшая в Корею, вероятно, не была исключительно китайского происхождения, что подтверждается сходством некоторых бронзовых изделий из Кореи с предметами скифского типа. Культура бронзы северного Китая, вероятно, включала ски-фо-сибирские элементы, которые на ранних этапах перешли в культуру бронзы Кореи. Этот момент особенно интересен, поскольку объясняет важный феномен дальневосточной истории - сохранение корейской культурой ярких индивидуальных черт, несмотря на близость и мощное влияние передовой цивилизации ханьского Китая. Именно потому, что Корея являлась не только каналом для проникновения ханьской цивилизации в Японию, но и территорией, где элементы культур разного происхождения предварительно перемешивались, японская цивилизация с самого начала имеет такую выраженную индивидуальность.

В эпоху царства Хань Китай вступает в железный век, и очевидно, что новые достижения очень скоро распространились в тех же самых соседних областях - отчеканенные в Китае в первое десятилетие нашей эры монеты найдены на неолитических стоянках в Южной Маньчжурии и Корее вместе с китайскими изделиями из бронзы, железа и камня. До сих пор в Японии не найдено материалов, которые можно было бы отнести к эпохе позднего Чжоу, но находки монет династии Восточная Хань не редкость, и их присутствие показывает то, что следовало бы ожидать, исходя из географических условий, а именно, - что китайская культура бронзы проникла в Японию через Корею с задержкой на несколько десятилетий или, возможно, на столетие. Несомненно, культура бронзы Китая начала воздействовать на культуру Японии к началу христианской эры, но прежде чем она сменила там неолит, она в свою очередь была вытеснена культурой железа; принято считать поэтому, что настоящего бронзового века в Японии не было.

Культура раковинных куч, главных отложений неолитических остатков, сменяется или, возможно, перекрывается курганной культурой. Курганы скрывают каменные или глиняные саркофаги; характерной чертой того периода являлась большая насыпь над выложенной камнем погребальной камерой. Гробницы правителей, именуемые мисасаги, имеют гигантские размеры: усыпальница императора Нинтоку (умер ок. 400 г. н.э.) длиной около 400 м и высотой 30 м занимает вместе со рвом площадь более 30 гектаров. Такие курганы встречаются главным образом в западной и центральной Японии. В каменных погребальных камерах найдены глиняные вазы, по форме и орнаменту почти идентичные вазам яёи, но совершеннее по технике и прочнее - они почти всегда изготовлены на гончарном круге, а также ювелирные изделия, зеркала, оружие, разнообразные изделия из бронзы и железа. Вне курганов, но непосредственно рядом с ними, находят глиняные фигурки, известные как ханива. Глиняные статуэтки эпохи неолита демонстрируют уродливые формы и гримасы - они, вероятно, служили оберегами от злых духов. Фигурки же поздних погребальных курганов иногда представляют животных (в частности, лошадей, в одном случае - буйвола), но обычно это люди, мужчины и женщины; лица их округлы, с правильными чертами, они изображены в одежде с рукавами и с украшениями, такими, как ожерелья и серьги, волосы их искусно уложены или завиты. Лица раскрашены определенным образом, обычно в красный цвет. Ханива, как правило, представляют собой цилиндр, увенчанный бюстом, поэтому одежда не всегда изображена полностью. По общему впечатлению, ее покрой ближе к одежде из Северной Азии, чем из тропических регионов. Оружие по большей части континентального типа, монгольское или китайское, и хотя некоторые ножи наводят на мысль о сходстве с малайским кинжалом (крисс), их можно столь же успешно связать с некоторыми находками из северо-восточной Азии. Стрелы, известные как нари-кабурая, или «гудящие луковицы», являются характерным оружием эпохи погребальных курганов и определенно происходят не из Океании. Доспехи, шлемы и конская сбруя из бронзы и железа также демонстрируют заимствования из Китая и Монголии, а. не у какой-либо южной культуры. Не вызывает вопросов и происхождение множества бронзовых зеркал, изготовленных в Китае, вероятно, в эпоху Хань.

Изделия из камня, находимые в курганах, - это не инструменты и оружие, что было характерно для неолита, а украшения и предметы для церемониального использования. Наиболее примечательные из них - «дугообразные украшения» (магатама); их форма, очевидно, восходит к когтям и клыкам животных. Мага-тама, найденные на неолитических стоянках, изготовлены из кости, рога и камня. Им, несомненно, приписывались магические свойства. Действительно, в Корее и Восточной Сибири до самого недавнего времени коготь тигра рассматривался как амулет величайшей силы. Магатама из курганов зачастую выполнены с большим мастерством из самых разных минералов, таких, как агат, яшма, змеевик, кварцит, стекло, жадеит, нефрит и хризопраз. Важно отметить, что ни один из трех последних минералов не присутствует ни в Японии, ни даже в Китае, но они широко распространены в районах озера Байкал и Уральских гор. Такой рассказ о доисторической Японии в кратком изложении нам поведали археологические источники. Судя по всему, в конце неолита страну населяли народы, входившие в семью, известную этнологам или, скорее, лингвистам как урало-алтайская, включающая финнов, самодийцев, гуннов, племена тунгусов и монголов. Прослеживаются контакты между Японией и Кореей, последовательная миграция с северо-востока Азии осуществлялась, вероятно, через Корею. Число мигрантов, которые либо на своей родине, либо в процессе миграции попадали под влияние культур бронзы и железа, с течением времени росло, и едва ли можно сомневаться, что доминировало при этом китайское влияние; со времени расцвета империи Хань оно усилилось еще больше. Участие урало-алтайского элемента в формировании японской нации трудно оценить с достаточной точностью, основываясь на анализе усвоенных японцами элементов соответствующей материальной культуры.

Многие качества японцев, многое в их мышлении и поведении, известное не только по древним легендам, но и заметное сегодня, отчетливо отличает их от китайцев, несмотря на их огромный интеллектуальный и даже духовный долг перед Китаем периодов Хань, Цинь, Сун и Мин. Никто из тех, кто изучает историю Японии, не может обойти вниманием эту особенность. Мощь и престиж иностранной культуры, казалось бы, должны были ошеломить и изменить японцев, но всегда существует твердое непроницаемое ядро индивидуального характера, которое сопротивляется и в свою очередь перерабатывает внешние воздействия. Интересно поразмышлять об источнике такого национального характера. Его, несомненно, следует искать в какой-то специфической составляющей этногенеза японцев. Никто из живших среди японцев не может сопротивляться ощущению, что в них присутствует некий теплый южный элемент. Археологические свидетельства, правда, указывают на близость с севером, но и психологическими впечатлениями не следует пренебрегать. Они также подкрепляются определенным комплексом традиций, особенно в речи, жилище и в пище. Эти факты, в сочетании с туземной мифологией, если и не являются доказательствами, предлагают данные, едва ли совместимые с теорией, постулирующей исключительно северное происхождение японцев.

Для более полной картины ранней японской цивилизации, основанной на археологических находках, рассмотрим легенды и то немногое, что содержится в письменных источниках. Некоторые интересные детали дают нам ранние китайские хроники, хотя их следует воспринимать с известными оговорками. Первым достоверным упоминанием Японии является, вероятно, то место в «Шан хай цзин», где утверждается, что ва были подданными царства Инь. Ва - японцы, или, в любом случае, народ, населявший Японию предположительно ранее 265 г. до н.э., когда царство Инь потеряло независимость. Используемая китайцами идеограмма для обозначения ва близка к иероглифу, означающему «карлик». Поэтому вероятно, что между японцами и китайцами в III в. до н.э. уже существовали какие-то отношения (не обязательно вассальные), и что японцы были известны китайцам как малорослый народ. То, что существовало некое сообщение между Инь и Кореей, отмечено не только в «Шан хай цзин», но и подтверждается находками в гробницах на севере и юге Кореи монет, выпущенных иньскими правителями. Такие монеты не найдены в самой Японии, но имеются их находки на островах Рюкю. Упоминание о прямых контактах между китайцами и японцами в первой половине III в. до н.э. нельзя не принимать в расчет, хотя бы и с оговорками.

Даже для второй половины III в. до н.э. у нас нет ничего, кроме традиционного утверждения, что китайцы добирались до Японии. В то время анархия захлестнула север Китая, ставший сценой гражданских войн в царствах Цинь, Чжао и Инь. Тогда же, защищаясь от воинственных кочевников, известных китайцам как сюнну, они строили валы и стены, позднее (214 г. до н.э.) объединенные в единую фортификационную систему, известную как Великая Китайская Стена. Одной из оборонительных мер было вторжение иньского правителя на территорию нынешних Южной Маньчжурии и Северной Кореи; известно, что в эти тревожные времена туда переселялись беженцы и группы колонистов из Китая.

Корея в китайских источниках впервые упоминается в «Ши цзин», где повествуется о том (хотя сведения эти не очень достоверны), что чжоуский император By (1122 г. до н.э.) отдал Корею во владение сановнику по имени Чжицзу, который отправился туда с несколькими тысячами сподвижников и принес в Северную Корею ремесла. Спустя столетия, когда первый циньский император Цинь Шихуанди уничтожил своих соперников, он, как гласит легенда, отправил в поисках Эликсира Юности с Шаньдунского побережья на «восточный остров» даосского мудреца Сюй Фу с тремя тысячами мужчин и женщин, владевших всеми видами ремесел, и с грузом семян. Это предание не вызывает большого доверия, но оно, по крайней мере, подтверждает традицию ранних культуртрегерских экспедиций в направлении Японии. Примечательным свидетельством устойчивости этой традиции является то, что самое раннее написание по-японски слова «ткач» передается китайским иероглифом «цинь». Хотя это и не служит прямым подтверждением традиции, но, вероятно, указывает на то, что в представлении японцев первое знакомство с ремеслами китайской цивилизации были связаны с династией Цинь. Некоторые из этих ремесел попали в Японию, хотя бы только при посредничестве Кореи, определенно при династии Цинь или вскоре после нее, так как археологи нашли на западе Японии, кроме бронзовых изделий в стиле Цинь, изготовленные из камня клинки и наконечники стрел, скопированные с бронзовых оригиналов, относящихся к эпохе Цинь и к более раннему времени, имевших широкое распространение по всей Корее.

Картина постепенно проясняется с того времени, когда династия Хань сменяет Цинь (206 г. до н.э.). Расцвет - слишком слабое слово для характеристики ханьской культуры. Скорее, это был колоссальный взрыв энергии, копившейся со времени возникновения китайской цивилизации. Она вырвалась, распространилась и расплескалась на запад, на весь Китай, на юг - до Индии, на север, в сторону земель сюнну, и на северо-восток - до тунгусских племен. В 108 г. до н.э. страна Чосон (северная часть современной Кореи) была завоевана и разделена на четыре провинции с полностью китайской системой управления и под началом китайских губернаторов. Главная из четырех провинций именовалась Лаклян (или Лолан, в современном японском - Ракуро), а резиденция правительства располагалась приблизительно в полутора километрах от современного города Пхеньяна на реке Тэдонган. В зависимости от успехов и поражений династии Хань изменялись размеры и значение колонии, но какое-то время провинция Лолан включала всю Корею до реки Ханган и какие-то территории южнее ее. На южных и восточных рубежах управление страны китайцами было номинальным, и наиболее важные точки занимали военные посты, так что, хотя власть правительства Лолан, вероятно, распространялась не более чем на триста или около этого километров на восток и юг от Пхеньяна, китайская культура постепенно проникала на полуостров, особенно на юге и вдоль побережья.

Письменные источники раннего периода династии Хань и богатые археологические находки последних лет из великолепных гробниц близ Пхеньяна говорят о том, что Лолан был одной из наиболее процветающих китайских колоний и важным форпостом китайской культуры. То, что она продвинулась далеко на юг, несомненно, так как найденные в погребениях в разных точках южной Кореи бронзовые и железные орудия и украшения, монеты, жетоны и керамика показывают, что эти изделия попали сюда из Лолана приблизительно между 50 г. до н.э. и 50 г. н.э. Кроме того, некоторые из найденных предметов, такие как бронзовые зеркала, мечи, копья и украшения, являются местными подражаниями ханьским изделиям, а вещи, очень напоминающие эту местную продукцию, так же, как и ханьские бронзовые зеркала, найдены в западной Японии вместе с керамикой яёи в пунктах, легко достижимых с южного побережья Кореи. Таким образом, мы можем быть уверены, что к началу христианской эры мощное культурное воздействие Китая достигло Японии из ханьской колонии, следствием чего вскоре стало установление регулярного сообщения между Кюсю и Ло-ланом. Более того, хотя политическое влияние империи Хань сошло на нет и колония попала под господство королевства Когурё, мы знаем, что победа Когурё в значительной степени была обусловлена культурным воздействием китайцев на Лолан. Не будет ошибкой допустить, что такое воздействие на Северную Корею продолжалось приблизительно с 100 г. до н.э. и планомерно распространялось на юг и в сторону Японии.

Без сомнения, с этого времени отношения между Японией и Китаем становятся более тесными. Письменные сведения об их начале отсутствуют, но мы можем быть уверены, что путешественники с крайнего запада Японии открыли путь к китайским колониям в Корее в I в. до н.э. Первое упоминание о таком путешествии содержится в ханьских источниках в записи, отмечающей прибытие японского посольства в 57 г. н.э. в ханьскую столицу Лоян в следующем отрывке:

«Страна Ва лежит на юго-востоке от юга Кореи в середине океана и состоит из множества островов. Там находится более сотни царств. Со времени завоевания императором У-ди страны Чосон (то есть Северной Кореи, в 108 г. до н.э.) более тридцати царств поддерживали связь с Китаем посланниками или посланиями… Они знают ткачество… Их воины вооружены копьями и щитами, деревянными луками и бамбуковыми стрелами, наконечники которых иногда сделаны из кости. У всех мужчин на лицах татуировки, и их тела украшены рисунками. Размеры и место рисунков определяют разницу в положении. Они пользуются розовым и алым, чтобы раскрасить свои тела, подобно тому, как в Китае пользуются рисовой пудрой».

Эта хроника дает дальнейшую информацию о Японии и традициях японцев, которые с дополнительными подробностями описаны также в вэйских источниках. Нельзя всецело доверять этим записям в нынешним их виде. Они скомпилированы спустя долгое время после описываемых в них событий из не дошедших до нас источников, таких как «Хоу Хань шу» 424 г. н.э., «Вэй чжин» и «Вэй ляо» - до 298 г., и есть подозрение, что их авторы внесли добавления на основании того, что было известно в их время. Хроники демонстрируют явные несоответствия, и их тексты частично искажены. Однако сведения из книги «Вэй ляо», хотя полностью с ними нельзя согласиться, достаточно верно рисуют образ Японии, какой она виделась китайским наблюдателям в первом столетии христианской эры.

Эти сведения в сочетании с археологическими материалами из погребальных курганов показывают страну (возможно, только ближайшую к Корее часть Японии), населенную множеством племен, каждое во главе со своим вождем; все стремятся усилиться, приобщаясь к более развитой культуре, сильнейшие посылают посольства, ища расположения у могущественной Хань, и, сверх всего, жаждут получить плоды китайского мастерства и богатства - мечи, зеркала, драгоценные камни и золотые украшения, шелковую материю. В 57 г. одному из посланников к китайскому двору были вручены официальная печать и лента; любопытный факт: спустя 1700 лет в песке на берегу залива Хаката (наиболее удобный порт отправления с Кюсю в Корею или Китай) была обнаружена золотая печать с надписью: «[Вассал?] Хань, царь Ва страны Ну».

«Вэй ляо» приводит названия округов и городов и имена чиновников, многие из которых поддаются идентификации, а также направления, расстояния и другие детали, которые, несмотря на некоторые очевидные ошибки, создают впечатление о достоверных отчетах очевидцев, испорченных последующими компиляторами. Например, утверждение, что все мужчины имели татуировки, - факт, которому нет других подтверждений (за исключением того, что айну до сих пор практикуют татуировку), но то, что говорится об окраске тела в розовый и алый цвета, подтверждается следами красок на ханива - глиняных изображениях из курганов. В любом случае, сообщаемого достаточно, чтобы показать, что народ, посещавшийся ханьскими и вэйскими путешественниками, достиг достаточно высокого уровня социальной организации, к началу христианской эры уже вышел из неолита и своему дальнейшему культурному прогрессу обязан Корее и Китаю.

Эти положения подкрепляются множеством свидетельств, однако нет оснований предполагать, что распространение культуры, о котором идет речь, вызвано миграцией населения с материка. Несомненно, в Японию, в период перехода от камня к бронзе, попадали небольшие группы людей из Кореи, но к этому времени японцы, как мы видели, уже сформировались как народ в процессе этнической плавки, уходящем в глубь веков, в ту древность, знаний о которой у нас нет. Нашими главными письменными источниками по древнеяпонской истории, помимо китайских хроник, являются две официальные летописи: «Кодзи-ки» («Записи о деяниях древности») и «Нихонги», или, правильнее, «Нихон-сёки» («Анналы Японии»), составленные соответственно в 712 и 720 гг. Это довольно тенденциозные труды, в которых мифы, легенды и исторические сведения подобраны и изложены таким образом, чтобы служить повышению престижа правящей династии. Более того, ко времени их написания, в течение по крайней мере трех столетий, росли знания японских ученых о китайском языке и китайской литературе, как исторической, так и философской, поэтому о любом содержащемся в них утверждении можно гадать, не испытывает ли оно в той или иной степени китайское влияние. Обе хроники, тем не менее, являются бесценным источником информации о древних верованиях и обыча ях японцев и (при осторожном использовании) о главных событиях первых веков христианской эры. Прежде чем попытаться резюмировать их содержание, стоит немного забежать вперед и изложить обстоятельства, при которых они написаны.

Представляется, что к концу I в. некоторые кланы на Кюсю, добившись превосходства над соседями или объединившись с ними, начали распространять свою власть на восток и, продвигаясь вдоль побережья Внутреннего моря, достигли провинции Ямато, где создали централизованное государство, постепенно распространяя свою власть, насколько было возможно, во всех направлениях. Правда, нет убедительных доказательств, подтверждающих миграцию на восток, и некоторые исследователи склонны сомневаться в ней, но очень вероятно, что предприимчивые вожди юго-западной Японии, используя более качественное оружие, полученное в результате контактов с передовой культурой металла, должны были в ходе продвижения на восток без особого труда подчинить племена, над которыми они имели превосходство. В любом случае, к началу VII в. в Ямато было создано государство, которое в определенной степени контролировало запад и центр Японии, а также север и восток, вплоть до современного города Сэндай. Не было других правителей и вождей, способных сломить могущество правителей Ямато, но какие-то попытки бросить вызов могли быть, поэтому настоятельной была идея подкрепить династические притязания Ямато. В связи с этим, главным образом, и были написаны «Кодзики» и «Нихонсёки». Они в основном состоят из пересказов ранних мифов и легенд, собранных воедино так, чтобы прославить правящую семью и ее предков. Следующая глава будет посвящена изучению ранней истории, как она изложена в этих хрониках, но, насколько это возможно, это изложение будет проверяться данными других источников. Следует повторить, что обе хроники были созданы во время, когда Япония в течение столетий подвергалась воздействию китайской культуры, и что они обе записаны китайскими иероглифами, так как у японцев не было собственной письменности. «Нихонсёки» вообще написана не на японском, а на китайском языке. Следовательно, необходимо учитывать не только намеренный подбор и классификацию исторических событий, но и стремление компиляторов продемонстрировать собственную ученость. К моменту их написания престиж китайской науки был непререкаем. Несмотря на эти критические замечания, хроники все же заслуживают большего доверия, чем традиционно принято западными учеными, и являются выдающимся памятником культуры своего времени.

Размещено на Allbest.ru