Реформация в культуре Европы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реформация в культуре Европы

лютеранский реформация церковный политический

Важнейшим этапом в культурно-историческом развитии Европы явилась Реформация - широкое религиозное и социально-политическое движение, начавшееся в XVI в. в Германии и направленное на преобразование христианской церкви и вероисповедания.

Реформация стала первым решительным выступлением поднимавшейся буржуазии против отживших средневековых порядком. Преобразуя христианскую религию, изменяя вероисповедальные установки и мироощущение массового человека, она дала мощный толчок развитию новых, капиталистических, общественных отношений и становлению буржуазного типа личности.

Непосредственным зримым результатом Реформации стало отпадение от католического вероисповедания третьей разновидности христианства - протестантизма и ограничение всевластья римско-католической церкви. Крупнейшими протестантскими конфессиями стали лютеранство, кальвинизм, англиканство и целый ряд протестантских сект - баптистов, евангелистов, адвентистов, методистов, квакеров и др.

В то же время действительное содержание и смысл этого движения, его объективные результаты были, как часто случается с массовыми движениями, скрыты от сознания не только его рядовых участников, но и вдохновителей-идеологов, что ставит перед исторической наукой проблему выявления подлинного значения Реформации для культурно-исторического процесса.

По времени Реформация совпадает с завершающим периодом эпохи Возрождения - "величайшего прогрессивного переворота из всех, пережитых человечеством" (Ф. Энгельс). Но обычно историческое значение этой героической эпохи связывают с идеями и художественными достижениями гуманизма, провозгласившего в противовес средневековому христианскому аскетизму и принижению человека идею его величия и достоинства, yтвердившего его право на творческую разумную деятельность, наслаждение и счастье в земной жизни.

Гуманисты своим творчеством обосновывали и самоценность человеческой жизни, независимость достоинства личности от происхождения и родовитости, настаивали на способности человека к постоянному совершенствованию и выражали уверенность в безграничных возможностях человека.

Они видели в человеке наиболее прекрасное и совершенное творение Бога. На основании библейского выражения о сотворении человека "по образу Божию" они распространяли на человека присущие Богу созидательные, творческие способности, видели его призвание в познании и преобразовании мира, украшении его своим трудом, развитии искусств и усовершенствовании наук и ремесел.

Опираясь на наследие античных авторов, гуманисты стремились сделать разум средством освобождения человека от темноты, невежества и суеверий, от опеки церкви, попирающей человеческую природу, и способом утверждения доброй воли, чести и достоинства человека.

И вот этому превознесению человека гуманистами, возвеличиванию и обожествлению человеческой природы Реформация противопоставила идею полного ничтожества человека перед лицом Господа.

"В нас нет ничего чистого или доброго, - писал Лютер, но и мы сами, и то, что имеем, -- все тонет в грехе. Все, что содержится в нашей воле, - зло, и все, что содержится в нашем уме, - сплошное заблуждение и слепота. Поэтому человек творит только одну скверность, заблуждение, злобу, грех, злую волю и безумие".

Ему вторит Кальвин: "Поелику человек был создан из земли, так это для того, дабы он не смел возгордиться; ведь нет ничего более безрассудного, чем высоко мнить о нашем достоинстве, когда мы живем в грязной и мерзкой конуре, да и сами - всего только земля и грязь".

Восхищению гуманистов могуществом человеческого разума Реформация противопоставила протестантское презрение к "умствованию" и абсолютное доверие к религиозной вере, доходящей зачастую до прямого мракобесия и ненависти к науке. "Я предпочел бы истребить все человеческие науки на земле, - писал Кальвин, - если бы они явились причиной охлаждения христианского рвения и отвращения от Бога", в другом месте он замечал, что "лучше невежество верующего, чем дерзость, мудрствующего".

Оптимистическому и жизнерадостному мировоззрению гуманистов реформаторы христианской решительно противопоставили суровый дух добровольного самоограничения и самодисциплины. Они победили, по характеристике К. Маркса, рабство по набожности всего лишь рабством по внутреннему убеждению, освободив человеческую плоть от оков и наложив их на сердце и желания человека.

Необходимо отметить, что и сами деятели Реформации были в основном выходцами из народа, развившими свои способности упорным трудом, фанатически твердые в своей вере и являвшие полную противоположность гуманистам, по большей части прекрасно образованным аристократам, знатокам философии, литературы и изящных искусств

Закономерно возникает вопрос, есть ли вообще что-либо общее между гуманистической культурой эпохи Ренессанса, утвердившей величие человека в многочисленных прекрасных памятниках искусства и литературных произведениях, и реформированным христианством, породившим иной способ мироощущения и всей мотивации человеческой деятельности, сформировавшим новый тип личности?

Между светской элитарной культурой и новым способом религиозного миросозерцания?

Предварительный ответ на эти вопросы заключается в том, что это две различные формы -- светская (гуманизм) и религиозная (Реформация) -тновой культуры поднимающегося раннебуржуазного общества, идущей на смену культуре феодального общества, все более yтрачивающего свое историческое оправдание.

Общей исторической основой этих обеих разновидностей культуры эпохи Возрождения стало вызревание в недрах феодализма с его аграрным натуральным производством, основанным на личной зависимости крестьян и прямым принуждением их к труду, новых и более эффективных способов организации общественного производства:

Просуществовавший в Европе более тысячи лет феодализм характеризовался чрезвычайной устойчивостью и стабильностью. Феодальное общество развилось и упрочилось на основе медленного и постепенного разложения родового общественного уклада в результате его социального расслоения. Выделяющаяся родоплеменная знать постепенно захватывает все больше общинной собственности, прежде всего земельных владений и добычи, и, опираясь на военную силу дружинников, распространяет свою власть на определенную территорию и населяющих ее людей.

Именно из родоплеменной знати формируется военная и землевладельческая аристократия, жреческое сословие, образующие господствующий класс феодального общества. Господство это определялось собственностью на основное средство производства - землю и природные угодья - и военной силой, дающей власть над населяющими её людьми. Обедневшие же общинники, попадающие во всё большую кабалу от возвышающейся знати, образуют наряду с захваченными и покоренными племенами основную массу населения, находящуюся под властью господствующего класса.

Возникающее на развалинах родового строя государство становится орудием господства класса феодалов, удерживающим в подчинении основную массу населения и устанавливающийся порядок общественных взаимоотношений.

Значительную эволюцию в связи с разложением родового строя претерпевает и сама община, которая вследствие роста населения и объединения племен постепенно превращается из родовой в территориальную, соседскую, где живут и трудятся сообща уже не только родственники, но и соседи. Основным занятием общинников оставался труд на земле, А так как земля становилась собственностью феодалов или государства, то за пользование ею, за проживание на ней крестьяне должны были работать на феодалов. Они не имели права уходить из селений; да фактически и не могли прожить вне общины.

Поэтому они "прикреплялись" к земле, постепенно превращаясь в подневольных зависимых людей, обязанных выполнять по отношению к феодалу различные "повинности" и "службы" - отрабатывать барщину, платить оброк и т. д.

Понятно, что европейский феодализм оказывается более эффективным способом организации общественной жизни, нежели восточное или античное рабство, ибо крестьянин в отличие от раба как "говорящего орудия" относительно свободнее, - имеет свое хозяйство, семью, защиту от стихийных бедствий или произвола феодала в виде общины с ее обычаями и традициями взаимопомощи.

Его труд значительно производительнее рабского, что и создает предпосылки для дальнейшего общественною развития, но одновременно разжигает аппетит феодалов и их стремления к еще большему подчинению и закабалению крестьян.

В связи с этим острота общественного противостояния усиливается и для ее сглаживания возникает необходимость прибавить к прямому политическому, военному и правовому принуждению еще и духовное - религиозное и моральное.

В Европе такой духовной силой стала христианская религия и мораль. На смену языческой, народной религии многобожии с ее неорганизованными и беспорядочными отношениями между многочисленными богами разных народов пришла монотеистическая религия, отражавшая в своих представлениях об организации духовной власти на небе и на земле присущие феодализму тенденции к постепенной централизации власти и организации системы господства и подчинения по иерархическому принципу. При этом сама христианская церковь стала крупнейшим феодалом, а духовенство образовало второе сословие господствующего класса феодалов.

Таким образом, социальная структура феодального общества состояла из господствующего класса феодалов, включающего два сословия - светских феодалов и духовенства, а также из угнетенного класса, состоящего из крепостных и полукрепостных крестьян, а позднее, ремесленников, торговцев, ростовщиков, менял и прочего городского плебса, образующих третье сословие.

Во главе феодалов стоят наиболее родовитый, сильный и влиятельный князь, позже - король, владевший большей частью лучших земель и множеством крепостных. Рядом с ним, но чуть ниже стояли его ближайшие родственники и сподвижники - герцоги, графы, бароны, которые уступали ему в могуществе и владениях.

Каждый крупный феодал мог пожаловать часть земель феодалам помельче, выступая по отношению к ним в качестве старшего - сеньора. Те, кто получал земли или находился в зависимости от могущества более крупного феодала, были его военными дружинниками, вассалами, обязанными служить господину в ратных делах. Один и тот же феодал был сеньором более мелкого феодала и вассалом более крупного.

Такая же феодальная иерархия существовала и в церковной организации, во главе которой стоял римский папа, а ниже, но ступеням феодальной лестницы располагались архиепископы, епископы, кардиналы, аббаты и простые священники и монахи.

Крестьяне и горожане не входили и феодальную иерархическую лестницу, но сама идея иерархической организации социального бытия также пронизывала жизнь третьего сословия.

Сословное деление общества всегда имеет тяготение к наследственному закреплению в виде замкнутых каст со своим статусом в обществе, системой ценностей и норм поведения.

В свою очередь в рамках самих сословий и условиях зрелого феодализма образуются корпорации - группы и союзы людей, объединенных общностью условий жизни и деятельности и защищающие их положение и интересы. Это священнослужители, рыцарские ордена, монашеские ордена, тайные общества, цехи ремесленников, гильдии купцов, стряпчих и т. п. У крестьян аналогичную роль играла крестьянская община.

Такое устройство предопределило главную особенность феодального общества - его сословно-корпоративный характер.

Каждое сословие, каждая группа или корпорация имела целый набор писаных и неписаных обязанностей, прав, привилегий, норм поведения и ценностных ориентации. Культивируется представление о вечности и справедливости социального неравенства и о необходимости иерархии в жизни вообще, о распределении прав и обязанностей, благ и лишений не в равной степени, а "по достоинству" - родовитости, сословному положению, социальному статусу. "Высший" и "лучший" всегда и во всем должен преобладать над "низшим" и "худшим".

Каждый человек занимает определенное положение в обществе, и именно его сословно-корпоративный статус определяет престиж, привилегии, нормы поведения и образ жизни, моральные качества и добродетели, которым он должен соответствовать. Представление о "подобающем месте" в общественной иерархии сословно-корпоративных статусов, которое должен занимать как индивид в группе, так и группа в обществе, является непреложным и безусловным требованием общества.

В свою очередь верность своему сословному статусу вознаграждается чувством защищенности и безопасности, которое получает индивид в рамках оказываемого ему социальной группой "покровительства", ведь теперь на него распространяются закрепленные обычаями привилегии и права, принадлежащие всей группе.

Поэтому человек в феодальном обществе не отличается самостоятельностью, он всегда "коллективизированный" индивид, образ мыслей, действий и жизни которого строго и детально регламентирован его сословно-корпоративным статусом. Личный выбор, самостоятельная индивидуальная позиция, собственная мотивация сводятся здесь к правильному осознанию своего статуса, места в общественной иерархии, а далее уже действуют детально расписанные и однозначно детерминирующие поведение индивида нормы и правила. Индивид находится под полным контролем социальной структуры и выступает органом ее укрепления и сохранения.

Таким образом, присущее феодализму натуральное производство, прямое непосредственное принуждение к труду, общинный и сословно-корпоративный характер общественного устройства выступают главными устоями феодализма, на которых зиждется его устойчивый и неизменный характер. Натуральное производство не нуждается в расширении, в совершенствовании, ибо, будучи предназначенным для внутреннего потребления, его масштабы и степень феодальной эксплуатации ограничивались "размерами желудка феодала" (К. Маркс).

Подневольный и принудительный характер этого производства угнетал всякую заинтересованность производителей в совершенствовании способов и приемов хозяйствования, в снижении затрат и в совершенствовании средств производства. Общинный и сословно-корпоративный характер общественной жизни препятствовал становлению человеческой индивидуальности,

сковывал становление самостоятельности человека, накладывал на него цепи обычаев, ритуалов, предрассудков и суеверий, лишая тем самым исторической инициативы и консервируя сложившиеся косные порядки,

Однако, хотя и медленно, постепенно, на протяжении целых столетий в недрах самого феодализма разворачиваются процессы, подготавливающие его само преодоление. Медленное и постепенное совершенствование орудий труда и средств производства в сельском хозяйстве, рост разделения труда и углубление специализации приводит к появлению ремесла и отхожих промыслов, а с ними к отделению ремесленного производства от земледелия, возникновению опосредующей это отделение деятельности - торговли,, зарождению и развитию множества новых поселений и посадов. Эти поселения явились прообразами будущих, городов как центров новой, городской, культуры.

Средневековые города вырастали обычно из посадов, образующихся возле стен монастырей или замков, у пересечения дорог, у речных переправ или брода, т. е. таких мест, куда стекались пути людей, потоки товаров и денег. Города становятся поселениями принципиально нового типа, где основным занятием жителей является ремесленное производство и торговля, а позже - политическая и финансовая деятельность, образование, науки и искусства.

Города быстро росли и развивались на основе интенсивного разделения труда, роста трудовой частной собственности и развития товарного производства и торговли. Товарное производство снимало присущие натуральному хозяйству ограничения и стимулировало потребность в развитии средств производства и умений работника. Жизнь в городе своей интенсивностью и разнообразием многократно превосходила застойное и однообразное ее течение в деревне . С ее циклическим, привязанным к смене времен года производством, образом жизни и почти растительным существованием.

Наоборот, города с их водоворотом жизни, интенсивным характером общественных отношений становились местом пересечения всех новых веяний, открытыми переменам и новизне, являясь тем самым ростками новой городской цивилизации.

Самим своим устройством города позднего средневековья стимулировали развитие производства и совершенствование навыков общественной самоорганизации и самоуправления.

Историческим центром всех городов были рынки, городская площадь с ратушей и собором, вокруг которых разрастались кварталы ремесленных мастерских и цехов, а также жилых домов. Позже в результате развития товарного производства и торговли центры городов украсились зданиями банков и бирж, монетных дворов, а на окраинах появились больницы, тюрьмы, странноприимные дома, т. е. постоялые дворы и гостиницы.

Важное место в городах занимали учебные заведения - коллегии и университеты, базирующиеся по большей части на территории монастырей или аббатств, этих центров средневековой учености.

Однако подлинным центром всей общественной жизни города оказалась городская площадь, служащая местом сбора горожан для решения важнейших общих дел, местом торжественных политических и религиозных ритуалов, местом казни, а также народных празднеств и гуляний с балаганами, карнавалом и фейерверками.

Феодалы, на землях которых зарождались и росли города, стремились подчинить их своей власти, обложить податями и налогами, что вызывало недовольство и возмущение городского населения, уже почувствовавшего свою силу.

Это привело к длительному периоду в XII-- XIII вв. борьбы городов с феодалами за независимость. В итоге феодалы были вынуждены признать известную автономию городов и "городские вольности".

Тем самым города постепенно превращались в центры антифеодальных настроений и оплоты относительной независимости горожан от феодального гнета. Распространилась практика, когда крестьяне убегали от своих феодалов в города и превращались в горожан. Существовала даже поговорка о том, что "городской воздух делает человека свободным".

Таким образом, рост городов, развитие торговых связей, городской культуры, появление свободных от феодальной зависимости сословий изнутри подтачивали основы феодализма.

Присущая товарному производству, основанному на частной собственности, потребность в развитии производительных сил даст толчок опытному пониманию природы, а потребность в свободном от внешнего принуждения труде независимого работника порождает новые представления о человеке, его природе, правах и достоинствах.

Универсальным выражением этих общественных потребностей и стала гуманистическая идеология эпохи Возрождения, противопоставившая средневековому теоцентрическому и аскетическому мировоззрению страстное желание усовершенствовать мир на началах разума и человечности. Идеи гуманизма легли в основу дальнейшего развития философии и науки, общественной мысли, литературы и искусства.

Однако созданная на этой основе культура - философские учения, художественные произведения, научные открытия и изобретения, призванные облегчить и улучшить жизнь человека, открыть перед ним простор для развития, - все это было достоянием узкого круга образованных людей, далеких от простого народа.

Поэтому гуманистическая культура, стремящаяся преобразовать общественную жизнь посредством обращения к отдельной личности, развития ее до разумного и свободного состояния, не могла найти отклик и оказать действенное влияние на массовое сознание, чтобы способствовать победе нового строя общественных отношений. Ведь духовную жизнь огромного большинства людей того времени определяла отнюдь не философия, наука или искусство, а прежде всего религия. Именно религия давала людям основные мировоззренческие представления о человеческом бытии, его смысле и предназначении в земной жизни, о страданиях и тяготах в этой жизни и возможности спасения, тем самым обнадеживая и вдохновляя людей.

Поэтому реализовать назревшие потребности общественного развития в коренном преобразовании феодальных общественных отношений было невозможно без самой мощной и действенной для людей того времени санкции - религиозной.

Почему же католическая церковь оказалась неспособной ответить на вызов времени - выразить в доступной народу религиозной форме культуры потребности общественного развития и тем самым возглавить историческое преобразование феодальных общественных отношений? Ведь на стороне католической церкви стояла тысячелетняя традиция духовного попечительства, она имела огромный и непререкаемый авторитет в массах верующих, опиралась на силу светской власти и сурово расправлялась со всеми ересями.

Более того, тяготы и покаяния, налагаемые на верующего католической церковью с ее культом и обрядностью, были несоизмеримы с тяготами, проистекающими из протестантского требования сурового и непреклонного исполнения "мирской аскезы" и пуританского благочестия. Ведь только одних церковных праздников в католицизме чуть ли не половина календаря, тогда как протестантизм приравнял праздность к самым страшным порокам!

И тем не менее католическая церковь не смогла противостоять идеям протестантских теологов, увлекшим огромные массы людей, которые вряд ли могли разобраться в теологических и вероисповедальных различиях между новым и старым способом верить в Бoгa. Это удалось потому, что ответ, данный деятелями Реформации на вызов истории, оказался понятным и близким погруженным в религию, но не разбирающимся в теологических тонкостях массам: католическую церковь следует отвергнуть потому, что она безнравственна, а, следовательно, безбожна!

Именно этот нравственный протест против "безбожной" церкви встретил живой отклик в сердцах тысяч верующих, принадлежащих к различным сословиям.

Но откуда и каким образом могло возникнуть это наваждение - убеждение в безбожности основанной самим апостолом Петром церкви?

Для ответа необходимо внимательнее присмотреться к тому, какое место занимала и. какую роль играла римско-католическая церковь в жизни западноевропейских стран. Эта церковь была международным центром всей феодальной Западной Европы, объединившим ее в одно большое целое под своей духовной и политической властью. Она сама была крупнейшим феодалом средневековья, владея третьей частью всех земель и угодий, распоряжаясь трудом проживающих на них крестьян. Ей полагалась церковная десятина - десятая часть всех доходов и прибыли как феодалов, так и крестьян.

Понятно, что она ревностно защищала и освящала этот строй, феодальную иерархию классов и сословий, угнетение и эксплуатацию народных масс ореолом божественной благодати. Церковь имела огромную политическую власть - многие европейские короли короновались римской папой вплоть до XIV в. и находились в зависимости от него.

Тем не менее, в условиях формирования в Европе крупных централизованных монархий, когда возвышающаяся королевская власть с опорой на городские сословия постепенно сломила мощь удельного феодального дворянства, такое положение дел становилось все менее терпимым и для светской власти.

Первый удар по теократическим притязаниям римского папы на высшую власть от Бога, на абсолютную непогрешимость и право утверждения или низложения не только церковных, но и светских властей, был нанесен в XIV в. французским королем Филиппом Красивым, когда папство почти на 70 лет попало в подчинение французских королей. По месту резиденции римского папы этот период в истории получил название авиньонского пленения пап.

Вторым ударом стала деятельность предшественника Мартина Лютера чешского богослова и профессора Яна Гуса, выступившего против злоупотреблений церковных властей и призывавшего "в духовных вопросах повиноваться не людям, а Богу". Он резко порицал князей церкви за отлучения христиан от церкви, советуя им сначала отлучить самих себя от грехов и пороков, среди которых он выделял жадность и властолюбие. "Богатство отравило и испортило церковь", - учил Гус, выступая за упрощение католического богослужения, проведение его на национальном языке и фактически за создание независимых от Рима национальных церквей. За это он был вероломно, вопреки выданной ему германским императором охранной грамоте, схвачен на соборе в Констанце и сожжен как еретик в 1415г.

Возникнув как движение бедных и униженных, порабощенных и гонимых, христианская религия и церковь стали в средние века господствующей духовной и политической силой, достигнув высшего светского владычества. Нигде и никогда никакая другая церковь не имела дела с таким опасным искушением, как безграничная светская власть. Именно это безраздельное господство римско-католической церкви по всеx областях жизни, абсолютная

монополия на власть и привели ее в конечном счете к внутреннему перерождению и разложению. Ведь если верно утверждение, что власть развращает, то абсолютная власть развращает абсолютно!

Для укрепления своей власти и преследования противников католическая церковь в XII в. оставляет путь кротких словесных увещеваний по отношению к оступившимся и учреждает инквизицию - карательный орган для преследования опасных "еретиков", виновных в прегрешениях против церкви. На самом деле, инквизиционные трибуналы стали орудием борьбы "князей церкви" - церковной номенклатуры со своими противниками. Жертвами инквизиции стали многие выдающиеся ученые, писатели, врачи, тысячи простых смертных, попавших в немилость к служителям церкви или ставших жертвами доносов недоброжелателей. Имущество еретиков подлежало конфискации в пользу церкви, причем значительная его часть шла на содержание трибунала, что стимулировало его усердие.

Малейшего подозрения в неверности церкви, просто ложного доноса было достаточно для ареста человека и помещения его в тюрьму, как правило, мрачные сырые подвалы, лишенные воздуха и света. Тюрьмы были переполнены заключенными, которым зачастую месяцами и годами не предъявлялись даже обвинения. Когда же доведенные до полного отчаяния заключенные требовали суда, им предъявлялись самые вздорные, основанные на доносах и измышлениях обвинения. Если подсудимый признавал справедливость самых изощренных обвинений, его приговаривали к соответствующему суровому наказанию, если же он отрицал спою вину, это делало его упорствующим в ереси.

Тогда он подвергался самым невероятным и утонченным пыткам - на дыбе, раскаленными щипцами или углями, падающими часами па обритую голову каплями воды. Сознание под пытками влекло в лучшем случае пожизненное заключение, но чаще обвиняемых ждали та же участь, что и мучеников, выдержавших пытки и не признавших ложных обвинений, - наказание, "насколько возможно милосердное, без пролития крови", т. е. сожжение.

Правда, первым полагалась одна милость - перед сожжением они должны были быть удавлены! Оправдательных приговоров инквизиция практически не знала. Как пи странно, редчайшее исключение из этого правила коснулось, к счастью католической церкви, одного из выдающихся деятелей Контрреформации, основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы, который по молодости лет неоднократно арестовывался инквизицией, но всякий раз ухитрялся благополучно оттуда выпутаться!

Особенно свирепствовала инквизиция в Испании, где прославился своей ревностью в служении церкви великий инквизитор Фома Торквемада, только живыми сжегший более 10 тыс. человек. Жесточайшие пытки, сжигание на костре заживо творились именем учителя любви и милосердия Христа и оправдывались лицемерными уверениями, что, сжигая тело без пролития крови, церковь спасает душу грешника!

Проповедуя смирение, бедность и воздержанность, церковь непристойно богатела, наживаясь на всем: помимо положенной ей десятины она брала с бедных прихожан плату за крещение, венчание, исповеди, отпевания и другие обряды. Высшие иерархи церкви жили в неслыханной роскоши, предавались разгулу шумной светской жизни, очень далекой от христианского идеала. Ярким, страстным обличителем духовного разложения верхушки католической церкви и самого папы, их властолюбия и алчности был монах-доминиканец Джироламо Савонарола. Он призывал церковь к отказу от богатства и пышности, властолюбия и тщеславия, к покаянию и аскетизму. В своих проповедях он настаивал, что Александр VI "вовсе не папа, он не христианин и не верует в Бога". Понятно, что он был отлучен от церкви, схвачен и после пыток казнен.

Однако порча поразила не только высшие эшелоны церкви рядовые священники в условиях полной бесконтрольности и безответственности осуществляли службу, как попало, отличались невежеством, ленью, жадностью и похотливостью. Монастыри, долженствующие быть местами чистого духовного покаяния, смирения и служения Богу, превращались в вертепы разврата и порока. Именно на материале монастырских нравов строил свои литературные фантазии известный маркиз де Сад. В народе бытовали поговорки, отражающие глубину падения авторитета церковников - "ряса монаха -- это плащ жулика", собаки лают, волки воют, а монахи лгут", "путается с женщиной, как кармелит, объедается, как бернардинец, пьянствует, как францисканец".

Таким образом, католическая церковь, достигнув небывалой власти над странами Западной Европы и владея несметными богатствами, оказалась, тем не менее к концу XIV и. в очень печальном положении.

При таком состоянии дел всякий порядочный христианин был просто обязан со всей решимостью выступить против официальной католической церкви, чем бы это ему ни грозило. Именно это обязательство двигало Мартином Лютером, когда он, уже отлученный папой от церкви, принял решение явиться на рейхстаг в Вормсе в 1521 г. для объяснения своей позиции. Пример Яна Гуса пыл еще свеж в памяти, и охранная грамота императора ничего не значила для папы.

Однако Лютер почтительно отказался от вооруженной охраны со стороны своих сторонников, ибо им руководило не рассуждение о степени опасности предприятия, а невозможность уклониться от выполнения долга честного христианина: "... даже если бы они запалили огонь от Виттенберга до Вормса до самого неба, я все равно явился бы туда с именем Господа и стал бы в самой пасти бегемота меж огромными его зубами!"

Изложение своей позиции на рейхстаге он закончил знаменитыми словами, утвердившими долг совести, изменить которому для уверенного в своей правоте человека просто невозможно: "На том стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог!"

Вышло так, что именно внутреннее, нравственное, разложение католической церкви, ее властолюбие, алчность и жадность сделали эту церковь абсолютно неспособной возглавить прогрессивные преобразования в обществе и одновременно породили внутри самой церкви мощный протест, отражавший широкие общественные настроения.

Таким энергично выраженным религиозным протестом и стала Реформация.

Что же нового дала человеку Реформация и почему ценностные установки протестантизма стали важнейшим фактором становления современной западной цивилизации и культуры?

Почему Реформация не осталась только эпизодом в истории религии и церкви, а знаменовала рождение нового мировоззрения, стала знамением новой эпохи?

Каким образом идеи Реформации, в содержательном плане значительно расходясь с гуманистической идеологией Возрождения, в стратегической перспективе продолжили начатое ею дело, так что Гегель даже называл Возрождение зарей новой эры, а Реформацию полным сиянием солнца?

Каковы основные идеи и принципы этого мировоззрения и как они повлияли на становление мировой цивилизации?

Обычно начало Реформации снизывают с событиями 31 октября 1517г. В Виттенберге, когда никому еще не известный монах и доктор теологии Мартин Лютер прибил к дверям церкви свои тезисы с осуждением продавцов "святого товара" - индульгенций, церковных грамот об отпущении грехов.

Отпущение грехов стало практиковаться католической церковью еще с XI в. как распространение монашеской практики на мирскую жизнь. Первоначально оно осуществлялась в натуральной форме - за "богоугодные дела", т. е. за участие в паломничествах к святым местам, в крестовых походах за освобождение Гроба Господня, за пожертвования в пользу церкви и монастырей.

Позже, с развитием торговли и денег церковные грамоты по случаю отпущения грехов стали предоставляться за деньги, и постепенно эта торговля приняла самые циничные формы. "Накопленный" церковью запас "святости" из добрых дел святых и праведников обменивался церковью по определенной таксе на все мыслимые и немыслимые прегрешения. Еще позже папство ввело индульгенции и на еще не совершенные грехи!

Продажа индульгенция стала одной из важнейших статей дохода церкви. Но она же косвенным образом способствовала распространению пороков и злодеяний, которые при наличии денег уже можно было не считать грехом. В ходу была поговорка - "Церковь прощает все грехи за исключением одного - отсутствия денег"!

Эта позорная практика вызывала повсеместное возмущение верующих и рассматривалась как яркое доказательство кризиса церкви, алчности ее служителей. Однако осуждалось именно придание отпущению грехов грязной денежно-торгашеской формы, но не само право церкви осуждать и миловать, накладывать на людей покаянные тяготы - епитимьи и прощать грехи.

Лютер пошел дальше. За проступившим наружу оскорбительным торгашеским духом церковной практики он рассмотрел подлинно сатанинскую выдумку" - стремление освободить человека от необходимости внутреннего покаяния! А ведь это именно то, к чему постоянно и неустанно призывает Евангелие: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие!"

Тем самым католическая церковь фактически упразднило главное требование христианства и непременное условие человеческого спасения - внутреннее покаяние. Против этого и выступил Лютер, заявив, что нельзя заменить полагающиеся человеку в силу его врожденной греховности очищающие душу страдания, ибо это единственный способ укрепления в вере и нравственного очищения, т. е. обретения искренней готовности жить по-божески.

Фактически Лютер потребовал возврата к нравственным принципам первоначального христианства с его простотой, искренностью, непосредственной погруженностью в веру. Человек не может и не должен искать промежуточных инстанций для спасения, - уповая на них и наделяя их правом наказывать и прощать, он изменяет Господу, умаляет его величие.

Именно обличение скрытого не благочестия церкви во главе с римским первосвященником перед лицом Бога привлекло на сторону Лютера всех недовольных всевластьем развращенного Рима. Нравственное негодование и возмущение получили здесь сильнейшее религиозное подкрепление, что обеспечило быстрый рост популярности реформаторских идей.

Поставив под вопрос право церкви, посредничать между человеком и Богом в деле спасения, Лютер идет все дальше и в итоге отвергает саму скомпрометировавшую себя церковную иерархию во главе с "бесовским князем" -- папой.

Папство он называет "анти христовым установлением", искушающим человека, провоцирующим его на плохие дела, которые легко искупаются внешним благочестием, участием в церковных таинствах и обрядах или, как это делают самые закоренелые грешники, покупкой отпущения грехов. Оно, по существу, украло у человека Бога и занялось спекулятивной продажей его милости. Бог "трудящихся и обремененных" превратился здесь в Бога богатых и самодовольных.

Постоянно сверяя свои идеи со Священным писанием, Лютер отверг само деление общества на священников и мирян, ибо ни о папстве, ни о священничестве там "нет ни слова". Папа предстал в его изображении предводителем многотысячной армии титулованных ученых шарлатанов и мошенников, самозваных посредников между человеком и Богом. Они явно не помогают, а мешают общению человека с Творцом.

Поэтому Лютер отвергнул и большинство таинств, составляющих католический культ и обрядность, - святых и ангелов, культ Богородицы, поклонение иконам и святым мощам, богатые и торжественные церковные церемонии и службы, идущие к тому же на непонятном пароду латинском языке, представление о чистилище. Все это он рассматривал как разновидность церковной магии, при помощи которой католическая церковь стремилась самого Господа подчинить целям и интересам людей.

Все пути спасения, связываемые с умилостивлением Бога - прямым ли подкупом, пожертвованиями или даже монашеством, паломничеством к святым местам, другими проявлениями внешнего благочестия, - оказываются у Лютера противными самой сущности христианства, ибо представляют собой попытку управлять Богом, влиять на него.

Спасение, по Лютеру, возможно только посредством перенесения человеческих устремлений из сферы внешнего, показного благочестия во внутреннее пространство сознания - в личное верование человека. Лютер на все лады не устает подчеркивать это свое открытие сущности религии, которая заключается не во внешних формах благочестия, не в богоугодных делах без внутреннего искреннего устремления к Господу, а, прежде всего, в самой вере, во внутреннем самоотверженном настрое, который не может, разумеется, не воплотиться в хороших делах.

Чтобы оттенить эту мысль, Лютер многократно намеренно повторяет свой тезис о спасении, об оправдании "одной только верой", постоянно добавляя "без участия добрых дел", подразумевая под ними именно внешнее показное благочестие. "Нельзя предписывать вере - соединяться с добрыми делами, ибо истинная вера не может по сущности своей не оказываться в праведной жизни".

В связи с этим Лютер отрицательно отзывался о монашеской практике, предлагая сделать из монастырей школы, выступил за отмену обязательных постов, пилигримства, т. е. паломничества к святым местам, ибо видел в этом бесполезное проживание средств в чужих краях, оборачивающееся бедностью и голодом в оставшихся дома семьях.

Ратуя за чистую и искреннюю веру в Бога, Лютер отвергал последний и неотразимый аргумент, к которому так любила прибегать католическая церковь, - отлучение от церкви и проклятие. Еретиков, считал он, следует побеждать писанием, а не огнем, иначе палачи были бы самыми учеными теологами в мире. Этим он способствовал развитию самостоятельности и свободы совести в вопросах веры.

Но чтобы не заплутать в вопросах веры, необходимо постоянно сверять ее со Священным писанием как критерием истинности христианского вероучения. Утверждая непререкаемость авторитета Писания, Лютер настаивал на праве каждого верующего иметь собственное понимание его содержания, на независимости личных суждений в вопросах веры и морали и, в конечном счете, на свободе совести. Чтобы обеспечить это право, он сам перевел Библию на немецкий язык и заложил этим основы немецкого литературного языка. Этим он сделал Библию доступной народу и способствовал упрочению общественной потребности в развитии грамотности.

Основное содержание лютеровекой Реформации позднее было сжато, изложено его сподвижником Филиппом Меланхтоном в "Аугсбургском вероисповедании" (1530) и заключалось в идее возможности личного спасения одной только верой, признании условности папства и церковной иерархии, в утверждении равенства всех верующих в вопросах веры перед Богом, что выразилось в принципе "всеобщего священства".

Суть его состояла в том, что каждый верующий может быть сам для себя и других священником, и никакого особого священного круга деятельности не существует, никаких преимуществ духовенство иметь не должно. Все это сильно сокращало дорогостоящую церковную бюрократию и культ, лишало церковников представления о собственной святости и неподсудности светской власти.

Эту концепцию "новой церкви" Лютер дополнил учением о божественном предопределением всего сущего и иллюзорности свободы воли человека. Стержнем протестантского мировоззрения стало положение "все от Бога", освободившее человека от тщетных и суетных переживаний о ходе и исходе его мирских дел и оставившее ему лишь одно - уповать на Господа и верить в свое спасение.

Лютер доводит эту мысль до утверждения, что спасение вообще не зависит от усилий человека, а целиком определяется одним только Богом. Ибо если было бы иначе, если спасение не было бы только благодатью божьей, а его можно было заслужить, это порождало бы самоуспокоенность и самодовольство человека, влекло человека к гордыне и отвращало от покаяния.

По сути дела, здесь рождалась новая мировоззренческая и нравственная установка, проникнутая готовностью принять и перенести все трудности и испытания, ниспосланные человеку свыше, и отчаянным стремлением к внутренней чистоте и духовной стойкости в вере. Сохранить в душе образ Божий, не упасть духом, а делать свое дело методично и хорошо несмотря ни на что и вопреки всему! И если такое действие без надежды на благополучный результат, совершаемое вовсе не ради него, а во имя своего человеческого долга жить по-божески, во имя укрепления веры, вдруг оказывается действительно успешным - это и будет явным знаком божественного благоволения и возможности спасения!

Поэтому фатализм протестантской этики не отрицает необходимости активных деятельных усилий, систематического упорного труда в рамках своего мирского призвания, как не отвергает она и приобретения в результате этой деятельности материального достатка и благополучия.

Протестантская мораль лишь отрицает традиционную мотивацию такой деятельности - мужество и упорство, старание и прилежание, как и приобретаемые с их помощью благополучие и богатство необходимы не ради них самих, не ради развлечений, празднеств и веселого образа жизни. Они необходимы для получения чувства удовлетворения от сознания собственного избранничества, гарантирующего будущее спасение.

Выполнение долга в рамках своей мирской профессии - высшая задача человека, посредством чего он убеждается в собственной угодности Богу. Тот, кто упорно и добросовестно трудится, вырастает в глазах Бога, кем бы он ни был, хотя сословие его было бы низким, а должность - еле приметной. Тот же, кто трудится нерадиво - чернь в глазах Творца, как бы высоко он ни вознесся в переменчивом течении жизни.

Истинная христианская вера как бескорыстная устремленность к добру означает просто усердную и тщательную сосредоточенность и упорную методичность в выполнении своей обыкновенной мирской работы, составляющей одну из взаимопригодных служб устроенного Богом миропорядка. Хорошо работать нужно просто потому, что это угодно Богу, а не потому, что эта работа будет достойно вознаграждена. При этом успешность человеческих занятий и их исход сами по себе безразличны для спасения души, но поскольку отлично выполненная работа свидетельствует об упорстве и добросовестности работника, а стало быть, о прочности его веры, успешный результат может рассматриваться как внешняя примета спасения.

Такова логика лютеранской Реформации, заложившей прочные духовные основы для появления работника нового типа и принципиально иной культуры труда, без которых невозможно никакое эффективное высокотехнологическое производство.

Новое понимание христианской веры как непосредственной личной связи человека с Богом нанесло сильнейший удар по католической церкви как духовному и политическому оплоту феодализма. Ограничение церковного авторитета в делах веры и нравственности, утверждение свободы совести, защита и обоснование высокой религиозно-этической ценности труда и освящение деловой предприимчивости - вот далеко не полный перечень заслуг Мартина Лютера, обусловивших его вклад в становление раннебуржуазной идеологии и культуры.

Радикальным продолжателем Реформации стал француз Жан Кальвин, основавший в Женеве, куда он был вынужден бежать от преследования католиков, одно из самых мощных течений протестантизма. Кальвинизм еще более упростил христианский культ и богослужение, придав церкви демократический характер с полным преодолением разделения верующих на клир и мирян и выборностью руководства церкви.

Кальвин усилил и упростил учение о божественном предопределении, доведя его до абсолютного фатализма: одни люди еще до рождения якобы предопределены к спасению и небесному блаженству, а другие - к погибели и вечным мукам, и ничто не в силах этого изменить - ни отвергнутое Лютером внешнее благочестие, ни их вера. Человек спасается не потому, что верит в Бога, а верит потому, что предопределен Творцом к спасению.

Однако божественное предопределение и собственное избранничество сокрыто от людей, и потому каждый христианин должен построить свою жизнь так, как если бы изначально был предопределен к спасению, открывая в своей жизни знаки божественного предопределения к спасению или погибели.

Таким образом, кальвинизм идет дальше лютеранства, утверждая, что спасение не зависит даже и от одной только веры, ибо истинно верующим может быть лишь тот, кто "избран". Но человек не должен и не смеет проникать в тайны божественных решений, и поэтому он не может заранее знать, принадлежит ли он к числу избранных или отверженных, а посему должен истово заботиться о том, чтобы оказаться достойным этого избрания. И если он ощущает в себе силы, позволяющие ему противостоять искушениям и соблазнам, стремлению к удовольствиям и развлечениям, т. е. всему тому, что осуждается Богом и Священным писанием, ибо способствует "развращению людей" и их погибели, то это хороший так для него.

Наиболее видимым знаком избранничества кальвинизм вообще признает удачное и успешное течение дел в земной жизни, ибо все это невозможно без сильной воли, упорства, целеустремленности, сильного характера и стойкости, трудолюбия, простоты и скромности в жизни, - всех тех качеств и способностей, которыми Бог отмечает избранных. Именно поэтому кальвинизм проповедовал постоянный упорный труд и совершенствование профессионального мастерства, прилежание, скромность и ограничение своих потребностей, доходящую до скопидомства бережливость и отказ от земных удовольствий и праздности. Непроизводительное же потребление, растрата капитала, праздное времяпрепровождение рассматривались кальвинистами как самый большой грех, ибо праздность, леность, склонность к легкой жизни, неизбежно приводящие человека к порокам и бедности свидетельствовали о неизбежности его погибели.

В соответствии со своими установками Кальвин очень скоро превратил Женеву, в которой протестанты взяли верх над католиками, из самоуправляющейся трудолюбивой и веселой общины в теократическое государство с личной диктатурой самого Кальвина, стремящегося насадить свои представления о жизни не только убеждением, но и принуждением.

Шумная жизнь процветающего, трудолюбивого и веселого города притихла и сменилась мрачной серьезностью и строгой религиозностью. Кальвин стремился при помощи системы принуждений и наказаний заставить граждан города усердно молиться и работать, наложив запреты на всяческие развлечения и удовольствия, свободное времяпрепровождение, праздность и увеселения.

Неприятие Кальвином праздности и роскоши переходило у него в отрицание и запреты художественного творчества, литературы и искусства, в строгую мелочную регламентацию личной жизни верующих вплоть до запрета на ношение красивой одежды, причесок, употребление изысканных кушаний и т. п.

Обожествление протестантизмом трудолюбия и ненависть к социальному паразитизму вылилось у Кальвина в запрет нищенства и монашества, однако взамен он, в полном соответствии со своим представлением о земной жизни как подготовительной ступени к вечной жизни, как юдоли скорби и плача, предложил аскетический идеал жизни всем верующим. "Кальвин, - писал об этой его особенности Вольтер, - широко распахнул двери монастырей, но не для того, чтобы все монахи вышли из них, а для того, чтобы загнать туда весь мир".

Однако несмотря на суровое преследование кальвинизмом всякого инакомыслия и убежденность в собственной непогрешимости, за что Кальвин получил прозвище "женевского папы", сама логика буржуазного образа жизни с присущим ему стремлением к духовному и идеологическому плюрализму способствовала порождению из кальвинизма целого ряда течений и протестантских сект - пресвитериан, конгрегационалистов, баптистов, пуритан и др.

Пожалуй, наиболее полно и последовательно их общую духовную сущность и родство с кальвинизмом выразил пуританизм (от англ, "чистый", "истинный"), основателем которого был англичанин Джон Нокс. Термин пуританство стал даже общим названием всех этих течений. Пуританством стали называть характерное для последователей кальвинистской церкви религиозное мировоззрение и стиль жизни, связанные с абсолютизацией аскетической строгости нравов, трудолюбия, высокого чувства долга, бережливости, мелочного благочестия и религиозного усердия.

Этика пуританства отличалась строгим ригоризмом, т. е. суровым и непреклонным следованием нравственным принципам и нормам, источником которых считалась воля Бога, требованием простоты в отношениях между людьми, проповедью всемерного ограничения и упрощения собственных мирских потребностей, крайне отрицательным отношением к роскоши, расточительности и пустой праздности. Пуритане не могли позволить себе тратить драгоценное время на непроизводительные занятия и считали все забавы и развлечения незаконными, ибо они отнимают время, которое необходимо посвятить более серьезным занятиям.

Поэтому большинство праздников были отменены, а жизнь пуритан превратилась в разновидность "мирской аскезы", т, е. служения Богу. Пуритане заметно отличались своей подчеркнутой скромностью жизни и набожностью.

В то же время эта скромность и сдержанность сочеталась у них с чрезвычайно высокой самооценкой, проистекающей из их религиозных убеждений о том, что именно они являются не просто одной из разновидностей христианства, а носителями божественной исторической миссии. Своей жизнью они стремились продемонстрировать, что Господь указывал именно на протестантов, когда предвидел истинный путь человечества к спасению.

Это весьма стимулировало социальную активность и религиозную непоколебимость пуритан как надежное средство против преследований их врагами, против сомнений, колебаний и душевной слабости и уныния. В то же время эти установки инспирировали подъем предпринимательского духа, присущего капитализму, и способствовали в конечном счете его окончательной победе над феодализмом.

Именно представители радикальной протестантской-пуританской ветви христианства, вынужденные в результате религиозных и политических преследований бежать в 1620 г. из Европы в Северную Америку, заложили фундамент новой нации, ставшей лидером западной цивилизации.

В то же время успехи, одержанные протестантской Реформацией, заставили римско-католическую церковь встать на путь преобразований и поиска путей восстановления утраченных позиций.

Оправившись от первых чувствительных ударов и поражений, до основания поколебавших ее устои, римская церковь начинает собирать свои силы для новой ожесточенной борьбы с протестантизмом, развернувшейся в Западной Европе в XVI-XVII вв. и получившей название Контрреформации, организованной папством как церковно-политическое движение в защиту святости и величия католической церкви.