Архитектурные сооружения раннехристианской Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Знать свою культуру, свои корни необходимо. Сей постулат, надеюсь, не нужно доказывать. Достаточно заметить - и, скорее всего, это будет верно (хотя и не ново) - что без прошлого нет будущего, нет развития, как отдельного человека, так и всего общества.

Несколько слов о самом понятии «культура». В переводе с латыни «cultura» - то, что выращивается или собирается, накапливается кем-либо. В нашем случае это означает совокупность духовных ценностей, накопленных человечеством в процессе своего развития.

Никто не станет отрицать, что культура - это прекрасно. А откуда в человеке берется чувство прекрасного? Что побуждает человека творить именно так, а не иначе? Что… Стоп. Слишком много вопросов, на которые никто не сможет дать ответ.

На момент принятия христианства Русь уже знала литье, деревянную скульптуру, чеканку; русские «златокузнецы» уже тогда были известны всему миру. Архитектура также существовала, но на какой стадии развития она находилась, теперь говорить сложно, ибо до нас не дошло ни одного памятника дохристианской эпохи: что-то было уничтожено временем, а основная часть - людьми. Христианами ревностно разрушалось все, что напоминало о многобожии.

Архитектурные сооружения раннехристианской Руси были по преимуществу деревянными. Объяснялось это, во-первых, дохристианскими строительными традициями, а во-вторых, тем, что этот материал был наиболее дешев и по многочисленным водным артериям удобно доставлялся в нужное место. Из камня строились в основном большие городские соборы, такие, как два храма святой Софии Премудрости - киевский и новгородский. Но о них речь впереди, а пока заметим, что с начала XII века камень начинает применяться все чаще, появляются свои традиции кладки, отличающие каждый город.

1. Древнерусская архитектура

архитектурный раннехристианский собор живопись

До конца Х в. на Руси не было монументального каменного зодчества, но существовали богатые традиции деревянного строительства, некоторые формы которого повлияли на каменную архитектуру. После принятия христианства начинается возведение каменных храмов, принципы строительства которых были заимствованы из Византии.

Первой каменной постройкой была Десятинная церковь, возведенная в Киеве в конце Х века греческими мастерами. Она была разрушена монголо-татарами в 1240 г. В 1031-1036 гг. в Чернигове был воздвигнут греческими зодчими Спасо-Преображенский собор - самый «византийский», по мнению специалистов, храм Древней Руси.

Вершиной южнорусского зодчества ХI в. является Софийский собор в Киеве - огромный пятинефный храм, построенный в 1037-1054 гг. греческими и русскими мастерами. София Киевская, возведенная на высоком берегу Днепра, блестела тринадцатью свинцовыми куполами, которые составляли пирамидальную композицию. У западных углов собора были выстроены лестничные башни - асимметричные и могучие, они усиливали монументальную торжественность храма, подчеркивая его особую роль в государстве.

Внутренне убранство также вполне соответствовало месту собора в духовной жизни киевлян. Он как бы претворил религиозные, национальные и даже политические идеи, господствовавшие во времена Ярослава Мудрого. При этом создателям храма удалось найти верное решение в соотношении разнообразных деталей и украшений. Например, важным элементом художественного замысла являлся контраст залитого светом центрального пространства с затененными помещениями под хорами. В лучах света искрились драгоценные мозаики, расположенные в центре, боковые же части были украшены фресками.

Благодаря точному расчету внимание каждого, кто входит в храм, приковывается к алтарной его части и пространству под центральным куполом. Здесь помещена мозаика с изображением Христа-Вседержителя. Подлинным шедевром Софии является огромная мозаичная фигура Богоматери - Оранты.

На противоположной алтарной части храма изображены бытовые сцены из жизни княжеского двора, а также сцены «бесовских забав» разудалых русских скоморохов. Особого внимания заслуживают фрески-портреты семьи Ярослава Мудрого. Лучше всего сохранилось изображение четырех дочерей князя. Их стройный и нежный облик наделен ярко выраженными индивидуальными чертами.

София Киевская является блистательным олицетворением идеи единства русской государственности и Православия. Собор как центр общественной жизни Киева воплотил в себе философию, этику и эстетику Руси, стремящейся к национальному самоопределению. Храм оказал серьезное влияние на дальнейшее развитие каменного зодчества. Появились Софийские соборы в Новгороде, Полоцке, расцвело строительство величавых храмов и крепостей в других русских княжествах.

С ХII в. начался новый этап в развитии русской архитектуры. Зодчество XII-XIII вв. отличается от архитектуры предшествующего времени меньшей масштабностью зданий, поисками наиболее простых, но в то же время красивых форм, простой отделки. Наиболее типичным стал кубический храм с позакомарным покрытием и массивной главой.

Со второй половины ХII в. заметно ослабевает византийское влияние, что ознаменовалось появлением в древнерусской архитектуре храмов башнеобразной формы, неведомой византийскому зодчеству. Наиболее ранним примером такого храма является собор Спасо-Евфросиниева монастыря в Полоцке (до 1159 г.), а также собор Михаила Архангела в Смоленске (1191-1194) и церковь Параскевы Пятницы в Чернигове (конец XII в.). Устремленность здания вверх подчеркивалась высоким стройным барабаном, вторым ярусом закомар и декоративными кокошниками у основания барабана.

Заметнее становится влияние романского стиля. Оно не затрагивало основ древнерусской архитектуры - крестово-купольной конструкции храмов с позакомарным покрытием, но сказалось на внешнем оформлении построек: аркатурные пояса, подобия контрфорсов на внешних стенах, группы полуколонн и пилястр, колончатые пояса на стенах, перспективные порталы, причудливая каменная резьба.

Древнейшие страницы истории Новгорода с трудом читаются сквозь туман легенд, саг и сказаний. Нет единомыслия даже в том, по отношению к какому более древнему городу Новгород стал новым городом. Одним исследователям казалось, что этим предшественником Новгорода была Старая Русса, расположенная на южном берегу озера Ильмень, другим - Старая Ладога, отстоящая от Новгорода на 190 километров к северу.

В двух километрах к югу от Новгорода, у истоков Волхова из озера Ильмень, расположен так называемое Рюриково городище. С начала двенадцатого века оно хорошо известно в древнейших новгородских летописях под названием Городище как резиденция новгородских князей, вытесненных из города в процессе сложения в Новгороде вечевой республики. Но археологические раскопки вскрыли слои, относящиеся к более древнему периоду - к концу девятого - началу десятого веков. Есть основания предполагать, что именно по отношению к этому поселению передвинувшийся к северу город получил название «Новый город». Подобные «передвижения» на более удобную территорию были характерны для ряда древнерусских городов и вызывались бурным ростом их в процессе феодализации.

Как и другие города древней Руси, Новгород даже в эпоху расцвета был по преимуществу деревянным: огромные лесные массивы этого края, делавшие дешевым материал, удобная доставка его по многочисленным водным артериям способствовали этому. О многочисленных деревянных постройках - крепостных стенах, мостах, церквах и хоромах знати - уже в древнейший период неоднократно повествуют летописи.

Таким образом, архитектурный ансамбль древнего Новгорода складывался в основном из деревянных построек. С 1044 года по приказанию князя Ярослава (Мудрого) началось строительство стен кремля, который в древнем Новгороде обычно называли детинцем. Год спустя, в 1045 году, в новом детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии. Следует упомянуть, что князь Ярослав в 1014 году отказался платить дань Киеву, чем фактически провозгласил начало независимости Новгорода, а значит, свой, независимый путь в развитии архитектуры.

Храм строился пять лет - с 1045-го по 1050-ый гг. Новгородская София - один из наиболее выдающихся памятников древнерусского зодчества, имеющий мировое значение. Постройка свидетельствует о намерении повторить в Новгороде блеск и великолепие великокняжеского строительства в Киеве. Новгородская София повторяла киевскую не только по названию. Подобно киевскому собору, новгородская София представляет собой огромный расчлененный вереницами столбов на пять продольных нефов храм, к которому с трех сторон примыкали открытые галереи.

Внешний облик храма характеризуется исключительной монолитностью и конструктивностью. Мощные выступы лопаток делят фасады здания в полном соответствии с внутренними членениями. Лопатки как бы укрепляют здание по основным осям. Подобно киевским памятникам одиннадцатого века, стены новгородской Софии первоначально не были оштукатурены. Кладка стен, в отличие от киевских построек тех времен, в основном состояла из огромных, грубо отесанных, не имеющих квадровой формы камней. Розоватый от примеси мелкотолченого кирпича известковый раствор подрезан по контурам камней и подчеркивает их неправильную форму. Кирпич применен в незначительном количестве, поэтому не создается впечатления «полосатой» кладки из регулярно чередующихся рядов плоского кирпича (плинфы) и камня, что было характерно для киевского зодчества XI века. Кладка эта, не скрытая под штукатуркой, придавала фасадам здания подчеркнутую мощность и своеобразную суровую красоту.

Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших ее деревянных жилищ горожан. Подчеркнутая монументальность княжеских парадных построек характерна для искусства феодального общества. В этом отношении чрезвычайно выразительна также организация внутреннего пространства храма, резко расчлененного на две части - нижнюю полутемную, как бы подавленную низкими сводами хор, доступную для всех горожан, и верхнюю - залитые светом роскошные полати (хоры), предназначенные только для князя, его семьи и ближайшего круга придворных, входивших на полати через лестничную башню.

Несмотря на близость к киевскому собору, новгородская София существенно отличается от него не только в конструктивных особенностях, но и в своеобразии художественного замысла: она проще, лаконичнее и строже. Проще решена вся композиция масс здания. Сложное завершение киевского собора тринадцатью главами заменено более строгим пятиглавием. Архитектурные формы новгородской Софии монолитнее и несколько статичнее, чем расчлененные динамичные массы Софии киевской, с пирамидальным нарастанием устремленной ввысь архитектурной композиции.

Различен и характер интерьеров обоих соборов: в новгородской Софии намечается некоторый отход от сложного «живописного пространства» Софии киевской. В новгородском соборе больше простоты и больше расчлененности, разобщенности пространственных ячеек здания, значительно строже декор. Отказ от мрамора и шифера, мозаики в пользу фресок делает интерьер новгородской Софии более суровым.

В начале XII века Новгород становится вечевой республикой. Боярство завладевает государственным аппаратом, оттесняя князя на роль наемного военачальника города. Князья переселяются в Городище, возле которого возникает княжеский Юрьев монастырь, а чуть позже - Спасо-Нередицкий.

В течение двенадцатого века князья делают ряд попыток противопоставить потерянной для них Софии новые сооружения. Еще в 1103 году князь Мстислав заложил на Городище церковь Благовещения; часть стен была обнаружена в 1966-1969 гг. раскопками. Судя по остаткам, этот древнейший после Софии храм представлял собой большую парадную постройку. В 1113 г. выстроен пятиглавый храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом. По типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор является большим городским соборным храмом, что, по-видимому, вызвано нарочитым противопоставлением нового княжеского храма храму Софии.

Георгиевский собор Юрьева монастыря, выстроенный в 1119 году князем Всеволодом, по размерам и строительному мастерству занимает в новгородском зодчестве первое место после Софии. Новгородский князь стремился построить здание, которое могло бы если не затмить собор Софии, то хотя бы конкурировать с ним. Поздняя новгородская летопись сохранила имя русского зодчего, выстроившего собор - «мастер Петр». Георгиевский собор, как и собор Николы на Дворище сохраняет образ большого парадного здания. К его северо-западному углу мастер приставил высокую прямоугольную башню с расположенной внутри лестницей, ведущей на полати собора. Выдающийся русский зодчий достиг в этой постройке исключительной выразительности, доведя до предела лаконичность форм, строгость пропорций и ясность конструктивного замысла. Все это придавало собору характер монолитного целого.

В чрезвычайно напряженной политической обстановке строятся два последних княжеских храма - церковь Ивана на Опоках в 1127 году и церковь Успения на Торгу в 1135 году (заложены князем Всеволодом незадолго до изгнания его из Новгорода). В основе обоих построек - упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены.

После 1135 года крайне неуютно чувствовавшие себя в городе князья не выстроили ни одного здания. Нередко сбегавшие с «новгородского стола», а еще чаще изгоняемые вечевым решением, они не решались на крупное строительство, требовавшее времени и средств.

Только в обстановке вот таких новых политических условий может быть понят последний памятник княжеского строительства в Новгороде - церковь Спаса Нередицы, заложенная в 1198 году князем Ярославом Владимировичем подле новой княжеской резиденции на Городище.

Это кубического типа постройка, почти квадратная в плане, с четырьмя столбами внутри, несущими единственный купол. Узкий щелевидный вход на хор в западной стене. Отнюдь не блещет красотой пропорций - стены ее непомерно толсты, кладка грубовата, хотя еще повторяет старую систему «полосатой» кладки. Кривизна линий, неровность плоскостей, скошенность углов придают этой постройке особую пластичность, отличающую новгородское и псковское зодчество от памятников владимиро-суздальской архитектуры и зодчества ранней Москвы, унаследовавшей владимиро-суздальские традиции.

Во второй половине двенадцатого века в Новгороде складывается новый тип храма. Вместо грандиозных, но немногочисленных сооружений появляются здания небольшие и простые, но строящиеся в большом количестве.

Решительно меняется характер интерьера. Пышные открытые полати - хоры - заменяются закрытыми со всех сторон угловыми камерами на сводах, соединенными между собой небольшим деревянным помостом.

Снаружи масса храма также становится монолитнее и проще. Башни для входа на хоры заменяются узким щелевидным ходом в толще западной стены. Парадная многокупольность, столь характерная для более раннего зодчества с конца двенадцатого века исчезает совершенно. Фасады становятся лаконичнее.

Первая дошедшая до нас постройка нового типа - церковь Благовещения у деревни Арканжи под Новгородом, построенная в 1179 году. Это квадратный четырехстолпный однокупольный храм с тремя полуциркульными апсидами на восточной стороне.

Церковь Петра и Павла на Синичьей горе, выстроенная в 1185-1192 гг., полностью совпадая с выше охарактеризованным типом, имеет одну примечательную особенность: она выстроена из одного кирпича, без рядов камня, причем, лежащие в плоскости фасадов ряды кирпича чередуются с рядами, утопленными в растворе, поверхность которого гладко затерта. Эта особенность характерна для полоцкого зодчества двенадцатого века и объясняется, по-видимому, прямым влиянием полоцкой традиции.

Не стоит забывать и церковь Кирилла в Кирилловском монастыре, полностью разрушенную в годы Второй мировой войны, выстроенную братьями Константином и Дмитром в 1196 году. Летопись сохранила имя зодчего - мастера Корова Яковлевича с Лубяной улицы. Само здание представляет собой ближайшую аналогию церкви Спаса Нередицы.

В церкви Параскевы Пятницы на Торгу, построенной в 1207 году появляются некоторые типовые изменения. К средней полукруглой апсиде примыкали с двух сторон апсиды, имевшие полукруглую форму лишь внутри. Снаружи они были прямоугольные. С трех сторон к основному кубу здания примыкали пониженные притворы, углы которых, как и углы основного куба, были декорированы уступчатыми (пучковыми) лопатками, также необычными для Новгорода. Фасады основного куба имели трехлопастные завершения, соответственно которым делались и покрытия храма. Эту особенность интересно сравнить с аналогичными чертами отлично сохранившегося памятника смоленского зодчества этого периода - церкви Михаила Архангела (1194 г.). Здесь чувствуется прямое влияние традиций зодчества Смоленска.

В XIII веке появляется новая техника кладки: из грубоотесанной волховской плиты на растворе из извести с песком. В кладке столбов и сводов применялся кирпич в форме продолговатых брусков крупного размера. Эта кладка типична для Новгорода XIII-XV веков. Подобная техника придает поверхности чрезвычайно неровный вид и скульптурную пластичность.

Такова церковь Спаса на Ковалеве (1345 г.) Она имеет еще позакомарное покрытие (чуть позднее оно будет пощипцовое), однако, при отсутствии трех лопаток на фасадах, с одной апсидой и тремя притворами.

Церковь Успения на Волотовом поле (1352 г.). Одноглавый кубический четырехстолпный храм. Но подкупольные столбы придвинуты к стенам. Нижние части столбов округлы. Последний прием, впервые примененный в русском зодчестве в Волотовской церкви, впоследствии стал характерной чертой новгородского и псковского зодчества XIV-XV веков.

Древний Владимир расположен в исключительно живописной местности. Он занимает изрезанное глубокими оврагами высокое плато на левом берегу Клязьмы. Ограниченное с юга рекой, а с севера долиной речки Лыбеди, оно имеет форму вытянутого вдоль берега Клязьмы треугольника, обращенного острой вершиной на восток. К югу за рекой простирается клязьменская пойма, окаймленная синей полосой идущих до горизонта лесов. На север и восток, за долиной Лыбеди и Ирпени, рельеф снова поднимается; на его высотах живописно расположены ныне почти сросшиеся с городом древние села Красное и Доброе с их эффектно поставленными и видными издалека храмами и колокольнями. С запада к городу в древности примыкали боровые леса.

От древнего здания 1164 года сохранилась лишь его основа - две мощных белокаменных стены. Они сложены в классической владимирской технике из прекрасно тесанного белого камня, составляющего мощную «коробку» стены, внутренность которой заполнена бутом на очень прочном известковом растворе (так называемая полубутовая кладка). Своды выкладывались из более легкого материала - пористого туфа. Стены ворот теперь вросли в землю на глубину около полутора метров; следовательно, первоначально здание было еще более высоким. Пролет Золотых ворот, как и теперь, был перекрыт огромным полуциркульным сводом на подпружных арках, опиравшихся на плоские лопатки, увенчанные строгими импостами. Высота проездной арки делала чрезвычайно затруднительной их оборону. Поэтому примерно на середине их высоты была устроена арочная перемычка, к которой и примыкали огромные створы дубовых ворот, обшитые снаружи листами золоченой меди. По сторонам арки сохранились петли для навески тяжелых воротных полотнищ и глубокий паз для толстого бруса засова. За эти пышные створы все сооружение и получило название Золотых ворот.

Успенский собор Владимира был заложен в 1158 году одновременно с началом сооружения гигантского оборонительного пояса столицы, и закончен в 1160 году. Существующее здание представляет собой сложный комплекс, созданный в итоге двух строительных периодов. Первоначальный собор сильно пострадал от пожара 1185 года: выгорели его деревянные связи, обгорел белый известняк, так что восстановить собор в прежнем виде было трудно. Поэтому зодчие князя Всеволода в 1185-1189 годах окружили его новыми стенами («галереями»), укрепили пилонами и связали арками с новыми стенами стены старого собора, который оказался, как в футляре, внутри нового здания. Для связи галерей с помещением старого собора стены последнего прорезали большими и алыми арочными проемами, превратив их в своеобразные «столбы» нового, более обширного храма, который получил и новую алтарную часть. Техника кладки старого собора, как и у Золотых ворот, весьма совершенная: точность тески камня, его кладки и возведение сводов храма и куполов глав из более легкого материала - пористого туфа и др. Крайне обветшавший к восемнадцатому веку вследствие множественных пожаров и переделок, собор имел многочисленные трещины стен и арок «от пошвы до своду». Его починили, сделали четырехскатную кровлю и внесли много искажений в его древний облик. В 1862 году между северной стеной и колокольней был выстроен теплый кирпичный храм Георгия. Только реставрация 1888-1891 годов вернула древнему храму первоначальный вид; правда, фасады в значительной мере оказались облицованными новым камнем, была заменена и часть обветшавших резных камней, а с запада был пристроен новый притвор.

Войдем внутрь собора и остановимся в его западной галерее. Перед нами - прорезанный большими арками фасад старого собора. В уровне хор он опоясан аркатурно-колончатым фризом с широким шагом арок, стройными колонками, клиновидными консолями, кубоватыми капителями романского характера и пояском поребрика над аркатурой. Это характерная деталь убранства, которая пройдет отсюда через всю историю владимиро-суздальской архитектуры, а затем войдет в архитектуру Московского государства. Место пояса связано с конструктивным членением стены: ее нижняя часть толще, над поясом она утоньшается, образуя над поребриком так называемый отлив. В боковых верхних членениях фасада сохранились стройные щелевидные окна с профилированными косяками. Пройдя в северную часть галереи, мы увидим ту же картину. Здесь меж колонок пояса помещены небольшие окна нижнего светового яруса - следовательно, собор был хорошо освещен.

На месте больших проемов по осям главных нефов собора следует представить перспективные порталы, вводившие внутрь храма. В порталах висели драгоценные «златые врата», покрытые «писанными золотом» листами меди. Самые порталы были также окованы тонкими золочеными листами меди. Местами из-под пилонов галереи, приложенных к стенам старого собора, выступают края членивших его фасады пилястр. Над сводами галерей сохранились верхние части этих фасадов, завершенные дугами закомар, и пышные лиственные капители, венчавшие полуколонны пилястр. В закомарах и около окон были помещены немногочисленные рельефы, частично перенесенные на фасады Всеволодовых галерей. Над сводами на квадратном постаменте возвышался украшенный аркатурой с полуколонками и оковкой золоченой медью барабан главы со шлемовидным золоченым покрытием.

Пройдем внутрь первоначального собора и остановимся под его куполом. Свободное и светлое пространство храма поражает прежде всего своей высотой. Он действительно равнялся по высоте самой крупной постройке Древней Руси - Софии Киевской, но был меньше по площади, и его высота оказалась особенно остро ощутимой. Кроме того, зодчие усилили этот эффект сравнительной легкостью шести стройных крестчатых столбов храма, как будто без усилия и напряжения несущих своды и единственную главу собора. Из ее двенадцати окон лился поток света, так что изображенный в куполе Христос казался как бы парящим в воздухе. В конструкции основания этой большой главы мастера применили своеобразный прием, введя меж больших угловых парусов восемь малых дополнительных парусов, образовавших плавный переход от квадрата подпружных арок к кругу барабана.

Внешний вид собора 1185-1189 годов коренным образом отличался от начального. Галереи и новая обширная алтарная часть с ее стройными расчлененными полуколонками апсидами была несколько ниже старого собора. Его закомары с огромной золотой главой на квадратном постаменте поднимались над сводами обстроек с их меньшими угловыми главами, увенчанными ажурными крестами из прорезной золоченой меди. Композиция храма приобрела ступенчатую ярусность, характерную для храмов X-XII веков, в частности для крупнейших из них - Десятинной церкви и Софийского собора в Киеве. Фасады галерей приобрели более широкие членения пилястрами; их также опоясывал аркатурно-колончатый пояс.

Собор принадлежит к распространенному в двенадцатом веке типу сравнительно небольших четырехстолпных одноглавых храмов. Он был дворцовым храмом князя Всеволода, сильнейшего феодального владыки двенадцатого века.

По высоте храм делится на три яруса. Нижний - самый высокий - почти лишен убранства, его гладь оживляет лишь глубокое теневое пятно перспективного портала. Средний - над колончатым поясом, несколько ниже, и на нем сосредоточено все декоративное убранство. Строгие пилястры, рассекающие фасады на три широких доли, полны сдержанной силы, их движение не вырывается из рамок фасада, как бы разлагаясь в симметричном боковом движении дуг закомар. Узкие и высокие окна с богато профилированными амбразурами прорезают верхние части стен, как бы для того, чтобы они могли вместить больше резных камней - они и занимают верхнюю половину фасадов над аркатурно-колончатым поясом и украшают барабан главы. Рельефы располагаются ровными горизонтальными «строками», за которыми глаз ясно ощущает количество рядов каменной кладки. Колонки пояса не столько поднимаются вверх, поддерживая аркатуру, сколько свисают вниз, подобно тяжелым плетеным шнурам с массивными подвесками фигурных консолей. Благодаря насыщенности пояса резьбой он уже на небольшом расстоянии представляется широкой горизонтальной лентой, стянувшей тело храма. Первоначально собор был окружен с трех сторон закрытыми галереями, достигавшим колончатого пояса, а западные трети его боковых фасадов прикрывали на всю высоту вводившие на хоры пристройки. Симметрично поставленные лестничные башни выступали по сторонам западного фасада.

В полутора километрах от Боголюбова находится церковь Покрова на Нерли. Когда идем к нему луговой тропой, он словно вырастает, и глаз улавливает его постепенно появляющиеся стройные членения, темные пятна окон и порталов. Кругом пейзаж чудесной красоты и поэтичности.

2. Древнерусская живопись

Огромен сейчас интерес к древнерусской живописи в нашей стране, и не менее огромны трудности ее восприятия у тех, кто обращается к ней сегодня. Их испытываю практически все и подростки, и взрослые, причем даже люди, в остальном хорошо образованные, хотя в Древней Руси ее живопись была доступна всем. Дело в том, что коренятся эти трудности не просто в недостатке знаний у отдельного человека, причина их гораздо шире: она в драматической судьбе самого древнерусского искусства, в драмах нашей истории.

Христианству на Руси чуть более тысячи лет и такие же древние корни имеет искусство иконописи. Икона (от греческого слова, обозначающего «образ», «изображение») возникла до зарождения древнерусской культуры, получила широкое распространение во всех православных странах. Иконы на Руси появились в результате миссионерской деятельности византийской Церкви в тот период, когда значение церковного искусства переживалось с особенной силой. Что особенно важно и что явилось для русского церковного искусства сильным внутренним побуждением, это то, что Русь приняла христианство именно в эпоху возрождения духовной жизни в самой Византии, эпоху ее рассвета. В этот период нигде в Европе церковное искусство не было так развито, как в Византии. И в это-то время новообращенная Русь получила среди прочих икон, как образец православного искусства, непревзойденный шедевр - икону Богоматери, получившую впоследствии наименование Владимирской.

Через изобразительное искусство античная гармония и чувство меры становятся достоянием русского церковного искусства, входят в его живую ткань. Нужно отметить и то, что для быстрого освоения византийского наследия на Руси имелись благоприятные предпосылки и, можно сказать, уже подготовленная почва. Последние исследования позволяют утверждать, что языческая Русь имела высокоразвитую художественную культуру. Все это способствовало тому, что сотрудничество русских мастеров с византийскими было исключительно плодотворным. Новообращенный народ оказался способным воспринять византийское наследие, которое нигде не нашло столь благоприятной почвы и нигде не дало такого результата, как на Руси.

С глубокой древности слово «Икона» употребляется для отдельных изображений, как правило написанных на доске. Причина этого явления очевидна. Дерево служило у нас основным строительным материалом. Подавляющее большинство русских церквей были деревянными, поэтому не только мозаике, но и фреске (живописи по свежей сырой штукатурке) не суждено было стать в Древней Руси общераспространенным убранством храмового интерьера.

Своей декоративностью, удобством размещения в храме, яркостью и прочностью своих красок иконы, написанные на досках (сосновых и липовых, покрытых алебастровым грунтом - левкасом), как нельзя лучше подходили для убранства русских деревянных церквей.

Недаром было отмечено, что в Древней Руси икона явилась такой же классической формой изобразительного искусства, как в Египте - рельеф, в Элладе - скульптура, а в Византии - мозаика.

Древнерусская живопись - живопись христианской Руси - играла в жизни общества очень важную и совсем иную роль, чем живопись современная, и этой ролью был определен ее характер. Русь приняла крещение от Византии и вместе с ним унаследовала представление о том, что задача живописи - «воплотить слово» воплотить в образы христианское вероучение. Поэтому в основе древнерусской живописи лежит великое христианское «слово». Прежде всего это Священное Писание, Библия («Библия» по-гречески - книги) - книги, созданные, согласно христианскому вероучению, по вдохновению Святого Духа.

Воплотить слово, эту грандиозную литературу, нужно было как можно яснее - ведь это воплощение должно было приблизить человека к истине этого слова, к глубине того вероучения, которое он исповедовал. Искусство византийского, православного мира - всех стран, входящих в сферу культурного и вероисповедного влияния Византии, - разрешило эту задачу, выработав глубоко своеобразную совокупность приемов, создав невиданную ранее и никогда больше не повторившуюся художественную систему, которая позволила необычайно полно и ясно воплотить христианское слово в живописный образ.

В течение долгих веков древнерусская живопись несла людям, необычайно ярко и полно воплощая их в образы, духовные истины христианства. Именно в глубоком раскрытии этих истин обретала живопись византийского мира, в том числе и живопись Древней Руси, созданные ею фрески, мозаики, миниатюры, иконы, необычайную, невиданную, неповторимую красоту.

Со временем искусство всего византийского мира, и искусство Древней Руси постигло забвение. Пала под ударами турок-завоевателей византийская империя, оказались завоеванными мусульманами некогда христианские страны Малой Азии и многие славянские государства. В этих бедах, пережив татаро-монгольское нашествие, по существу выстояла одна Русь. После падения Византии она была подлинным центром православной культуру.

Забвение, разорение постигли древнерусскую культуру, в том числе и иконопись, не в результате покорения иноземцами, а в момент высочайшего подъема русской государственности при Петре I. Реформы Петра, повернувшие Россию на Запад, отринули культурное наследие Древней Руси. Русская живопись после петровских реформ, в том числе живопись церковная, строится на этих новых западноевропейских принципах. И хотя чисто религиозное уважение сохранялось в европезированном просвещенном русском обществе, но и сами отличия живописи древнерусской от европейской воспринимались им лишь как доказательства русской отсталости и варварства. Постепенно вся эта живопись, как и вся допетровская старина, предавалась забвению. Древняя художественная система в сильно упрощенном виде сохранялась лишь в крестьянском иконописании, центрами которого были несколько «иконописных» сёл - Палех, Мстера и Холуй.

Но, к счастью, это забвение древних национальных корней не было в России окончательным. Через сто лет после петровских реформ к нем обратилась новая, созданная как раз в результате реформ. Русская культура, русская интеллигенция.

Интерес к древнерусской культуре вызвал обращение и к ее живописи. Уже в «Истории государства российского» Карамзин упоминает о древнерусских художниках, приводит сведения об их произведениях. Они становятся предметом изучения для историков, но подлинное открытие иконописных сокровищ произошло позже. Дело в том, что люди ХIХ столетия древнерусской иконописи по-настоящему просто не видели. Потемнели, покрылись пылью и копотью, уцелевшие в древних храмах фрески и мозаики, и в буквальном смысле стали невидимы иконы - главная, самая многочисленная часть древнерусского наследия. Ведь фресками и в особенности мозаиками украшали в древности далеко не каждую церковь, а иконы были обязательно не только в каждом храме, но и в каждом доме. Причина этой невидимости икон - в той особой живописной технике в которой они создавались. Доска, на которой должна быть написана икона покрывалась левкасом или загрунтованной тканью - паволокой, и само изображение наносилось но грунт темперой, т.е. минеральными красками. А сверху изображение покрывалось слоем олифы. Олифа хорошо проявляет цвет и, что еще важнее прекрасно предохраняет икону от повреждений. Но олифа обладает свойством со временем темнеть, и за 70-100 лет она темнела на столько, что почти совсем скрывала, находящуюся под ней живопись. В древности на Руси знали и применяли способы удаления потемневшей олифы, т.е. способы «расчистки» древней живописи. Но способы эти были трудоемки и со временем иконы стали не расчищаться, а «поновляться», т.е. поверх потемневшей олифы писалось новое изображение. Часто на древних иконах делалось в течение веков несколько таких поновлений - первоначальная живопись в таком случае закрывалась несколькими слоями записей, каждый из которых был покрыт олифой. Таким образом в начале XIX века, к тому моменту, когда возник интерес к допетровской культуре, по темнели уже и иконы XVII века. На всех древних иконных досках представали лишь силуэты, контуры изображений, проступающие сквозь потемневшую, закопченную олифу.

Среди образованных людей находились немногие, особо чуткие к искусству люди, сумевшие ощутить в этой почерневшей живописи таящуюся в ней художественную силу. Так в 1840 году историк Иванчин-Писарев, посеявший Троице-Сергиеву лавру, сумел увидеть в хранящейся там сильно потемневшей «Троице» Андрея Рублева ценнейший памятник искусств.

До середины XIX века общим оставалось представление, что «художества водворены у нас в отечестве Петром I». Только во второй половине столетия такой представление было разрушено. В это важную роль сыграла русская историческая наука. Особенно значительны были успехи, сделанные ею в изучении древней словесности, древней литературы. Во многом именно благодаря этому ученые того времени обратили внимание на древнюю иконопись, теснейшим образом связанную со словом, с литературой, и сумели оценить точное и глубокое соответствие икон литературному источнику. Признание за древней живописью художественного значения, рост интереса к ней вызвали обращение широких кругов образованных людей к той народной среде, где эта живопись, как и вся допетровская старина, еще продолжала жить. Для иконописи прежде всего такой средой была среда старообрядческая, среда раскольников, т.е. крестьян и купцов, предки которых в середине XVII века отклонились от православной Церкви, не приняв некоторых предпринятых в то время нововведений. Старообрядцы берегли древнюю икону, как свободную от этих нововведений, не испорченную ими, высоко ее чтили и сохранили своеобразное понимание ее красоты. Общение со старообрядцами давало поэтому возможность познакомиться с большим числом принадлежащих им, собранных ими икон, что уже само по себе было важно, так как расширяло представления о древней иконописи. Но что еще важнее - у старообрядце учились ценить ту «тонкость древнего письма», которую они сами ценили в собранных ими иконах. Учились у них видеть и сквозь потемневшую олифу виртуозную точность рисунка, стройную ясность композиции.

На исходе XIX века в России складываются многочисленные коллекции. Самые знаменитые из них - коллекции А.В. Морозов а, И.С. Остроухова в которых иконы были собраны уже не как памятники старины, а как произведения искусства. В конце жизни начинает собирать иконы и знаменитый Третьяков и, понимая художественное значение собранной им коллекции икон, он завещает ее своей картиной (Третьяковской) галерее.

Естественно, что и у владельцев иконных собраний, и у людей близких к ним возникло желание увидеть то, что находится под почерневшей олифой, увидеть собранную ими древнюю живопись в настоящем виде. В начала XX века были предприняты расчистки икон. Инициатором этих расчисток являлся И.С. Остроухов, бывший к тому времени не только владельцем собственного иконного собрания, но и попечителем Третьяковской галереи. Благодаря его знаниям, опыту нашлись и исполнители этой работы. К ней были привлечены мастера-иконописцы, уроженцы старинных иконописных сел. Хорошо зная технологию иконы, вспомнив дедовские приемы, они справились с поставленной задачей, убрали с поверхности икон и потемневшую олифу и поздние записи - открыли первоначальную древнюю живопись. С этого момента началось настоящее открытие древнерусской иконописи. В результате расчисток, или реставрации, как мы теперь говорим, иконы представали так ново и неожиданно, что удивляло даже специалистов. В прах разлетелся миф о «черных иконах».

Вслед за первыми расчистками последовало множество других: и в частных собраниях, и музеях, и в храмах, где кроме того, начали расчищать и раскрывать древние фрески.

Открытие древнерусской живописи в начале XX века, признание ее художественного значения возрождало и понимание ее подлинного духовного смысла. Но на дальнейших судьбах и самого древнерусского искусства, и его постижения сказались великие и грозные исторические события начала XX века, свершившиеся в стране, преобразования в результате Октябрьских событий 1917 года. Признание атеизма в качестве государственного мировоззрения привело к гонению на христианское слово, к почти полному изъятию его из народного обихода, надолго сделала невозможным изучение духовного смысла древней иконописи. Оно грозило гибелью и самим произведениям древнерусского искусства. Были закрыты тысячи храмов, многое из принадлежавшего им, в том числе и древние иконы, было уничтожено.

Однако признание иконописи искусством, составной частью культуры сыграло свою положительную роль: для икон открыли свои двери музеи, куда поступали древние иконы, собранные коллекционерами и иконы из закрываемых храмов. С послевоенных лет, когда начал возрождаться интерес к национальной культуре, икона как явление этой культуры начала возвращаться в музейные экспозиции: сначала очень робко, а в 60-80-е годы уже достаточно широко и открыто. Происходящие сейчас в нашем обществе процессы уже привели к тому, что древняя икона возвращается и в храмы.

Заключение

Древнерусская архитектура - это сказка. Только сказка о том, что было. Было на самом деле. Если дать возможность говорить камням Софии Новгородской, думается, они бы многое могли порассказать. А если серьезно, то зодчество древней Руси - это большой и очень интересный том в энциклопедии истории русского искусства. Эта страница нашего прошлого дала толчок многому, что было написано на последующих страницах, и, надеюсь, окажет влияние на то, что будет написано. Это наше прошлое, наше с вами общее прошлое, и каким бы оно ни было, мы не должны его забывать. Даже если и не упоминать о том, что все памятники, перечисленные и не перечисленные выше, сами по себе представляют большую художественную ценность. Иначе мы рискуем не дожить до будущего.

Также мы познакомились с образами древнерусской живописи, с лежащими в их основе сюжетами. Эти сюжеты, почерпнутые из христианского слова, в основной своей части знакомы всем христианским народам. Но благодаря особому отношению к христианскому слову, к задачам, опирающейся на него живописи, эти сюжеты стали на Руси основой самобытного, уникального в мировой культуре явления - древнерусской иконописи.

Список литературы

1. Горелов А.А. Культурология: учебное пособие для вузов / А.А. Горелов. - М.: ЮРАЙТ, 2001. - 399 с.

2. История и культурология: учебное пособие для вузов / Н.В. Шишова, [и др.], ред. Н.В. Шишова. - М.: Логос, 1999. - 367 с. - (Учебник для XXI века).

3. Каверин Б.И. Культурология: учебное пособие / Б.И. Каверин, ред. В.В. Дибижев. - М.: Юриспруденция, 2001. - 220 с.

4. Кравченко А.И. Культурология: словарь / А.И. Кравченко. - М.: Акад. Проект, 2000. - 671 с. - (Gaudeamus).

5. Кармин А.С. Культурология: учебник для вузов / А.С. Кармин. - 2-е изд., перераб. и доп. - СПб. [и др.]: Лань, 2003. - 927 с. - (Учебники для вузов. Специальная литература).

6. Культурология. История мировой культуры: учебник для вузов / Ф.О. Айсина, [и др.], ред. Н.О. Воскресенская. - М.: ЮНИТИ, 2003. - 743 с.: ил.

7. Культурология: конспект лекций: пособие для подготовки к экзаменам / авт.-сост. А.А. Оганесян. - М.: ПРИОР, 2000. - 155 с. - (В помощь студенту).

8. Культурология: учебное пособие для вузов / ред. В.А. Фортунатова, Л.Е. Шапошников. - М.: Высш. шк., 2003. - 303 с.

9. Культурология: учебное пособие / сост., отв. ред. А.А. Радугин. - М.: Центр, 2001. - 303 с. - (Alma mater).

Размещено на Allbest.ru